Текст книги "Последний выход (СИ)"

Автор книги: Александр Лобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Лично меня гораздо больше волновала не экономическая политика, а кадровая и внешняя. Кончились регулярные заходы в Бар, рейды на Свалку и другие окрестности. Глыба предпочитал доить синицу в руках, поэтому мы работали строго в пределах Темной Долины, а выходили из нее только чтобы сдать хабар, купить боеприпасы и жратву, да еще вербовали у Сидора новичков. Причем новичков тоже набирал сам Глыба, и его критерии отбора мне с самого начала казались странными. Он как назло тащил их к нам только по одному – ни в коем случае не сложившуюся группу – а народ был хотя и не слабый, но какой-то очень уж несамостоятельный.

При этом обучали их строго по минимуму – никаких тебе тренировочных выходов на Агропром, – а вооружали и снаряжали соответственно. Ни у кого из тех, кто пришел к нам в последний месяц, не было не то что брони или ПНВ, но даже и КПК. То есть – ни своего счета, ни регистрации в сети, ни выхода в эту сеть. По всем нормальным понятиям они были совершенные дикобразы, которым ни денег перебросить, ни сообщение послать, а вот помрут они – никто и не узнает. Вот, например, сообщения о гибели Селезня в сети нет, а стало быть, и не было в природе такой птицы, даже предъяву мне сделать по закону и то нельзя.

Крот, помниться мне, придерживался других принципов – если принятый в его команду новичок не обзаводился за первый месяц необходимым минимумом снаряжения и соответствующими навыками, его просто выгоняли. Результаты, как говорится, налицо: если бы утром вместо этих двоечников против меня работала нормальная бригада обстрелянных бродяг, я бы тут не сидел…

Короче, я рассказал Сидору все, за исключением подарка, что сделал мне на прощание Боцман. Сначала мне хотелось самому посмотреть, что там такое храниться.

– Вот, значит, как у вас все запущено было…. – задумчиво протянул Сидор. – Я примерно так и понимал, но ты меня Ботаник все же удивил, уж больно быстро вы сломались…

– В смысле?

– Есть у нас, стариков, такое мнение, что Темная Долина – место нехорошее.

– Ну, знаю. Бандитское гнездо, там Боров обитал.

– А знаешь ты, что у Борова в прошлом было вполне нормальное погоняло – Кабан – и начинал он нормальным бродягой, а учителем у него был сам Хемуль, который гнилых за километр чуял? Боров сменил масть только когда обосновался в вашей Долине, да и то не сразу. Там и до него люди жили и каждый раз у них какая-нибудь херня приключалась: полгода не пройдет обязательно все перессорятся в дым, а бывало, что и до стрельбы доходило, вот так…

Водка в этот раз сыграла со мной скверную штуку. Я вдруг обнаружил, что сижу на стуле, свесив голову до самых колен, и в голове этой стоит полнейшая тишина. Все слова, что Сидор мне сейчас говорил, я понимал прекрасно, но сам ответить не мог, словно начисто забыл родную речь.

– Эй! Сталкер. – Сидор похлопал меня по плечу. – Ты мне только тут не засни. У меня не гостиница, диванов для клиентов не держу.

Я собрался с силами и кивнул.

– Ну вот и ладненько… Значит так: давай бери зачем пришел, а я пока подумаю, что мне с тобой делать.

Ну, это мы мигом – список всего необходимого я составил еще по дороге сюда. Значит так: коврик туристический (не спать же на голой земле), большая емкость и набор фильтров (вода для одиночек главная проблема); затем глушитель для «Стечкина», патроны, аптечки, сухое горючее, влажные салфетки и свежие носки – мне теперь много чего требовалось, вплоть до туалетной бумаги. Кроме того, я взял шоколад, галеты и десяток сухих пайков. Такая диета гарантировала мне жесточайший запор уже на следующей неделе, но выбора не было совершенно – таскать с собой консервов на неделю я физически не мог. В конце концов, мой ранец и так раздулся до такого объема, что смотреть стало страшно, не то что залезть по него.

