Текст книги "Братчина"

Автор книги: Александр Кожедуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Покачиваясь, он вернулся на свое место.

– Хороший журналист, – сказала Катя. – Профессионал.

– Водка ему не мешает?

– С этой тематикой все пьют, – вздохнула Катя. – Огинский, думаю, тоже. Шампанское, конечно.

– Не без этого, – согласился я.

На погранзаставе нам показали бронетехнику пограничников, казармы, в которых они спали, и отвели в столовую, где уже были накрыты столы. Катя с Куторыгиным куда-то пропали. Я повертел головой в поисках свободного места и направился к столику в углу. За ним никого не было.

Прозвучал тост за процветание Союзного государства, дружно зазвякали ножи и вилки.

– Можно? – услышал я.

Передо мной стояли два полковника.

– Конечно, – разрешил я.

Через несколько минут я понял, что стол в углу был предназначен для начальника заставы и куратора из столицы. Но не бежать же отсюда сломя голову?

– Сидите, – разрешил хозяин. – Вы ведь тоже гость из столицы.

Что-то они обо мне знали.

Мы выпили по рюмке и принялись за еду. Стол был накрыт богато: салаты, ветчина, заливная рыба, мясо с приправами. Я откуда-то знал, что довольствие пограничников в армии не самое бедное.

– Он желтые штаны специально надел? – спросил хозяин гостя из центра.

– Конечно, – сказал тот. – Всегда сволочь был.

– Вы знаете Куторыгина? – удивился я.

– Еще бы! – разом подняли они свои рюмки. – Учились вместе. Мы на заставу, а этот в журналисты. Предатель!

Я выпил вместе с ними. Это были настоящие вояки, без бутылки, спрятанной в желтых штанах.

– Куда вы пропали? – подошла ко мне Катя после обеда. – Мы с Колей вас искали.

– С начальником погранзаставы выпивал, – ответил я. – И еще с одним столичным полковником. Генералов, как вы и сказали, здесь нет.

– А я бы пошла к вам в редакцию, – сказала Катя, глядя мимо меня. – Возьмете?

– У нас нет военной тематики, – развел я руками.

– Будет, – уверенно сказала девушка. – Только уже без меня. Пойду спасать Куторыгина.

– Спасать от чего?

– От водки. Заодно и от самого себя.

На следующий день мы уехали в Минск и уже оттуда вечерним поездом в Москву. Ни Катя, ни Куторыгин меня больше не беспокоили.

5

– Понравился пресс-тур? – спросил Кроликов, когда я вручил ему репортаж о поездке.

– Конечно, – сказал я. – Особенно журналисты, пишущие на военную тематику.

Алексей мои слова пропустил мимо ушей.

– Что за журналисты? – подняла голову Тамара.

Она занималась версткой, но не упускала ничего, что касалось редакции и ее сотрудников.

– Генеральская дочка, – не стал я увиливать. – До этого я и не предполагал, что они могут быть журналистками.

– Хорошенькая? – спросил Кроликов.

– Вполне. Водку, правда, не пьет, одно просекко.

Тамара хмыкнула. Как я уже знал, она предпочитала коньяк.

– У всех у нас свои недостатки, – вздохнул шеф-редактор. – Когда запустим рубрику о белорусской поэзии?

– У нас полно поэзии! – подняла голову Тамара. – Даже больше, чем надо.

– Я говорю об истоках.

– В следующем номере, – сказал я. – Материал уже пишут.

Самому мне хотелось начать серию очерков об исторических персонажах, принимавших участие в создании Великого княжества Литовского. Здесь, в России, о них почти ничего не знали.

– Пиши о чем хочешь, – кивнул Кроликов. – Главное, чтоб было интересно. Сейчас, между прочим, моя очередь ехать в командировку.

– Куда? – спросил я.

– В Смоленск.

– Там ведь материал писать надо, – сказала, не поднимая головы, Тамара.

– Закажу какой-нибудь журналистке, – посмотрел на меня Алексей. – Там их полно. Нужно обзаводиться знакомствами.

В этом он был прав, сейчас без знакомств никуда. Да и раньше они не были лишними.

– А если плохо напишет? – не унималась Тамара.

– Не лезь не в свое дело! – наконец вышел из себя Кроликов. – Что за манера перебивать старших!

– Я схожу в магазин? – предложил я. – Василий Александрович уже два раза заглядывал.

