Текст книги "Вычислитель. Тетралогия"

Автор книги: Александр Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 53 страниц)

Глава 10
Заместитель по общим вопросам

К немому изумлению Юлии, на Лусию прибыл не кто-нибудь, а сам Тревор Стиннес, начальник Интерпола Лиги, низенький, щекастый и вечно всем недовольный, а с ним его заместитель по общим вопросам Хуан Постиго. Этот был худ, немолод, сед и, насколько знала Юлия, не особенно вникал в оперативные вопросы, зато слыл непревзойденным управленцем и умницей. Кое-кто в Центральном управлении поговаривал, что напрасно Стиннес держит такого зама – тот его подсидит. Эти домыслы Юлия отметала как глупые: Стиннес очень хитер, но он не параноик, чтобы лишиться своей правой руки, причем руки верной! Иное дело, будь Постиго помоложе… но он уже стар, чтобы карабкаться выше.

Корвет грузно опустился в долину – в ту, прежнюю, выбранную покойным Эрвином долину, где теперь вновь стучали топоры строителей и где санитарная команда только вчера закопала последнюю яму с трупами многоножек.

Дожди подпитали ручей и наполнили озерко. Как ни в чем не бывало пасся на лугах скот, и, защищенные от него свежей изгородью, уже взошли первые ростки на опытной плантации когнитивного ореха. Домов в новом поселке стало больше, но две трети населения еще ютились в шалашах, и никто не жаловался. Хорошие люди, добрый народ. Он вынес такое… естественно, не без жалоб, как же иначе, но ведь и без малейшей попытки бессмысленного, хуже того, губительного бунта! Вытерпели – и победили. Юлия перебирала в уме известные ей планеты – могло ли их население повести себя столь же достойно в схожих условиях? Вряд ли.

Она отрапортовала устно. Высокие чины пожелали осмотреть место гибели Эрвина Канна, и она полетела сопровождать и показывать. Командир группы прикрытия все допытывался, не осталось ли в горах живых многоножек, и, не удовлетворившись ответом, приказал бравым коммандос быть готовыми к бою. На месте те мигом обеспечили охрану периметра.

От кого? Все уже, все. Многоножки передохли, ничего страшного уже не будет… но откуда высокому начальству об этом знать? От подчиненной, которая не смогла выполнить задание?

– Неважная работа, капитан, – морща капризный рот, изволил проронить Стиннес, осмотрев завал в ущелье. – Значит, он там?

– Так точно, там, – подтвердила Юлия.

– Вы сами видели, как он погиб?

– Нет, но видели многие, я опросила каждого. Он сам завалил на себя скалу.

– Героическая смерть, – с иронией произнес Постиго.

– Да! – выпалила вдруг Юлия, хотя минуту назад сама от себя этого не ожидала. – Именно героическая! Он…

Она хотела добавить, что именно Эрвин Канн спас население этой планеты, – и не сказала ни слова, поняв, что никого из визитеров это не интересует.

– Остыньте, капитан! – буркнул Стиннес и с сомнением обратился к заму: – Ваше мнение?

– Могу только сказать, что героическая смерть мало соответствует известному нам образу Эрвина Канна, – неспешно, как бы жуя слова, проговорил Постиго. – Однако следует принять во внимание два обстоятельства: во-первых, психологический портрет мог устареть, а во-вторых, могла иметь место ситуация, когда он сознательно искал смерти. В то, что он случайно загнал себя в безвыходную ситуацию, я не верю. Допускаю, что негодяй был болен, смертельно болен, знал это и предпочел славную смерть смерти жалкой.

Стиннес кивнул.

– А вы что скажете, капитан?

– Согласна! – выдохнула Юлия. Она была не вполне согласна, но чего уж теперь! Вычислитель мертв, он не предстанет перед судом, она провалила задание, и по возвращении на Терру ее не ждет ничего хорошего. Может, и не накажут, но и карьерных перспектив уже не просматривается. Эрвин был прав: задвинут. Перебор бумажек… Квартирные кражи…

– Будем разбирать этот хаос? – спросил Стиннес, брезгливым щелчком сбивая пылинку с лацкана.

Постиго покачал головой.

