Текст книги "Игры богов(СИ)"

Автор книги: Александр Абердин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 60 страниц)

Исигава Яри грустно улыбнулся и сказал:

– Мне очень понятны твои чувства, Ойлен. Понимаешь, друг мой, я и сам вырос в такой стране, которая ютится на небольших островах имея многомиллионное население. Ну, что же, как сэссе короля Лигуисона, к которому прислушиваются все короли Серебряного Ожерелья, я могу гарантировать тебе следующее, парень, – после окончания этой войны, что произойдёт уже через двадцать с небольшим лет, Лайтера получит в Альтаколоне Небесных Ожерелий любое количество необитаемых миров, а это будет более десяти тысяч миров подобных этому, в которых есть всё, горы, леса, степи, реки и моря, в общем всё, кроме разумной жизни, но при одном условии, его королём или императором, ну, этого Небесного Ожерелья, будет тот парень, который обретёт в Альтаколоне Силу Королей и докажет это своим соплеменникам, зато всё остальное в этом мире вы сможете утроить по своему. Естественно, что все свои пушки, танки, автомобили и заводы вы оставите на Лайтере, а здесь будете жить на природе, нюхать цветочки, ловить бабочек и заниматься магией. Ну, а если вам доведётся воевать с кем-либо, то делать это вы будете исключительно с помощью мечей, копий и луков. Извини, но нашим богам массовые смертоубийства не нужны. Твоего президента Георна Сен-лайтера устроит такое предложение, парень? Ведь это ещё не факт, что он станет королём всех лайтеро в новом мире. Ваши войска и оружие нам не понадобятся, ну, может быть какое-то количество флаеров мы у вас купим, ещё кое-что по мелочам, но не более того. Зато мы уже сейчас можем направить к вам несколько сотен тысяч наших рейнджеров и они начнут вам помогать возрождать природу. Представляю, как вы засрали свой мир.

Ойлен Нер-тха был готов рухнуть перед Исигавой Яри на колени, но сдержался и вместо этого с достоинством сказал:

– Ради этого я умру за короля Лигуисона.

– Да, что ты заладил, – умру, погибнем! – Воскликнул со смехом Исигава – Не нужны мне все эти глупости. Ремпс, это тот гном который подбросил тебе поганые меха, которые мы уже заменили на добротный товар, сказал, что через три месяца ты снова вернёшься в Нертеэмбер. Так вот, Ойлен, никуда ты не полетишь. Вместо тебя не Лайтеру полетит делегация, состоящая из полусотни королей и королев с сотней магов-прорицателей и жриц богини Вэр, чтобы принести свои дары президенту Георну и научить вас кое-чему. Короли потом вернутся вместе с тобой, когда ты смотаешься домой и полетишь обратно. Ну, а тебе эти три месяца придётся попариться в моей академии. Там мы сделаем из тебя за это время вполне приличного мага-ниндзю и, заодно, присобачим на спину крылья, то есть превратим в мардофеньяре. Понимаешь, старик, это и ещё кое-какие наши фирменные трюки, самая лучшая страховка на случай твоего провала и к тому же став крылатым мардофеньяре ты сделаешься раз в пять сильнее физически. Кстати, это также будет один из наших даров Лайтере.

Вот тут-то Ойлен Нер-тха не выдержал и воскликнул:

– Творец Ройун, ты услышал мои молитвы! Благодарю тебя. Мы прославим твоё имя в мирах небесного Альтаколона Великого Анарона и он назовёт тебя своим братом.

Исигава встал, поклонился и сказал:

– Вот потому-то парень, младший брат короля Хнел'ронка, которого я четыре года назад отправил в твой мир вместе со всем его отрядом, и остановил свой выбор на тебе, Ойлен. Только ты мог убедить своего президента в том, что мы способны предложит вам столь щедрый дар практически бескорыстно. Он же и поведёт фаер в обратный путь вместо тебя, если ты согласен, мой друг.

Ойлен Нер-тха вскочил на ноги и воскликнул:

– Да, разумеется, согласен, Исигава. Мой фаер полностью в твоём распоряжении и их величества будут встречены со всеми почестями, но не будет ли им в нём слишком тесно?

