Текст книги "Вторая Попытка (СИ)"

Автор книги: Александр Кыштымов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 29 страниц)

– Скорее всего, это стимулятор мозговой деятельности, – предположил Руководитель. – Он рассчитан на райберов. Неизвестно, каким образом он повлияет на человека. Шаг сделан. Доведём эксперимент до конца. Посмотрим, чем всё закончится...

– Посмотрим. Конечно, посмотрим, – охотно поддакнул старик. – А пока мы продолжим занятия. Такаранга, не отвлекайся, – Ли Фу взял пергамент и принялся монотонно, с расстановкой, читать. – " Вы слишком эмоциональны. Вы слишком ненавидите. А вашу работу нужно делать по возможности сухо, казённо – за деньги. Это производит на подследственного огромное впечатление. Ужасно, когда тебя пытает не враг, а чиновник. Вот посмотрите на мою левую руку. Мне её отпилили в доброй довоенной охранке, в три приёма, и каждый акт сопровождался обширной перепиской. Палачи выполняли тяжёлую, неблагодарную работу, им было скучно, они пилили мою руку и ругали нищенские оклады..." Записал? Теперь прочти...

Лабер вздохнул и устроился на лежанке. Он так и заснул под бормотание Ли Фу и срывающийся шёпот Такаранги.

* * *

Каждое утро Мооми спускался к Руководителю с докладом об обстановке в Городе. Враг затаился и не проявлял активности. Он ждал вестей от ушедших к Могильнику. Так что жизнь шла своим чередом. Люди трудились, растили детей, сплетничали. В один из вечеров умер Марко Гоцци. Это был последний из поражённых дьявольскими корчами. Пока ничего не предвещало беды.

Почти каждую ночь Руководитель вылетал к обозу. Сейчас злодеи представляли собой жалкое зрелище. Почти половина лошадей разбежалась. Возницам некогда было их ловить – все торопились домой. От двенадцати телег осталось шесть. Остальные частью бросили, частью сожгли. Большая половина продовольствия была, по всей видимости, утеряна или затоптана в панике. От безысходности заговорщики принялись есть лошадей. Люди с ужасом ожидали наступления ночи и устраивали короткие передышки только по утрам. Когда несчастным оставалось до дома порядка пятидесяти километров, Руководитель навестил злодеев днём. Намедни они с роботом разобрались с включением установки визуальной защиты, опробовали её в действии и остались довольны результатами – машина становилась практически невидимой.

Люди отдыхали перед последним переходом. Истребитель висел над ними в пятидесяти метрах. Лабер пересчитал участников героического перехода. Шестерых не хватало, а один валялся связанным на земле возле костра. Куда-то подевались: Ян Коваржик, Ганс Баутце, Карл Новак, Махака, Обидилдок и Нонгвана. Гриз дал увеличение. Связанным оказался Сабуру Мокикава. Скорее всего его везли те, кто не знал о заговоре, как своего рода доказательство лояльности властям. Но на Сабуру мог влиять только один человек. Вилли даже растерялся от неожиданности, до того невероятным оказалось его предположение. Ладно, он ещё успеет проверить свои подозрения, а пока приступим к последнему сеансу по удалению глупости из сограждан. Но для начала требовалось изъять ценного свидетеля и поговорить с ним в спокойной обстановке. Истребитель встал почти вертикально, выпустил магнитный захват, сцапал им Мокикава и в мгновение ока втянул в брюхо. Никто из заговорщиков ничего не заметил. Сабуру, перепуганный и ничего не понимающий, таращился на Руководителя, широко раскрыв рот. Оттуда доносилось только приглушенное хрипение. Лабер приложил палец к губам, призывая пленника к молчанию, а потом ударил в четверть силы по телегам. Лошади, пасшиеся в стороне, взвились на дыбы и кинулись бешеным галопом к Городу. Но больше всего Вилли поразила реакция мужиков. Они не торопясь поднялись с земли, собрались вместе, встали на колени и покорно склонили головы. Все ждали смерти, уже при-готовились к ней, прекрасно сознавая, что от гнева небесного им не скрыться нигде. Они допустили роковую ошибку и теперь расплачивались за неё. Интересно, подумал Гриз, а что они сделали с пропавшей шестёркой? Не дай бог убили. Стоит слетать, поискать...

