Текст книги "Цепи грешника (СИ)"

Автор книги: Александр Волков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

– Он говорит правду, – вмешался я, испытав внезапное желание заступиться за ангела. – Стоит его выслушать. За свои действия он получил сполна. Разумнее дать ему возможность искупить вину, чем убивать.

– Под твою ответственность, – Галахад покосился на меня.

– Спасибо, милостивый господин! – Таламриэль зашаркал ко мне на коленях, и воодушевленно схватил край моего плаща. – Спасибо! Я обязан вам жизнью!

– Встань, – раздраженно велел я. Терпеть не могу, когда передо мной лебезят. – И расскажи, что с тобой случилось.

– Да, сию минуту! – Таламриэль встал. Неловко было видеть трехметрового ангела таким беспомощным. За заносчивость и зависть я ненавидел Таламриэля, за силу побаивался, а теперь он вызывал лишь жалость. – Я пришел к братьям, как вы и велели, сказал, что вы шествуете по их души. И они не приняли меня. Они забрали у меня все. Отрезали крылья. Лично Алландел сбросил меня с седьмой стены Энграды, с самой высокой, и велел убираться прочь. Мои братья предали меня….

Беспринципны, и пойдут на все. Не ведают жалости даже к братьям. Решили взять меня той же психологической уловкой, которой я попытался взять их. Таламриэль был посланием.

Приходи, мы ждем.

– А ты, в свою очередь, решил предать их? Это не делает из тебя надежного союзника, – сказал я. – Как мы можем тебе верить?

– Не сочтите за дерзость, но без меня вам будет намного сложнее. Я знаю, где шестой архангел будет в течении трех недель, а еще знаю Энграду, и знаю, как подобраться к Древу Греха. Господин, поверьте…. Я испытал боль, которой никогда не испытывал, потому что не знал равных противников кроме братьев, и вам удалось раскрыть мне глаза. Больше не хочется жить в таком мире…. Мы ангелы. Ангелы должны нести в Антерру свет, как завещал Создатель, а не учинять кровавые расправы. Всему виной алчность Алландела, и властолюбие молодых архангелов. Нам предложили перестать быть рабами Создателя. Предложили создать собственный мир с собственными правилами, а потом Алландел изгнал Мортуса на наших глазах. Мы боялись ему перечить, увидев, что он победил Второе Творение. А потом вошли во вкус, господин…. – Таламриэль виновато посмотрел на меня. – Мы молоды по сравнению с Алланделом, нас было легко напугать и подкупить. Мы хотели безопасности и власти. Никто не догадывался, как именно Алландел будет править, а когда увидели – было слишком поздно, и пришлось смириться. Войти во вкус, чтобы не превращать жизнь в каторгу.

– И чем ты хочешь нам помочь? – спросил я.

– Как и любые перебежчики, – кивнул Таламриэль. – Я хочу помочь свергнуть Алландела. Он не прощает ошибок. Мне уже никогда не вернуться в палату Семерых из семи, а с вами у меня есть шанс на новую жизнь, и шанс показать людям, каковы ангелы на самом деле.

С одной стороны трудно ему поверить, а с другой – куда ему было идти? Он стал типичным третьеразрядным магом, его лишили имущества и влияния, его лицо много где знали, и линчевали бы на месте, если бы он заявился. Может, он действительно хотел новой жизни?

Я решил дать ему шанс. Время покажет, конечно. Стоило относиться к нему настороженно, но не убивать.

– Пусть поможет, – одобрил я. – Думаю, под чутким присмотром он не будет делать глупостей. Я за ним присмотрю.

– Великодушная Смерть, – ухмыльнулся Галахад. – Так тому и быть. Где шестой архангел?

– Изабэль в храме Алландела на вершине Драконьего Хребта, – сказал Таламриэль. – Она там с небольшой ротой, примерно сотня ангелов, семьдесят берсерков из "Батальона Небесного грома" и тридцать музыкантов из него же.

– Но как же, господин, – изумился клерк. – Мы не можем выделить роту для задания. В этом месяце точно. Мы не способны на это в экономическом плане, особенно теперь, когда восстановление Скида требует огромного количества ресурсов.

