Текст книги "Цыганок"
Автор книги: Александр Шлег
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)
– Ванька, бегом! – рванул его за рукав Гена.
Ваня подхватился с земли и ринулся вслед за другом,
3
Утро было тихое и ясное. Николай Яковлевич и Андрей Рогуля шли молча. Нагибин ругал себя за непростительное легкомыслие. Он, коммунист, оставленный для подпольной работы в городе, вдруг согласился на такое авантюристическое предложение этого зеленого юнца. Прекрасно же знает, чем может кончиться рискованная операция, и все же идет. За такое донкихотство явно не похвалят товарищи. Скажут, совсем впал в детство человек.
Николай Яковлевич сердито хмыкнул и ускорил шаг.
Повернули к Двине. Низко над водой стлался туман. Вдали, где темнели Двинские кручи, несмело отрывалось от земли солнце.
В это самое время Ваня и Гена возвращались домой, после того как подожгли машину на Советской. Три часа просидели в развалинах, ожидая, когда рассветет, так как боялись попасть в облаву. Сейчас они шли вдоль Двины. Вдруг Ваня заметил, что к переправе спускаются два человека. Одного из них он узнал. Цапля! Другой, в черной кепке, надвинутой на глаза, был незнаком. "Не зря Цапля с этим усатым дядькой поднялся в такую рань. Что-то здесь будет. Надо проследить. Иначе к Цапле не подступишься, – подумал Ваня. Прослежу и – если что – припру его. Не отвертится".
Андрей Рогуля со своим спутником отдалялись. Медлить нельзя, иначе будет поздно.
– Ну, будь, Генка. Лети домой, – с запинкой сказал Ваня. – Там мать тревожится, елки зеленые. Ты же дома не ночевал.
– А ты куда? – оторопел Гена.
– Дело одно есть, – отвел глаза в сторону Ваня. – Потом расскажу.
Гена уже открыл рот, хотел обиженно возразить, но не успел. Ваня бегом кинулся к переправе.
На пароме было людно. Николай Яковлевич и Андрей Рогуля смешались с толпой горожан, которые спешили на базар.
Сойдя с парома, Нагибин и Андрей по улице Калинина вышли на Сенную площадь. Осмотрелись. Вокруг было безлюдно. Свернули в липовую аллею.
– Смелый, у вас такой вид, будто вы присутствуете на собственных похоронах. – Андрей насмешливо глянул на Николая Яковлевича. – Не рановато ли?
– Послушай, Цапля, брось паясничать, – хмуро сказал Нагибин. – Не люблю кривляк.
– Я не кривляка, а оптимист, – жестко улыбнулся Рогуля. – Чтобы у нас в будущем не возникало конфликтов, прошу запомнить это!
– Тише, тише! – примирительно буркнул Смелый. – Ты лучше скажи, действительно здесь часто шатаются немцы?
– Не знаю, как будет сегодня, но обычно они всегда возвращаются с аэродрома этой аллей, – с неприязнью покосился на него Цапля. – Кстати, один вопрос. Вам давно приходилось бегать?
– Ты о чем? – насторожился Николай Яковлевич.
– Довожу до вашего сведения, что, после встречи с Гансами, нам, по всей вероятности, придется сдавать норму на значкиста по бегу, – произнес Андрей. – После выстрелов может быть погоня. Вы успеете за мной?
– Да-а, – насмешливо протянул Николай Яковлевич. – Я вижу, ты большой мастер по бегу...
Андрей Рогуля хотел ответить ему, но, бросив взгляд вдоль аллеи, вдруг напрягся и замедлил шаг.
– Идут! – отрывисто сказал он и сунул руку в карман.
– Вижу, – ответил Николай Яковлевич.
– Мой – слева, ваш – справа, – бросил Андрей. – Идем навстречу...
Гитлеровцы рьяно о чем-то спорили. Неожиданно остановились, один из них выхватил из кармана распечатанный конверт и начал совать под нос своему спутнику.
– Псы-рыцари не поделили что-то, – зловеще прошептал Андрей. – Сейчас мы вас помирим, бароны!
До немцев оставалось не больше пяти метров. Никто из них даже головы не повернул в сторону Цапли и Смелого. Увлеченные спором, они отчаянно жестикулировали. Андрей и Нагибин выхватили пистолеты. Почти одновременно прогремели два выстрела. Словно налетев на невидимую преграду, гитлеровцы медленно осели на землю.
– Аминь! Отгулялись, господа авиаторы! – возбужденно сказал Андрей. – А теперь ноги в руки и – ходу.