– С нашими средствами тут работы суток на десять, а вызывать корабль с горной техникой – стоит ли? Думаю, можно признать смерть Канна свершившимся фактом.

Он не добавил «наконец-то», хотя это, несомненно, подразумевалось. Стиннес даже просветлел лицом. Незачем торчать на этой убогой планете целых десять дней, а дело – закрыть и в архив. Давно пора.

Вернулись к корвету. Махина, возвышающаяся в центре долины и придавившая край только что засеянного ячменного поля, приковывала всеобщее внимание. Охранение из отборных десантников несло службу, не подпуская аборигенов. Те проявляли любопытство, и было отчего: никогда еще корабль таких размеров не опускался на поверхность Лусии. Телескопическая лапа опоры, угодившая на поле, ушла в грунт на человеческий рост. Казалось, что веселенькие облачка, проплывающие над долиной, вот-вот заденут носовую надстройку корвета. Что по сравнению с такой громадиной низкорослые пузатенькие грузовозы унианских торговцев! Карлики. Блохи.

А ведь это всего лишь корвет. Тот, кто не вовсе лишен фантазии, поневоле задумается: каковы же крейсера и линкоры Лиги?

Конечно, явление корвета произвело фурор. Строители, лесорубы, огородники, даже пастухи – все бросили работу и сбегались к колоссальному чуду. Андрей тоже был тут и даже не рычал на лодырей, а улыбался во весь рот. В один миг собралась толпа. Каждому хотелось подойти поближе, прикоснуться к слишком долго ожидаемому небесному гостю, погладить его обшивку заскорузлыми пальцами, как самое дорогое, что есть на свете. Матери поднимали на руки детей. Смотрите, вот оно! К нам наконец-то прилетели, нас не бросили, о нас не забыли, нам помогут, теперь все будет хорошо…

И вдруг раздался выстрел в воздух.

– Не приближаться! Запрещено! Отойди назад!

Кто-то из особо нетерпеливых проник за оцепление. Его вышвырнули наружу, как котенка. Толпа заволновалась. Вернувшаяся к кораблю группа прикрытия по команде офицера разделилась надвое: половина усилила собой оцепление, а вторая половина обеспечила ближнюю охрану начальника Интерпола. Оружие было наведено на толпу.

Протолкавшись вперед и разумно держась за оцеплением, Андрей поднял руку, привлекая внимание Юлии. Он что-то кричал, но в общем шуме не было слышно что.

– Прошу пропустить вон того мужчину, – почти прокричала Юлия на ухо Стиннесу. – Это менеджер Лусии.

– Кто? – Его превосходительство поднес ладонь к уху.

– Правитель этого народа! – крикнула Юлия.

– А! – отозвался Стиннес. – Я думал, он просто босяк, как все эти оборванцы, – указал он на толпу. – Вам тоже следовало бы принять приличный вид, капитан.

Еще бы! Юлия почувствовала, что краска заливает ее лицо, но краска не стыда, а гнева. Да кто он такой, этот индюк заезжий, чтобы разговаривать через губу с этим народом? Разве он вынес то, что вынесли мы? Окажись он здесь единственно своей персоной, без охраны и обслуги, – небось дал бы дуба еще до Южного кряжа. Это Андрей Илюхин – босяк?

Это она – оборванка, мало чем отличающаяся от аборигенов?

Пусть так!

Два дня назад прошел сильный ливень, теплая вода низвергалась с небес водопадом, и голопузая ребятня бегала под разверзшимися небесными хлябями с веселыми криками и визгами, а потом с наслаждением сохла на солнышке. Взрослым тоже понравилось. Отмывшись, Юлия не особенно колебалась перед тем, как после заката зайти в хижину Андрея, ту самую, что была наскоро сколочена для Эрвина и из которой менеджер нипочем не желал перебраться в более приличный дом, пока кровом не обеспечена последняя семья. Они любили друг друга и потом спали обнявшись, снова любили и снова спали. Минувшей ночью повторилось то же самое.