– У нас будет помощь, но воевать пойдут не люди, – я взглянул на клерка, а затем на Галахада. – Со мной пойдут грешники. Драконий Хребет на Западном берегу, а на Западе у меня есть дивизия. Около восьми тысяч грешников. Этого вполне хватит, чтобы ворваться в храм.

Глава 18. Черный маятник

Солнце нагревало криманитовую статую Алландела, возвышавшуюся над маленьким городком вокруг храма, а городок громоздился за прочной каменной стеной. Религиозные деятели умеют произвести архитектурное впечатление на прихожан. А если это умение смешать с ангельским самолюбием, получится грандиозное строение.

Криманит сиял подобно изумруду, и у любого при взгляде на статую возникало ощущение собственной ничтожности. Этого ангелы и добивались, когда только пришли к власти, и решили застроить Антерру храмами семи архангелов. Они хотели, чтобы их считали богами, что, впрочем, в какой-то степени так и было.

Честно сказать, образ Алландела казался наименее эффектным из всех. На фоне броскости и пафоса, присущего другим архангелам, он смотрелся скромно, и казался склонным к минимализму. Статуя была облачена в мантию, голову прикрывал просторный капюшон, а лицо скрывалось за маской с острым подбородком и узкими прорезями для глаз.

Я разглядел на стене маленькую птичку, соскочившую с края зубца и упорхнувшую в лес, покоившийся на юге. Дозорных никто не выставил. Похоже, разгром концлагеря если и научил ангелов чему-то, то уроков они усвоили немного. Из городка доносилась воинственная барабанная музыка, слышались свирепые крики.

Кто-то дрался.

Похоже, Изабэль разрешила берсеркам развлечься, и подраться за право возлечь с ангельскими девами.

И не мудрено. Наверняка Изабэль любила наблюдать за оргиями и групповыми возлияниями. В дороге я узнал, что она особа похотливая. Говаривали о ее страсти к сношениям с военнопленными, причем до тех пор, пока они не умирали.

Представлять не хотелось, каково это, умереть от секса. Что там могло убить? Остановка сердца от удовольствия? Вряд ли.

Я выглянул из-за толстого ствола дерева акцина, и оценил прочные главные ворота, вдохнув запах опавшей листвы. Створки точно были зачарованы, на них тускло мерцали волшебные печати защитной магии, а если защиту ставила сама Изабэль, то даже осадный барабан, который нам любезно предоставил Галахад, справится не сразу.

Еще и барабан такой сложный. Играть на нем можно только вдвоем, иначе айцуром его не пропитать, и инструмент станет бесполезным. Самому мне не позволяли разнести ворота, чтобы я экономил силы перед битвой с архангелом, но теперь не факт, что битва состоится.

– Можно попытаться перелететь, – предложил я, указав на стену. – Разве это препятствие? У нас есть крылья.

– Прямой как копье, – усмехнулся Барвэлл. – Думаешь, над храмом нет защитного купола? Пусть Изабэль и похотлива, но глупой ее не наречь. Влипнем в "Болотное поле", и будем болтаться как мухи в паутине, под огнем и хохотом музыкантов.

Я хмыкнул, вообразив эту картину. Не с чего смеяться, конечно, но мне это показалось забавным. Хотелось приятных эмоций. Когда мы прибыли на Западный берег, в Вигнетт, то выяснилось, что дивизии грешников давно нет. Куда они ушли – я не знал, но, собственно, глупо было надеяться на другое. С ними никак не связаться. Командовать оставалось только по факту – пока за хвост держишь.

Нас было четверо, а ангелов, с учетом Изабэль, сто один. Жалко, что не сто один далматинец. Было бы проще. Требовалось придумать способ пробраться в храм незамеченными, найти Изабэль, и каким-то неведомым образом раздобыть третий циферблат. Сорвать его у нее с шеи.

Мысль пробраться в лагерь ночью и перерезать ангелов отпала сразу – ангелы почти не спят. Один час ангельского сна равен десяти часам сна человеческого, потому у них не было необходимости уделять много времени отдыху. Вахты они несли постоянно и почти не менялись. Спали по одному. Пока один вымотается – все успеют отдохнуть несколько раз.

И это плохо.