Не оглядываясь, он ринулся в кусты. Нагибин наклонился, торопливо вытащил из кобур убитых пистолеты. Глянув по сторонам, кинулся вслед за Андреем.
Прячась за кустами, Ваня издали наблюдал за Цаплей и его спутником. Услышав выстрелы и увидев, как упали на землю фашисты, Ваня сразу все понял и во всю прыть рванул подальше от опасного места. Только возле самой переправы с трудом отдышался в начал медленно спускаться к парому.
В это самое время Смелый и Цапля, миновав бывшие казармы, очутились на Задунайской улице, которая вела в центр города. Андрей приостановился, повернул к Николаю Яковлевичу вспотевшее лицо.
– Со знакомством вас, товарищ Смелый! – дружелюбно сказал он. – Чисто сработано, а?
– Не убежден, – глухо проворчал Нагибин. – Слушай, ты в аллее никого не заметил?
– Нет. А что?
– За нами там из кустов какой-то пацан подсматривал...
– Показалось. Со страху, – небрежно махнул рукой Андрей. – Мне вот однажды...
– Слушай, пора кончать эту игру в геройство! – не дал ему договорить Николай Яковлевич. – Давай расходиться. Кстати, мастер по бегу, надо забирать у убитых оружие. Оно на улице не валяется...
Андрей смущенно заморгал глазами.
– Между прочим, я об этом и не подумал... – пробормотал он. – Учтем на будущее...
Николай Яковлевич стал за ствол старого тополя, перепрятал во внутренние карманы пиджака трофейные пистолеты. Затем молча подал Андрею руку и повернул в переулок,
4
Ветер, по-разбойничьи гикнув, начал в клочья рвать серую вату облаков и, согнав их в одно стадо, погнал на север. В голубых лоскутах неба на мгновение появлялось и тут же исчезало солнце. Наплывы стекла в руинах то ярко вспыхивали, то гасли.
Щенком, потерявшим мать, жалобно взвизгивал ветер. Было холодно и неуютно.
Кашлянув в кулак, первым нарушил затянувшееся молчание Гена Гуринок.
– Вчера днем кто-то убил через окно начальника полиции. Наповал, с одного выстрела. Вот это стрелок!
– Класс! – зашевелился Гриша Голуб. – Кто-то же берет этих немецких лизоблюдов на мушку, а? Почти через день бобиков находят мертвыми.
Вася Матвеенко вскочил с тавровой балки, нетерпеливо затанцевал на месте. На впалых щеках его появился румянец, глаза возбужденно заблестели.
– Ха! Что полицаи! – презрительно скривил он тонкие губы. – Позавчера на станции ка-ак тарарахнуло – так весь склад в небо! Огонь до облаков доставал! Ужас, что было!
– Это подпольщики, – убежденно сказал Гена Гуринок. – Вполне даже возможно, что они есть среди наших знакомых. Только мы не знаем об этом.
– Вот бы связаться с ними! – загорелся Гриша Голуб. – А, хлопцы?
– Тяжело, – вздохнул Гена Гуринок. – У них конспирация.
Ребята замолчали, опустили головы. "Елки зеленые, снова подпольщики! закусил губу Ваня. – Видать, их немало в городе. Неужели так и не удастся найти к ним дорогу?.. " Ему сразу вспомнилась встреча с Цаплей. Он пошел к Рогуле на второй день после случая возле аэродрома. Андрей встретил его на пороге. Щипнул двумя пальцами свой длинный нос, приветливо усмехнулся.
– Какая судьба привела тебя в мой бедный замок? Как поживают твои мушкетеры? Еще никому не проломили голову кирпичиной?
– Ты чего воображаешь? – мрачно сказал Ваня. – Мне потолковать надо. Кроме шуток.
– О чем, герцог? – насмешливо сощурился Андрей. – Леденцов у меня нет, о шоколаде и говорить грешно. А тебя, видимо, больше всего это интересует.
– Меня еще интересуют два выстрела.
– Не понял.
– Слушай, Андрей, я видел, что произошло возле аэродрома... – Ваня сделал паузу. – В липовой аллее... Ну и рвал же ты когти! Даже своего усача одного возле немцев оставил...
– Что-о?! – Цапля побледнел, с угрозой шагнул к Ване. – Ты что-то путаешь, маэстро. Это плод твоей необузданной фантазии.
– А кто кричал: "И на тебя веревка найдется, собака!" на площади, когда вешали Володьку Виноградова?
