Текст книги "Цепи грешника (СИ)"

Автор книги: Александр Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

– За что именно?

– Думаю, ты знаешь, что грешниками становятся грешные люди после смерти, так? – спросил Барвэлл.

– Да, – согласился я, но не понял, к чему он клонил.

– А знал ли ты, что можно абсолютно любого человека превратить в грешника, даже если человек безгрешен?

Вот это новость. Система обращения людей в грешников выглядела строгой и неизменной, но выходило, что в нее реально внести искусственные изменения. Реально было штамповать грешников как захочется. Это меня не на шутку разозлило.

– Сожжение в крематории ангельским светом – ритуал. Инструмент неестественного производства грешников. Антерра перенаселена, и ангелы не пренебрегают возможностью ускорить подпитку Древа Греха человеческими душами с помощью грешников. С помощью волшебных урн пепел может обратиться грешником. Слабым, но грешником. Грешников много за пределами Цивсау. Целые полчища. Они охотятся на людей, а часть душ сливают в Древо. Чтобы….

– Чтобы Алландел мог призвать силу Первозданного греха, – я закончил вместо Барвэлла, и он кивнул.

– Да. И чтобы вторгнуться в другие миры, коих бесконечное множество. Чтобы в череде безграничных завоеваний подвергнуть греху всех, кого возможно, заразить собою всё сущее, и ты, – Барвэлл указал на меня пальцем, – должен это остановить. Я не знаю, как ты попал сюда в таком беспомощном виде, мальчик, но крылья из цепей настолько темного оттенка есть лишь у одного существа.

– У кого? – спросил я и затаил дыхание. Взгляд у Барвэлла сделался настолько серьезным, что у меня душа ушла в пятки.

– У Первозданной Смерти.

Что?

Тут я в осадок выпал. Слова Барвэлла крайне удивили меня, и челюсть моя едва не отвалилась. Неужто у ангела на старости лет поехала крыша? Или "Черный туман" как-то неправильно повлиял на его ум? Конечно, это объяснило несколько вещей. Например, я был единственным музыкантом в Антерре, владевшим магией смерти и старения. Больше никто так не мог, включая некромантов.

А еще мои "превращения" это как-то объясняло. Может, "превращение" – момент пробуждения истинной силы? Машу это до полусмерти напугало. И боялась она тогда так, будто бы вот-вот собралась умереть. Будто бы лицом к лицо встретилась со смертью.

– Всадник Апокалипсиса? Мор? Чума? Смерть? – изумленно спросил я. – Что? Это же бред. Полный, – мне все не верилось. – Откуда вы об этом знаете?

– Да потому что Алландел ввел всех в курс дела, – Барвэлл расселся на стуле, небрежно бросил бумагу на стол, и поставил подбородок на сцепленные в замок ладони. Судя по выражению лица он не шутил, и стопроцентно верил в произнесенные слова. – Он не сказал, как ты попал сюда, и при каких обстоятельствах, но сказал, что ты есть, и что все силы надо бросить на поиски мальчишки с крыльями из черных цепей оттенка бесконечного страха. Абсолютно черного цвета. Цвета пустоты. И сказал, что если этого не сделать, то ангелов изгонят с Антерры, уничтожат, лишат власти и бессмертия. И ты не Всадник Апокалипсиса. Всадники по сравнению с тобой – мелкая рыба. Даже они тебя боятся, ведь будучи Первозданной Смертью, и единственным Смотрителем создателя, ты следил, чтобы всем высшим существам наступал конец. У смертных своя смерть забирает жизнь, а у ангелов и демонов – своя. То есть ты.

– Что? – у меня волосы на голове дыбом встали.

– Тот, кого ты назвал Чумой, владеет силой, способной убить лишь смертных, и разрушить обычный мир. А если касаться Небес и Преисподней, где живут ангелы и демоны, то твоей главной обязанностью было следить, чтобы жизнь первых тварей Создателя, включая Всадников Апокалипсиса, была конечной, хоть она и исчислялась десятками тысяч лет по человеческим меркам. Ты должен был убить и Алландела, но тебя не стало, и все мы обрели бессмертие. Потому он тебя так боится, – ухмыльнулся Барвэлл. – Потому хочет изловить тебя. И нам повезло, что Таламриэль завидует власти брата, и не хочет делиться с ним твоей силой. Таламриеэль озабочен поиском способа обуздать твою мощь, и это дает нам время на побег.