Василий Александрович Карданов, редакционный фотограф, действительно заходил к нам. У него был вид человека, который ошибся дверью, но я знал, что это не так. Дверью старый редакционный лис не ошибался никогда.

– Сходи, – разрешил Кроликов.

Наше приложение уже твердо заняло свое место в особняке, в котором размещалась газета. В здании было пять этажей, редакция газеты располагалась на двух из них, но места хватало всем.

– А остальные этажи? – спросила как-то Тамара.

– Сдаются, – пожал плечами Кроликов. – Сейчас без этого не проживешь.

– А на первом этаже?

Я уже знал, что Тамара всегда гнет свою линию, и вопрос о первом этаже был не случаен.

– Ресторан, – снова пожал плечами шеф-редактор. – Кажется, «Шанхай». Китайский.

– Почему китайский ресторан в редакции газеты «Литературная жизнь»?

Вопрос и впрямь был интересный.

– Рестораны, милочка, приносят хороший доход, – сказал Кроликов. – Тебе ли не знать об этом.

– Я-то знаю, – пробурчала Тамара. – А вот остальные?

– А что нам до остальных? – почесал затылок Алексей. – В хорошем месте сидим. Захотим, в ресторан сходим. Ты не хочешь? – Он посмотрел на меня.

– Я лучше в магазин, – усмехнулся я. – В ресторанах дорого.

– Зато вкусно. Ты что больше любишь – гребешки или трепанги?

Тамара фыркнула. Меня передернуло. Я к любой морской дряни относился настороженно. Кроме, может быть, крабов.

– Говорят, омары вкусные, – устремил взор в окно Кроликов. – И еще лобстеры. Но их надо уметь разделывать. Томка, ты умеешь?

– Я один раз осьминогов ела. Дрянь.

А мы с ней одного поля ягоды. Опять же длинные ноги, гибкая фигурка...

Тамара медленно утянула свои длинные ноги под стол. Чуткая девушка.

– И чувственная, – подмигнул мне Кроликов.

Откуда он это знает?

– Оттуда, – сказал Алексей. – Я в бане уже до крыши добрался.

– На даче? – подняла голову Тамара.

– А где же еще? Здесь баню не построишь.

Мы с ним синхронно вздохнули.

– Зачем вообще баня? – пожала плечами Тамара. – У нас в Апрелевке есть, но туда даже Гарик не ходит.

Как я уже знал, Гарик был муж Тамары. Кажется, работает в автосервисе. Непросто ему, видимо, с Тамарой.

– А кому просто? – взглянул на меня Кроликов. – Сейчас вот пойду к Рыбину. Он тоже строит, правда, не баню...

– А что? – подняла голову Тамара.

Когда она ее поднимала, у меня тут же возникала ассоциация с коброй. С чего бы это?

– А вы держитесь от меня подальше, – фыркнула Тамара. – Укушу.

– Она может, – кивнул Алексей. – Правда, до смерти еще никого не закусала. Добрая девушка.

– Вам ли не знать! – снова фыркнула верстальщица.

Определенно сегодня она была в настроении. Или не в настроении?

– Иди лучше в магазин, – велел мне Кроликов. – Фотограф уже измаялся, заглядывая. Надо уважить человека.

Я отправился выполнять распоряжение начальства. Иногда это приносило хорошие результаты.

6

– Надо провести презентацию вашего приложения, – сказал Петров, когда я остался у него в кабинете после летучки. – Твой Кроликов мне, правда, не нравится.

– Он не мой, – сказал я. – Его сюда из Посткома² прислали.

– То-то и оно! – хлопнул по столу ладонью Петров. – Зачем мне в моей газете какой-то засланец?

«Положим, не в твоей, – подумал я. – Ты тоже здесь всего лишь наемник».

– Только из-за денег терплю его, полтора миллиона на дороге не валяются, – вздохнул Петров. – Но придет время, и мы все изменим.

«Вот и проговорился, – усмехнулся я. – А ведь оба скрывали стоимость приложения. Полтора миллиона – много это или мало?»

– Нормально, – сказал Петров. – Но я сейчас не об этом. Куда твой Зайцев укатил?

Он умышленно называл Кроликова Зайцевым, но я не обращал на это внимания. Хотя бы ради того, чтобы узнать стоимость «Лиры».

– В Смоленск, – сказал я.

– И пусть катается, – кивнул Петров. – А нам нужна презентация. Дом национальностей тебя устраивает?