Юлия постепенно привыкала жить по-лусиански на новый даже для лусиан лад. Раздражало отсутствие колоссального количества полезных мелочей, но с каждым прожитым в долине днем раздражение мало-помалу испарялось, как кусок сухого льда. Она думала о том, о чем настрого запретила себе думать четыре года назад. Ее сын – как он там, на Терре? На кого стал похож? Как говорит, как бегает, долго ли ревет, рассадив коленку? У него другие родители, которых он зовет мамой и папой, и более чем вероятно, что он знать не знает, что его настоящая мать – не эта, а другая. Беглянка, сбежавшая от материнства в карьеру. Отступница. Предательница. Лучше бы ему и не знать. Но если бы можно было отправиться в прошлое, чтобы изменить одно-единственное решение…

Но тогда она не оказалась бы здесь!

– Прошу пропустить его! – вновь крикнула Юлия.

– Не орите мне в ухо! – рявкнул Стиннес. – Он хочет что-то сказать? – Было видно, как Андрей, забывший взять с собой мегафон, тщетно призывает народ к спокойствию. – Его никто не слушает. А мне зачем?

– Речь идет о будущем Лусии! О принятии ее в Лигу!

– Правда? А при чем тут Интерпол?

Разумеется, не Интерпол решает такие вопросы, но его начальник мог бы обнадежить лусиан здесь и представить свои рекомендации там, на Терре. Дело могло бы выгореть.

Юлия вдруг поняла: ничего этого не будет. Стиннес и пальцем не шевельнет ради чумазых неудачников и их дурацкой планеты, а умный и дальновидный Хуан Постиго… нет, и не он. Юлия видела, как заместитель Стиннеса по общим вопросам быстро переводит внимательный взгляд со своего начальника на нее, затем на Андрея, затем на толпу, на десантников и снова на начальство. На один миг что-то знакомое почудилось ей в этом быстром лоцировании – но что? А, чепуха…

Она отметила, что Андрей прекратил орать, – наверное, сорвал голос. А потом она увидела, как он пробился через волнующуюся толпу, попытался – только попытался! – сделать шаг за невидимую линию охраняемого периметра – и отлетел назад, нелепо взмахнув руками после удара прикладом в лоб, и повалился навзничь. Последняя песчинка упала на чашку весов, и коромысло качнулось.

Толпа ахнула. Затем вскипела. Десантникам пришлось стрелять в воздух, и лишь это спасло их от нападения и неизбежной кровавой работы. Офицер повернул напряженное лицо к Стиннесу – ждал приказаний. Тот показал рукой: немедленно грузимся и взлетаем.

– Что вы стоите столбом, капитан? Надеюсь, вы с нами?

Шутка начальника. Просто шутка.

– Я с ними! – Юлия взглядом указала на лусиан. Ее голос был тверд.

– Что-о?!

– Я остаюсь.

Целую секунду Стиннес не мог понять, что это не ответная неуместная шутка.

– Это неподчинение! – проревел он по истечении секунды. – Дезертирство! Вы отдаете себе отчет в своем поведении? Потом поговорим. Марш в корабль!

Покачав головой, Юлия отступила на шаг, потом еще на один. Ее рука как бы невзначай легла на потрепанную кобуру плазменника. Постиго наклонился к уху Стиннеса и что-то зашептал. Было видно, как быстро двигаются его губы и как Стиннес стремительно багровеет.

Что именно Хуан Постиго донес до слуха своего непосредственного начальника, осталось неизвестным, но тот недовольно дернул головой и, не глядя больше на Юлию, направился к корвету. За ним последовали заместитель по общим вопросам и непосредственная охрана. Напоследок Постиго зачем-то подмигнул Юлии и крикнул:

– До встречи, капитан!

Площадка подъемника вознесла их ввысь, и они исчезли в туловище корвета. За ними в полном порядке отступили десантники с офицером. Площадка вознеслась еще раз и вросла в обшивку. Медленно-медленно корвет потянулся в небо, три опоры оторвались от каменистого грунта сразу, а четвертая, увязшая в пашне, казалось, вросла в планету – но вот и она выдернулась с сочным чавкающим звуком, как из вязкого болота, и пошла вверх с налипшими на нее комьями земли – выше, выше… Корвет поднимался на антиграве. Когда он стал точкой в небе, людей оглушил внезапный рев заработавших маршевых. Инверсионный след потянулся вверх и оборвался. Скоро рассеялся и он.