– Сеньор, вам надо в психиатрическую больницу. Там вы можете представлять себе что угодно и кого угодно. Даже можете вообразить себя Наполеоном, – с сарказмом сказал Андрей и полез за сигаретами. – Слушай, странствующий рыцарь, я не совсем пойму, что тебе нужно?
– Возьми нас к себе. Оружие у нас есть, – заволновался Ваня. – Мы не подведем, слышь? Мы что хочешь сделаем. Кроме шуток, а?
– Вот что, вояка... – Андрей подтолкнул Ваню к калитке. – Ты обратился не по адресу. Я шантажу не поддаюсь. Лучше топай от греха подальше домой. И вот еще что. Советую о домыслах своих молчать, как индийская гробница. Вопросы есть? Тогда – ауфвидерзеен!..
Невеселые воспоминания прервал сильный толчок в бок. Ваня встрепенулся, с недоумением глянул на кусок сухаря, который совал ему под нос Митька Тарас.
– Отцепись! – буркнул Ваня.
– Ешь, – добродушно предложил Митька. – Бери, а то я язык прикусил.
– Ой, спасайте! Ой, не могу! – схватился за живот Вася Матвеенко. Митька, ты бы лучше совсем язык откусил!
– Да ты что? Такой говорун – и без языка? – засмеялся Гриша Голуб. – Он и так после этого на месяц замолкнет.
Круглое, почти всегда полусонное лицо Мити Тараса приобрело недоуменно-добродушное выражение. Поморгав белесыми ресницами, он шмыгнул носом и снова принялся за обгрызенный сухарь.
Издали долетела длинная автоматная очередь. Едва только она оборвалась, как в небе надсадно загудели самолеты. Три "Фокке-Вульфа" шли над руинами. Задрав головы, друзья следили за ними. Только Митя Тарас по-прежнему грыз сухарь.
Самолеты превратились в три точки, звук их, слабея, сошел на нет. Митя Тарас поднял голову, снова больно ткнул Ваню кулаком.
– Ты чего, обжора? – рассвирепел тот.
– Мы с Гришкой тайник нашли, – равнодушно сказал Митя. – Вчера.
– И правда! Тьфу, черт, совсем из головы выскочило! А я все время сижу и думаю, что это такое главное забыл. Это все ты, Васька! Задурил мне по дороге сюда голову! – Гриша Голуб погрозил Ваське кулаком и повернулся к Ване. – Мы, когда разошлись вчера, то по дороге домой наткнулись в развалинах завода "Коминтерн" на людей. Подкрались ближе и по голосу узнали Андрея Рогулю. Они долго там что-то кирпичами закладывали.
"Снова Андрей! – подумал Ваня. – Всюду он, елки зеленые!"
– Митька, это правда? – повернулся он к Тарасу.
– Факт, – кивнул Митя и с хрустом откусил сухарь.
– Когда они ушли, я посветил фонариком, а там небольшая дырка. Митька побоялся, а я полез, – продолжал Гриша Голуб.
– Брешешь, – спокойно сказал Митя Тарас. – Ты сам меня караулить оставил.
– Ладно, не перебивай! – отмахнулся Гриша. – Полез я, значит, один. Свечу фонариком и лезу. А дырка все шире и шире. Смотрю, а там целое подземелье. И тут на меня как налетит что-то, как замашет перед самым носом крыльями! Кажется, на голову садится. Я и обомлел...
– Это летучие мыши, – шмыгнул носом Митя.
– Летучие мы-ыши! – передразнил его Гриша Голуб. – Если бы ты, обжора, со мной полез, узнал бы тогда, как...
– Подождите! – вскочил с места Ваня. – Что там в подвале было?
Гриша разочарованно махнул рукой.
– А-а, ничего хорошего! Ящики с какими-то брусочками. Я один разломал и кусок прихватил с собой. – Гриша полез в карман пальто, вытащил желтый кусочек. – На, посмотри.
Ваня взял кусок и склонился над ним. Повертел в руках, понюхал. Когда поднял голову, глаза его возбужденно блестели.
– Да вы знаете, что это такое? Тол, елки зеленые!
– Тол? Ну и ну! – Гена Гуринок изумленно уставился на Ваню. – Значит... Значит... Рогуля... подпольщик! Вот чудо-юдо!
– Никакого здесь чуда нет, – спокойно сказал Ваня. – Все ясно. Я сейчас же иду к Цапле. А что? Пусть теперь попробует не взять нас к себе!
– Вань, – тихо сказал Гена. – Андрей может и по шее дать. Очень даже возможно.
– Пусть только попробует!
