Текст книги "Вычислитель. Тетралогия"

Автор книги: Александр Громов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 53 страниц)

Глава 15
Поединок

Шансы? Какие шансы может иметь против умелого бойца тот, кто полжизни просидел в уютном кресле? Ни малейших, тут Каин был абсолютно прав. К чему тешить себя иллюзиями? Пустое это занятие. Даже хуже – сугубо вредное. На бичах драться приходилось, на пиках тоже, а вот на ножах не довелось ни разу. Навыки выживания в болоте здесь вряд ли помогут. Какой отсюда следует вывод?

Укреплять здоровье. Не для того чтобы победить, а чтобы ножевая рана не довершила то, с чем не справилась «веселая смерть». Или вовсе уклониться от поединка… Но это означало именно то, о чем он прямо сказал Каину: в самый неподходящий момент братство откажется быть послушным инструментом в руках неизвестно кого, причем с самыми печальными последствиями для всех.

Как внушить людям, в чем их польза? Сами они этого нипочем не увидят, а речей слушать не станут. Значит, все-таки придется драться – с заранее известным результатом.

Глупо.

Но только с одной стороны.

А с другой – на какой авторитет в братстве может рассчитывать тот, кого братство не видело в бою? Побоище на Гнилой мели не в счет – там Эрвин лишь защищал себя, не убив ни одного противника. Как ни называй головорезов – хоть братством, хоть бандой, – а придется жить по их законам.

Целыми днями Эрвин только и делал, что на виду у всех упражнялся с ножом в выпадах и защите. В первый день он быстро уставал и подолгу отдыхал, обливаясь потом и ловя боковым зрением глумливые ухмылки, но потом дело пошло легче. Организм переборол интоксикацию. Кристи тоже шла на поправку, она уже вставала с койки, не покидая, впрочем, пределов медблока. Эрвин не стал спрашивать, откуда ей стало известно о предстоящем поединке, – ясно, что от Каина.

– Тебе обязательно надо драться с ним? – с тревогой спросила она.

– Вот именно.

– Зачем?

– Просто надо. Поверь. Это Каин просил тебя отговорить меня от этого намерения?

– Не то чтобы просил, но… у меня сложилось такое впечатление. По-моему, он совсем не хочет драться с тобой.

– Положим, я с ним тоже не хочу…

– Так в чем же дело?

– В обстоятельствах, – сухо объяснил Эрвин. – Они сложились именно так, а не иначе.

– Они сложились без тебя? По-моему, ты сам обожаешь их складывать. А теперь они вот взяли и сами собой сложились – и ты не смог этому помешать?.. Вычислитель!

– Я не всесилен.

– А по-моему, ты что-то затеял. Что-то опасное.

– Какая догадливость!

– Не язви, пожалуйста! Ты понял, о чем я говорю. Драка с Каином нужна тебе не просто так. И не в ней опасность.

– Ну да, ну да… Получу нож в печень – очень мне будет безопасно…

– Дурак!

Кристи отвернулась, чтобы скрыть выступившие слезы. Для Эрвина это было лучшим завершением беседы. В конце концов, решили ведь уже разбежаться, поговорили и пришли к выводу, что иначе не выходит. Откуда эта тревога за бывшего любовника и где вообще у этих женщин логика? Медленно же до них доходит, что раз кончено дело, то кончено, а навсегда – это именно навсегда, а не на время…

Но оказалось, что беседа не окончилась, а всего лишь превратилась в диод с односторонней проводимостью. Невесело смеясь, Кристи принялась расчесывать перед зеркалом волосы.

– Нет, прости, ты умный, – сказала она с отвращением. – Это я дура. Размечталась… Старуха уже почти, вон сколько седых волос, а еще на что-то надеялась… Ну дура и есть. А тебе даже молодая и горячая не нужна, тебе вообще не нужна женщина так, как она нужна мужчине. Тебе математика милее, без нее ты никто, а с нею – величина. Ничего не скажешь, у тебя нормально получается, и нимб тебе не давит. По-моему, ты его даже не замечаешь, а все равно люди для тебя – только инструменты. Вот и Каин с его бандитами попал в твой инструментальный ящик. Я знаю, для чего он тебе нужен: чтобы через него командовать его бандой убийц. Так тебе проще. Есть инструменты сложные и не очень, удобные и неудобные, долговечные и ломкие, инструменты для одних работ и для других, есть инструменты умные, управляющие тупыми, а знаешь, что их роднит? Они не догадываются, что все они твои инструменты. Одна я это поняла, да и то не сразу…