– Вы хотите сказать, что я…. – не знал, как произнести нечто подобное. Мне в голову пришла фраза бредовая настолько, что озвучить ее вышло не сразу. – Что я – второй после Бога?

– Именно, – Барвэлл подтвердил мою гипотезу.

– Не верю, – я покачал головой. – Такого быть не может. У вас нет доказательств.

– Твоей важности для Алландела недостаточно? У меня есть доказательство, – Барвэлл выдвинул ящик стола, и вынул оттуда небольшую квадратную табличку с греческой цифрой "I". Табличка была выполнена из гладкого черного камня, а цифра белела мрамором, по цвету напоминая кость. Показалось, что это часть разломанного циферблата. – Прикоснись к цифре. Ты сразу все поймешь.

В животе от страха похолодело. Когда я занес ладонь над цифрой, меня одолела неуверенность. Что произойдет, если пальцем коснуться цифры? Выживу ли я? Останусь ли собой? Что изменится?

Страшно. Но деваться некуда.

Глава 9. Посторонняя душа

Я привык жить с самим с собой, с ясными мыслями, и ощущение чужого разума в голове напугало меня до мурашек на спине. Когда я коснулся цифры на кусочке циферблата, меня резко объяло ощущение посторонней души. Чужого присутствия в глубине тела.

И эта сила, пробуждавшаяся во мне в момент "превращения", вернулась. Возникла резко, но не столь ярко, и без потери памяти. Меня объяло фиолетовым пламенем, но оно не жгло плоти, не причиняло боли. Бумаги со стола Барвэлла сдуло и впечатало в стены, на которых играла моя зловещая тень, а окна дребезжали как от землетрясения. Маша прыгнула за кровать и закрыла голову руками, а Барвэлл катнул желваками и стиснул зубы. Ощущение всемогущества наполнило вены айцура во мне, а фиолетовым огнем пылали избытки мощи, что потекли по моему телу. Справа от моей головы появилась половина челюсти (как если бы ее разрезали пополам) из белой кости, длинной, как у пса, с острыми клыками, но она не являлась частью моего тела и висела в воздухе близко к лицу. Параллельно моей челюсти.

Захотелось закричать. Жажда уничтожения и умерщвления всего, чего можно коснуться, одолела меня, но затем растворилась вместе с кусочком циферблата. Кусочек развеялся узкими лучами темного света, и они погрузились в меня, скрывшись без следа.

На Машу и Барвэлла это произвело глубокое впечатление. Бывалый боевой ангел испугался, тщательно скрывая страх. Это проявлялось по неконтролируемым признакам – зрачки Барвэлла дрожали. Поводов бояться не было, но смерть сама по себе вызывала ужас.

– Теперь ты убежден? – поинтересовался Барвэлл. Он скрывал дрожь в голосе. Я заметил, что его ладонь лежала на мундштуке флейты. Видно ангел сомневался в моей безвредности. Он меня боялся. Как и все. Как и Маша. Это расстраивало, но вида подавать не хотелось.

– Да, – выдохнул я. Тело трусило от напряжения, как после приступа ярости. – Вы не могли бы…. – чтобы намекнуть Барвэллу, пришлось покоситься на флейту. Я волновался из-за риска быть убитым на месте.

– Да, конечно, – Барвэлл убрал ладонь с флейты, но осторожно, будто ожидая подлости. – Это только один из восьми элементов, – чтобы успокоиться, он присел, и сделал глоток остывшего чая. – Остальные семь находятся у семи архангелов. И чтобы вернуть силу Первозданной Смерти, тебе нужно достать все осколки циферблата песочных часов. Еще, помимо циферблата необходимы сами часы с пылью из руки Господа. Пылью начала и конца. Часы хранятся у Алландела с восьмым осколком циферблата.

