Текст книги "Галерея римских императоров. Доминат"

Автор книги: Александр Кравчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)

ХРИСОПОЛЬ

А как тем временем, то есть после 313 г., правил на Востоке Лициний? Античные источники рисуют его портрет черной краской, о чем речь уже шла, называя его свирепым и скупым, тираном и сластолюбцем. «Издал он закон, что никому нельзя проявлять сочувствия к несчастным узникам и давать им еду; что нельзя оказывать милость тем, что стонут в кандалах и гибнут от голода (…). Выдвигал множество обвинений против подданных ему народов, взимал часто золото и серебро и даже какие-то штрафы с людей, которые уже умерли. (…) Сколько мужей, славных родом и достоинством, бросил в тюрьму, а затем развел с молодыми их женами, чтобы дать их своим мерзким слугам на поругание! Скольким замужним женщинам и молодым девицам сей распутный старик велел удовлетворять его страсть!» Это слова Евсевия из Цезареи, но он свидетель пристрастный, так как был абсолютно предан Константину.

Современные исследователи готовы сгладить такую дышащую ненавистью характеристику Лициния. Он был скорее бережливый, нежели скупой. Расходы на армию пытался держать в разумных пределах, чем отличался от Константина, щедро одаривавшего солдат за счет населения. Лициний ввел в войсках железную дисциплину, по образцу древнеримской. Он, и правда, прижимал богачей, но одновременно поддерживал пришедшие в упадок города и обнищавших сельских жителей. Один из античных авторов говорит прямо: «Был полезен простонародью и деревенщине, потому что вырос среди них». Но как человек неразвитый и необразованный, Лициний прямо-таки патологически ненавидел интеллигенцию, а та отплатила ему сторицей, оставив потомкам самую худшую память о нем.

Религиозная ситуация на подвластных Лицинию землях тем временем осложнялась. В Египте среди христиан сначала произошел раскол, когда епископ Мелетий занял непримиримую позицию по отношению к тем священникам, которые сломались во время гонений, а затем там возникло великое еретическое учение. Александрийский пресвитер Арий начал в своих проповедях излагать доктрину, не совпадающую с учением Церкви. Вкратце ее можно изложить следующим образом: только Бог вечен, Христос же был им сотворен, но не равен ему и не единосущен, хотя и является первым и выдающимся творением божьим. Синод египетских епископов отлучил Ария от Церкви, но его поддержали некоторые епископы в Палестине и Малой Азии, в том числе два Евсевия, один из Цезареи, и поныне известный историк Церкви, второй из Никомедии. Новый синод отменил прежнее решение, Арий вернулся в Египет, а конфликт разгорелся с удвоенной силой. Постепенно в него втянулось все восточное христианство, поскольку в дискуссиях, только на первый взгляд богословских, проявлялись всевозможные противоречия и обиды, накопившиеся внутри отдельных общин. Что касается сути спора, то ее можно понимать и как протест греческого образа мышления, проникнутого великой философской культурой, против неточных понятий и определений, преобладавших в тогдашней теологии.

В ходе этих событий, а частично и под их влиянием, Лициний начал менять свое отношение к христианам. Он убирал их из своего окружения, армии и администрации, запретил проводить синоды, препятствовал миссионерской деятельности, но без кровавых гонений. Важной причиной изменения религиозной политики было то, что Константин, враг Лициния, все определеннее занимал прохристианскую позицию.

Оба правителя открыто готовились к новой войне. Началась она весной 324 г. и стала одной из самых крупных и кровопролитных, что когда бы то ни было потрясали империю. Первая битва состоялась 3 июля под Адриануполи. Разбитый Лициний отступил в Византий и успешно оборонялся, защищенный мощными городскими стенами. Там же для лучшего владения ситуацией он назначил цезарем своего высокопоставленного придворного Мартиниана. А тем временем Крисп, старший сын Константина, сумел, стоя во главе флота, разгромить корабли Лициния, которые блокировали пролив Геллеспонт (античное название Дарданелл). Правителю Востока и его цезарю пришлось оставить Византий, бросив там гарнизон, и переправиться на азиатский берег, чтобы не допустить переправы войск противника. И все же Константину удалось обмануть их бдительность и высадиться на побережье Халкидонского полуострова, где в сентябре под городом Хрисополь разыгралось решающее сражение. Побежденные Лициний и Мартиниан укрылись за стенами Никомедии. Византий капитулировал сразу.