– Ничего, в академии им приходилось жить и не в таких условиях, они народ привычный, да, и лететь всего три дня. – Ответил Исигава и сказал – Пойдём, я тебе их представлю и мы отправимся в Остоаран. Пора, а то этот купчина уже совсем извёлся подглядывая за тобой.

Валарестон, светловолосый мальчик с огромными голубыми глазами и не по-детски серьёзным лицом, которого так звали только дома, подбежал к отцу, сидевшему за компьютером и, требовательно подёргав его за рукав сайринахампа, спросил:

– Пап, ну, почему мне нельзя лететь с вами?

Алмарон подхватил сына на руки, усадил на колени и сказал, вкладывая в слова всю свою нежность:

– Валар, мальчик мой, ведь ты же король Эльдамира и должен понимать, что так нужно. Только ты, мой родной, можешь завершить работу на Земле и вернувшись в Эльдамир пробудить это спящий мир и завершить то дело, которое начал Великий Анарон много-много тысяч лет назад. Для этого тебе нужно будет стать могущественным магом и решить ту проблему, с которой не смогли справиться ни я, ни дядя Сэнди, ни твой дедушка Талионон. Это твоя судьба, мой мальчик.

– Пап, я это слышал уже много раз. – Вздохнув сказал Валарестон и прижавшись к отцу прошептал – Но мне так не хочется, чтобы ты и мама улетали. Разве нам здесь плохо?

Алмарон вздохнул и сказал уже строго:

– Сын, не говори так. В Морнетуре миллиарды эльфов, людей и других милых и добрых существ ждут нашего с мамой возвращения. Все они находятся в рабстве у императора Миравера и мы должны их освободить, ведь я их король, а она королева. Твои подданные спят в своих уютных кроватях и им ничто не угрожает, а вот наши с мамой подданные постоянно, буквально каждый день и час испытывают боль и страдания. Разве тебе их не жалко? Ну, а если ты полетишь с нами, то Альтаколон точно не будет построен и когда-то снова разразится война, если не произойдёт нечто совсем ужасное. Если сарналауги съедят Каменные Плетения, то тогда погибнут все миры Серебряного Ожерелья, а вместе с ними все их обитатели, мы с мамой, ты сам и даже твои настоящие бабушка и дедушка, которые стали богами. Видишь, как много от тебя зависит, мой мальчик?

Валарестон кивнул головой и сказал:

– Понял, папа. Раньше ты мне этого не говорил. Выходит я не должен, я просто обязан остаться и подчинить себе этих противных сарнаохтаров, но тогда я должен полюбить их. Пап, я обязательно полюблю их и докажу им, что я их друг. Пап, а когда вы улетаете?

От этих слов Алмарону стало грустно и он ответил:

– Уже скоро, сынок. Через неделю.

– Тогда я успею приготовить вам подарок, чтобы вы, глядя на него, вспоминали обо мне! – Весело воскликнул Валарестон, соскочил на пол и выбежал из кабинета.

У Алмарона от этих слов перехватило дыхание, но он быстро взял себя в руки и снова повернулся к компьютеру, своему новому увлечению. Для Сэнди компьютер был лишь жалкой попыткой людей расширить свои возможности. Он и к большим-то машинам относился презрительно, а тут какая-то пишущая машинка с чёрно-белым монитором, которая была способна записывать текст не на бумаге, а на тонких дискетах, да, ещё позволяла какому-то глупому колобку убегать от маленьких монстриков по довольно легко прогнозируемому лабиринту, электронная игрушка, в которую этот мудрый маг так до сих пор и не научился играть, хотя эти компьютеры, купленные в Штатах чуть ли не по цене автомобиля, имелись у каждого. Увы, но кроме Валарестона и него никто так и не смог научиться пользоваться этой мудрёной хитрой электронной машиной, но у них ещё было впереди почти двадцать лет. Именно столько лет, согласно гороскопа Сэнди, их сын должен был провести на Земле, прежде чем он сможет подчинить себе сарнаохтаров. Точнее оживить или, скорее, включить их, так по своей сути они действительно были самыми настоящими роботами.

