Текст книги "Рулетка колдуна (Часть 2)"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

– А тебя, Дуанти, – неожиданно сказал Вианор, – хочет видеть некто Цуйчи, шаман из Куманчира. Ты помнишь такого? Дуанти наморщил лоб: – Н-нет, что-то не... – Что ж, пора вспомнить. И Вианор с Трором и с Тикеем Йором двинулись прочь от остальных, беседуя на ходу. Грэм услышал, как Вианор спросил магистра Семилена: – А что же, Тикей, – Остим Жар не захотел покинуть Семилен? – Не захотел, – коротко подтвердил Тикей. – Жаль. А Хорбирут? – Мы не видели его лет пятнадцать. Ни слуху, ни духу. – Вот как! А ты не думаешь, Тикей?.. – Думаю, – бросил Тикей Йор и повторил, вздохнув, – еще как думаю. И даже с отдаления Грэм почувствовал, как опечалился его учитель при этих словах. * * * – Миранна! – Да нет, Грэм, это не Миранна, это я, – говорил Дуанти, тряся своего друга за плечо. – Так что не вздумай меня обнять со сна. – А, это ты... – Ну, ясно, я. Здоров же ты спать! – Дуанти, знал бы ты, что мне снилось! – Да уж понятно – что. Ты лучше послушай – а кстати, заодно уж и одевайся что я узнал от Цуйчи. – Это тот шаман, про которого вчера Вианор... – Да, да, он самый. Вот твоя рубашка, не ищи. И пока Грэм одевался и разминался, стряхивая сон, Дуанти рассказал ему, что поведал вчера его наставник – шаман из Куманчира Цуйчи. Оказывается, когда барситы привезли его из набега на Кардос, Дуанти был при смерти. Он так бы и умер, не появись у костров барситов Цуйчи. Шаман же получил знак: с ним в степи заговорил волк и велел – так это пересказал Цуйчи – взять у барситов ненужное и сделать нужным. И он забрал Дуанти у барситских лучников, чтобы, как Цуйчи сказал им, похоронить по обряду. Шаман не солгал – чтобы вытащить Дуанти с того света, ему действительно пришлось провести мальчишку через смерть. Без этого было нельзя – на то оно и великое посвящение, что один умирает и рождается новый. Вот только Дуанти до времени забыл обо всем этом, хотя и шел с тех пор, не зная того, тропой магов. – Так что, – досказывал Дуанти уже на ходу, а торопились они во всю ту же Парадную залу, – я принял посвящение даже вперед тебя. – То-то тебя потянуло к Вианору на корабле, – заметил Грэм. – Ну да, это чтобы продолжить свой путь по тропе – так сказал мне Цуйчи. Еще он сказал, что без моего помощника мне было бы не выбраться из всех передряг. Да, кстати! О нашей Эните... Но "о нашей Эните" Дуанти рассказать не успел – они уже влетели в залу и поневоле замолкли, ошеломленные переменами, произошедшими в ней со вчерашнего дня. Окна были завешены, и все стены скрыты за матерчатыми экранами со странными росписями, на полу появились цветными линии, стремительно бегущие к центру залы и свивающиеся в какой-то немыслимый узор. Но главное – исчез потолок: то ли был завешен неразличимым снизу пологом, то ли разобран вовсе – казалось, сверху в залу глядело небо – но анорийское ли? – может, там была открыта какая-нибудь _дверь_? В середине залы с жезлом в руке стоял Вианор, чуть подальше находился овальный большой стол, совершенно пустой и без стульев вокруг него. Вдоль стен расположились маги Анорины и иные из витязей – Сиэль, и Дэмдэм Кра, и король Веселин. Трор сделал юным лордам знак пройти, легким движением показав место. Стояла какая-то особая тишина – _звучащая_. И Грэм не решился нарушить ее – даже когда заметил среди ольсков у противоположной стены Миранну – или все же Нимарру? – она была в короне, а близ нее стояла тетушка Джамисса, тоже в короне, но побольше. Меж тем Вианор заговорил: – Не мой призыв собрал вас сюда – каждый пришел по своей воле. И каждый знает – зачем. Никто из нас в одиночку не может остановить рулетку Астиаля. А мы все хотим этого – из-за того, что она служит великому злу. И вот – маги Анорины впервые образуют Круг. Это еще не гибель Черного Сэпира. Но своего оружия он лишится! – Да будет так! – произнесли все. Заговорил Тикей Йор: – Мы должны избрать Хранителя Круга. Пауза не была долгой – одним дыханием все выдохнули: – Вианор. – Вианор, готов ли ты быть Хранителем Круга? – спросил Тикей Йор. – Да, – твердо отвечал маг. – Сейчас и вновь, до великого ухода? – Да. – Согласен ли ты отдать свою силу мага, Вианор? – спросил вдруг Савиен. – Да, – ни малейшего колебания не было в голосе Вианора. И жезл Вианора зажегся пламенем, которому не бывает подобного. Маг приблизился