– Руководитель, Руководитель, до чего я рад, что ты не погиб. Пойми, меня ввели в заблуждение, извратили истину. Я раскаиваюсь. Чёрт попу-тал. Мне пообещали должность судьи. Я всё знаю, обо всём расскажу...

– Ты не представляешь, до чего я счастлив видеть тебя живым и невре-димым. Просто нет слов. А пока полежи спокойно. Развяжу позже...

Истребитель долго кружил над бескрайней степью, перелесками пока не обнаружил искомое. Шестеро изгоев спали в неглубоком овраге измотанные до предела. Им до Города было шагать да шагать. Вилли зацепил захватом тюк с продовольствием и аккуратно опустил рядом с мужиками. Он никогда не хотел их смерти, но и вывозить не собирался – пусть помучаются, раскаются в содеянном, а там посмотрим.

Лабер вернулся домой мрачный, внутренне собранный, готовый к решительным действиям. А пока он планировал спрятать Мокикава у Каульвюра. Сабуру мог понадобиться как свидетель для разоблачения злоумышленников в случае провала основного плана. Затем вызвал Н"Гвашла и распорядился привести к нему Первого Помощника, кузнеца, но сделать это осторожно, не привлекая постороннего внимания. Когда все собрались, Гриз разбудил Ли Фу и Такарангу. Тайное совещание началось.

– Друзья мои, – торжественно произнёс Руководитель. – Экспедиция скоро будет здесь. Она всего в сутках пути. Необходимо под каким-либо благовидным предлогом выслать навстречу мужикам несколько подвод и выставить надёжных людей километров за пять от Города. Пусть перехватят лошадей, сбежавших от заговорщиков. Никто, до поры до времени, не должен знать о возвращении экспедиции. Устройте так, чтобы обоз подошел к Городу на рассвете. К этому времени необходимо оповестить население о его возвращении. Для этого с утра пораньше пошлите Гармаша на пасеку – и дело в шляпе. Он сделает всё как надо. Первый Помощник, собери Советников и сделай так, чтобы еду поставили на стол до появления изменников – это очень важно. Мы будем прятаться в кладовке и в нужный момент присоединимся к остальным. Каульвюр, собери своих людей и незаметно расположи около Дома. Никого не пускай, кроме двух для доклада. Н"Гвашла, перекрой выходы из Города. Вдруг кто-нибудь из заговорщиков вздумает бежать к Фридриху или Мусе. Тогда нам не миновать серьёзного обострения обстановки, а я не желаю рисковать жизнями лю-дей. Постараемся решить конфликт мирным путем.

– Почему ты выбрал такой сложный вариант поимки главных преступ-ников? Не проще ли арестовать подозреваемых, и допросить с пристрастием? – прогудел Каульвюр. – А то развели тут хитрые хитрости, и тайные тайны...

– А кто у нас на подозрении? – спохватился Н"Гвашла.

– Я не хочу торопить события и бросать тень недоверия на невинных. Подозрения могут не оправдаться. Мы не имеем права на ошибку. Любое неуклюжее движение – и враг затаится, не проявит себя, а мы просто обязаны отрубить голову нашему умному, и весьма последовательному противнику...метафорически выражаясь!

– Если мы обезвредим главного преступника, то каким образом посту-пим с остальными? – поинтересовался Ли Фу.

– Посмотрим, как они себя поведут. Не думаю, что у них хватит духа, после некоторых моих действий, открыто выступить против Советников, но на всякий случай подключим священников, пусть лишний раз прочтут заблудшим овечкам заповеди Христа.

– Ты говорил, что шестеро особо злостных исполнителей находятся на пути к Городу. Если глава заговора узнает об их отсутствии, не насторо-жится ли он? Зачем нам так рисковать?

– Друзья, не забывайте – мы имеем дело с хладнокровным и циничным человеком. Ему на чужие жизни наплевать. Потеряет одних – навербует других! Вон их сколько вокруг вьётся, не желающих работать, но исступлённо мечтающих о славе и богатстве. На дураках зиждутся тирании.

