Текст книги "Постигая прошлое (СИ)"

Автор книги: Александр Кормильцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Опустив взгляд на голый, давно растерявший где-то всю кору, на совесть просохший, но всё ещё остающийся крепким, ствол неровно обломанного дерева с торчащими из торца заломами, вдруг осознал, что раньше где-то видел его. И, уже вспоминая единственную из возможных ситуаций, в которой мог повидаться с похожим бревном, сдвинулся чуть правее, ближе к середине, уперся руками во влажный, шершавый бок коряги и перекатив её на другую сторону, обнаружил на боку оставшийся от сучка, знакомый, слегка вытянутый пенёк, срубленный интересным образом – сам сруб и одно из годовых колец, при взгляде на него под определённым углом напоминали цифру "9".

Глава 20

Глава 20.

Получается, передо мной то самое бревно, с помощью которого удалось спастись в самом начале пути. В тот самый момент, когда пришёл в себя, барахтаясь посреди холодной реки, обессилевший, замерзающий и вообще не осознающий кто я, откуда и каким образом оказался в воде в подобном состоянии.

Кстати, на последний вопрос не нашёл ответа до сих пор. Да и вряд ли найду. Разве что память вернётся также неожиданно, как и исчезла. Хотя, чем дольше здесь нахожусь, тем меньше верю в подобную возможность. Даже те, изредка проскальзывающие перед мысленным взором картины из прошлого и не до конца понятные сны, переставшие посещать последние несколько ночей, почти полностью стираются из памяти, оставляя жалкую тень толком неосознанных, но несомненно, моих, личных воспоминаний.

Ладно хоть семью вспомнил и теперь не забываю, как прочее. Пускай там всего лишь одна ожившая картинка о совместном чаепитии с женой и детишками, но картинка эта настоящая. Настоящая настолько, что кажется почти осязаемой. Случаются моменты, когда голову навещает сумасшедшая мысль, будто можно закрыть глаза, сделать шаг вперёд и оказаться на родной кухне в компании любимой жены и детишек.

Ну а самое главное то, что это воспоминание никуда не исчезает, подобно прочим обманчивым и призрачным приветам из прошлого. Оно остаётся со мной и как ничто другое мотивирует двигаться дальше вперёд, вопреки всем возможным и невозможным опасностям, лишь бы поскорее добраться до обозначенного на карте места.

– Пустой, кончай уж на корягу энту глядеть, как на девку красну, сбираца давай! – бородокосый, как обычно, не упустит возможности отчитать непутевого крестника, в очередной раз увлекшегося размышлениями.

– Эта коряга мне жизнь спасла. – ответил, хлопая рукой по бревну.

– Чегой мелеш?! Она нас чуть не утопила!

– Не, это не про сейчас. Перед тем как меня ваши дозорные на берегу реки нашли, я на этом вот бревне плыл какое-то время. Не будь его, точно бы утонул.

– Хех! Чегой прям то, можа не то?! – махнул рукой бородокосый. – Энтаких коряг вона по реке на кажну версту по пять штук.

– Не, я хоть и хреново себя чувствовал тогда, но этот вот сучок, видишь, как будто цифра девять на срезе. Его я точно помню. – проговорил, ткнув пальцем в памятную метку.

– Не, крестничек, я хоть сам не письму ни чтенью не обучон, но грамот повидал всяких, так энтаких буквиц ни в одной грамоте не видал! Кака ж энто буквица?! Кривундя верчённая, а не буквица! – ответил, хмыкая, крестный.

– Верно, незнакома буквица. Но, коли энту твою кривундю повертать, нижню завитушку убрать, да титло поверх добавить, выйдет сотня, то бишь Рцы. – Демьян, всё это время молчавший в стороне, неожиданно вмешался в беседу, приблизившись и вместе с нами разглядывая бревно. – А девать у нас будет Фита. Штобы её начертать надобно полный круг такото напополам поделить, но не чрез пояс делить, а ниже, по колено, почитай. Ну и титло поверх такоже, а то без титла Фита так буквицей и останеца.

