Текст книги "Рулетка колдуна (Часть 2)"

Автор книги: Александр Гейман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

ГЛАВА 4. КАРДОС ПРОТИВ АРДОСА.

Дворец короля Веселина напоминал муравейник перед дождем – вокруг и внутри него сновало туда и сюда невообразимое число народа. Казалось, в этой беспорядочной сутолоке невозможно было найти кого бы то ни было, и оставалось удивляться, как умудрялись бесчисленные посыльные доставлять свои вести кому следует. В такой час к Вианору подошел один из вестников и сказал, что доктор Робур Слынь срочно просит зайти уважаемого мага к нему в библиотеку. – Робур Слынь? – Он сказал, что дело совершенно срочное и важное, – подтвердил посыльный. Вианор чуть поразмыслил и, оставив общество Веселина и прочих начальственных особ, отправился, куда его пригласили. В библиотеке было совершенно тихо и спокойно. Вианор заглянул в один проход между полками, в другой и в самом конце разыскал достопочтенного доктора Робура. Тот сидел спиной к Вианору на верху высокой лестницы, листая какой-то фолиант. На подоконнике приоткрытого окна сидел огромный белый орел, а по стремянке живо карабкался то вверх, то вниз бурундучок, поблескивая умными глазками. – Ты всегда умел изумить меня, учитель, – произнес наконец маг. – Скучно быть шибко знающим, сынок, – отвечал лже-доктор магистики. – Иногда хочется побыть обычным ученым шарлатаном. – Зачем ты звал меня? – Вы идете навстречу рати Кардоса, так? – Так. – Ее ведет магистр Перуджион. Его сын с вами, дочь замужем за гарифом Данчи. – Так. – А где мать, вы с шаманом Цуйчи не дознались. – Нет. – Некто Остим Жар – ты помнишь такого, Вианор? – Помню, – слегка улыбнувшись, отвечал маг. – Так вот, Остим Жар просил меня рассказать тебе это. Мать Огонька – так Савиен называл Дуанти – в тайном подземелье у Верховного Друида Кардоса. Послушай-ка меня... И каттор-хатский наставник Вианора поведал ему вещи, изрядно обеспокоившие анорийского мага. – Имей в виду – тебе не справиться с этим без магии, – закончил Савиен. – Но вся моя сила связана щитом над рулеткой Астиаля, – возразил маг. – Экая важность, – беззаботно отвечал его учитель. – Ну, возьмешь половину моей. И вслед за этими словами орел на окне встрепенулся, гортанно крикнул и вылетел из комнаты. На верху лестницы никого уже не было – ни доктора Робура, ни Савиена. И только бурундучок доброжелательно уставился на Вианора со ступеньки. Маг протянул руку – и зверек проворно пробежал по ней, устроился на плече Вианора – и тоже исчез. Но когда маг поднял свой жезл и повел им вокруг, то на навершии жезла горел, как прежде, красивый яркий огонек. Когда Вианор вернулся к королю Веселину, там шло бурное обсуждение каких-то новостей. – Вианор! Ты только послушай! – вскричал Веселин, едва завидев мага. – Сэпир предлагает нам союз! Что это за изуверское коварство? – Как ты полагаешь об этом, Тикей? – спросил Вианор. – Я согласен с Веселином, – отвечал магистр Семилена. – Эта уловка согласована, конечно, между Сэпиром и Верховным Друидом. Она дает этому негодяю Эспиро возможность выставить нас как возможных союзников Сэпира и врагов Кардоса.

– Все, лишь бы втравить Кардос в войну, – заключил Вианор. – А там уже некогда будет разбирать. – Признаться, я все же не понимаю логику Эспиро, – заметил Веселин. – Зачем ему торопиться ослаблять в войне Кардос? Этот интриган чрезвычайно честолюбив и радеет, конечно, о своей выгоде, а не об империи Сэпира. – Я тоже этого не понимал, – отвечал Вианор, – но теперь все разъяснилось. Нам надо захватить с собой Уорфа – думаю, на переговорах он сумеет кое-что растолковать магистру Аррето. Остальные обменялись недоуменными взглядами, но Вианор отказался до времени раскрывать свой план. Вместо этого он отправился в темницу, объяснив это так: – Хочу потолковать с этой бестией о значении одного забытого слова.