И только после того, как мы с ним полностью рассчитались, Сидор приступил к главному:

– Дела твои выходят скверные, сынок. Я тут все утро занимаюсь твоей темой и получается вот что: впрямую тебя никто ни в чем не обвиняет. Пока. И «Долг» тебя в черный список не занес. Но если встретят – проводят в Бар, и там тебе придется многое объяснить, а до тех пор с тобой никто никаких дел иметь не будет. Второе: уголовное дело в отношении бывшего заместителя Исследовательского центра В. В. Каленкова прекращено постановлением Генеральной прокуратуры в связи со смертью обвиняемого…

– И что?

– Ты тупишь? Или забыл, почему в Зону подался? Я говорю, что ты, сынок, больше не в розыске. Можешь возвращаться в родную хату. Хотя, что ты там делать будешь я не в курсе – в Центр тебя больше не примут даже дворником. Но если ты достаточно скопил, тогда вперед – расценки на выход ты знаешь. Делов примерно на неделю, если торопишься – три дня, но выйдет втрое дороже. Так что – готовить тебе документы?

– Готовь. Через неделю….

* * *

Отдыхать я устроился на нашем с Монахом старом месте – чердаке одного из домов. Оттуда я прекрасно видел и улицу и центральную площадь поселка, где, как всегда, толпилась большая часть местного населения. Всерьез мне это убежище совсем не подходило, слишком на виду, но сил идти куда-то прямо сейчас уже не было, требовалось хотя бы поесть и немного проспаться после сидоровского угощения.

Я разложил свои манатки и осторожно выглянул наружу. Ни Волка, ни Шустрого на месте не было, а жаль. Если кто-то и мог мне реально поверить и помочь, так это они. Сейчас на почетном месте у костра сидел сам Дикобраз – а где же ему быть, если водкой и макаронами угощают здесь? Судя по возбужденным лицам местного молодняка, он травил им сталкерские байки. Чем, главным образом, и зарабатывал на жизнь. Хотя нет, вру – еще он неплохо ремонтировал снарягу, потому и обитал поближе к Сидору, а не на АТП.

Ну, так и есть – бутылка водки появилась в объективе. Давайте, пацаны, не жалейте – дядя Дикобраз вас многому научит. Сам он, правда, дальше старого блокпоста не бывал, но лапши развесить может много, главное не забывайте подливать. Дикобразом его, правда, звали без злого умысла, а только за стоящую торчком шевелюру. И все равно погоняло получилось на редкость двусмысленное…

Досыта налюбовавшись на чужие посиделки и не заметив ничего лично мне угрожающего, я решился, наконец, прилечь. Но перед этим все же распаковал боцманский сверток. Там, как и было сказано, лежала пара пультов с двумя кнопкам на каждом и флэшка. Пришлось включить КПК.

Да, эта информация стоила утренних приключений. Никаких карт Припяти и подходов к ЧАЭС я там не нашел, зато были в наличии карты Агропрома с несколькими неизвестными мне тайниками, схемы подземелий под Агропромом и Темной долиной, координаты легендарного тайника группировки Стрелка и главное – коды от дверей в лаборатории Х-16, о которых говорил Боцман. Будь Темная Долина свободна от Глыбы, я мог бы хоть сейчас туда пойти и притащить Сидору такой хабар, что не жалко будет из Зоны валить.

* * *

Мне снился один из тех снов, что преследовали меня с самого первого Выброса в 2006-м и особенно сильно – в последние месяцы. В этом сне я был «электрой». Стоял себе, никого не трогая на полпути между Баром и Складами, а какие-то бродяги обкидывали меня болтами. В принципе, это было что-то новенькое – аномалией я еще не был. Как правило, я просто видел Зону, причем, хотите верьте, хотите нет – но многие места и даже людей я узнал задолго до того, как встретил наяву. Подозреваю, что и подземелья – самая неприятная разновидность кошмаров, – существовали в объективной реальности.