Они давно уже переехали из Зеленодольска в Москву, так как в этом большом городе было жить всё же легче, чем в провинции уже хотя бы потому, что ими никто не интересовался. Одакадзу путём каких-то хитрых махинаций сумел приобрести большую, девятикомнатную квартиру на Кутузовском проспекте, а сам поселился двумя этажами ниже в пятикомнатной. В заповедник Зелёный Дол пришли новые люди, их старый замок был перенесёт на остров Иримиэль, который именно под таким названием был нанесён на карты, а на его месте был построен унылый трёхэтажный кирпичный дом. Валарестон был теперь полновластным хозяином острова своей мамы и у него там имелось множество друзей. Одакадзу каким-то образом сумел убедить почти две сотни японцев, истинных членов клана Яри, и полторы тысячи людей других национальностей, в том числе русских, что теперь их главная задача, беречь покой юного короля и ни о чём другом они даже не должны и помышлять. Ну, кроме личной жизни, разумеется.

По здравому размышлению было решено не увеличивать численности клана. Большая часть японцев жила маленькой колонией на своём собственном острове, а остальные были разбросаны по всему миру и в очень многих странах юный король, его дедушка, бабушка, Варнон и Сэнди могли найти себе не временное желание, а самый настоящий дом. Всё было сделано для того, чтобы их сын рос и учился где угодно, только вот почему-то старший брат его лучшего друга настоял на том, чтобы они жили именно в Москве, хотя Россию вскоре ждали неспокойные времена и на вопрос, почему именно так, а не иначе, отвечал: – "Ребята, забудьте о спокойных временах! Теперь до две тысячи тридцать второго года нигде не будет мира и покоя, так что Москва со всем её беспределом и грядущим бардаком ещё покажется кое-кому раем". Возражать ему и особенно его гороскопам, было трудно. В детский сад их сын не ходил, да, и в школу должен был пойти только в седьмом классе, то есть через восемь с лишним лет, а потому сможет всё это время перемещаться из одной страны в другую, прежде чем наступит его время стать москвичом, который долгое время жил с родителями за рубежом.

Это будет девяносто четвёртый год, один из самых тяжелых для России, но именно тогда их сын, по мнению его мага-наставника, должен будет начать взрослеть и мужать. В принципе то же самое было и с Алмароном, вот только он до той поры жил в доме отца, да, и потом встречался с ним довольно часто, но всё же именно его первые годы жизни в Энейре больше всего на него повлияли и он был счастлив, что тогда рядом с ними были Никса и Сардон. Как это ни странно, но именно они, его сверстники, стали для него, сына короля, самыми лучшими учителями. Последние два года Алмарон очень много рассказывал сыну, а вместе с ним и всем своим домашним о том, как и с кем сражались отважные сынки Папаши Исигавы. Разумеется, он смягчал эти рассказы и не упоминал в них о том, сколько крови было ими пролито, но при этом и не сюсюкал, а рассказывал лишь о том, как это бывает трудно спасти жизнь врага, так сильно ненавидящего тебя, но они всё же делали это и потом обретали преданных друзей, с которыми потом воевали бок о бок.

Все его рассказы были чистой правдой и если для Валарестона они были лишь сказками, то его жену они поражали прежде всего количеством боевых вылазок и их сложностью, хотя как раз этого на его собственный взгляд в них не было. Иногда он рассказывал по просьбе Сэнди, причём наговаривая на диктофон, о действительно серьёзных операциях, когда они преследовали некромантов-карателей или карали жестоких палачей. Вот тогда его слушали с затаённым ужасом даже Талионон и Варнон, зато принцесса Иримиэль и её подруга Зина были совершенно спокойны и даже бесстрастны. Они вообще поражали Алмарона с одной стороны своим здравомыслием, а с другой той страстностью, с которой хотели спасать всех жертв Голониуса и Миравера, даже тех, кто попал под его влияние хотя и полностью, но всё же вопреки своей воли, как старина Конни. На его взгляд они были идеальными кандидатами в академию, но в том-то всё и дело, что учить их было практически нечему, разве что каким-то мелочам. Ну, и ещё сделать Зину и всех остальных людей мардофеньяре.