Я чуть на пятую точку не сел. И не знал, от чего именно. То ли от новости о руке Господа, то ли от того, что восьмой осколок придется добывать у Алландела.

– Рука Господа? – спросила Маша.

– По легенде правой рукой Господь творил жизнь, а левой рукой сеял смерть. Но ему захотелось одно из деяний с кем-то разделить. Он распылил левую руку, поместил пыль в песочные часы, и вручил их Второму творению. То есть тебе.

– А как выглядят осколки? – спросила Маша.

– Они замаскированы магией иллюзии. Осколок с цифрой один хранился у ныне покойного Восьмого архангела, но он был слабейшим, и мы убили его, сделав вид, что архангел пал жертвой случайности, а осколок утерян навсегда. С остальными мы так сделать не смогли. Это только тебе под силу. Потому "Серые перья" тебя разыскивают.

– Ты обо всем знала? – я пристально взглянул на Машу. – Обо всех этих штуках про Первозданную Смерть?

– Нет, – призналась Маша, положив руку на сердце. – Не знала, правда. Возможно, знает Галахад, но он ничего не говорил. Лишь то сказал, что ты избранный.

– Галахад? – мне это имя ни о чем не сказало.

– Лидер "Серых перьев", – пояснила Маша. – Именно он поручил мне найти тебя.

– И где именно находятся осколки? – поинтересовался я. Чувствовалась в мысли Барвэлла незаконченность.

– Осколки висят на шеях архангелов, и выглядят как золотые перья, – ответил Барвэлл, и перед мысленным взором сразу вспыхнуло золотое перо, что висело на шее Таламриэля. – Если ты хочешь вернуть силу, то придется отобрать у семерых перья, и коснуться каждого элемента циферблата.

Не представлял, как провернуть подобное. Мне и с Таламриэлем-то не совладать, хоть я и почувствовал прирост силы после прикосновения к циферблату. Все равно кишка тонка.

– Откуда вызнаете, что это сработает? – засомневался я. Как они могли располагать достоверной информацией о силе, с которой не взаимодействовали так глубоко, как я?

– Иногда некогда соображать, подготавливаться, и планировать. Нужно действовать. С этим элементом сработало, – Барвэлл указал на меня, и откинулся на спинку стула. – Думаю, сработает и с остальными. Вам остается лишь добыть их. Как – я не знаю. Но сопротивление готово оказать поддержку и тебе, и "Серым перьям". Только скажи, что нужно.

Если он говорил правду, это открывало огромные перспективы. С подобной силой я мог не искать чужой помощи. Мне хватило бы себя самого. С тем, чтобы переместить Милену, и избавить ее от участи умереть, проблем не будет. Достаточно найти всадника апокалипсиса, поскольку делами низших существ заведовал он, и заставить его вычеркнуть Милену из "Тетради смерти", или чем он там убивал людей.

Но это нюансы.

Для начала необходимо вернуть силу, а потом разбираться, как ее использовать.

Еще я кое-что почувствовал. Это ощущение было будто взрыв маленькой гранаты в лобной доле мозга. Меня посетила мысль, что нечто способно сильно помочь, и помощь такая очень кстати по причине моей магической немощности. Вены айцура стали пошире, я перескочил из второго разряда в третий, и оказался в третьей категории, по ощущениям, но этого было недостаточно для победы над Таламриэлем.

– Мне нужен доступ к оружейному складу, – я обратился к Барвэллу. – И нужен барабан.

– Ох, – Барвэлл усмехнулся. – Этого добра у нас навалом. Я знал, что ты попросишь барабан, когда разговор подойдет к концу. Потому….

Барвэлл подошел к шкафу, и открыл дверцу. Внутри я увидел внушительный барабан в форме кубка из черного дерева. Корпус украшала красивая древняя резьба, а мембрану окружало восемь пустовавших квадратных выемок, по размеру подходивших под элементы циферблата. Отличный инструмент. Он внушал мне ощущение способности сворачивать горы. Так всегда бывает, когда осознаешь владение настоящим боевым оружием. Власть вершить судьбы нотами и децибелами. Трудно было не испытать опьянение от такой силы, но мне удалось устоять и не потерять голову.