Все еще раз озадаченно переглянулись. * * * Следующим утром войско Ардоса выступало. Вся суета и бестолковщина двух предыдущих дней была позади – столицу покидало отборное сплоченное войско в идеальном походном порядке. Дуанти ехал неподалеку от Вианора вместе с Дэмдэмом Кра. Он был мрачен и хмур, что с ним нечасто бывало. В отличие от него, Большому Дэму и этот поход был нипочем – а ведь они двое не могли ни воевать, ни отступить с поля брани, ни... И удастся ли ему увидеть отца? И что это будет за встреча? Вианор сам подъехал к юноше и какое-то время ехал рядом молча. Дуанти сам не знал почему, но ему вдруг стало как-то легче. А маг неожиданно предложил: – Ты не против разогнать дорожную скуку какой-нибудь старой историей, а, сударь Дуанти? – Я вешаю свои уши на гвоздь внимания, маэстро, – отвечал Дуанти фразой из обихода Сиэля. Вианор улыбнулся: – Давно жду случая рассказать тебе о своих приключениях после того, как я покинул Каттор-Хат. Так получилось, что я направился в Кардос через Солонсию, а не Людену. Неизвестно, что было бы, встреть я тогда кого-нибудь из люденских волхвов... впрочем, я их не встретил, и это лучший ответ на "если бы". Ну, а в Солонсии я время от времени встречал разных мелких колдунов – тех, что кормятся от рынка, продавая то предсказания погоды, то амулет, то любовное зелье, и между прочим, среди них водятся не только шарлатаны. Но, конечно, после школы Савиена мне смешно было даже смотреть на них – какое уж там ученичество у этого народа. Зато в Солонсии я прослышал про церковь Астиаля в Кардосе и Семилене – будто бы она до сих пор хранит его учение. Кардос был ближе, и я отправился туда. Первая же моя встреча с друидами оказалась поворотной – я решил присмотреться к этому учению. А точнее, друид был один. Его звали Регоци. Это был толстяк поразительного добродушия и простосердечия. В божественность Астиаля и весь этот канон друидов он верил свято, хотя в теологии был ни в зуб ногой. Да и зачем ему была теология? Регоци жил среди крестьян, еще более простодушных и недалеких, а им что Астиаль, что Тунг – как собаке пятая нога. Они хотели от Регоци другого кто доброго совета, кто утешения, а кто требовал рассудить какой-либо свой спор с соседом. Они даже не ждали от этого сельского друида, чтобы он замолвил перед Астиалем словечко насчет хорошей погоды или там урожая – как-то так сразу было ясно, что маг из Регоци как из бороны – яблочный пирог. И конечно, это же сразу стало видно мне. Но... было нечто еще. Я увидел Регоци, когда он мирил две семьи, спорящих о каком-то клочке поля. Регоци сотворил обряд замирения, заставив обе семьи читать вслед за ним молитву. Бедный полуграмотный друид, как я узнал позже, почитав его книги, все переврал даже с точки зрения канонов обряда. А что до магии, то от начала до конца весь его обряд и молитва были сплошной липой. Но каково же было мое удивление, когда я увидел, что порча все-таки оставила эти семьи, и их сердца освободились для мира. "Здесь что-то не так", – подумал я и решил попроситься в слуги к Регоци. Добрый толстяк принял меня за несчастного сироту, ищущего, где бы приткнуть голову. Он повздыхал – и согласился – мне даже не пришлось пускать в ход свои чары. Я стал помогать Регоци по дому, а позже и в его церковных службах. Регоци выучил меня чтению и письму, и я тайком перечитал все его церковные книги. Учение друидов меня не особенно заинтересовало – скорее, позабавило, а иногда оно было жутко тягомотно, но дело было даже не в этом. Правы были друиды или нет в тех или иных своих положениях, все это не имело никакого отношения к Регоци вот в чем была штука. Однако мало-помалу я все же подобрался к его