– Почему не Дом литераторов?

– Да там болтаются всякие пьяницы, могут испортить мероприятие. А в Дом национальностей их не пустят.

Сразу видно, опытный человек. Но неопытному и не доверили бы «Литературную жизнь».

– Таких, как я, больше нет, – кивнул Петров. – Может быть, один Паша.

Кажется, он имел в виду Гусакова, под началом которого работал в райкоме комсомола. Тот теперь редактирует одну из центральных газет.

– Если бы на Старой площади народ был поумнее, я бы уже давно телеканалом руководил, – вздохнул Петров. – И с этой либерастией давно покончил бы.

«Поэтому ты и не рулишь на телевидении, – тоже вздохнул я. – Страну умные люди разваливали».

– Да уж, не дураки, – крякнул Петров. – Но не будем о грустном. Давай готовь презентацию. Я подгоню нужных журналистов, у себя дадим материал. Нужно, чтобы народ был в курсе. Сейчас без пиара не обойдешься.

– Ребята из отдела литературы не помогут?

– Помогут, – кивнул Петров. – Я уже сказал Сергею. Он тоже человек опытный. Но и ты своих напряги. У тебя сколько человек в отделе?

Кажется, Петров считает, что в приложении «Лира» всем заправляю я. А Кроликов?

– Он в Смоленске, – хмыкнул Михаил. – Кто еще, кроме тебя и Зайчикова?

– Тамара.

– И всё?! – поразился Петров. – А я думал, у вас толпа народу. Надо расширяться.

– Козловского недавно уволили.

– Этого и впрямь надо было метлой гнать. Это он анекдот про Ельцина в Китае рассказывал?

– Он.

– Ну что, китайцы, сощурились? – расхохотался Михаил. – А у меня этих китайцев полредакции. И голос как иерихонская труба. Где ты его раскопал?

– Приятель Кроликова.

– Ах да, Зайончиков... Короче, подумай о кадрах. Нужна хорошая секретарша. Могу свою отдать. – Он подмигнул мне.

Я неопределенно пожал плечами. Хозяйка в редакции действительно нужна, но это дело Кроликова.

– Если что, подключай меня, – отечески потрепал меня по плечу Петров. – Найдем управу и на Кроликова, и на всех этих из Постоянного комитета... Ты туда ходишь?

– Нет.

– И напрасно. Я вот из кабинета в кабинет бегаю, шапку ломаю. Просто так никто ничего не даст.

Между прочим, Кроликов мне не жаловался, что ему чего-то не дают. Откатывает он Рыбину или нет?

– Конечно, откатывает, – откашлялся Петров. – Это я никому ничего не даю. «Литературная жизнь» в стране одна. Нашу газету премьер-министру каждое утро кладут на стол.

– Одну ее?! – поразился я.

– В числе двенадцати центральных газет, – строго посмотрел на меня Михаил. – А могли бы и не класть. Можно сказать, ежедневно принимаю гостей у себя в ресторане.

– В «Харбине»?

– Ну да. Как тебе, кстати, тамошняя кухня? Омаров пробовал?

– Нет, – сказал я. – А кухня, наверно, хорошая.

– Отличная! Я решил отметить там юбилей.

Да, как это я забыл, что у шефа скоро юбилей. Белкин с Ольгой с ног сбились, бегая с этажа на этаж. Подарки прячут?

– И тебя приглашаю, – перебил ход моих мыслей Петров. – Спускайся тринадцатого после работы в ресторан. Будут все свои: Казаков, Сидоров, люди из мэрии и администрации...

– Лужкова пригласил?

Михаил засмеялся. На такие шутки он не обижался. Широкий человек.

– Русский человек и должен быть широким, – кивнул он, – об этом еще Достоевский писал.

Мы обменялись понимающими взглядами. Как и Пушкин, Достоевский в редакции газеты «Литературная жизнь» был нашим всем. Вместе с Толстым, Гоголем, Некрасовым, Гончаровым, далее по списку.

– А мы для того сюда и поставлены, чтоб не забыли, – сказал Петров. – Если все так и будет продолжаться, их всех скоро из школьной программы выкинут, помяни мое слово.

– Иди ты?!

– Сразу видно, что ты не ходишь на Старую площадь. Там ведь одни математики. Считают, а не читают.

– Мы с тобой тоже чукчи писатели, а не читатели.

– Это правда.