«По-моему, я этого и не скрывал», – подумал Эрвин, прежде чем выйти прочь. В чем-то Кристи была права, но ее правда отдавала лютой банальщиной, как все прописные истины, проповеди и правила хорошего тона. Нужен ей крутой мужик, и притом романтический герой – взяла бы да и вылепила его из Каина, продолжительная дрессировка творит чудеса…

Вся штука в том, что не нужны ей никакие романтические герои, а нужен штампованный обыватель, скромный, но надежный добытчик, а если повезет, то еще и влюбленный олух. Старая, как мир, песня.

В этот день и в следующий Эрвина видели в самых разных уголках Сковородки. Казалось, он слоняется без дела, не находя себе места. Ну еще бы! Все было понятно видавшим виды бойцам Каина: кандидат в вожаки нервничает и дергается почем зря, заранее обрекая себя на бесславное поражение. Вероятно, Каин лишь намеком дал понять своим «орлам», какое зрелище им предстоит увидеть, но намек был прекрасно понят. Каин страховал себя от случайностей: если с ним случится что-нибудь до поединка, противнику тоже не жить.

Жизнь на Сковородке текла своим чередом. Океан катил мелкую зыбь. С материка пришла баржа, выгрузила несколько контейнеров и отбыла восвояси. Слепило солнце, сверкал осточертевший океан. Арестанты лениво занимались приборкой, их конвойный сидел в тени на ступени трапа и меланхолично жевал сухпаек, чтобы не уснуть. Благолепие и скука.

– Эй, умник! Притормози-ка!..

К бредущему из столовой Эрвину, переваливаясь, как бочка, которую кантуют, прямиком через посадочную площадку двигался Барсук.

– Слушаю.

– Это… правду ребята говорят, что с Каином драться будешь?

– А что?

– Брось. Дурная затея.

– Каин тебя послал меня уговаривать? – прищурился Эрвин. – Труса празднует?

– Тьфу ты! – обиделся Барсук. – Совсем тупой, что ли? Каин таких, как ты, на завтрак десяток съест. Ну валяй, делай как знаешь, мое дело предупредить…

– А раз дело уже сделано, то чего ты торчишь у меня на дороге?

Барсук насупился.

– Другой бы ценил, – хрипатым басом сказал он. – А ты странный. Нет, парни тебя уважают, что есть, то есть, и котелок у тебя, как видно, здорово варит, но ты не наш. Столичная штучка. Гляди не ошибись…

– Погоди-ка… – Эрвин вынул из кармана прихваченную из столовой блестящую чайную ложечку. Взяв ее кончиками большого и указательного пальцев, покачал, как маятник. – Смотри сюда и расслабься. Это поможет успокоиться. Нет никакого повода нервничать, просто скажи себе: мне тепло и уютно, мною овладевает нега, я становлюсь спокойнее… спокойнее… опасности нет, можешь закрыть глаза… твои веки тяжелеют… с твоих мышц стекает все напряжение… теплая волна баюкает тебя… ты снова в детстве… тебе хочется лечь на палубу и задрать ноги кверху…

– Ну? – глупо моргая, спросил Барсук. – И чего?

– Ничего. – Скрывая разочарование, Эрвин спрятал ложечку в карман. – Главное, не нервничай. И Каину скажи, чтобы не дрожал, авось до смерти не убью.

Барсук только буркнул что-то невразумительное, потом понял последнюю фразу как шутку, заржал и косолапо отошел. Вряд ли он когда-нибудь слыхал о гипнозе, а значит, и не знал, чему сопротивляться. Однако все равно не вышло… Сказать по правде, Эрвин не особо надеялся на свои давние и весьма дилетантские попытки освоить гипноз. Без малого десять лет прошло без упражнений в этом искусстве, да и в те времена он мог загипнотизировать в лучшем случае каждого третьего, хотя очень старался. Не тот тип психики, тут уж ничего не поделаешь. Окажись вдруг Каин гипнабельным (что вряд ли), у него заведомо не будет подходящего настроя, так что все равно ничего не получится. Да еще не факт, что Каин при его образе жизни вообще умеет расслабляться! Это не каждому дано.

