Текст книги "Последний выход (СИ)"

Автор книги: Александр Лобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– А я утром вляпался. Захожу – а тут эти…

Я ощутил легкий приступ раскаяния – ну что мне стоило вчера отбить ему сообщение? Ведь даже в голову не пришло….

После Дикобраза нам спустили два котелка воды – для утренних процедур маловато, но запивать в самый раз.

На завтрак ничего подходящего не было, да и не хотелось пока после ночных переживаний, поэтому мы выпили еще воды и закурили, собираясь с мыслями. Сразу же образовалось две партии: пацаны пустили две штуки по кругу, а мы с Дикобразом достали по целой.

Удивил он меня, говоря откровенно – то как Илья Муромец сиднем сидел на своем Кордоне, а то в одиночку в Темную Долину явился. Не бог весть какое свершение, но интересно – с чего это вдруг?

– Ты-то здесь какими судьбами? – не удержавшись спросил я, освобождая ему место рядом.

– Да вот, – ответил он – решил как все слегка разбогатеть.

– Это на чем же? – Удивился я.

– А тоже думаю клад Борова поискать…

Из его рассказа следовало вот что: вчера днем, сразу после отбытия киногруппы, в Баре и окрестностях вдруг распространился слух о несметных сокровищах, якобы спрятанных Боровом в одном из зданий Долины. То есть, слухи такие кружили и раньше – не случайно же Крот полез в тот подвал, где мы потом нашли всего лишь нычку с наркотой. Но сейчас к этим слухам добавилась некая карта, которую якобы кому-то когда-то спьяну показывал Боцман. Кто-то что-то сказал, другой чего-то припомнил, и новая легенда на глазах обросла деталями и подробностями. Сложилось мнение, что разборки в нашем колхозе именно с этим кладом и были связаны, а теперь вояки взяли Глыбу, который почти нашел, и хотят все захапать себе.

– Самое хреновое, – закончил свой рассказ Дикобраз что в эту байку поверили наемники. И сию минуту к нам в гости движется как минимум две их бригады, плюс куча народа из Бара.

Я закурил еще одну, но так и не смог сообразить – лучше мне теперь будет или наоборот. С одной стороны, в надвигающейся заварухе можно будет и сбежать, и в Лабораторию проскочить, но и шанс словить шальную пулю тоже заметно увеличивался. А что со мной будет, если я попаду в лапы к наемникам, даже думать не хотелось – у меня с ними давние счеты…

В свое время, закончив месячную стажировку у Букваря, я вдруг обнаружил, что идти мне в общем некуда. Армейские склады держала «Свобода», Темную Долину – Боров, на Агропроме был Крот, а Свалка и весь южный участок и без меня были забиты народом даже плотнее, чем сейчас – все же войны, устроенные Меченым, разборки с вояками и Монолитом после отключения излучателей здорово сократили контингент. В Баре я познакомился с Монахом, у которого возникли аналогичные проблемы. И вот тогда мы, наглые как танки, решили тайком поработать на Дикой территории.

Ее традиционно держали наемники и даже за проход на Янтарь брали с бродяг хорошую мзду. При этом сами собирали только то, что под ногами валялось. Вот мы и взялись им помочь: ночами, с ПНВ и бесшумным оружием выбирались на территорию железнодорожного узла и шарили по темным углам, куда сами наемники носа не совали. Этот номер у нас прошел и целых три месяца мы просто заваливали Бармена хабаром, вызывая у коллег массу вопросов.

Я думаю, нас сдал кто-то из Бара – уж слишком много мы добывали буквально за ночь… Комбат, прихватив нас на выходе из гаража, хотел сперва обоих кончить в назидание остальным, но Сидор замолвил словечко, Бармен выступил поручителем, и дело кончилось для нас крупным штрафом. Пришлось отдать большую часть отложенного, и еще месяц работать там же под конвоем, чтобы рассчитаться. В итоге Комбат нас отпустил, но обещал прикончить, если попадемся еще раз. Но и при таком варианте мы все же остались в небольшом плюсе, а главное – приобрели репутацию. Когда Кроту понадобилось пополнение – их тогда всерьез стали теснить бандюки – он сам нас пригласил, причем взял без испытательного срока.