– Не представляю, что делать, – мы отошли подальше от храма, и уселись на влажную траву за небольшим холмом. Хорошая позиция, и сектор обстрела сверху широкий – грунтовая дорога и храм открывались как на ладони. – Как пробраться внутрь? Там же защитное заклинание на защитном заклинании, – сокрушался я. – Если в лоб полезем – поляжем все. И еще эти чертовы грешники свалили…. Так, – надо было брать себя в руки. – У кого какие идеи?

– Никаких, – вздохнул Барвэлл, и хотел закурить самокрутку с эльфийским табаком, но опомнился – дымок увидят, сразу же вышлют отряд на проверку. Синий дым видно издалека. – Если нам не повезет, то внутрь мы никак не попадем, а если попадем, то что? Вчетвером нападем на роту? Смешно думать.

– Господин Андарий в одиночку одолел меня, – задумчиво произнес Таламриэль. – По силе я незначительно уступаю шестой, но все же, теперь вы стали сильнее, если использовали мое перо. Ваша мощь сравнялась с мощью Изабэль. Но даже если вы ее убьете, то никто никуда не сбежит. Смерть в бою – честь для ангела.

– Может, бросить ей вызов? – поинтересовался я.

– Бесполезно, – отмахнулся Таламриэль, покачав головой. – Для архангелов правил нет. Любой из них мечтает завладеть вашей силой и одобрением Алландела любой ценой.

– Изабэль способна одолеть роту в одиночку? – поинтересовался я, подумывая, что придется рисковать брать храм штурмом.

– Да, – кивнул Таламриэль. – Только не забывайте, господин, что в нашей битве вы превосходили меня, а Изабэль равна вам. Силовой перевес благодаря роте на ее стороне. Попытка лобовой атаки провалится.

В его словах слышалась рациональная крупица. Я спешил стать сильнее, спешил найти в храме Алландела хоть какую-то информацию о проклятии Зверя, и рой мыслей мешал брать во внимание каждый фактор предстоящей операции.

Мы услышали скрип колес старой повозки, и замерли так, что хоть фотографию с нас делай. Я положил ладонь на край барабана. Мы с Барвэллом взобрались на холм, и залегли в высокой траве, колыхавшейся от легкого ветра.

Седой и бородатый жи, – орочье вьючное животное похожее на носорога, – сонно тянул телегу, до краев загруженную бочками. Извозчик сидел на скамейке, держался за поводья, и устало зевал.

– Точно, – с улыбкой шепнул Барвэлл. – Какая оргия и драки без хорошей пьянки?

– Отравить предлагаешь? – догадался я.

– Да, – Барвэлл кивнул.

Уильям разговор слышал, и сразу понял, что необходимо сделать. Он выскочил на дорогу, выставил перед собой ладонь, и извозчик скомандовал жи: "А ну, стой, скотина!"

И жи остановился так же лениво как двигался. Он шевелил ноздрями, принюхиваясь к Уильяму, и размахивал хвостом, разгоняя мух. Пахло от жи жутко – даже на холме почувствовался запах навоза. Как извозчик мог днями находиться рядом с ним? Это оркам по барабану, у них нюха почти нет, но человек….

Я бы издох после первой поездки.

– О! – выдохнул извозчик и улыбнулся. Он обрадовался Уильяму. – Давненько я тута людёв не видывал! Думал, ангелы всех похоронили!

Уильям вряд ли мог успешно провести переговоры.

Когда я встал, извозчик побледнел, и пальцем расчертил себе ангельский крест на животе. По привычке. Из-за крыльев, все же, я был похож на ангела.

– Великий Алландел….

– Успокойся, – попросил я.

– А, так вы этодь, не из "Небесных громыхов"? Или как их там…. – запутался извозчик и радостно улыбнулся. – Я вот, везу крылатым хунс, – извозчик пошлепал по бочке. – Вы меня не грабьте, а? Если привезу пустую повозку, то все, – извозчик раскинул руки, наклонил голову, и вывалил язык, будто бы был распят. – Того меня, гвоздями приколотят!

– Мы не будем тебя грабить, – я поднял руки в примиряющем жесте. – Но твоя помощь сильно понадобится.

