Текст книги "Последний выход (СИ)"

Автор книги: Александр Лобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

На каждом пульте имелось две кнопки: одна включала сам пульт, вторая собственно открывала. В принципе. Я уже нажал много раз все четыре, но успеха не добился. Повозившись минут пять, я понял, что первый пульт включал открывающий механизм, а второй – приводил его в действие. Первая операция прошла вполне успешно – мы вся ясно слышали гудение работающего двигателя, но дверь стояла мертво. Я и один раз давил, и сдвоенно, как компьютерную мышку – эффект был нулевой.

Перспектива смерти от удушья приблизилась и встала за моей спиной, реальная, как дуло автомата.

– Ты это, питание смени. – Посоветовал Левченко, выглядывая из-за плеча. – Видишь, лампочка горит еле-еле…

Чертыхнувшись, я последовал его совету – благо аккумуляторов у меня теперь было аж три комплекта – и попробовал еще раз.

Бронированные створки разошлись. Я ожидал, что открываться будет медленно и со скрипом, но они сработали почти мгновенно, как в лифте. Это оказалось полной неожиданностью и для меня, и для сидящего с той стороны кровососа.

Мутант резко поднял голову, издав утробный рык, но еще прежде, чем он встал в полный рост, я первым выстрелом завалил его на спину, а вторым снес ему полголовы. Все остальные даже не успели поднять оружие – те еще напарнички…

– Добро пожаловать. – Сказал я им, вгоняя два патрона в магазин. – И первым шагнул в темноту.

Слава богу, второго кровососа рядом не оказалось и мы беспрепятственно проникли в тамбур. Лучи фонарей заскользили по сторонам, выхватывая из мрака обломки мебели, остатки пульта дежурного, открытый лифт и раскуроченный силовой щит.

На пороге я с удивлением обнаружил тело Лосося, уже высосанное тварью. Он-то откуда здесь взялся? А еще я тут же, прямо у входа нашел «огненный шар» и первые пять тысяч легли в контейнер – хорошее начало…

А потом я прошел немного дальше и стало мне невыносимо горько и обидно!..

Боцмана убили из-за этих проклятых ключей, я сам из-за них стал почти что изгоем… И вот дурацкая армейская ракета прилетела за двадцать пять километров, разворотила фугасным зарядом весь склон у болота и в потолке подземелья образовалась дыра, к которую не особо напрягаясь можно было уронить легковой автомобиль. Через этот провал хорошо было видно серое и пока еще чистое небо Зоны, а с краю торчал почти вырванный с корнем куст…

Метра три с небольшим. Если встать кому-нибудь на плечи, вполне можно выбраться.

– Ну, кто хотел наверх? – спросил я, осматриваясь, – путь свободен. Правда, торопиться не советую, там сейчас зверье свирепствует.

– А ты, Ботаник? – спросил Дикобраз.

– А я пока тут погуляю немного…

– Тогда я с тобой. – Попросил Дикобраз. – Поделишься хабаром? Ты не думай, мне много не надо… Так только, ради интереса.

– Валяй. Изучишь психологию на собственном опыте…

– А я – сказал рядовой Левченко – никуда отсюда не пойду!

– Вот и замечательно – согласился я – прикроешь нам спину. Или ты собираешься сразу наверх?

– Я здесь подожду – тупо повторил солдат и сел в угол в обнимку с винтовкой.

– Я тоже с вами. Это будет действительно фильм…. – мечтательно заявил режиссер.

– Тогда уж и меня берите – заявил наш профессор – в конце концов я единственный, кто был в этой лаборатории раньше…

– В 2006-м? – удивился я.

– Намного позже – спокойно ответил он. – Или вы и вправду думали, что Х-16 закрылась сразу после первого Выброса? К вашему сведению, она активно работала еще в 2008-м, да и после, кажется тоже. Х-16 закрылась два года назад изнутри, что-то там приключилась – они знаете ли работали с различными видами мутантов, в том числе – с полтергейстами…

– Вот эти мутанты их и того…. – понимающе кивнул режиссер.