Так что, встречаться с наемниками мне было никак нежелательно…

До Выброса оставалось буквально два часа. Это значило, что искатели мифических сокровищ не побеспокоят нас в самом лучшем случае до ночи. За это время надо было как-то выкрутиться. Но скорее всего, меня здесь к их прибытию уже не будет – армейская вертушка должна прибыть как минимум за час перед Выбросом, то есть уже очень скоро. Не забудут же вояки своих в этом подвале?

Долго скучать нам не дали. Мы с Дикобразом еще и завтрак переварить не успели, как явился солдат и кивком вызвал Дикобраза наверх. Через пятнадцать минут он вернулся и ткнул стволом в мою сторону.

– Эй, – не выдержал Факел. – А почему это их первыми?

– Вас решили последними расстрелять. – с сильным акцентом ответил конвоир и заржал, но как-то озабоченно, без обычной армейской жизнерадостности.

Я был уверен, что вызывают на допрос перед погрузкой, а потому оставил рюкзак внизу. Самое время было избавиться от ключей, но это следовало бы сделать раньше, а на глазах у солдат суетиться было уже поздно.

Однако, выбравшись наверх, я никакого вертолета не заметил. Во двое, кроме Дикобраза и захвативших нас военных, присутствовали еще наши гости, причем вид у всех присутствующих был на редкость хмурый и озабоченный.

– Ну-ка, выгляни наружу, – приказал мне конвоир, подводя к воротам.

Я оценил обстановку и тоже озаботился: даже без оптики и в щелку было заметно, что Долина переполнена зверьем. Я видел огромнейшее стадо кабанов, не меньше двадцати голов, хотя обычно они ходят парами и тройками. Где то в районе моста гавкали псы, судя на слух – такой же крупной сворой, а в районе остановки мелькали силуэты снорков, тоже никак не меньше трех. Непосредственной угрозы пока не было – твари держались в отдалении. Пока…

Такого быть не могло – зверье в таком количестве, такими крупными стаями и непосредственно перед Выбросом? После, да, случались крупные скопления, но все же не до такой степени. Перед Выбросом наоборот, все твари как и люди ищут убежища и это время самое спокойное для путешествий. Правда, такое спокойствие ассоциировалось не с рассветом в Подмосковье, а скорее с армейским полигоном за минуту до начала стрельб, но все же…

– Никогда такого не видел – честно ответил я, вдоволь налюбовавшись на этот феномен.

– Может остальные что-то знают? – неуверенно предположил приведший меня солдат, точнее, судя по нашивкам – сержант.

– Вряд ли. – Мрачно отозвался Дикобраз. – Эти совсем молодые, в Зоне и трех месяцев не пробыли.

– Толку с вас, – махнул рукой сержант. – Валите обратно… знатоки, мать вашу!

Мы отвалили, но не в цех, а в имевшийся во дворе закуток, понятия не имею, кому и зачем он служил прежде.

Находясь на открытом пространстве, я отметил еще одно интересное явление: легкий зуд под черепом и тонкий, на грани слышимости звон в ушах. Вероятно, это была та самая дрянь, что давила на мозги ночью, но под крышей она вгоняла в сонное полубредовое оцепенение, а на воздухе наоборот заставляли двигаться и суетиться. Я бы не назвал такое состояние бодростью…

Нечто похожее происходило и с вояками – они топтались на месте, без нужды поправляли амуницию и часто оглядывались. А ведь это были не солдаты срочной службы из линейных батальонов, а контрактники из отдельного батальона Осназа, что работают непосредственно в Зоне – слабонервных и неопытных среди них по определению быть не могло.