7

Тринадцатого числа, в восемнадцать ноль-ноль я спустился в ресторан «Харбин». В руках бутылка армянского коньяка, которую купил по дороге на работу.

В ресторане одни официанты, посетителей почти нет. Неужели я что-то напутал?

– Сюда, – показал на малоприметную дверь один из официантов.

Я поднялся по узкой лестнице и оказался в помещении, посреди которого располагался круглый стол, заставленный яствами.

– Опаздываешь! – крикнул мне Петров. – Садись с краю!

Судя по раскрасневшимся лицам гостей, торжество уже давно началось. Но место с краю было здесь отнюдь не худшим. Особенность круглого стола была в том, что можно было крутить руками столешницу с кушаньями. Понравилась тебе, предположим, утка по-пекински на противоположном конце, ты сделал несколько легких движений – и вот она, прямо перед тобой.

Столешница, кстати, крутилась легко.

Официантка китайской наружности взяла из ведерка бутылку водки и жестом предложила мне. Я кивнул. На юбилее лучше пить водку, тем более под утку. А кроме нее, здесь тьма закусок, и, наверное, не худших.

– Пей! – подбодрил меня Петров. – Мы с Всеволодом Яковлевичем тоже пьем водку.

Казаков величественно кивнул, подтверждая его слова. Сегодня он с народом был прост, даром что долларовый миллионер.

Гостей, кстати, за столом было человек двадцать, и из газеты один я, не считая, конечно, Белкина. Но какое торжество без исполнительного директора? Я же сюда попал исключительно по знакомству.

Официантка подошла к Казакову, наклонила, наливая, бутылку, и пробка, которую она забыла снять, плюхнулась в рюмку.

– Ё-моё! – вскрикнула она.

По лицу олигарха проскользнула тень неудовольствия. Петров заржал. Мы с Белкиным переглянулись.

«А она не китаянка», – подумал я.

Официантка поспешно заменила рюмку и налила сначала олигарху, затем мне. Лицо у нее было белое.

– Говори, – велел Петров.

Я произнес спич, в котором пожелал юбиляру творить и здравствовать во благо русской литературы. Гости, исключая Петрова, слушали мой тост вполуха. Но это и понятно, не одна уж рюмка выпита. Да и тост банальный. А где его взять, оригинальный?

Белкин кивнул мне, одобряя и тост, и скромность, с которой я приступил к закускам. В таких застольях, как наше, лучше не высовываться. Я это знал не хуже его.

Казаков взял со стола белоснежную салфетку и вытер тыльную сторону левой кисти. Вероятно, на нее попали брызги. Серьезное происшествие.

– Директор ресторана здесь? – спросил я Белкина.

– В соседней комнате, – ответил Леша. – Ему уже обо всем доложили.

– Кто? – удивился я.

– Кому надо, тот и доложил, – усмехнулся Алексей. – Закусывайте.

Я послушно положил в рот ломтик отварного языка. Хорошо, самому наливать ничего не надо. Ведь непременно забыл бы снять пробку.

– Не наговаривайте на себя, – сказал Белкин. – Вы у себя в «Лире» пьете аккуратно. А вот отдел литературы...

Да, я уже заметил, что отдел литературы в газете является чем-то вроде раскаленной сковородки. Во-первых, в нем не задерживались надолго заведующие. Во-вторых, какими-то обтёрханными выглядели простые сотрудники. Но если тебя дрючат с утра до вечера, ты и будешь обтёрханным. А Петров только тем и занимался, что дрючил. Конечно, в отделах политики, общества и искусства тоже случались отдельные недостатки, но литература – это святое. Именно в ней Петров бог, царь и герой. Я подозреваю, что меня он приблизил к себе только потому, что приложение «Лира» в газете пятое колесо. Катится где-то рядом, и бог с ним. А вот посмел бы я коснуться современной русской литературы...

– Вы не в свои сани не сядете, – сказал Белкин. – Белорусам это не свойственно.

А он тоже все замечает, наш исполнительный директор. И главное, не крадет из сейфа доллары. Кому, кстати, они принадлежали – редакции или Петрову?

– Кому надо, – сказал Белкин. – Вы закусывайте, закусывайте. Где еще такие трепанги найдете.

Да, трепанги, черт бы их подрал. Зря я сюда приперся. Но и не пойти нельзя. Случись что, кто будет «Лиру» выпускать? Незаменимых людей у нас, конечно, нет, но ведь обучить надо человечка, воспитать.