Одакадзу подготовил отличную армию, пусть и небольшую, состоящую всего из чуть более, чем пяти тысяч солдат, но зато все они были маги-ниндзя и многие уже сейчас мало в чём уступали ему самому, а ведь им ещё предстояло стать мардофеньяре и эккатокантами. Когда он рассказал об этом Одакадзу и своим домашним, а его долгие лекции транслировались с помощью магии на всю Землю, и довольно подробно объяснил, что они все благодаря этому обретут, равнодушных не осталось. За те шесть лет, что Алмарон провёл на Земле, вместе с Одакадзу он увеличил армию до восьми тысяч человек и при этом они ещё и отправили на Эльдамир множество фаеров с боеприпасами для тяжелой артиллерии и морской солью. Всё прочее оружие их уже ждало в этом заснеженном мире. Вскоре им предстояло отправиться туда и самим. Единственное, что они брали с собой, это сайринахампы, холодное оружие, а также средства наблюдения и бытовую технику, такую, как магнитофоны, телевизоры, видеомагнитофоны, фотоаппараты и видеокамеры, да, плюс земные спиртные напитки.

Принц Алмарон привёз с собой для продажи хотя и не так уж много товаров, но зато на огромную сумму, ведь это были одни только драгоценные камни, алмазы и изумруды, и золото в слитках, а потому недостатка в деньгах они не испытывали. Три дня назад они устроили торжественный пир в честь богов Земли и Серебряного Ожерелья и снова убедились в том, что боги им благоволят. Все их подношения богам исчезли бесследно, они последний раз искупались в потоке золотого света, провели через него три с половиной тысячи сайриномундо и через четыре дня должна была начаться погрузка этих магических животных в трюмы больших фаеров-казарм, похожих на десантные корабли на колёсном ходу, в которых для этих рогатых красавцев были устроены просторные денники с автоматической системой раздачи корма и воды. Мыслями Алмарон был уже в Эльдамире и с Землёй его сейчас связывали только сын и те, кто оставался с ним. Как только Валарестон выбежал из кабинета, он снова затарахтел пальцами по клавиатуре. Ему нужно было закончить весьма обширное наставление для юного Валерика, так к мальчику обращались при посторонних в Москве. Вскоре в кабинет вошла Иримиэль, села рядом и стала смотреть на мужа. Алмарон как раз заканчивал своё послание сыну и, сохранив файл на нескольких дискетах, а так же в памяти компьютера, посмотрел на неё с улыбкой, принцесса улыбнулась ему в ответ и сказала:

– Ронни, я хочу, чтобы мы вместе с Валериком побыли хотя бы несколько дней в Зелёном Доле. Мне хочется показать ему ещё раз те места, где я выросла. Давай проведём там эти последние дни втроём. Обещаю, что не потащу вас в город.

Алмарон задумался. В этом городе они прожили всего полгода и с наступление осени покинули его навсегда, но Иримиэль часто рассказывала сыну о Зелёном Доле. Он улыбнулся и честно признался:

– Меня туда что-то не очень тянет, Ири, да, к тому же Валарестон хотел подготовить нам какой-то подарок. Давай спросим его?

Принц встал, обнял жену, поцеловал, они вместе вышли из кабинета и, подойдя к комнате сына, постучали в дверь. Оттуда донёсся звонкий мальчишеский крик:

– Ой, не входите! Я делаю подарок для папы и мамы!

Иримиэль громко сказала:

– Валерочка, мы с папой хотели пригласить тебя в Зелёный Дол, в тот лес, в котором я росла, когда была маленькой. Ты хочешь побывать там вместе с нами?

Послышались торопливые шаги, дверь приоткрылась и мальчик, чей нос был испачкан желтой краской, сказал:

– Мамочка, пап, я уже скоро закончу. Через полчасика. Хорошо?

– Хорошо, милый. – Сказала принцесса ласковым голосом и погладила сына по голове – Ты можешь не торопиться, ведь ещё только полдень. Когда ты будешь готов, тогда мы и отправимся. Мы будем жить в этом лесу, как настоящие рейнджеры. Там очень красиво и ты увидишь тот самый лес, в котором я выросла.