к столу и произнес: – Мы должны образовать здесь Круг, от каждой страны и от каждой народности Анорины. И Грэм увидел, как цветные светящиеся линии на полу сдвинулись, перемещая узор своего схождения ближе к этому овальному столу. Вианор произнес: – От Солонсии – я, Хранитель Круга, Вианор. Вианор – от Солонсии и от континента Анорины. Вианор сделал паузу и, обведя всех взором, продолжил вызывать магов в Круг одного за другим. – От Куманчира – Цуйчи. К шаману Цуйчи пробежала линия, и ступая по ней, первопосвятитель Дуанти приблизился к столу и занял свое место. – От Людены – Соколан и Ясина. Волхвы Людены подошли к столу и встали вместе, взявшись за руки. – От Семилена – Тикей Йор, Астиор и Туник Ра. "Отец Эниты", – сообразил Дуанти. – От Каттор-Хата – Савиен. От Гамо... Грэм и Дуанти так и не поняли – прозвучало ли имя – больше походило на то, как если бы послышался плеск волн. И в этом плеске они все-таки расслышали – "мать Вода". – От ольсков, – продолжал Вианор, – Аль, Иоль и Милена. Милена, – добавил Хранитель Круга, – от ольсков и Ардоса. И былая тетушка Джамисса – как прекрасна она была теперь в своем королевском платье и короне! – проследовала к своему месту у стола. – От Ардоса – Маринна! Маринна?!. И тут Грэм понял: да, не Нимарра и не Миранна – это Маринна в венце принцессы Ардоса вошла в магический Круг. – От Туганчира – Браннбог Трор! И Трор, помедлив самую малость, приблизился к Кругу магов. – Готов ли ты войти в Круг от Туганчира, Браннбог Трор? – спросил Вианор, пристально вглядываясь в своего друга. – Да, – отвечал воин-маг – и глаза его загорелись. – Согласен ли ты вернуть Ольсинг в Каттор-Хат? – спросил следом Савиен. – Согласен, – не дрогнув отвечал Трор. А Вианор выкликал все новых: – От Кардоса – Дэмдэм Кра и Дуанти Перуджион! Дуанти Перуджион – от Кардоса и Крео. И друзья Грэма присоединились к Кругу. – От Крео – Черник, старейшина акробатов. Черник – от Крео и вольных городов Анорины. "А, так значит, Черник с Крео! А кто бы мог подумать!" – От анорийский вольных городов – Интар. "Ну, конечно, это Интар и расписал эти экраны вдоль стен!" – От народа гномов – Стагга Бу! Бу Ансуз Стагга Бу, – торжественно произнес Вианор, – готов ли ты принять на себя летопись Круга? Побледневший гном еле слышно отвечал "да" – и занял место слева от Вианора, крепко прижимая к груди врученный ему дар – бронзовую чернильницу и бумажный свиток. – От Иззе – Энита Ра! "От Иззе? Но это же страна великанов! Почему..." И тут, как бы вторя недоумению многих, прозвучал вопрос Тикея Йора: – Правомочно ли представительство Эниты, дочери Туника? Вианор повел жезлом – и за спиной Эниты в тот же миг вырос как из-под земли Келин – тот давний знакомец труппы Черника, которого они избавили от плети Сэпира. Великан, услышав вопрос мага, прижал к груди руку и поклонился. Тикей Йор кивнул – и мгновенно Келин исчез из залы. – От Тунга... В зале раздалось несильное громыхание, и столь же внезапно, как до этого Келин, взорам всех открылся стоящий на полпути к Кругу пестро одетый человек, смуглый и с глазами, как смоль. – От Тунга – я, Вианор, – заявил он. По зале пробежал ропот, но Вианор и все в Круге оставались бесстрастны. – Мы не приглашали тебя, Маджут Оджеб, – спокойно проговорил Вианор. – Но без Тунга вы не замкнете Круга, – осклабясь, возразил тот, кого Вианор назвал Маджутом. – От Тунга, – не обращая более внимания на незваного гостя, провозгласил Вианор, – маэстро Синд! Маджут Оджеб взорвался хохотом и криком: – Как – этот писака, этот ничтожный изгнанник – от Тунга?!. Ха-ха! Он протянул руку в сторону Синда и явно собирался пустить в ход против него какое-то злое заклятие. Но он не успел – неожиданно для всех хозяйка Гамо яростно вскинула клюку и с яростным воплем: "Ты был с ним, я тебя узнала!" треснула своей клюшкой колдуна с Тунга. Грэм знал, что это не так уж трудно, но видел впервые – вместо Маджута на полу залы запрыгала какая-то большая противная жаба – и светящиеся линии в своем струении по плитам пола ее старательно огибали. – Полгода! – закричала мать Вода – и вот уже следа жабы не осталось в Парадной зале: по-видимому, она очутилась где-нибудь в болотах Гамо. А Вианор, как ни в чем ни бывало, произнес: – От Анорины... – и к ногам Грэма подбежала светящаяся линия -... от Анорины – Грэм Сколт, сын Бойтура и Южаны, принц ольсков! Видимо, чтобы