Под эти размышления я тяпнул еще одну рюмку, а там и третью.

– Что-нибудь случилось? – спросил Алексей.

– Худшее уже позади, – вздохнул я. – Девяностые пережили, может, и в нулевые выживем.

– Сейчас все наладится, – уверенно сказал Белкин. – Тем более с Михаилом Ивановичем. Он в администрации во все кабинеты вхож.

– И Казаков, если надо, поддержит. Он ведь не последний в нынешней вертикали власти.

– Один из первых! В Карловых Варах, говорят, отель купил.

– Зачем ему Карловы Вары? – удивился я.

– Суставы... Да и деньги куда-то вкладывать надо. Я у него многому научился.

Судя по всему, у нашего Алексея большие планы на жизнь. Как его отчество?

– Михайлович, – сказал Леша. – Но вам можно просто Алексей. Давайте выпьем.

Мы сами себе налили в рюмки и выпили. В застолье всегда найдется понимающий человек, я это знал по опыту.

– Что будем делать с Кроликовым? – спросил Алексей, закусывая гребешком.

– Работать, – сказал я.

Есть гребешок мне не хотелось. Можно и ветчиной обойтись.

– Это пока, – искоса посмотрел на меня Белкин. – Но придет время...

Хорошо, что оно еще шло, это время. Хуже будет, если остановится. Я это тоже знал по опыту.

Застолье уже вошло в ту стадию, когда можно было не только пить все подряд, но и уйти по-английски. Я выбрал второе.

8

Петров появился в редакции на третий день после юбилея. Выглядел он не блестяще.

– А что ты хочешь, – сказал Кроликов, когда я поделился с ним своими наблюдениями. – Мы в Смоленске тоже не сачковали, но здесь юбилей. Как говорится, сам Бог велел.

И он был прав, мой шеф-редактор. Догадывается ли он о тучах, сгущающихся на нашем горизонте?

– Конечно, – сказал Кроликов. – Но пока будет Рыбин, буду и я. А у них ротация еще не скоро.

– А она будет?

– Естественно. Это же контора, причем крупная. Целых два государства окучивает.

Я уважительно покивал. Человек знает не только свое место, но и цену. А я вот оценить себя не могу. Впрочем, не мог и раньше. Сей недочет от недостатка воспитания или чего-то еще?

– Рождения, – посмотрел на меня из-под очков Кроликов. – Но заморачиваться на этом я тебе не советую. Газета худо-бедно выходит, зарплату платят, на юбилеи зовут. Что еще надо?

– Я тоже хочу на юбилей, – выглянула из-за монитора компьютера Тамара.

– Тебе еще рано, – погрозил ей пальцем Кроликов. – Пигалица тридцатилетняя.

– Уже тридцать два, – показала ему язык «пигалица».

Я никак не мог вычислить градус их отношений. У обоих семьи с детьми. Причем Кроликов за свою половину держался двумя руками, это видно невооруженным глазом. Тамара держалась за своего слесаря одной рукой, но бросать его пока не собиралась, это тоже было видно. А разговаривают при этом как много повидавшая парочка. Наверное, и здесь я отстал от жизни.

– Ничего ты не отстал, – сказал Кроликов. – Разве это возраст – пятьдесят лет? Детский сад.

– А мне кажется, что жить до пятидесяти нет смысла, – спряталась за монитор Тамара. – Тут бы сорок переползти.

– Ну, сорок все переползают! – засмеялся Алексей. – Я их даже не заметил.

– У мужиков по-другому, – сказала верстальщица. – Говорят ведь: сорок лет – бабий век.

– А в сорок пять баба ягодка опять! – подмигнул мне Кроликов.

– В сорок восемь бабу бросим, – кивнул я.

– Вот! – выглянула из-за монитора Тамара. – Писатель знает!

– Знает, но не всё, – снова подмигнул мне Кроликов. – Наша Дума на этот счет выпустила специальное постановление. В пословице цифра сорок заменена на пятьдесят. В пятьдесят пять баба ягодка опять. Ну и про сорок лет то же самое.

В комнате установилась тишина. Народ задумался.

– Нужно провести презентацию нашего приложения, – нарушил я это состояние интенсивной трудовой деятельности. – Пожелание руководства.

– Какого руководства? – снял с носа очки Кроликов. Он это делал в исключительных случаях.