секрету. У Регоци была _вера_ – в этом все дело. И не в сказках друидов была причина Регоци понимал в них даже меньше меня. Сам-то он, конечно, считал, что верит в Астиаля, но тогда бы у него ничего не получалось – в его белой магии, я имею в виду. Но Регоци _просто_ верил – и нельзя описать, во что же именно. А сказать иначе, он просто был магом, хотя и не сознавал этого. Вот такая вера, сударь мой Дуанти, – и маг посмотрел на юношу, – только и является настоящей верой. Она просто _есть_ – хотя это как раз не так-то просто. Ну, а когда к этому пробуют присобачить разные легенды – про Астиаля или там Намгрота – вот это уже толкотня суеверий, и что интересно – с чем другим, а с этим во многих прочих мирах обстоит точно так же, как у нас. Савиен учил меня другому – зоркой точности и силе. И для меня откровением было увидеть, что того же самого можно было достигать при дремучем невежестве и самом попустительском добродушии. Но мне нравилось наблюдать, как действует в Регоци эта его сила мага, – по правде, я ведь и сам подпал под чары его кротости. – Но, Вианор, – вставил Дуанти, – я помню, как ты говорил, что нашел белого учителя не в Кардосе, а в Семилене. А по твоему рассказу получается, что... Вианор рассмеялся. – В каком-то смысле ты прав, – признал он. – Однако прими во внимание: я нашел в Регоци мага, и пожалуй, действительно белого. Однако моим учителем он не стал. Я сам кое-что понял благодаря ему – но это уже нечто другое. – А что же было дальше, Вианор? Ты ушел от Регоци? – Да. Но не обошлось без одной истории. Видишь ли, отчасти из благодарности к этому старому друиду, отчасти из озорства и интереса, я стал подыгрывать ему в его обрядах. Примерно, как ты подшучивал над нашим добрым теоретиком доктором Робуром, Дуанти. Я стал незаметно подстраивать то одно, то другое маленькое чудо – причем, в полном соответствии обрядам или тем просьбам, с которыми приходили к Регоци. Иной раз Регоци читал из священного писания что-нибудь вроде: "Да будет свет! сказал Астиаль", – ну и, неожиданно всю церквушку заливало белое сияние. А то жена старосты чудесным образом избавилась от бесплодия – конечно, это помогли святые молитвы доброго пастыря. Другой раз крестьяне отважились просить Регоци о молебне насчет дождя – и само собой, дождь лил на славу. Эти удивительные перемены, конечно, были замечены и окрестным людом, и самим Регоци. Его сочли святым, и разумеется, народ повалил к нему валом. Сам же Регоци говорил иначе: это Астиаль привечает его скромные труды. Знать, добавлял он, – Господу угодно, что я принял в свой дом сироту – то есть, вашего покорного слугу. А мне мало-помалу наскучила вся эта кутерьма с бесконечным потоком просителей. К тому же, к Регоци зачастили и друиды – дело явно шло к пополнению пантеона новым чудотворцем. К чести Регоци, сам он тут был ни при чем, и его все эти страсти вокруг никак не изменили – это был все тот же толстый добрый веселый сельский друид. А я решил покинуть его, но сыграть напоследок хорошую шутку. Ночью я приснился Регоци под видом Астиаля и велел ему объявить о великих чудесах на предстоящих осенних праздниках. Я наказал Регоци оповестить об этом и селян, и епископа, что наш друид послушно исполнил. После этого, в самый тот день, я ушел не прощаясь. Потом я уже слышал об этих праздниках – народу было море, и епископов съехалось не одно преосвященство, и с ними весь окрестный клир, нарядившись, как барышня на первый бал, – в общем, были все и вся – вот только обещанных чудес не было ни единого. Дуанти покрутил головой: – Да... Это покруче, чем мои шалости с доктором Робуром. И что же Регоци? – Невежественный сельский друид и тут оказался