Через три дня был выпущен Шпуля. В отличие от Эрвина, намозолившего всем глаза, мальчишка чурался людей и таился по углам. Белобрысый пилот по кличке Белый, впрочем, уверял, что видел Эрвина и Шпулю беседующими в укромном уголке, но даже сам не придал этому значения, поскольку видел также, как по окончании беседы Шпуля опрометью кинулся бежать, выкрикивая сквозь слезы нехорошие слова в адрес Эрвина. В том, что мальчишка получил от Каина по заслугам да еще легко отделался, не сомневался никто, а что обижается теперь на всех подряд – так и на здоровье! Ума, значит, не нажил.

В тот же день Каин остановил Эрвина, слонявшегося по своему обыкновению взад и вперед по Сковородке.

– Как самочувствие?

– Что? А, нормально.

– Оклемался, значит.

– Как будто да.

– Не передумал?

– С чего бы?

– Тогда завтра на рассвете.

– Почему так рано? – недовольно скривился Эрвин. – Я поспать люблю. Может, после завтрака?

– Как скажешь, – пожал плечами Каин. Помолчал и добавил с угрозой: – Учти, если меня завтра прохватит понос или еще что-нибудь в этом роде… смотри не пожалей. Деремся честно.

– Тогда заставь кого-нибудь пробовать то, что ты ешь, – фыркнул Эрвин. – Учреди штатную должность отведывателя блюд. А то вдруг тебя прослабит на нервной почве, а я тут при чем?

– Это ты мне говоришь – нехорошо улыбнулся Каин. – Меня – на нервной почве?

– Ну не меня же. Кстати… надеюсь, твои ребята не станут вмешиваться? Бить в спину, пускать солнечные зайчики в глаза и так далее?

– Будь спокоен.

На том и разошлись. День прошел обыкновенно. Ночью один из вахтенных как будто видел тень, мелькнувшую возле рубки связи в скудном свете голубой луны и немедленно пропавшую в черноте за рубкой, но так как никакой реакции на грозный окрик не последовало, посторонних звуков не слышалось, а дверь в рубке оказалась запертой, вахтенный решил не поднимать тревоги. К концу ночной вахты еще и не такое может померещиться.

На рассвете с зависшего на орбите «Стремительного» пришел тяжелый челнок – грузно опустился на антиграве, почти не задействовав маршевые двигатели, и занял половину посадочной площадки. Сковородка дрогнула и, казалось, чуть-чуть просела под его тяжестью.

– Ну и здоровый же сундук… – глядя в иллюминатор, пробормотала Кристи.

– В самый раз, – безразлично отозвался Эрвин. – Контейнеры он повезет тоже не маленькие, в каждом по сотне малых антигравов.

– Откуда тебе известно, что в них?

– Знаю.

Кристи промолчала, но по ее лицу можно было прочесть без переводчика: «Ну конечно! Ты у нас все знаешь! Видеть не видел, слышать не слышал, а все равно знаешь, потому что вычислил! Куда нам до тебя, простым смертным…»

Она бы и дальше молчала, если бы Эрвин не произнес:

– Гигантизм – не просто порок. Он очень многое говорит о человеке, который к нему склонен.

– Ты о чем? – не выдержала Кристи.

– О гигантизме, – улыбнулся Эрвин. – Обо всех этих циклопических сооружениях: гигантских гробницах, колоссальных статуях, титанических кораблях…

– Сковородка тоже считается?

– Глупости. Сковородка – мелочь. Этот челнок – тем более. Ты когда-нибудь слыхала о планете Капля?

– Не помню.

– Это давняя история. Был такой космогонический феномен: планета, почти насквозь состоящая из воды. Как назло, она находилась вблизи выходов нескольких стационарных нуль-каналов. Удобная перевалочная база. Естественно, на нее претендовали и Земная федерация, и Лига, и Уния. Получилось довольно смешно: они попытались проложить государственные границы по поверхности жидкой планеты с зональным вращением… Земная федерация построила там такой плавучий терминал, что Сковородка перед ним все равно что блоха перед слоном. Глупцы еще и теперь восхищаются и вздыхают: было же, мол, время титанов!..

