Текст книги "Белорусы: нация Пограничья"
Автор книги: Александр Кравцевич
Соавторы: Сергей Токть,Александр Смоленчук
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)
Практически сразу после Люблинской унии – в 70-е годы XVI в. во всей Речи Посполитой проявилось усиление влияния контрреформации.
В XVII в. магнатские и шляхетские роды (в том числе и перешедшие в протестантизм из православия [139]139
Kłoczowski J. Europa Środkowo-Wschodnia w XIV – XVII wieku [w:] Historia Europy Środkowo-Wschodniej. Lublin. T. 1. S. 216.
[Закрыть]) постепенно стали принимать католичество. К основным причинам, которые приводили протестантов в костел, принадлежали: развертывание иезуитами качественной системы образования (обучали на высоком уровне представителей всех конфесcий), политика монарха, конъюнктурализм и брачные союзы шляхты [140]140
Liedke M. Od prawosławia do katolicyzmu... S. 198-200.
[Закрыть]. Войны, которые вела Речь Посполитая, начиная от 1648 г., имели существенное влияние на ухудшение атмосферы религиозной толерантности. Как часто бывает во времена кризисов, искались виновные – внутренние враги. В Речи Посполитой ими стали представители некатолических конфессий, в первую очередь, т. н. схизматики и диссиденты – православные и протестанты. На протяжении второй половины XVII – первой половины XVIII в. диссиденты лишались прав и привилегий, возможности участвовать в политической жизни страны. Важным было укрепление в сознании шляхты убеждения о враждебном отношении некатоликов к государству, о их особенной склонности к соглашению с протестантами и православными других стран, например, Швеции, России или Семиградья. «Постепенно создавались основы стереотипа поляк-католик, который так много значил в следующие века» [141]141
Kłoczowski J. Europa Środkowo-Wschodnia … S. 215.
[Закрыть].
Под флагом контрреформации происходил отход от толерантности и веротерпимости к принуждению и насилию в вопросах вероисповедания. В конце XVI в. дело дошло до реализации локальной церковной унии – создания в Речи Посполитой Греко-католической церкви посредством Брестской унии 1596 г. Это исключительно важное для Беларуси событие по-разному оценивается исследователями. Специалист по истории униатской церкви Светлана Морозова отмечает ее роль в защите белорусской культуры и языка: «В целях, условиях и местной практике она в той или иной степени имела характер этнозащиты и сохранения духовного тождества» [142]142
Марозава С.В. Уніяцкая царква ў этнакультурным развіцці Беларусі (1596-1839 гады). Гродна, 2001. С. 256.
[Закрыть]. Даниель Бевуа не менее аргументировано пишет о «римском походе в униатской маске» [143]143
Beauvois Daniel. Rzeczpospolita polsko-litewska w XVIII wieku i pięć narodów na jej obszarach w wieku XIX [w:] Historia Europy Środkowo-Wschodniej. T. 1. S. 273.
[Закрыть]. Несомненно, однако, что принятие унии и практика ее распространения обозначали отказ от ренессансно-гуманистической модели религиозно-интеллектуальной жизни [144]144
Падокшын С. Унія. Дзяржаўнасць, Культура … С. 38-39.
[Закрыть].
В XVII в. по всей стране происходило распространение униатства и часто с использованием насилия. Однако религиозная конфронтация проходила в более мягких формах, чем в Западной Европе. Источники сохранили свидетельства о многочисленных случаях насильственных действий, но в стране никогда не доходило до религиозных войн и разгула инквизиции. К исключениям принадлежит случай с Казимиром Лещинским, осужденным на аутодафе за атеистические взгляды. Сначала приговор атеисту (смертный) вынес епископский суд, но он был опротестован шляхтой и отменен. Представитель шляхты обвинил католическое духовенство в намерении ввести в стране инквизицию по испанскому образцу. Окончательный смертный приговор вынес сейм Речи Посполитой, поскольку Лещинский был шляхтичем и пользовался всеми привилегиями своего сословия. Король Ян III Собесский заменил сожжение на костре отсечением головы [145]145
Прокошина Е.С., Шалькевич В.Ф. Казимир Лыщинский. Мн., 1986. С. 63, 75.
[Закрыть].