молодцом. Час или около того он ходил мрачный, а затем вернулся к своему неизменному добродушию. "Астиаль дал, Астиаль и взял", – сказал он. "Что ты несешь?" – накинулись на него друиды. "Я так понимаю, – объяснил Регоци, – Астиаль захотел испытать мою гордыню. Сначала он даровал мне силу творить чудеса, а затем, по грехам моим, лишил ее. На все воля Божия". На том все и согласились. Но спустя время было замечено мое исчезновение, и кое-кто из крестьян – ну и, конечно, друидов – смекнул, в чем тут все дело. "Э, – сказали нашему Регоци, – а ведь все твои чудеса, друид, происходили, когда в твоем доме жил этот твой приемыш-слуга! Не в нем ли все дело?" "Может, и в нем, – с прежней беззаботностью отвечал Регоци. – Я так думаю – может быть, это Астиаль под видом отрока-сироты почтил меня посещением?" Да только друиды не были столь простодушны – меня стали разыскивать по всему Кардосу – и разыскали. Кстати, Дуанти, из любопытства я и сам обошел потом множество друидов. И что же – иные из них были добрыми людьми, иногда очень умными и учеными. Но магов не было ни одного – ни одного, Дуанти. Регоци был единственным – стихийным, но все же магом, – и именно к нему меня вывела моя тропа. Будь он жив сейчас, мне было бы кого пригласить в Большой Круг от Кардоса. Но... мир праху старого друида. – Ну, а что остальные друиды? Ты сказал, они разыскали тебя? Вианор вновь расхохотался. – О, это была сущая комедия. – Мальчик, как ты это делаешь? – спросили меня они. – Я состроил невинное глуповатое лицо и отвечал: Я сам не знаю как. Просто я так привязался к доброму отцу Регоци... мне очень хотелось, чтоб он был чудотворцем. – А зачем же ты тогда от него ушел? – Я испугался, что у меня не получатся те чудеса, которые Регоци вам обещал. – Друиды поверили – все, кроме одного, самого умного из них. Позже он стал Верховным Друидом, – пока скоропостижно не скончался от простуды, освобождая место нынешнему Верховному, дону Эспиро. И этот сановный циник спросил: Кто учил тебя – чародеи с Тунга или куманчирские шаманы? – Я заплакал: Чародеи с Тунга... но я убежал от них. – Мы сделаем тебя чудотворцем во славу Астиаля, – поообещал мне этот проницательный епископ. – Но я же пользуюсь черной магией, – удивился я. – Добрый сеньор Регоци говорил, что это великий грех перед Астиалем. – Нестрашно, – успокоили меня, если ты употребишь свои чары к вящей славе Господней, то Астиаль простит тебе. Я не верю во все эти выдумки про Астиаля, – сказал я тогда. – Ах, чадо, – кротко отвечал благочестивый епископ, – ты можешь послужить Астиалю и без всякой веры. Мы снимем с тебя этот грех. – А мне дадут сан епископа? – поинтересовался я. Дадут, но не сразу, – обещали друиды, – ибо ты еще мал. – А ничего, если я буду вызывать злых духов? – Если к вящей славе Астиаля, то ничего... Между прочим, Дуанти, среди моих собеседников был дядя графа Эспиро, нынешнего главы церкви. Как знать – не он ли потом учил нашего дона Эспиро всему тому, что он наслушался во время этой беседы? В общем, я вдоволь насладился этим разговором, а потом мне пришлось их усыпить, потому что отвязаться иначе было просто невозможно. Я принял другой облик и еще немного походил по Кардосу, а позже подался в Анорину. Идти в Семилен мне уже расхотелось – я полагал, там такой же сплошной обман, как в Кардосе. – Но ты все-таки пошел туда? – Ну да, но это уже другая история. – Расскажи, Вианор! – горячо попросил Дуанти. Вианор подумал – и похоже, был готов согласиться. Но тут к нему подъехал герольд с каким-то срочным делом от короля Веселина, и маг оставил Дуанти. – Занятная история, правда, лорд Дуанти? – окликнул его знакомый голос. Дуанти оглянулся: – Стагга! Ты