Это сновидение закончилось совершенно внезапно, словно кто-то оборвал коннект, так я и не узнал, сумели они мимо меня пройти или нет. А потом, совсем без переходов, я очутился в нашей палате. Здесь все было лучше и правильней: за окном цвела наша липа, на верхней кровати сопел Ромка, плясали пылинки в косых лучах солнца и птицы пели так, что сразу же хотелось заплакать навзрыд. Вот на этой мажорной ноте я и проснулся окончательно.

Здесь тоже была липа, только давно и безнадежно засохшая, за забором орали вороны, и только пыль в столбах света кружилась точно также. А еще кто-то бродил внизу, демонстративно громко топая и отдуваясь.

Я протянул руку и взялся за автомат.

– Эй, Ботаник? Ты что ли здесь? Кинь-ка мне лестницу, а то с моим брюхом по деревьям лазить трудно! – Голос был дикобразовский. Ему-то от меня чего надо? Ну, раз уж он меня как-то нашел, прятаться глупо….

Я спустил наружу лестницу и присел за печную трубу.

Сначала в окошке появился чайник, зажатый в мощной волосатой руке, затем вторая пустая рука и после этого весь остальной Дикобраз протиснулся в мое убежище.

– Ты ствол-то апусти-и – прогудел он, передразнивая здешних часовых, которые относились к соблюдению обычаев на редкость трепетно, даже строже, чем долговцы.

– Как ты меня нашел? – спросил я, откладывая оружие в сторону.

– Вот тоже мне, ньютон бинома… – Дикобраз не спеша и основательно уселся, поставил чайник и большую, под свой габарит, кружку.

Намек был прозрачнее спирта – еще никому и ни о чем не удалось реально пообщаться с Дикобразом насухую. Поэтому я достал свою фляжку и плеснул ему ровно полкружки.

– За твои именины! – сказал он и выпил спирт буквально одним духом.

– Это какие еще именины? – машинально спросил я, подливая ему и немного – себе.

– Ну, как же, забыл что ли? Ровно год назад ты вернулся из первой настоящей ходки с Букварем и кто тебе в тот вечер погоняло дал, а?

Да, было такое дело… По обычаю, молодым дают имена после первой реальной ходки в Зону, и тогда, год назад, Букварь устроил мне прогулку до старого блокпоста перед входом на Свалку. Я тогда случайно нашел «медузу» и первую пару собак завалил. А вечером, гордый собой, принял лишнего и прочитал народу лекцию о механизме работы «каруселей». Благо, со времен работы в Исследовательском Центре я такой информацией был забит буквально под завязку. Вот тогда Дикобраз и дал мне это погоняло. И, кстати, – три четверти молодых получают свои имена от Дикобраза. Вот какой талант у человека!

За это мы и выпили.

– А найти тебя было вовсе не трудно, ты это в виду поимей. Я тебя, сокол, с утра дожидаюсь – куда ж тебе вообще деться-то можно? Или в Бар, или сюда. В Баре тебя не видели. Ну а как на этом чердаке работающий КПК обозначился, так тут уж все вопросы пропали – некому тут больше тихариться. Тем более, что место это мне вполне известно – Монах был парень правильный, в одиночку не пил, вот мы с ним тут бутылок двадцать в свое время уговорили…

Новость о том, что Монах, оказывается, втихаря тут квасил с Дикобразом меня неприятно удивила – мне он об этих посиделках ни полсловом не обмолвился… И мы еще раз выпили, теперь уж за упокой Монаховой души, а потом еще раз то же самое – за Боцмана.

А потом случилось странное: Дикобраз отказался от следующей порции и резко перешел к делу.

– У меня для тебя две плохих новости, но первую, ты наверно, от Сидора знаешь.

– Насчет Боцмана? Да, в курсе, спасибо…

– Тогда держи вторую, еще хуже: в обед Глыба объявился в Баре. Так слегка, для виду только поторговал, а потом имел разговор с Чумаком и Карданом, причем не в общем зале, а вызвал их на улицу пошептаться. После чего оба двое снялись с якоря и отбыли в нашу сторону – народ надеется, что в Темную Долину, но я бы на это не рассчитывал…

Да, эта вот новость, действительно, была – хуже некуда… Чумак с напарником числились у нас охотниками – отстреливали под заказ всякую живность до кровососа включительно. Ходили слухи, что и на людей они подряды брали вполне охотно. Это вам уже не Глыба с Калымом – это реальные бойцы и следопыты. От таких и на Агропроме трудновато будет спрятаться.