подбодрить Грэма, Вианор отличил его от всех, протитуловав так длинно. – Грэм Сколт – от Анорины и всего континента! – добавил маг. Подумать что-либо Грэм не успел – он уже стоял близ стола, мгновение – и он уже вошел в Круг. Меж тем, Хранитель Круга закончил: – От континента Очаки – Данар, от континента Увесты – Сиэль. Эти двое стали по бокам от Грэма. У стен еще оставались витязи и кое-кто из магов, но Грэм знал – они нужны там как внешний обвод Круга, как его защита, и по-своему они тоже будут участвовать в их действе. А оно уже началось – отступили куда-то стены Парадной залы, и весь Большой Анорийский Круг начал стремительный подъем ввысь. Когда он прекратился, они оказались в какой-то неизвестной местности – бескрайней зеленой долине под открытым небом, и звезды его не были анорийскими. А равнина была плоской, как стол, и края ее терялись в какой-то серо-розовой дымке, как будто наступил рассвет, и свет солнца путался в далекой пелене облаков. Зелень под ногами была мхом или чем-то вроде, и от нее шло какое-то приятное тепло, а может быть, сила. Изменились и сами маги: Вианор предстал таким, каким некогда его увидел Грэм в хрустальном яйце пещеры Дракона: во лбу его горел синий пламень Орумланы, маг вырос чуть ли не в великана, и за спиной его появилось огромное цветущее дерево, а еще – целый табун коней выглядывал из-за его плеча, и нельзя было понять, как они все умещались там. У Тикея Йора за спиной виднелась большая высокая чаша из хрусталя или стекла, и в ней мерцало что-то вроде фиолетово-розового огня, а рядом стоял какой-то олень с рогом, растущим изо лба. На плече Савиена сидел огромный орел, и тут же сновал бурундучок, поблескивая умными живыми глазами, – то карабкался по одежде каттор-хатского мага вверх, то спрыгивал, то потешно замирал на плече, а еще за спиной Савиена был горячий сухой ветер, хотя и невозможно было объяснить, из чего это видно. Но Грэм этот ветер _видел_ – как и все остальные в Большом Круге. В другое время было много чему еще поразиться – прекрасному белому барсу у ног Цуйчи или тому, как может морской зверь дельфин – он был при Дуанти – плескаться на суше, как в воде. А еще изумления была достойна и великого восхищения красота хозяйки Гамо – не полоумной старухой, а прекрасной феей пребывала она среди Круга, и огромный водяной змей свивал свои кольца подле нее. И был второй змей за спиной у воина Браннбога, и был он золотым, как о том сказано в повести о видении рыцаря Браннбога Трора, а еще прямо в воздухе рядом с Трором висел большой меч Ольсинг – и он был как живое существо, наделенное душой и разумом. Но и сам Грэм был достоин стоять в этом Круге – корона принца Анорины была на нем, и огромный – не меньше змея матушки Воды – серебристый дракон распростер четыре крыла, прикрывая тыл своего избранника. А еще там была принцесса Маринна и ольски, и Сиэль, и... но оставим магам их тайны – не обо всем нужно говорить даже в волшебных книгах и даже повествуя о волшебном. Да и как рассказать обо всем произошедшем и не произошедшем, о тех битвах и ошеломляющих переменах, что разыгрались за все время, что маги провели в Круге? Были рождены четыре части света и разделены меж магами Круга, и утрачены, и созданы заново. И были распределены стихии, и если хозяйка Гамо была Мать Вода, то в Круге нашелся и Огонь, и Ветер, и Земля, и Металл. И небо падало и творилось, а мир кончался – и рождался вновь. И наконец, уже в завершение всего, предстал зал с рулеткой Астиаля, и в нем были все те, кого и ранее видел Грэм и еще иные. А Черный Граф-без-лица, Сэпир, корчился, отбежав от стола рулетки – и мучили его ужас, ужас и злоба, и отчаянье, и зависть – и снова злоба. А на стол рулетки сошло из воздуха белое пламя и окутало весь стол – и осталось там нерушимо по воле Круга. И Черный Сэпир кинулся было к рулетке – и натолкнулся на белое пламя, и отлетел прочь, завывая от боли. И – исчез зал с рулеткой Сэпира, растаял, как мираж. Но Грэм и Дуанти знали, и знали все в Круге, что рулетка уже остановлена непреложно и стала навеки недоступна для Черного Графа. А еще Грэм знал, как это знали все остальные, что щит, наложенный ими на рулетку, это ничтожнейшее из всего, что произошло в их Круге – так, жест вежливости или только предлог для того великого и важного, что сотворили они все вместе.

ГЛАВА 3. ТРИ ТОПОРА.

