Текст книги "Постигая прошлое (СИ)"

Автор книги: Александр Кормильцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 20 страниц)

Глава 23

Глава 23.

Чтобы попасть внутрь, пришлось пробираться через тёмный и тесный коридор, заставленный по сторонам ящиками, корзинами и бочками. Учитывая, что из освещения здесь присутствовал лишь небольшой масляный светильник, неясный свет которого едва ли рассеивал царящий полумрак, да и то лишь в малой области вокруг себя самого, наталкиваться на эти самые бочки и ящики пришлось не один раз.

Бородокосый пробурчал что – то о беспутном Медведе, а я представил какой вид может быть у кормы, вход в которую выглядит как чья – то захламлённая кладовка. Опасений добавлял тот факт, что, подобные заведения и в наш век редко могли похвастаться излишней чистотой, что говорить о далёком прошлом, худшие из них в этом плане не слишком отличались от хлева.

К счастью, мои предположения не оправдались. Единственное, что связывало открывшееся нашим взорам помещение с хлевом, была солома, устилающая пол по всей площади, но и она не выглядела грязной и затоптанной, видимо не так давно подстилку поменяли.

Справа от входа поднимала вверх свои ступени неширокая лестница, ведущая, как выяснилось позже, в гостевые комнаты. Большую часть главного зала корчмы заполняли, окружённые крепкими лавками, длинные столы. Сразу за лестницей притулилась закрытая дверь, а уже за ней вырастала стойка. По сторонам стойку облепили помещения, отгороженные от основного зала какими-то несерьёзными перегородками или же попросту занавешенные пологами из плотной ткани.

Освещение, несмотря на ясный день, было искусственным. Мутноватые крошечные окошки давали света исключительно для того, чтобы обозначить своё присутствие. В остальном, царящий вокруг полумрак рассеивался с помощью сальных свечей, в изобилии расставленных на столах и масляных светильников, подобных тому, что встречал нас в заставленных хламом сенях.

Если учесть, что пол застелен сухой соломой, а сами стены, да и всё строение деревянное, возникает справедливый вопрос – почему всё это до сих пор не сгинуло в пламени пожара? Даже несмотря на принятые противопожарные меры в виде глиняных мисок и грубых подобий подсвечников, достаточно одному светильнику или свече, непогашенными оказаться на полу… Ну да ладно, не сгорели же до сих пор.

К дальнеей от входа стене притулился невысокий помост, на котором трое пёстро одетых музыкантов, извлекали из своих незатейливых инструментов простоватую, ненавязчивую, при этом неожиданно приятную мелодийку. У помоста имелось пустое пространство, видимо для любителей поплясать, правда сейчас площадка была свободна, посетители были заняты исключительно выпивкой, едой и разговорами. Кстати о посетителях, они тоже не особо походили на хрестоматийных кабацких выпивох. Никакого мордобития и раскалываемых о голову бутылок, никаких уснувших лицом в тарелке или валяющихся где-нибудь под столом, в луже блевотины, пьянчуг. Конечно, присутствующие здесь люди не выглядели ревностными блюстителями этикета, и образцами смиренного поведения. Ели и пили они шумно, разговоривали в голос, хохотали, спорили, хлопали по столу кулаками, но в целом атмосфера среди посетителей царила вполне дружелюбная и весёлая.

Один из столов, вполовину короче остальных, расположенный в углу, по левую руку от помоста оказался пуст. То ли неудобное расположение и излишне близкое соседство со сценой не располагало посетителей его занимать, то ли ещё какая причина, но нам этот, отстоящий на расстоянии от прочих стол оказался очень кстати. Можно было не таясь обсуждать любые темы, к тому же наяривающие рядом музыканты исключали риск посторонним уловить что-то из разговора. Хотя сам я не понимал, кому могут оказаться интересны наши беседы, бородокосый всё же убедил, что лучше в этом плане поостеречься. По его словам выходило, что несмотря на статус вольного города, каким все считали Красное торжище, особо болтать не стоило, слухачей у местных властьимущих на каждом углу по три штуки, да и помимо них хватает проходимцев, готовых за пару виноградин продать кому надо не только услышанную информацию, но и озвучившего эту самую информацию индивидуума. Это что получается, у них тут своя внутренняя разведка с агентурной сетью имеется?! Хотя, удивляться нечему, на протяжении всей истории человечества властители старались следить за врагами, находящимися не только за пределами своих владений, но и внутри них. Зачастую внутренней разведке уделяли не меньшее внимание, чем внешней. Подобные организации были и в более ранние времена, взять тех же фрументариев в древнем Риме, или чуть позже уже у нас, созданная Иваном Грозным опричнина.