– Да ты особо хлопец не журись! – неожиданно перешел на суржик Дикобраз. – Не все пули твои, есть и мимо. За Чумаком я как сумею, прослежу, и где они появятся – отсемафорю, можешь не сомневаться. Еще неизвестно, чьи пули быстрее летают, ты ведь их ждать не обязан, верно?

– Это да… Теперь уже могу.

На душе у меня неожиданно стало легче. Все же два человека мне верили и даже пытались помочь. И пусть их помощь ограничивалась информацией и моральной поддержкой – в моем положении и это много значило.

Я уже собрался сказать Дикобразу что-нибудь хорошее, как вдруг на улице началась непривычная суета.

– Ты гляди, опять приехали! – обрадовался Дикобраз, выглядывая в окно.

– Кто?

– Киношники… Да ты что, совсем не в теме?! Ну, ты даешь. Они еще вчера тут объявились. У молодых интервью взяли, с Сидором слегка пообщались, поснимали тут все на Кордоне. Хлыст на АТП им производство свое показал, а потом с братанами образцово-показательную облаву на тварей устроил. Заметил, вокруг все тихо…. Ну ладно, пойду я…. Заболтался я тут с тобой, а у меня еще дел по горло… – Дикобраз бегом вернулся к выходу и легко, как и не пил, прыгнул вниз.

Ну вот, а говорил, залезть ему без лестницы тяжело, семипудовому…

Я тоже выглянул. На дороге стоял шестиместный вездеход в камуфляжной раскраске. Из него уже вышли двое армейского типа жлобов с автоматами, мужичок в научном комбинезоне и какая-то тетка в зеленом костюме «сафари» с распущенными волосами. Однако…

* * *

От суеты, что поднялась на хуторе после прибытия таких интересных гостей, я сознательно сбежал. Незачем. Еще наткнуться ненароком.

Но главное – не хотелось компроментировать своим присутствием Сидора, которому я и так уже многим обязан. Мог бы ведь и вовсе дверь не открыть, не посмотрел бы, что я можно сказать его деловой партнер еще с той прошлой жизни. В Зоне, знаете ли, каждый за себя отвечает.

Кордон достаточно большой, но пригодных для меня мест на нем было огорчительно мало. После недолгого колебания я решил забиться под крышу строения, которое народ прозывал Элеватором. Его слишком открытое положение мне сейчас было на руку – незамеченным никто не подойдет. Да и случайных гостей можно было не опасаться. Местные дикобразы сюда не ходят, потому что незачем, а прохожие сталкеры тем более не заинтересуются этими руинами. Вот только идти пришлось сильно в обход, с непривычки под таким рюкзаком я порядком умаялся.

Зато и отдохнуть можно было по-настоящему. Едва ли не впервые за последний год я был полностью предоставлен сам себе – самое время подумать. Мозги буквально плавились от новой информации: прокуратура, Чумак, лаборатория, Глыба, боцманская флэшка, деньги, киношники, еще раз деньги…

Я отвык от таких нагрузок на извилины. Я даже обиделся, неизвестно на кого. Вся наша сталкерская жизнь, это один непрерывный расчет: где взять хабар, почем и кому его сдать? Пройти через поле, где точно есть псы, или лучше по дороге, где может быть засада? Когда и чего лучше съесть, кого взять в долю, к кому войти в долю… – но как ни крути, а все мысли сводятся всего к двум проблемам: выжить и заработать. А сейчас передо мной стояла задача гораздо сложнее, хотя, если подумать, и она тоже сводилась всего лишь к деньгам и личному здоровью.