Когда разомкнулось кольцо Анорийского Круга, в Парадной зале не оказалось ни Савиена, ни хозяйки Гамо, ни ольсков. Но Вианор и Тикей остались, и королева Милена, и Миранна... то есть Маринна. Они отошли к Веселину и заговорили о чем-то, и туда же направился Грэм. Но Маринна сама уже шла к нему. – Грэм... – Маринна, – нерешительно заговорил Грэм. – Сейчас я больше Миранна, – улыбнулась девушка. Она поцеловала его в щеку. – Эта глупенькая гордячка Нимарра влюбилась в тебя с первого взгляда. Только она считает, что твое сердце отдано другой, а ей ты интересуешься из-за внешнего сходства. – Но ты объяснишь этой глупенькой принцессе, что... что... – Что мы с ней одно и то же? Подожди, Грэм, еще подожди. Прежде должно кое-что произойти. Не спрашивай больше. Девушка вновь поцеловала Грэма и убежала через весь зал. К Грэму подошел Вианор. – Подойдем-ка к королю Веселину. Они приблизились к королевской чете, и Грэм по всем правилам учтивости приветствовал королеву Милену – былую тетушку Джамиссу. Милена тепло разглядывала его: – Вот каким стал наш эшпорский непоседа... Грэм, если хочешь, то можешь увидать на своего отца. – Он здесь?!. – Нет. Но в нашем дворце есть особое зеркало, – объяснила Милена. – Оно покажет тебе Эшпор. – Жаль, что в Эшпоре нет такого же, а то бы можно было переговорить с Бойтуром, – заметил Веселин. – Да и надо бы. – Ничего, скоро я вернусь к Бойтуру и передам все, что нужно, – обнадежила Милена. Король сдвинул брови: – Но Милена... Всему свое время – тебе уже незачем стирать солдатские рубахи. Королева засмеялась: – Да успокойся же, я вернусь туда не как тетушка Джамисса. Бойтуру скоро выступать, а рядом с ним никого нет. Рулетка – это не все чары Сэпира. – Но почему же не кто-нибудь другой? – возразил Веселин. – Столько сильных магов. – Он бросил взгляд на Вианора. Вианор развел руками. – Увы, Веселин, вся моя сила теперь вложена в ту огненную стену, которой мы оградили рулетку Астиаля. Хранитель Круга ныне – наислабейший из магов. Веселин оглядел весь зал, нахмурился, и решительно заявил: – Все равно, я больше тебя не отпущу, Милена. Мы и так не виделись пятнадцать лет. – Значит, остается Миранна, – вздохнула Милена. – Грэм, ради своего отца ты согласен подождать еще немного? – Как я могу сказать "нет"? – отвечал Грэм. – Милая тетушка Джамисса, ты ради своей сестры решилась на куда более долгую разлуку, чем "немного". * * * Когда Грэм возвращался к себе из комнаты с магическим зеркалом, то услышал в коридоре разговор Тикея Йора и Трора. – Выступим вместе, магистр Тикей? – Нет, я еще задержусь в Ардии, – отвечал Тикей Йор. – Но если ты подождешь пару дней в Солонпоре, я тебя догоню. – Принимаю. "Так, Браннбог опять собирается в какое-то путешествие, – сообразил Грэм. – Ну нет, теперь он от меня не отделается". Он подошел к Трору и сказал: – Между прочим, собираюсь на днях прогуляться в Солонсию. Нам случайно не по пути, сэр Трор? – Грэм, у тебя полно будет дел тут в Ардии, – отвечал Трор несколько рассеянно. – Полно ребячиться, это уже не Эшпор. – Но я все еще твой оруженосец! Браннбог окинул Грэма внимательным взглядом: – Так, подает голос Грэм Эрскин из Эшпора. По совести, это хорошо, Грэм, что тот простой паренек, сын захолустного коменданта, в тебе по-прежнему жив. Но все-таки ты уже не Грэм Эрскин, ты – Грэм Сколт, сын Бойтура и Южаны, принц ольсков и принц Анорийский. – Именно поэтому, Браннбог, я к тебе и обращаюсь, – возразил Грэм. – Мне пора поразмяться – даю тебе слово принца ольсков. Браннбог буркнул что-то и спросил: – Так кто же хочет составить мне компанию – принц Анорины или оруженосец? Не дожидаясь ответа, Трор повел Грэма во двор. Там он подобрал какое-то полено, достал меч, подбросил деревяшку вверх и на лету изрубил ее так, что на землю упали ровненько нарубленные щепки – и при этом, на земле они образовали аккуратненькую звезду. – Если завтра утром сделаешь так – поедем вместе, – наказал Трор и ушел. Забыв об ужине, Грэм до ночи рубил щепу, но у него так не получалось. Иногда, казалось, не хватало какого-то чуть-чуть, но – все-таки не хватало. "Черник или Сиэль", – наконец решил Грэм. Но Черника он не нашел и тогда толкнулся в покои Сиэля. Воин с Увесты выслушал горячую просьбу, сделал заговорщицкое лицо и пошел с Грэмом на все тот же двор. – Ничего сложного, – сказал Сиэль. – Этот удар у нас на Увесте называется "три топора". Тут все дело в порядке движений. Рука Сиэля оказалась легкой – действительно, все оказалось не так уж сложно, и через полчаса Грэму удалось разрубить пару поленьев во вполне ровные звездочки. Сиэль меж тем спросил: – Я только не понимаю, принц Грэм, а почему ты не спрашиваешь в подобных случаях асителуи? – Кого? – Телуи. Так мы называем их на Увесте. Я видел в Круге – у тебя хороший телуи.