Религиозно-идеологическая конфронтация вызвала всплеск интеллектуальной жизни, а именно, широкое распространение полемической религиозно-политической литературы. Например, единственный сохранившийся портрет известного просветителя и антитринитария Сымона Будного помещен на иезуитской карикатуре. Контрреформация, точнее, инспирированное ею искусство барокко, наложило заметный отпечаток на внешний облик и планировочную структуру белорусских городов и местечек. Со второй половины XVII в. по всей стране активизировалось строительство костелов в стиле барокко. Костелы размещались в лучших местах – ключевых для пространственной композиции поселения. Постепенно изменялось направление улиц, которые приобретали форму плавно изогнутых дуг. До конца XVIII в. все крупные города страны имели барочную планировку с сеткой закругленных улиц и громадами костелов, которые доминировали над невысокой застройкой. Говоря современным языком, реализовывалась хорошо продуманная визуальная реклама, когда перед глазами пешехода все время, куда бы он не направлялся, был виден какой-нибудь костел.
С наступлением контрреформации все более проявлялся системный кризис белорусской культуры. Как известно, в Речи Посполитой на пару с контрреформацией шла полонизация. «Начиная от времен контрреформации, римско-католическая религия однозначно ассоциировалась с польскостью, доминирующей на интересующем нас пространстве, создавая характерный для нее ритуал. Сеймики вообще собирались в костелах, прозаические и многословные заседания начинались со святой литургии. На этнических польских и литовских землях костел поддерживал крепостное право, там же, где крестьяне были православными, углублял пропасть между ними и господами» [146]146
Beauvois Daniel. Rzeczpospolita polsko-litewska w XVIII wieku … S. 250.
[Закрыть]. Со второй половины XVII в. польский язык все чаще звучал и в униатской церкви [147]147
Марозава С.В. Уніяцкая царква ў этнакультурным развіцці Беларусі. С. 258.
[Закрыть].
В XVII в. в Беларуси начался процесс «культурной эмиграции», который приобрел массовый характер в XVIII – XIX вв. Интеллектуально-творческие силы белорусского народа по причине отсутствия собственной государственности и неадекватного самосознания «эмигрировали» в польскую или в русскую культуру» [148]148
Падокшын С. А. Унія. Дзяржаўнасць, Культура … С. 96, 98.
[Закрыть].
К периоду войны 1654-1667 г. относится известный персонифицированный пример «эмиграции» способного белоруса в российскую культуру. Греко-католик Симеон Полоцкий в условиях российской оккупации Беларуси превратился в горячего приверженца православия и российского самодержавия и сделался их идеологом. «Он положил начало этому губительному для белорусской национальной культуры процессу.» [149]149
Там же. С. 98.
[Закрыть]
Страна пограничья оказалась «между двух огней». С востока вело вооруженную экспансию деспотическое Московское государство, с запада шло идеологическое наступление контрреформации в паре с полонизацией. Беларусь теряла свою элиту, белорусская культура постепенно ограничивалась до традиционной этнической, носителем которой оставалось наиболее консервативное (правда, и самое многочисленное) сословие – крестьянство.
В условиях традиционного общества с доминированием в нем земельных отношений и значительным количественным перевесом крестьянства над всеми остальными социальными группами, такая консервация могла продолжаться столетиями. В Беларуси, как во многих других странах Центрально-Восточной Европы национальная «расконсервация» и процесс рождения современных наций на основе традиционной культуры начался в XIX в.
Белорусская историография рассматривает ход событий в XVIII в. как почти непрерывный кризис. Не успев полностью оправиться после катастрофы середины XVII в., Беларусь попала в зону боевых действий Северной войны (1700-1721 г.). По стране проходили вражеские шведские войска, а войска союзника Речи Посполитой – России вели себя как на оккупированной территории. В частности, взрыв российского порохового склада, устроенный в Софийском соборе в Полоцке, уничтожил самый древний памятник белорусской архитектуры (построен в середине XI в.). Население страны за время войны уменьшилось приблизительно на 1/3.
В политической жизни все больше проявлялись тенденции, которые позволили оценить XVIII в. как « соглашательско-конфронтационное столетие» […] в белорусской истории, как и истории всей Речи Поополитой» [150]150
Нарысы гісторыі Беларусі. Мн., 1994. Т. 1. С. 231.