Здравый смысл требовал брать ноги в руки и бежать на Агропром – там у меня были реальные шансы скрыться и от Чумака, и от Глыбы, причем бежать надо было срочно, пока охотники за моей головой не успели добраться до Свалки и перекрыть мне дорогу в районе Старого блокпоста. Оставшегося до Выброса времени было больше, чем достаточно…

Но это был так сказать тактически правильный ход, а сейчас на повестке моего дня стояла проблема стратегии.

Слишком уж крутой зигзаг заложила линия моей жизни. Еще утром я рассчитывал всего лишь тихо и спокойно уйти в Бар, а там присоединиться к какой-нибудь мелкой команде, какие составляются и распадаются по три раза на дню. Теперь появилась возможность уйти из Зоны совсем. Но, имея на руках реальный пропуск в Лабораторию, уходить было просто глупо – второй раз такой шанс вряд ли когда представиться. Однако, Лаборатория была для меня почти также недоступна, как Четвертый энергобок. Конечно, с моими козырями можно было обратиться к тому же Сидору и сколотить с его помощью такую команду, от которой Глыба сам сбежит, но как я объясню появление у меня ключей? Даже Сидор вряд ли поверит, что Боцман мне их отдал добровольно и просто так… И велика ли в этом случае будет моя доля?

Вопрос о суммах становился еще более актуальным при наличии возможности выйти из Зоны. За год вполне успешной работы я сумел сколотить сотни полторы. Других денег не было – моя доля в батином наследстве частью пропала, частью пошла на покупку снаряжения, а остаток я перевел Ксюхе. И еще надо оплатить обратный билет и документы, подтверждающие, что этот год я провел не Зоне, иначе посадят уже за сталкерство. Как ни крути, а даже при нынешнем курсе евро вырученной суммы мне до старости никак не могло хватить, даже если не покупать себе двухэтажного особняка. Грустно, очень грустно – я рассчитывал отсюда унести хотя быы вдвое больше…

Я вдруг поймал себя на странном ощущении: мне не хотелось ничего решать, не тянуло никуда идти, приятно было сидеть и ковырятся ложкой в банке с кашей. Наверное, вот так и становятся дикобразами.

Я прилег на новый коврик, поставил пустую банку на грудь, закурил и включил КПК. Новостью номер один были съемки. Это я пропустил.

Следующее объявление напрямую касалось меня: Глыба предлагал пятьсот рублей за любую информацию о местонахождении Ботаника. Глупо, конечно, но меня, прежде всего, оскорбил размер вознаграждения – литр водки и банка тушенки, или банка, поллитра и две пачки сигарет, кому как больше нравится. Даже за случайное обнаружение трупа кого-то из пропавших обычно предлагали вдвое больше. Но я-то жив?!

И только вникнув в тему, я в полном объеме оценил коварство этого хода. Нет, он меня по-прежнему ни в чем не обвинял – он только подталкивал меня к походу в Бар на поиск справедливости. Нигде я ее не найду, потому что доказательств собственной невиновности у меня нет. Против меня их тоже нет, но я все равно останусь под подозрением. Пусть даже «долговцы» поверят мне и не станут расстреливать при первой же встрече – все равно я остаюсь изгоем-одиночкой. В комплекте с Чумаком и Карданом получались для меня элегантные острые вилы…

Для того, чтобы прийти хоть немного в себя, пришлось пожертвовать банкой энергетика. Обдумав все, как следует, я отправил в Бар пару сообщений, примерно того же содержания, что послал утром Глыбе, только добавил обещание явиться в Бар через пару-тройку дней после Выброса. Адресатами были Гиблый и Седой – на их защиту я надеяться не мог, но на объективность вполне мог рассчитывать. Так у меня, по крайней мере, появилось трое суток для маневра.

Вылитый на старые дрожжи энергетик сыграл со мной злую шутку. Спирт притуплял инстинкт самосохранения, а коктейль толкал на подвиги. Лежать под крышей с такой смесью в крови было совершенно невозможно, поэтому я решил еще разок сбегать на хутор, благо до темноты оставалось еще часа полтора.