Грэм посоображал и понял, что воин говорит о серебристом драконе. – Но, Сиэль, не просить же о таких вещах серебристого дракона. Неужели ему интересно рубить щепки? – Откуда ты знаешь, что интересно серебристому дракону? – возразил Сиэль. Может быть, эта игра ему будет в радость. Но я говорил о другом асителуи, маленьком. – Во-первых, я не знал, что аси... – Грэм запнулся, – асителуи можно об этом спрашивать. А во-вторых... И тут Грэм наконец сообразил, что Сиэль ведет речь о той маленькой серой птичке, об ориссийской. – А, ты вон о ком! Но я не знаю, как надо просить! Сиэль несогласно покачал головой: – Нет, ты знаешь, принц Грэм. Ты уже несколько раз просил, и тебе помогали. И оставив озадаченного Грэма рубить щепки, Сиэль удалился. А утром, едва начало светать, заранее все снарядив и одевшись по-походному, Грэм встретил Трора у ступеней, ведущих во двор. – Ну? В ответ Грэм подбросил полено, выполнил "три топора", и шестиконечная звездочка из щепок улеглась на землю. Трор поднял голову, глянул на окно, откуда с невинным видом взирал на происходящее позевывающий Сиэль, и усмехнулся. – А почему же не Черник? – спросил рыцарь. – Я его не нашел, – объяснил Грэм. А через какие-то полчаса они уже скакали по дороге в Солонсию. – Не ожидай легкой прогулки, Грэм, – предупредил Трор. – Наш побег из Эшпора против того, что теперь предстоит, – это просто развлечение. – Куда мы двинемся из Солонпора? – В Семилен. Конечно, если чего не случится. Оттуда, возможно, к ольскам. Теперь, когда рулетка выбита из рук Сэпира, все будет решаться на поле брани, пояснил Трор. – А в Ардосе сейчас достаточно бойцов – Сиэль и Дэмдэм справятся и без меня. – Я так догадываюсь, предполагается удар в спину Сэпиру из Семилена? напрямую спросил Грэм. – Да, было бы неплохо, – признал Трор. – Но это еще окончательно не решено. Еще неизвестно, поддержат ли нас ольски. Трор покосился на Грэма. – Возможно, мы к ним заглянем. Может быть, они тебя послушают, Грэм. – Понимаю. – Да, и вот что – у герцога Солонсы постарайся быть... ну, по придворней, что ли. Не так, как наш Стагга, конечно, с его церемониями, но так, чтобы, скажем, заслужить одобрение короля Веселина. Это не такой пустяк, Грэм. Мелочи часто решают очень многое.

– Неужели ты надеешься, что Солонсия примет нашу сторону? – О нет, в открытую – не дай Бог. Наилучшее для нас – это как раз нейтралитет Солонсии. Иначе Сэпир займет в два счета ее земли, и тогда Ардос, Людена и Семилен станут полностью отрезаны друг от друга. А так Сэпир вынужден терпеть наши разъезды по Солонсии. Воевать с ней ему сейчас все-таки хуже. На ночлеге, уже в Солонсии, в небольшой приграничной гостинице, Трор сообщил Грэму: – Магистр Тикей очень благоволит к тебе, Грэм. Возможно, он предложит тебе стать на путь паладина Астиаля. Ты знаешь об учении Семилена? – Немного. Больше со слов Робура Слыня. Круг Семилена призван беречь наследие Астиаля. Они, как в Кардосе, считают, что дух этого мага – это все благое, что есть в Анорине. – Ну, что до Кардоса, то бери выше – Астиаль для них никто иной как Бог и, соответственно, благо всех миров, а не одной лишь Анорины. В Семилене никогда не делали из Астиаля Бога. Но они чтят его как высочайшего из бывших здесь магов. Их Круг для того и создан, чтобы хранить – нет, не разные там реликвии или его волшебные орудия – чтобы хранить ту искру _истинного_ пламени, что Астиаль некогда принес в Анорину. – Истинного пламени? – Ты не знаешь о нем? Да, многого же стоят познания высокоученого доктора Робура. Понимаешь, в Семилене считают, будто все в мире тленно, разрушается со временем. Но есть истинное пламя – вот над ним ничто не властно – ни время, ни смерть, ни чары магов. Может быть, это единственно настоящее, что вообще есть в мире – да и сам мир есть только поэтому. * * * – ...Нет, Вианор, я не понимаю, – говорил Дуанти примерно в этот же час Хранителю Анорийского Круга. – Как это так? Ты сам рассказывал тогда, на корабле у Хорса, что Астиаль и те, кто с ним были, не первые в Анорине. Когда они сюда пришли, то в нем кто-то уже жил, а значит, мир был раньше Астиаля. А у тебя получается, что Астиаль принес какое-то свое пламя, и поэтому возник мир. Но как одно может сочетаться с другим? – Так считают в Семилене, Дуанти. Но я с ними во многом согласен. Впрочем, не так уж это все и важно. – А что важно? – Само это истинное пламя. Дело в том, что в Семилене действительно хранят эту искру. Немногие знают, что есть и второй Семиленский Круг, Внутренний, и у него свой особый Хранитель – Остим Жар. Вот он-то, кстати, и был тем белым учителем, которого я обрел в конце концов, покинув Каттор-Хат. – А ты входишь в этот второй Круг? – Я отказался, Дуанти. – А Трор? – И Трор. – Почему? – Из-за того "почти", что нас разделяет с Семиленом. Ты, наверное, заметил, что магистр Тикей Йор до сих пор