– Это….

– Барабан из неизвестного дерева. Он способен вбирать в себя куда больше айцура, чем барабан, сделанный из Древа Греха. Считался утерянным после твоей битвы с Алланделом в Долине Грешников. Там "Серые перья" и нашли барабан, к слову.

Время перевалило за полночь. Мы с Машей и не заметили, что общались с Барвэллом несколько часов. Из-за сонливости стало трудно соображать, но, все же, двое суток без сна ради освобождения – не проблема.

Долина Грешников. Одно из опаснейших мест Антерры. Там водятся сильные грешники, устроившие гнезда рядом с огромными монументами восьми архангелов, возведенных братьями во имя великой любви к себе еще до того, как грешники заполонили это место. Всех архангелов поименно я не помнил, но огромные статуи Таламриэля и Алландела там присутствовали.

– Тебе возможно любопытно, как я понял, что барабан нужно отдать именно сегодня и именно здесь, – Барвэлл пожал плечами. – Таламриэль обрадовался, когда узнал, что мне удалось найти барабан Первозданной Смерти. Таламриэль оставил его у меня на хранение, потому что сам ленив, и возиться со складом ненавидит. Я догадывался, что такое способно сыграть нам на руку, хотя по изначальному плану мне надо было доставить инструмент в Скид, "Серым перьям". Ну, в случае обнаружения тебя.

– А почему не оставили у "Серых перьев"? – поинтересовался я. Схема показалась мне непродуманной.

– На поисковую группу "Серых перьев" напали ангелы. В ней был я, и этот выродок, – Барвэлл кивнул на дохлую тушу в белой броне, – Гор. Пришлось изворачиваться. Никто из "Серых перьев" не выжил, и я надеюсь, что ты уничтожишь сброд Алландела, чтобы жертва "Серых перьев" не было напрасной. Твой барабан я оставлю на складе, с другими инструментами. Он разительно выделяется, так что ты без труда его найдешь. Не отпускать же тебя с барабаном на территорию лагеря. До вечера тебе придется побыть узником. Потом, когда вас придут менять, можно действовать. Тогда получится вооружить вдвое больше людей, а в суматохе подтянутся остальные.

– А как получится собрать всех людей в одной части лагеря, а ангелов в другой? – спросила Маша.

– Большая часть ангелов расположена отдельно от узников. Ангелы брезгуют жить рядом с ними. С узниками находятся только берсерки, и иногда флейтисты. Казармы ангелов как раз у той стены, за которой в лесу снуют грешники. Что нам на руку, но…. К сожалению, жертв не избежать. Но благодаря грешникам их получится минимизировать.

– А разве грешники не будут бросаться на людей? – я увидел брешь в логике Барвэлла.

– Будут, – кивнул Барвэлл. – Но сначала они займутся ангелами, и, пока между ними идет схватка, вы снесете ворота и уйдете в лес. Бессознательно грешники стремятся разделаться с сильным противником, а потом уже берутся за слабых. Сначала ты вооружишь узников, потом вы устроите бой и выброс айцура привлечет грешников. Они совсем рядом, ждать долго вряд ли придется. Ангелы не успеют опомниться. Сначала рекомендую бить по контрабасистам. Они постоянно пьют и курят, не ожидая волнений в лагере, и этим можно воспользоваться.

Резонно звучало. Намного лучше полного отсутствия плана.

– Мне нужна Маша, чтобы снять магическую блокировку. И желательно убрать стражников, иначе мы не успеем заняться замком, – сказал я.

– На счет стражи не беспокойся, – отмахнулся Барвэлл. – Большую часть берсерков получится убрать при смене рабочих, но пара все равно останется. Правилами запрещено оставлять работников без полного присмотра. И тебе надо придумать, как отвлечь врагов.

– Это не проблема. Придумаю что-нибудь. Маша, ты сможешь снять защиту мага третьего разряда?

– Зависит от категории. Если категория первая, – Маша посмотрел на меня с сомнением, и покачала головой. – Не справлюсь. Но мы разберемся. Попробовать нужно.