– Нам пора идти. Дела не ждут. Всё будет сделано, как ты просишь, – встал Мооми. – Мы успеем...

* * *

Ранним утром следующего дня все жители Города были подняты на ноги стараниями Гармаша Малоги. Он подобно урагану носился по улицам и вопил что есть мочи о досрочном появлении экспедиции, но уже без Руководителя и ещё девятерых людей. Огромное горе – потерять Руководителя и мудрого Ли Фу. Никто их уже не в состоянии заменить. Гармаша пытались изловить, чтобы узнать подробности, но проныра искусно уворачивался от протянутых рук и с прежней скоростью мчался дальше.

Советники в срочном порядке собрались в Доме. Гамаш, запылённый, потный, неизменно гордый своей очевидной необходимостью, давясь и захлёбываясь словами, поведал высокому собранию, что сегодня утром он по просьбе Каульвюра отправился на пасеку за мёдом для кузнецов. Когда он уже был готов отбыть домой, его внимание привлекло странное поведение ворон севернее пасеки. Они кружили над дорогой и вопили, будто увидели приведений. Гармаш не испугался и решил проверить, что могло так растревожить птиц. Каково же было удивление его, Малоги, когда вместо жутких чудовищ он увидел шесть телег, посланных вчера за лесом для постройки ещё одного корабля, только они были нагружены не брёвнами, а людьми из числа тех, кто ушёл к Могильнику. Гармаша поразил внешний вид мужиков – изорванные, словно их грызли собаки, голодные, с затравленными лицами, непрерывно что-то высматривающие в небесах, они не отвечали ни на какие вопросы, а только дрожали будто в лихорадке, да истово крестились. Руководителя с ними не было. Пропали ещё девять человек включая Ли Фу, который в отличие от всех никогда не гнушался его обществом и постоянно угощал мёдом. Тогда Гармаш помчался к Городу и немедленно поднял всех на ноги...

– Люди голодны. Распорядитесь, чтобы их накормили и пусть нам тоже принесут, – сказал Первый Помощник. – Они придут к нам с рассказом о скорбном происшествии, а у нас их даже угостить нечем, да и сами перекусим. Предстоит долгий разговор, а думать на пустой желудок трудно.

– Я взяла с собой немного еды, – сказала Лозенфильд. – Пусть Мунгоон-Гали принесёт. Короб стоит при входе.

Начальник сыска нехотя поднялся с лавки и через минуту на столе появилась нехитрая снедь: неизменное копчёное мясо, тушёные дикие голуби с грибами, жареная рыба и два больших кувшина с молодым вином этого урожая. Скоробогатов разлил вино по кубкам, но тут снаружи послышались голоса и топот множества ног. Советники, не успев притронуться к пище, повернулись и воззрились на дверь. В неё вошли трое. Первым прошмыгнул вездесущий Малоги, а за ним... Советники вначале не признали, кто это, но когда до них дошло, они невольно оторопели. Один был Ли Тхонг, а второй – Иржи Всемил. Оба оборванные до последней степени, с безумными глазами, вступающие робко и неуверенно, они только видом своим внушали невольный страх.

Н"Гвашла пригласил их к столу, однако мужики неожиданно упали на колени и принялись с невероятной скоростью бить поклоны. Скоробогатов взвизгнул от испуга и заскочил на лавку с ногами. Каульвюр напрягся и подался вперёд, остальные растерялись, только слепая прорицательница, склонив голову на плечо, прислушивалась к происходящему.

– Простите нас! – неожиданно не своим голосом завыл Ли Тхонг, пыта-ясь обнять колени Мооми. Н"Гвашла что было сил уворачивался. – Простите нас окаянных! – с новой силой взвыл Ли. – Погубили мы Руководителя и Ли Фу, и Такарангу малого тоже! Сгинули они без следа во чреве Могильника! Поддались мы посулам дьявольским! Одним хотели искупить вину свою ужасную – изгнали мы иродов, серые волки растерзали их на куски! Простите нас ради Бога!

Оба, словно по команде, принялись усердно валяться в пыли.