недоволен этим. – Ну да, но что же вас разделяет? – Что ж попробую объяснить. Я иначе понимаю белизну, Дуанти, и считаю скупостью – или излишеством, как уж хочешь, – поддерживать только один костер. Истинное пламя в Семилене есть, все верно, но оно есть не только там. В каждом есть эта искра. – В каждом? Но тогда каждый может быть Астиалем! – В точку, Дуанти! Не в Круг пламени Семилена, а во внутренний круг своего духа – вот куда ведет настоящее паломничество. Но не только поэтому мы с Трором не захотели стать паладинами Астиаля. Дуанти выжидающе молчал, и Вианор продолжил: – Путь паладинов Семилена – к той двери, за которой мир Астиаля. В нем, как считают они, чаша с пламенем: сердце Астиаля – сердце миров. А открывший эту дверь становится хранителем его. Вот это и есть цель пути паладина. – Это действительно так, Вианор? Про чашу Астиаля? – Кто знает, Дуанти. Для Семилена – так. – Но чем это не подходит, к примеру, тебе? – У меня своя дверь, и у Трора тоже. Да ты и сам знаешь про мир Трора. – Про ту госпожу в замке... – Да. Здесь, сударь мой Дуанти, я держусь школы Савиена, тропы Каттор-Хата. Его маги считают, что у каждого мага своя, только его, дверь, и суть всего пути в том, чтобы разыскать именно ее. Открыть ее и будет завершением пути. – Понимаю, это, конечно, не могло понравиться магистру Семилена! – О! – Вианор засмеялся. – В Семилене наш отказ произвел прямо-таки бурю. Там не раз бывало, что иные из искателей тайны хотели войти в Круг и оказывались недостойны. Но так, чтобы кто-то был достоин и не пожелал войти – это произошло впервые. И знаешь, Дуанти, я все более убеждаюсь, что к истине ближе путь Савиена. Он учил меня не соблазняться цветами – ни белым, ни черным, ни красным и никаким другим. Но вот я смотрел на него недавно – и его белизна совершенна. А в Семилене учат белизне – и что же, в ней хватает червоточин. Тот же Уорф – и не он один. Впрочем, Дуанти, я изложил тебе свой взгляд на дело. Может быть, в Семилене тебе откроют нечто, ускользнувшее от меня. Это уж вы с Грэмом выбирайте сами. – Но Астиаль – он действительно был сильнейшим из магов? – Пожалуй, да. – Но ведь он не шел путем Каттор-Хата? – Нет, не шел. Но и путь Семилена – не его путь. – Вианор, а как это можно знать? Ведь Астиаль давно умер. – Астиаль жив, Дуанти, – тихо отвечал маг. – Жив?!. Но откуда... как... – Я видел его несколько раз и однажды говорил с ним. Один раз – в одном высоком мире, и там не было чаши с пламенем. А другой раз – здесь, в мире Анорины. * * * – ...Это было на Очаке, Грэм, и я был там с Вианором. Но знай – все это величайшая тайна. До сих пор это знали только я и Вианор – ну, а теперь еще вы с Дуанти. – Как, Дуанти тоже знает? – Да, мы с Вианором решили вам рассказать. Только не вздумай зазнаться, – ты, Грэм Эрскин из Эшпора. Не думай, что если тебя взяли в Круг, то ты много чего знаешь. Силенок у вас с Дуанти еще кот наплакал. – Но в Круге мы все же не подвели, Браннбог. Трор кинул взгляд на Грэма. – Это потому, мастер Грэм, что Дуанти подпирали Черник и Дэм, а тебя – Вианор. И все – спать, больше никаких разговоров. * * * Через два дня по предместью Солонпора ехало двое всадников – рыцарь и оруженосец. Как будто бы они не выделялись чем-нибудь среди солонсийских дворян – ни доспехом, ни костюмом. Но те, кто встречал их в пути, вспоминали потом, что видели каких-то необыкновенных витязей – и недоумевали, как эти рыцари могли миновать их столь незаметно и почему не удалось разглядеть их получше. Это были Трор и Грэм – с легкой руки Тинна, Грэм уже не отставал от Трора в искусстве пропадать из виду. Всадники без задержки миновали ворота Солонпора и наконец въехали на площадь перед дворцом герцога Солонсы. Она была почти пуста, не считая караула солдат. И тут, еще не пересекли они площадь, Грэм услышал звук, знакомый ему еще с Эшпорского знакомства с Трором – заиграла где-то вдали прекрасная свирель или флейта. Но не только это слышалось на этот раз – вместе с тем раздавался щебет маленькой птички, воробья или щегла, и это была уже его, Грэма, звучащая тень тень от давней схватки с ориссийской Пастью. Трор быстро спрыгнул с коня, а следом и Грэм. Рыцарь смотрел не по сторонам, а прямо в небо. Его рука была на мече, но он пока не вынимал его. Послышался свист рассекаемого быстрым движением воздуха – и над крышами, падая наискось, показались три огромных топора – в рост человека, как это стало видно после. Два из них, нацелившись, стремительно пикировали на Трора, а третий, отклонившись, метил в Грэма. Рыцарь в несколько прыжков выбрался на середину площади и коротко крикнул Грэму: – Вспомни три пасти! Меж тем два топора упали вниз, но Трор легко отпрыгнул в сторону, а Грэм уклонился от своего. Топоры один за другим вонзились в булыжник мостовой, раскрошив камень, но через несколько мгновений, задрожав, быстро