– Газетного, – пожал я плечами. – Петров уже распорядился о помощи.

– Какой помощи? – Кроликов вдруг стал непонятливым, что тоже с ним бывало крайне редко.

– Людей даст для пиара, – растолковал я. – Столы мы и сами накроем.

– Накроем! – поддержала меня Тамара.

Сейчас можно было разглядеть сразу обе ее длинные ноги. Я и принялся их разглядывать. А вот Кроликову было не до ног.

– С местом проведения презентации определились? – осведомился он.

– Дом национальностей.

– Ой, хорошее место! – обрадовалась Тамара. – Я там один раз была!

– Зачем? – спросил я.

– На какой-то тусовке, – стала вспоминать девушка. – С Ирой. То ли она пригласила, то ли ее.

Когда она вспоминала, юбочка на ее ногах задиралась больше, чем надо, мне это нравилось.

– С какой Ирой? – спросил Кроликов.

– Моей, – удивленно посмотрела на него Тамара. – Вы же сами говорили, что она лучшая секретарша.

– Ах, с Иркой! – вспомнил Кроликов. – Что она, кстати, сейчас делает?

– Ждет, когда вы ее к себе позовете, – пожала плечами верстальщица. – В Апрелевке работы нет, сами знаете.

Да, у них до меня была какая-то своя жизнь. И похоже, бурная.

– Ну, если Петров хочет, можем провести презентацию, – побарабанил пальцами по столу шеф-редактор. – Я, правда, выступать не люблю.

– Мы сами выступим, – сказала Тамара. – Правда, Алесь?

Она одернула юбочку и уехала вместе с креслом за свой стол.

– Найдется, кому выступить, – буркнул я. – Дело нехитрое.

Без ног Тамары наша дискуссия для меня стала неинтересна. А вот Кроликова разобрало.

– Рыбина приглашать? – спросил он.

– Твое дело, – ответил я.

– А советника по культуре из посольства?

– Надо, наверное, – согласился я.

– Или лучше советника-посланника?

– Смотря какой будет фуршет, – подала голос из-за монитора Тамара. – На хороший фуршет даже посол придет.

– Ну, это ты загнула, – нахмурился Кроликов. – Ладно, разошлем официальное приглашение, а там кто придет, тот придет. Белкин ведь поможет?

– Поможет, – сказал я. – Если Петров даст указание, он в лепешку расшибется.

– Был бы он постарше, – сказала Тамара, – и мы с Ирой помогли бы.

– При чем здесь Ирина? – посмотрел я на шефа.

– Не обращай внимания, – махнул тот рукой. – А Ирка в этих делах и впрямь незаменима. Пусть приходит.

Да, решения здесь принимаю не я. Но это даже и хорошо. Отвечать, если что, тоже не мне.

9

– А вот это ты зря, – сказал Петров, когда услышал от меня, что презентацией занимается Кроликов. – Я тебе поручил, а не Зайчикову. И деньги на фуршет тоже пусть выделяет Рыбин. – Когда надо, он прекрасно помнил все фамилии.

– Он шеф-редактор, – сказал я.

– А я тебя старшим считаю! – поднял вверх указательный палец Петров. – И отчитываться передо мной будешь ты, а не он.

Это был серьезный нюанс. Люди отчитываются, как правило, с большим уроном для собственного здоровья. Или реноме. Я не хотел нести потери ни там, ни там.

– Кроликов будет отчитываться, – сказал я. – Повторяю, он шеф-редактор, а не я. А если Рыбин ему еще и деньги даст...

– Деньги? – посмотрел на меня Михаил Иванович. – На презентацию, дорогой, деньги никто не дает, из собственного кармана надо выкладывать.

– Но ты же обещал.

– Я тебе обещал. А ты не хочешь отчитываться. Значит, и денежек нет. Скинетесь, купите бутылку и разопьете за углом. Не мне вас учить.

Петров ухмыльнулся. Когда он вот так острил, ухмылка у него была особенно гнусная.

Я вышел из кабинета.

– Досталось? – участливо спросила Ольга.

Я посмотрел на себя в зеркало. Физиономия была свекольного цвета. И что я так нервничаю?

– С Михаилом Ивановичем трудно не нервничать, – сказала секретарша. – Кофе сварить?

– Варите, – разрешил я.

Похоже, она мне симпатизирует. Хорошо это или плохо?

– Все зависит от обстоятельств, – усмехнулась Ольга.