– Никто наверняка не знает. Сигнала тревоги не было – они просто не вышли на связь в положенный срок. Это произошло сразу перед Выбросом, поэтому группу отправили не сразу… К сожалению, все спасатели погибли – нарвались на бандитов Борова, уцелело всего два человека, долговцы их перехватили израненных на выходе из Долины. Следующую команду смогли послать только через три дня – помочь уже не надеялись, они шли расследовать причины, – но и эта группа погибла целиком, только уже в подземелье. Во всяком случае, они успели передать, что добрались благополучно и собираются идти вниз. А потом оказалось, что ключей от Лаборатории в наличии больше нет, а взламывать двери начальство так и не решилось – побоялись чрезмерной огласки.

Все помолчали, переваривая информацию. Новости были хреновые – я-то всегда полагал, что Лабораторию просто закрыли в 2006, а персонал эвакуировали…

– А вы, собственно, какие науки практикуете, коллега, – неожиданно заинтересовался Дикобраз. – Я почему-то был уверен, что вы физик…

– Я физиолог. И занимаюсь некробиотическим формами жизни… Если проще говорить – изучаю зомби и некоторых других мутантов.

– А в Темной Долине вы чего позабыли – удивился я. – Вот уж где этого счастья сроду не было…

– Вот это мне и надо выяснить – рассеянно ответил профессор. – Почему это везде они есть, даже на Кордоне пару раз появлялись, а в Долине – ни одного случая не зафиксировано.

Он достал из сумки какой-то измерительный прибор и начал щелкать кнопками. На панели немедленно замигали два огонька: зеленый и оранжевый.

– Вот! Видите – напряжение пси-поля на порядок выше, чем на поверхности. Почти те же показатели, что и на Янтаре… – с довольным видом сказал он, как будто этой новости мы все и дожидались с нетерпением.

– Так у вас тут что, зомбаки водятся – испугано вскинулся Левченко и начал оглядываться, словно опасаясь увидеть в каждом углу по ожившему трупу.

– Это вряд ли. – Успокоил его ученый. – Если бы они здесь рядом были, горела бы другая лампочка. А вот полтергейсты или контролер здесь вполне могут оказаться – очень для них здесь среда подходящая.

– Может мы все таки пойдем куда-нибудь?! – Сварливо сказал оператор. – Стоим здесь, того и гляди – гранаты дождемся. Лекцию нам по дороге прочитают – Олег Васильевич просветительской работой занимается с огромным удовольствием…

Профессор глянул на него с удивлением. Эта вспышка раздражительности и меня удивила – до сих пор наш оператор вел себя вполне корректно и спокойно. Не иначе как тоже подземелий боится.

Лично мне вдруг стало откровенно страшно сделать шаг в непроглядную тьму коридоров. И дело не в этих лампочках и полях, которыми нас запугивал профессор – цену их приборам и теориям я знал хорошо. Просто у меня свои, довольно сложные отношения с подземельями. К подвалам я привык, нужда заставила, на Агропроме и Янтаре вниз спускался, но в компании и недалеко – седьмой год, с самого 2006-го грызет меня активная нелюбовь к подземным коммуникациям.

Но глаза боятся, а ноги бегают. Шаг, шаг, еще шаг… Первый дался тяжело, второй – еще хуже, а дальше включились привычные рефлексы и страх отступил, потерял остроту, появилась возможность смотреть под ноги и нормально работать.

Никакого особенно сложного лабиринта лаборатория из себя не представляла, тем не менее, ориентироваться в ней было бы сложно, не будь у меня оставленного Меченым плана. В зеленоватом свете ПНВ эти коридоры и помещения, забитые обломками мебели и оборудования были похожи друг на друга как школьные классы, только здесь не было табличек на дверях. Хабар попадался не то чтобы на каждом шагу, но в количествах вполне достаточных – мы еще и первый уровень полностью не прошли, а подсумки были забиты уже наполовину. Разнообразием ассортимента меня не баловали: попадались главным образом «шары», «грави» и «капли», причем последними я уже брезговал.