Я пригляделся. Вчера, когда нас так умело слепили фонарями, я это подразделение толком не разглядел. Ну, солдаты и солдаты, такие же стоят и на Кордоне под мостом, и на базе в Агропроме. При близком рассмотрении, выявились некоторые несообразности…

Пятеро были точно наши: славяне-контрактники из тех, что отслужили уже один срок в линейных батальонах на Периметре: «Волга», «Днепр», «Неман». А вот остальные, судя по импортной экипировке и автоматическим немецким винтовкам «ГП», проходили службу в бригаде НАТО. Разница невелика – там тоже из Америки только офицеры, а рядовой и сержантский состав сплошь состоит из поляков и прибалтов, поэтому вчера, в сумерках, я и не заметил языкового барьера – матерились они все строго по-русски.

И еще – офицер при них был не свой.

Я как никак, сам служил здесь же, и такие вещи вижу. Этим сбродным отделением руководил лейтенант из числа временно прикомандированных, что приезжают к нам из столиц набраться боевого опыта. Белейшие подворотнички, предельно пятнистая форма и очень много гонора. Эти ребята очень торопятся отличиться, чтобы привезти домой не только запись в личном деле, но еще и благодарность, а еще лучше – медаль. Мне он здорово напоминал Олега-оператора – с того же поля ягодка…

Все это вместе наводило на размышления: такой сводный отряд под командой штабного супермена оставлен в Зоне с непонятной целью, и, судя по тому, что вертушки все еще нет, собирается пересидеть здесь Выброс. А мы им на хрена?! Или это личная инициатива лейтенанта? Могло быть и так….

Упомянутый командир все это время провел в некотором отдалении с рацией в руках. Текста я не слышал, но догадаться труда не составило: есть задержанные, наблюдается скопление мутантов, прошу эвакуации…

И что ему там отвечали, тоже можно было представить: сохраняйте спокойствие, обеспечьте охрану, помощь обязательно будет…

Суки. Вот из-за такого отношения к личному составу я и не пошел служить в этот самый Осназ, хотя предложения мне поступали.

Я оказался прав на все сто – из всех возможных вариантов командование выбрало самый хреновый…

* * *

– Вы что, не понимаете, что это просто коллективное самоубийство?! – Консультант все наседал на лейтенанта, пытаясь оттеснить его узкой грудью от приоткрытых ворот. Со стороны это выглядело почти забавно – словно воробей пытается отогнать бульдога от дырки в заборе.

– Я выполняю боевую задачу. – гордо отвечал наш полководец. О чем они собственно спорят я понял после того, как увидел в руках у одного из солдат черный ящик размером с кассетный магнитофон. Официально эта штука называлась УТН-19, а попросту – «маяк». Предназначен для наведения ракет, и разработали его специально для Зоны, где самонаводящиеся боеголовки оказались малоэффективны. В свою бытность в саперах я и сам установил в предзоннике десятка два таких устройств. Что ж – с военной точки зрения нанести превентивный ракетный удар по скоплению вероятного противника было единственно правильным и логичным решением – более вразумительной помощи штаб, виду надвигающегося Выброса, предложить, видимо, не мог.

Другое дело, что точность этих ракет (в Зоне принципиально использовались морально устаревшие модели советских еще времен) даже с маяком была крайне низкой – плюс-минус двадцать метров. В полосе обеспечения такая точность вполне всех устраивала, поскольку с лихвой перекрывалось мощностью заряда. А это значило, что всем нам предстояло не позже, чем через час оказаться под ракетным обстрелом. И это понимали все, включая самого лейтенанта, который тоже боялся, но не мог в этом признаться даже себе самому. Уговоры «гражданских лиц» его только заводили еще больше.

Для выполнения поставленной задачи нашему генералиссимусу предстояло выйти в чисто поле с большей частью своей армии, успеть вернуться, укрыться в убежище и помолиться. Это было самоубийство в квадрате, потому и лица у солдат были предельно мрачные, причем у всех, а не только у тех, которым предстояло выйти за ворота. Даже если их там не съедят, даже если они этот маяк установят – самое страшное будет еще впереди…

– Они что, за ворота собрались? – Озабоченно спросил Дикобраз. Я не ответил, потому что и так все было ясно.

Лейтенант распределил задачи двойкам. Меня он в свои полководческие планы не посвящал, но смысл происходящего был очевиден. С тактической точки зрения он действовал безупречно: сначала вышла двойка головного дозора, через минуту основные силы – сам лейтенант и еще двое, один из которых нес «маяк», а прикрытие топталось у ворот, ожидая своей очереди. В семь стволов, прикрывая друг друга, они вполне могли прорваться с минимальными потерями.