Ваня спрятал кусок тола под кирпич, отряхнул штаны и повернулся к друзьям.
– А вы, хлопцы, по хатам. Завтра утром будьте здесь. Все. Я пошел.
– Можно, я тебя немножко провожу? – спросил Гена. – До следующей улицы, а?
– Айда, – кивнул головой Ваня.
Они вылезли из своего укрытия и начали выбираться из развалин.
– Вань, ты Цапле, знаешь, что скажи... – Гена поправил очки, поднял воротник куцего пальто. – Ты ему...
– Не учи ученого. Я так с ним поговорю – не отвертится. А если заупрямится, скажу, что мы перепрятали тол в другое место и не отдадим, пока он не возьмет нас к себе...
– Он за такое может и...
– А ну тебя! Валяй домой! – Ваня остановился и подал Генке руку. – Ну, давай пять. Пошел я.
Он завернул за угол, обошел лужу, в которой плавали желтые листья, и поежился от порыва встречного ветра. Перемахнув через забор заброшенного дома, очутился на тихой улочке. Вспугнув двух котов, ощетинившихся друг против друга, зашагал дальше. Мысленно он уже вел разговор с Цаплей, хлестко отвечал на его ядовитые вопросы, решительно наступал. И вот Андрей, не выдержав его, Ваниного, натиска, наконец сдается и с улыбкой говорит: "Ладно, герцог, веди своих мушкетеров..."
На улочке было пусто и глухо. Словно мор выкосил все живое.
Возле хаты Андрея одиноко возвышалась старая береза. Когда налетал ветер, ее вершина податливо выгибалась, а потом начинала свирепо хлестать ветвями низкое неприветливое небо.
Ваня подошел к почерневшим от дождей воротам, открыл скрипучую калитку. На щербатом крылечке сидел огненно-рыжий кот. Он испуганно глянул на Ваню и нырнул в прорезанную в стене дыру.
На дверях хаты висел большой круглый замок.
"Вот и поговорил, елки зеленые! – разочарованно подумал Ваня, закрывая калитку. – Куда же теперь? Днем Цаплю дома ждать безнадежно. Он где-то по городу шастает. Надо ближе к центру подаваться. Там он мне чаще всего встречался".
Он быстро зашагал переулком. Мерзли руки. Сунул их в карман. В правом нащупал рогатку и подумал, что пора бы уже выбросить ее, не маленький, в подпольщики идет проситься. Но рогатки было почему-то очень жаль. "Подарю ее какому-нибудь пацану, – нашел выход Ваня. – Зачем добру пропадать".
Вышел на Шоссейную. Людей было не густо. Кое-кто останавливался у глухой стены дома, на которой белела бумага. Ваня подошел ближе и увидел приказ на немецком и русском языках. Какой-то полковник Киккель предупреждал, что за помощь партизанам к жителям будут применяться самые жестокие меры. Почти в каждом предложении было слово "расстрел". Но Ваню это слово не пугало. Наоборот, его ожгла злость на этого Киккеля. Ваня оглянулся. На улице в эту минуту вблизи никого не было. Он вытащил из кармана огрызок синего карандаша и торопливо вывел печатными буквами: "Гитлер капут!"
Заскрипел от тяжелых шагов деревянный тротуар. Ваня отскочил в сторону, сунул руки в карманы и с невинным видом прислонился к забору. Мимо, часто оглядываясь назад, прошел чумазый парень в замасленной одежде. Ваня проследил за его взглядом и остолбенел.
Посредине улицы, заложив руки назад, шел Андрей Рогуля. В трех шагах от него, с винтовкой наперевес, топал скуластый краснолицый полицейский. Губы Андрея были разбиты, по подбородку стекала кровь. Левый глаз совсем затек. Из разорванной фуфайки во многих местах торчала вата. Он был без шапки, и ветер обрадованно лохматил его густые волосы.
– Тише, волк тебя режь! – крикнул полицейский. – Куда прешь? Успеешь на тот свет!
– Не минешь и ты его! – сплюнул кровью Андрей. – Между прочим, интересно, как ты иудой стал? За сколько продался?
– Иди, иди, падла! Я тебе так продамся, что своей кровью умоешься! ткнул дулом ему в спину полицейский. – Иди! Недолго тебе по земле ходить осталось! Пистолет в кармане носишь, бандюга? Хе-хе, не ожидал, что в облаву попадешь? Ничего, сейчас у тебя узнают, откуда пистолет взялся. Думаешь, я не ведаю, кто ты таков будешь? У-у, змея носатая!
