Текст книги "НеТемный 3 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

Глава 33

Откуда-то из памяти Малуша даже всплыло название приёма – «цыплячье крыло». Ну да, похоже, только у нас в императорской армии это называли просто залом локтя.

Я стоял над Агатой, одной рукой выкрутив ей локоть, и слушал её стоны от боли. У магов обычно большой болевой порог, но у этого приёма тоже хорошая амплитуда – вот кажется, только-только противник привык к боли, как сдвигаешь локоть ещё на сантиметр, и отверзаются врата нового круга ада.

Да я поэт!

С этой мыслью я склонился над Агатой, она вскинула голову и вонзила в меня взгляд, наполненный яростью. По щекам колдуньи тянулись слёзы, которые сразу же замерзали, испаряясь инеем. Её сила искала выход, но от боли она не могла сконцентрироваться.

Агата неожиданно улыбнулась, и у меня перехватило дыхание от холода. Мою душу снова чуть не утянуло в ледяную пустыню, но я, стиснув зубы, устоял.

Тёмный Жрец половину жизни проводит во Тьме, где и так царит холод. Так что это состояние было мне привычным. Нет, бывает, конечно, и раскалённая Тьма, но это скорее исключение из правил.

– Агата, – сказал я, вкладывая в каждое слово сталь, – Сейчас ты мне всё расскажешь. Совершить ошибку и убить саму себя я тебе не дам.

– Ты – тёмный… – выдавила она, снова уронив голову.

Глядя на её серебристые волосы, я подумал, как она похожа на Креону. Та точно так же висела в телеге-клетке на вывернутых руках.

Времени терять было нельзя. Всё же это Дочь Луны, пятый ранг. И хотя считается, что женщины-колдуньи по магической силе слабее мужчин, но они гораздо выносливее. И восстанавливаются колдуньи гораздо быстрее.

– Агата, – повторил я, дерзко приподняв её подбородок кончиком топорища, – Я знаю, что ты из Совета Камня. Ты спешишь туда передать весть, и мешать я не буду. Но, смердящий твой свет, ты мне сейчас расскажешь всё, что знаешь!

О, сколько же ярости в этих глазах. Самый настоящий адский огонь, только сине-ледяной…

Она и вправду чем-то похожа на свою дочь. Странно, что Агата столько лет смогла скрывать это – они там в Монастыре Холода вообще слепые⁈ Это же очевидно даже вестнику тупости.

О чём я сейчас подумал? Мысль о том, что Агата – мать Креоны, до того неожиданно клюнула меня, что я удивлённо отвёл от её подбородка топорище. Как я узнал этот секрет?

Чародейка сверлила меня гневным взглядом, но потом её глаза скосились ниже, на топорище, и расширились от удивления.

– Откуда у тебя это⁈

– Что – «это»? – растерянно спросил я, продолжая гадать, откуда у меня появился дар прозрения.

– Это же древне-бросские руны…

Я сам глянул на своё топорище. Ну да, руны, как руны… И тёмное пятнышко на древесине в том месте, где скрылся чёрный камень, как раз в центре вырезанного полумесяца.

Мы с Креоной пытались их прочесть, но безуспешно. Только слово «ночь» угадали.

Позабавило меня другое:

– Как ты можешь видеть руны, и при этом желать убить меня⁈

– А не должна?

Я чуть не застонал от вселенской несправедливости. Только-только решил, что видение рун помогает мне определять, кто друг, а кто враг. И тут на тебе…

Повисла недолгая пауза.

Надо было что-то делать и, повинуясь интуиции, я отпустил Агату. Отскочив, та зашипела, потирая запястья, на которых виднелись синяки – я её и вправду не жалел.

Затем я сел в позу лотоса, положил топорище на колени, и сказал:

– Рассказывай.

– Ты… – начала было она, но сама же замолчала.

На её пальцах снова загорелись голубоватые светлячки. Могучая чародейка холода не привыкла отступать.

– Да расщелину тебе в душу, что за каша у тебя в голове? – возмутился я, – Ты хотела передать через меня весточку, но теперь пытаешься меня убить.

– Теперь я и сама смогу передать, – проворчала она, но сияние с пальцев исчезло, – Это – Губитель Древа? А кто ты?

– Догадайся, Дочь Луны, – показывая свой профиль, я приподнял подбородок, глядя на тёмное море. Ночь вступала в свои права, закат цеплялся последней сияющей каплей за горизонт, но вот и она исчезла.

Когда вокруг стало темнеть, я почувствовал себя увереннее. Наверное, потому что Всеволод Тёмный восемнадцать лет обитал во Тьме… А может, потому что я и вправду бог мрака.