Консультант еще раз попытался перехватить их на выходе, даже за плечо лейтенанта схватил – и тут же отлетел на пару метров в сторону, потирая ушибленный бок. С рукопашным боем у командира все было благополучно – ему б еще немного с головой подружиться…

Все, замыкающие тоже вышли.

Оператор добросовестно снял их выход для потомков. Вот кто всегда при деле, аж завидно.

– Левченко! На второй этаж, быстро! Займешь позицию на пожарной лестнице и прикроешь их огнем в случае необходимости. – Скомандовал сержант и снайпер бросился исполнять. С ним вместе увязался и Оператор – правильно, оттуда ракурс лучше… Во дворе остался сам сержант и еще один хлопец, а четвертый солдат был внутри – охранял арестованных. Глупо так распылять силы.

Словно подслушав мои мысли, сержант подошел к нам. Убедившись, что мы тут подкоп пока не роем и наручники не сняли, спросил:

– Закурить не найдется? – мы неловко протянули ему свои пачки, и он сразу прихватил из каждой по паре штук, но честно извинился при этом – Подняли по тревоге, сказали – на полдня, сухпай даже не выдали, а оно вон как обернулось…

– «Маяк» где ставить собрались? – спросил я, пользуясь случаем. Он посмотрел на меня с интересом и ответил, хотя я на это не сильно рассчитывал.

– На мосту. Там самый центр скопления…

– Слишком близко.

– А дальше – какой смысл? Не боись сталкер! Дадут навесом парочку вакуумных в воздухе, нас не зацепят. – Однако большой уверенности в его голосе не было.

– Надо бы всех лишних в подвал. – Осторожно посоветовал я.

– Обязательно. Только вот наших дождемся… – Отмахнулся он от умного совета и двинулся обратно к воротам, потом вернулся и скомандовал оставшемуся в цехе – Эй, Верхов! Давай этих бакланов сюда, пусть на глазах побудут!

Несколько следующих минут прошло спокойно. Кто мог – смотрел и целился, а мы с Дикобразом сидели и курили. Полная беспомощность буквально сводила с ума – много со мной чего было, но ждать атаки без оружия в руках пока не приходилось…

Началось не там, где ждали: выстрелы – короткая очередь из «Абакана» – раздались в цехе. Сержант отвернулся от ворот и вовремя: во двор вдруг выскочил Факел – без наручников и с автоматом в руках. Они выстрелили одновременно, но Факел только высек искры из стены, а вот военный сработал точнее. Его пули прошили тело сталкера насквозь и тот неловко завалился на бок.

Практически одним прыжком сержант оказался у входа в цех, походя глянул в нашу сторону, убедился что мы двое сидим спокойно и шагнул внутрь. Я насчитал четыре очереди…. Еще через минуту он появился, волоча за собой тело… как там была его фамилия – Верхов?… Кровавый след тянулся по асфальту.

– Что сидите?! – Бешено крикнул он нам. – Посмотрите там этих… И пакеты перевязочные быстро!!!

Часовому перевязочный пакет был уже не нужен – ножевая рана рассекала его горло в самом подходящем месте, под кадыком. Остальным тоже медицинская помощь не требовалась…

Судя по всему, они напали как только им позволили подняться наверх. Коготь валялся в десяти шагах от ямы, тело Лосося я заметил еще дальше, в другом углу цеха – они, похоже, намеревались сбежать через второй этаж. А вот Кожан поступил умнее – караулил сержанта у самого входа, видимо, надеялся завладеть вторым автоматом.

Не получилось.

Кто из них ударил первым, а кто отвлекал, как им удалось избавиться от наручников – кто теперь скажет? Сержант нашпиговал их свинцом от души, не жалея казенных боеприпасов… Мы с Дикобразом оттащили тела к стенке и на этом наш гуманный труд был закончен. Лосось еще содрогался в конвульсиях, но на губах у него пузырилась кровавая пена, и ясно было, что жить ему оставалось считанные минуты.