так-таки не упустил своего! – А как же! – гном помахал толстенной тетрадью. – Все точнейшим образом будет занесено в мои хроники. – Я думал, ты подле несравненной Данар. Стагга состроил обиженную гримасу: – Почему же это я должен быть подле нее? Я не амазонка из ее отряда. – А, так тебя просто не пустили! – сообразил Дуанти и рассмеялся. – Вовсе нет, просто я, как летописец Большого Анорийского Круга, обязан сопровождать Вианора, Хранителя этого Круга, – возразил гном. – Кстати, ты не знаешь, куда отбыли Трор и Грэм? Дуанти пожал плечами: – Я даже не видел Грэма перед отъездом. Вианор обмолвился про Солонсию и Семилен... ты лучше спроси его сам. – А как ты думаешь, далеко от нас войско Кардоса? – Стагга, ну, почем мне это знать? – А что такого? Дэмдэм говорит, к вечеру мы подойдем к границе. Может быть, нас ждет ночная битва! – Кого это – нас? Мы с Дэмдэмом не будем биться, – помрачнев, отвечал Дуанти. У него снова испортилось настроение. Меж тем, гном оказался отчасти прав: вечером рать Ардоса разбивала бивак у самой границы. Однако никакой ночной битвы не предвиделось – разведка доносила, что передовые отряды кардоронцев в полудне пути, и, конечно, войско Кардоса не будет атаковать сразу после длительного перехода, да еще в ночной темноте. Вскоре после ужина Дуанти заглянул в палатку Вианора. Маг был один. Он внимательно посмотрел на Дуанти: – Молодой гранд, конечно, наведался за добавкой? – Да, сеньор волшебник, – хотелось бы послушать окончание вашей замечательной истории. – Вся история, Дуанти, еще не закончилась, – отвечал маг. – Так что при всем желании я не могу порадовать тебя таким рассказом. Но если хочешь, я могу рассказать тебе, как я встретил Остима Жара – он-то и стал моим вторым учителем – белым. – Конечно, хочу! Расскажи, Вианор! – Это было в Среднем Семилене. Я блуждал там тайно – вернее, так думал я сам. Тогда я был уже постарше – твоих примерно лет. Как-то утром я спустился с гор к морю, и там увидел нечто весьма удивительное. По берегу меж глыб камней гулял человек в простой одежде. Я попробовал разглядеть его получше – особым, магическим зрением, Дуанти. И – у меня ничего не получилось. Я понял, что встретил что-то, а вернее – кого-то, кто мне не по зубам. А вслед за тем... вслед за тем, не веря глазам своим, я увидел, как море вдруг засветилось особым, собственным светом – и вдруг приблизилось к берегу и стало тереться о ноги этого странного человека – совсем как кошка, налакавшаяся молока. И мало того – вдруг засветились и ожили камни на берегу – и тоже принялись ластиться к этому загадочному магу, – а я, конечно, уже сообразил, что передо мной маг. И я понял, что происходящее даже не было волшебством – просто вещам мира, его живому и неживому, нравился этот человек, вот они и приветствовали его, каждая тварь на свой лад. Магию Остиму Жару приходилось применять для обратного – чтобы стихии природы хранили молчание – то есть, не выдавали его. Такого Савиен не умел, во всяком случае, не показывал мне. И я, совершенно завороженный, вышел из-за валунов и приблизился к этому магу. А Остим Жар спокойно стоял на берегу, лицом к морю и спиной ко мне, и на мое робкое приветствие, не оборачиваясь, отвечал: – Вианор, ты готов последовать за мной? – Вианор прервал рассказ, смешливо поглядел на Дуанти и спросил: – Как, Дуанти, ты догадываешься, каким был мой ответ? – О, да! – заулыбался юноша. – Вот и обещанная часть моей истории, Дуанти, – произнес Вианор. – Как-нибудь при случае можешь рассказать ее Грэму. Больше-то, пожалуй, и добавить нечего. Ага! – опять вопросы? – Конечно! Целая куча. – Ну нет – на кучу я не согласен. Спроси уж что-нибудь одно, самое интересное.