– У нас только один шанс, – вздохнул я. – Если ты не справишься, то погибнет много людей, и ничего не получится. Может, вы сможете снять магическую печать? – я спросил Барвэлла.

– Нет, – отказал Барвэлл. – Охраной склада занимается другой обер-офицер. Если я суну нос в его дела, что-то заподозрят. Я могу лишь организовать доставку барабана на склад и временно убрать стражу, попросив у главы сохранности склада помощи.

– А вас не накажут за это? – побеспокоилась Маша.

– Накажут. Таламриэль поймет, что барабана у меня нет, поймет, что я замешан в грязных делах лагеря. Он начнет рыть сразу же, как узнает про смерть Гора. Когда вы организуете бегство, я уйду в Скид следом за вами. Мы отправимся туда вместе. Если действовать так дерзко, то остаться здесь у меня не получится. Это проблема. Но мне хотелось бы спасти всех, а не тех, кого можно спасти под прикрытием.

– Тогда надо идти, – я уверенно взглянул на Барвэлла.

Барвэлл кивнул и вызвал охрану. Толстые стены его покоев не пропускали и звука, шум и крики схватки не привлекли лишнего внимания с улицы или первого этажа. Два берсерка вошли внутрь, с непониманием осмотрев трупы, лежавшие в кровавых лужах. Барвэлл быстро ответил на немые вопросы:

– Предатель пришел с двумя берсерками, и попытался убить меня, безосновательно обвинив в пособничестве врагу. Позовите других, пусть уберут этот мусор из кабинета. И еще, эта баба сильно дерзкая, – Барвэлл указал на Машу, и Маша невольно вжала голову в плечи, испугавшись до дрожи в коленях. Все же, Барвэлл оказался неплохим актером. – Не смейте ее убивать или трогать. Отправить с этим выродком, – Барвэлл кивнул в мою сторону, – на мужские каторжные работы. Пусть лопатой сотрет ладони в кровь. Ей надо понять разницу между жизнью наложницы обер-офицера и обычной каторжанки.

Неплохо. Таким образом Барвэллу удалось свести нас вместе, и так мы вдвоем могли попасть к воротам склада с музыкальными инструментами. Маша переоделась в обычную каторжную робу, и берсерки грубо вытолкнули нас из покоев, и сопроводили до крематория, оставив наедине с двумя контрабасистами и пятью берсерками. Контрабасисты, конечно, та еще проблема, но хунс и эльфийский табак сильно влияли на эмоциональную стойкость, и возникла у меня безумная идейка.

– Друг! – Уильям обрадовался, увидев меня, а потом заговорил с беспокойством. – Как ты? Я думал, тебя хотят убить. Очень рад, что ты жив. А это что за красавица? – он взглянул на Машу. – Твоя подружка?

– Да, – и я ему обрадовался, приветливо улыбнувшись. Все же, встретить в Антерре человека, который не смотрит на тебя с ненавистью – редкость. Во всяком случае, редкость для меня.

Мы взялись за лопаты, и принялись пересыпать пепел в урны. Гадкая работа. Моя кожа посерела от золы, как после прогулки по давно сгоревшему лесу, и роба испачкалась. Руки устали, но меня распирало от вдохновения и энергии. Никаких сомнений насчет успеха восстания не было.

Осталось только дождаться вечера, и организовать людей. Благо, у меня был для этого целый день. Отвлекаясь от мыслей о восстании, я разглядывал Машу, когда появлялось время. Даже в рабской одежде она выглядела великолепно. Упругие и мощные ягодицы, развитые танцевальными движениями, сбалансированная и прекрасная фигура, налитые груди, проступавшие под робой. Жалко, что не было возможности восстановить все аспекты наших отношений, включая самые пикантные, ведь женщины давно не лежали со мной в постели. А особенно Маша. Жила во мне уверенность, что лучше Маши в сексе никого нет, да и я не встречал ту, с которой получал бы столько же удовольствия.

Пепла к обеду стало намного меньше, и узники работали максимально близко друг к другу, появилась возможность говорить. Конечно, меня ненавидели. Слушали неохотно, ровно до фразы "у вас есть возможность спастись". Тогда узники стали внимательнее. А после того, как я рассказал им план, они преисполнились энтузиазма.