Благодаря посредничеству Констанции, жены Лициния и одновременно родной сестры Константина, удалось заключить соглашение. Проигравшие отказались от своих титулов, победитель взамен обещал, что дарует им жизнь. Лициний был выслан в Тессалоники, а Мартиниан на восток Малой Азии. Несколькими месяцами позже по приказу императора оба были убиты за якобы имевшие место сговоры с варварами. Лициниану, сыну Лициния, были оставлены и жизнь, и имущество, но спустя годы и он стал жертвой мстительного Константина.

Битва под Хрисополем является одной из самых важных в истории, поскольку после нее в империи снова был только один правитель. А почему же победа досталась именно ему? Античные христианские писатели представляют его борьбу с Лицинием как столкновение новой веры со старыми языческими богами; и если так понимать описываемые события, то можно считать, что это была первая религиозная война в истории Европы. Но конфликт – и это очевидно – носил чисто политический характер, все зависело от хода военных действий, а значит, от боеспособности обеих армий, а в них, в свою очередь, преобладали приверженцы старых богов.

Константин победил, так как имел опытных воинов, прекрасную рекрутскую базу в придунайских и прирейнских провинциях, ему легче было набирать германских наемников. Своей щедростью он снискал себе большую популярность у солдат. В армии же Лициния преобладали выходцы с Ближнего Востока, не такие закаленные и неприхотливые, опять же не питающие симпатии к своему суровому и скуповатому командиру. Сейчас уже невозможно докопаться, каков был эффект религиозной пропаганды, усиленно используемой Константином в качестве одного из элементов борьбы за власть, но, похоже, в войне она не имела большого значения.

Население, причем не только христианское, радостно приветствовало окончание гражданских войн, так как однородность власти обещала стабилизацию, а мир в стране позволял надеяться на уменьшение расходов на армию и вооружение. Константин же начал свое правление в восточных провинциях с аннулирования распоряжений «тирана». Опять сносили памятники и уничтожали имена Лициния и Лициниана в надписях. Были отменены всякие ограничения, касающиеся христианских общин. Некоторые особо рьяные адепты новой религии, плохо понимая политику императора, порывались даже закрывать языческие храмы. Ответом им стал эдикт, призывающий к толерантности и отрицающий, что жилища богов надлежит ликвидировать.

НИКЕЙСКИЙ СОБОР

После победы, то есть с осени 324 г., Константин пребывал в Никомедии, некогда любимой резиденции Диоклетиана. Он собрался было в путешествие по Сирии и Египту, даже сделал некоторые приготовления, но неожиданно изменил свои планы. По всей видимости, цезаря остановили известия из Александрии о разгоравшихся там религиозных спорах, а он не хотел вставать на чью-либо сторону; в свое время он по таким же соображениям отказался от поездки в Африку. В Египет поэтому отправился только его советник епископ Гозий с письмом, призывающим к примирению; ведь могут прийти к согласию философы, на сколько же слугам божьим более пристала гармония! Послание император завершал так: «Верните же покой моим ночам и беззаботность моим дням, дабы мог я наслаждаться сиянием света и тихими радостями жизни!» Гозий, конечно, ничего не уладил, но вернулся убежденный, что прав местный епископ Александр, а не Арий.

Тогда цезарь решил, что дело лучше всего передать на рассмотрение собранию епископов, причем по возможности всех сразу. Так состоялся первый в истории вселенский собор. Инициатором был Константин, он же всех и созывал, посылая вежливые и уважительные приглашения. Место встречи определено было в городке Никея ( Nicaea), сейчас Изник, расположенном в Малой Азии неподалеку от Никомедии. Константин желал следить за заседаниями. Казна оплачивала путевые расходы и проживание гостей. Однако многие приглашенные приехать отказались. По сути, это было собрание только восточных епископов, с Запада прибыло только несколько человек. Римский епископ Сильвестр отговорился своим преклонным возрастом и прислал двоих представителей. Причина такого равнодушия Запада крылась, похоже, в том, что они недооценивали важности и не понимали существа спора, так как культура философии была там менее развита. Из-за рубежей империи – Армении, Крыма, Персии – приехали пятеро епископов. Церковная традиция уверяет, что всего было триста восемнадцать участников, на самом деле – менее трехсот.

Первое заседание состоялось 20 мая 325 г. в дворцовом зале. Константин появился при всех регалиях, с надлежащей торжественностью, но без придворной стражи. Собравшиеся приветствовали императора стоя и уселись только по его знаку. Затем цезарь произнес речь, восхвалявшую Церковь и призывающую к единству. Константин говорил по-латыни, а секретарь повторил его слова по-гречески. В течение двух месяцев, что длился собор, император неоднократно появлялся в зале и брал на себя ведение заседания, встречался он с епископами и по отдельности. Каждая группировка пыталась перетянуть правителя на свою сторону; его засыпали письмами, в которых противники напропалую обвиняли друг друга. Император никак не использовал эти доносы, но и не уничтожал их. Он пытался создать видимость беспристрастности, хотя на самом деле поддерживал противников Ария.