– Я все-таки вот чего не понимаю... Чем различаются учения Остима Жара и Савиена? – Может быть, и ничем особенным, Дуанти. Может быть, все это только разные способы знать и уметь одно и то же. – Но все-таки? Вианор помолчал. – Это вопрос вопросов, мой любознательный гранд. Скажем так: Савиен учил меня безупречности, и в том числе он учил не отвлекаться на цвет – белый, черный, всякий. А Остим Жар учил меня, скажу так, белизне – и вот в следовании ей он и паладины Астиаля и достигают безупречности – впрочем, не всегда, Дуанти. – И кто же прав больше? – Не знаю, но мы с Трором приняли тропу Савиена. Видишь ли, цвет – это в большой степени вопрос мнения, а во мнениях очень мало истины и очень много блуждания, Дуанти. Взгляд может потерять точность, и соответственно безупречность. Мы ведь с Трором не отвергаем белизну, мы только больше полагаемся на другое – на точность зрения, к примеру. – Ну, а Сэпир? Он-то каким образом набрал свою силу? Ведь он, я думаю так, не следует ни белому пути, ни учению Каттор-Хата? – А! Вот это, кстати, довод в пользу школы Савиена. По-твоему, да и многие иные думают так же, Черный Сэпир каким-то образом черпает свою силу в приверженности к злу. Но это не так. В том-то и дело, что Сэпир тоже по-своему безупречен. Вот это и ведет его, а не само по себе зло. – Признаться, маэстро, я вас не понимаю. Маг сделал донельзя скорбное лицо и в комическом отчаянии помотал головой. – Неужели?.. Что ж, попробую объяснить. Сэпир ведь не отец его Сэрхип, караулящий жертвы и только. Черный Сэпир тоже идет путь – черный, ужасный путь, но однако же. Он ищет не только власти, но и знания, он копит силу, он действует, он учится – понимаешь, Дуанти? И наконец, в своей приверженности к черноте он, можно сказать, безупречен. Вот это-то его и поддерживает – а впрочем, это же его и губит. – По-твоему, Вианор, что черное, что белое – без разницы, лишь бы следовать тому безупречно? А чем же тогда плох путь Сэпира? – Очень многим, Дуанти. Он привязывает свою безупречность к черноте, и уже сама привязанность ее ослабляет. Но, вдобавок ко всему, это ведь черная привязанность – со всеми последствиями. – А какими, например? – Да такими, что вредны для самого же Сэпира, Дуанти – про других я уж не говорю. Вспомни Хозяйку из Гамо – Сэпир обещал ей новый стол для разделки рыбы взамен рулетки и обманул ее. Казалось бы, чего проще – отдать новый стол. Но Сэпир и тут предпочел обман – еще один шаг на своем пути. Может быть, он что-то и выиграл, может быть, ему этот шаг прибавил его злой силы. Но ведь он и крупно проиграл, Дуанти! Не будь обмана, Хозяйка из Гамо не была бы с нами в Большом Круге – а теперь у нее на Сэпира _право_ – понимаешь меня? И так со всем остальным – вспомни хотя бы наказание Келина, великана, которому вы помогли, или ссору Сэпира и его бывших сообщников из Тунга. Зло идет с ним – но оно идет и против него, и нет способа избежать этого, Дуанти. – Да, теперь я все понял, – покивал Дуанти. – Ну что ж, тогда остается только позавидовать юному гранду, – заметил на это Вианор. – Желаю приятных снов. И кивком головы маг выпроводил своего ученика. А Дуанти еще долго не мог заснуть. Его беспокоила не только предстоящая встреча двух ратей и разлука с Энитой. Он вдруг задумался о премудростях магии и о пути Вианора. "Семилен, – думал юноша, глядя на звезды, видимые сквозь щель палатки. – Что это за страна? Доведется ли побывать там? Грэм-то увидит интересно, кстати, добрались они туда с Трором или еще нет?" А меж тем, весь этот день Трор и Грэм провели в скачке в прямо противоположную сторону – по Людене и к Куманчиру.

ГЛАВА 5. В ЛЮДЕНЕ.