– Кто вас подбил на такое злодеяние? – неожиданно выкрикнула Ирма. – Покайтесь пока не поздно! Иначе гореть вам вечно в геенне огненной!

– Не ведаем того, матушка, – заплакал Всемил, жалостливо всхлипывая и размазывая слёзы по грязным щекам. – В ослеплении творили...

– Идите по домам, – сказал Первый Помощник. – Люди вас сами нака-жут...

Мужики проворно вспрыгнули и выбежали из Дома.

– Разве допустимо вот так просто отпускать преступников? – удивился Мунгоон-Гали. – Надо примерно наказать негодяев, провести следствие, найти главного заговорщика и пусть его приведут сюда в цепях!

– Они от нас никуда не убегут, а вот подкрепиться никогда не помешает, – ответил Али.

Все повернулись к столу. Скоробогатов уже опростал первый кубок и принялся за второй. Советники ели в глубокой задумчивости. Первый Помощник выпил вино, вдруг страшно захрипел и стал валиться на бок, смахивая посуду на пол. Мгновенно воцарило полное молчание. Лишь Хайме хрюкал, подавившись костью.

– Вижу! – вскочила с места прорицательница. – Вижу руки в крови, хлад могильный чую, смрад тлена ощущаю! Это он осмелился поднять руку на Руководителя! Это его сразила десница божья! Никто не уйдёт от возмездия вседержителя! Никто!..

Советники испуганно молчали. Они никак не могли привыкнуть к не-ожиданным озарения Ирмы.

– Кто теперь нас возглавит и поведёт вперёд? – продолжала она в более спокойном тоне. – Кто самый достойный из всех присутствующих? Кто способен предугадать будущее и заглянуть за полог неизведанного? Кому мы сможем доверять?

– Только тебе, матушка, – встал и поклонился до пола Мунгоон-Гали. – Позволь мне быть твоими глазами, нам всем позволь ими быть...

– Предатель пал, – снова заговорила прорицательница. – И я спрашиваю собравшихся здесь государственных мужей, согласны ли вы с новым Руководителем? Пойдёте ли за мной? Если да – то возвестите людям нашу волю...

Но неожиданно произошло страшное, непонятное, то, от чего мороз пробежал по коже. Дверь в кладовку с тихим скрипом отворилась и оттуда выплыли четыре жуткие фигуры, одетые в белое, со свечами в руках. Они скользили над полом в полной тишине. Собравшиеся узнали в приведениях Руководителя, Ли Фу, Такарангу, Мокикава. Однако самое ужасное началось секунду спустя. Сзади раздался шорох. Советники, будто во сне, медленно обернулись и увидели, как из под стола поднялась страшная, вся в трупных пятнах, рука. Она вцепилась скрюченными пальцами в доски и принялась скрестись, и царапать, и подтягиваться, и продвигаться, а за рукой появилось лицо Первого Помощника уже всё в струпьях и с кожей, свисающей лохмотьями и среди них уже что-то копошилось с мерзким и отвратительным чавканьем.

– Сгинь! – неожиданно завизжала не своим голосом слепая прорицательница. – Скройся с глаз моих. Не я одна, он тоже виноват, и его забирай с собой, – показала дрожащей рукой на Мунгоон-Гали Лозенфильд.

– За что, прохрипел выходец из ада. Во рту у него хлюпало и булькало. По подбородку побежали кровавые ручейки...

– Поаову, – выдавили из себя Ирма, закатила глаза под лоб и грохнулась в глубокий обморок.

Второй заговорщик стоял полностью парализованный. Он потерял дар речи и не реагировал на окружающих. Многие Советники были близки к панике...

Первый Помощник наконец вылез из под стола, с отвращением выплюнул губку, пропитанную красным вином, одним движением содрал с лица лохмотья и брезгливо передёрнул плечами.

– Теперь я понимаю, почему ожившие покойники такие противные. Любой приличный человек, отдавший дуба но потревоженный неведомыми силами, поневоле станет идиотом и примется кидаться на честных людей!

Приведения подошли к столу, сняли с лавки не подающего признаки жизни Скоробогатова, поставили свечи на глиняное блюдо и принялись яростно оттирать грим.