Демьян сначала пытался на пальцах объяснить, как выглядят описываемые им Рцы и Фиты, но быстро бросил это бесполезное занятие, достал из – за пояса один из своих топориков и, расчистив от камешков небольшой участок, уже им начал выводить вышеозначенные фигуры прямо на влажном песке.

Глядя на его старания, начал вспоминать и я. Действительно, ведь на Руси в тринадцатом веке, про арабские цифры никто и не слышал. Все расчёты и записи чисел велись при помощи кириллических символов, добавляя над каждым из них плавно изогнутую черту – титло. Каждой букве соответствовало число: Аз – один, Буки – два, Веди – три. Хотя нет, Буки – это ведь из глаголицы, которой пользовались до девятого или до десятого века, точно не вспомню. Но принцип записи числительных и тогда был точно такой же. В кириллице же второй буквой была Веди, дальше Глаголь, Добро… Фита и впрямь была девяткой в кириллице, а вот в глаголице девяткой была земля, если не ошибаюсь, и писалась эта земля… Хм… Не помню, как она писалась. В глаголице вообще все эти их буквицы затейливо писались.

Но каков Демьян! Молчаливый крепыш вновь удивил, оказавшись не только мастером в обращении с топорами разных цветов и конфигураций, замечательным поваром, способным в походных условиях приготовить изысканное кушанье из подручных материалов, но ещё и знающим грамоту и счёт, учёным мужем, что в средневековье было редкостью даже среди знати, а о простолюдинах и говорить нечего. Сколько ещё талантов припрятано у этого, казавшегося со стороны медлительным и ленивым бездарем, таинственного мужичка?!

– Энто когда ты успел грамотеем то стать? – бородокосый не меньше меня был удивлён познаниями Демьяна.

– Да Таечка поучать взялася. – немного смущенно ответил наш талантливый скромняга. – Сказывает, што лишним знанье не будет. Никогда не знашь, што в жизни пригодица могет.

– Хех! И впрямь не знашь. – хохотнул крестный, хлопая Демьяна по плечу. – Эх, взялась за тебя Тайка! Теперича понимаю, чегой ты от её с нами сбёг! Тяжко стало от ученья то!

– Нет, ученье то мне в радость. Да и по Таечке тоскую уж. – не обиделся тот, но голосом отвечал предельно серьёзным. – А с вами потому што по иньшему никак. Она сказывала, што без меня мож и дойдёте до конца, но со мной оно вернее будет, пускай и голову мою сложить придёца на том пути.

– Вместе дойдём, Демьян, вместе. И головы тожить вместе сложим, коли не сдюжим. – проскрежетал бородокосый также серьёзно.

– Одного не могу понять, каким образом это бревно преодолело такое громадное расстояние? – прервал я повисшее в воздухе, пронизанное неясной тревогой, молчание. – Ведь отсюда до того места, где меня подобрали дозорные, не меньше сорока километров, в смысле два с половиной десятка вёрст. И всё это по петляющей реке с островами и мелями. Почему такое здоровенное, корявое бревно нигде и не за что не зацепилось? Почему его не выбросило волной на какой – нибудь встреченный по пути берег? Почему лишь миновав все острова и эту вашу быстрину, коряга застряла практически на ровном месте?

– Река принесла. Обнаковенно дело, чегой дивица да гадать. – риторически отнесся к неожиданно образовавшейся куче вопросов крестный.

Может он и прав, это мне мерещится в происходящем какая-то мистика и вселенские заговоры, а ответ до безобразия очевиден и прост – река принесла.

– Говоришь, от смерти спасла тебя коряга энта? – вновь вмешался в беседу Демьян.

– Вроде того. – не очень уверенно ответил я, обескураженный его голосом, неожиданно пропитавшимся непонятной, таинственной задумчивостью.

– Слова, што напророчила тебе Таечка помнишь?

