Текст книги "Братчина"

Автор книги: Александр Кожедуб

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

– Не очень.

– А что вы сказали? – заинтересовалась Тамара.

– Погоду хвалил. Очень уж она сейчас хороша.

Погода в этот сентябрьский день действительно была чудная. Полыхал багрянцем в лучах солнца царскосельский парк. Играла бликами поверхность воды в пруду. Веял легкий ветерок.

– Завтра сходим в парк, – сказала Ирина. – У меня есть бутылка коньяка.

– У Сережи забрала? – спросила Тамара.

– Он сам отдал.

Ирина потупилась и даже слегка зарделась. Стало быть, виды на Сережу у нее серьезные.

– Что за Сережа? – спросил я.

– Нас курирует, – искоса взглянула на меня Ирина. – Сказал, больше других их беспокоите вы.

– Кого это – их?

– Департамент.

Я посмотрел на Кроликова. Он был спокоен.

– Ты, значит, никого не беспокоишь? – спросил я его.

– А я не выступаю по ассамблеям, хожу себе на экскурсии.

– В Эрмитаж?

– Эрмитаж завтра, сегодня по Невскому катались.

– И в Летний сад сходили, – сказала Тамара.

– А мне Спас на Крови понравился, – не осталась в стороне Ирина.

Да, у моих коллег напряженная туристическая жизнь. Один я по ассамблеям шляюсь. Отправиться, что ли, с Ириной в парк пить коньяк?

– Наш дворец тоже хороший, – вполголоса сказала Тамара. – Обратили внимание, какие здесь полы?

– Какие?

– Скрипучие. Куда ни пойдешь, обязательно услышат.

– Кто? – спросил Кроликов.

– Ну кто... – пожала плечами Тамара. – Это ведь дворец Кочубея.

– Кого? – удивился я.

– Да, того самого, которого Мазепа предал.

Самое странное, совсем недавно я о Кочубее читал, готовил материал о Петре I. История была драматичная. Кочубей предупредил царя о предательстве его любимца Мазепы, Петр ему не поверил и велел казнить. А потом все открылось. Мазепа убежал к шведам и умер где-то в Молдавии. Раскаявшийся Петр подарил наследникам Кочубея дворец в Петербурге. И вот мы в нем сидим и рассуждаем о скрипучих полах. Паркет рассохся?

– Нет, про этот дворец вообще всякое рассказывают...

Тамара оглянулась по сторонам. Я давно обратил внимание, что за стенами нашей комнаты в газете она становится робкой, что уж говорить о другом городе.

– Боишься? – спросил я.

– Так он же здесь ходит, – прошептала она, округлив глаза.

– Кто?!

– Кочубей.

– Он в этом дворце никогда не был! – громче, чем обычно, сказал я. – Призрак князя Потемкина в Таврическом дворце еще может быть, Кочубей здесь никогда не появится. Как говорил Остап Бендер, это медицинский факт. Алексей Павлович, скажи!

– Про Кочубея ничего не знаю, – сказал Кроликов. – Но лучше не кричать. Еще придет кто-нибудь и выпьет наш коньяк.

– Принести? – спросила Ирина.

– Конечно. Стаканы тоже захвати. И шоколад.

– Не учите меня жить.

Почти все они говорили полушепотом.

Ирина ушла. Мы сидели в полном молчании. Где-то в коридоре раздался звук, похожий на выстрел.

– Слышите?! – с ужасом посмотрела на меня Тамара.

– Мало ли... – Я тоже невольно понизил голос. – Прошел кто-нибудь.

– Он! – схватила меня за руку Тамара.

Рука ее была ледяной. Впечатлительная девушка.

– Мне одна из сотрудниц рассказала, что последний из Кочубеев бежал отсюда в семнадцатом, – прерывистым голосом поведала Тамара. – На столе он оставил записку: «Подаренное возвращаю». А привидение осталось.

– Может, пойдем к себе в номер? – предложил Кроликов.

– Надо Ирину дождаться.

У меня вдруг пробежали по спине мурашки. Определенно петербургских дворцов сегодня для меня было слишком много. Хватило бы и одного Таврического. Он ведь тоже малоросс, этот Григорий. Принял у себя императрицу и умер. Шерше ля фам... Судьба Кочубея, кстати, с женщиной не связана, всего лишь измена.

Появилась Ирина, и сразу стало легче. Я откупорил бутылку, Кроликов разлил коньяк по стаканам, мы их сдвинули. Вот такой и должна быть роль женщины в мужском обществе – созидательная.

– Вы еще не знаете, на что способна настоящая женщина, – сказала мне в ухо Ирина, легким движением бедра отодвинувшая в сторону Тамару.

– Почему же не знаю, почти тридцать лет женат.

– Жена – это совсем другое, – хихикнула она.

Нас уже не пугал треск паркета, раздававшийся то в одном, то в другом коридоре. Они из холла расходились лучами. В этот поздний час людей в коридорах не было, но сейчас нам никто и не был нужен.

– Что тебе все-таки сказал Белкин? – наклонился я к уху Ирины.

– Секрет! – усмехнулась она.

– И для Сережи?

– Сережа сам большой секрет.

– То-то Кроликов с ним шепчется.

– Так вы знаете?! – отшатнулась от меня Ирина.

– Конечно.

Откуда-то я знал, что, столкнувшись с секретом, не следует говорить ничего конкретного. Придет время, сами все скажут.

По номерам мы разошлись далеко за полночь. Паркет в коридорах все так же трещал, но мы на это уже не обращали внимания.

9

В этот раз к Петрову меня пригласил Белкин.

– Надеюсь, вы догадываетесь? – спросил он, сев за стол напротив меня.