Андрей снова сплюнул, повернул к конвоиру голову.
– Выслуживаешься, холуй немецкий?
– Я тебе... я!.. – Полицейский побагровел от злости, ударил Андрея прикладом в спину. – Подожди, вот только дойдем... Ты у меня на коленях ползать будешь!...
Андрей и полицейский прошли мимо. "Как же это он? Неужели не мог отбиться? А еще такой сильный! – растерянно затоптался на месте Ваня. – А здание полиции на соседней улице. Если не удерет – "конец".
Дрожа от волнения, он двинулся вслед за Андреем и полицейским. Парень в замасленной одежде, шедший впереди, замедлил шаг и враждебно посмотрел на Ваню. Правая рука незнакомца была в кармане. "Елки зеленые, неужели шпик? насторожился Ваня. – Ишь ты, как оделся!"
Ваня перешел на другую сторону улицы. Навстречу плелась, налегая на палку, сгорбленная старуха. Он сошел с тротуара, давая ей дорогу. "Сейчас начнется сад. Забор там невысокий. Если Андрею удирать, так только-тут".
Чумазый парень на той стороне прошел вперед. Чтобы показать свое равнодушие, Ваня медленно нагнулся, поднял с земли белый ребристый камешек. Подкинул его, подержал в руке. И вдруг весь напрягся. На лбу выступила испарина. "А что, елки зеленые? Была ни была!"
Ваня выхватил из кармана рогатку, заложил в нее камешек. Едва ли не бегом догнал полицейского, который шел, переваливаясь, как утка, и по-прежнему материл Андрея.
– Дядя!
Полицейский вздрогнул, резко обернулся. Ваня увидел его сердитое лицо и до отказа оттянул резину.
– А-а-а!
Конвоир выронил из рук винтовку и схватился за лицо.
Чумазый парень с той стороны улицы ринулся к нему.
– Андрей! За мной! – крикнул Ваня, бросаясь к забору. Взлетел на него, оглянулся.
Парень в замасленной одежде рукояткой нагана бил полицейского по голове.
"Вот тебе и шпик! – оторопел Ваня. – Да он свой!"
В дальнем конце улицы показались фигуры двух полицейских.
– Бобики сзади! – закричал Ваня. – Скорее!
Прыгнув с забора, через который одним махом перескочили Андрей Рогуля и незнакомый парень, Ваня помчался между деревьев.
– Быстрей! – крикнул он им, оглянувшись.
Когда перелезали следующий забор, сзади загремели винтовочные выстрелы.
До смерти испугав женщину, вывешивающую в своем дворе выстиранное белье, кинулись за угол дома. Бежали по грядам, над которыми торчали высокие стебли кукурузы.
– Федя, а ты как здесь очутился? – на бегу повернув голову к чумазому незнакомцу, спросил Андрей. – По щучьему велению?
– Случайно, – тяжело дыша, ответил тот. – Иду своим курсом, вижу, ведет тебя бобик под дулом самым найаккуратнейшим образом. Только собрался выручать, а тут этот шпиндель откуда-то выкатился.
– Сам ты шпиндель! – огрызнулся Ваня.
– Да ты, братишка, в обиду не лезь. Вообще, ты молодчик! Отчаюга! Это же додуматься – из рогатки!
– Мушкетер! – похвалил Андрей и оглянулся. – Интересно, почему это они не гонятся за нами?
– Радуйся, что не гонятся. Наверно, в другую сторону поперли. Паскудно могла для тебя кончиться эта история, Цапля. Очень паскудно...
Они перебежали переулок и вышли на людную улицу.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
Ваня сидел на лавке и ждал. Цапля ходил по комнате и попыхивал дымом. "Чего он тянет кота за хвост? – нервничал Ваня. – Ходит, дымит, как паровоз, а о деле – ни гу-гу. Только искоса посматривает. Не для тою же он меня вызывал, чтобы я тут сидел, как дурак".
Он пошевелился, нетерпеливо покашлял в кулак. Андрей остановился, подвинул ногой табуретку и сел напротив.
– Вот что, Цыганок... – Рогуля глянул Ване в глаза. – Да ты чего нахохлился? Брось, мушкетер. У каждого подпольщика должна быть своя кличка. А ты смуглый, темноглазый. Тебе "Цыганок" в самый раз подходит.
– Пусть так. Чего звал?