Хозяин корчмы оказался под стать своему прозвищу – огромненный и могучий. Плечи, своей шириною способные потягаться с приличных размеров шкафом и рост хорошо за два метра делали его похожим на вставшего на задние лапы медведя. При этом слегка грузноватый, но и грузноватость эта ни в коей мере не портила, а скорее дополняла просматривающийся в нём облик могучего зверя, величавого и слегка заплывшего жирком, но при этом остающегося смертельно опасным, настоящим хозяином леса, ну или корчмы.

Нас с Демьяном Медведь приветствовал громоподобными похлопываниями по плечам и могучими тисками рукопожатий. Бородокосый так легко не отделался.

– Прохор! – громоподобно похохатывающий корчмарь поднял его в воздух как пушинку и сжал в поистине медвежьих объятьях. Глядя на это дружеское приветствие, выглядевшее со стороны как сцена расправы, я слегка забеспокоился о здоровье крёстного.

– И ты здрав будь, Медведище! – освобожденный из объятий и вновь обретший опору под ногами, бородокосый выглядел слегка помятым, но улыбался вполне добродушно. – Чегой в сенях бардак развёл, убица ж можно!

– Да тут кладовую наверху побольшее сделать надумал, так што покамест запасы в сени перетащили.

– Так корчму б прикрыл, пока у тебя тама всё не изладят.

– Там не на один день работы! Я прикрою, а люди ж по другим корчмам разбегуца! Да и прибыль тож…

– Эх, Медведище, не узнать тебя, будто подменили! Настоящим купчиной стал, над кажной виноградиной трясёсся! – шутливо покачал головой крёстный.

– А ты не меняеся, как был ворчун, ворчуном и остался! – хохотнул в ответ корчмарь.

– Таков я есть! И иньшим уж не стану! – С улыбкой, гордо вскинул голову бородокосый и, перестав дурачиться, кивнул на нас с Демьяном. – Усади ребятишек вооона туда в уголок, а мы с тобой погутарим.

К столу нас сопроводил сам Медведь. Сначала я подумал, что таким образом он выражает уважение друзьям бородокосого, реальная же причина оказалась гораздо прозаичнее. Подойдя к столу, корчмарь взялся за столешницу, словно пытаясь уронить на бок сам стол, но ничего подобного не произошло. Лишь часть столешницы поднялась вверх, открывая нашим взорам пустое деревянное нутро сундука, скрытого внутри. В этот самый сундук пришлось сложить всё наше оружие, оставив лишь ножи.

У меня ещё после входа в корчму возник вопрос по поводу оружия. Его никто не отбирал, но при этом ни у одного из сидевших в зале нельзя было увидеть ничего серьёзнее длинного ножа или кинжала. Ответ, вместе со спрятанным оружием, крылся в столах. Вообще, эти скрытые под столешницами сундуки разумная предосторожность, толпа до зубов вооружённых пьяных мужиков, собравшихся в одном месте – не самая лучшая идея. К тому же сундуки эти ещё и на ключ закрываются. То есть, теоретически, без ведома корчмаря никто своё оружие не достанет. Замки, правда, курам насмех, при желании легко можно открыть куском изогнутой проволоки или даже остриём ножа можно попробовать, но всё же для надумавших вдруг помахать мечом прямо посреди корчмы, перепивших посетителей подобная мера будет нелишней.