Адская работа и тарелка вонючей похлебки в день изведут кого угодно. План казался большинству разумным, а тем, кто сильно упирался, Уильям недвусмысленно давал понять, что лучше не надо. Впрочем, они могли остаться и умереть, если предвзятость по отношению ко мне для них важнее жизни. Вдохновить их оказалось не так сложно. Все же, при появлении надежды в людях Антерры просыпался воинственный нрав. Ангелы настолько замучили всех, что люди были готовы зацепиться за любую возможность обрести свободу, и этой возможностью стал я.

Застрекотали сверчки, и на грязную дорогу легли длинные тени, смотревшие на запад. Лагерь накрыла темнота, на стенах засветились сапфиры, в лужах заиграли тусклые блики.

– Все, – грубо произнес берсерк, когда на пороге вырос его темный силуэт. – Бросайте лопаты, уроды. Вам идет смена.

Настала пора действовать. Вместе с темнотой сгустились и сомнения в душе. От волнения сердце заколотилось, как мембрана барабана, и ладони вспотели. На этапе подготовки я был в себе уверен, но как только дошло до дела – пришлось неизбежно бороться со страхом. Даже понимание возросшей силы не утешало меня, ведь я к ней не привык, да и барабана у меня пока не было, а значит, не было возможности пользоваться магией.

– Жду вас на улице. Собирайтесь. Быстро, – заключил берсерк, и зашагал по грязи, покинув рамку дверного проема. – Эй, а эти три придурка куда направились?

– Не знаю, – ответил второй берсерк. – Их Барвэлл попросил к себе в поддержку.

Мы побросали лопаты в угол, а затем на меня устремилось несколько десятков вопросительных взглядов. Все знали что делать, но никто не решался начать, пока я бездействовал.

– Действуем по плану, – я обратился к группе. Маша и Уильям сразу же притаились перед выходом, прижавшись к стене. – Как только берсерки рванут за мной, вы остаетесь здесь, и не вылезаете, пока Маша с Уильямом не вскроют склад. Все ясно?

Они молчали, но по глазам было понятно, что все прекрасно понимали присвоенные роли. Я кивнул, взял первую попавшуюся под руку магическую урну, пустую, и зашагал на улицу.

Ох, как же страшно стало, когда я встал перед ангелами с урной, будто дурень со ступой. Они посмотрели на меня с высоты исполинского роста, и понимание магического превосходства над ними не внушало мне никакой уверенности.

Шлемы, к слову, они сняли, расслабившись перед концом дежурства. Выглядели лица берсерков так, будто их штамповали на одном заводе и на одном конвейере. Никакой разницы. У одного нос с горбинкой, а у другого – нет.

– Что тебе надо, выродок? – не выдержал берсерк, угрожающе стиснув пальцами громоздкую рукоятку меча. – Кто разрешал отбиться от группы?

– Да тут…. – замялся я. Боже. Не верил, что идея могла сработать. – В урне…. Что-то непонятное. Я не понимаю….

– Что там? Что не так с урной? Ты сошел с ума, что ли, уродец?

– Посмотрите, – я поставил урну перед собой. – Там внутри что-то непонятное…. Я пепел того, а он не это…. И того…. И там, надо посмотреть…. – мне даже под дурачка косить не пришлось. Подготовленная заранее речь выветрилась из головы моментально, и я растерялся. Впрочем, прикинуться идиотом – изначальный план, и отклонение получилось не сильное. Даже более натуральное.

– Чего? Он даже говорить нормально не может, – раздраженно произнес второй берсерк. – Давай, посмотри, что у него там.

На свою беду берсерк осторожно подошел к урне, и покосился внутрь, увидев сдавленную горлышком тьму. Он с непониманием нахмурился, и обратил на меня злобный взгляд. Ко мне никто не прикасался, но желание берсерка задушить ощущалось физически. Одно неосторожное движение, и я труп.

– Что там? Говори уже!

– Да я не понимаю… Вы посмотрите поближе.