Неожиданно Дом задрожал, будто началось землетрясение. Это хохотал Каульвюр. От его громового голоса посуда прыгала по столу во всех направлениях. Вино рябило в кубках.

– Хоть я всё и знал, но никогда ещё мне не было так страшно! – изнемогал кузнец, не забывая на всякий случай держать за шиворот Начальника сыска. – Особенно когда вылезла из-под стола твоя рожа! – надрывался он, имея в виду робота. – Жуть какая-то! Такая харя приснится – не проснешься...

Наконец все сообразили, что стали свидетелями невероятной мистифи-кации, преследующей цель поймать с поличным главарей заговора. Только никто не мог и помыслить, что главным преступником окажется Ирма!

– Поднимайся, голубушка, – теребил её Ли Фу. – Просыпайся, пора ответ держать. Собрание ждёт...

Прорицательница быстро пришла в себя, села и обвела Советников ненавидящим взглядом, который неожиданно утерял, надо думать вследствие перенесенного потрясения, беспомощность и отрешённость.

– Свиньи, – зло выдохнула она, скрипнув зубами. – Дрянные актёришки! Я, Марта фон Варенгот презираю вас, презренные твари. С каким бы счастьем я бы смешала вас с могильными червями! Будьте вы прокляты!

Вдруг Мунгоон-Гали выдрался из куртки, выхватил из рукава короткий нож, обхватил сзади старика и рявкнул на всю комнату:

– Немедленно отпустить даму! Иначе узкоглазому конец! Ну!..

Возле задней двери обнаружилось шевеление. Начальник сыска, думая будто это к нему подбирается охрана, размахнулся и...блеснула яркая вспышка и рука, вырванная вместе с плечом, упала на пол. Из раны ударил фонтан крови. А возле двери поблёскивал матовой поверхностью люрминс!

Первым желанием Лабера было протиснуться сквозь щели в полу. Если сказать честно, он здорово запаниковал. Приблизительно в таком же состоянии находился и Али. Однако самое странное заключалось в другом – жуткий посетитель не предпринимал попыток к нападению! Он явно выжидал, или просто был уверен, что никто от него никуда не денется, и хотел растянуть удовольствие. Абсурд! Люрминс не был наделён разумом, его создали с одной целью – убивать. А вдруг наделён? Наконец хищный сгусток двинулся вперёд. Доски поскрипывали под давлением массивного тела. В гробовой тишине, нарушаемой лишь хрипами умирающего Мунгоон-Гали, хищный сгусток пересёк помещение и остановился возле старика. Из люрминса ударил ещё один разряд и поверженный начальник Сыска успокоился навеки. Наконец Руководителю удалось подавить страх, и он одними губами тихо произнёс:

– Уходим по одному, не спеша. Иначе всем хана. Эта тварь не пожалеет ни стариков, ни детей. Нам она не по зубам. Разве что поднять истребитель...

– Не бойтесь. Он никому не сделает ничего плохого, – сказал Ли Фу. – Если бы Мунгоон-Гали не напал на меня, то тоже остался жив!

– Интересно, а с каких это таких коврижек он заделался твоим телохранителем? – изумился Али. – Вы что – родственники?

– Подождите, подождите, – начал с трудом понимать Лабер. – Ли Фу, если тебе не трудно, дай-ка мне вот эту штуку, которая на виске. Стимулятор мозговой деятельности...

– Ты думаешь? – задумчиво буркнул робот.

– Почти уверен, – кивнул Гриз. – Какая прелесть. Посмотри, до чего додумались...

Руководитель взял протянутый квадратик и прилепил к голове. Люрминс не торопясь, подполз к трупу и, превратившись в блин, обхватил его со всех сторон. Через мгновение он принял прежний вид, а тело бесследно исчезло. Вилли снял квадратик и вернул китайцу. Советники с ужасом смотрели на своего предводителя, а он, как ни в чем, ни бывало, повернулся к прорицательнице и с издёвкой поинтересовался:

– Никогда не думал, что ты так хорошо видишь. Просто на удивление хорошо...