Пока мы разоружались, бородокосый обрисовал дальнейший план действий. Остаёмся в корчме до завтра, за это время прикупим припасов и новую лодку, а следующим утром двинем дальше в путь. Я его этот план полностью одобрил, да и Демьян, думаю будет не прочь хоть на денёк отдохнуть от путешествий с сопутствующими приключениями, зачастую совсем невесёлыми и опасными.

После этого бородокосый с Медведем отправились в прилегающую к реке часть города, на поиски лодки. Нам же с Демьяном пришлось остаться. Бородокосый сказал, что "нече тама толпою шастать". Ну и ладно. Конечно, было бы интересно прогуляться по местному порту, поглядеть на творения средневековых кораблестроителей. Но нас тут тоже непростое дело ждёт, перед уходом Медведь дал указание накормить уставших путников, то есть нас. Ничего не поделаешь, придётся дать серьёзный бой местной стряпне и пиву.

– А что за Ольга, о которой этот чудак говорил? – спросил я у Демьяна, после того, как мы устроились за столом.

– Незнай. – пожал плечами крепышь – Можа дивчину каку упокоил, а опосля про энто дело позабыл.

– Почему сразу упокоил?! Может у него подругу так звали?

– Незнай, кака дивчина стала бы с энтаким душегубом якшаться. – покачал головой Демьян и вдруг добавил с досадой. – А всё же таки зря ты ему голову обратно прирастил, да жизнь возвернул.

– Ты думаешь, я и впрямь мог такое провернуть?

– Незнай, токмо Комар жешь об том сказывал. А он хоть и убивец, каких свет не видывал, но по пустому не брешет. Да и незачем ему брехать – то.

– Но ведь то, что он сказал, невозможно! Он приписывает мне силы, которых у меня и близко нет.

– Энто да. – согласно качнул головой Демьян – Хоть дядь Прохор и хвалил тебя, опосля того, как в бою ближнем испытал, да и топтуна ты один на один свалил опять же в бою ближнем. Токмо супротив Комара энтого мало.

– Не понимаю. – пожал я плечами. – На мой взгляд он просто помешанный на убийствах псих с мечом. Неужели мы втроём не смогли бы с ним справиться?!

– Неее, дажить и пробовать нече. Незнай, как ты с им в тот раз управился, токмо счас ты, такоже и мы с тобою вместе, супротив энтакого Комара, што малые зайчата супротив волчары матёрого.

– Да что в нём такого?

– Сам я об ём токмо от других слыхивал и до сей поры не встречал, да и тяжко будет найти того, кто Комара своими глазами видел, да жив остался. Скоко лет он тута прожил, никто не ведает, но молвят, што уж пару веков как скитается по просторам Улья этот изверг. И везде, где б не появился он, немало бед и горя случаеца, кровь рекою льеца, да крики вдов, да детишек осиротевших по округе носяца. Он бывало цельными деревнями людей упокаивал. Баб с ребятнёй, да стариков правда, не трогат, но мужиков всех под корень вырезат.

– И что, за все два столетия, что он в Улье обитает, никто его не может остановить?

– Выходит так. Многие пыталися с им управица, и в одиночку и толпой. И силой и числом и хитростью взять пыталися. Токмо у его самого силы немерено и умения, да и даров всяких разных. Так што те охотнички, кто на его облавы, как на зверя дикого сбирают, сами его добычей и становяца. Бывало, конешно, загоняли его в западню, да с помощью даров хитрых перемочь пыталися, но завсегда он выворачивался и уходил. Никто не знат как, одне сказывают, што у его для энтакого дела дар есть особый, други балакают, што ему дажить энти самые… Хозяева Улья помогают.