Прежде всего собору надлежало как можно более строго сформулировать Символ Веры. Предлагались разные редакции, но в конце концов победил текст, подготовленный епископами Гозием и Александром, которым, без сомнения, помогал молодой тогда еще дьякон, секретарь Александра, Афанасий ( Atanazy). Этот никейский Символ Веры повторяют и по сей день, хоть в несколько расширенном варианте, в большинстве христианских церквей. В нем четко сказано, что Христос является homousios, то есть – единосущен Богу. Принятие такой формулы было однозначно с осуждением Ария, что зафиксировали также и в целом ряде дополнительных пунктов.

Среди других постановлений собора заслуживают внимания определение условий, необходимых для избрания епископов, а также установление епископальной иерархии, то есть зависимости обычных епископов от тех, что имели кафедры в крупных городах, что, в свою очередь, в значительной мере отвечало схеме административного деления в Церкви. Подтверждены были также особые привилегии епископов Александрии, Рима, Антиохии и, частично, Иерусалима. Не мешает помнить, что именно этот собор определил дату начала празднования Пасхи на первое воскресенье после того полнолуния, что наступает после весеннего равноденствия. Такая практика существовала с давних времен в египетских и римских общинах, а вот во многих других Воскрешение Христово отмечали, основываясь на иудейском календаре.

25 июля император, празднуя двадцатилетие своего прихода к власти, дал прием для находящихся в Никее епископов, что одновременно стало завершением первого экуменического собора. Его установления, напрямую или косвенно, действуют в значительной части христианского мира и по сей день, а вот первоочередная задача – примирить враждующие стороны – не была решена. Конфронтация продолжалась, хотя светская власть активно помогала Церкви, карая тех епископов, которые отказывались выполнять решения соборного большинства. Действия императора диктовались стремлением к единству в организации, на которую он все сильнее опирался. К вопросам теологии цезарь оставался достаточно равнодушен; его взгляды в этой области были весьма неопределенны. А поэтому двумя годами позже, в 327 г., созвали вторую сессию Никейского собора, где Ария и его сторонников приняли назад в лоно Церкви, что вызвало протесты многих епископов.

А еще раньше, летом 326 г., Константин посетил Рим. Находился он там месяц, и это был последний визит императора в столицу на Тибре. Между сенатом и жителями Рима с одной стороны и цезарем с другой возник конфликт из-за того, что последний отказался участвовать в языческой церемонии на Капитолии. Горожане по-прежнему в огромном своем большинстве оставались приверженцами старых богов, свято веря, что именно по их милости римляне правят миром. Этот инцидент, по всей видимости, только усилил неприязнь Константина к Риму и, возможно, повлиял на его планы построить резиденцию в другом месте.

И все-таки самым важным событием 326 г. стала трагедия, потрясшая императорскую семью. Сначала весной или в начале лета Константин казнил своего первородного сына Криспа, так прославившегося в последнюю войну с Лицинием. По слухам, жена цезаря и мачеха Криспа обвинила молодого человека в попытке ее соблазнить. Крисп погиб в Поле, нынешней хорватской Пуле, на полуострове Истра. Вскоре после этого, уже в Риме, настала очередь и Фаусты, обвиненной в измене. Константин велел запереть ее в раскаленной бане, где та и задохнулась. Говорят, что к смерти Фаусты была причастна мать Константина, Елена, которая не могла простить ей смерти внука и считала, что вина лежит не на нем, а как раз на мачехе, поэтому и убедила сына, что преступление следует смыть кровью.

Отношения в семье цезаря были хуже некуда. Фауста, без сомнения, ненавидела Криспа, так как мечтала, чтобы трон наследовали только ее сыновья, а последние военные успехи пасынка только укрепила ее неприязнь; поэтому она, по всей видимости, и сплела интригу с целью его дискредитировать и убрать с дороги, что позднее и выяснила Елена. О матери императора, в свою очередь, известно, что она безжалостно преследовала сводных братьев Константина, то есть тех, чьим отцом был и его отец, Констанций, а матерью – его законная жена, Теодора. Благодаря интригам Елены оба сына, Далмаций и Юлий Констанций, многие годы находились вдали от двора, в Аквитании.

Уже в античные времена считалось, что Константин, убив сына и жену, запятнал себя преступлениями, достойными Нерона. И впрямь, в галерее императоров эти двое наиболее схожи, если сравнивать пролитую в семье кровь. Вот ведь парадокс: первый гонитель христианства и первый его приверженец!