* * *

На хуторе мне в первую очередь требовалась вода. Днем я на водопой не собрался – светло еще было, обнаружить себя не хотелось. Теперь во фляжке оставалось буквально три глотка, а ранце – три банки коктейля, который следовало поберечь. Еще я хотел пообщаться с Дикобразом и Сидором. Надвигающееся темное время суток было для этих дел наиболее благоприятным.

Дошел я тем же обходным путем и вновь ни единой собаки не встретил – похоже, Хлыст с компанией принес в жертву киноискусству всех до одной. В поселке царило непривычное оживление – костер развели такой, что пламя поднималось выше крыш. Народу вокруг него толпилось, как будто всем уже амнистию объявили. А может так оно было: в толпе мелькали фигуры явно не нашего вида – киношники не только не ушли до темноты, но даже и прибавились в составе. Мало того, я отчетливо различал людей в форме – неужели вояки?

Интересный фестиваль…

Как ни был я сейчас озабочен своими проблемами, но все же не мог не задуматься и об этом. Кажется, в пропущенных мной сообщениях были предположения о том, что документальщики собираются снимать Зону всерьез, даже Бар. Я не поверил, а видимо, зря: солдаты и журналисты на Кордоне – это что-то очень новенькое. До сих пор правительства официально умалчивали о наличии в Зоне постоянного населения. Предполагалось, что жить здесь совершенно невозможно, а сталкеры – это всего лишь отчаянные одиночки, которые проникают в Зону через Периметр, и бегом бегут с хабаром обратно. Во всех фильмах, включая художественные, утверждалось именно такое положение вещей. В документальных передачах показывали ученых, армейские посты и Периметр, горы трупов возле него, задержанных сталкеров, снятые с вертолетов пейзажи, а также клипы про тварей и аномалии, полученные из архивов ученых – и не более того.

А эту тетку я узнал: Клара Звонкова, «Экстрим-TV». Неужели ей позволят показать интервью с молодняком и реальную жизнь в Зоне? Видимо, что-то большое за Периметром сдохло…

Я попытался прикинуть, как эти новшества могли бы отразиться на моих личных делах. Получалось, что пока никак – слишком мало у меня времени в запасе. Может быть потом, когда удастся вернуться… Вот я уже и начал думать о ТОМ, ЧТО БУДЕТ ПОСЛЕ – совершив тем самым самую большую глупость, которую может допустить сталкер. Тут бы до утра дожить спокойно….

А вышло вот что. Водопой здесь расположен в одном из окраинных домов. Колодцы давно пересохли, водопровод благополучно скончался, зато погреб крайнего дома затопило почти не метр, оттуда народ и черпал. Стемнело уже достаточно, поэтому я бросил играть в партизана и открыто пошел по тропе – благо, даже часовые сейчас стояли ближе к общему веселью.

На веранде этого объекта я столкнулся с типом, которого никогда раньше не видел. Неприятный был хлопчик, такой, знаете, худой и вертлявый, белесый и в прыщах. На новичка он похож не был, но и серьезным бродягой не выглядел – черная кожанка, состоящая, главным образом, из заплат и заклепок, а из оружия – только обрез двустволки за поясом. Увидев меня он явно вздрогнул, но я это отнес за счет его нервов – парень, судя по всему, прямо с крыльца отливал, что категорически не поощрялось местным этикетом. Застукай его за этим занятием Волк, огреб бы он по небритой скуле обязательно, и даже не один раз.

Я сделал вид, что этого не видел и пошел со своей бутылкой внутрь. Однако, войдя в сени я понял, что он здесь гадил не потому, что места не нашел получше, а ждал кого-то. Этот самый кто-то как раз брякал внизу алюминиевой флягой.

Я развернулся к выходу, чтобы тоже покурить на крыльце, но выйти не смог – наткнулся на глушитель направленного мне в живот «Макарова».

– Стоять, сука – прошипел белесый. – Бросай автомат, руки вверх!

Я не очень сильно испугался. В конце концов, ствол упирался всего лишь в пластину бронежилета, который из «Макара» никак не пробьешь. Изображать удивление и возмущение не стал – ясно было, кто его послал и зачем. Несколько секунд мы смотрели друг другу прямо в глаза. Заметно было, что зрачки у него были заметно расширены.