– Нуууу… Что-то запомнил хорошо, а что-то похуже. – протянул я, лихорадочно пытаясь восстановить в памяти хоть какое – нибудь из предсказаний знахарки. На самом деле, как минимум половина из сказанного ею была благополучно забыта, а другая, незабытая половина, состояла из разделенных и разрозненных фрагментов предложений, с некоторой долей смысла, кое как соединяющей эти самые фрагменты. И, почему-то смутившись из-за своей забывчивости, добавил уже более похожее на правду. – Что-то помню, конечно, но в общих чертах, так сказать.

– Как жешь так то?! Энто ж для тебя было пророчество то, его надобно обеими ухами слухать, да на ус мотать! Таечка, опять же, старалася, тяжко ей тебя проглядывать – то было, сам помнить должон! А ты взял так вона запросто и позабыл всё! Негоже об таком забывать!

Не могу сказать, что слова Демьяна заставили меня в приступе раскаяния рвать волосы на себе, но неприятное чувство осталось, особенно если вспомнить, насколько вымоталась знахарка, пытаясь увидеть моё будущее. А я, несмотря на потраченные ею силы, так и не смог воспринять всё произошедшее до конца и всерьёз. Потому особо и не старался запоминать все её довольно туманно пересказанные пророчества и предостережения.

Только вот для Демьяна, искренне верящего в каждое сказанное прорицательницей слово, подобное отношение к предсказаниям наверняка видится настоящим святотатством. Казалось, что возмущённый крепыш готов прямо сейчас научить уму – разуму так наплевательски относящегося к их священным ритуалам меня. И науку эту он собрался преподать самым простейшим методом – кулаками. Хотя, это я, конечно, преувеличиваю. У Демьяна всегда такое выражение лица, что становится непонятно, хочет ли он спать, собирается улыбнуться или же планирует тебя прикончить на месте.

– Эх, крестничек! – добавил свою долю осуждения качающий головой бородокосый.

– Да, негоже такото. – повторил Демьян и добавил уже спокойнее и даже слабенькую тень полуулыбки добавил. – Ну ничаго, я ж тогда тожить с вами был. Почитай всё и запомнил.

– Всё?! – переспросил я недоверчиво, вновь удивляясь необыкновенно одарённому крепышу, в копилку талантов которого вот – вот должна была добавиться феноменальная память.

– Всё – всё! Я жешь всё, што кому Таечка пророчит, стараюся упомнить. А такого как с тобою у ей случилося, штоб после прогляда сама без сил наземь пала, вообще ни разу не видывал. Так што в энтот раз слухал ещё шибчее. А дале, как в путь двинулися, по сторонам глядел, да што бы не случилося, ейные слова припоминал. Вот и счас припомнил, когда об корягу вдарили. А уж как ты сказывать начал об том, што спасла тебя коряга энта, то понял я, што про неё Таечкой напророчено и было.

– Я тожить кой – чего на ум взял с её слов, токмо чего – то не припомню, штоб Тайка об каких – нито корягах пророчила. – задумчиво хмуря брови, произнёс бородокосый.

– Не о корягах, а о мёртвом древе пророчество было. – ответил Демьян и следующие слова проговорил медленно, при этом прикрыв веки и добавив в голос торжественности – Древо мёртвое, что жизнь тебе сберегло однажды, спасёт тебя снова!

– Хех, энто когда жешь оно его спасло во второй то раз? – после недолгой паузы, с усмешкой спросил бородокосый. – Когда мы из – за энтой коряги без лодки осталися?! Иль то, што скарб свой сберегли и до суши на ей довезли уже спасеньем щитать?!

– Скарб то не весь сберегли, с лодкой почитай большая половина утопла. Эх, скоко добра на дно ушло! – враз погрустневшим голосом ответил проснувшийся внутри Демьяна барахольщик.

– Да ну тебя! Мы в боевой поход, для блага и спасения всех людей отправилися, а ты опять токмо о добре и печешься!

– И то верно! – закивал тот в ответ. – В энтаком суръезном походе не знашь, што пригодица могёт, потому я и беру всего и всякого, да побольшее!

– Хех, Демьяша, знаю я тебя! Ты и без походов любишь добро сбирать, скоко не дай, всё мало! – шутливо погрозил ему пальцем крестный.