Наполненная тревожными размышлениями тишина, повисшая было рядом с нами после прозвучавших слов, вмиг развеялась с появлением улыбчивой девчушки, разносившей еду и выпивку. С её приходом на нашем столе материализовались две деревянные, пузатые чаши, а также немаленьких размеров, тоже деревянный, то ли вытянутый ковш с двумя красиво изогнутыми ручками, то ли уменьшенная копия древнерусской ладьи, в которую по ошибке налили пива. Бока посуды были покрыты резьбой с уже знакомым по уличной двери, изображением медвежьей морды, окружённой растительным орнаментом. Правда здесь качество резьбы, несмотря на гораздо меньший размер, явно уступало украшавшей дверное полотно, почти ожившей медвежьей голове. Видимо, для работы над посудой наняли мастера попроще. На одной из стенок ковша – ладьи, цепляясь за её край вырезанным на ручке подобием крючка, висел небольшой черпак. Ну да, из такого ладьеобразного ковша вряд-ли получится наливать пиво в чаши, не расплескав при этом половину пенного напитка мимо. Особенно если учесть, что вместимость этой самой посудины даже по самым скромным прикидкам превышала добрый пяток литров. Так что черпак оказался очень даже кстати.

Напрягая свою странно работающую память сумел вспомнить, что подобные посудины для алкогольных напитков назывались в то время скобкарями или конюхами и могли достигать объёмов, способных вместить до двух ведер выпивки. Вот уж действительно размер для большой компании. Ну или для тех, кто не любит лишний раз ходить за добавкой. Что и говорить, наши предки тоже знали толк в продолжительных застольях.

Хозяйственный Демьян не стал тянуть, незамедлительно пододвинул чаши к скобкарю, снорвисто наполнил их, передал одну мне.

– За здравие и погибель ворогов, што посмеют на нашем пути стать! – серьёзным голосом проговорил крепышь, брякая своей чашей о мою.

Я ответил ему кивком, с удовольствием глотнул слегка отдающего мёдом, пенного напитка, а сам подумал, что интересующиеся историей люди до сих пор не пришли к единому мнению, относительно того, откуда пошла традиция "чокаться". По одной из версий таким образом проверяли напитки на наличие ядов, использование которых на пирах было не таким уж и редким явлением. Наполненные доверху чаши стукали друг об друга, отчего часть вина выплескивалась через край из одной посудины в другую. В итоге отравленный напиток мог навредить самому отправителю. К тем же, кто отказывался от подобной процедуры, относились с подозрением. Другой вариант зарождения традиции имеет под собой ритуальный характер. Считалось, что злые духи способны проникать внутрь человека через рот во время приёма пищи и питья, громкие и резкие звуки звучащие при соударении кубков, должны были этих самых духов отпугивать.

Спустя ещё нескольких чаш пива, которое оказалось на порядок лучше выпитого нами с бородокосым на памятном острове, я попытался вновь завязать разговор, но очередной визит девчушки, притащившей блюдо, на котором внушительной горой лежали поджаренные кабаньи рёбрышки, заставил отложить диалоги на неопределённый срок.

Поначалу казалось, что свинина, пусть основательно пропечённая на углях, но всё равно остающаяся излишне жирной, не особо будет сочетаться с пивом. Но дальнейшая усердная дегустация показала обратное. Может дело в чрезмерном увлечении местного повара пряностями, и приятной кислинке, указывающей на то, что перед готовкой мясо слегка помариновали. Вкус напоминал старый добрый советский шашлык, замачиваемый непременно в уксусе. Кстати, перца или что там добавлял повар для остроты, можно было и поменьше сыпать. Но в итоге, такие вот пряные рёбрышки залетели под пиво, словно были созданы друг для друга замыслом самого Творца.

Лишь когда на блюде осталась едва ли четверть от первоначальной горы мяса, а черпак в скобкаре начал задевать дно, я почувствовал, что вряд ли смогу съесть ещё хоть кусочек. Немного огорчил тот факт, что лавки не были оборудованы спинками, потяжелевший живот требовал больше свободы. Ну ничего, посидим и так, после путешествия по реке грех жаловаться на такие мелочи. Тем более, перед тем, как вместе с Медведем отправиться в порт на поиски подходящего судёнышка для дальнейшего плавания, бородокосый успел обмолвиться, что на ночь останемся в корчме. В "Медвежьем углу" для таких целей имелись гостевые комнаты, так что спать будем с удобствами и в безопасности, не придётся по очереди охранять спящих от подкрадывающихся в ночи одержимых. К тому же Медведь пообещал попозже истопить баньку для дорогих гостей. Так что сегодняшний день можно назвать не только небольшой передышкой на нашем тяжёлом, полном опасностей, пути, но и маленьким праздником, неожиданно свалившимся на наши головы.

