Текст книги " Стая"

Автор книги: Александр Авраменко

Соавторы: Виктория Гетто
сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Атти неопределённо хмыкает:

– Знаешь, я раньше особо не придавал значения таким снам… Но вот сам сталкивался в жизни с чем-то подобным. Так что – аккуратнее. – Он многозначительно подмигивает, затем извлекает откуда-то небольшую бутылочку, три бокала: – Ну, за знакомство, Сергей?

Улыбаюсь облегчённо и без всяких задних мыслей:

– За знакомство!..

Глава 12

Острые уши, торчащие из-под свалявшихся волос, громадные, сейчас закрытые глаза, комбинезона нет. Вместо него – какие-то невообразимые лохмотья. Видно, что саури истощена до последней стадии.

Отжимаю тряпку, осторожно протираю лицо. Несколько капель попадает в приоткрытый рот, и горло делает судорожные глотки. Не прерывая своего занятия, задаю слугам вопрос:

– Её кормили?

– Сьере маркиз запретил даже подходить к клетке…

– И воды не давали?!

– Ничего, сьере барон…

– А где её вещи?

– Всё сожгли. Так приказано было…

– Твою ж… Где спальня покойного маркиза?!

– Туточки, сьере барон. По лестнице подняться…

– Веди!

Я подхватываю хрупкое, практически невесомое тело на руки, устремляюсь за бегущим мальчишкой. Да, она саури. Но после беседы с Ооли у меня нет желания бросать её на смерть. Солдаты устремляются за мной, и я только успеваю бросить:

– Воды нагрейте! И прикройте ворота.

Четверо отделяются, убегая обратно. Взлетаем наверх, мальчишка распахивает двери, склоняясь в поклоне. Вношу свою ношу внутрь. Какая грязь!

– Так, солому с пола убрать, всё вымести прочь! Прибраться. Зови своих женщин, пусть немедля приступают. Дальше – вскипятить молока, принести мне. И мёд обязательно! Продукты в замке хоть есть?

– Кладовые полны, сьере барон!

– Вот и займись! И белого хлеба мне, краюху!

– Сейчас исполню, сьере барон!

Парень исчезает. Я же рывком сдёргиваю с большой кровати грязные шкуры, оставляя лишь матрас, набитый соломой. Вроде чистый. Опускаю измождённое, почти невесомое тело на него, торопливо осматриваюсь, замечая два больших сундука. На них замки, но меня это не останавливает. Рывок, и с жалобным хрустом лопается крышка. Одежда… Вот то, что нужно! Кусок тонкого полотна. И отрез бархата в придачу! Самое оно! Раскручиваю толстую ткань, накрываю ею матрас. Сейчас и так сойдёт. Затем выуживаю тощую, донельзя исхудавшую фигурку из лохмотьев, перекладываю на бархат, прикрываю полотном. Саури грязна до невозможности, но это ерунда. Пока просто оботрём тряпкой, потом помоем, как чуть окрепнет. Очень осторожно протираю её лицо, потом по каплям вливаю воду в приоткрывшийся рот. Горло ходит ходуном, жадно втягивая драгоценные капли. Где же пацан?! Огромные глаза чуть приоткрываются, но в них нет ни капли рассудка. Просто мутные зрачки, покрытые какой-то поволокой. Мать богов! Только бы не умерла! Не хочу!

– Сьере капитан, ворота закрыты, сейчас мост поднимают! – просовывается в комнату голова старшего моей охраны.

Не отвлекаясь от своего занятия, бросаю:

– Хорошо. Пройдите по всем помещениям, проверьте тюрьму: если кто там сидит, организуйте кормёжку, но не выпускайте, пока я не закончу.

– Сделаем, сьере капитан!

Сержант исчезает, а минут через пять появляется мальчишка, несущий котелок с горячим, ароматно пахнущим молоком, горшочек с мёдом и буханку белого хлеба. Тот, правда, чуть зачерствел, но это не страшно.

– Поставь.

Зачерпываю лежащей на подносе ложкой мёд, кладу его в молоко, начинаю размешивать. Ещё одну. Пожалуй, хватит. Чуть приподнимаю саури, спохватываюсь:

– Иди, пусть женщины принимаются за уборку.