Сопровождающие лица вели себя пока нормально: шагали след в след, исправно оглядывались и лишних разговоров не вели, но общее напряжение нервов усиливалось. И больше всего меня тревожило отсутствие серьезных проблем – ни снорков, с которыми воевал Меченый, ни серьезных аномалий мы пока не встретили. Один ход – тупиковый, если верить плану – был полностью перекрыт «жаркой», в остальных коридорах частенько попадались светящиеся лужи студня, которые вполне реально было обойти – и все…

Единственным звуком, нарушавшим эту ватную тишину, был звук наших шагов и хриплое дыхание, да и те мгновенно вязли в глухом пространстве. Так, совершенно без приключений, мы добрались до двери с кодовым замком, что вела на следующий уровень.

– Командуй привал, Ботаник – хрипло сказал профессор, присаживаясь на корточки и остальные тут же последовали его примеру.

– Как вы сказали? Ботаник – медленно переспросил я и встал напротив. – Это ты их просветил? – спросил я у Дикобраза.

– Я о тебе вообще ни с кем не говорил – с какой стати? – Обиженно ответил тот.

– Ой, да ладно вам, Егор, напрягаться… – с досадой отозвался профессор и достал из нагрудного кармана пузырек, из него выкатил пару таблеток и бросил себе под язык. Затем подумал и предложил остальным.

– Я жду – напомнил я.

– Ну хорошо, хорошо… Да я вас знаю. Заочно. Также, как и всю вашу… семью. Я изучил все материалы, касающиеся воздействия Зоны на человека, а ваш синдром в этом плане довольно интерсен. На медицинской карточке была фотография, так что узнать вас проблемы не составило. И, кстати, за вашей судьбой и сейчас пристально наблюдают, как впрочем и за всеми, кто поражен Зовом – таких у нас числится больше двадцати человек. Удовлетворены?

– Вот прямо сейчас наблюдают? – уточнил я.

– Ну нет, конечно, это я загнул – просто ведут статистические наблюдения – кто жив, кто нет, где находится, чем занимается… Уж если быть совсем откровенным, так это наша служба позволила вам сбежать из под следствия, комендатура как раз настаивала на немедленном аресте…

– А ты, Ботаник, оказывается прям таки шекспировский герой – с уважением присвистнул Дикобраз. – Я-то думал, что ты так… обычный элемент…

– Я не понял, – вклинился режиссер – мы дальше идем, или чужие семейные тайны расследуем? И, кстати, профессор, что это за таблетки вы нам суете?

Ученый с готовностью ухватился за возможность сменить тему:

– Этот препарат снижает воздействие пси-поля на мозг. Даже если мы встретим там внизу контроллера у нас будет где-то полминуты, чтобы с ним разобраться.

– Вы все-таки думаете, там есть контролер? – уточнил я.

– Контролера там быть не должно – что ему там делать взаперти и кем питаться? Однако что-то там, безусловно есть… Лично я надеюсь на полтергейстов.

– Давайте… – я тоже взял предложенные таблетки. Горькие оказались заразы…

Первый же код с боцманской флешки подошел – дверь открылась, пропуская нас на лестницу. Поперек ступеней валялся «калашников» без магазина и труп снорка, ничего более угрожающего не обнаружилось.

Не знаю, было ли это следствием действия таблеток или результат разгулявшейся нервной системы, но моментально появилось ощущение взгляда в спину. Остальные, похоже, испытывали нечто похожее, во всяком случае все стали нервно оглядываться и утирать пот со лба.

– Профессор – спросил Дикобраз. – А полтергейсты, они вообще какие на вид?

– Описывают как сгустки искристой субстанции, плавающие в воздухе. Похож на «электру», только летает, если попроще. – Немедленно отозвался тот, – А что?

– А то, что один такой летает прямо у нас над головой…

Я поднял голову и начал стрелять, прежде чем сумел осознать увиденное. Картечь прошила мишень, но реального результата не принесла, только на головы нам просыпалось нечто, похожее на пепел. Вслед за этим вспыхнуло еще два искристых клубка и стрелять начали все. В ответ нам на голову рухнула целая секция перил, за ней полетел тот самый «калашников» и труп снорка. Если бы на лестнице нашлось что-нибудь более увесистое, мы бы тут и остались.