* * *

Андрея тошнило. Кружилась голова, шумело в ушах. Он не жаловался и даже пытался встать с лежанки и пойти руководить работами. Юлия врачевала его медикаментами из распотрошенного, но далеко еще не опустевшего контейнера, привезенного Эрвином. Сотрясение мозга – не такая уж мудреная травма, чтобы бывший офицер полиции не знал, как с ней быть. Юлия на все корки честила недотепу-менеджера: лежи, травматик, тебе только и надо, что лежать, какое-то время обойдемся и без тебя. На вот, проглоти таблетку и не вставай, скоро будешь как новенький.

Она сама бродила по долине, выслушивая просьбы и советы старейшин, перебрасываясь шутками с тем и другим, решая мелкие вопросы и запоминая то, что надо будет передать Андрею, когда ему станет получше И этот день наступил выздоравливающий вышел из хижины и сел на обрубок бревна, подставив оранжевому солнцу желвак на лбу, сильно уменьшившийся и уже не багровый, а бледно-зеленый.

– Как дела… там? – неопределенно спросил он.

– В основном неплохо, – и Юлия вывалила на него все нерешенные проблемы, одну за другой.

Андрей долго молчал.

– Мне нужен заместитель по общим вопросам, – сказал он наконец. – Ты возьмешься?

– Тебе нужен только заместитель? – В глазах Юлии он заметил то ли лукавинку, то ли усмешечку. – Тогда нет.

– Дьявол! – Поморщившись, Андрей помассировал пальцами виски. – Мне не помешал бы еще новый начальник полиции. Совместишь?

– Если тебе нужно только это, то нет.

– Дьявол! Дьявол! Ты выйдешь за меня?

Юлия смотрела на него с веселым интересом и молчала.

– Что скажешь? Роскошной жизни я тебе, правда, обещать не могу, но все, что в моих силах…

– Это ты мне?

Сбитый с толку Андрей почесал в затылке.

– Ну… да.

– Извини, я не поняла. Ты вроде обращался к дьяволу… – Андрей набычился и задышал. – Ладно, прости. Ничего, если я немного подумаю?

– Долго собираешься думать?

– Минуты полторы мне хватит. – Глаза Юлии смеялись. – Это много?

– Очень.

– А дети у нас будут?

– От тебя зависит, а я бы не возражал…

– Тогда согласна!

* * *

Кое-кто жалел о неудаче с гостями из Лиги и спорил до хрипоты; большинство же из пяти с половиной тысяч уцелевших лусиан если и жалело, то молча. О визитерах говорили мало, как будто их и не было. Если для лигистов мы немытые дикари, то кто они для нас? Господа? Полубоги в роскошных одеждах и с надменными мордами? Высшие существа, достойные командовать и помыкать низшими? А не пойти ли им куда подальше? Найдутся другие.

При общем одобрении Юлия установила радиомаяк – его сигналы укажут путь унианским торговцам, ниточка связи с галактическим человечеством не оборвется, по этой ниточке можно выйти на правительство Унии, а если окажется, что и там правят бал надменные сверхчеловеки, то существует ведь еще Земная Федерация! Так рассуждала вслух Юлия, успокаивая склонных к пессимизму. Прорвемся! Может, удастся разжечь конкуренцию за обладание Лусией между тремя основными галактическими союзами – тогда мы выберем самый выгодный вариант: и Кровавый Глаз от нас уберут ко всем чертям, и орбиту планеты исправят. Туннельные бомбы есть не только у Лиги. Надо лишь потерпеть. Скудные рационы и бросающаяся в глаза бедность – это надолго, но все же не навсегда. Да и променять такого мужчину, как Андрей, на мелкие житейские удобства – это ж какой ненормальной теткой надо быть! На Терре таких мужчин днем с огнем не сыщешь. Он надежный и смешной. Переживает, что получил по лбу на глазах у всех, боится за свой авторитет и даже не понимает, что каждый лусианин воспринял тот удар прикладом как личное оскорбление, что прилюдное унижение менеджера сплотило народ не слабее, чем все скитания и лишения. Глупый. Мужчины порой очень забавны, и логика у них странная.