Тот убегает, с непередаваемым ужасом глядя на тело на моих руках. Устраиваюсь поудобнее, опирая девушку себе на грудь. Она по-прежнему без сознания. Зачерпываю ложкой приготовленную смесь, аккуратно вливаю ей в рот. Ну же, давай! Получилось! Рефлексы работают, и она глотает. Раз. Другой. Уже пятая ложка. Но шестая вдруг остаётся нетронутой, расплёскиваясь по ткани, которой прикрыта девушка. Зато я замечаю, что рот плотно закрылся, а глаза, наоборот, широко распахнуты и муть из них ушла. Значит, очнулась? Я вспоминаю её речь, вбитую в меня под гипнозом:

– Твои неприятности кончились. Лучше пей молоко. Другого тебе пока нельзя. Слишком долго была голодной.

Тело вздрагивает. Потом я слышу очень слабый голос:

– Кто… ты?

– Друг. Не бойся. Я не сделаю тебе ничего плохого. Пей.

Подношу опять ложку ко рту. Саури судорожно глотает. Так она опустошает котелок наполовину. Потом вздыхает:

– Больше… не могу. Мне плохо. Сейчас вырвет…

И её действительно выворачивает молоком и мёдом на постель.

Вздрагиваю. Вытираю ей лицо. Осторожно передвигаю её подальше от лужи.

В это время двери покоев открываются, и на пороге появляются обе женщины и мальчишка. В руках веники и вёдра.

– Уберите быстро эту солому! Всё вымыть! И принесите сюда ещё чистого полотна! И шкуру побольше!

Мальчишка вновь исчезает, а женщины начинают сгребать полусгнившую солому в кучу, с ужасом глядя на меня и неподвижно лежащую саури. Та немного приходит в себя. Снова тяжело дышит:

– Мне лучше.

– Сейчас приберут, и здесь станет хорошо, малышка. Давай попробуем ещё немного съесть. Только чуть-чуть. Твой желудок совсем не работает.

– Рискну.

Она съедает пару ложек и сжимает губы. Оба ждём.

Служанки между тем выметают мусор.

Я снова берусь за котелок. Хвала богам, там достаточно молока, и оно ещё тёплое. Зачерпываю ложкой ароматный мёд. Саури судорожно его проглатывает, потом шепчет:

– Пить.

Даю ей молоко. Она делает пару глотков, и мы снова ждём. Тут появляется мальчишка с рулоном грубой ткани. Под мышкой у него – свёрнутая шкура. Парня качает под тяжестью всего.

Подхожу к кровати и подхватываю саури на руки.

– Чего встал? Быстро поменяй!

Мальчишка сдёргивает испачканный бархат с матраса и торопливо расправляет свежую ткань. Очень бережно опускаю девушку обратно, прикрываю шкурой. И тут натыкаюсь на её взгляд, удивлённый, испуганный.

– Откуда ты знаешь речь кланов?

– Знаю даже то, что ты не чудовище, а такое же разумное существо, как и остальные. Потом поговорим. Сейчас надо ещё поесть. Сможешь?

– Наверное…

Размачиваю кусочек мякиша в молоке, сверху капаю немного мёда. Сую ей в рот. Она медленно прожёвывает. Потом ещё небольшой кусочек.

– Пока хватит. Подождём немного. Хорошо?

Сил кивнуть у неё нет. Поэтому девушка на мгновение прикрывает глаза. Уже чистые. Без той непонятной поволоки.

– Кто ты?

– Капитан имперских войск Серг Стел. Новый владелец этих земель.

– А… прежний…

– Он проиграл. Поэтому был повешен.

Девушка облегчённо вздыхает и закрывает глаза. Грудь едва заметно вздымается под мехом. Но я вижу, что она приходит в себя. И с каждой минутой сил у неё становится больше.

– Есть хочу.

– Погоди ещё немного. А то вырвет опять.

Она повторяет:

– Есть хочу.

– Пять минут.