– А он на нас не доложит? – осторожничал Уильям.

– Да что вы, крест с вами, – извозчик взмахнул руками, и жи протяжно промычал. – Знаете, что эти крылатые с домом моим сделали? Сожгли его. Ничего не оставили. Всех убили. Сказали, будешь возить нам хунс, и мы тебе дадим жить, а не будешь, к скале гвоздями приколотим. Они тогодь, тупые, – извозчик приоткрыл рот и постучал фалангой пальца себе по макушке. Раздался характерный стук пустой головы. – Не знают, где хунс достать. А я знаю. Вот и не убили меня пока. Так что вы если недоброе задумали против них, я на вас не доложу. Помогу. Что надо?

– Отравить выпивку, – я указал на бочки.

– А чем? У меня этодь…. Яда нема, – извозчик развел руками.

На этот счет у меня было решение. Маги металла могли не только деформировать объект заклятия. Им так же подвластно изменить его свойства. Например – сделать металл ядовитым без проблем мог любой маг третьего разряда.

– Барвэлл, – я окликнул Барвэлла, и он встал, вынудив извозчика снова перекрестить живот. – Не волнуйся, он с нами.

– А, – улыбнулся извозчик, утерев рукавом пот со лба. – Перебежчик.

– В повозке есть что-нибудь металлическое? Хоть гвоздь, – спросил я.

– Знал, что она мне пригодится, – просиял извозчик. – Не зря полжизни с собой на удачу таскаю. Во! – он достал из-под полы рубахи железную подкову.

– Хорошо, – кивнул Барвэлл. – Держи ее.

Барвэлл мягко дунул в мундштук, и флейта издала тонкий звук, заполняясь айцуром. Легкий синий свет окружил отверстия флейты, едва видимые сполохи возникли вокруг подковы, и окружили ее про траектории магнитного поля. Подкова будто бы оказалась на спине разноцветной бабочки, почернела, и извозчик оценил изменения удивленным взглядом.

– Теперь это гактид, – пояснил Барвэлл, сунув флейту в чехол. Сполохи исчезли. – Ядовитый металл, которым можно отравить любой напиток. Яд получится страшный. Бросай в бочку.

Извозчик послушно открыл бочку и бросил в нее подкову. В бочке булькнуло, подкова стукнулась об дно, но хунс не изменился. Он выглядел как обычно – черная жидкость с цветными пятнами, похожими на пятна бензина в луже. Не самый аппетитный вид, но местные любили хунс за эффект, а не за наружность.

Извозчик с энтузиазмом достал из-под скамейки деревянную пинту, осушил одним глотком, допив остатки хунса, и стал разливать отравленный напиток в другие бочки.

– А яд не ослабнет? – спросил я.

– Нет. Одна капля убьет любого третьеразрядного ангела за пять минут. И смерть будет страшная.

– Храни меня создатель! – воскликнул извозчик и указал на северную часть небосвода.

На небосводе я не увидел ничего особенного. Ну, подумаешь, густая темная сфера, которую и разглядеть-то удалось не сразу. Вот только сфера внезапно расширилась, став немного больше, и я заметил вокруг нее сильное пространственное искажение. Когда я присмотрелся, то удивился.

Сфера находилась за синей дымкой атмосферы, а значит, висела в космосе. Вдруг сфера мгновенно раздулась, изрыгнув черные молнии, закрыв собою солнце, и свет покраснел, будто кровь, как при лунном затмении. Редкий лес и поля теперь напоминали полосатую шкуру раненого зверя.

Солнце робко выглядывало из-за черной дыры краями, но никак не могло пробиться сквозь нее, словно его придавило. Черная дыра грузно висела над линией горизонта. По ее орбите с огромной скоростью вращалось кольцо из раскаленного газа, и я испугался, невольно вспомнив черную дыру из фильма "Интерстеллар".

Страшное и завораживающее зрелище. Черные дыры обладают огромной массой, и даже свет не может преодолеть силы их тяготения. Трудно после такого не поверить в Бога, ведь по всем законам физики планету и местную звезду ожидала гибель в бездне сингулярности.

– Началось, – проникновенно прошептал извозчик. – Зверь пришел в Антерру.