Дальнейшее путешествие больше напоминало игры в пэйнтбол. Мы пробирались темными коридорами, постоянно оглядываясь по сторонам, полтергейсты регулярно на приличной скорости пролетали мимо нас на уровне груди, что затрудняло прицельную стрельбу. Время от времени в нас летело что-нибудь тяжелое и вскоре Дикобраз обзавелся шишкой на голове, мне попало стулом по спине, профессор размазывал кровь на лбу, а оператору чуть не выбили глаз его собственной камерой.

Об артефактах, разумеется, пришлось временно позабыть.

В конце концов они нас загнали в маленькую комнату без двери – здесь имелись помещения и с дверями, но закрываться я не рискнул – еще завалят наглухо вход, и привет.

– Кажется, – сказал профессор, – они не могут поднимать предметы тяжелее определенного веса. Иначе могли бы нас просто так по стенке размазать…

– Это радует – ответил Оператор, – только что из этого следует?

– Что придется убить всех до одного, иначе не выпустят – предположил я.

– Давайте подождем – предложил Дикобраз. – от одного из яйцеголовых я слышал, что такие твари не могут слишком долго сохранять активность…

– Спорная версия, – сказал ученый и охотно присел на единственный имеющийся стул.

Выглядел он в целом плоховато: одышка, мешки под глазами, которых, клянусь, еще час назад не было, и лицо от пота совсем мокрое. Конечно, он был не сильно молод, всласть побегал с довольно большим рюкзаком – и все же это было несколько странно… Тем более что все остальные – молодые, идущие почти налегке, – тоже находились не в лучшем состоянии. Я и сам взмок до неприличия, тоже дышал с хрипом, а вдобавок ко всему возникло ощущение, что кто-то накачивает мне в голову сжатый воздух, так что уши закладывало.

– Слушайте, профессор, – спросил Дикобраз, опускаясь на пол, – а эти ваши таблетки, они как – без побочных эффектов. Что-то у меня голова прямо кругом идет…

– Не должна бы, препарат проверенный – ответил Олег Васильевич. – Воздействует только на отдельные участки мозга, снижает активность зон, восприимчивых к пси-воздействию. Побочные эффекты есть, но совсем другого плана: озноб, эмоциональная заторможенность….

– Тогда это что-то другое – включился в разговор Оператор – я, как раз сейчас зол до икоты…

– Давай те ка братцы выпьем! – предложил профессор. – Это полезно во всех случаях.

Спирт, как оказалось, захватили с собой все, и все выпили кому сколько душа запросила. Действительно стало легче – огненная волна из желудка прогнала муть из головы, а одышка прошла сама собой. Осталось правда тяжесть в затылке, но в Зоне это ощущение вполне типичное и если на него всерьез внимание обращать, так лучше вообще не выходить с Кордона.

В общем, оживились они настолько хорошо, что дружно, не сговариваясь, достали шоколад и начали закусывать с изрядным аппетитом, хотя ели не больше часа назад.

Что характерно, мы провели в этом… чулане не меньше пяти минут и за все это время ни один полтергейст даже близко не промелькнул. Может они нас нарочно сюда загнали? Я выглянул в коридор – там было тихо и темно, воздух стоял неподвижно, как вода в болоте, и также пах гнилью и сыростью. Тяжело дышалось, может быть мы зря грешили на таблетки?

Выходить в коридор не хотелось совершенно.

Сесть было некуда, кроме как на пол, – стул был один. Странная в общем-то меблировка: кроме этого стула, шаткого и скрипучего, образца 1980-х, имелись в наличии пять (!) насосов и три застекленных шкафа, давно и полностью пустых. Интерес представлял только мусор в углу: ворох использованных бинтов, банки от тушенки и «нон-стопа», пустая коробка из-под патронов, пара использованных инъекторов из армейской аптечки. Набор стандартный: кто-то здесь, как и мы, устроил привал: поел, перевязался, набил пару обойм – и пошел себе дальше.