Луна то появлялась, то пропадала за тучами, и дорога была уже не очень-то видна. Но Трор и Грэм ехали все той же рысью, не сбавляя хода. – Лучше будет еще сегодня миновать заставу в Солонсии и заночевать в Людене, объяснил Трор причину этой ночной скачки. – Нам уже недалеко. Так и оказалось – через полчаса они миновали заставу солонсийцев. Капитан стражников поначалу хотел задержать двух всадников до утра, но подорожная с личной надписью герцога Солонсы и пара слов на ухо, сказанных Трором, произвела на него впечатление. Примерно мили две после этой заставы они с Трором скакали по дороге, не встречая никого – застава люденцев, как сообщил Трор, располагалась дальше по дороге, в месте, которое было трудно объехать. Но вдруг Трор сбавил ход, а потом и остановился. – Кто-то впереди на дороге, – негромко произнес он. – С десяток всадников. Как ни странно, Грэм не ощутил никакой тревоги. – Дозор люденцев? – предположил он. – Может быть, и так. Но, по-моему, они поджидают нас. Дальше они двинулись шагом и, когда миновали один из поворотов, на дороге показалось несколько всадников. Их лошади были развернуты вперед – так, как если бы эти люди поджидали своих отставших товарищей, чтобы после двинуться вместе. – Доброго пути, сэр Браннбог и принц Грэм, – тихо произнес чей-то голос. – Тинн! – узнал Грэм. – Доброй ночи. Тинн подъехал к ним навстречу и поклонился в седле. – Кто это с тобой, дружище? – спросил Браннбог. – Десяток анорийцев, сохранивших верность настоящему королю, – объяснил Тинн так же негромко. – Я не сомневался, Браннбог, что вы повернете в Людену после вестей о начале войны. Вот и решил подъехать сразу на границу и подождать вас здесь. Мой маленький отряд – это все, что король Веселин мог выделить вам в помощь. – Достаточно и этого, – отвечал Трор. – Десять верных воинов – это сила, а тем более, если среди них твой клинок. Они продолжили путь все вместе, и вскоре были остановлены дозором люденцев. – Кто это шатается по земле Людены среди ночи, как разбойник? – прогремел могучий бас – и Грэму почудилось на миг, будто это никто иной, как Большой Дэм стоит там, на стене заставы, над закрытыми воротами. – Свои, Горыня, – спокойно откликнулся Трор. – Вели-ка дать огня, и сам увидишь. По всему, он узнал по голосу стража над воротами. Несколько факелов появилось над стеной и наклонилось ближе к земле. – Бранибог! – пророкотал удивленно прежний бас. – Вот так встреча! А ну, лежебоки, отпирайте ворота князю Трору! Во дворе, после первых приветствий, Трор представил Горыне своих спутников. – Это отряд анорийцев из тех, что ушли в изгнание вслед за королем Бойтуром. Вот Тинн, он старший. – Постой-ка, это не тот ли Тинн, что был начальником королевского дозора при Бойтуре? – Он самый, Горыня. А это, – в голосе Трора появились смешливые нотки, – мой оруженосец. – Да ну? – пророкотал Горыня. – Значит, и княжич Грэм с тобой? Что ж, добрый хлопец, пусть посмотрит, какая она – наша Людена. – А как ты, Горыня, в такую пору оказался на солонсийской границе, вдали от ратных дел? – спросил наконец и Трор. Горыня испустил горестный вздох. – Эх, князь... Самому горько. А что делать – прогневал князя Владигора... ох, шибко прогневал!.. – Пива, что ль, лишку выпил? – невинно поинтересовался Браннбог. На самом деле в Ардии слышали об этой истории – Горыня, в пьяном угаре, поспорил, что сдвинет с места угол княжеского терема – и принялся за дело как раз тогда, когда у князя Владигора были важные гости. – Было дело, – признал Горыня, вновь испуская могучий вздох. – В худшую это кару мне – сидеть здесь сиднем. – А что, воевода, – заговорил Тинн, – неужто ты нас одних так-таки и отпустишь до столицы, до войска люденского? – А что ж это я не отпущу? Князь-то Трор нам не чужой, чай, – взревел Горыня. – Но остальных же ты не знаешь, а, воевода? – настаивал Тинн. – Кому же, как не тебе приглядеть за нами в дороге... до самых полей ратных? – А, вон ты куда ведешь! – расхохотался Горыня. – И то верно, спасибо за совет. Сразу видно доброго человека. Утром, едва рассвело, Горыня с двумя своими дружинниками отправился вместе с отрядом к столице. В дороге Грэма занимала одна загадка: еще ночью, едва они пересекли границу, он заслышал какой-то тихий, но вполне внятный плеск, как если бы где-то не так далеко текла большая река. Но по карте реки