Снова размачиваю хлеб в молоке, поливаю мёдом. На этот раз саури съедает целый ломоть. Без последствий. Следовательно, она покрепче, чем люди. Это хорошо. И тут же засыпает. Очень хорошо!

Девушка лежит без движения, а я вспоминаю. Граница. Фиорийско-рёсская. С той стороны – страна, удивительно похожая на древнюю партократию. С моей – Империя Фиори. После того как все недомолвки между мной и императорской четой прояснились, мне стало легче. Конечно, прибавилось и хлопот, но морально, безусловно, легче. Потому что у меня появилась какая-то определённость и словно открылось второе дыхание. Теперь я точно знаю, что рано или поздно вернусь на Русь. Кстати, немного прояснилось и со сроками. Оказывается, Максим-Атти слышал о том сражении, в результате которого я очутился на Фиори. Жаль, но, как я и думал, вся наша команда погибла. Но и саурийские Листы приказали долго жить. Эвакуировав команду, командир просто перевёл реактор в неконтролируемый разгон, и, когда вражеские корабли подошли, чтобы взять наш «Неустрашимый» на абордаж, тот взорвался, уничтожив всё вокруг. И случилось это, оказывается, почти четверть века назад. Теперь это проходят в школах, как подвиг русских воинов, которые погибают, но не сдаются. Жаль, но все, кого я знал раньше, уже далеко не те. Кто наверняка умер, кто погиб, а кто постарел. Так что меня вряд ли кто ждёт в Империи. Срок службы давно истёк, и, вернувшись, я стану вольной птицей. Поэтому, пожалуй, мне впервые пришли в голову мысли остаться на Фиори навсегда. А что? Атти мне благоволит, Ооли тоже. А знающий человек в обстановке, что сложилась сейчас в стране, – на вес золота. Денег же у меня хватает: и жалованье, которое из-за моего звания и должности очень велико, и процент от военной добычи. Поэтому счёт в императорском банке пухнет с каждым сражением. Да и без него тоже. Сама планета мне начинает нравиться. Раньше я смотрел на неё как на клетку. Теперь же – как на будущий дом. Мягкий климат. Вполне нормальные люди, высокое положение в новой Империи, пожалованные мне земли. Так что практически я уже созрел для того, чтобы остаться. И если представится возможность побывать на Руси, подам рапорт, и не думаю, что за давностью лет его станут долго рассматривать. Может, даже и не придётся лететь туда. Просто согласуем подписи по дальней связи, и всё. К тому же можно будет заказать в Империи кое-что из того, к чему я привык у себя, и тогда устроюсь ничуть не хуже, если не лучше, чем на родине…

Саури внезапно шевельнулась во сне, застонала, и я тут же оказался возле неё. Осторожно обнял. Девушка затихла. Посидев немного, захотел отпустить, потому что дела не ждут, но при моём движении её личико исказилось ужасом, и пришлось снова взять её на руки. Она успокаивается, а я вспоминаю предшествующие нашей встрече события…

Сапёрный полк трудится не покладая рук и не разгибая спины. Возводится новая крепость, которая наглухо запечатает проход из Рёко. Уже возведены фундамент и часть стен. Пришли новые крепостные пушки, подошли свежие части. Большая доля ветеранов демобилизовалась, ну а я сдал свои дела новому коменданту района и отправляюсь в Ниро. Со мной едет мой десяток охраны. Положено по статусу. Хоть я и демобилизовался, но дела мне ещё предстоят большие, и, как имперский заслуженный воин, боевая десятка будет при мне до самой смерти. Или отлёта. Хотя о последнем ребята не знают. Вчера мы устроили прощальную вечеринку. Посидели в моём шатре, недолго, правда. Льян не было. Как и Рурга. Остались лишь братья Торо да Марк Стор. Слегка выпили, вспомнили павших и демобилизовавшихся. Потом разошлись. Мне предстоял дальний путь. Ну как дальний – почти две сотни километров верхом. Это четыре дня пути. А ребятам рано утром подъём и продолжение стройки. Рёсцы больше не дёргаются, и граница пока спокойна. Вроде как даже ждут гонца от Ымпа с предложением мира. Хвала богам, что наконец-то на истерзанной гражданской войной и интервенцией земле Фиори наступит спокойствие. Сейчас единственное, что меня беспокоит, мои сны. Странные и непонятные. К чему они? Ведь уже второй раз за два месяца! Сначала перед отправлением в столицу, а теперь в ночь перед отъездом в Ниро…

Беззвучно открывается дверь в спальню, и на пороге появляется Рорг. Удивлённо смотрит на меня, и я, качнув головой, подзываю его к себе:

– Только тихо.