– Ма-а-со-о-л. – Прошипел он диким шепотом, косясь на дверь в кухню. – Давай сюда бегом. Он здесь, у меня на мушке!

В погребе плеснула брошенная тара. Тогда я шевельнул левым плечом, ремень соскользнул и приклад «Калашникова» гулко стукнул об пол. Он невольно посмотрел вниз. А я достал нож из рукава. Нажали мы одновременно – я на рукоять, а он на спуск, но я все же оказался немного быстрее. Лезвие противно скрипнуло на одной из клепок и легко, как в буханку, вошло ему под вздох. А в следующую секунду девятимиллиметровая пуля отбросила меня к дальней стенке.

Выскочивший снизу напарник застал своего приятеля стоящим на коленях с ножом в животе – он как раз силился его вытащить – и меня, лежащего на боку у стенки. Мосол замер секунды на три, открыв рот, и дал мне возможность вздохнуть, что оказалось неожиданно больно и трудно. Потом он схватился за торчащий за спиной обрез, а я – дотянулся до лежащего на полу «Макарова». Ему оставалось взвести курок, а мне – поднять ставший очень уж тяжелым пистолет. И тут он не выдержал – прыгнул вбок лихим сайгаком, сбив на пол собственного приятеля, и выскочил наружу.

В принципе, преследовать его было совершенно необязательно, но и оставлять живым, чтоб шатался поблизости, было опасно, поэтому я подхватил автомат и вывалился следом. Он бы мог меня встретить на улице, но оказался для этого слишком трусоват.

Я успел заметить мелькнувшую за угол тень и выглянул, держа автомат наготове. За стеной его не было, а топот бегущих ног раздавался уже за забором. Я пригляделся – одна из досок в этом заборе стояла как-то криво. Так и есть, она держалась всего на одном гвозде.

Погоня была недолгой. Шансов догнать его со сбитым дыханием и тяжкой болью в животе у меня было немного, но я упорно двигался по следу и он меня слышал, поэтому припустил так, что догнать его не смог бы и армейский спецназ. Только вот недалеко он сумел убежать, потому что, потеряв окончательно голову, влетел прямо в «карусель», что стояла тут, наверно, со времен появления Зоны. Я услышал дикий крик, а затем непередаваемо противный чавкающий звук, с которым лопается человеческое тело в этой аномалии.

Смотреть там было не на что, и я побрел назад. Сначала пришлось заняться своим несостоявшимся убийцей. Что характерно, парень был еще жив, но говорить, увы, не мог. Я обыскал тело, но интересного ничего не нашел: две запасных обоймы, бинт, мелочь какая-то рублями, коробок с подозрительно выглядящими таблетками, почти пустая пачка сигарет и зажигалка. Сигареты были кстати – моя пачка была в клочья разорвана пулей.

Картина в целом была ясной. Этого засранца Мосла я узнал – с ним вполне задушевно беседовал Калым, когда мы последний раз проходили через АТП. Вариант со случайной попыткой ограбления, таким образом, отпадал полностью. Оперативно работают, однако! И Кардана с корешем успели нанять и этих мародеров подрядить успели…

Сколько еще из находящихся здесь людей мечтают сдать меня живым?

Я засыпал сором следы крови на полу, а труп вынес за забор. Собаки чуют кровь получше акул, так что о судьбе оставленного тела можно было не беспокоиться. Затем я выбросил на чердак их флягу, только воду к себе перелил.

Никто меня за этим дело не застал, все прошло на редкость чисто – а это было уже второе мое убийство за истекший световой день – Мосла считать не будем, он сам в аномалию влез…

Хорошее начало новой карьеры.

Прежде, чем встретиться с Сидором, я насколько мог приблизился к костру – послушать, о чем там народ треплется. Это оказалось неожиданно легко, потому что за пределами освещенного круга было особенно темно, а прикрытия эти дикобразы не выставили – всем хотелось общения. Тема, надо признать, была исключительно интересной…

– …изменении статуса Зоны! – вещал, сидя у костра, тот пожилой, который днем явился вместе с журналистами. Не знаю почему, но я сразу решил, что он как раз не с телевидения, а скорее представляет здесь научную часть – было в нем что-то…. Более здешнее, что ли…

– Что значит – изменение статуса? – перебил его сидящий на почетном месте Дикобраз. – Объявят что ли Бар вольным городом?