здесь не было, а до Владены, как помнил Грэм, было еще далеко. Он ожидал, что они вот-вот выедут на берег этой пока еще невидимой реки, и тогда он спросит о ней. Но они ехали и час, и другой, и плеск все так же не умолкал, а реки нигде не было видно. Наконец, Грэм решился спросить: – Браннбог, а с какой это реки доносится плеск? Я ее нигде не вижу. Ведь до Владены еще далеко, верно? – А, ты слышишь, – отозвался Трор. – Что ж, так и должно быть – ведь ты наполовину ольск. – Это, княжич Грэм, – пробасил Горыня, – наша Ра плещет. Вот будет полудень, сам увидишь. Раз слышишь, то и видеть должен. – Ра – это та небесная река, что видна над Люденой? – спросил Грэм. – Мне говорили о ней, но называли иначе – Стиа. – По-каттор-хатски – Стиа, а по-нашему – Ра, – отвечал Горыня. – Да каттор-хатцы-то ее и не видят, с наших слов и знают о ней. – Маги видят, – коротко возразил Трор. Когда настал полдень, Грэм, как предсказывал Горыня, увидел в небе не так высоко большую тихую реку. Течение ее было столь покойным, а ширина столь великой, что река больше походила на озеро, и все же она текла – Грэм это знал. А на том берегу виднелись такие же поля и леса, и такие же люди, как здесь, в Людене, были заняты теми же делами – пахали землю, куда-то шли по своим делам или отдыхали, спрятавшись в тени деревьев от зноя. Это-то и было чудом Людены река Ра и ее заречная сторона, видимая только в Людене и больше нигде во всей Анорине. По словам Вианора, в заречье Ра жили предки люденцев, и все чудо было в том, что эта дверь всегда была приоткрыта в обе стороны. Видеть Ра и ее заречье могли не только люденцы, а еще ольски, которые, по словам самих люденцев, были с ними в отдаленном родстве, и конечно, многие маги. И больше того – в лихую годину небесная рать пращуров переходила Ра и выручала люденцев на поле брани. Соседи Людены – и Куманчир, и Туганчир, и Кардос – на себе испытали это оружие. Вианор рассказывал, что это же небесное воинство было впереди, когда народ Людены впервые ступил на берег Анорины – они, как многие до них, пришли сюда откуда-то из-за моря. Тогда люденцы шли с юга на север и едва не дошли до Атлана, но после тяжелейшей шестидневной битвы заключили вечный мир с народом Анорины. Большая часть люденских родов отступила на юг, но многие остались в нынешнем Ардосе, образовав там свое королевство – вот почему и по сию пору Ардос и Людена считались в родстве, хотя все же Ардос много чего понабрался от соседей, Кардоса и Анорины. Меж тем Горыня приподнялся в седле, приставил ладони ко рту и закричал во все богатырское горло: – Эй, родичи заречные! Деда моего, Славко, нет ли близко? Передайте – внук его, Горыня, поклон шлет! И Грэму показалось, что люди в заречье Ра услышали богатырский клич – какой-то могучего сложения рыбак выпрямился в своей лодке и уставился куда-то вдаль, прикрыв глаза от солнца. – Вот она, наша Ра, – пророкотал Горыня, – небесная наша Людена. А ты, боярин, – он обратился к Тинну, – видишь ли чего? Тинн отрицательно помотал головой. – Во мне нет крови ольсков, как в нашем принце. И я не маг. Но плеск я как будто слышу. – Ну? – удивился Горыня. – Так, поди, в тебе люденской крови толика есть? – Все может быть. – Я вот думаю, – повернулся Горыня к Трору, – помогут ли нам на сей раз пращуры наши или так обойдемся? Говорят, у степняков сила нынче не гораздо великая. Трор кивнул: – Степь на грани раскола. Барситы давно не в ладах с другими родами. Этот поход, можно сказать, попытка избежать междоусобицы. – Так-то оно так, только здесь еще и чужая рука, – вставил Тинн. – Не сам Черный Сэпир, так кто-нибудь из Кардоса мутит воду. – Это тоже верно, – вздохнул Горыня. – До чего же срамной народ, эти друиды! Слова от души не скажут, все кривда. С виду так они ни при чем – кочевники-де сами на нас напали. А по-настоящему, так одна за всем рука – Черного Сэпира, будь он неладен! Ближе к вечеру они переправились через Владену, и тут разжились новостями. Князь Владигор уже выступил навстречу войску Куманчира из столицы, но по всей Людене еще продолжался сбор ополчения – ожидалось, что степняков могут поддержать туганчирцы Нейаны, а против обеих ратей сразу войска князя было недостаточно. Горыня, Трор и Тинн держали совет, где вероятней всего князь Владигор даст сражение куманчирцам, и решили, минуя столицу, взять западней.