Демьян промолчал и вроде как даже обиделся сложив руки на груди, и демонстративно отворачивая насупленное лицо.

– Ха-ха! Ну што у меня за боевыя други таки?! Одного беспамятного крестником взял, думал уму – разуму научить, так тот энтаких делов натворил – наворотил, што меня вместе с им из родного дому выгнали! Ладно хоть с мечом славно управляеца. Второй тожить воин добрый, токмо любо ему отчего то добро сбирать, да с собою тащить, што твоей сороке. Токмо сорока лишь на то, што блестит падка, а энтот всё с подряд тащит! Есчё и обидчивый, страсть какой! И что мне с вами делать то в энтаком суръезном походе, с бедовыми такими?!

– Ну в бою то мы тебя не подведём, дядя Прохор! – ответил ему с улыбкой, понимая, что это его очередное подначивание озвучено, чтобы расшевелить надувшегося Демьяна. – Так что придётся и дальше идти вместе с нами, других у тебя всё равно нет. Да ты, кстати, и сам такой же бедовый!

– Я?! Хех, ну, крестничек! – оторопел бородокосый от неожиданности. – Чем жешь я то тебе не угодил?

– Да ворчишь всю дорогу, как старый дед!

– Хех, дак оно и верно, я жешь старенький дедушка и есть! – хохотнул крестный, изображая горбатого старичка, для пущей убедительности согнувшись и потряхивая, заплетенной в косу, бородой. – Седой вона весь, спина тяжестью лет согбена. Токмо посоха не хватат, штоб при ходьбе опираца, на ноги то уж нету надёжи.

Глядя на его дурашливые кривляния, Демьян, до сих пор пытающийся сохранять серьёзное выражение на лице, прыснул басовитым хохотом, замахал на бородокосого рукой.

– Вот и ладненько! А то удумал обижаца! – проговорил крестный, выпрямляясь и оглаживая чуть растрепавшуюся бороду. – Чегой ты об энтой коряге то сказывать хотел ещчё?

– Да особливо ничаго. Токмо об том, што спасенье и впрямь могло быть в том, што выплыть нам помогло с частью добра и что-то из энтого добра ещчё послужит для Пустого спасением. – продолжил Демьян прерванный разговор. – Правда, могёт и по иньшему быть.

– Энто как?

– Плывя и далшее по реке на той лодке, Пустой бы погиб. Тогда тожить выходит, што коряга, лодку повредив, жизнь евоную спасла.

Помолчали, обдумывая озвученные Демьяном варианты.

Если всё же начать на полном серьёзе воспринимать напророченные знахаркой предостережения, то возможна любая из версий. Хотя, мне почему – то казалась более реальной первая. Ведь передвижение по воде наоборот считается в Улье более безопасным, чем по суше. Разве что какой – нибудь шторм мог застать нас на середине реки. Но на реках вроде как не бывает штормов. Или всё – таки бывает? Эх, не моряк я, точно не моряк! В любом случае, даже если смертельную опасность таил в себе второй вариант, мы его благополучно избежали, оставшись без лодки. Выходит, единственное, что остаётся, это взять на заметку первую версию и приглядеться к экипировке, может и впрямь что – то из оставшихся вещей спасёт мне жизнь. Может, спецкостюм защитит от несущего смерть удара?! Или с помощью нового арбалета остановлю врага, схватка с которым грозит неминуемой гибелью?! Хотя это все чересчур очевидно, но кто сказал, что пророчества не могут говорить о банальном?

В любом случае, нужно будет попытаться вспомнить слова знахарки, хотя, можно и не вспоминать, а просто обратиться к ходячему звукозаписывающему устройству по имени Демьян, чтобы пересказал всё, что помнит и постараться запомнить самому. А ещё лучше записать. Вот только на чём?

Вспомнив о разгрузке, оставленной в качестве довеска к спецкостюму, потянулся к усыпанному карманами жилету. До этого момента особо не сосредотачивал внимание на хранящихся в нём ценностях, но теперь придётся покопаться. Заодно проведу ревизию, полученного от Бамбука, имущества.