[Закрыть]. Обозначилась главная проблема шляхетской демократии в руководстве страной – партикуляризм. Шляхетские сеймики редко возвышались до жертвенности ради пользы для всего государства, они больше заботились о местных интересах. Главной политической силой была магнатерия, которая использовала свою многочисленную шляхетскую клиентелу для проведения нужных решений на местных сеймиках и общегосударственных сеймах. Великое Княжество Литовское терпело от конфронтации, часто вооруженной, магнатских группировок. Ни одна из них не смогла окончательно победить и захватить власть в государстве. Система шляхетской демократии при значительном ослаблении центральной власти привела к анархии, децентрализации власти и усилению влияния соседних государств, особенно России и Пруссии. Использую т. н. проблему диссидентов, Россия и Пруссия постоянно вмешивались во внутренние дела страны, не останавливаясь перед введением туда войск.
В то время как в Западной Европе начался экономический и демографический подъем, белорусская экономика после войн середины XVII в. (1648-1667 г.) с трудом сумела восстановиться до прежнего уровня [151]151
Нарысы гісторыі Беларусі. Т. 1. С. 253.
[Закрыть].
Продолжался процесс полонизации шляхты и мещанства: «[…] шляхетский народ уже полностью польский или полонизирован. […] Это еще более четко видно на севере Великого Княжества – в Беларуси и этнической Литве – несмотря на сохранение чисто формальной региональной административной обособленности и отдельных шляхетских структур, каждый шляхтич гордится, что он natione Polonus , genteLituanus […] Великое Княжество имеет свою казну, армию, собственное право, от 1673 г. один из трех сеймов проходит в Гродно. Но употребление в документах локального русского языка (белорусского или украинского) уже очень редкое в местных канцеляриях, было без сопротивления запрещено сеймом в 1696 г. Польский язык и латынь нераздельно господствуют в шляхетском мире, который является единственной основой активной и сознательной польскости.» [152]152
Beauvois Daniel. Rzeczpospolita polsko-litewska … S. 248.
[Закрыть]
Потеря белорусским языком статуса официального языка Великого Княжества Литовского, исчезновение традиции создания литературы на белорусском языке, полонизация (языковая, культурная, ментальная) белорусской шляхты и мещанства привели к тому, что Беларусь на довольно продолжительное время перестала быть субъектом собственной истории. Однако при поражении и общем отступлении белорусскости в высших социальных стратах, на белорусско-литовском этническом пограничье (контактной зоне) происходило явление, которое можно определить как крестьянскую белорусизацию летувисов. В то время, когда пространство высокой белорусской культуры катастрофически уменьшалось, расширялось географическое пространство белорусской традиционной культуры и языка. «На протяжении ряда столетий до самого начала XX в., а местами и позже, происходило постепенное перемещение этой контактной зоны в северо-западном направлении. Во-первых, в прилегающих к ней районах литовское население усваивало белорусский язык и становилось двуязычным. Во-вторых, во многих местах этой зоны литовский язык постепенно уступал свои позиции белорусскому.» [153]153
Климчук Ф.Д. К истории распространения белорусских говоров [в:] Балто-славянские исследования. Москва, 1980. С. 214.
[Закрыть]
Начатый в раннем средневековье, процесс балто-славянских контактов не изменил своего направления и сущности. Белорусский этнический ареал продолжал расширяться за счет летувисского. Его результаты выявились в XIX в. во время активного развития этнографических исследований. В конце концов, в начале XX в. известный польский исследователь Александр Брюкнер констатировал: «сегодня в Виленской губернии в давней Аукштоте огромное преимущество имеют белорусы, летувисы составляют там только двадцать процентов, а «гудов» там почти в три раза больше» [154]154
Brückner A. Polacy a Litwini. Język i literatura [w:] Polska i Litwa w dziejowym stosunku. Warszawa-Lublin-Łódź-Kraków, 1914. S. 362-363.
[Закрыть].
Беларусь – Великое Княжество Литовское. Взаимоотношения этноса и государства
Генезис ВКЛ и участие в нем белорусского фактораПроблема генезиса ВКЛ относится к одной из дискуссионных. Существует три концепции возникновения этого государства. Первая, традиционная или балтоцентристская возникла в XIX в. и сегодня широко распространена. При наличии разных модификаций ее сущность сводится к двум основным тезисам: 1. ВКЛ – результат эволюции летувисского общества от родового строя к государству. 2. Возникновение этого летувисского государства происходило вместе с завоеванием летувисами белорусских (русских) земель.