Через три с половиной часа они сидели втроём на вершине горы Орлиной, смотрели на Зелёный Дол и принцесса Иримиэль с грустью констатировала, что он очень сильно изменился за эти годы. Вдоль заповедного леса на пойменных лугах было построено несколько больших дачных посёлков и что самое неприятное, весь лес пересекала широкая просека. К морю тянули линию электропередачи, которая, словно бы разрубила заповедник, но ещё не до конца. Мальчик посмотрел на Зелёный Дол и с обидой в голосе спросил мать:

– Мам, они что, совсем глупые? Разве они не понимают, что лесу больно? Зачем они сделали так?

Алмарон огорчённо вздохнул и в то же время обрадовался, что вопрос был задан не ему, но всё же ответил сыну сам:

– Валарестон, среди этих людей, которые работают внизу, нет ни одного рейнджера и они просто не понимают, что творят. Твой дедушка Талионон, бабушка Вилваринэ, Одакадзу со своими друзьями создали здесь для мамы самый удивительный лайкваринд из всех тех, которые я когда-либо видел в своей жизни. Лайкваринд, которому даже не нужен рейнджер, чтобы ухаживать за ним, но люди не понимают этого. Правда, кроме этой линии электропередачи здесь больше ничего не будут строить и Зелёный Дол всё равно останется заповедником, так что этот лайкваринд выстоит. Мы можем уйти, сынок, и оставить всё, как есть, а можем остаться и сделать так, что все животные в этом лесу станут очень хитрыми и людям будет трудно их выслеживать и тогда они не станут добычей браконьеров. Ещё мы с мамой можем сделать некоторых из тех людей, которые работают в заповеднике, немножко рейнджерами. Как ты намерен поступить, король Валарестон? Уйти прямо сейчас или остаться, чтобы помочь лесу?

– Конечно остаться! – Возмущённо воскликнул мальчик – Вот ещё новости! Я, король Эльдамира, и потому никогда не брошу мамин лайкваринд в беде.

Принц Алмарон улыбнулся и воскликнул:

– Тогда за работу, ребята! Спать в ближайшие трое суток вам уже не придётся. Обе половины леса ещё соединяются, а значит нам не нужно разбиваться на две команды. Давайте спустимся вниз, вон в те заросли, и я научу вас делать на вид вполне безобидные, но очень опасные для каждого, кто захочет обидеть лес, лайкваринды. Ты, Валар, займёшься животными, сделаешь их недоверчивыми и очень осторожными, а ты, Иримиэль, птицами и особенно насекомыми, ну, а я научу деревья сражаться с браконьерами. Попутно я проведу большую разведку и выясню, что за народ работает в заповеднике.

Через трое с лишним суток они покинули Зелёный Дол, но он стал совсем другим лесом и если раньше был приветливым и звонким от птичьих трелей, то теперь сделался тихим, угрюмым и угрожающе опасным, что сразу же заметили рабочие, строящие линию электропередачи. Молодой мужчина, который пошел через лес ещё до завтрака на хорошо знакомую ему лужайку за земляникой, чтобы порадовать молодую, смешливую повариху, за которой ухаживал, вернулся уже через полчаса с длинной, кровоточащей царапиной и пока та обрабатывала царапину зелёнкой, шипя от боли ругался:

– Чёрт, это не лес, а прямо какое-то Кощеево царство. Бабы Яги ему только не хватает. Только сошел с просеки, так на тебе, меня тут же хлестануло по спине веткой. Раньше, всего каких-то три дня назад, шел по лесу и радовался, птицы поют, зайца как-то раз видел, а теперь там тихо стало, мрачно, всё сделалось каким-то чужим и паутины в лесу развелось до чёрта. Липкая, противная, пока шел к лужайке ещё пару раз по физиономии веткой хлестануло, а как только подошел к ней, с волками повстречался. Сразу пять волчар на меня с полянки вышло. Стоят метрах десяти, громадные такие, матёрые и рычат, ну, тут я и струхнул, рванул к просеке. Думал они за мной погонятся, но обошлось, только снова веткой по роже хлестануло, да, так, что искры из глаз посыпались. Нет, Валюша, извини, но больше земляники не будет, да, она уже и отходит, но я теперь в лес и за грибами не пойду. Шальной он какой-то, этот Зелёный Дол. Словно очнулся и мстить начала за эту просеку. Какой только идиот удумал лэп через заповедник прокладывать. Будто иного места не нашлось.