Ничего сверхъестественного при обыске не обнаружилось. Пускай и не питал особых надежд обнаружить в миниатюрных кармашках крупнокалиберный пулемёт с запасом патронов, о котором мечтаю с момента первого знакомства с одержимыми, но отсутствие упомянутых Алисой тюбиков с лайт – спеком, помогающих при тяжелых ранениях, оказалось неприятным сюрпризом. Как я понимаю, подобной вещью должен быть экипирован каждый член группы. Если бы Бамбук совсем не носил с собой медицинские принадлежности, ещё можно было понять. Но перевязочные материалы и прочая, присутствовавшая в каждой аптечке мелочёвка, были на месте. Может, просто не взял с собой, в смысле забыл?! Или же наоборот, взял тюбики из разгрузки в тот момент, когда вытаскивал личные вещи перед тем, как отдать её мне?! Не думаю, что он оставил эту хрень для себя. В смысле, вряд ли у них на базе дефицит этого самого лайт – спека, если даже с белым жемчугом нет проблем, можно хоть ложками есть на завтрак, обед и ужин. Тогда тем более непонятно, зачем ему заниматься подобным?! Зачем намеренно лишать меня возможности повысить шансы на выживание при тяжелых ранениях?! А может в этом все и дело, может у Бамбука свое виденье ситуации, может ему не нужно, чтобы я добрался до места назначения живым и здоровым?! Надо будет этот момент обдумать при случае.

Несмотря на отсутствие шприцов с лекарством, компактный блокнот из плотной бумаги и пристегнутый к нему небольшой карандаш, тоже нашлись в одном из отделений разгрузки. Ну и славно! Ведь ради письменных принадлежность и затеял всю эту инвентаризацию. Вдобавок, большая часть обнаруженных в карманах предметов, оказалось упакована в герметичные полиэтиленовые пакетики, так что даже сушить блокнот после вынужденного купания не придётся.

Теперь можно будет расспросить Демьяна и с его слов, во всех подробностях, записать напророченные знахаркой предостережения и постепенно самому выучить их наизусть, чтобы в дальнейшем иметь больше шансов спастись. Собственное критическое мышление до сих пор не может воспринимать всю эту мистику всерьёз, но история с бревном заставляет отбросить скептицизм и недоверие. Неважно, каким образом Таисии удаётся видеть будущее. Если всё правда и её предсказания действительно помогут избежать гибели и добраться живым до заветной цели, когда всё закончится, постараюсь непременно вернуться к прорицательнице, поклониться и просить прощения за неверие в её чудесный дар.

– Демьян, – окликнул я крепыша, открывая блокнот и готовясь испортить снежно белую страницу записями. – Можешь вспомнить остальные слова Таисии?

– Могу, я ж сказывал, што всё помню.

– Эгей, вы чегой удумали? – проговорил бородокосый, окидывая взглядом происходящее. – Нам дальшее идтить надобно!

– Дядька Прохор, давай привал сделаем, ненадолго, одежду посушить бы. – попытался я остановить засобиравшегося в дорогу крестного. – Заодно поедим, наверняка не вся еда утонула.

– Съестное то я сберёг. – похлопал по лежащему рядом мешку Демьян.

– В пути обсохнете. – непреклонно ответил бородокосый, прихлебывая живчик из бурдюка. – Пожевать тож на ходу можно, иль до Красного торжища обожди. Есть в энтом поганом городище одна добра корчма – "Медвежий угол" – тама уж покушаем как следоват, да и передохнем маненько. Так што сбирайтесь и айда.

Ничего не поделаешь, придётся на ходу не только обсыхать и перекусывать, но и записывать слова знахарки, пересказываемые Демьяном.

Одного не могу понять, как можно было, лишь раз услышав такое количество устного текста, запомнить его целиком?!

Глава 21

Глава 21.

– Ну ни хрена себе! – не смог сдержать удивления, когда увидел, описываемый ранее бородокосым, город.