Вероятно, в конце 326 г. Елена выехала из Рима и отправилась в путешествие по Палестине. Куда бы она ни заезжала, везде щедро одаривала нищих и оказывала милость притесняемым, таким образом, поездка носила характер набожного паломничества. Может, истинной ее причиной стала семейная трагедия и стремление искупить актами благотворительности совершенные преступления? Официальной целью декларировалась проверка хода строительства церквей, которые по велению Константина возводились в святых местах. Из этих церквей важнейшей стала воздвигнутая в Иерусалиме над гротом, считающимся гробом Христа. В этом месте во времена Адриана построили святилище Афродиты. Нынешний правитель приказал разрушить его до основания и даже вывезти землю из-под фундамента, утверждая, что она осквернена демонами. Базилика, полностью законченная около 335 г., называется храмом Воскресения или Гроба Господня, а ее первоначальный вид известен нам в основном благодаря описаниям, так как с течением времени эту церковь многократно разрушали и восстанавливали практически с нуля. Другой, не менее известный храм, был воздвигнут над гротом в Вифлееме, где, согласно церковной традиции, родился Иисус. Наконец, третий храм поставили на Масличной Горе.

Паломничество Елены послужило источником и предметом многих легенд. Самая известная из них – рассказ о том, как мать императора отыскала крест, на котором был распят Христос. Фрагмент Святого Креста она забрала в Рим в свой дворец Sessoriumнеподалеку от Латеранского холма, а гвозди велела переплавить и вмонтировать в шлем сына. Эта легенда, существующая в разных вариантах и формах, начала складываться уже в конце IV в.

На обратном пути Елена умерла в Никомедии или в ее окрестностях. Чтобы увековечить память матери, Константин назвал один из городов Вифинии – Еленополис. Тело было перевезено в Рим и погребено в мавзолее, построенном Еленой для Констанция, ее уже двадцать лет как умершего мужа, при дороге, ведущей к Пренесте ( Praeneste). Развалины этой величественной постройки известны сейчас как Tor Pignatarra. Большой зал во дворце Елены перестроили в церковь, которая ныне называется Santa Croce in Gerusalemme.

И это не единственный римский костел, ведущий свое начало со времен Константина. Два из них – самые известные. Первый построили на месте дворца семейства Латеранов, позже принадлежавшего императрице Фаусте. Это был первый большой костел в границах города. В качестве кафедрального собора римских епископов его титулуют «матерь и глава всех костелов города и мира». Поначалу он звался базиликой Спасителя, позднее его патроном стал святой Иоанн Креститель. Римские папы с древнейших времен и до 1309 г. жили во дворце неподалеку; теперь в этом дворце музей древнехристианского искусства, а здание его построено в XVI в. Второй знаменитейший костел – это базилика святого Петра, возведенная в Ватикане над местом, где – согласно церковной традиции – покоятся останки апостола. В свое время это было великолепное сооружение, полное произведений искусства, но все уничтожили в начале XVI в. во времена папы Юлия II. А на его месте воздвигли новую базилику, впечатляющую своими размерами. Как выглядела давняя, Константинова постройка, смогли восстановить на основе археологических изысканий, предпринятых в последние десятилетия. Попутно обнаружили и римские могилы времен империи, засыпанные в ходе строительства первой базилики.

КОНСТАНТИНОПОЛЬ

Похоже на то, что император не любил Рим и никогда не оставался там дольше двух-трех месяцев. Где же тогда надлежало расположить главную резиденцию, после того как, устранив Лициния, он остался единственным правителем всей империи? Понятно, что она должна была размещаться где-нибудь на Балканах или в Малой Азии, ибо здесь теперь находился центр огромного государства, здесь проходили важнейшие стратегические и торговые пути, отсюда проще всего было следить за дунайской и восточной границами. Сирмиум и Сердика лежали слишком близко к границам и слишком далеко от моря, что затрудняло сообщение и доставку продовольствия. Никомедия располагалась более удобно, но с ней были связаны воспоминания о Диоклетиане, Галерии и Лицинии. По всей видимости, какое-то время Константин подумывал о расширении и обустройстве Илиона – прежней Трои, откуда, согласно легенде, происходили предки римлян, – но там не было никакой естественной гавани. В конце концов выбор пал на Византий ( Byzantium).