Чтобы сесть немного посвободнее, перекинул одну ногу через лавку, опираясь локтем о столешницу. Таким образом оказавшись вполоборота к залу, начал разглядывать собравшихся в корчме людей. Вокруг стоящего прямо за нами стола четверо, судя по доносившимся до нас диалогам кузнецов, обсуждали как-то связанное с кузнечным делом приспособление. Самый старый и седой из них, с длинной, почти по пояс бородой и слегка растрёпанными, топорщащимися в стороны волосами, похожий то ли на помешавшегося Гендальфа, то ли на отпустившего бороду Эйнштейна, громко втолковывал приятелям о своём проекте. При этом свои слова он подкреплял наглядными изображениями, вычерчивая что-то на освобожденном участке стола обмакиваемой в вино костью.

Левее них, у самого помоста с продолжавшими наяривать музыкантами, трое дошедших до кондиции весельчаков дружно хлопали в ладоши, в такт мелодии, и даже пытались подпевать безбожно фальшивя.

За следующим столом расположилась пятёрка молодцов, в данный момент пустивших по кругу деревянную, объёмную и глубокую чашу. Каждый из них произносил какие-то слова, пил из чаши через край, после чего передавал следующему и всё повторялось. Насколько я помню, подобной действо называлось братина, также называли и посудину из которой по очереди пили собравшиеся. Суть этого ритуала тоже можно понять из названия. Его участники таким образом братались, подчёркивая свою общность, единство и преданность друг другу.

Что происходило за остальными столами понять было сложнее, мешало расстояние и шум, создаваемый двумя с лишним десятками человек, находящимися в зале.

Вместо отлучившегося Медведя, место за стойкой занял его помощник, оказавшийся полной противоположностью могучего хозяина корчмы. Светловолосый парнишка, субтильного телосложения, но улыбчивый и живой, с возложенными на него обязанностями справлялся не хуже Медведя. Обслуживал посетителей, весело переругивался со скрытым где то в глубине хозяйственных помещений поваром и перешучивался с разносящей еду и напитки улыбчивой девчушкой.

От созерцания весело проводящих время людей, приятно потяжелевшего желудка и пива, разлившегося по телу безмятежностью и теплой негой, на душе было необыкновенно хорошо, и даже неприятное чувство от пустоты, клубившейся на месте потерянного прошлого, беспокоило меньше обычного.

– Пустой, ты того, не зыркай по сторонам шибко – то. – вдруг негромко произнёс Демьян.

– Да я и не зыркаю, так просто гляжу. – ответил с улыбкой, не обратив внимания на озабоченность, звучавшую в его голосе.

– И оне вона глядят!

– Кто они? – спросил уже без улыбки вновь оглядывая зал.

– Да не зыркай ты! Вона тама у стены сидят двое и други трое зашли вона. Ещчё энти вона братину допивают счас, тожить с ими. Одне зашли, когда я тебе об Комаре досказывал. Други за ими попозжее.

– И что им от нас надо?

– Незнай чегой. Токмо неспроста оне тута собралися, по нашу душу, по нашу!

– К выходу пробиваться надо. – произнёс я, уже окончательно собравшись.

– Не, тама мож тожить ждут нас. А мы без оружья.

– Если ты про сундук, то я его ножом вскрою за минуту.

– Оне тожить без оружья тута, Ивашка ихо оружье такоже как у всех, в сундук под столом запер. Да и оне сидят покамест, приглядываюца к нам. Да и в корчме не должны напасть – то. Медведя все в городище знают. Эх, не в добрый час оне с дядькой Прохором ушли – то! Ох не в добрый!

– Тогда дождёмся их возвращения.

– Погодим.

Глава 24

Глава 24.