Неужели Меченый?! Выходило так, что больше некому: такие банки «энергетика», с оранжевой полоской, появились в Зоне уже на моей памяти, а никто другой в означенный период в лаборатории не был…

Спохватившись, я сверился с КПК. Это помещение на схеме Меченого было обозначено. А рядом было еще одно, значительно большее, помеченное крестом. Коллеги продолжали есть – тупо и монотонно, словно по приказу. Ну и пусть пока сидят! Я кивнул Дикобразу и вышел. Никто ничего мне в след не сказал, вопроса не задал, удерживать не пытался. Такое поведение было для них нетипично. Следовало принять меры, но в тот момент у меня была идея поинтересней…

Назначение этого помещения угадывалось с первого взгляда: вдоль стен стояли высокие стеклянные цилиндры на сложных постаментах, обильно обмотанных трубками и проводами. В Исследовательском Центре в таких выращивали всевозможных уродов, вряд ли здесь они использовались как-то иначе. Емкости были разбиты, похоже здесь кто-то от души пострелял в свое время. Это стекло теперь противно хрустело при каждом шаге, угнетая окончательно нервную систему. В свете фонаря Лаборатория выглядела достаточно жутко, хоть снимай здесь фильм ужасов.

Я боюсь подземелий вовсе не из-за темноты или замкнутости пространства – плевать я на них хотел! Напрягает меня только отсутствие обзора и маневра. Вот стоит передо мной большой железный агрегат, а что за ним? Пустой темный угол? Емкость с горючим? А может, затаился кровосос, или зомби!? Умер здесь какой-нибудь сержант из второй спасательной экспедиции и пролежал два года у стенки. А трупы в Зоне почти не гниют, только засыхают, превращаются в мумии и если их потом Зона поднимет – слыхал я про такие случаи – вполне могут передвигаться, даже оружием пользуются. Бродит теперь этот бедолага по темным коридорам, спотыкается об ящики и обломки стульев, ждет своего часа, случайного гостя, копит силы, чтоб вцепиться сухими фалангами в горло.

Прогоняя этот морок, я прокашлялся. Звук повис в воздухе, как муха в паутине, хотя здесь, корнечно, никаких пауков быть не может. А кстати, почему? Везде насекомые есть, а в Зоне – нет, надо бы спросить у профессора…

Я переключил фонарь на самый широкий угол и пошел по кругу, внимательно глядя вперед, и еще внимательнее прислушиваясь. Тишина и пустота. То есть, кроме собственно оборудования и осколков под ногами совсем ничего не было. Мне и это показалось сейчас подозрительным: все остальные помещения были основательно захламлены посторонними ящиками, бочками, обломками мебели. А здесь – ничего подобного.

И вообще, лаборатории я видел. Независимо от функции, во всех была чистота и приборы, компьютеры и письменные столы. А здесь на полу кафель, стены – крашеный бетон, множество громоздкой техники и трубы сплошные кругом. Это скорее напоминало заводскую котельную или химическое производство, но уж никак не научный объект. И где они тут сами обитали, ведь если лаборатория активно действовала еще в 2010, так они и жить должны были в ней?

Убедившись, что ни в одном углу нет ни зомби, ни снорка, я вышел на середину и еще раз огляделся. Не представляю, что я рассчитывал найти: надпись на стене, чемодан с документами, осколок Монолита? Но зачем-то Меченый поставил этот крест? Единственное, что мне удалось установить – здесь поработали «жарка» и «электра», возможно обе сразу: стены обгорели, стекло оплавилось, все мелкие части приборов сгорели в пыль, уцелели только те, что были ближе ко входу.