А когда мы выбрались наружу, стреляли уже и там: сержант и ефрейтор палили от ворот из автоматов, снайпер долбил сверху, но основной бой разгорелся в районе моста. Это продолжалось невыносимо долго, никак не меньше пяти минут я стоял, сцепив зубы, и считал на слух количество действующих стволов. Плотность огня неумолимо падала, при этом звуки боя смещались в нашу сторону – армия отступала. В конце концов остались только «калашников» и одна «ГП». Надо понимать, двое уцелевших закрепились на деревьях, других укрытий в той стороне просто не было.

Сбоку набежал консультант Олег Васильевич и навалился на левую створку ворот, собираясь закрыть, но сержант оттолкнул его и заорал что-то неразборчивое, не прекращая при этом стрелять. Консультант тут же оставил ворота и бросился в убежище.

– Пошли, чего тут стоять?! – подтолкнул меня Дикобраз и мы тоже побежали внутрь. Уже на лестнице в подвал столкнулись с Оператором и снайпером, спускавшимися с первого этажа.

– Они через забор лезут! – крикнул он мне на ходу, словно бы оправдываясь. – Там снорки, понял? – Ответить я не успел, да и незачем было уже отвечать – раздался первый взрыв…

Эти суки не стали ждать, к тому же положили не пару вакуумных навесом, а полную кассету фугасных… Последний взрыв был особенно мощным, видимо, шарахнули две разом.

* * *

В нашем бункере за истекшие двое суток ничего принципиально не изменилось. Также светила на стене люминесцентная лампа, последнее глыбино приобретение, почти на тех же местах лежали вещи. Только в кухонном углу возле примуса выстроились в ряд армейские котелки и кружки. И все было засыпано ровным слоем пыли, просыпавшейся с потолка в результате обстрела. Песок скрипел и на зубах.

– Чего стоишь? – толкнул я плечом единственного уцелевшего солдата, после того как затих наверху грохот падающих камней. – Наручники снимай!

– Двери ж завалило… – шепотом ответил тот.

– Тем более. Что мне, скованным теперь помирать?

– Ключи у сержанта остались. – Виновато ответил снайпер.

– Твою мать… – сказали мы с Дикобразом.

– Дайте-ка я попробую. – вклинился в беседу Оператор. Он достал швейцарский нож, открыл какой-то особенно хитрый крючок в наборе и поковырявшись в замках с полминуты, освободил поочередно нас обоих.

Неплохо учат в ихнем ВГИКе, однако…

После этого я первым делом вооружился. Выбирать откровенно говоря было не из чего – арсенал Глыбы и остальных военные забрали вместе с ними, а из того, что было конфисковано вчера я обратно выбрал свою помповуху – кожановская «гадюка» мне доверия совсем не внушила. Патронов было вполне достаточно – остались от покойных коллег. С оружием в руках я вновь почувствовал себя человеком, способным о себе позаботиться, и первым делом проверил дверь – она не открывалась.

– Я так понимаю – сказал Дикобраз – перекрытия обвалились…

– Самим точно не открыть. – поддержал его консультант. – И оба посмотрели на меня, как будто у меня кармане лежал отбойный молоток.

– Что делать-то будем?! – тонким голосом спросил солдат. Как уж там его фамилия? Левченко, что ли…

Я глянул на него повнимательней. Зрачки расширены, испарина на лбу, что-то сглатывает непрерывно и винтовкой своей во все стороны тычет – картина ясная. Парень, что называется, поплыл и сейчас находился в одном шаге от истерики. Только что на его глазах погибли все его товарищи, а сам он оказался замурован в подвале в совершенно незнакомой и не слишком дружелюбной компании – при таких условиях и покрепче его люди ломались…

– Сейчас – ответил я, стараясь говорить медленно и внятно, – мы все сходим за угол и отольем. Потом отложим в сторону оружие и ляжем на живот, закрыв голову руками. Лучше всего принять по паре таблеток аспирина и зажать в зубах что-нибудь типа ремня от автомата. Потому что до Выброса остались считанные минуты. Впе-е-е-ред!!! – гаркнул я и первый пошел в дальний угол подвала.