– У тебя татуировка лиственника на спине, – сипло произнесла Агата, – Как ты можешь быть… кхм… Хмороком?

– А он может быть Сумраком? – и я снова призвал Кутеня.

Цербер выскочил из Тьмы и, усевшись на гальку, разинул пасть. Сверкнули белоснежные зубы, так резко выделяющиеся на фоне кромешной головы. На груди у него мерцала звёздочка, которую, как я понял, цербер мог в любой момент увеличить до размеров всего тела.

Агата, отступив ещё на шаг, молчала. Судя по лицу, внутри неё явно происходила какая-то борьба.

Зудящее чувство, что время уходит, никуда не исчезло. Только теперь оно не зависело от того, набирает колдунья силы или нет.

Я похлопал по камням рядом со мной.

– Агата Ясная, садись и рассказывай.

– Бросс, я на все эти фокусы…

– Я спас жизнь твоей дочери Креоны, – отчеканил я, глядя ей в глаза. Да, сейчас я озвучил самую страшную её тайну.

Секрет матери, которая когда-то нарушила правила монастыря и понесла от заезжего мага. И она не смогла бросить дочь, положила все силы на то, чтобы позволить ей остаться в монастыре.

Нет, мать не убила слуг, которые знали об этом. Но воспользовалась запретной магией, стерев им память, и отправила за тридевять земель, подальше.

И теперь даже настоятельница не знала, что бестолковая ученица Агаты Креона – ещё и её дочь. Хотя, может, и догадывалась.

Я ни хрена не понимал, откуда это всё узнал, но воспользоваться этим прозрением следовало грамотно.

Потрясённая Агата Ясная несколько секунд просто молча смотрела на меня. Я чувствовал её мысли, её желания – стереть с лица земли этого настырного бросса, и тайна исчезнет вместе с ним. Вот только не всё так просто.

Вздохнув, Агата опустилась рядом, подогнув колени. Некоторые камни были острые, но колдунья холода даже не поморщилась.

– Ты не можешь быть… – снова начала было она, но я, подняв ладонь, остановил её.

– Ответь только – если бы я и вправду оказался воплощением Хморока, то ты должна убить меня?

– Да.

– Хм-м, – я потёр подбородок, – Но ведь Хморок – северный бог.

– Бог мрака.

– И что? Твоя Морката – богиня луны и холода. И, насколько знаю, Хморока вы тоже должны чтить…

– Мы и чтим, – уклончиво ответила Агата, – Но легенда гласит, что возвращение бога мрака нарушит равновесие и ввергнет мир в хаос. Кодекс Совета Камня гласит, что каждый из нас должен хранить равновесие.

Она говорила явно заученными фразами.

– Чтим, но не ждём, – усмехнулся я, – То есть, бога мрака нет, а равновесие есть. Так, что ли? Что у вас тут, на хрен, происходит⁈

Агата поджала губы.

– Наш мир такой, какой есть. И существует он так уже тысячи лет. Совет Камня – это проекция в человеческий мир «договора равновесия» между богами. И великая Морката точно так же чтит его.

Что-то мне подсказывало, что богиня Морката делает это не от хорошей жизни. И единственный бог, кому может быть выгоден такой договор – Яриус. То-то весь север «кишит его паладинами»… И всё это – благое «равновесие»!

– Скажи, а паладины Яриуса служат Совету Камня? – осторожно спросил я.

Агата кивнула:

– У Совета с ними союз. Храмовники Яриуса тоже чтят равновесие.

Я задумчиво потёр подбородок и усмехнулся. Как же часто она повторяет слово «равновесие».

Удивительное дело – это ведь прерогатива тёмных сил подменять вещи, называть их другими именами. А в этом мире этим занимаются вполне себе светлые силы.

Впрочем, если они себя называют «светлыми» – это же тоже может быть ложью? Не зря же меня сюда Отец-Небо отправил?

Кстати, судя по тому, что ко мне почти все южные боги заявились познакомиться, они сами относятся к такому «равновесию» не очень хорошо. Вот и Морката не особо радуется паладинам Яриуса на севере.

Я продолжил:

– Ты сказала, что несёшь в Совет другую весть? Что все вы думаете не на того бога.

Колдунья непроизвольно взглянула на тёмное небо, где уже стали появляться звёзды, потом прошептала:

– Это мои измышления, я долго собирала информацию. И я должна всего лишь оповестить Совет Камня, а уж как поступить с этой информацией, будет решать опять же Совет.

Я вздохнул. То есть, Совет может ничего и не предпринять.

– И что ты узнала?

Агата замолчала. Напирать я не стал, хотя и мог, поэтому зашёл с другой стороны.