– И что?

– Да в общем-то как всегда у людей: дошло до конфликта и драки. Терпя неудачи в войне, Лига прихлопнула всю планету туннельной бомбой. Ни себе, ни людям. Официальная версия, впрочем, иная… но неважно. Никто теперь не знает, где обретается Капля, – то ли была выброшена невесть куда, то ли так и осталась в гиперпространстве. Вместе с гигантским плавучим терминалом, набитым людьми. Вот и вся история.

– Не поняла: о чем ты?

– О том, что колоссальные сооружения трудно строить и легко разрушать, – заявил Эрвин. – Это общий закон и известная банальность.

– Ты только это и хотел сказать?

– Не совсем. Возможно, я смогу найти небанальное решение.

– Кто о чем… – Кристи вздохнула. – Лучше бы ты придумал, как избежать драки с Каином. Правда, найди небанальное решение, а?

– Попробую. Если ты просишь…

– Отстань! Что тебе до моих просьб! Вычислитель!.. Нет, ну какая же я дура! Прошу его поберечь себя, а он все уже вычислил, и все будет именно так, как он вычислил, а не иначе… Разве нет?

– Надеюсь, что да.

– Ах, ты только надеешься, а не уверен?..

Бесполезно спорить с женщиной, на которую нашло. Эрвин сменил тему, предложив Кристи перебраться из медблока в капитанскую каюту, и молча ждал, пока она переоденется. И только перед выходом напомнил:

– Для аутистки ты слишком разговорчива.

Кристи вспыхнула:

– Ах, прости! Я и позабыла, что всем на свете обязана твоей изобретательности!

Положим, ничего она не забыла, но Эрвин предпочел не вдаваться в эту тему. Ясно ведь, что обзовет хвастуном и бестактным человеком, назойливо попрекающим благодеянием. Раздраженные женщины настолько предсказуемы, что тут и считать ничего не надо. Мужчины в большинстве, впрочем, тоже…

Следовало отдать Кристи должное: на всем протяжении пути от медблока до капитанской каюты она старательно изображала аутистку, причем отравленную. О том, чего это ей стоило, знал только Эрвин.

Пять минут спустя в дверь грубо постучал Барсук.

– Каин спрашивает – сейчас или позже?

Эрвин мельком взглянул на настенные часы, затем посмотрел в иллюминатор и почему-то заинтересовался погрузчиком, маневрирующим возле челнока с последним контейнером в суставчатых лапах.

– Сейчас.

Барсук исчез, а Кристи со страхом уставилась на Эрвина, сразу позабыв всю свою язвительность.

– Ты все-таки пойдешь? – спросила она почти жалобно.

Эрвин кивнул: надо, мол.

– Будь осторожнее…

– А ты будь наготове.

– Что?..

– Ты спрашиваешь: в каком смысле тебе быть наготове? Вот в каком: собери вещи, мои и свои. Прямо сейчас. Много времени тебе для этого не понадобится. Найди какую-нибудь сумку, рюкзак, в крайнем случае коробку и сложи вещи туда. Лишнее не бери, только самое необходимое. И будь готова ко всему. Понятно?

– Нет.

– Понимания не требуется. Просто сделай, как я прошу.

Он вышел, прежде чем Кристи догадалась, как уязвить его побольнее, или начала приставать с расспросами, зачем это им надо собираться, куда и почему так спешно. Он знал: сначала она рассердится, потом растеряется, но в конце концов сделает как надо. Болото научило ее верить спутнику, а лучшего учителя, чем Саргассово болото, на Хляби нет.

Каин ждал на посадочной площадке. Как ни велик был челнок со «Стремительного», для поединка осталось предостаточно места. Человек, управлявший погрузчиком, сгрузил подцепленный было контейнер на прежнее место, отогнал погрузчик и бегом присоединился к толпящимся за спиной Каина зрителям. Из широченного грузового люка челнока выглядывали двое любопытных и даже не поторапливали с погрузкой – как видно, им еще не доводилось видеть столь острое развлечение на скучной Сковородке.

– Выбирай. – Каин протянул Эрвину два ножа, по-джентльменски держа их за лезвия.