Похоже, пророчество знали все. А я не понимал, что происходит. Никакому магу не под силу создать сверхмассивную черную дыру, и тем более изменить ее физические свойства. Это черная метка на ладони Антерры. До этого пророчество имело абстрактную форму, а черная дыра стала физической точкой отсчета.

– Силы Греха, – произнес Барвэлл, шумно сглотнув. – Всё идет согласно плану Алландела. Нам нужно торопиться.

– Что произойдет? – спросил я, не отрывая взгляда от черной дыры. Из ее центра вверх ударила огромная струя плазмы, и до ушей донесся отдаленный глухой гром, колеблющийся в небе. Щеки обдуло порывом ведра, я вдохнул слабый и едкий металлический запах, и ощутил железный привкус на кончике языка. Волосы на макушке встали дыбом от понимания близости конца. Теперь черная дыра напоминала застывший во времени черный маятник, висевший над планетой дамокловым мечом.

– Это Ярость Зверя. Главное оружие Силы Греха, которое поглотит Антерру.

– Это она сделала? – спросил я, и не желал слышать положительного ответа.

Барвэлл пожал плечами.

– Отправляйся, – сказал я извозчику.

Извозчик закрыл бочки и дернул поводьями, жи промычал, лениво зашагав по дороге. Телега скрипела колесами, вздрагивала на кочках, и мы смотрели ей в след некоторое время.

Необходимо было сменить позицию. Мы недавно заприметили высокий холм, заросший густыми кустарниками и деревьями с пышными желтыми кронами. Отличный наблюдательный пункт, с которого, к тому же, просматривался весь городок. Эх, сюда бы снайпера, да жалко, что в Антерре не было снайперских винтовок.

– Тяжелая же хрень, – жаловался я. Я мог высвободить частичку силы, но ангельские локаторы тут же ее уловят, и тогда плану конец. Мышцы жгло мышечной кислотой, и я вспомнил, что такое интенсивные занятия в спортивном зале.

Если бы не Уильям, мы бы забрались на вершину только к концу света, а так удалось управиться минут за десять. Не застревай колеса в ямах, получилось бы быстрее.

Запахло лесом, и ветер зашелестел в густых кронах, сквозь которые тускло пробивалось ослабшее солнце. Это на руку – сложнее будет выдать себя. Я чуть было не вышел на вершину холма в полный рост, когда с облегчением отпустил каркас барабана, но Барвэлл схватил меня за плечо, и произнес строго:

– Куда идешь? Решил ледяной кол в голову схлопотать? А если дозорных на стены выставили? Ляг, – он надавил мне на плечо, и я лег. Дальше мы отправились ползком. Ползти было удобно и мягко. Влажную землю щедро присыпало опавшей листвой, и в листья руки погружались чуть выше локтя.

Стремление Барвэлла чему-то учить меня совсем не раздражало, хоть он и позволял себе несколько жестковатый, менторский тон. Все же, он воин, а я музыкант. Мой боевой опыт по сравнению с опытом Барвэлла не имел силы.

Мы остановились у кустов, чуть раздвинули руками тонкие ветки, и глядели на городок через просветы между маленькими листьями. Никаких дозорных ангелы, в пылу привычной беспечности, выставлять не стали. Однако зрелище перед нами открылось то еще. Не хватало только попкорна и "Кока-Колы".

На центральной площади, у ног статуи Алландела, завязалась кровавая драка. Берсерки молотили друг друга руками что есть мочи, а за боем скромно наблюдали прекрасные ангельские девы, смиренно сидевшие у столов с едой. С воплями берсерки бросались на врагов, лупили по искаженным злостью лицам тяжелыми кулаками, и из страшных рассечений брызгала кровь. Чем-то это напоминало побоище морских слонов за право дать потомство с пляжными самками.

Действительно, ангелы вели себя как животные.

Глава 19. Ангел-человек

Солнечное затмение нисколько не смутило ангелов, как и черная дыра над горизонтом. Они не придали феномену значения, продолжая прежнюю жизнь, а значит, все шло по их плану.