Бригадир, уныло ковырявшийся вилкой в тарелке с макаронами по-флотски, сердитым голосом сказал:

– Бредни это всё, Витька. Я линии электропередач в сибирской тайге прокладывал, но и там волков не видел. Волк зверь осторожный, старается подальше от людей держаться. Правда, в одном я с тобой соглашусь. Уже третий день птиц не слышно. Даже странно как-то.

Тут как будто в опровержении его слов из лесу до вагончика строителей донёсся вой нескольких волков и один из рабочих сказал:

– Тьфу ты, дьявол, волки тут и правда совсем ошалели. Мало того, что поутру, так они ещё посреди лета воют. Нет, ребята, давайте лучше просеки держаться. Бригадир, ты бы позвонил в дирекцию заповедника, выяснил, что они думают на счёт своих шалых волков.

Бригадир усмехнулся и спросил:

– А они что по-твоему, Семёныч, хозяева волкам? – Встретившись с насупленными взглядами рабочих он всё же сказал – Ладно, сейчас схожу позвоню. Узнаю, что тут за волки такие бесстрашные и какого рожна им от нас нужно. Мы же на них не охотимся.

Быстро доев макароны и выпив кофе с молоком, бригадир ушел в штабной вагончик, а поцарапанный Виктор, половина физиономии которого была испачкана зелёнкой, приступил к завтраку. Бригадир вернулся минут через двадцать и, опершись плечом о косяк сказал:

– Так, мужики, дозвонился я до директора заповедника. Он сам в непонятках. Хищной живности в его заповеднике всякой хватает, волки, рыси, медведи, но всё больше в верхней части заповедника, в горах то есть, а тут, говорит, волки, словно сбесились. Вчера их видели среди белого дня возле дачных посёлков. Неподалёку от одного они даже собаку чью-то задрали и снова в лес ушли. Ну, а ещё вчера на один кордон примчалось двое насмерть перепуганных жуликов. Тут раньше корейцы по лесу женьшень сажали, вот они и повадились его из леса таскать, да, нарвались на медведя, тот поднялся и на них пошел. Зато лесники и инспекторы как ходили по заповеднику раньше, так и ходят сейчас без опаски. Только и они стали подмечать, что их лес за последние дни, словно осерчал. Посмеиваются, мол нечего чужим людям в заповедник соваться. На то он и заповедник. В общем ни о чём подобном директор раньше даже слыхом не слыхивал, но на всякий случай сказал, чтобы мы поскорее ставили опоры и уезжали, так как он волкам и медведям в лесу не хозяин, ну и посоветовал в лес без лишней надобности не соваться, а вам там и делать нечего. А теперь хватит тут говорильню разводить, давайте работать.

В это же самое время король Валарестон, прежде чем войти в сарнасельм, спросил отца:

– Пап, а эти волки не будут кусать людей?

– Нет, Валар, не будут, если они, конечно, не станут на них охотиться, но и тогда они только укусят человека за руку или за ногу, чтобы напугать, и тут же скроются в лесу. – Успокоил мальчика отец и пояснил – Я превратил двадцать волков, пятнадцать рысей и трёх медведей в косматых рейнджеров и сделал так, что они будут теперь жить очень долго и при этом совсем не будут стареть.

Валарестон тут же воскликнул:

– Как мамин Тирумулар?

Принц Алмарон кивнул головой и подтвердил:

– Да, совсем как Тирумулар. Теперь эти рейнджеры станут помогать работникам заповедника охранять лес и даже будут спасать людей, если они случайно заблудятся в лесу, но тех, кто придёт в лес с плохими намерениями, они быстро выпроводят из него и ни один злой охотник никогда не сможет убить в лайкваринде ни одного его жителя. Ну, а теперь пойдём домой. Ты ведь устал наверное, мой мальчик?