Начало этой версии положила работа польского историка Юлиуша Лятковского «Миндовг – литовский король» [155]155
Latkowski J. Mendog, król litewski [w:] Rozprawy Akademii Umiejętności. Wydział Filozoficzno-Historyczny. Kraków, 1892.
[Закрыть]. Российские историки XIX в. добавили к этой концепции собственное видение проблемы, а именно, тезис о доминировании в ВКЛ русской культуры, поэтому ВКЛ они называли литовско-русским или русско-литовским государством.
История ВКЛ активно разрабатывалась в междувоенный период в Летуве и Польше. Государственная идеология Летувы строилась на концепции ее великой истории, отождествленной с историей ВКЛ. Польская историческая литуанистика особенное внимание уделяла польско-литовским униям ради обоснования присоединения ко Второй Речи Посполитой значительной части земель бывшего ВКЛ. Известные и популярные до сегодняшнего дня реконструкции генезиса ВКЛ авторства Генрика Пашкевича и Генрика Ловмяньского [156]156
Paszkiewicz H. Litwa a Moskwa w 13-14 wieku [w:] Jagiellonowie a Moskwa. Warszawa, 1933; Łowmiański H. Studia nad początkami społeczeństwa i państwa litewskiego. Wilno, 1931-1932. T. 1-2.
[Закрыть] представляют собой только версии концепции XIX в. (автором которой был Юлиуш Лятковский) и также опираются на двух приведенных выше аксиомах.
После Второй мировой войны эта концепция усилиями российского советского историка Владимира Пашуто окончательно стабилизировалась. Главный тезис Пашуто выглядит следующим образом: «захват Белоруссии литовскими феодалами положил начало превращению небольшого Литовского государства в Литовское великое княжество» [157]157
Пашуто В.Т. Образование Литовского государства. Москва, 1959. С. 368.
[Закрыть].
Белорусы в той ситуации не имели права голоса по причине отсутствия собственного независимого государства. Белорусские историки были вынуждены работать в рамках официальной советской концепции. Только во время горбачевской «перестройки» во второй половине 80-х годов XX в. появилась возможность представления белорусского взгляда на место и значение ВКЛ в истории белорусского народа. Первой попыткой такого представления (вторая концепция генезиса ВКЛ) были работы историка-любителя Миколы Ермаловича «Па слядах аднаго міфа» и «Старажытная Беларусь» [158]158
Ермаловіч М.І. Па слядах аднаго міфа. Мн., 1989; Ермаловіч М. Старажытная Беларусь: Полацкі і новагародскі перыяды. Мн., 1990; Ермаловіч М. Старажытная Беларусь: Віленскі перыяд. Мн., 1994.
[Закрыть]. Этот исследователь выступил с критикой тезиса о завоевании летувисами белорусских земель. По Ермаловичу, древняя Литва находилась вне границ современной Летувы, а на территории Беларуси (в треугольнике между Новогрудком, Минском и Слонимом) и была островом балтского населения среди белорусских земель. Создатель ВКЛ литовский князь Миндовг был вынужден покинуть эту Литву после поражения в междуусобной войне. Принятый в Новогрудке на службу, он завоевал для него свою родину. Таким образом, с помощью особенной локализации исторической Литвы XII – XIII в. Ермалович представил генезис ВКЛ и само государство как внутреннее дело истории Беларуси. Концепция Ермаловича сегодня критикуется в научной среде (в том числе белорусскими историками) прежде всего за весьма сомнительную локализацию древней Литвы.
Общим фундаментом обеих названных концепций является тезис о балто-славянской конфронтации, разница только в определении победителя. В первом случае им считаются летувисы, во втором, соответственно, белорусы. Однако, на протяжении послевоенного пятидесятилетия крупные специальные исследования археологов, лингвистов и этнологов покали общий мирный характер балто-славянских контактов в Понёманье – месте возникновения ВКЛ [159]159
Краўцэвіч А.К. Стварэнне Вялікага Княства Літоўскага. Жэшаў 2000. С. 73-128.