Интересно, куда делся Авалон? Его на Западный берег я взял с собой, но когда мы сошли на сушу, он стал вести себя странно, обеспокоенно. Мы запрягли его в каркас осадного барабана, и на полпути Авалон будто с ума сошел, вырвавшись из упряжки и умчавшись куда-то на запад.

Я надеялся, что с ним все в порядке.

Под статуей билось множество крепких берсерков, но один, с длинной бородой, выделялся силой и подвижностью. С кем бы он не столкнулся в бою – стычка затягивалась секунд на десять. Он выбрал очередного противника, и они осторожно вышагивали друг напротив друга в боевых стойках, а стойки у них были разные.

Бородатый дерзко опустил руки, и иногда провокационно дергался в сторону врага, а враг плотно занял оборону, прочно прижав локти к ребрам, и прикрывая кулаками лицо. Спровоцировать его было сложно.

Хотелось послушать, что они говорят, и в голову пришла идея. Вспомнилась птичка, соскочившая с зубца крепостной стены, и стоило подумать о ней, она села на веточку кустарника неподалеку от нас. Полосатая такая, с пятнышком вокруг глаза.

– Ты же маг воды? – я обратился к Таламриэлю. Он присоединился к нам минуту назад.

– Да, – сказал Таламриэль, а потом неохотно признался: – Разряд третий. Я не могу серьезно помочь.

– Можешь, – улыбнулся я. – Видишь птичку? – я указал на нее. Она смотрела на нас с любопытством, двигая головой. – Сможешь управлять ей? Уильям, – я обратился к Уильяму громким шепотом. – Давай корытце.

Уильям любил крепко поесть. А с учетом того, сколько еды ему в дорогу наготовила любящая супруга, ему пришлось взять с собой большое корытце, чтобы накладывать крупные порции.

– Ну, на, – Уильям открыл сумку, и протянул мне корытце.

Я снял с пояса мешочек с водой, вытащил пробку, и наполнил корытце.

– Отлично, – я удовлетворенно кивнул.

– А как мне управлять птицей? Я привык к магии разрушения, – Таламриэль с непониманием приподнял брови.

Прекрасно. Маг воды, не понимающий свойства воды.

– Ты не знал, что живые существа более чем наполовину из воды состоят? Вода, – я вспоминал передачу канала "Дискавери", – нужна мозгу для формирования нервных импульсов…. – Таламриэля будто током шарахнуло, а я прикрыл глаза. Нет, так будет непонятно. – Голове нужна вода, чтобы ты мог рукой шевелить.

– Да? – изумился Таламриэль, с любопытством взглянув на ладонь и пошевелив пальцами. – А! – он просиял. – Хотите, чтобы я "Водную марионетку" использовал? Она же только на свежих трупах работает.

– Это потому что мозг после смерти отключается, и ты управляешь водой в пока еще не высохших молекулах, – пояснил я, и Таламриэля снова будто шарахнуло током. Как же раздражала разница в лексиконах. Он знал, чего я хотел, но не понимал даже простейших терминов. – Ты попробуй повлиять на воду в живом существе. На воду в голове. Чтобы с ее помощью обрести контроль над разумом.

– Ого. Я над этой гранью водной магии не задумывался, – естественно, он не понял и четверти из сказанного, но основную мысль вроде уловил. – Попробую.

Таламриэль достал флейту, и сыграл тихую мелодию, напомнившую пение жаворонка. Птичка застыла на месте после звука последней ноты, сделалась как каменная.

– Получилось, – улыбнулся Таламриэль. – А то, что она слышит, будет звучать здесь, в воде.

Вот так простейшие знания Земного научпопа помогли мне совершить новое открытие в водной магии. Обычно разум под контроль могли брать лишь маги иллюзии или маги сознания, но легкое понимание физических свойств молекул и атомов могло открыть в любом волшебстве новые грани.

– Направляй ее к храму, – раз уж птичка могла сидеть на краю стены, значит, могла попасть внутрь. Защитным куполом обычно накрывали периметр целиком, оставляя метр-два запаса, и реагируй щит на птицу – она бы там не сидела.

Таламриэль закрыл глаза, и птичка соскочила с ветки, полетев над полем в сторону храма. Айцура в столь компактном животном незаметно мало, потому щиту храма не хватало чувствительности, чтобы ее поймать.