Маленький король, одетый в зелёный, пятнистый синоби-сёдзоку без маски и нагабукуро за спиной, но с рейнджерским кинжалом заткнутым за пояс-додзимэ, слегка повёл левым плечом, совсем как его отец, когда тот был недоволен чем-либо, и ответил:

– Нет, я совсем не устал, ну, разве что чуточку.

– Тем не менее, Валарестон, после такой тяжелой работы, которую мы все проделали, нужно обязательно хорошо покушать и самым основательным образом поспать, чтобы восстановить силы. – Строго сказал сыну Алмарон – Иначе у тебя не будет сил для следующей схватки. Строить новые лайкваринды и усовершенствовать уже имеющиеся, это занятие ничуть не менее тяжелое, чем вести многочасовой, изнурительный бой с противником, а после каждого боя нужно обязательно отдыхать, если есть такая возможность.

Трое рейнджеров вошли в сарнасельм стоящий на пригорке рядом с японской беседкой, а минут через десять из леса на пригорок выбежал молодой могучий медведь, понюхал воздух, провёл своей когтистой лапой несколько раз по гранитной глыбе с одной гладко стёсанной стороной, на которой был набит через трафарет маршрут, следуя по которому можно было выйти к ближайшему кордону, и жалобно заскулил совсем не по-медвежьи. Ему никто не ответил, хотя в воздухе ещё пахло рейнджерами. Медведь шумно вздохнул и сел возле сарнасельма привалившись к нему спиной. Он был настроен таким образом, что косматые рейнджеры могли воспользоваться им только в минуты опасности. Ещё через четверть часа по дороге, проходящей неподалёку, объезжая пригорок почти к самой беседке выехал верхом на гнедой кобыле смотритель заповедника, живущий с семьёй на одиннадцатом кордоне. Его кобыла Машка, учуяв медведя, не впала в дикий ужас и вместо того, чтобы пуститься в галоп, встала и всхрапнула. Медведь тихонько проворчал ей что-то в ответ.

Смотритель заповедника Сергей Ермолаев, широкоплечий парень чуть больше тридцати лет от роду, который до этого момента дремал в седле, проснулся, посмотрел сначала на здоровенного медведя, потом на свою кобылу и почему-то ему всё стало ясно, хотя это и не укладывалось у него в голове. Пару дней назад что-то заставило его ночью подняться с постели и выйти из дома. Он быстро оделся, дошел до леса, походил вдоль опушки и вернулся в дом, где немедленно разбудил жену и велел ей закутать спящего двухлетнего сына в одеяло и идти за ним. Там, почему-то, послушалась, хотя днём они крепко повздорили. Сергей сел под дубом прямо на землю, посадил жену с ребёнком к себе на колени и так они просидели всю ночь в какой-то полудрёме до восхода солнца. Всю ночь ему виделись не то какие-то странные сны, не то видения. Причём видения совершенно фантастические, красивый трёхэтажный дом на поляне и принцесса в зелёном платье, стоящая возле него в окружении подруг, которая просила его, чтобы он охранял её лес и помогал другим хранителям. Глядя на медведя, Сергей сразу понял, о каких именно хранителях шла речь, хотя и побоялся бы сказать это вслух. Покрутив головой он слез с лошади, подошел к каменному обелиску и смело сел рядом с медведем.

Тот добродушно заворчал и Машка смело подошла поближе. Через несколько минут из леса через дорогу перебежал к ним и сел перед Сергеем большой самец рыси, а из-за беседки вышли три матёрых волка со смеющимися глазами и оскаленными пастями. Смотритель, вспомнив о том, что жена сунула ему в планшет пачку печенья и дюжину конфет, достал это угощенье и предложил своим лесным друзьям, которым взялся с этой минуты помогать. Кот отказался от конфет, но вежливо сжевал два печенья, после чего стал так облизываться, словно съел ведро варенья. Медведю понравились и конфеты, и печенье, как и волкам, сунулась за угощением и Машка, но получила всего только одно печенье и Сергей, показав ей последнее, сказал:

– Подруга, нас дома покормят, поэтому нам с тобой и по одной печенюшке хватит, а вот им такого угощения кроме меня никто в лес не принесёт. Раньше о них принцесса Иримиэль заботилась, но она улетела на какую-то далёкую планету, так что теперь я стану о них заботиться. Ты, Михайло Потапыч, приходи осенью к нам на кордон и братков своих приводи. Остальные медведи в лесу как-нибудь сами прокормятся, но вам их грех объедать, а я вас всех хорошо в зиму накормлю, ну, а вы, ребята, сколько бы вас не было, зимой, когда совсем голодно станет, тоже наведывайтесь. У меня на кордоне норковая ферма, так что и для вас мясца найдётся, хотя оно и варёное, а это всё лучше, чем с пустым брюхом бегать. Остальные-то смотрители, да, лесники, они, что тоже позапрошлой ночью в лесу, как и я ночевали?

Кот, который, похоже, был у зверей за старшего, несколько раз кивнул головой и Сергей этому совсем не удивился. Машка опустила голову вниз и слегка коснулась мордой рысьей щеки и пятнистый хищник вместо того, чтобы вцепиться в неё, лизнул кобылу в нос и та весело фыркнула. В планшете у Сергея зашумела рация милицейского образца и он, включил её. Из динамика сквозь шум послышалось:

– Серёга, ты где?

Сергей щёлкнул переключателем и ответил:

– На семнадцатой беседке, сижу с патрулём знакомлюсь, Димыч.

Он снова переключил рацию и Димыч весёлым голосом сказал:

– Ага, тогда порядок, а то я хотел тебе сказать, если ты с кем повстречаешься, чтобы не вибрировал зря. Хотя всё это и чудно, Серёга, а всё равно интересно. Инспекторы наши тоже диву даются и говорят, ну, в общем вниз спустишься, заезжай на девятый кордон, там и поговорим. Тут скоро почти все наши ребята соберутся, ну, то есть те, кого лес к себе на ночь глядя позвал. Тут интересные вещи получаются, парень. Очень интересные. Скоро тебя ждать-то?

– Через час двадцать, час тридцать буду, Димыч. – Ответил Сергей и сказал своим друзьям – Ну, рейнджеры леса, бывайте. Скоро встретимся. Потапыч, это не ты, часов, вчера тех ханыг, что за женьшенем в лес намылились, шуганул? Они на мой кордон с таким воем вылетели, что водой отливать пришлось.

Медведь отрицательно помотал головой, тоже поднялся на ноги и внимательно посмотрел на смотрителя, а тот, сразу же поняв всё, ответил, хлопая по прикладу ружья:

– Нет, Потапыч, мне провожатый не нужен. Это мой кордон, я тут уже пять лет за лесом присматриваю и каждую сосенку знаю. К тому же у меня тулка шестнадцатого калибра, а у тебя одни только зубы и когти, но всё одно, спасибо за предложение. Ну, встретимся ещё не раз. Нам теперь этот лес охранять предназначено всем вместе. Это не простой лес, а очень важный, волшебный.

Смотритель вскочил на лошадь и Машка, не дожидаясь от седока понукания, сама пустилась по грейдеру сначала резвой рысью, а потом и вовсе перешла в дробный, быстрый галоп. Как и все, кто жил в этом лесу постоянно или был с ним тесно связан, она чувствовала себя превосходно, хотя ещё неделю назад у кобылы болело правое колено передней ноги. Почувствовал то же самое и директор заповедника, который позавчера ночью ни с того, ни с сего разбудил жену, заставил её поднять детей и, поехав в заповедник на газике. Он всей семьёй провёл ночь в лесу, после чего жена удивлялась, как это их шестимесячная дочь после этого не подхватила простуду. Именно он после двух дней раздумий предложил всем собраться на девятом кордоне, о котором рассказывалось столько странных историй, чтобы обсудить всё произошедшее. А ещё он корил себя за то, что согласился поставить свою подпись под актом о землеотводе под линию электропередачи и потому хотел сначала перед всеми извиниться, а уж потом решать, что делать дальше и как вести дела в таком странном заповеднике.