Красное торжище показалось неожиданно. Оно открылось во всей своей красе, целиком и сразу, стоило лишь, в очередной раз, завернуть за один из выдающихся в реку мысков.

В подобных местах и так узкая, сложенная напополам из песка и гальки, зажатая с одной стороны нависающей сверху стеной обрыва, с другой накатывающими под самые пятки, волнами, ниточка прибрежной полосы, исчезала совсем. Из-за этого и так подмоченные по голень прибоем ноги приходилось мочить выше колена, а то и по самый пояс. Так что обещанного крестным обсыхания на ходу не случилось.

Вообще весь путь по этой самой прибрежнополосной ниточке оказался совсем нелегким. Предшествующее ему путешествие на лодке, казавшейся дотоле неудобной и тесноватой, вспоминалось теперь с теплой грустью. Мало того, что больше половины всего времени шагали по щиколотку в воде, так ещё и, то и дело попадающиеся препятствия, в виде обвалившихся куч породы и камней приходилось преодолевать, перескакивая с валуна на валун, словно горные козлы.

Удивительно, как в подобных условиях удалось записать слова знахарки, процитированные Демьяном – её верным охранником и, по совместительству, возлюбленным. Хорошо, что не стал откладывать это дело в долгий ящик и успел перенести предсказания на бумагу в самом начале, когда дорога ещё не успела превратиться в полосу препятствий. Там уже было не до записей. Единственное, о чём думал, карабкаясь по обваливающейся из-под ног породе или преодолевая очередную, излишне затянувшуюся водную яму, это то, что когда – нибудь эта ужасная дорога всё – таки кончится.

– Это и есть Красное торжище? – решил на всякий случай уточнить и так очевидную вещь.

С места, на котором остановились, выбравшись, наконец из недружелюбных объятий прибрежной тропы, хорошо просматривалась местность на добрый десяток с лишним километров впереди. Злополучная тропа заканчивалась возвышенностью, невысоким холмом с плоской вершиной, этакой нерукотворной обзорной площадкой.

– Оно самое. – устало выдохнул бородокосый. Путь по изобилующему преградами побережью выдался нелегким для всех. Тот же Демьян, до сего момента ни разу не выказавший и малейшего признака усталости остановился, тяжело опираясь на снятую со спины здоровенную секиру.

– А как они… – оглядывая начинающееся в километре впереди безобразие, которое по неведомой причине назвали городом, спросил обескураженно. – В смысле, как от врагов, да от тех же одержимых как отбиваются? Где у них стены?

Стен действительно не было. Точнее, что-то отдаленно их напоминающее виднелось на некотором удалении от центра "города", но и там, едва переросший двухметровую отметку заборчик не выглядел неодолимой преградой, тем более эта, скорее похожая на декорацию, изгородь, не была сплошной, где-то прерывалась, а где присутствовала лишь фрагментами. О назначении этого, зияющего прорехами, заборчика можно было только догадываться. На окраинах же и намёка не было на какие-либо заграждения.

Подобная беспечность не укладывалась в голове. Даже для обычного мира, в тринадцатом веке, отсутствие оборонительных сооружений для мало – мальски крупного поселения кажется сумасшествием. Что уж говорить об Улье, где даже крепкие стены не дают стопроцентной гарантии безопасности. Всё потому что опасность тут представляют главным образом существа, способные за кратчайшее время преодолеть отвесное препятствие любой высоты.

Может, местное население полагается не на крепость стен, а на многочисленных, хорошо вооружённых защитников, на отважных витязей, которым не страшны никакие, даже самые развитые одержимые?! Но в обозримом пространстве, на подступах к городу, никого, хоть немножко похожего на витязя, тем более на отважного, не наблюдалось. При этом недостатка в претендентах на роль защитников не было, народу было с избытком. Правда, с виду никто даже с большой натяжкой не походил на способного кого-то защищать или что-то охранять. Скорее наоборот, большинство присутствующего люда выглядело так, будто охранять и защищать что бы то ни было нужно в первую очередь от них.