– Дело есть. На товарной станции немцы поставили в тупик три вагона. Возле них охрана. Нужно выяснить, через какое время часовые меняются ночью у вагонов. Вот тебе инструмент бога Хроноса. – Андрей положил на ладонь Вани карманные часы. – Циферблат светится. Займись только разведкой. Не вздумай штуку какую отмочить. Вопросы?
– Есть один.
– Валяй.
– Можно взять своих ребят?
– Не возражаю, – подумав, ответил Цапля. – Собирай свою гвардию. Ну, салют, мушкетер!..
Пробираясь в кромешной темноте к своей улице, Ваня невольно улыбался. "Ну и выдумщик этот Андрей! Ты, говорит, смуглый, тебе "Цыганок" в самый раз подойдет. А как самого "Цаплей" назовешь, – сердится".
Ваня осторожно вытащил из кармана часы, поднес к лицу. В темноте зеленовато светились стрелки и цифры с делениями. С восхищением глядя на них, Ваня позавидовал Андрею, что тот имеет такой чудесный трофей. Но тут же успокоил себя, – и у него когда-нибудь будет не хуже. Посмотрел еще раз на циферблат и с тревогой подумал, что уже близится десятый час, а он еще не предупредил ребят о предстоящем задании.
Ваня перелез через изгородь и напрямик подался к дому Гены Гуринка.
В полночь он лежал вместе с Генкой и Гришкой в глубокой воронке от бомбы. В двадцати шагах от них ходил возле вагонов часовой. На другой стороне колеи прятались в темноте Митя Тарас и Вася Матвеенко.
Ваня приподнял голову, напряженно ловя звуки шагов часового. Они то слышались совсем рядом, затем медленно удалялись, замирали на мгновение и снова нарастали.
Часовой, видимо, слегка прихрамывал. Тяжелые шаги его по шлаку, перемешанному с песком, выделялись среди таинственных ночных шорохов. Вокруг стояла густая, почти осязаемая, холодная темнота.
– Скажи ты, ходит и ходит, будто его ключиком завели, – шепнул Гена Гуринок.
– Тс-с! – сжал его руку Ваня.
– Что? – зашевелился Гриша Голуб, лежавший по другую сторону от Вани. Я не...
Ваня ладонью зажал ему рот.
Шаги замерли. Неподвижно застыла на месте красная точка сигареты часового. Немец прислушивался.
Налетел ветер, угрожающе зашумел в ветвях старого тополя, стоявшего неподалеку. С тихим шелестом посыпалась на головы ребят невидимая в темноте листва.
Ваня вытянул шею, ища глазами огонек сигареты, который внезапно исчез, и в то же самое мгновение захрустел под сапогами часового шлак и песок.
Немец шел к воронке.
Друзья замерли.
Часовой остановился на краю ямы. Над головами ребят хлопала на ветру пола его шинели.
Гитлеровец негромко кашлянул. В воронку, описав красную дугу, полетел окурок. Отскочил от ботинка Гены и рассыпался искрами. "Влипли! – мертвея от ужаса, подумал Ваня. – Конец!" В то же Время услышал шаги. Они отдалялись в сторону вагонов.
Ваня перевел дух, пошевелил онемевшей ногой. И сразу же словно сотни иголок впились ему под колено. Осторожно потирая ногу, начал мысленно считать шаги часового. Двадцать – в одну сторону, двадцать один – в другую. Двадцать два – в одну, двадцать – в другую... Двадцать... Тридцать... Сорок... Что это?
– Пошел на ту сторону вагонов, – горячо дохнул в лицо Гриша Голуб.
– Вполне даже возможно, – неуверенно отозвался Гена Гуринок. – Но, может, он и на этой стороне притаился...
– Дрейфите?! – возмутился Ваня. – Тогда я один.
– Нет, и мы с тобой, – зашевелился в темноте Гена. – Это не дело одному.
– Тогда поползли!..
Ваня вытащил из-за голенища сапога немецкий тесак. "Что же в вагонах? Эх, если б знать, елки зеленые! А может, вернуться? Цапля ведь предупреждал, чтобы без самовольства..." – пронеслось в голове Вани, когда он уже вылазил из воронки.
Они бесшумно выбрались из ямы. Снова налетел бешенный порыв ветра. Он завыл, застонал, затрещал в ветвях тополя. Ваня поднялся и кинулся к вагонам. Вслед за ним неслись Гена и Гриша.
Они проскользнули под вагон, легли на шпалы. Остро пахло мазутом. Даже ветер не мог совладать с этим стойким запахом.
Рядом поскрипывали сапоги часового, хрустел под ними шлак и песок. Ветер так же внезапно, как и налетел, утих.