Показав топорище, я спросил:

– Что здесь написано?

Ответ был именно такой, что я и ожидал.

– «Я жду ночи, потому что помню – Тьму боятся только в ночи».

Я вытаращился на топорище. Да, это была строчка из Завета Ушедших, стих Смотрящих из Тьмы. И если это так, то значит…

Тут колдунья отвлекла меня:

– Только тут…

Я глянул на неё:

– Что?

– Ну, эти руны не совсем правильные. Они зачёркнуты.

Она протянула руки. Я подумал, что вот он, момент истины – сейчас она может схватить дубину, попытаться убежать, или ещё что-нибудь. Тогда моя версия о том, что эти руны видят только друзья, будет ошибочна.

Я всё же отдал топорище. Агата несколько секунд рассматривала рукоять мутным взглядом, крутя её, а потом испуганно вдохнула, будто вынырнула с глубины. И тут же вернула мне орудие.

– Ох-х-х… Такая сила! – она тряхнула головой, – Я пыталась заглянуть в неё, чтобы прочесть вязь заклинаний, но чуть не утонула… Словно бездонный океан!

– Да? – я поднял топорище. Почему-то до этого у меня даже мысли не возникло, что это может быть магический артефакт.

Это же оружие Хморока. Божественные вещи нельзя мерить человеческим разумом.

– С другой стороны другая надпись, – Агата показала пальцем, – «За днём идёт ночь, а за ночью – день». Это здесь…

Её ноготь прошёлся по красивым рунам, едва не стёртым от времени. А потом остановился чуть в стороне, на самом конце топорища. Там руны были посвежее, но заметно корявее, это даже я заметил.

– А тут что?

– Такое впечатление, будто написано наспех.

– Ты можешь прочесть?

– Руны двусмысленные. «Не видел дня – не видел ночи». Можно и так прочесть. Но символ «видишь» ещё читается, и как «осознаёшь». Такая игра слов на бросском языке.

– «Не увидев дня – не осознаешь ночи», – сразу же сказал я. Нет, это не были слова из трактатов, которые я читал, будучи Всеволодом.

Эти слова всплыли из памяти Малуша, и я знал, что это из учения лиственников.

Агата ещё раз глянула на надпись и кивнула.

– Можно прочесть и так.

Она нахмурилась, заметив мой растерянный взгляд. А я в это время, обдумав новые знания, пытался прикинуть, что всё это значит.

И получалась полная… кхм… продрись светящая. Хморок что, перед тем, как сгинуть, принял новую веру⁈ Это уже ни в какие ворота…

Не то, чтобы у богов нет веры. Боги тем и отличаются от людей, что они знают истину. Им не нужно верить, они – знают.

– Бросс? – переспросила Агата, замучившись ждать, пока я хоть что-нибудь скажу.

– Малуш, – ответил я, вставая, – Нам надо в Солебрег, у меня там… кхм… друзья.

Это слово было ещё непривычным для меня, и я даже чуть осип.

– Креона здесь? – взволнованно спросила Агата, – Но я ведь сказала ей, чтобы она сидела в монастыре!

– Хочешь с ней встретиться?

– Нет! – Агата тряхнула головой, – Совету нужно узнать правду.

– О том, что нужно бояться не Хморока, а Бездну? – спросил я.

– Откуда ты…

Я устало потёр лоб, покачав головой. Вестники тупости, ну сколько раз можно повторять одно и то же? Такое чувство, как будто все жрицы Храма Холода таскают с собой сломанные артефакты забвения, потому что Креона поначалу вела себя так же.

«О, моркатова стужь! Ты – Хморок⁈»

«Да!»

«Что „да“?»

«Я – Хморок!»

«О, моркатова стужь! Ты – Хморок⁈»

– Я не могу встретиться с Креоной, – упорно покачала головой Агата, – Мне надо попасть на Остров Магов, я и так уже задержалась. Кодекс Совета жжёт меня не хуже, чем вражеская магия.

Я кивнул ей. Скорее всего, участники Совета скованы какой-нибудь клятвой. Мне она открыла тайну, потому что поверила, что я воплощение Хморока… Но сама клятва никуда не делась.

– Пусть так, я тебя понимаю, – сказал я, – Тебе надо помочь отплыть?

– У меня в Солебреге есть связи, – отмахнулась та.

– Агата, ответь мне. Воля Моркаты для тебя больше, чем воля Совета Камня?

Ответ последовал без колебаний.

– Конечно! Я – Дочь Луны.

– Тогда слушай сюда, Агата Ясная…

– Пусть даже ты заявляешь, что являешься воплощением Хморока, но ты не можешь нести мне волю Моркаты!