Начало Выброса все ощущают по-разному: лично у меня он начинается с мурашек по коже и закладывания ушей.

* * *

По часам Выброс продолжается меньше минуты, но за это время каждый успевает пережить и прочувствовать столько, что любому мазохисту хватит ощущений на год вперед: жар во всем теле, гул в ушах, ощущение стремительного полета-падения, а вдобавок ко всему еще и острое удушье. Случаются при этом самопроизвольные мочеиспускания, бывает пена изо рта, как при эпилептическом припадке.

Знаю людей, которые только из-за тяжелой реакции на этот катаклизм были вынуждены покинуть Зону или прозябать на Кордоне. До сих пор я полагал, что и Дикобраз из их числа – однако нет, он как раз выглядел сравнительно неплохо, немногим хуже, чем я.

Тяжелее всех пришлось Оператору – у него этот раз оказался первым. Правда и он отделался всего лишь кровью из носа и общей дезориентацией. А впрочем, мало никому не показалось. Первые полчаса после Выброса напоминают тяжкое похмельное утро: все такие тихие, спокойные, мало разговарит и почти не шевелятся. Даже твари в это время отсиживаются в норах и только спустя час-другой сбиваются в стаи и ломятся к окраинам, сметая заграждения и пожирая всех подряд.

– Мать моя женщина…. И часто тут у вас так? – пробормотал слабым голосом Олег-оператор.

Я скосил глаза в его сторону – парень пытался встать.

– Ты лучше лежи. – посоветовал я ему – У нас так каждые пять дней, так что спешить пока некуда.

– Пить хочу. – Ответил он.

– Так фляжка же на поясе. – напомнил я ему.

– Пусто в ней.

Вот так всегда, с этими чайниками. Как по Зоне ходить мы знаем и других критикуем, а позаботиться об элементарных вещах у нас ума уже не хватает… Сейчас мы были одной командой, поэтому я напрягся и передал ему свою.

– По-моему – вклинился в разговор консультант. – Этот Выброс был немного не такой как обычно. Или в Темной Долине всегда так? – спросил он у меня.

Я добросовестно проанализировал свои ощущуения и подтвердил:

– Сильнее обычного. А главное – по мозгам в этот раз дало крепче, просто какой-то калейдоскоп…

– Вот-вот! – подтвердил консультант. Именно, что – по мозгам. Есть такая книга старая, про сумасшедший дом, там больных электричеством лечили…

– Ну знаю я эту книгу, «Кукушкино гнездо» называется, гони дальше, ботаник – поторопил я его.

– От ботаника и слышу! – огрызнулся ученый. – И называется она намного длиннее!

– Профессор, давайте и вправду, ближе к телу. Вам что-то об этом известно, или просто лежать невмоготу? – поддержал меня Дикобраз.

– А откуда вам собственно известно, что я именно профессор?

– А откуда вам известно, что он именно Ботаник?!

– Господа, давайте посерьезнее – попросил Оператор. – Или мы ссоримся, чтобы не думать о заваленной двери? Так что будьте добры, Олег Васильевич, говорите что вы там хотели – народ имеет право знать…

– У меня нет полной уверенности – сварливо отозвался тот.

– Давайте предположения, только поскорее…

– Ну если коротко… Заметили, что вчера вечером и ночью ощущения были какие-то странные: озноб, звон в ушах….

– Было, было. – Оживился солдат, до этого лежавший совершенно молча. – Витек… ну сержант наш… говорил, что это контролер рядом бродит…

– Ошибся ваш сержант. Хотя психотропные эффекты действительно имели место, но…

– Давайте лучше я все объясню – сказал Оператор. – Значит так: вчера эти умники внепланово решили испытать новый орбитальный сканер для исследования центра Зоны. А конкретно – пытались направленным лучом нашарить в Саркофаге Монолит. Эту идею вторую неделю обсуждают все СМИ. Надо полагать, что вчерашний фестиваль мутантов и особо резкий Выброс – прямое следствие этого эксперимента.