Кто-то закашлялся над головой, стукнул чем-то по полу вагона. Ваня вздрогнул и затаил дыхание.
Часовой остановился рядом, что-то проворчал себе под нос. Чиркнул зажигалкой, осветил часы на руке и едва ли не бегом заспешил на другую сторону вагона. Послышался металлический визг отодвигаемых дверей.
– Франц, ауфштэен! – раздался сиплый голос. – Франц!
Никто не ответил. Часовой выругался и полез в вагон будить своего сменщика.
– Давай! – шепнул Ваня и толкнул Гену локтем. – Гришка, не зевай!
Они выскользнули из-под вагона и бросились к открытым дверям.
– Франц, доннерветтер! – послышался возмущенный голос часового. – Штэе ауф!
В ответ кто-то сердито забормотал. Ваня дрожащими руками нащупал двери.
– Взяли! – приказал он друзьям и изо всех сил налег на дверь. Она заскрипела и послушно поползла в сторону.
– О-о! – испуганно воскликнул часовой. – Вас? Вас?
Вскочив на приставленную к стене лестничку, Ваня защелкнул дверь на крюк и соскочил на землю.
– О-о, майн либе гот! – приглушенно вскрикнул в вагоне часовой. Партизан!
В вагоне зашевелились, залопотали. Клацнул затвор винтовки.
– Стрелять будут?! – схватил Ваню за руку Гриша Голуб. – Что тогда?
– Быстрей открывайте вагоны! Да шевелитесь вы! Генка, слышь? Чего стоишь, как истукан?
Вспорол темноту фарами, оглушил криком паровоз. Наполняя ночь гулом, приближался поезд. "В таком шуме сам черт не услышит! – обрадовался Ваня. Даже если немцы в вагоне стрелять начнут".
– Нажа-а-ли-и!.. Т-так!..
Дверь послушно отошла в сторону. Цыганок вскочил в вагон, за руку втащил Гену. На мгновение осветив их лица, мелькнул паровоз. Загрохотали в темноте товарные вагоны.
Ваня включил фонарик. Желтый луч скользнул по ящикам.
– Открывай! Быстрей, пока состав идет!
Он сунул Генке немецкий тесак, выглянул из дверей и увидел Васю с Митей, которые вылезали из-под вагона.
– Мы там сидим дрожим, а он тут – кум королю, сват царевичу. Митька вон с перепугу заикой стал, – пробовал перекричать грохот поезда Вася.
– Не-а, – невозмутимо отозвался Митя. – Я только поесть хочу.
– У-у, обжора!
– Кончай базар! – разозлился Ваня. – Открывайте следующий вагон!
Вася с Митькой мгновенно растворились в темноте. Послышался скрежет открываемой ими двери. Цыганок повернулся к Генке.
– Что в ящиках?
– Автоматы. Будем выгружать?
– Да. Гриша, где ты там?
– Чего? – отозвался из темноты Голуб.
– Беги к Ваське и узнай, что у них в вагоне, – Ваня снова повернулся к Генке. – А ты давай вниз. Будете носить автоматы в развалины завода "Коминтерн". Сваливайте прямо в ту дыру, где тол лежал.
Гена молча спрыгнул на землю. Подбежали Гриша с Васей.
– Ха! Да там целый продовольственный склад! – захлебнулся от возбуждения Вася. – Шоколаду – завались! Будем выносить?
– Я тебе дам шоколад! – осадил его Цыганок. – Берем автоматы.
Он бросился к ящику, схватил в охапку, скользкие от обильной смазки автоматы и подал вниз. Гена принял их и полез под вагон. Цыганок набрал следующую охапку и передал подошедшему Мите Тарасу.
– Вот так фокус! Немцы притаились, как мыши под веником, – сказал Ваня, прислушиваясь. – Хорошо, если бы они и дальше так сидели, а?
– Они, наверно, думают, что их партизаны окружили, – ответил Гриша Голуб. – Ну чего ты там? Подавай.
Ваня быстро передал вниз две охапки: одну Мите Тарасу, вторую – Грише Голубу. Оставшись один, осмотрелся, напряг слух. Из соседнего вагона, в котором сидели немцы, не доносилось ни звука.
Резко и сипло закричал паровоз. Отдаляясь, полз в черную пропасть ночи огонек фонаря, висевший на заднем вагоне. Красный глаз его исчез за поворотом. Ваня вдруг почувствовал, что его бьет мелкая дрожь. Он передернул плечами, вытащил из кармана часы Андрея. Фосфоресцирующие стрелки показывали половину пятого. "Почему так долго нет ребят? – с испугом подумал он. – Чего они там копаются?"