Я вздохнул. Это я, Всеволод Тёмный, тут с богами общаюсь каждый день, потому что послан с особой миссией. В этом мире люди, даже магистры, хорошо если раз в жизни увидят проявление божественной воли.

– Я всё это знаю, Агата, просто поверь мне. Обещай мне, что как только донесёшь свою правду до Совета, ты найдёшь способ покинуть Остров Магов…

– Эээ…

– И затем отправишься к ближайшему алтарю Моркаты, где сможешь услышать её волю. Где, кстати, ближайший?

– Ты смеёшься⁈ – та всплеснула руками, – Ближайший в Моредаре, но это посмешище! Ты его видел там? Южане ни во что не ставят северных богов!

– Тем хуже для них, – проворчал я, потом двинулся в сторону Солебрега, – Ты знаешь, где ещё есть такие же Тёмные, как Ефим и Вайкул?

Агата поспешила за мной.

– Я слышала только об одном.

Глава 34

– Для начала, бросс, что ты знаешь о Вайкуле?

– То, что он мёртв, – проворчал я, – Он был царским наместником, посланником южного царя Нереуса в Солебреге. Заправлял тут на пару с кнезом Павлосом, и это, по-моему, особо кнезу не нравилось.

– Не нравилось. Кстати, бросс, я – Дочь Луны, и этикет требует, чтобы ты называл меня… – начала было она.

– А я – просто Малуш, – перебил я.

Когда смерть проходит в одном волоске, люди меняются, особенно властные, которым приходится всю жизнь носить маски. В пещере мне посчастливилось узнать Агату такой, какой она была на самом деле, но постепенно вместе с силами к Агате возвращалась её уверенность. С каждым её словом, с каждым шагом по каменистому пляжу я чувствовал, что теперь со мной рядом именно Дочь Луны.

Я смог вовремя забросить семя сомнения в её душу, и теперь она доверяла мне. Но встреть я именно такую Агату, большой вопрос, смог бы я пробить эту маску надменности и хладнокровия.

Моё урчание вызвало на её лице праведное возмущение. Да как этот варвар смеет?

– Ну что ж… просто Малуш, – сквозь силу выдавила Агата, покосившись на топорище в моей руке, – Моя интуиция говорит мне, что ты просишь искренности, но сам нечестен со мной.

– О чём ты?

– Ты знаешь, что такое магия холода?

– Немного, – честно ответил я, пожав плечами, – Вот только мне кажется, ты уходишь от ответа.

Агата словно не услышала.

– Представь ночную ледяную пустыню. Тишина, мороз, ни единого ветерка. Это холод, и это – истина.

Теперь в словах Агаты проснулись наставнические нотки, она даже повела руками, заставляя следить за каждым её жестом.

Я поджал губы. Та прекрасная колдунья, которая грелась в моих объятиях, мне нравилась больше.

– Но вот какой-то путник хочет пересечь ледяную пустыню, чтобы проникнуть в самое её сердце, постичь истину.

Слова Агаты вдруг напомнили мне строчки из трактата. «Тьма – это истина. Шагая во тьме, ты постигаешь истину. Лжец зажигает фонарь, чтобы видеть перед собой на шаг, но свет его лжи виден всем.» Именно так нас учили различать ложь с помощью Магии Тьмы.

Новый мир продолжал меня удивлять, подсказывая, что учения разных стихий и вправду очень похожи. Поэтому я не удивился, когда Агата продолжила:

– Холод беспощаден, путник захочет согреться, и разожжёт костёр. Тепло костра, его свет – это ложь, которая видна магу холода издалека. Я чувствую тепло лжи, когда ты говоришь со мной.

– Ясно, – усмехнувшись от такого тонкого намёка, сказал я, – В другом мире меня звали Всеволод, и я тоже был Тёмным.

– Таким же, как Ефим? Он называл себя Тёмным Жрецом, которому суждено стать правой рукой Бездны.

– Не таким же. Это ничтожество – глупец, который ни хрена не достиг, и которого погубило обычное влечение к прекрасной женщине.

Агата только-только собиралась что-то спросить, но поперхнулась. На мгновение, как мне показалось, я снова смог выбить её из равновесия.

– Но ты же сказал, что ты – Хморок…

Я перебил:

– Ошибаешься, я не говорил этого. Я сказал, что всё во мне указывает на Хморока, но в этом теле душа Всеволода, Десятого Тёмного Жреца из другого мира.

В глазах Агаты снова загорелись огоньки подозрения, но она держалась, решив выслушать меня до конца. И я коротко поведал ей абсолютную правду о себе – о том, что служил силам Тьмы, и о договоре с Отцом-Небом и Бездной.