Как только у Андрея рассосался желвак, старейшина общины ткачей, взявший на себя обязанности духовного лидера, при ликовании всего народа провел над Андреем и Юлией обряд вступления в брак. К некоторому разочарованию общины строителей и одобрению всех прочих, Андрей наотрез отказался принять свадебный подарок – только что построенный дом. Юлия поддержала мужа – ей как правой руке менеджера надлежало укреплять авторитет.

Андрей бурчал, что нипочем не выставит свою кандидатуру на назначенных им выборах, – однако никуда не делся, как и было предсказано. Альтернативный кандидат отнекивался, упирался всеми четырьмя, но был взят измором и предсказуемо набрал всего-то с десяток голосов.

В имуществе, давным-давно снятом с катера, брошенном при отступлении из долины и оказавшемся целым после нашествия черных многоножек, Юлия нашла не только радиомаяк, но и свой чемоданчик с необходимыми криминалисту аксессуарами и личный интерполовский компьютер. Он еще работал. Теперь можно было проверить одну версию.

Идея, осенившая Юлию дня через два после отлета корвета, едва не была забракована как безумная. Но плох тот сыскарь, кто не проверяет все возникшие версии, сколь бы невероятными они ни казались. Не так-то легко сразу отрешиться от прошлого, и Юлия по закоренелой привычке все еще считала себя офицером полиции. Цепляясь за старое, легче свыкнуться с новым.

Лишь спустя много дней у Юлии нашлась возможность уединиться на час. Она давно уже нашла и припрятала обрывок старой занавески, служивший Эрвину чалмой, – теперь же, внимательно исследовав его, обнаружила седой волос. Тонкая пластинка компьютера услужливо выдвинула крошечный приемный лоток. Осторожно поместив в него пинцетом корневой мешочек волоса, Юлия выбрала в меню «Анализ ДНК». Секвенирование заняло всего несколько секунд.

Затем она извлекла из кармана грязный высохший пластырь, наклеенный Эрвином на случайную ссадину еще там, в степи, позднее выброшенный им и подобранный Юлией из профессиональной дотошности. Вставив в глаз сильную лупу, действуя очень аккуратно, она отскребла стерильным лезвием несколько крошечных ороговевших чешуек и проделала с ними ту же операцию. «Совпадение 99,998» – выдал компьютер результат. Отлично. Значит, случайная ошибка исключена, а приборная погрешность такая, какая должна быть. Все-таки полевой прибор, не лабораторный.

Задав сравнение с ДНК-кодом Эрвина Канна из интерполовской базы, она ожидала увидеть примерно такой же результат – тут бы и сомнениям конец. А увидела – ноль. Прячущийся внутри компьютера миниатюрный секвенатор не сумел выявить даже очень отдаленного, колене этак в тридцатом, родства между носителями этих двух биологических проб, с одной стороны, и той пробы, чьи данные фигурировали в базе, с другой. Либо в базе – что до крайности маловероятно – хранился ДНК-код не Эрвина Канна, а неизвестного постороннего человека, либо – что намного вероятнее – человек, выдававший себя за Эрвина Канна, им не являлся. Рауль Амбрус – самозванец.

Так…

Первый вариант казался весьма сомнительным. ДНК-код вполне официально был считан с молодого Эрвина Канна дважды; на Новой Бенгалии и на Хляби. Совпадение стопроцентное. Известно даже детям: с возрастом генетический код человека не меняется. Этот-то код и хранился в полицейской базе. Подделка? Практически невозможно. Базы данных Интерпола надежны, как… даже подходящее сравнение не вдруг найдешь. Любой, кто пытается проникнуть в них, оставляет след, и если это посторонний, то не позавидуешь такому постороннему. Нет, Эрвин Канн не пошел бы на это.