Мужчина кивает, и я ему шепчу:

– Нужно сварить бульон. Желательно куриный или из какой другой птицы. Только не дикой. Отправь кого-нибудь из наших в ближайшую деревню – пусть поищут прежних слуг: кузнеца, конюхов, швей… И поскорей. Плюс к этому надо срочно прибрать замок, посмотреть, что осталось, чего не хватает. Проверить сокровищницу и кладовые с оружейной, и если найдёте что непонятное – сразу звать меня, но не трогать самим. Целее будете. Ещё проверь, что у нас с продуктами и топливом. Похоже, придётся сервов нагружать работой.

– Командир, а с ней что? – Рорг смотрит на завёрнутое в покрывало худенькое тельце у меня на руках.

– Выживет. Но сейчас очень плоха.

– А кто она? На императрицу очень похожа…

– Её соплеменница… – И спохватываюсь, пытаясь исправить ошибку: – Она на языке её величества разговаривает. А что кожа и уши – тоже, видно, болела биномом Ньютона. Только не биквадратным, как Ооли Прекрасная, а простым, квадратичным.

– А! Понятно, – облегчённо выдыхает сержант и выходит. Несмотря на свои размеры, очень крупные для фиорийца и средние для людей, передвигается мужчина удивительно бесшумно.

Снова пытаюсь опустить саури, и опять – гримаса страха на лице, и даже слёзы сквозь плотно сомкнутые веки. Боги, чего же она только не перенесла за время в плену!..

Несмотря на её худобу, у меня начинают затекать руки, но тут снова появляется Рорг в сопровождении старшей из служанок, несущей на подносе чашку с ароматно пахнущим бульоном и горкой ломтей свежайшего хлеба. Значит, пора будить. Тихонько дую её в макушку:

– Девочка… Девочка, просыпайся. Надо поесть. Ау, малышка…

Она вдруг дёргается с силой, которую невозможно представить в теле, перенёсшем столь длительную голодовку. Распахивает глаза, в которых плещется смертельный ужас, вскрикивает, и я со всей силой стискиваю её в объятиях, чтобы не выбилась:

– Всё, солнышко! Всё! Успокойся! Я же обещал, что больше ничего страшного с тобой не случится!

Саури замирает, потом её огромные глаза проясняются, и вроде бы в них проявляется узнавание.

– А? Ты?

Хвала богам! Пришла в себя. Очень бережно опускаю её на кровать, пододвигаю к высокой деревянной спинке, подкладываю под спину девушки подушки, поправляю покрывало и шкуру.

– Ну что, очнулась?

Она с трудом кивает. Потом спрашивает:

– Что?

– Тебе надо поесть. Сварили кайе[2]2
  Суп (саури).


[Закрыть], это лучшая пища для тебя сейчас. В твоём состоянии.

Беру поднос у служанки, усаживаюсь рядом с саури, зачерпываю первую ложку, пробую сам – нормально. Чуть дую, потом аккуратно начинаю кормить девушку. Она жадно глотает, оживая буквально на глазах. Единственное, чего я боюсь, – что её снова вырвет, но, хвала богам, обходится без приключений. Наевшись, саури смотрит на меня осоловевшим взглядом. Снова засыпает? Да. Перекладываю её в нормальное положение.

– Поспи. А у меня дел полно.

– Да. Вы идите. Не волнуйтесь.

Вижу, что она с трудом произносит эти слова. Значит… а что значит? Две недели голодовки высосали из неё все силы. Надеюсь, что желудок ещё работает, несмотря на долгую голодовку, и сможет усвоить бульон, в который я накрошил хлеба. Но время… Время! Столько нужно всего! Кошусь на застывшую неподвижно служанку, которую так никто и не отпустил.