– Мой грозный отец, бесстрашный воитель и человек высочайшего происхождения, владел обширными землями и поместьями, замками и охотничьими угодьями. Любой мой каприз исполнялся в мгновение ока. Самые знатные, родовитые, богатые особы добивались моей руки, ловили каждый мой взгляд и мечтали пасть на поле брани в угоду дамы своего сердца. И после этого ты хотел заставить меня, подобно простолюдинке, метать бисер перед свиньями, сидеть за одним столом с чёрным недоноском, место которого на ярмарке, и слушать жидкобородого идиота? Будь моя воля, я бы вас всех порвала на куски! За что мне такая злая судьба? Будь проклят тот день, когда я появилась на свет! Если вы не убьёте меня, то я непременно найду способ уничтожить вас. К сожалению, я никак не могу понять, почему яд не подействовал на этого клоуна-недомерка? В любом случае ваша смерть – лишь вопрос времени! Больше вы не услышите от меня ни слова...

– Эй ты, шимпанзе, – обернулся Руководитель к роботу, – потрудись объяснить даме, почему не издох аки пёс смердящий в мгновение ока, а имел наглость восстать из преисподней и перепугать нашу очаровательную мадам чуть не до кровавого поноса? Мы слушаем...

– Виноват, не оправдал, не могу знать! Наверное, она на яде сэкономила, а теперь срамит меня и поносит при всём честном народе, – захлопал глазами пёс. – Хочу со всей ответственностью заявить – в слёдующий раз всё получится в лучшем виде, и я отброшу копыта, как миленький. Я даже гроб заранее закажу. С кисточками по углам...

– Вот видишь, – улыбнулся Лабер прорицательнице, – он непременно исправится. Только что нам делать с тобой, красавица?

– А давайте женим её на Гармаше, – предложил Первый Помощник. – Получится вполне достойная пара. Нарожают скороходиков и маленьких прорицателей...

Марта фон Варенгот выпустила ногти и диким визгом бросилась на Али, но дорогу ей преградил люрминс. Он вздыбился, и нападающая отскочила от него, будто мячик от стены, но упасть не успела. Её подхватил Мооми. Марту затрясло от отвращения, и она снова провалилась в пучину беспамятства.

– Положи её на лавку, – попросил Руководитель. – Так что же мы будем делать с главной заговорщицей?

– Повесить, – жестко произнёс робот. – Вытащить за волосы и вздёрнуть на воротах в назидание потомкам...

– Почему?..

– Она никогда не остановится. Будет строить козни, подкарауливать в темной подворотне, бить топором из-за угла, подсыпать яд в вино, как сегодня мне...

– Почему тогда ты остался жив? – удивился Такаранга.

– У меня иммунитет ко всем видам ядов!

– А что такое муни... я не понял...– пробасил Каульвюр.

– Неважно, – отмахнулся Первый Помощник. – Лично я за смерть...

– Я против убийства, – подал голос Ли Фу. – Нам нельзя опускаться до мщения. Попробуем убедить её. Не зверь же она, в конце концов...

Прорицательница, стараниями спокойного до невозможности Пеки, пришла в себя и теперь сидела в углу, с лютой ненавистью рассматривая высокое собрание. Руководитель молча воззрился на Главного механика.

– Убить, – коротко бросил Нюкконен не оборачиваясь, потому, что пробовал достать из-под стола туфли прорицательницы.

– Почему?

– Мёртвые не кусаются...

– Кровь порождает только кровь. Только я не согласен с Ли Фу, – ответил Мооми на немой вопрос Лабера. – Мы не мстим, а воздаём по заслугам. Награда должна соответствовать деянию. Иного не дано. У нас нет ни тюрьмы, ни острога в которые можно заключить преступника, так как мы изначально решили строить общество, основанное не на насилии, но на любви к ближнему. Я не предполагал, что один из Советников примется травить нас подобно крысам. В ином случае нас просто перестанут уважать. А особо сообразительные мигом смекнут – раз не казнили Ирму, то и им в случае неудачи ничего не сделают. Я понимаю, убого то общество в котором уважение к его членам взращивается на насилии, но к огромному сожалению, обстоятельства выше нас. Понимание не возникает на пустом месте или по указанию свыше. Оно достигается длительным трудом, терпением и доверием людей друг к другу. Поэтому я за смерть...