– Этот. – Эрвин взял нож. Клинок был обоюдоострым, не слишком длинным и с удобной рукоятью. Впрочем, какая разница?..

– Надеюсь, тебя не придется обыскивать? – хмуро спросил Каин, похоже, озадаченный бесстрастием Эрвина, и быстро оглядел его с головы до пят.

– А тебя?

– Помни, что я сказал насчет нечестной игры.

– Я пока не склеротик. Начали?

– Не спеши на тот свет. Начнем, когда я скажу. Эй, дайте место!

Зрители отхлынули. Некоторые полезли на надстройки. Шпули нигде не было видно, и это было хорошо. А еще лучше было то, что Каин, по-видимому, не придавал исчезновению мальчишки большого значения.

Припекало. Под солнечными лучами сверкал и плавился океан. Ни одного облачного клочка не слонялось по небу. Медленно двинувшись по кругу, Эрвин остановился, когда его тень легла прямо перед ним. Теперь солнце било его противнику прямо в глаза. Каин презрительно усмехнулся, показывая, что презирает такие уловки. Эрвин замер, уподобившись статуе. Он твердо решил не нападать первым.

Кажется, точно такое же решение принял и Каин. Несколько нестерпимо долгих минут противники стояли молча, буравя друг друга глазами и не двигаясь с места. Затем Каин крикнул: «Начали!» – и шагнул вперед.

Он шагнул, и перед глазами Эрвина заплясала сталь. Каин вертел нож играючи, глядя не на него, а в глаза противнику, сверкающая сталь мелькала повсюду, и не было, казалось, ни единой бреши в эффектной защите. Каин еще не нападал, он только защищался, но и чистой защитой он теснил противника. Еще шаг – и Эрвин попятился. Зрители одобрительно загоготали. Еще шаг назад, еще… Перехватить бы руку с ножом, ударить локтем в челюсть… Нет, бесполезно, нож прямо порхает. Эрвин медленно отступал, не делая заранее обреченных на неудачу попыток напасть. Кружить означало подставить свои глаза солнцу, но и бесконечно пятиться было невозможно: Сковородка не степь без конца и края, Каин не успеет устать. Вон как непринужденно работает, и где его только учили ножевому бою? Без сомнения, тот, кто учил его защите, обучил и нападению…

Отступив почти до края площадки, Эрвин все же начал кружить. Отскочил – сместился, отскочил – сместился. Братство улюлюкало. Сейчас этот умник получит предметный урок и навсегда излечится от наглости, если Каин будет настолько добр, чтобы оставить ему жизнь. Рулить братством ему захотелось, ну надо же такое придумать! Чужаку! Пришлому хмырю с непомерными амбициями, который и в братство-то был взят со своей ненормальной бабой только по милости Каина!

Солнце ударило в глаза. Эрвин продолжал кружить до тех пор, пока его тень вновь не легла перед ним, но теперь он мог вновь понемногу отступать к краю площадки. Зрителям было ясно, что он просто тянет время, надеясь на какое-нибудь чудо, и Каин понимал это, но ни они, ни он даже не догадывались, насколько близко подошли к истине. С одной лишь поправкой: никогда не следует рассчитывать на чудо, чудес не бывает. То, что простакам кажется чудом, подчас есть результат чьей-то незаметной работы.

Эрвин попробовал обманное движение. Бесполезно: Каин был начеку и мгновенно отреагировал. Хуже того, он мог достать Эрвина ножом, в то время как нож Эрвина встретил пустое место. Это понял Эрвин; поняли и зрители, судя по донесшимся с их стороны смешкам. Что ж, этого следовало ожидать: Каин не просто умел играть с ножом, он в самом деле оказался мастером ножевого боя. Дилетанту не сравниться с мастером. Ему, дилетанту, следовало бы понять, что сейчас самое время бросать нож на облезлый палубный настил и просить пощады!

И Каин очень скоро начнет спрашивать себя: почему дилетант не делает этого? Из гордости? Вряд ли: бывший советник президента, несомненно, властолюбец, но уж точно не гордец…

Тогда почему?

Глава 16
Прощай, Хлябь!