Птица взмахнула крыльями у основания статуи Алландела, и уселась на угол фундамента. Вода в корытце помутнела, в ней послышались грубые ангельские голоса.

– Давай! – крикнул бородатый, и мы услышали его так, будто бы он был рядом. Каждый звук вызывал круги на воде.

Бородатый прытко кинулся на врага, прощупал зазоры в защите серией точных ударов кулаками, и затем, когда враг попытался контратаковать, впечатал ему колено в солнечное сплетение. Хрустнули ребра, и, задыхаясь, противник рухнул на четвереньки.

Бородатый свирепо закричал, победоносно подняв руки, и шагал вокруг поверженного оппонента. Толпа одобрительно заулюлюкала, пронзительно засвистела, и зрители возбужденно кричали: "Добей его! Прикончи слабака!"

Упрашивать не пришлось. Бородатый прижал противника к земле, обрушив ему стопу между лопаток, схватился за крыло двумя руками, и резко вырвал его вместе с костью. На лицо бородатого брызнули капельки крови.

– А-а-а! – вскрикнул противник, сморщившись от боли, а бородатый небрежно выбросил крыло в сторону. – Ты сдохнешь, ублюдок!

Поверженный попытался встать, но бородатый не растерялся, и с размаха пнул противника в висок. Череп треснул, ангел крякнул, и рухнул лицом в землю, подняв маленькое облачко пыли.

Толпа заликовала, и бородатый повернулся к ней, наслаждаясь овациями. Но звучали овации недолго.

Их перекрыло раскатистым воем извилистого горна. Выражения лиц ангелов сделались покорными, и они чуть опустили головы в знак смирения. Бородатый сделал так же.

Из главного входа большого храма, выполненного в ангельском стиле, вышло четыре однокрылых ангела, тащивших на плечах парадные носилки с зеленоватым криманитовым троном. На троне восседала сама Изабэль, вальяжно скрестив ноги, на которых я невольно остановил взгляд.

Трехметровая ангельская дева с потрясающими формами и большими крыльями, облаченная в вызывающее церемониальное платье белого цвета.

Лямки платья были тонкие, и закрывали лишь откровенные зоны на пышной и упругой груди. Выражение лица Изабэль было стервозным, а взгляд колким и самодовольным. На Земле таких дам называли "роковая красотка". Думай я не верхней головой, то с удовольствием согласился бы умереть от секса с ней.

Казалось, на ней какое-то родовое проклятие, влюблявшее в нее всех без исключения. Дыхание от вида женских прелестей Изабэль сбилось, а сердце застучало с удвоенным усилием. Именно так я себя чувствовал, когда видел Машу обнаженной.

– Чудесный бой, брат, – восторженно произнесла Изабэль властным голосом, и нарочито медленно хлопнула в ладоши. – Ты заслужил чувственного возлияния с этими прекрасными девами, – она указала на ангельских дев, а те потупили взгляды, и не осмеливались показывать лиц.

Никто не осмеливался.

– Спасибо, ваше великолепие, – спокойно ответил бородатый.

– Поставьте меня, – приказала Изабэль, и тонко взмахнула ладонью, взяв с подлокотника позолоченный кубок, с орнаментом в виде гроздьев из драгоценных камней.

Ангелы покорно опустили носилки, и сделали шаг в сторону. Изабэль поднялась, изящно держа бокал между пальцами, улыбнулась, и приблизилась к бородатому, понюхав его волосы, и погладив по щеке.

– Как прекрасен запах мужского пота и крови, – блаженствовала Изабэль, и казалось, она сексуально возбудилась. – Выпей, – она протянула бородатому бокал. – Насладись победой.

– Слушаюсь, госпожа, – он послушно принял бокал.

Никто не смотрел ей глаза. Ангелы выглядели покорными марионетками. Стало понятно, что они жили в не меньшем ужасе перед собственными правителями, но этот факт, судя по радостному блеску в глазах, доставлял им удовольствие.

Бородатый скромно глотнул хунса, и мы замерли в ожидании. Я нетерпеливо заерзал на месте.

– Когда подействует яд? – шепнул я.

– Потерпи.