Цыганок по пояс высунулся из дверей.
В тот же момент под самой крышей соседнего вагона блеснул оранжевый огонь. Гулкий выстрел прокатился в ночи. "Опомнились, гады. Сейчас поднимут тревогу, – весь сжался Ваня. – Надо сматываться быстрей!"
Из-под вагона, тяжело сопя, выскочили ребята.
– Смотрите, чтобы они не подстрелили вас, – предупредил друзей Цыганок. – Держитесь у самого вагона.
Стараясь не лязгать, передал ребятам автоматы. Второй ящик опустел.
Один за другим громыхнули три выстрела. Немцы звали на помощь.
Ваня соскочил вниз, бросился к вагону с продовольствием. Залез в него, осветил фонариком картонные коробки, ящики, упаковочные стружки на полу.
Снова грохнул выстрел.
Цыганок вздрогнул, сломал спичку. Вторая, зашипев, нехотя загорелась. Ваня поднес ее к стружкам. Огонь жадно лизнул их, ярко вспыхнул.
Цыганок схватил плоский ящик с шоколадом, вскрытый Васькой, и вместе с ним прыгнул из вагона.
2
В холодной темноте шевелились от ветра кусты. Сухо шелестели на земле опавшие листья. Казалось, что кто-то шастает среди могил, таинственно перешептывается.
Где-то в вышине упрямо продиралась сквозь тучи луна. Желтое расплывчатое пятно ее стало ярче. На кладбище посветлело. Отчетливей выступили голые вершины кленов и берез. Деревья тревожно шумели, угрожающе потрескивали над целым лесом деревянных, каменных и железных крестов.
К гранитному памятнику прижимался человек. Над головой у него поблескивал в неверном свете луны бронзовый, распятый на кресте Христос.
Человек пошевелился, поднял воротник пальто. Снова замер, прислушиваясь к многоголосому стону деревьев под порывами холодного ветра.
Неподалеку сухо треснула ветка. Человек отпрянул за памятник, блеснуло дуло пистолета в его руке.
Послышалось жалобное кошачье мяуканье.
Зашуршали листья под чьими-то ногами. Человек ответил сухим покашливанием и опустил пистолет.
Из кустов вынырнула темная фигура.
– Здравствуйте, товарищ Смелый.
– Привет, Федор. Что случилось? Почему у тебя такая срочная необходимость для встречи?
– Пусть я выдраю три гектара палубы, если не влипну со своими салагами! – сердито сказал Механчук и утомленно прислонился плечом к памятнику. Ничего себе штуку выкинул Цыганок со своей братвой. Подумаю, так даже мороз по коже дерет.
– Что такое? – встревожился Нагибин. – Давай без лирических отступлений.
– Дело такое. Цапля послал Цыганка на товарную станцию в разведку. Так он, якорь ему на шею, закрыл в вагоне охрану, а сам со своей братвой выгрузил и спрятал в развалинах завода "Коминтерн" шестнадцать новеньких автоматов и ящик шоколада. А в вагон красного петуха пустил. Отчаюга! – Федя покрутил головой. – Сорвали нам операцию, салаги! Ну, а если б на мель сели?
– Что ты говоришь?! – заволновался Николай Яковлевич. – Да за такое надо снять штаны и... Ах, ты, сорвиголова! И додуматься надо! Кроме того, что сорвали операцию, они же могли еще и к немцам в лапы попасть. Ты понимаешь это?
– Ясное дело, чего тут понимать.
– Ты хоть пропесочил Цыганка?
– Дал разнос по всей форме.
– Да-а... Опасная петрушка могла получиться... – Николай Яковлевич провел ладонью по бородатому лицу. – Ты вот что, Федя. Возьми Цыганка под свою личную опеку.
– Добро.
– А автоматы... Автоматы этой же ночью надо переправить в отряд Бирулина. Этим займутся люди другой группы.
Николай Яковлевич задумался, почесал недавно отпущенную бороду. По лицу его ползали тени от неспокойных ветвей.
– Вот что, Федор: каждую минуту, каждый день приучай парнишек к конспирации. Они должны знать и свято соблюдать законы подпольной борьбы. Без этого нельзя. Иначе – неминуемый провал. Все время держи связь со мной. Ты с ними и мягче, и в то же время серьезно, как со взрослыми, говори. Объясни, что, если бы не они, мы бы эти вагоны полностью могли разгрузить. Это же было бы оружия на целый отряд...