«Не смотри», – сказала себе Кристи и стала смотреть. Она не хотела, чтобы ее видел Эрвин. Он и не видел: очевидным образом он был слишком занят, чтобы глядеть по сторонам. Дел у Эрвина хватало, хотя внешне его занятость проявлялась только в одном: он медленно отступал перед пляшущей в руке Каина сталью. Он даже не пытался отмахиваться своим ножом. Зачем ему все это?.. Ведь Каин его изувечит… Кристи спрашивала себя и не получала ответа. Но Эрвину было зачем-то нужно это представление, он и теперь все просчитал, глупо сомневаться в этом, иначе просто не может быть…

Ну вот пожалуйста: над ним уже глумятся! О, какие мерзкие рожи у этих так называемых братьев! Они гогочут, убежденные в победе своего вожака, а Эрвин все отступает и отступает. Скоро некуда будет отступать, там фальшборт, а за ним океан… Понятно, чего хочет Каин: сбросить Эрвина в воду на всеобщую потеху, а потом выловить и снисходительно простить. Кажется, будто Эрвин подыгрывает Каину… интересно, зачем? Может, он надеется подловить Каина на какой-нибудь ошибке? Наверное, это напрасная надежда и, наверное, Эрвин это понимает… а Каин, конечно же, в этом просто уверен… Но ведь не может того быть, чтобы Вычислитель играл не по своим, а по чужим правилам!..

Почему он велел собрать вещи?

Кристи уже сделала это. В капитанской барахолке она нашла небольшой чемодан, куда с легкостью уместилось все имущество – да и много ли имущества у людей, выбравшихся из болота? Кристи не устояла перед искушением присвоить кое-что из капитанского гардероба и косметических средств, утешив себя мыслью, что мелкое мародерство простительно в сложной ситуации и вообще с волками жить – по-волчьи выть. Она даже успела немного позлиться на себя за то, что рабски выполняет чужие приказания. Но Эрвин знает, что делать…

Если только он не съехал с катушек от бесконечных расчетов! Способен ли он бодрствовать, не занимая свой ум никакими расчетами? Нет, наверное, он считает даже во сне… С таким талантом, как у него, далеко ли до шизофрении?

Зрители взревели: перестав кружить, Эрвин наконец-то сделал выпад. Каин легко уклонился, а на предплечье Эрвина остался порез. Эрвин как будто не заметил его. Еще выпад – и еще порез. Теперь Эрвин уже не отступал и не кружил, он шел прямо на Каина, и Кристи, содрогнувшись, ясно увидела его бесстрастное лицо и остановившийся взгляд. Эрвин не собирался проигрывать под издевательский хохот «братьев» – он был согласен на смертельную ничью! Исполосованным, истекающим кровью, может быть, получившим смертельный удар – все-таки вонзить лезвие в сердце противника. Как смертельно раненный зверь, тянущийся зубами к горлу убийцы… Что же он делает?! Ведь Каин тоже не простак, сейчас он перестанет играть с неумелым противником и поведет бой всерьез…

Выпад! Кристи не разглядела, задет ли Эрвин, но он поймал на захват руку Каина. Под вой болельщиков противники повалились на палубный настил, и Кристи неуместно подумала, что настил сейчас, должно быть, раскален солнцем и Сковородка оправдывает свое название. Два катающихся противника – две жарящиеся без масла сосиски, переворачиваемые невидимым кулинаром…

Она не слышала и не могла слышать тех слов, что рычали сейчас друг другу в лицо противники; не слышали их и зрители. Слова вырывались из глоток вместе с тяжелым дыханием, каждый перехватил руку другого, и мускулы обоих вздулись до предела. Теперь исход поединка решался не умением, а только силой мышц. Пожалуй, Эрвин был равен по силе Каину, но слишком уж недавно были у него болото и «веселая смерть». Зато Каин целый месяц обрастал непривычным для себя жирком, и реже, гораздо реже приходилось Каину в его разбойной жизни напрягать через «не могу» все резервы организма, чтобы выжить. Все до самого дна.

Равный бой. Равные силы. Равное желание одержать верх. Равная боль в мышцах рук. А как насчет умения терпеть?

– Не устал? – сипя сквозь зубы, подначивал Эрвин.