Вот ее усмешка была очень даже симпатичная. Под стать фигурке.

Ольга подошла к кофемашине, качнув бедрами чуть сильнее, чем обычно. Я окончательно расстроился. Что им всем от меня надо?

– Начальство видит, что у вас все хорошо, и немного корректирует ситуацию, – сказала Ольга, не поворачиваясь ко мне. – Я, например, уже не нервничаю, когда он мне выговаривает.

Умная девушка. Учись, студент.

– На презентацию в Дом национальностей придете? – спросил я.

– Если пошлют. Берите кофе и уматывайте. Он не любит, когда в приемной посторонние.

Я взял чашку и ушел в свой кабинет.

– Не дал денег? – встретил меня насмешливой улыбкой Кроликов.

– На презентацию денег не дают, – сказал я. – Свои нужно тратить.

– Знаю! – махнул рукой Кроликов. – И не хожу с протянутой рукой по чужим кабинетам. Справимся.

Он был хороший организатор, мой шеф-редактор. И знал, как выпутываться из сложных ситуаций.

В нашем кабинете побывали ребята из отделов литературы и искусства, о чем-то пошушукались с Кроликовым. Мы с Тамарой решили не обращать на них внимания.

– Все равно ведь без нас не обойдутся, – сказал я ей.

– Конечно! – кивнула она. – Пусть бегают. Мы появимся позже.

– Как засадный полк, – согласился я. – Иру уже позвала?

– Куда она денется! Когда у нас мероприятие?

– Послезавтра.

– А я ей сказала, что завтра. Надо перезвонить. Леша Кроликова к себе позвал, к нам не захотел идти.

– Какой Леша?

– Белкин. Нужно было презентацию проводить в ресторане.

– В «Харбине»?

– Ну да. На банкете ведь хорошо кормили?

– Нормально. Ресторан для банкетов, это тебе любой Белкин скажет.

– Да знаю! – махнула рукой Тамара. – Белкин выдал Леше деньги на вино и водку. Там выпивать нельзя, но нам разрешили.

– Откуда ты все знаешь?

– Оттуда, – показала мне язык Тамара.

В отличие от меня, она действительно все знала. А меня отодвинули в сторону. Хорошо это или плохо?

– Хорошо, – сказала Тамара. – Кому-то же надо языком трепать. Вот вы и будете.

– А если откажусь?

– Но вы же не дурак! Мы с Ирой приготовим закуску, вы скажете речь, и все будут довольны. Петров на презентацию не придет.

– Почему? – удивился я.

– В другом месте выступать будет. А у нас главным назначен Белкин. Ирка уже самую короткую юбку надела.

– Охмурять?

– Она всех охмуряет. С переменным, правда, успехом, но это не имеет значения.

– Замужем?

– Была. А сейчас и с Толиком разошлась.

– С каким еще Толиком?

– Из академии. У них уже полгода роман, но недавно закончился. Ирка сказала, что обольет ему краской машину. Я останавливаю.

– Прям египетские страсти.

– А у Ирки по-другому не бывает, скоро сами увидите.

Я пожал плечами. Чужие романы меня не интересовали. Со своими бы разобраться.

10

Ирина оказалась весьма привлекательной особой. Она действительно была в короткой юбке, позволяющей все увидеть.

– Ноги с легкой сексуальной кривизной, – сказал я Тамаре.

– А мои?! – возмутилась та.

– Мы говорим о ногах Ирины. Твои пусть другие оценивают.

– Кто?!

– Кроликов или Белкин. Петрова сегодня не будет, сама сказала.

– Я вот Ирине сейчас все доложу! И мало вам не покажется!

– Докладывай, – пожал я плечами. – Я и не сказал ничего такого.

– А кривые ноги?

– Легкая сексуальная кривизна – это совсем другое. Леша прямо не отходит от нее, как кот облизывается.

– Леше в нашей редакции другая девочка нравится.

– Которая?

– Ее здесь нет.

Я оглянулся по сторонам. Народу в холле, где проходила презентация, набилось порядочно. Некоторых я не знал.

– Кто вон та дама? – спросил я Кроликова, с озабоченным видом стоящего у лестницы.

– Из Постоянного комитета, – мельком взглянул на нее Алексей. – Что-то Рыбин задерживается.

– Без него обойдемся.

– Ни в коем случае! Без Петрова можно, без Рыбина нельзя.