Погодить пришлось недолго. Прошло не больше десяти минут, наполненных тревогой и ожиданием, по прошествии которых зал в очередной раз пополнился новыми лицами. Довольно необычными лицами, кстати говоря. Хотя на эту необычность внимание я обратил почему-то в последнюю очередь.

Было новоприбывших четверо. Один, высокий и статный, одетый богато и вызывающе, даже издали светящийся важностью и чувством собственного превосходства, трое других смотрелись на порядок проще, в одинаковых длинных кольчугах и нетипичных для этих мест шлемах закрытого типа, наверняка являлись охраной этого важного. Но главной необычностью были не шлемы и не скрытые под ними лица, а надетые поверх кольчуг накидки белого цвета с большим чёрным крестом посредине. Знакомые такие кресты. Знакомые в основном по картинкам из учебника истории и фильмам о крестовых походах.

"Это что за хрень?!» – вспыхнуло у меня в голове. Откуда здесь крестоносцы?! Или здесь в Улей попадают не только с территории древней Руси?! Хотя, в тринадцатом веке были ведь и на Русь нашествия крестовиков, тот же Ливонский орден… Хотя, нет, не о том я думаю. Какого хрена эти самые крестоносцы делают тут, в корчме, посреди города, который я считал населённым исключительно русскими?

Но этот вопрос можно отложить на потом. Неприятным сюрпризом оказался тот факт, что новоприбывшие тоже заявились, как чуть раньше выразился Демьян "по нашу душу". Это стало понятно, после того, как "важный" заговорил с одной из групп подозрительных типов, что прибыла самой последней и ошивалась у входа.

– Это ещё кто такие? – ошарашенно спросил у Демьяна. Вопрос при этом задал на автомате, не ожидая ответа, просто чтобы сказать хоть что-нибудь. При этом через плечо, осторожно поглядывал на вошедших и пытался как-то уместить в голове этот театр абсурда, возникший посреди реальности. Умещать получалось плохо.

– Годун энто, власть над отребьем тутошним держит. – неожиданно ответил Демьян.

– Крестоносцы на Красном торжище власть имеют? – спросил с ещё большим удивлением.

– Каки крестоносы то?! А, ты про одёжу. Дак энто Годунова придурь, сам с энтакими крестами ходит и охрану заставлят носить.

Лишь после слов Демьяна разглядел крест и у важного. Только в отличие от охраны, у него символ воинов господних был вышит прямо на одежде. К тому же на груди Годуна красовался висевший на цепочке медальон, тоже выполненный в виде креста. На ум почему-то сразу же пришёл эпизод из фильма про Ивана Васильевича, снятого Э. Рязановым по пьесе М. Булгакова с пропавшим у посла орденом. И ещё памятная фраза оттуда же: "У Шпака магнитофон, у посла медальон… " Хотя у нашего любителя чужеродных символов медальон был на порядок скромнее, чем в фильме – простой металлический крест, судя по сероватому отблеску серебрянный, совсем без украшений.

– Энто, значица, тожить все его люди. Худо дело! – произнёс Демьян, хмурясь.

Я не стал переспрашивать, каких людей он имел в виду. И так понятно, что все те, кого успели приметить раньше, оказались тут совсем не случайно. Они и подходили по очереди, небольшими группами, под видом обычных посетителей корчмы, рассаживались за разные столы, ели и пили, чтобы не привлекать внимания и дожидались прибытия остальных. Теперь, получается, все в сборе.

– Что ему от нас то надо?

– Кто ж его знат. – пожал плечами Демьян.

– Давай хоть замок на сундуке открою, если что, с оружием всё повеселее отбиваться будет. – проговорил, осторожно вытягивая нож из-за пояса. То, что сидел к залу спиной сейчас было только на руку. Манипуляций с замком никто не заметит.

– Больно много их, и простору в корчме никакого. Дажить еси нет средь их толковых воёв, могут толпой задавить и оружье не спасёт.

– Четырнадцать. – кивнул я в ответ, пытаясь подцепить язычок запорного механизма излишне широким лезвием ножа. – Ну да, многовато на нас двоих. Но им тоже всем скопом не выйдет навалиться, столы с лавками придётся обходить. А за столами народ сидит, может кто-нибудь на нашу сторону встанет, отвлекут на себя пару человек, уже проще.