– Так это что – наши пацаны из-за яйцеголовых тут полегли?! – Левченко вскочил на ноги двинулся к профессору сжав кулаки.

Я из лежачего положения подсечкой сбил его на пол и навалился сверху, вынимая на всякий случай, пистолет из его кобуры.

– Вообще-то, это был проект Международного института аномальных явлений, причем наша секция как раз выступала против. – обиженно отозвался профессор. – И кстати, ракетам нас угостил ваш штаб, а вовсе не наш научный Центр!

Солдат подо мной перестал вырываться и я его отпустил. Он медленно отполз на свое лежачее место – между прочим, прежде здесь спал Селезень – и впал в прострацию, даже слезы, текущие по щекам, не утирал. Вояки в таких, не предусмотренных уставом, ситуациях вообще ломаются легко, это я давно заметил.

– Удачно как совпало. – Задумчиво сказал Дикобраз, когда этот инцидент рассосался. – Зона выдала очередной катаклизм, а в Темной Долине полностью погибло крупное армейское соединение включающее военнослужащих НАТО, а также сотрудник Научного Центра и начинающий, но уже известный режиссер-документальщик. Боюсь, профессор, что с изменением статуса Зоны ООН придется слегка повременить…

– Думаете, нас не отроют? – Спокойно спросил уже зачисленный в погибшие известный, как выяснилось, режиссер.

– Опасаюсь. Ну прилетит через пару часов ваша Клара, снимет растерзанные трупы солдат, воронки и что? Они, конечно, покопаются в развалинах, но вряд ли смогут много сделать – здесь экскаваторов нет…

– Тут вроде бы есть какой-то выход. – Неуверенно заметил оператор. – Я видел там дальше дверь…

Вот так сбылась моя мечта пробраться поближе к Лаборатории. С чужим дробовиком и без брони, зато в слишком приличной компании…

* * *

Съестного в подвале почти не осталось. Правильно – Глыба, увлекшись погоней за мной, к Сидору за провиантом никого не посылал, а НЗ подъели солдаты. Оставались совершеннейшие пустяки типа сухих макарон и томатного соуса к ним – даже галеты все сгрызли подчистую… Воды, кстати, тоже оказалось маловато в емкости фильтра плескалось всего литров пять-шесть. Самыми богатыми оказались оба Олега, в их рюкзаках нашлись и саморазогревающиеся консервы, и по банке «энергетика» на нос. Остаточные симптомы типа сухости в горле и дрожания рук уже прошли, слабость прогнал коктейль и позавтракали мы все с завидным аппетитом.

Жалко, что рюкзаки у них были не особо большие… Впрочем, даже будь у нас с собой вся сидоровская кладовка, дождаться спасателей нам была бы не судьба – обе наших вентиляционных шахты завалило наглухо и воздух с каждой минутой делался все более спертым.

Сразу же после еды я начал собираться – не ждать же пока все помрут, от них, пожалуй, дождешься….

Солдаты, слава богу, не успели обыскать наш схрон как следует, а может просто пленились. Облазив все тайники и коробки я нарыл довольно много полезных вещей, из которых самой ценной находкой оказались контейнеры для артефактов и питание к ПНВ. Кроме того, нашлось немного шоколада, сигареты и довольно много спирта, который нам, впрочем, в таком количестве совершенно не требовался.

Глядя на меня, начали сборы и все остальные, причем вопросов никто не задавал – как-то так вышло, что я вдруг оказался главным лидером.

Но перед выходом следовало разобраться еще с одним назревшим вопросом, поэтому я демонстративно оставил рюкзак на виду и направился к заваленному выходу. Народ проводил меня удивленными взглядами, но комментариев опять не последовало.

– Эй, Дикобраз! – позвал я. – подойди-ка на минутку!

Он подошел. Я еще раз навалился на дверь. Она естественно не стронулась с места – как была там щель в ладонь шириной, так и осталась.

– Попробуй ты. – Попросил я его и он послушно навалился плечом.

– И кстати, – спросил я закуривая – ну-ка намекни, брат, на кого ты собственно работаешь?

– Что? – спросил он отодвигаясь от двери.