[Закрыть]. В результате возникла ситуация, когда опровержение тезиса балто-славянской конфронтации разрушает обе названные концепции (если не было борьбы, то и не было явных победителей).
Автор этих строк сделал попытку привести взгляды на генезис ВКЛ в соответствие с современным уровнем исторического знания и пришел к концепции биэтнического начала ВКЛ, которая состоит из следующих главных выводов:
– ВКЛ возникло в балто-славянской контактной зоне (историческая Литва – бассейн Верхнего и Среднего Нёмана).
– Началом ВКЛ стал, созданный около 1248 г. союз белорусского города Новогрудка с балтским нобилем Миндовгом.
– ВКЛ с самого начала было биэтническим белорусско-летувиским государством с доминированием восточнославянского (белорусского) элемента [160]160
Краўцэвіч А. К. Стварэнне Вялікага Княства Літоўскага. С. 180.
[Закрыть].
Эта проблема слабо разработана как в отечественной, так и зарубежной историографии. Белорусские историки ею не занимались по политическим причинам. История ВКЛ была для них табуированной тематикой на протяжении почти всего времени существования БССР (за исключением короткого периода белорусизации в 20-е годы и горбачевской «перестройки» во второй половине 80-х годов XX в.). По официальной советской концепции истории Беларуси, разработанной российскими историками, и навязанной белорусам, ВКЛ являлось почти исключительно явлением летувисской истории. Белорусам в этой концепции отводилась роль завоеванного летувисами народа, который все время существования ВКЛ от середины XIII до конца XVIII в. боролся за воссоединение с российским народом.
Это государство провозглашалось делом рук летувисских феодалов, которые захватили и присоединили к нему белорусские земли. Возникновение белорусского народа объяснялось как результат отрыва западнорусских земель от единого территориально-культурного пространства древней Руси. Таким образом, в советской историографии возникновение белорусского народа представлялось как следствие негативного явления, а именно, иностранной интервенции. Соответственно, сам процесс этногенеза белорусов приобретал негативную окраску. Зато соединение с российским народом выглядело как восстановление исторической справедливости и возврат к общим истокам.
Понятно, что в такой ситуации никак не могло исследоваться и влияние ВКЛ на этногенез белорусов. Однако, даже советская историография не отрицала наличие такого влияния, хотя и придавала ему негативный оттенок. Признавая хронологическое соответствие завершения «формирования белорусской народности» (XIV – XVII в.) со временем нахождения белорусских земель в составе ВКЛ, советская историография негативно оценивала роль этой государственной организации «литовских феодалов» в этногенезе белорусов. Однако практика исторического процесса показала нечто другое, а именно, что «под социальным и национальным гнетом литовских и польских феодалов» белорусский этнос сформировался, а в составе государства «братского русского народа», наоборот, подвергался денационализации.
Пытаясь выявить взаимоотношение между этнической и государственной организациями, надлежит помнить о необходимости коррекции восприятия исторического времени. Люди эпохи средневековья, в отличие от современных исследователей, не могли знать результатов исторического процесса на рубеже II и III тыс. Однако, довольно распространенной ошибкой сегодня является приписывание жителям ВКЛ современного знания о возникновении современных белорусского и летувисского народов. Отсюда происходит ненаучная политизация исторических реконструкций, когда организаторам и деятелям ВКЛ приписываются намерения и цели современных белорусских или летувисских государственных деятелей.
Отношения между понятиями «этнос» и «государство» могут быть рассмотрены на основании их общей дефиниции. Этнос и государство объединяет одна и та же главная задача – организация функционирования крупных человеческих сообществ. Государство – более поздняя и более совершенная форма такой организации, выполняет свои функции намного более эффективно, чем этническая организация. При перекрещивании этнических и государственных структур преимущество получают вторые. Этому есть множество примеров. Ближайший к нам – конфликт между российской государственной и белорусской этнической структурами в т.н. Северо-Западном крае стал причиной глубокого кризиса белорусского этноса и поставил под знаком вопроса само его существование.
Однако, государство строится на какой-то этнической основе. В мировой истории очень трудно, а может быть и невозможно, найти моноэтническое государство. История свидетельствует, что та этническая основа, на которой строится государственная организация, становится жизнестойкой и доминирует над негосударственной народностью. Можно найти этому сотни примеров, в том числе из новейшей истории.