– Как тебя зовут?

– Дара, сьере барон. – Опускает голову под чёрным платком.

Чёрный цвет – цвет старой девы. Не смогла в своё время найти себе мужа, и после достижения тридцати лет пришлось надеть. Белый платок – знак замужней женщины. Коричневый – вдовий. Алый либо вообще отсутствие покрывала на голове – невеста…

– Останешься здесь. Будешь приглядывать за ней, пока я не освобожусь. Чтобы не было скучно, вымой полы, протри стены, мебель и окна. Всё понятно?

– А оно…

– Не оно, мать твою! Девушка тоже человек! Только из очень дальних краёв! Такие, как она, живут на Северных островах! И ничего тебе бедная девочка не сделает! Понятно?

– Простите, сьере барон! Мы не знали…

– Ясно, что не знали… – Машу рукой. – Короче, присматривай за ней. Если что – сразу найди меня и скажи.

Она кланяется, сложив на животе руки. Странно. Вроде красивая, и даже фигура сохранилась. Чего ей не повезло? Эх, жизнь такая штука… Ладно. Надо идти. Разворачиваюсь, выхожу из комнаты. Груду мусора из бывшей спальни маркиза уже почти вынесли. Осталось чуть-чуть. А вот и парнишка!

– Эй, Арк!

Он тут же бросает два больших деревянных ведра, в которых таскал мусор, подбегает ко мне и сгибается в поклоне:

– Слушаю, ваша милость!

– Выпрямись. Я не всегда злой.

Подросток снова занимает вертикальное положение, и я показываю на соседнее помещение:

– Что здесь?

Арк краснеет:

– Так… покои для девок маркизовых, ваша светлость.

– Для девок?

Парнишка мнётся:

– Там, сьере, прежний маркиз своих полюбовниц пользовал. Да и тех, кого ему притаскивали…

Значит, не брезговал висельник и таким…

– А там?

– Кладовые, ваша милость. Под одежду, посуду дорогую, ткани и прочее, что ценное.

– Ладно. Продолжай уборку.

Арк хватает лопату и, поклонившись, остервенело нагружает брошенные вёдра перепревшей соломой и прочим дерьмом. Я же подхожу к комнатке для утех и толкаю дверь. Та открывается, вхожу внутрь. И сразу вижу обнажённое девичье тело, прикованное к кровати за руки и за ноги. Как ни странно, девушка жива. При виде меня её глаза загораются ненавистью, она что-то пытается сказать, но из горла вырывается лишь сипение. Справившись с замешательством, прыжком подлетаю к кровати, срываю со стены гобелен и прикрываю её. Потом убеждаюсь, что цепи закрыты на замки. Возиться и искать ключ некогда, а по виду оковы из сырого железа. Поэтому тянусь за мечом, затем бросаю:

– Закрой глаза!

Она послушно опускает веки, сообразив, что всё не так просто. Молниеносный удар – и одна из цепей рубится. Неожиданно легко. Второй замах. Третий. Четвёртый… Девчонка рывком усаживается, затем плотно закутывается в ткань картины. Осматривается, наконец с трудом выдавливает из себя:

– Воды!

– Арк! Арк!!!

Грохот перевёрнутого ведра – и в комнату влетает мальчишка.

– Воды! Живо!

– Сей момент…

Спустя минуту, пока я рассматриваю новую жертву повешенного маркиза и раздумываю, что отпустил того на тот свет слишком легко, Арк появляется с ковшом воды. Спасённая жадно пьёт, задыхаясь. Когда ковш полностью опустошён, отдаю его парнишке:

– Иди работай дальше.

Тот кланяется, убегает. Я же присаживаюсь на стоящий рядом с койкой резной табурет довольно тонкой работы.

– Кто вы, доса, и как попали в лапы этого скота?

Девчонка опускает голову:

– Я Марика дель Тарон, дочь барона дель Тарона. Мы с Запада, сьере…

Дель Тарон… Так-так, что-то знакомое… Точно! Приходила ориентировка для Льян, она меня с ней знакомила. Объявлен в розыск за предательство. Значит…

– А где ваш отец, доса Марика? Его же зовут Идиго? Идиго дель Тарон?