Блуждая дальше, я наткнулся на металлическую лестницу, что вела на уровень выше, конечно, поднялся и нашел тут еще одну комнату. Все верно, рядом с автоклавами (вспомнил, как эта хрень называется) должен быть наблюдательный пост, иначе как они этой химией управляли? Здесь интерьер был заметно богаче: компьютеры, столы, шкаф для спецодежды и электрический чайник в углу. А еще на дальней стенке была схема, чрезвычайно меня заинтересовавшая. Дизайн схем для срочной эвакуации был определен еще в советские времена: фигурки людей, стрелки и нумерованные квадраты помещений. Снять и положить ее в карман я не мог – чертеж был нарисован прямо на стене. Но можно было его сфотографировать, что я и сделал. Оно того стоило – кроме уже известных мне помещений (уровни различались цветом исполнения), был обозначен еще один самый нижний этаж и какой-то выход на нем, к которому, собственно, и вели все эти многочисленные стрелки.

Неужели это и был предполагаемый мной выход, которым мог выйти Меченый? Но если так, почему он не замазал чертеж, а оставил все как есть? Или ему было не до того, или этой схемы он не видел.

На радостях, я полностью позабыл все свои страхи, дурную слабость в голове и прочих частях тела. Я даже стукнул кулаком по столу, что в общем редко себе позволяю, и немедленно поплатился за несдержанность: самой нежной косточкой запястья я попал по чему-то мелкому, но твердому, чего тут не было минуту назад, но отчего руку пробило болезненной судорогой до самого локтя.

Вот так вот оно в жизни и бывает: ходишь сутками, ноги стаптываешь, из-за паршивой «капли» лезешь черт знает в какую задницу, еще и патронов по дороге сожжешь на те же деньги, а тут – один удар, и ты богач…

На облезлом письменном столе передо мной лежали четверть миллиона. Лежали и собирались катиться дальше, потому что «колобок» – это такой артефакт, который на месте не лежит, а постоянно куда-то смещается. Да, и «медуза» и «бусы» ведут себя также, но они хотя бы светятся, их видно даже в траве, а этот – нет. Он похож на шарик от подшипника, только не блестит и очень легкий. Я видел эту штуку на фотографии, но ошибиться не мог: это действительно был самый дорогой артефакт, из всех известных, природа возникновения которого пока что неясна.

Я бережно прихватил находку, пока опять не укатилась, и задумался. Прятать такую сверхценную вещь в контейнер было глупо. Мало ли что… Куда ж его, заразу такую. В конце-концов, я положил его в монаховсую фляжку, которую так и таскал теперь с собой на память.

Впервые этот артефакт нашел Федул из «Долга», наставник моего брата Ромки (откуда я, собственно и знаю эту историю). Был у них плановый рейд на Припять, загнали их сектанты в какой-то подвал, вот там в углу он и нашел такой шарик. Обычно найденные артефакты эти ребята аккуратно сдают Механику, но Федул «колобка» сдавать не стал, потому что в списке товарных артефактов он не значился, а всяких капризов природы в Зоне столько, что даже на грузовике не увезешь. Вот Федул его дозиметром проверил, убедился, что вещь не активная и положил себе в карман. Говорит, ученым хотел подарить, да забыл. А как вспомнил – дарить передумал. Дело в том, что у «колобка» есть одно побочное свойство – он всегда градусов на пять-десять холоднее окружающей среды. Федул даже по их меркам считался безбашенным и это справедливо, потому что умнее ничего не придумал как положить его во фляжку с водкой, чтоб всегда холодную пить. Неделю пьет, месяц, товарищам хвастается – дошло до Воронина. Федулу сначала два наряда толчки мыть – за раздолбайство, потом – неделю отпуска за Периметр – за открытие.

Механик эту штуку обследовал, по базам прокачал и выяснил, что это – супераккумулятор, который может целую «электру» за раз проглотить, на нем лазерная установка может неделю без подзарядки работать. Продали его, конечно, нашим ученым, на эти деньги Воронин своим баню построил и новый медблок оборудовал. Дело было три года назад, с тех пор «колобка» сумели добыть Тунгус и Крюгер, но Бармену не продали, толкнули по своим каналам сразу за поллимона. Это, конечно только по слухам, которые всегда врут, но вряд ли намного. Так что я еще скромничаю – двести пятьдесят, это если здесь Сидору или Бармену продать, а на той стороне получиться значительно больше… Нет, не стоит Сидора кидать, хотя и жалко! От Зоны я далеко не уйду, судьба моя такая, а обиженный Сидор – это как раз то, что лучше под боком не иметь…

Так, а что ж я здесь стою, дурака валяю? Имея в кармане ЭТО шариться по подземелью в поисках «шаров» и «грави» было просто глупо, все равно что Рокфеллеру подрабатывать уборщиком в собственном офисе. Переключатель в моей голове перещелкнулся из положения «поиск» в режим «домой».