взмыли вверх. Со стороны окон, откуда наблюдали за происходящим невольные зрители, послышались крики ужаса – все поняли, что битва только начинается. И вновь топоры, прицелившись, ухнули с высоты вниз – и вновь Трор и Грэм уклонились. Но на площади появились новые рытвины, и теперь двигаться по ней стало труднее. "А что же будет, если эти железяки раздолбят всю площадь?" мелькнула у Грэма мысль. Укрыться за каменной кровлей? Но вряд ли это поможет Сэпировские железяки, наверняка, прошьют их, как бумагу, да к тому же, могут пострадать жители – нет, навлекать на них гибель было нельзя. И Грэм безотчетно пожалел о той серенькой ориссийской птичке, его подружке, как назвал ее тогда Вианор, – вот бы и сейчас она помогла. Птичка не появилась, но и призыв Грэма не пропал зря: что-то неуловимо сдвинулось, и Грэм вдруг почувствовал, что решение где-то близко. Трор знал его – ну-ка, что он там сказал про три пасти? – в Ориссе одна пасть пожрала другую – а, ну да! – Грэм наконец-то понял замысел Трора. А меж тем летучие железяки изменили свои действия – теперь один топор летел вниз, а второй выжидал, куда отпрыгнет Трор. Но рыцарь вновь обманул их – и Грэм, наконец, подхватил его танец. Они еще по разу уклонились от летающих посланцев Черного Графа, а следующий заход железяк оказался для них последним: Грэм и Трор подгадали свои движения так, что топоры одним за другим ухнули друг в друга, сминая и разбивая один другой. На этом нападение с воздуха и окончилось – осталась только изрытая площадь и на ней куча исковерканного лома. Трор посмотрел на Грэма и подмигнул: – У Сиэля этот прием получается лучше, чем у Сэпира, верно? К ним уже подбежали караульные и солонсийцы. Вскоре от восклицаний восхищенных очевидцев, похлопываний по плечам и наперебой звучащих приглашений в дом у обоих зазвенело в ушах. Но тут толпу распихали гвардейцы – к героям дня вышел герцог Солонса собственной персоной: – Браннбог, я все видел своими глазами! Он обнял Трора, несколько комично прижимая его к груди, – герцог был не так высок и с брюшком. – Ко мне, господа, мы с герцогиней заждались вас. Обед через два часа, имейте в виду. На ходу распоряжаясь о том и о другом, герцог лично проводил их до входа во дворец. На балконе Грэм заметил сухопарую чернявую женщину и двоих детей, мальчика лет десяти и девочку постарше – они во все глаза рассматривали их с Трором. За обедом выяснилось, что это жена и дети герцога. Мальчик смотрел на Грэма круглыми глазами, а когда переводил взгляд на Трора, его глаза округлялись вдвое. Улучив момент, Трор тихо сказал Грэму: – В Эшпоре ты смотрел на меня, как сейчас юный Солонса. "Я и сейчас так смотрю", – подумал про себя Грэм. Герцогиня меж тем говорила исключительно на светские темы, расспрашивая о пустяках, вроде цветов в зимних садах короля Веселина или рассказывая о недавнем бале в их дворце. О надвигающейся грозе не было сказано ни слова, и Грэм был только благодарен за это. Меж тем, герцогиня Солонса не забывала и о воспитании детей, то и дело отвлекаясь на какое-нибудь наставление: – Эстино, некрасиво ковыряться в тарелке! Посмотри на принца Грэма – разве он так держит нож и вилку? Эстино посмотрел на Грэма и спросил, затаив дыхание: – А вы покатаете меня на своем ручном драконе? Грэм улыбнулся: – Сначала мне надо его приручить. Если это удастся, то непременно покатаю. Герцогиня тут же вставила замечание: – Почему ты отодвинул творожную запеканку, Эстино? Разве ты не хочешь быть таким же сильным и отважным, как... как... – Как граф Уварра, – пришел ей на выручку герцог. – Прости, Браннбог, но позволь мне называть тебя так. Скажу откровенно, моему самолюбию солонсийца льстит то, что лучший воин Анорины носит титул одного из домов Солонсии. – Я думаю, вам польстит еще больше, – заметил на это Грэм, – что лучший маг Анорины на Большом Круге представлял именно Солонсию. Я говорю о Вианоре, ваша светлость. – Вот как? – по всему, герцог и впрямь был польщен. – Признаться, я еще не слышал об этом. Но почему же Солонсию? – Вианор вписан в именную книгу купечества вашей страны, – пояснил Трор, – в знак признания его заслуг перед ним. Герцог только развел руками на укоряющий взгляд герцогини. Однако его супругу это не остановило: – Мне кажется, Рецио, – решительно заговорила герцогиня, – мы могли бы удостоить такого человека как Вианор и более высоким отличием! – Но, Люцина, наши соседи, – замялся герцог. – Прошу, поговорим об этом позже. В конце концов, наши гости здесь с частным визитом. Тем временем девочка, подросток лет четырнадцати, воскликнула: – Ой! Я забыла! Сеньор Трор, у меня подарок для вас! Она выскочила из-за стола и унеслась прочь из столовой. – Рецина! – крикнула ей вдогонку герцогиня. – Что за манеры! Она сделала жалобное лицо и обратилась к Грэму: – Ах, принц, вы представить не можете, какое это