– Прекрасно, – улыбнулась Изабэль. – Выбирай любую деву, и дай ей имя. Возьми ее прямо здесь, на столе. Я хочу это видеть. Бородатый покорно кивнул, и оглядел гарем из тихих ангельских дев. Они никак не отреагировали на слова Изабэль.

В культуре ангелов обычная ангельская дева – всего лишь функция. Им даже имен не давали, пока властный самец не побеждал за право обладания и не решал, как ее назвать. Девы безвольны, послушны, необходимы исключительно для размножения. В их глазах давно померкла жизнь. Они смирились с судьбой, без сопротивления приняв роль инкубаторов, и боялись выражать собственное мнение.

Инакомыслящих убивали. Так сложилось, что женщин среди ангелов рождалось втрое больше, чем мужчин, потому дам особо не берегли.

В голове не укладывался подобный общественный строй. В нашем мире суровый патриархат подвергся бы страшному осуждению, да и сам я не испытывал удовольствие, когда к женщинам относились будто к мусору.

– Ты, Бруна, – бородатый указал на стройную деву с отпущенными до бедер светлыми волосами. Бруна с ангельского – грязная лужа, в которую плюнул Создатель. Девушкам выбирали лишь недостойные имена, которые кончались на "а", а не на "эль". Бруна, Ханта, Тара – у всех имен ужаснейшее толкование. Только ангелы из высших сословий могли позволить себе имена, кончавшиеся на "эль". У Алландела, к слову, единственное имя в Антерре, которое кончается на "ел", а Ел с ангельского – Бог. Алланде – воплощение, Ел – Бог. Его имя переводилось как Воплощение Бога.

Бородатый грубо схватил Бруну за волосы и стянул ее со стула, как тряпку. Меня злоба взяла, и я стиснул кулаки. Ангельских дев стало жалко, и желание помочь им овладело сознанием. Ну так же нельзя. Она ведь хрупкая и нежная девушка.

– Раздевайся, грязь, – приказал бородатый.

Бруна даже не пискнула. Она молча поднялась, развязала плечико платья, и платье соскользнуло ей под ноги, обнажив юное тело. Грудь была маленькой, а бедра только-только обретали женские формы. Дева послушно села на стол, и раздвинула ноги, а бородатый пристроился к ней, растянув губы в довольной ухмылке.

Он ворвался в узость ее лона бесцеремонно, мощным рывком бедер, а Бруна простонала от боли и удовольствия, обхватив шею бородатого в бессознательном женском порыве.

– Животное!

– Ей это нравится, – флегматично сказал Барвэлл.

– Что?! – я чуть не крикнул.

Бородатый вдруг замер и выпучил глаза. Вены на висках его распухли, почернели, и его стошнило кровью на грудь Бруны. Когда бородатый падал, Бруна глядела на него взволнованным взглядом, обронив слезинку с ресницы. Она будто хотела, чтобы над ней надругались.

Бородатый повалился на спину, изогнулся дугой, хрипло закричал, захлебываясь, и затем забившись в предсмертных конвульсиях. Его не стало за считанные секунды. Яд оказался действительно страшный.

Что-то было не так. На лице Изабэль застыло блаженное выражение, и она за малым делом не пустила руки себе под платье для самоудовлетворения, созерцая столь жестокое зрелище. Она прикусила губу, и вылила хунс из бокала. Темная струя ударила в землю, и растекалась небольшой лужицей.

– Бедное дитя, – Изабэль пожала плечами, и легким движением бросила бокал себе за спину. – Наш добрый торговец из Вигнетта одарил нас отравленным хунсом. Мы знаем, кто это сделал, и знаем, где они, – Изабэль направила недобрый взгляд на нашу птицу, а у меня в животе похолодело.

Выследила.

Два ангелы выкатили из храма каменную плиту на деревянном каркасе, а к плите, мощными гвоздями, был приколочен обнаженный извозчик. Его распяли. Ступни и ладони кровоточили, он свесил голову на бок, и вывалил ополовиненный язык. Мне вспомнилось, как он изобразил такую смерть часом ранее, и стало дурно. Пальцы его были обрезаны по фаланги. Прежде чем убить, ангелы над ним вдоволь поиздевались.