Из той же исторической практики известно, что в средневековье и новом времени именно государственные организации сыграли главную роль в формировании современных европейских народов. Этническая основа, на которой строилась государственная жизнь (язык, культура, обычное право и пр.) становилась доминирующей и многонациональные европейские государства постепенно превращались в моноэтнические. В Британии англо-саксонское государство привело к ассимиляции местных кельтов. Сильное государство с центром в Иль-де-Франс объединило конгломерат разноэтничных территорий и привело с созданию единого французского народа.
А как же выглядели взаимоотношения между государственной организацией ВКЛ и белорусскими этническими структурами? Ответ на этот вопрос и является определением роли ВКЛ в этногенезе белорусов.
В развитии белорусского этноса можно выделить несколько важнейших этапов: 1. VII – XII в.; 2. XIII – середина XVI в.; 3. Вторая половина XVI – XIX в.; 4. Вторая половина XIX в. – первые десятилетия XX в.
На первом этапе этническая основа белорусов вырабатывалась через процесс балто-славянских контактов. Этот процесс продолжался полторы тысячи лет – от VI – VII вв. до середины XX в. и охватил всю территорию современной Беларуси вместе с прилегающими районами соседних стран: Украины, России, Латвии, Литвы, Польши. Его особенностями были значительная хронологическая и географическая неравномерность. В Верхнем Поднепровье и Подвинье он, в основном, завершился в XII – XIII в. В Понёманье вступил в активную фазу в конце X в. и продолжался до середины XX в. Результат везде был одинаков – через балто-славянское взаимодействие создавались фундаментальные черты нового этноса, который сегодня называется белорусами.
Современная наука считает, что в этногенезе белорусов решающую роль сыграли два фактора: упомянутый процесс балто-славянских контактов и государственная организация ВКЛ. Балто-славянское взаимодействие создало этническую основу белорусов, помогло выработать отличительные этноопределяющие черты народа: язык, особенную материальную и духовную культуру. Балто-славянские этнокультурные контакты на землях Беларуси можно однозначно оценить как крупнейшее историческое явление в истории страны. Возникновение белорусского этноса является главным результатом этого процесса. Однако, окончательный успех этногенеза белорусов оказался возможным благодаря совпадению на определенном этапе (середина XIII в.) процесса балто-славянских контактов с другим важнейшим фактором – деятельностью государственной организации ВКЛ. Последняя строилась на этой новосозданной этнической основе и тем самым поддерживала и укрепляла ее.
Период XIII – XV вв. занимает особенное место в истории белорусского этноса, потому что в это время проходил решающий этап этногенеза и окончательно определился его успех. Именно в это время произошло объединение нескольких расположенных по соседству регионов (Верхнего Понёманья, Верхнего Подвинья, Верхнего Поднепровья и Полесья) в едином политическом организме, что привело к соединению их в единое этническое целое. Именно в этот период сформировались основные этнические черты народа, определилась основная этническая территория белорусов, вырисовались ее границы, которые более-менее прочно сохранились до новейшего времени.
Совпадение на определенном этапе двух важнейших факторов этногенеза белорусов: процесса балто-славянских контактов и деятельности государственной организации ВКЛ обеспечило успех формирования белорусского народа, создало запас прочности, которого хватило, чтобы пережить несколько столетий кризиса до начала национального возрождения.
Именно в ВКЛ со второй половины XIII в. до середины XVI в. происходило наиболее активное формирование белорусского этноса. Государственный статус белорусского языка благоприятствовал созданию национальной социальной элиты, в которую вошли также представители балтских родов. На основе народной культуры развивалась белорусская профессиональная элитарная культура. На протяжении этого периода белорусская культура охватывала все социальные слои общества, чего позже не удалось повторить вплоть до нашего времени. Конец XV – XVI в. считается «золотым веком» белорусского народа, временем, когда он имел возможность полновесного культурно-государственного развития. Именно в это время белорусский этнос приобрел потенциал (запас прочности), который позволил ему выживать на протяжении нескольких столетий кризиса, даже после утраты национальной элиты, почти полностью ассимилированной (полонизированной или русифицированной). Этот хронологический период точно укладывается в хронологию истории остальной Европы. Здесь после кризиса XIV в., который, затронул и Беларусь, в XV – XVI в. проходил экономический и демографический рост.