мучение – воспитывать детей. У вас-то, конечно, в крови благородное поведение, а что приходится терпеть мне! – Но, мадам, – отвечал Грэм, – ваши усилия вполне вознаграждены. Ваши дети такие славные. Хотел бы я, чтобы у меня в Эшпоре были такой младший братишка, как ваш Эстино. "Его не испортило даже такое воспитание", – подумал Грэм про себя. Тем временем вбежала Рецина и протянула Трору платок с вышивкой: – Вот! Я это вышила сама, это ваше люденское видение! Трор поднялся из-за стола и поблагодарил Рецину не только учтиво, но и вполне сердечно. Грэм кинул взгляд на вышивку – до Интара юной художнице явно было далеко: фея походила скорее на саму Рецину, а золотой змей – на безногую желтую корову. И все же было что-то в этой наивной вышивке – "искорка Астиаля" – подумалось Грэму. И еще – он заметил – солнце у Рецины было лазурным. Трор меж тем поцеловал руку юной маркизе и сказал: – Сеньорита, ваш подарок куда ценнее, чем вы можете представить. Вы – сама маленькая фея. Я попрошу одного своего знакомого художника – вы слышали об Интаре? – как-нибудь посмотреть ваши работы. – А откуда вы знаете о работах Рецины? – спросила герцогиня Солонса. – О, но уже по этому подарку видно, что его автор – художник. Значит, должны быть и другие вещи. Лицо матери непроизвольно расплылось в счастливой улыбке. Когда герцог остался наедине с женой, та напустилась на него, как тайфун на корабль. – Какие манеры, какое поведение, Рецио! Мы обязаны помочь бедному юноше. Подумать только, его мать в неволе у этого мерзкого Сэпира! – Но, Люцина... – А Вианор! Правда, я его никогда не видела, но он – старший товарищ этих двоих, и этим все сказано. Друг Трора – и он представлял Солонсию среди всех главных магов. – Но, Люцина... – Как мы можем не отметить его титулом, Рецио? А этот милый Грэм... Как он сказал про Эстино – "славный мальчик", да? Какой пример для подражания нашему малышу. Ах, если бы у нас почаще бывали такие гости! Не то, что этот хам и мужлан Роксбрик! – Я согласен, но... – Почему мы не пошлем войско на помощь королю Веселину? – Но Люцина!.. ...! ...! Зайдя под вечер к своим гостям, герцог Солонса доверительно сообщил: – Мадам Солонса о вас двоих чрезвычайно лестного мнения. Должен сказать, что пару недель назад у нас был с визитом посланец Сэпира, некто граф Роксбрик, весьма плохо воспитанный господин. И к тому же, он выпил за ужином лишнего... в общем, герцогиня едва не закатила ему пощечину. Трор и Грэм рассмеялись. – Мы имели удовольствие наблюдать этого Роксбрика в Просе, дон Рецио, – сказал Грэм. – Сэр Тинн говорил мне, что тот славится по всей Анорине отсутствием манер. Герцог Солонса несколько нахмурился: – И именно его Сэпир послал ко мне с миссией? Так, так... – Он хотел подтолкнуть Солонсию к войне против него, – объяснил Трор. Характерная повадка Черного. Точно так же он отправил меня в Эшпор, чтобы король Бойтур нарушил свою клятву и выпустил меня на свободу. А Сэпиру это дало бы повод не держать своего слова и сохранить за собой престол Анорины. – Вот как! Но что же хорошего в войне с нами? – удивился герцог. – Лишний противник все-таки. – Тогда у него была власть над рулеткой Астиаля – и он не предполагал ее лишиться. Сейчас же, само собой, ему выгодней нейтралитет Солонсии. – Да? А герцогиня всячески наседала, чтобы я помог вам, благородные сеньоры. – Только не войной против Сэпира, дорогой дон Рецио. – Это же я объяснял своей супруге, дон Ленсо. Но мы решили все-таки поддержать вашу сторону... но только тайно. Пока тайно. Где он у меня? А, вот! Герцог протянул Трору грамоту, свернутую в трубку и запечатанную герцогской печатью. – Я только что подписал, – объявил герцог не без торжественности, – указ о присвоении Вианору титула почетного дворянина Солонсии с пожалованием графской короны. Ты не будешь так любезен передать это Вианору? – О, нет, – отклонил Трор. – Пусть эта бумага пока полежит в твоем потайном сейфе, дон Рецио. По всей вероятности, мы очень нескоро будем в Ардии. – Но вы у нас еще погостите? – День-другой, пока не подъедет магистр Тикей. – А! Что ж, отлично, значит, еще побеседуем. Я приказал не убирать это железо с площади, – сообщил напоследок герцог. – Мы приклепаем к нему табличку с надписью, и выйдет прекрасный памятник о вашем подвиге, дон Ленсо и принц Грэм. С этим герцог отбыл. Грэм ушел в свою спальню и с удовольствием вытянулся на постели – день выдался утомительный: мало летучих топоров, так еще и обед с герцогиней Солонсой. Он уснул мгновенно – и так же мгновенно проснулся от острого чувства какой-то беды. А через минуту к нему толкнулся Трор. – Хорошо, что ты уже встал. Нам надо срочно выезжать. – Плохие вести? – Да. Рать Кардоса двинулась на Ардос, а войско степняков – на Людену. – Мы возвращаемся в Ардию? Или все-таки – едем в Семилен? – Нет, все изменилось. Наш путь – в Людену.