– Почему?

– По капусте и по кочану. Как только он придет, сразу идем к микрофону. Я предоставляю слово тебе и дальше по списку. Кто будет выступать от газеты?

– Макунин, заместитель Петрова. А кто этот мужчина?

– Тоже из Постоянного комитета. Но первым слово, конечно, Рыбину. Он здесь наше всё.

Я не стал острить по этому поводу. Мероприятие и правда не из последних. В фойе полно журналистов не только из нашей газеты, но и из дружественных изданий. А может, и недружественных. Враги, как я знал, любят чужие фуршеты, тем более скупиться мы не собирались. Вся выпивка за наш счет?

– Белкин тоже подкинул, – сказал Кроликов. – Это ведь общее дело. Вон Рыбин. Вперед!

Мы протолкались к микрофону, установленному в другом конце фойе. Здесь же и вход в зал, где предполагался фуршет. Из зала уже вкусно попахивало.

От волнения Кроликов забыл меня представить, сразу пригласил к микрофону Рыбина. Тот, не тушуясь, отбарабанил заготовленный текст о проекте, призванном занять лидирующее положение в нынешнем медийном пространстве. Кроликов кивал, соглашаясь с каждым его словом.

Следом за Рыбиным слово взял я, и выступления покатились в строгом соответствии с планом, который я набросал накануне. Народ в Доме национальностей собрался подготовленный, никто свои речи не затягивал, тем более запах колбасы становился все более ощутимым.

Я вдруг увидел актрису, игравшую Наталью в фильме «Тихий Дон». Она, кстати, нравилась мне не меньше Быстрицкой в роли Аксиньи.

– А что здесь Кириенко делает? – шепотом спросил я Кроликова.

– Она же председатель правления, не хухры-мухры! – удивленно покосился тот на меня. – Зря Петров не пришел.

Я с ним согласился.

Прямо перед микрофоном стояли Тамара и Ирина, и вид у девушек был очень серьезный.

«Вот кто настоящие хухра с мухрой, – вдруг подумал я. – Видимо, придется Ирину взять на работу, так сказать, для комплекта».

Торжественная часть закончилась, и публика дружно рванула в зал для фуршета. Мы с Кроликовым оказались в числе отставших.

– Идите к нам! – помахала рукой Тамара. – Мы уже все взяли!

– И действуют вполне профессионально, – вслух сказал я.

– Ты о чем? – спросил Кроликов. В одной руке у него уже был бокал красного вина, в другой тарелка с бутербродами.

– Про хухры-мухры, – сказал я. – Сами мы не то что вино, простую водичку не добыли бы.

– Вы лучше пейте, – всунула мне в руку бокал с вином Тамара. – Скоро ничего не останется, прорва народу.

Ирина вплотную придвинулась ко мне и многозначительно посмотрела в глаза. «Какой ясный взгляд!» – подумал я.

Ирина улыбнулась.

– С ней не пропадете, – сказала мне в ухо Тамара. – У нас не только колбаса, но и осетрина. Вина, правда, мало.

– Сейчас я у Леши возьму бутылку, – снова улыбнулась Ирина. – Чужими мы на этом празднике жизни не останемся.

Я взглянул на Кроликова. Тот доедал последний бутерброд на тарелке. Его профессиональные навыки Ирины нисколько не удивляли.

Девушки ушли – одна за бутербродами, вторая за вином.

– Кто из них хухра, а кто мухра? – спросил я Алексея.

– Обе хорошие, – махнул тот рукой. – Жалко, Рыбин не остался. Вот у кого надо учиться!

Я не стал спорить. Люди, руководящие такими департаментами, как наш, действительно обладали выдающимися способностями.

Ирина вернулась с Белкиным, который держал в руках бутылку вина.

– Очень хорошее мероприятие, – налил в бокалы Кроликову и мне Алексей. – Я все доложу Михаилу Ивановичу.

Из толпы вывернулась Тамара, держа в руках тарелку с одним бутербродом.

– Еле отобрала у отдела литературы! – с негодованием сказала она. – В следующий раз никого на порог не пущу, только Алексея!

Белкин польщенно улыбнулся. Определенно в нашей компании все нашли друг друга: я – Кроликова, Тамара – Белкина, и вот все вместе – Ирину.

– А я никому не помешаю, – мягко сказала Ирина. – Наоборот!

И в этот раз в ее ясных глазах я разглядел сполохи молний.