Хотя, может это и есть защитники, те самые отважные витязи?! Просто замаскировавшиеся, прикинувшиеся толпой бродяг. Все для того, чтобы подкрадывающийся враг до последнего не мог различить в них угрозы. А уж как окажется неприятель на нужном расстоянии, так и посбрасывают с себя рванье, да лохмотья отважные витязи, перестанут сквернословить и шататься, словно брагой упившиеся, распрямят согбенные спины, расправят плечи, засверкают металлом доспехов да остриями мечей и падет неприятель под их дружным натиском!

Мысль, конечно, занятная, но чем внимательнее приглядываешься к праздношатающимся неопрятным личностям, (многие из которых выказывали явные признаки опьянения, другие же имели несомненно бандитскую наружность, а третьи вполне гармонично совмещали оба этих признака в одном лице) тем больше понимаешь, что шанс на подобное крайне мал и в процентном выражении вряд ли поднимется выше нуля.

Вообще, Красное торжище, по занимаемой площади даже со стороны не выглядело маленьким. Скорее наоборот, по самым скромным прикидкам около десяти километров в диаметре. При этом расположено оно было в довольно необычном месте – в котловане, стены которого возвышались над городом на добрых сто пятьдесят – двести метров. Стены эти не были отвесными, а спускались ко дну котлована под небольшим углом, пожалуй, при желании наверх можно было даже без веревок забраться. Но этого и не требовалось, к вершине вела хорошо различимая, проторённая в одном из более пологих склонов, извивающаяся змеей, дорога. Сам город держался на расстоянии от стен котлована, видимо строители остерегались обвалов и селей, наверняка случающихся тут не так уж и редко.

– Тама стены. – повёл указательным пальцем по верху котлована бородокосый, отвечая на мой вопрос. – В двух сотнях аршин от обрыва, почитай, по всему краю ямы стена в пять саженей высица. Посередь той стены ворота, от их дорожка к городищу и спускаца. На воротах, да на стенах дозорныя, недалече казармы, в коих службу вои несут. Как подходят одержимыя под стену, дозорные в трубы трубят, вои на подмогу к им спешат, с одержимыми управяца, да обратно в казармы. Ещчё за стену быват дозоры конны высылают. Токмо мало тут одержимых то. Место такое, по одну сторону река, энта вона, по которой мы плыли, значица, да ещчё одна по другу сторону. Меж теми реками соты, почитай все пустыя, токмо несколько деревенек малых на все два десятка верст меж речками. Да и те деревеньки обновляюца оченно нечасто. Так што мало одержимых сюда забредают, токмо те, што в деревеньках энтих народяца. Так што и дозорны в дозорах не усердствують, и вои тут тожить особливо не воюют, бока в казармах, значица, отлеживают, вином да брагою прямо на посту скуку заливают. Што поделашь, какой городище, так и стража!

Хоть протяженность Красного торжища вызывала уважение, совершенно противоположные чувства вызывали постройки, наполнявшие его. Неполных полдюжины деревянных домов в несколько этажей и пара пузатых, неказистых, бревенчатых башен составляли довлеющий над остальными строениями ансамбль, располагающийся в лучшей, центральной части города. Остальные дома и избы, по большей части, имели вид потасканный и жалкий. Окраина же вообще довольствовалась чем попало: землянки, лачуги и хибарки перемежались чем-то совершенно непотребным, напоминающим собачьи будки и палатки одновременно.

– Эгей, крестничек, кончай глазеть, пошли уж, пока в корчме всё пиво не выдули! – крикнул, оборачиваясь, бородокосый, первым зашагавший к городу.

Прежде чем добрались до первых жалких хибарок, пришлось отмахать ещё километр, постепенно удаляясь от реки, плавной линией, огибающей котлован по левую руку, вместе с приютившимся в нём городом. Видимо, в той стороне порт и те самые, упомянутые крестным, Стружьи ворота, через которые можно попасть в город со стороны реки. А мы, интересно, через какие ворота собираемся входить?!