* * *

– … Учитываете только психологические факторы и совершенно не принимаете в расчет чистую физиологию. Уверяю вас, нервная система обитателей Зоны подвергается постоянному негативному воздействию!

– ……. – ответов Дикобраза я не слышал, потому что он шел дальше и говорил тише.

– Какому, например? Да вот хотя бы рецепторы вкуса… Вы, вижу, спирт пьете чистым – неужели не обжигает? И не грешите на привычку, все гораздо сложнее! Собственно рецепторы работают нормально, а вот мозг этой информации не получает. Те, кто прожил в Зоне больше трех лет уже с трудом отличают чай от кофе, Воронин…. – вы знаете Воронина? – так вот он здесь дольше всех, так лимонный сок пьет как воду!

– …..

– Вот это я точно объяснить не берусь… Лично я предполагаю, что нервная система сознательно сужает диапазон чувствительности из-за постоянной перегрузки информацией, причем эта информация идет в нее напрямую. Вы знаете, что мозг каждого, кто находится в Зоне, работает процентов на десять активнее, чем за Периметром? Мы это проверяли на себе, на солдатах, что ходят в глубокие рейды, тестировали многих сталкеров… А зомби? Организм полностью мумифицирован – а мозг все равно действуют! Активность конечно низка, однако….

Эту научную бодягу они завели еще во время привала, пока я гулял, и сейчас продолжали беседовать прямо на ходу. Я не пресекал: профессор явно был из тех, кто от разговоров только сил набирается, а большой опасности это представлять не могло. В подземельях звук речи глохнет уже за вторым поворотом, так что пусть себе общаются, тем более, что тема была достаточно интересной, а идти было скучно. То есть не мне (сталкер в Зоне скучать не может по определению), но остальные заметно скисли. Серые стены, выщербленный кафель, однообразные помещения и коридоры, вязкая темнота, клубящаяся за пределами освещенного круга, создавали в сумме впечатление, что мы топчемся на одном месте.

Это было не совсем так – я просто кружил по коридорам второго уровня, пытаясь выйти к лестнице другим путем, подальше от полтергейстов. Как раз сейчас мы приближались к той самой лестнице, самому узкому месту в нашем путешествии, обойти которое было никак невозможно. Если верить найденной схеме, вход на третий уровень начинался, не на втором, а на первом, в одном из коридоров перекрытых «жаркой».

– …обусловлен прежде всего именно этим фактором! Первые двое-трое суток нервная система как-то компенсирует внешнее воздействие, а потом следует срыв, депрессия, угнетение психики – вот вам и готов ваш «синдром акклиматизации»! Вон посмотрите на Олега – пренебрег моим советом, не захотел терять время у нас на Янтаре, а сразу и всерьез углубился в Зону, теперь страдает…

Я украдкой покосился на нашего оператора. Действительно плох, даже камеру свою бросил, снимать перестал. Идет машинально, на профессорские намеки не реагирует, хотя Олег Васильевич уже не первый раз пытается его расшевелить. При этом усталым больше не выглядит – на ходу мы все как-то собрались, пришли в себя, что называется, даже ощущение давящего взгляда в затылок почти прошло.

Надо думать, консультант в чем-то прав. Много раз такое видел: приходит парень в Зону, кураж в нем зашкаливает, готов хоть завтра к Припяти идти, но вот прошло всего трое суток, и лег пластом, глаза пустые. Потом вроде приходит в себя, но куда что девалось? Бродит по Кордону или Свалке тихий дикобраз, на жратву добыл – и ладно. А бывает и того хуже – был нормальный вроде новичок и вдруг стал натуральным отморозком…

Выстрел я услышал, когда до лестничной площадке оставалось два поворота. Потом что-то грохнуло в падении, затем раздался гулкий хлопок – кто-то прорывался через лестницу, как и мы, с боем.