Демьян, не ответил, но судя по его выражению лица, моего оптимизма, относительно помощи со стороны он не разделял.

Слова, прозвучавшие за спиной подтвердили его сомнения.

– Приветствую жителей нашего славного города, собравшихся сегодня в этом чудном месте и вкушающих яства со столов доброго хозяина сей корчмы. – начал говорить важный. Его громкий и горделивый, но слегка высоковатый голос, отчего мягкие гласные выдавались с каким-то повизгиванием, прозвучал в неожиданно притихшем зале. – К сожалению, его самого сейчас здесь нет. Оттого вдвойне горестно прерывать ваше веселье, к тому же в отсутствие хозяина корчмы. Но поступить так меня заставляет долг благочестивого человека и верного сына сей земли. Ныне здесь, под одною крышею с вами, сидят чужаки. Вы скажете, ну и что, мол, чужаки, у нас город вольный, мы и чужаку рады, лишь бы вёл себя тихо, да чтил законы наши. И сказанное вами будет верно, потому как превыше всего на Красном торжище воля ценится. Только отвечу я вам, что чужаки эти, как раз и есть те люди, которые воли не заслуживают, потому как сами они преступники и убивцы окаянные, на человечьи законы плюющие, и идущие по пути тёмному.

– О каких чужаках ты говоришь, Годун? – спросил плечистый усач в красном кафтане, сидящий за одним из находящихся в центре столов.

– О тех что сидят, в углу спрятавшись. – выкрикнул важный, указывая на нас пальцем через весь зал и высоко взвизгивая на последнем "и". После чего обратился к нам и в голосе его слышалось неподдельное торжество, словно он и впрямь поймал каких-то особо опасных злодеев. – Что, думали не найдут вас, думали в городе нашем вольном отсидеться?! Не выйдет, наша карающая длань везде вас достанет!

Все, собравшиеся в зале обернулись, сосредотачивая взгляды на нас. Под давлением полусотни совсем недружелюбно уставившихся глаз стало как-то неуютно.

– Это дядьки Медведя гости, он их сам за стол усаживал, сказывал, что хорошие люди. – в наступившей недоброй тишине раздался голос Ивашки, паренька, оставшегося вместо корчмаря.

– Значит, обманули его иль плату дали великую, чтоб молчал.

– Он сказывал, что давно знает их. Да и не из тех дядька Медведь, чтоб за плату злодеев покрывать.

– Не ведаю я, что за дела у хозяина вашего с чужаками, но вот грамота, в коей, от лица досточтимого совета города нашего, сказывается, что они повинны в грабеже и многих других злодеяниях. Оттого надлежит их немедля схватить и доставить пред ясны очи городского совета. – Годун вынул из-за пазухи свёрнутый в рулон лист бумаги и развернув, показал начертанные на ней буквицы окружающим. Что именно там написано разобрать было сложно, не только из-за расстояния, но и по той простой причине, что свободно читать текст на кириллице у меня вряд ли получится. При помощи Демьяна можно было с этим делом справиться, только вот важный никому не предложил ознакомиться с документом, нам тем более.

Кстати, насчёт бумаги, ведь в это время на Руси бумаги ещё не было. Вместо неё пользовались пергаментом – специально обработанной, тончайшей выделки телячьей шкурой. Но этот материал, по понятным причинам, был чрезвычайно дорогим и записывались на нём исключительно важные вещи. Для записей попроще пользовались берестой либо деревянными дощечками, как-то ещё эти дощечки интересно назывались, не помню.

– Так оно может всё ж таки дядьку Медведя дожда… – уже на порядок тише и не так уверенно произнёс Ивашка, с опаской глядя на пергамент, но договорить ему не дали.

– Вы что же, супротив воли совета идти вздумали? – провизжал Годун, тряся грамотой.

Паренёк в ответ промолчал, опустил голову. За его спиной встала девчушка, разносившая еду и выпивку, весёлая улыбка, до этого казавшаяся её неотъемлемой частью, исчезла, в глазах поселился испуг.