Вместо ответа Каин предпринимал очередное бешеное усилие, ему удавалось приблизить свой нож к лицу Эрвина, но Эрвин мало-помалу отыгрывал потерянные сантиметры. Он уже не пытался, как вначале, пнуть противника коленом в пах или ударить локтем в носовой хрящ, и Каин тоже оставил аналогичные неэффективные попытки. Каждый старался извернуться, чтобы оказаться сверху противника, и порой это получалось.

С обоих градом тек пот.

– Не устал, а?

Молниеносным рывком Каин вывернулся из-под Эрвина, показав, что ничуть не устал, и оказался сверху. Давление на мышцы Эрвина возросло.

– Брось это дело, – сопя, выдохнул Каин. – Не зли меня…

– Сам брось, – шипел Эрвин, тщетно пытаясь отдалить от своего горла острие ножа. – Занялся бы лучше погрузкой…

– Чего – погрузкой?

– Золота… В челнок… Нас гонят отсюда… Поганой метлой. Лучше не ждать метлы…

Пока до Каина дошел смысл сказанного, Эрвин потерял несколько сантиметров, но тотчас отыграл их, чуть только Каин понял и выдохнул:

– Почему?

– Просто знаю.

– Врешь. – И давление снова возросло. – Умник… Рассказывай другим свои сказки…

– Обидно будет… потерять золото… – хрипел Эрвин, безуспешно пытаясь отыграть еще толику. Черт, как много сил забирает разговор!.. Как трудно с непонятливыми людьми!

Особенно с сильными и умелыми непонятливыми людьми! Когда их сила и умение берут верх, а самый изощренный мозг планеты, великолепно отточенный и настроенный инструмент, превращается в бесполезный придаток!

Как глупо и как просто! Нелепо, как многое в этом мире.

Неоконченные и нескончаемые расчеты, теснившиеся в голове, походили на вспышки метеоров, ярко и бессмысленно сгорающих. В голове шел метеорный дождь. Даже сейчас Эрвин не мог не считать, в его расчетах переплетались сложнейшие формулы из самых разных научных дисциплин, включая созданные им лично, – и не было среди них ни нужной формулы, ни даже нужного математического метода. Он знал, что руки скоро онемеют, они уже немеют, чему помогает кровопотеря, скоро молочная кислота отравит мышцы, – и Каин победит. Может, и не убьет, но расклад все равно будет неважным.

Зрители опять взвыли, и Эрвин не понял почему. Он и не старался понять, от зрителей все равно ничего не зависело, а главное, все силы – последние силы! – уходили на борьбу в зыбкой надежде на то, что Каин выдохнется раньше…

Сквозь мутную пелену, застилающую глаза, он вдруг заметил, что торжество на лице противника сменилось растерянностью, а мгновением позже осознал, что воют не зрители – воет сирена. Давление на руку ослабло, Каин резко вскочил, и теперь все стало понятно. «Спасай людей!» – попытался крикнуть ему Эрвин, но крикнул или прошептал – сам не понял. Сирена надрывалась. Эрвин лежал без сил, ловя ртом горячий воздух, над ним стоял, вертя головой, Каин, и не понимал, что произошло, и не знал, что делать. «Людей и золото – в челнок!» – крикнул ему Эрвин, и на сей раз крик удался, хоть и перешел в кашель. Люди забегали – суетливо и бестолково, как муравьи, в чье гнездо ткнули палкой. Кто-то полез с лучеметом на надстройку, чтобы спасти Сковородку от грозящей извне беды, – дурак!!! Кое-как взгромоздившись на ноги, Эрвин только сейчас осознал, что все идет по намеченному плану. Просто с маленькой задержкой во времени.

– Кристи! – заорал он, надеясь, что она услышит, и, шатаясь, двинулся в сторону капитанской каюты. – Кристи!!!

– Что это? – догнал его Каин. Остановил, рванул к себе. – Твои штучки?!

Тяжело дыша, Эрвин медленно оторвал от своей куртки его пальцы.

– Я же тебе сказал: нас гонят. Сматываемся быстро! Кристи-и!..

Она уже бежала навстречу, и чемоданчик бил ее по коленям. А горизонт был пуст, солнце жарило по-прежнему, и почем зря надрывалась сирена.

– Неси! – выдохнул Эрвин, поняв, что чемодан в его руке будет лишним, да что там – рука не удержит чемодана. А Кристи справится. – В челнок неси и сиди там! Не высовывайся!