– Откуда вы знаете?! Встречались раньше?

Я молчу, и девчонка отворачивается к стене, потом нехотя буркает:

– Мой отец оставил меня здесь. Договорился с маркизом, что тот меня спрячет от Неукротимого. Два дня было хорошо. Ко мне относились согласно моему статусу. А вчера вечером вдруг схватили, раздели и приковали к этой кровати…

– И?

– Никто не пришёл, если вы об этом…

Она выделяет последнюю фразу. Потом, по-видимому, спохватывается:

– Простите, сьере, а, собственно, кто вы такой? И по какому праву распоряжаетесь в замке Ниро?

– Ваш спаситель, доса Марика. Но если вам так интересно, то могу представиться – Серг дель Стел, барон Ниро. Новый лорд этих земель. Прежний барон повешен по моему приказу.

– По какому праву?! – Она едва ли не визжит, забыв о своём положении и состоянии.

Приходится разом её приструнить:

– Император Атти Неукротимый подарил мне эти земли за успешное завершение Восточного похода.

Марика дёргается, словно ужаленная. Затем несколько мгновений сидит неподвижно, только по её щекам разливается мертвенная бледность, и она шепчет:

– Высочайший… Вы – Ужас Рёко?!

Слегка растягиваю губы в полуулыбке:

– Слышал, что меня называют и так, доса…

Встаю с табурета, подхожу к стоящему у стены сундуку. Интуиция не подвела. Он полон женской одежды. Не знаю насчёт размера, но вроде бы подойдёт.

– Оденьтесь, доса Марика, и покиньте эту комнату. Думаю, находиться в ней вам неприятно. Я жду вас в коридоре.

– Но служанки…

– Можете о них забыть.

Выхожу в коридор. Арка нет. Но и кучи сгнившей соломы, вытащенной из спальни маркиза, тоже нет. Бесшумно открываю двери спальни – саури, похоже, спит. Дара шустро орудует тряпкой, надраивая резной поставец. Почувствовала мой взгляд, обернулась, но я приложил палец к губам, кивнул на постель. Женщина молча поклонилась. Значит, порядок. Прикрыл двери, подошёл к узкому окну-бойнице в конце коридора. Выглянул во двор. Там спокойно. Двое моих у ворот на стене. Один вышел из кухни. Нет двух лошадей, значит, Рорг уже отправил за людьми. А вот и он сам. Вышел откуда из-за угла, крутит головой. Вероятно, неприятности. Эту его привычку я изучил. Всегда дёргает подбородком, если у него или у нас проблемы. Он вскидывает голову, замечает меня. Показывает перекрещённые пальцы, потом проводит рукой по горлу. Твою ж… Это что, маркиз всех своих пленников того, получается… Сволочь.

Сзади скрипит дверь. Оборачиваюсь – Марика. Платье простое, но чистое. Хотя и чуть велико. Но у фиорийцев моды как таковой нет. Один фасон. Один покрой. Лишь в Сале, столице Империи, я наблюдал другое…

– Сьере барон… Что вы собираетесь со мной делать дальше? Отдадите императору?

– Разумеется. Я же давал присягу.

Она вдруг подаётся ближе ко мне, едва ли не растекается у меня по груди, умоляюще складывает руки:

– Сьере барон! Я могу быть вам полезной! Умею вести хозяйство, знаю счёт, и вообще, за своё спасение я готова согревать вам постель… – Заливается краской. – Только не выдавайте меня Неукротимому!

Хм… Атти внушает ей такой ужас? Ладно. В любом случае отпишусь Льян. Её епархия. А пока поможет мне здесь, в замке.

– Иди вниз, во двор. Найдёшь сержанта Рорга. Скажешь ему, что я велел снять с тебя остатки цепей.

– Спасибо вам, сьере барон! – Низко кланяется, убегает, звеня обрывками цепей. С лестницы доносится счастливый крик: – Клянусь Высочайшим, вы не пожалеете о своём милосердии, сьере барон!..