– Казнить прорицательницу нельзя, – пропыхтел Скоробогатов. – Я её давно знаю. Она прекрасный оратор и пользуется большим уважением среди населения. Могут возникнуть стихийные волнения. Я бы просто тайно удавил её и выкинул в выгребную яму. Однако и это невозможно. По Городу поползут слухи, кривотолки, возникнут домыслы и подозрения. Нас обвинят в злодействе. Негоже Советникам опускаться до тайной казни, словно нам есть что скрывать. Предлагаю изгнание. У нас есть корабль. В десяти километрах от побережья расположен остров. Вот туда мы и поместим нашу обворожительную пленницу. Пусть командует крабами...

– Подонок, грязная свинья, мерзавец, сволочь, дрянь, – шептала Ирма. – Боже, дай мне силы и возможность вырвать ему сердце...

– Ты утверждаешь, будто являешься герцогиней, а выражаешься похлеще портовой шлюхи, – хмыкнул Михаил. – Я думаю – ты лжешь! Ты никогда не была высокопоставленной дамой. Ты служила у неё дворовой девкой и всегда мечтала о величии. Только замыслам не суждено было сбыться, не смотря на все усилия и бесконечные любовные интрижки, которые ты затевала в надежде возвыситься с помощью многочисленных разорившихся мелкопоместных дворян. Служанке не суждено стать знатной дамой. Ей уготована совсем иная участь. Я ведь угадал, не так ли?..

– Нет, я действительно Марта фон Варенгот! Я Марта фон Варенгот! – прорицательница рыдала, отвернувшись к стене.

– Государственные интересы требуют от нас принятия мер, порой не соответствующих личным представлениям о морали, чести, добре и зле, – заговорил Хайме Нуарос. – Абсолютно не важно кем мы были до ледяного плена. Важно, кто мы есть теперь, и каким образом обязаны поступать сегодня и в будущем для того, чтобы Город развивался без лишних потрясений, злобы и не оправданных смертей. Мы не имеем права жить прошлым, во имя будущего наших детей. Да, трудно отбросить личные интересы ради общего блага, но так диктует на сегодняшний день обстановка. Лично мне Руководитель никогда не нравился. Моя позиция по данному вопросу известна каждому. Однако он работает на благо людей и не увлекается применением силы. Его усилия идут во благо, и пока он будет придерживаться подобной тактики, я всегда, не смотря на личную неприязнь, буду поддерживать его. Поэтому, кем бы ни была Ирма на самом деле – она входила в руководящий орган управления Городом и несла прямую ответ-ственность за жизни людей. Предположим – удалось ей задуманное. Сколькие бы были казнены в угоду её честолюбию и амбициям? Пол Го-рода бы захлебнулось в крови. А теперь к главному – заговор существовал и преследовал цель насильственную ликвидацию неугодных, и в первую очередь Советников и самого Руководителя. Поэтому я за смерть...

– Я не знаю, – махнул рукой Каульвюр. – Моё дело стучать молотом, а не рубить головы. Вы умные, вот и решайте. Каждый должен заниматься своим делом.

Настала пора подвести итог разговору. Все ждали, что скажет Руководитель.

– Пусть она сама решит свою судьбу. Отправим её на остров. Там есть пресная вода, кролики, виноград, несколько апельсиновых деревьев. Если одумается – заберём назад, нет – останется там навсегда...

– Она непременно постарается бежать, привлечёт на свою сторону дураков, и всё начнётся сначала, – упорствовал Нуарос. – А так – нет человека, нет проблемы...

– Я порошу Первого Помощника организовать достойную охрану. Её не уговорить никому на свете, – улыбнулся Лабер. – Вот от этой штуки никому не уйти, – указал он на палача Мунгоон-Гали. – Он любого и на том свете отыщет.

– Почему меня никто не спрашивает? – подал голос отец Ефродонт. – Неужели вас не интересует мнение церкви?