– О чем? – посмотрел я на Петрова.

Тот сидел за своим столом и делал вид, что читает верстку.

– О том, что принято решение назначить вас шеф-редактором приложения «Лира».

– А Кроликов?

Я не сводил глаз с Петрова. Тот раздраженно отодвинул от себя верстку и хмуро посмотрел на меня.

– А что Кроликов? – сказал он. – Абсолютно лишний субъект, только деньги на него тратим. Алексей, как теперь будут строиться наши отношения с департаментом?

– Они по договору перечисляют нам деньги, мы оплачиваем расходы строго по калькуляции. Заканчиваем эту лавочку с собственным финансированием.

– Вопрос уже согласован?

– Да, переговоры были непростые. Рыбин, к счастью, ушел, теперь там другой человек. Мы с ним нашли взаимопонимание.

– Тебя не обидим, – сказал Петров. – Будешь получать как зам. И остальные останутся при своих. Убираем одного Зайчикова. – Он снова стал называть Кроликова другими именами.

Мне стало понятно, что, дождавшись ухода Рыбина, Петров тут же устроил передел. В этом он был мастак.

– Остальные сотрудники остаются, уходит один Кроликов? – уточнил я.

– Да, можем еще кого-нибудь убрать, – сказал Белкин. – Или добавить. Теперь вы шеф-редактор.

Итак, вопрос был решен, оставалось самое несущественное: как я буду смотреть в глаза Кроликову? Получается, я его подсидел.

– Не подсидели, а заняли место в плановом порядке, – сказал, ухмыльнувшись, Белкин. – У нас в отделе литературы почти каждый месяц новый заведующий.

– Да, Егорова надо убирать, – произнес, теребя волнистую прядь на лбу, Петров. – Простым сотрудником пусть работает. Ни хрена за юбилеями не следит. Ты, кстати, тоже. Забыл историю с председателем?

Да, это была запоминающаяся история. О юбилее начальника я узнал за день до означенного дня. Пришлось поднапрячься. Выручил, кстати, как раз Егоров. Оперативно созвонился, слетал на интервью, и назавтра я его уже представил на суд начальства. Но Петров все равно узнал и долго проезжался на мой счет на планерках.

– А ты не забывай, – сказал Петров. – Если б не я, у нас ни «Лиры», ни «Братчины» не было бы. Откуда это название?

– Из Древней Руси, – вздохнул я. – Собирались в артели и трудились. В Беларуси была братчина медогонов.

– Люблю мед, – мечтательно посмотрел в окно Михаил Иванович. – Мне его из Башкирии привозят. У вас, значит, тоже собирают?

– Не только собирают, но и гонят самогон. В прошлый раз медовухой угощали.

В комнате воцарилась тишина. Все по-разному осмысливали новость о самогоне из меда.

– В следующий раз привезешь, – прервал молчание Петров. – С паршивой овцы хоть шерсти клок. А Зайцева чтоб завтра и духу не было.

– Он по коридорам ходит, – сказал Белкин. – Интригует. Хочет организовать новый проект.

– По нашим коридорам шляется? – в негодовании уставился на него Петров.

– Нет, на Старой площади. В наших коридорах ему уже давно все понятно.

– То-то... На вахте скажи, чтобы больше не пускали. И удостоверение забери.

Белкин неопределенно пожал плечами. Забрать у уволенного сотрудника газеты удостоверение не такое уж простое дело. Я знал многих уволенных, размахивающих просроченными удостоверениями лет по десять и больше. Это входило в неписаные правила игры – тебя уволили, ты продолжаешь махать.

Руководить изданием, оказывается, не так просто. Увольнять надо, нанимать новых людей, следить за юбилеями. У хорошего руководителя не голова, а компьютер.

– Так и есть, – сказал Петров. – Алексей, сегодня вечером раскинь стол в ресторане. Свежие устрицы не завезли?

– Узнаю, – поднялся со стула Белкин. – Я могу идти?

– Иди, – кивнул Петров. – А ты останься.

Мне давали понять, что утраченное доверие вновь возвращается. Хорошо это или плохо?

– Ты лишним себе голову не забивай, – сказал Петров. – В Питере хорошо погуляли?

– Работали, – ответил я. – Жили во дворце Кочубея. Слыхал?

– Что-то знакомое... Он где, на Мойке?

– В Царском Селе. Очень хороший дворец, паркет, правда, скрипит. Кроликов ни слова не сказал, что уходит.

– Не уходит, а изгоняется с треском. Знаешь, сколько сил на это было потрачено? Я, можно сказать, ночевал на Варварке. Ольга устала пакеты с подарками туда таскать.

– Зачем? – спросил я.

– Чтоб ты спокойно занимался «Лирой». С рыжей еще не завел шуры-муры?

– Нет.

– И не надо. На работе это только мешает. Я тоже с Зинкой завязал. Слишком уж у нее большие претензии.

– Конечно, – сказал я. – Больше десяти лет во Франции жила. Романы пишет. Но главное – двух ее начальников по бизнесу подстрелили. А это, знаешь, даром не проходит.

Петров посмотрел на меня, склонив голову набок. Видимо, о подстреленных начальниках он подзабыл.

Мне показалось, что в углу за книжным шкафом качнулась тень Кочубея. Она неизменно появлялась там, где происходила измена. После ночи, проведенной в царскосельском дворце, я в этом был уверен.

Примечания

[1] Просекко – самое известное игристое вино Италии. Его часто сравнивают с французским шампанским, хотя этот напиток производят не только из другого винограда, но и по другой технологии.

[2] Постком – Постоянный комитет Союзного государства (Россия–Беларусь)

Опубликовано в журнале «Москва», 2025, № 1.