Я не стал направлять на него ствол – в данной ситуации это было совершенно лишнее, как-никак он был одним из немногих, явно поддержавших меня в конфликте с Глыбой.

– То самое. Хочу узнать, на кого ты работаешь. На разведку? На комендатуру? А может сразу на российскую ФСБ?

– Ботаник, а ты часом лишнего не хлебнул? – Попытался он свести все к шутке.

– Нет. Я совершенно трезво прокачал твою легенду, и вот что выходит: никакой ты не дикобраз! И по Зоне ты ходить можешь, и Выброс переносишь нормально, и не трус ты – это точно… Так объясни мне, какого хрена ты сидел на Кордоне, валял дурака и собирал только информацию о других, а?

– А может я тоже скрываюсь? – улыбнулся он, впервые признавшись, что знает обо мне больше, чем я думаю.

– Если и скрываешься, то не как я! Давай, колись, иначе я никуда и никого не поведу!

– Подохнешь со всеми вместе за компанию?! – удивился он. – Ну ладно уж, раз такое дело… Мне в общем скрывать нечего, могу даже и всем сообщить. Но это не то, что ты думаешь, совершенно не то.

– Хорошо, пошли…

Мы вернулись к остальным. Дикобраз торжественно вышел на середину и начал, шутовски раскланявшись:

– Господа! Я должен сделать важное заявление. Я не сталкер. Я только прикидываюсь им, а на самом деле работаю на Российский гуманитарный научный фонд. Исследую психологические изменения у членов закрытых мужских сообществ, существующих в экстремальных условиях. Теперь доволен? – обратился он ко мне.

– Постойте, постойте… – Оживился профессор. – Это не вы публиковали статьи в нашем «Вестнике» последние два года? Я помнится, сразу подумал, что такие данные можно получить только изнутри так сказать…

– И в «Вестнике», и еще кое-где… – Скромно подтвердил Дикобраз. – Я выиграл сразу два гранта – по коллективной психологии и фольклористике одновременно. Если выберусь отсюда живой – буду докторскую диссертацию писать…

– Интересный метод сбора данных. – Удивился Оператор. – На какие только жертвы не идут настоящие ученые в погоне за докторской надбавкой.

– Ничего особенно ужасного. – Заверил Дикобраз. – В дальние рейды я не ходил, а сталкеры, если не трогать их хабар, люди вполне мирные и общительные. Всю необходимую информацию я получал не выходя с Кордона – как-никак половина бродяг мои крестники, а через Сеть можно многое получить, если знаешь как и с кем поддерживать контакты. В конце-концов, большая часть их рано или поздно возвращается к Сидору, и знаете – изменения в психологии заметны очень хорошо.

– Значит. – Подвел я итог. – Куратора у тебя нет и вызвать помощь для нас ты не можешь?

– Куратор у меня есть, даже два – один в комендатуре, другой в штабе «Долга». И помощь вызвать я могу, хоть целый вертолет для срочной эвакуации, но для этого надо выбраться на поверхность – из подвала моя связь не работает…

– Тогда пошли. – Пригласил я их за собой. Вариант с вертолетом меня, пожалуй, устраивал. Правда выбираться сразу за Периметр мне как-то не с руки пока, но если удастся свалить из Долины, избежав встреч с охотниками за сокровищами, это будет уже полдела…

И мы пошли: сталкер, полтора профессора, испуганный солдат и деятель с кинокамерой – не в такой компании рекомендуют обыскивать подземелья.

* * *

Будь здесь обычная стальная дверь на петлях, ее бы своротили еще сто лет назад. Но вход в Лабораторию перекрывали две раздвижные бронированные плиты, утопленные в камень, перед которыми оказалась бессильны и взрывчатка и автоген. Многочисленные шрамы от прежних неудачных попыток густо покрывали броню, я даже насчитал на ней три сравнительно глубоких отметины попаданий из гранатомета. Думаю, хорошая пушка или килограммов пять пластита могли бы решить проблему, но в этом случае, неминуемо был бы завален весь туннель. Надежно здесь строители поработали, на Янтаре, помнится, дверь была намного слабее…