Народ ржал долго и со кусом, но пожилого это не смутило – чувствовался в нем опыт и задор матерого оратора.

– Об этом не мечтайте. Но вопрос о признании Чернобыля всего лишь зоной локального экологического бедствия практически решен!

– И в чем, собственно, разница? – уже серьезно спросил Дикобраз.

– Ну, как же! Разница буквально принципиальная! – оживился докладчик, – судя по всему, такого вот вопроса он и ждал. – До недавнего времени Чернобыль воспринимали как угрозу всей планете. Однако Зона существует седьмой год! За последние три года ее границы вполне стабилизировались, радиационный фон упал наполовину и уже ясно, что глобальных экологических катастроф не предвидится. А дает Зона столько, что и подсчитать невозможно – вы тут, вероятно, не в курсе, но сейчас ни одна приличная медицинская клиника не работает без этих ваших… «ломтей» и «крови». А какой эффект дает применение «грави» в космической технике! Это же просто технологический прорыв в XXII век!

– Насчет прорывов мы полностью в курсе, не беспокойтесь… Мне вот интересно, что же реально тут измениться? – Спросил Дикобраз.

– Прежде всего, уберут НАТОвский контингент.

– И они так просто возьмут и уйдут?

– Именно НАТО и поставило вопрос на Ассамблее ООН! У них сейчас куча проблем на Ближнем Востоке, а тут еще такие расходы и «двухсотые» грузы с Украины… Налогоплательщики волнуются.

– Предположим, эти уйдут. А кто останется?

– Объединенный контингент СНГ. Причем, сейчас Зона живет по законам военного времени, но если в Женеве все срастется, то Москва и Киев тоже изменят политику: власть в Зоне передадут гражданским службам, а военные будут только охранять.

– Наш фильм, – вдруг вклинилась невидимая мне Клара, – как раз и должен изменить общественное мнение в правильную сторону. Информация о Зоне идет совершенно превратная – вояки развели ужасную секретность, все эти подписки и запреты всем мешают, ученым совершенно работать стало невозможно…

– Ну, это вы загнули… – пробасил Дикобраз. – Чтобы армия сдала Зону штатским… Вы хотя бы представляете, какие деньги они делают только на экономии топлива и списании боеприпасов?!

В этот момент от костра отошли двое и направились в мою сторону. Тогда я решил, что услышал вполне достаточно.

* * *

– Статус Зоны, говоришь, собрались изменить? – мрачно спросил Сидор. – То-то эти кинодеятели в Темную Долину собрались…

– Так говорят. Ученые хотят вояк себе в сторожа перевести. – Подтвердил я. – А «Экстрим-TV» им будет мнение общественное менять.

– Не дождутся… А то я не знаю нашу комендатуру. То есть кино-то снять им может и позволят, а вот дальше…

– Есть новости? – осторожно спросил я.

– А ты думал, я просто так болтаю? Между прочим, со мной уже не раз консультировались и те, и эти. Пока у них полный консенсус: научники грозятся устроить в вашей Долине Исследовательский Центр. И не такой как на Янтаре – железная коробка посреди болота, а реальный – с домами, с транспортом, целый поселок, короче. Вояки четырьмя ногами за, берут на себя содействие и охрану, только помяни мое слово – как янкесов уберут, они еще сильнее гайки здесь закрутят. Всю Зону оккупируют, как Агропром, и лагеря для сталкеров устроят…

– Насчет Темной Долины я что-то не понял – киношники что, с Глыбой этот вопрос уже провентилировали?

– Да что им твой Глыба! Этот змей камуфлированный, что вчера с журналистами приходил, мне прямо намекал, что никакого Глыбы в Долине не будет уже к следующему Выбросу!

– Уговорят уйти по-хорошему?