Город располагался на холмистом полуострове, у входа в Босфорский пролив, между Пропонтидой, называемой сейчас Мраморным морем, и узким заливом Золотой Рог. Поскольку стоял он на перекрестке сухопутных и морских путей, уже с древности, со времен классической Греции, играл важную роль. Сам Константин наверняка обратил внимание на существенные достоинства города во время войны 324 г., когда Византий столь успешно отражал штурм его армии. Не исключено, что именно в тот год, сразу после капитуляции гарнизона Лициния, победитель дал городу новое имя: Constantinopolis, Константинов Город. Однако это еще не значило, что уже тогда он собирался сделать его своей резиденцией. Ведь, к примеру, несколько десятилетий назад он велел начать строительство в Цирте в Нумидии и назвать ее Constantina, хотя никогда туда не приезжал.

Возможно, решение сделать Византий местом своего постоянного пребывания было принято цезарем только в 326 г., после событий в Риме, которые усугубили неприязнь Константина к столице империи как к городу, по сути своей враждебному новой религии. С этого времени на Босфоре начались грандиозные работы и уже 11 мая 330 г. состоялась инаугурация Константинополя. С тех пор эта дата праздновалась ежегодно как день рождения города в его новой ипостаси, наподобие римского празднования 21 апреля. Интересно, что во время инаугурации был сохранен старинный языческий ритуал и даже, говорят, прибегли к услугам астролога, чтобы выбрать благоприятное расположение планет. Торжества продолжались 14 дней. Принесены были жертвы богам, как велел обычай, а перед началом гонок на колесницах вокруг стадиона пронесли статую императора, держащего в правой руке фигурку богини Тихе, то есть Властительницы Судеб Города. Сам же Константин тогда якобы впервые появился на публике в диадеме на голове. Имели место, разумеется, и христианские богослужения и процессии – чтобы снискать расположение и старых, и новых богов. Типичная политика Константина.

От старого Византия сохранилось достаточно много, но новый город имел принципиально иной характер и внешний вид. Прежде всего он стал вчетверо больше, ибо защищающую город стену, пересекающую полуостров от Мраморного моря до залива Золотой Рог, перенесли далеко на запад. Было воздвигнуто много прекрасных строений. По примеру древнего Рима здесь построили Капитолий, затем Курию, то есть здание заседаний Сената, Форум – разумеется, Константина! – и даже Священную Дорогу. Императорские дворцы располагались в парках, спускавшихся к морю. Много величественных сооружений разместили при дворце, называемом Augusteum. Как в каждом римском городе, здесь были стадионы, термы и базилики. Для их украшения самым безжалостным образом «обдирали» другие города империи, вывозя оттуда всевозможные произведения искусства: колонны, рельефы, статуи и картины. Из Дельф вывезли огромный бронзовый треножник, установленный в честь победы под Платеями греческих полисов над персидскими захватчиками в 479 г. до н. э., то есть восемьсот лет тому назад. Это треножник, кстати, и по сей день стоит там, где его поставили во времена Константина: посреди древнего стадиона.

При всей грандиозности строительства сохранены были прежние святилища богов и даже воздвигнуты новые: богини Тихе и богини Реи. Бронзовую статую Константина на форуме венчала корона с лучами, что делало его похожим на Гелиоса, бога Солнца. Строились также базилики, может, и христианские, но носящие философские имена: Sophia, то есть Мудрость, Eirene– Мир, Dinamis– Мощь. Ведь это были опоры власти, любой власти. Первая из них, позднее целиком перестроенная в VI в. при императоре Юстиниане, это знаменитая Айя-София, Святая София. Таким образом, Константин, можно сказать, стал основателем культа этой святой. На окраине города поставили церковь Святых Апостолов, а при ней усыпальницу, где предполагалось хоронить цезаря и членов его семьи.

Население Константинополя росло быстро, так как были установлены многочисленные административные и налоговые льготы для тех, кто строил в городе свои дома. Больше всего прибывало греков из соседних провинций, поскольку только немногие аристократические семьи решались переехать из Италии на Босфор. Таким образом, латинский язык с самого начала был в этом городе прежде всего языком императорского двора и армии.

Константинополь освобождался от податей и пошлин, вводилась, по примеру Рима, раздача зерна для бедных, имелся также сенат, но по рангу он был ниже того, что на Тибре. Получается, что цезарь не собирался устраивать тут новую столицу, с формальной точки зрения ею по-прежнему оставалась колыбель империи. Но резиденция правителя постепенно становилась фактическим центром государства, что уже после Константина нашло свое отражение в законодательстве. Так рождался Новый Рим, он же – Второй.

Итак, у Константина появилась собственная новая великолепная резиденция. Он самостоятельно правил огромной империей. Казалось, все должны подчиняться его воле, но появлялись люди и дела, перед которыми имперское величие оказывалось бессильным.