Ворот на нашем пути не оказалось. Также не оказалось и охраны или дозорных, которые могли хоть как – то отреагировать на появление трёх до зубов вооруженных мужиков. Правда, основные ворота, через которые можно попасть в Красное торжище, вместе с доблестно несущей службу стражей, как оказалось, находятся наверху, за пределами видимости. Также и те, что принимают народ, приплывший сюда по реке. А мы, получается, входим в город со стороны условно непроходимой тропы, как бы через тайный ход, откуда никто и никогда не ждал и не ждёт гостей. Хотя, судя по словам бородокосого о бдительности местных стражников, даже если бы входили через одни из ворот, вряд ли смогли обратить на себя их внимание. И чем дальше мы продвигались вглубь города, тем больше убеждался в правдивости им сказанного.

Упоминание в названии городишки красного цвета, кстати говоря, так и осталось непонятным. Ничего красного по пути не попадалось. А если воспринимать так, что слово "красный" в данном словосочетании обозначает не цвет, а красоту, то тем более не ясно, ведь ничего красивого в поселении, расположенном на дне огромного котлована, и близко не было.

Правда, относительно "торжища" никаких вопросов не возникало. Торговали тут на каждом шагу и абсолютно всем. И если на отшибе в качестве торговцев выступали всё те же неопрятные, бандитского вида личности, предлагающие по большей части всяческий хлам, то чем дальше отходили от грязновато – нищей окраины, тем чище и представительней казались продавцы. Возле лотков с товаром появлялись хмурые охранники, а спектр предоставляемых услуг ширился и рос.

Помимо торговцев начали попадаться ремесленники, зазывающие прохожих под покосившиеся навесы своих мастерских, находившихся тут же, где прямо на месте оказывались услуги по ремонту одежды, обуви, сбруи для коней, а также любых других вещей. В дымящей горнами кузне предлагали починку доспехов, правку и заточку оружия, а также подковывание лошадей по самым низким ценам. Причём отсутствие этих самых лошадей у нашей пешей троицы ни капельки не смутило улыбчивого красномордого кузнеца с хитрым взглядом, о покупке лучших верховых коней вместе с седлами по лучшим же ценам он обещал позаботиться в самые кратчайшие сроки.

Другой, до безобразия наглый делец пытался уговорить меня поменять полученный от Бамбука арбалет, на связанную с самым сердцем Улья, наделяющую носителя безграничной силой и всезнаньем, диковинку из далёких, таинственных земель. С виду эта самая "диковинка" выглядела совсем не впечатляюще, в точности как череп то – ли собаки, то – ли какой-то похожей животины с вставленными в глазницы, поблескивающими красным, невзрачными камешками. Эту сделку навязчивый меняла называл главным событием в моей жизни, якобы он сам не желает расставаться с чудесным артефактом и оказывает мне эту невероятно щедрую услугу лишь по велению самого Улья, чей величественный, всепроникающий глас достигает его ушей с того самого момента, как к нему в руки попала диковинка.

Отбрехаться от судьбоносной сделки удалось лишь после прямого вмешательства Демьяна, красноречиво потянувшего из – за пояса один из своих топоров. Правда, спустя всего лишь минуту пришла очередь уже мне и бородокосому оттеснять в сторону языкастую гадалку, пытавшуюся пророчить будущее развесившему уши Демьяну.

Помимо подобных предложений, всю дорогу нас сопровождала ватага попрошаек. Хотя, насчёт дороги это я погорячился. Движение к известной лишь бородокосому цели, проходило непонятным, петляющим меж расставленных в беспорядке строений и гомонящих толп народа кружно – петляющим путём, запомнить который вряд ли получилось даже у Демьяна с его феноменальной памятью. Да и большую часть особо настырных торгашей и зазывал удавалось спровадить лишь крестному, наверняка не раз бывавшему в этом суматошном месте и умевшему разговаривать с подобными личностями. От тех же попрошаек он отделался парой виноградин, при этом спросив у одного из босых оборванцев, до сих пор ли следит за порядком среди торговцев старый Щукарь и отправив другого в корчму к Медведю с вестью о прибытии старого друга.