Второй вариант наводил на размышления. А еще больше на них наводил Хуан Постиго, заместитель Стиннеса по общим вопросам. Зачем он подмигнул на прощанье? Фрондирует? На него не похоже, он всегда слыл лояльным и всегда был ценим высшим руководством больше за лояльность, чем за незаурядный ум…

Догадка пришла в голову внезапно и в первый момент показалась столь несуразной и дикой, что едва не была выброшена вон: Рауль Амбрус был подставлен Интерполу именно им, Хуаном Постиго. Самый заурядный обыватель, подходящий по возрасту, росту, комплекции и инвалидности, был разыгран втемную. Где, на какой планете, в каком скрытом от любопытных глаз учреждении ему сделали пересадку новой личности, начисто стерев истинную память и заменив ее памятью другого человека? Какая хитроумная операция была провернута незаметно, как был получен доступ к специальной аппаратуре? Этого теперь уже не выяснить. Такая аппаратура секретна, о ней мало кто знает. Ясно только, что в момент пересадки настоящий Рауль Амбрус умер как личность, а Вычислителей стало двое.

Тут существенно другое: левая голень Хуана Постиго – искусственная, он и не думает скрывать этот факт. Рауль Амбрус был лишен обеих ног, однако подкорректировать ему память, добавив искусственное воспоминание о потере второй ноги уже в образе Эрвина Канна, – не чересчур сложная задача для специалиста.

Но память – поддела, ему был закачан уникальный интеллект Вычислителя!

«А это вообще реально?» – спросила себя Юлия и вспомнила, как на краю пустыни лже-Эрвин впал в прострацию, поскольку утратил, пусть на время, способность вычислять. Тогда подумалось: жара, старость… А разгадка кроется в том, что заурядные мозги заурядного человека не смогли полностью вместить интеллект гения! Да и слабовато вычислял этот Амбрус – хоть и превосходил намного любого человека, но ведь ошибался чаще, чем полагается Вычислителю! Тоже думалось: старость. А он, бедняга, мучился, не понимая, что с ним происходит, кто он на самом деле и зачем ему все это? Несчастный человек, жертва…

Именно жертва. Мысль о суициде также была внушена ему, причем годилось не всякое самоубийство, а только такое, после которого не останется ничего для лабораторного анализа. И недаром Постиго убедил Стиннеса в том, что незачем раскапывать завал. Как он, наверное, потешался про себя! Теперь, несомненно, доволен: Эрвин Канн признан покойником, охота на него прекращена.

Тщательно продуманная и притом долгая операция… Ведь надо было купить Раулю усадьбу на Эдеме, надо было как-то побудить его обосноваться на всеми забытой Лусии – ради достоверности, конечно, – надо было выждать, затем навести Интерпол на его след, заманить сюда преследовательницу… Трудно! Чревато осложнениями. Однако сработало, и побочным результатом оказалось спасение пяти с половиной тысяч лусиан. Хуан Постиго, он же Эрвин Канн, не зря выглядел довольным: даже ему приятно мимоходом сделать доброе дело.

Хорошо он устроился: ну в чью дурную голову заберется подозрение, что заместитель Стиннеса, заслуженный работник и одновременно самый светлый ум Интерпола, – на самом деле легендарный Вычислитель? Нет таких сумасшедших. А чего он хочет? Только ли обезопасить себя и каждый день давать привычную нагрузку мозгам? Возможно. Или, всю жизнь ненавидя Лигу Свободных Миров, где, по чести говоря, со свободой миров как-то не очень, он пытается разрушить ее изнутри? Тоже возможно. Для бывшего капитана Интерпола это, в общем-то, уже безразлично.

Она ничего не сказала Андрею о своих подозрениях – у мужа, как всегда, было полным-полно дел, да и незачем ему знать. Но что означала прощальная фраза Постиго: «До встречи, капитан!»? Проще всего предположить, что она предназначалась для ушей Стиннеса: мол, не жди добра, дезертир, мы за тобой вернемся. А может быть, у нее был второй смысл?

Если так, то что ж… до встречи!

«Он ведь должен был понимать, что я догадаюсь! – мелькнула пугающая мысль. – Что значу я в его расчетах? И Лусия, и Андрей, и мой нерожденный, но уже, кажется, зачатый ребенок?»

Можно гадать – невозможно знать. По итогам жизни Эрвина Канна о нем наверняка известно только одно: если Вычислитель может не делать зла, то он его и не делает. Значит, есть надежда на лучшее.

А это главное, что нужно людям.

2023 г.