– Прошу прощение, – склонил голову Руководитель. – Вы самоустранились с самого начала разговора. Пожалуйста, если хотите – высказывайтесь...

– Отец наш небесный сказал – не убий. Ссылка – тоже убийство, не тела – духа! Поэтому я против и того и этого...

– Позволь тебе возразить, – мягко сказал Лабер. – Мы вынуждены защищаться от зла, в каком бы обличии оно не появилось на нашем пути. Зло – оно всегда зло. Мы хотим знать, что конкретно вы предлагаете сделать?

– Отдайте её нам. Пусть служением Господу искупить свою вину перед обществом...

Прорицательница захохотала, будто её щекотал люрминс.

– Я не признаю вашу убогую церковь! Я ревностная католичка, и мне абсолютно всё равно, что произойдёт с вами в ближайшие годы. Я презираю вас и плюю на ваши святыни!

– Нам всё понятно, – закончил обсуждение Руководитель. – Ли Фу, приготовь соответствующее заявление, а у нас с Такарангой есть небольшое дело. Разрешите откланяться, – и он стремительно вышел через заднюю дверь.

Во время разговора Вилли искусно скрывал волнение, но стоило ему покинуть Дом, как он бегом бросился к Дальнему посёлку. Лаберу очень не хотелось, чтобы блоки управления люрминсами попали не в те руки. Он помнил, сколько их осталось в подземелье и осознавал, какую потенциальную опасность представляло только одно их присутствие на Земле. Требовалось срочно изолировать блоки управления, пока какой-нибудь смышлёный и сообразительный прохвост не разобрался что к чему. Вот, предположим, если бы они попали к лжегерцогине? Гриз сплюнул и прибавил ходу...

Все квадратики оказались на месте. И только тогда, когда они исчезли в необъятном кармане Вилли, он вздохнул свободно и принялся придумывать, куда бы спрятать блоки управления...

Ближе к вечеру Руководитель отправился в горы. По важному делу...

Изгнание Ирмы Лозенфильд прошло тихо и без лишних происшествий. Её заковали в кандалы и на голой телеге провезли через весь Город. Народ выглядывал из окон, некоторые плевали вслед процессии. Прорицательница в свою очередь проклинала всех подряд, призывая на головы подлых трусов страшные кары, болезни, мучения, чем окончательно оттолкнула от себя немногих сочувствующих.

Погода стояла хорошая. Корабль ходко бежал по пологой волне, и вскоре заговорщица вступила на берег свой тюрьмы. Ирму предупредили – её будут навещать раз в месяц, и если она искренне раскается, то увезут в Город, где она сможет спокойно жить и работать. Вместе с ней на острове остался люрминс, а рыбакам, эмиру и Фридриху передали, чтобы они, во избежание лишних жертв, не приближались к острову. Охране даны чёткие указания, и любой, кто осмелится нарушить запрет, будет немедленно уничтожен.

Барон, естественно, не поверил Руководителю и, не мешкая, ринулся спасать соотечественницу, белокурую Брунгильду, от сиволапого мужи-чья, которое, по его мнению, держало несчастную прикованной к замше-лой стене, а гадкие птицы какали ей на очаровательную головку. Краса и гордость Ордена, могучий крейсер "Святой Иеремия", сооружённый из вкривь и вкось напиленных досок, текущий в тысяче мест, едва вмещающий двадцать воинов с полным вооружением и четырёх членов команды, торжественно отправился в опасное плавание и больше никогда не возвращался. Для Шоппенбаха осталось неразрешимой загадкой, куда подевалась основа его непобедимого флота, на которую возлагались особые надежды в деле приведения к покорности злокозненного Руководителя.

Эмир тоже пожелал, на всякий случай, спасти пленницу, а вдруг пригодится в будущем, снарядил было свой флагман, но передумал и решил посмотреть чем закончится великий поход Фридриха. После исчезновения корабля вместе с командой Муса решил выяснить, кому поручена охрана прорицательницы, раз ей удалось совладать с целым крейсером. Он просто вовремя сообразил, что Руководитель разжился чем-то необыкновенным и поэтому вместо спасательной экспедиции активизировал деятельность шпионов.