Я жестом приказал профессору оставаться на месте и, квключив ПНВ, двинулся вперед на разведку.

Их было двое, я один. Но я их ждал, почти полностью скрывшись за штабелем ящиков, а они влетели в самую середку, прямо под прицел.

– Стоять. Оружие на пол. – Для наглядности я выстрелил в противоположную стену, поэтому приказ мой был выполнен немедленно и без вопросов. Повисла недолгая пауза.

– А-а-а, это ты, Ботаник? Приятно свидеться… – Сказал первый из них вроде бы даже с облегчением, что меня признаться, слегка оскорбило.

– А это ты, Колчан? На воле и живой?

Секунд десять мы еще помолчали. Мне спешить было некуда, а им – опасно. Вместе с Колчаном был Малик, личность знакомая и нестрашная. Встреча вышла неожиданной, но удачной, поскольку темы для разговора имелись. Первым не выдержал Малик.

– Слышь, Ботаник, давай хотя бы отойдем! Тут аномалии летают!

Но он слегка ошибся – полтергейсты не появлялись. На лестнице этим двоим перепало не меньше нашего: у Колчана была кровь на лице и он ее сейчас бессмысленно размазывал рукавом, а Малик как-то неловко держал левую руку – однако с данную минуту все было тихо. Также как и в Лаборатории, также как и по дороге обратно. Лично я видел этому только одно объяснение, то, что лежало у меня во внутреннем кармане засунутое в простреленную фляжку.

– Ничего, со мной не тронут. – Успокоил я его. – Ты лучше мне скажи, зачем вы Боцмана убили?

Удивленные взгляды, которыми они обменялись, объяснили мне почти все – эти двое и понятия не имели о гибели нашего старшого.

– А он что… умер? – спросил Колчан и не дожидаясь ответа зачастил скороговоркой – это не мы, чем хочешь клянусь! Нас Глыба поднял, сказал – тревога. Мы с ним к западному проходу рванули. А Боцман был уже сильно вдетый, его и не трогал никто, он на базе остался.

– А Калым?

– Калым с остальными должен был южную дорогу перекрыть, ему Глыба при всех приказал. А когда вернулись, Боцмана уже не было, Глыба сказал, что он за тобой вдогонку сорвался… Слушай. Ботаник, а это точно ты Селезня завалил? – спросил он, немного помявшись.

– Селезня – я… Слушай, ты можешь подтвердить, что Боцман был жив после моего ухода?

– Легко. Только кому подтверждать-то? Всех наших – того… – И он улыбнулся, скорее злорадно, чем как-то еще.

– Найдется, кому подтверждать… Так вы что, тоже слиняли?

– А то! – Ответил Колчан гордо. – Неужели терпеть будем? Калым испсиховался весь, мне в рожу дал ни за что, Малику вон вообще три зуба выставил.

Малик согласно кивнул и предъявил мне брешь на нижней челюсти.

– Короче, – продолжил Колчан. – Обмозговали мы это дело ночью и решили как ты. Нас как раз под утро в караул поставили, вот мы и сорвались, даже шмотки там оставили, было бы чего оставлять.

Вот, значит, почему всю команду повязали так легко – часовых не было… И в вертолет грузили семерых, все верно…

– Чего там наверху твориться? – спросил я, закрыв тему с Боцманом.

– Полцеха обрушилось, как раз та часть, что над бункером. – с готовностью доложил Колчан. Он, как и следовало ожидать, в их паре оказался старшим. – Сейчас там наемники крутятся и много их. На окраинах еще какой-то народ есть, но близко не подходят.

– А военные?

– Вояк пока нет, это точно. Дыра эта, ну, в которую мы сюда пролезли, она на склоне, напротив болота. Издали не видно, поэтому никто ее пока не нашел, но наемники рядом, так что времени у нас в обрез.