– Так то оно лучше. – довольно покивал важный и продолжил, обращаясь к собравшимся. – Те, кто вздумает препятствовать исполнению воли совета, почует наш гнев на своей шкуре, тех же, кто окажет помощь, ждёт награда – десяток горошин.

– Десять горошин это на всех? – внезапно подал голос один из тройки выпивох, сидевшей у самого настила и до появления банды Годуна азартно аплодировавшей музыкантам. Кстати, самих музыкантов уже и след простыл. Неизвестно, когда именно они успели настолько шустро и незаметно исчезнуть со сцены. Видимо, ребята бывалые, в том смысле, что выработали рефлекс, при любой надвигающейся опасности действовать на опережение, уходить до того, как зарождающийся конфликт перейдёт от слов к делу.

– Каждому. – ответил с улыбкой важный и вместо грамоты в его руке материализовался небольшой мешочек.

– Эгей! Да за десятку гороха мы их сами счас того! Айда, други!

Вся тройка поднялась на ноги и нестройно, но уверенно двинулась к нам. Несмотря на то, что доселе эти ребята выглядели неслабо набравшимися, теперь же они словно ожили, при ходьбе не раскачивались и, судя по лицам, настроены были серьёзно.

Я двинулся было навстречу тройке, желающих лёгкого заработка, друзей, но Демьян выступил вперёд, знаком показывая, что сам разберётся. Не стал настаивать, в его способностях я не сомневался. А пока все будут увлечены зрелищем, попробую ещё поковырять замок. Хоть оружие нам едва ли поможет против такой толпы, но с арбалетом в руках всё же спокойнее.

Когда между Демьяном и троицей осталось несколько метров, один из выпивох, тот что уточнял по поводу платы и двигающийся сейчас впереди всех, с диким воплем, без затей бросился на крепыша, вытянув вперёд руки. Руки эти, кстати говоря, как и сам их обладатель были совсем немаленькими, даже наоборот. Правда то, как этот здоровяк пошёл в атаку выдало его с головой, кем угодно он был, но не бойцом. Думаю, это понял и Демьян, с легкостью уходя с траектории движения несущегося вперёд балбеса. Пропуская по левую сторону от себя разогнавшуюся тушу здоровяка, напоследок он поддал тому в ухо тыльной стороной кулака. Удар вроде вышел совсем коротким, едва заметным, но голова при этом ощутимо дёрнулась.

Но смотреть, что дальше будет с получившим в ухо противником, Демьяну было некогда, на него уже бросался следующий. Этот тоже не выглядел искусным кулачным бойцом, повторяя ошибку своего товарища излишне резво бросился в драку. Единственное отличие было в том, что он не пытался схватить Демьяна, а выбросил ему навстречу кулак, метя в голову, но при этом слишком сильно вложился в удар, тем самым делая одну из распространённых ошибок начинающего боксёра – банально "провалился". Крепыш не стал упускать такую возможность, уходя от летящего в лицо кулака, отклонился назад и для верности сделал назад небольшой шажок. Достигнув крайнего положения он ухватил руку всё сильнее проваливающегося противника и дёрнул на себя, выворачивая, при этом подбил ему опорную ногу, после чего швырнул через себя. Бросок вышел на славу, в момент приземления послышался какой-то неприятный хруст и короткий крик боли, после чего распластавшееся на полу тело замерло без движения.

Третий выпивоха, видимо, не слишком полагался на свои бойцовские навыки, потому прихватил из-за стола короткую, но вполне себе крепкую скамейку и уже замахивался ею. Демьян отскочил назад и тут же, лишь только скамейка, толкаемая усилием противника и собственным весом, ушла в сторону, резким прыжком вернулся на прежнюю позицию. Ему пришлось сделать два удара. Первый вышел смазанным, оттого, что под ногу подвернулось тело предыдущего противника. Но второй эту неприятность компенсировал сполна. Образцовый хук справа, которого не постыдился бы опытный боксёр, опрокинул последнего любителя лёгкого заработка под ближайший стол.