Каин все еще не понимал, что происходит.

– Золото! – крикнул что было сил Эрвин. – Грузите золото в челнок! Сколько успеете!

Не людей – золото. Люди сами разберутся, не маленькие. У братства большая практика насчет спасения задниц.

Теперь – челнок… Неверной расхлябанной трусцой – иначе не мог – Эрвин поспешил к грузовому люку, и тип, что препирался с Кристи, не желая впускать ее внутрь, отпрянул перед ножом, который Эрвин, оказывается, все еще сжимал в правой руке. Втолкнув Кристи в челнок, Эрвин гаркнул: «Готовим взлет, живо!» – и глубоко задышал, пытаясь унять сердцебиение. Девяносто девять процентов дела было сделано, последний этап казался легким, но тут-то и нужен был свирепый контроль. Сколько блестящих начинаний рассыпалось из-за того, что людям не хватало сил на финишную прямую!

А на самом деле в большинстве случаев им бы хватило сил – просто они расслабились раньше времени, убедив себя в том, что не нужно больше терпеть. Для большинства людей убедить себя очень просто, куда легче, чем убедить других. Просто делай то, что хочется, не делай того, что неприятно, – и убеждай себя, что так и надо, и пребывай в душевном комфорте… какое-то время.

Тип, ответственный за погрузку, метнулся куда-то, лязгнула дверь. Ага, это здесь… Кабина управления… Эрвин подергал дверь – заперто. Тогда он деликатно постучал в нее. Если пилот не полный кретин – немедленно откроет и будет паинькой, потому что прожечь такую дверь лучеметом – пара пустяков…

Дверь открылась.

– Взлет через три минуты! – гаркнул Эрвин прямо в ошеломленные физиономии. – Иначе всем хана, и вам тоже! Взлет на автопилоте! Все по местам! Ты! – угадал он пилота. – Действуй! На автопилоте аж до «Стремительного», я сказал!..

Он с удовольствием отметил, что непонятливость экипажа челнока не превышает средних значений. Пальцы пилота с дивной скоростью заплясали по клавишам. Не поворачивая головы, он спросил:

– Какого типа угроза?

– Думаю, резонансный летаргатор.

– Круто. – Пилот на миг прервал программирование, чтобы прилепить к виску церебродатчик. – Как насчет воздействий иного типа?

– Не знаю!

– Понял. Теперь не мешай. Скажи своим, чтобы не торчали в грузовом отсеке.

Мог бы и не напоминать: лишь идиот или дикарь не сообразил бы, что герметичность грузового отсека весьма относительна. Впрочем, в глазах пилота, говорящего с характерным акцентом уроженца Руфиона Малого, обитатели Хляби, наверное, поголовно дикари. Ну, или идиоты, раз привыкли жить на такой планете…

В трюм челнока уже грузили золото. Каин махал руками и орал. Одному замешкавшемуся отвесил плюху. Все шло путем. Эрвин потащил Кристи за руку, впихнул в маленький пассажирский отсек. О боже, что тут будет, когда сюда набьется вся банда! Моментально раздумав, Эрвин втолкнул женщину в пилотскую кабину, велел сесть на пол позади кресел. Кристи не сопротивлялась и не донимала вопросами – то ли по привычке продолжала изображать аутистку, то ли пообтесала ее Хлябь.

Наверное, второе…

Прорезав непрекращающийся вой сирены, оглушительно квакнул сигнал челнока, и тотчас загремел механический голос: «До старта одна минута. Экипажу и пассажирам немедленно занять свои места. Повторяю: до старта одна минута. Даю обратный отсчет. Пятьдесят пять секунд… Пятьдесят четыре…»

Со всех ног бежал к челноку Шпуля, изнемогая под тяжестью золотого бруска. Бруски кидали в трюм как попало. Грохот металла о металл бил по ушам. Неистово орал Каин.

Эрвин почувствовал легкий озноб. Начавшись в предплечьях, он быстро распространился на кончики пальцев, плечи, шею и торс. Вот оно… Начинается.

Можно не успеть, между прочим!

– Тридцать восемь… Тридцать семь… Тридцать шесть…

– Все на борт! – заорал Эрвин, силясь перекричать сирену и механический голос. – Каин! Нет времени!