Агата оказалась первым человеком в этом мире, которому я открылся полностью. О «капле бросской крови», которую надо спасти. О том, что нужно исполнить чью-то молитву. Ну и заодно обрушить планы Бездны о захвате этого мира.

Не знаю, почему, но мне вдруг стало легче. Небеса не упали, и не разверзлись врата в преисподнюю, но, судя по глазам Агаты, я обрёл крепкого союзника.

– И вот я здесь… – закончил я.

– Десятый? То есть, Тёмных Жрецов – десять?

– Ефим оговорился, что пока что их, истинных служителей Бездны, всего четверо.

– Ага… То есть, этот самый Отец-Небо, – Агата задумчиво посмаковала имя, – Он обещал тебе спасти твою дочь?

– Да.

Кажется, именно история о моей дочери так тронула сердце наставницы Креоны. В этот раз Агата не удивлялась, но её изящный палец указал на топорище:

– Я верю тебе. Но причём тут Хморок?

– Я с тем же успехом мог бы спросить и тебя, – честно ответил я, – Не прошло и дня, как ко мне в очередь выстроились местные боги, в один голос называя его воплощением.

– Ты сказал, тебе нельзя убивать. Это условие Бездны, богини тьмы? – только и спросила Агата Ясная, стараясь сохранить самообладание, – Не находишь это странным? Силы зла, и вдруг просят не убивать.

– Нахожу, – при этих словах я поднял правую руку, – Но если нарушу его, то подозреваю, что эта рука не будет меня слушаться. Часть моей души принадлежала Бездне, и я верну эту часть, если выполню условие обоих богов.

– Не наших богов, – хмуро сказала Агата, – Получается, я всё равно должна тебя остановить.

Она при этом не делала никаких попыток, и я понял, что колдунья пока что просто рассуждает. Но то, что она постепенно набирает силы, я прекрасно чувствовал.

Горящий маяк будто не хотел приближаться. Далековато нас закинула Мавша. Путь по пляжу был долгим, но это было даже хорошо, потому что разговор с магистром пролил свет на многие мои вопросы.

– Вы так помешались на своём равновесии, – сказал я.

– Моркатова стужь! – Агата ругалась так же, как и Креона, когда удивлялась, – А не изгнание ли великого Хморока привлекло богов из другого мира?

Она потёрла пальцами напряжённый лоб, пытаясь переварить новые знания, и проворчала:

– Вот тебе и равновесие…

– Агата, это всё не приближает решения проблемы. Кто тот тёмный, о котором ты узнала?

Тёмного, о котором говорила Агата, звали Левон, и жил он где-то под Моредаром. О нём, как и о Вайкуле, она выяснила у знахаря в далёком поселении Калёный Щит.

– Левон, значит? А прозвища у него не было?

– Вроде как он называл себя Кровавый, – добавила Агата, – Так сказал знахарь Волх. Вайкул и Левон вместе приходили к нему, пытаясь узнать, как можно попасть в Храм Хморока. Этот же знахарь и предупредил меня, что мы боимся не того тёмного бога.

– Погоди-ка, – перебил я, вспоминая увиденную раз карту Троецарии, – Калёный Щит, это ведь броссы? Это их городок в предгорьях Бросских Гор?

– Да, но городок – громко сказано. Это единственное бросское селение, куда имеют ход не-броссы.

Я кивнул ей, помечая про себя, что с бросским знахарем Волхом мне ещё предстоит встретиться. Как-то особо кольнуло меня это имя, точнее, не меня, а Малуша – у него было связано с ним какое-то неприятное воспоминание.

Жаль, что память бывшего хозяина этого тела была мне недоступна. Надо бы докопаться до скрытого в подсознании, но тут нужно найти несколько дней для медитации. Кто бы мне их дал…

Весть о Кровавом Левоне, живущем в предместьях Моредара, заставила меня усмехнуться. О, Бездна, они и вправду у тебя не отличаются особым умом – клички себе выбирают такие звонкие, что сразу ясно, в чём этот злодей силён.

Хотя про Вайкула я тоже думал, раз он Чумной, то смыслит в Магии Чумы, которая создаёт сильнейшие яды. Вайкул был талантлив, но это смотря с кем сравнивать. Вот и Кровавый Левон не обязательно будет сильным в Магии Крови.

Тем более, Вайкул был всего лишь пешкой, которую использовал Ефим. Значит, и этот Левон, который интересовался Храмом Хморока, такая же ширма, и где-то под Моредаром скрывается второй Тёмный Жрец.

Теперь я стал подозревать, как именно в этом мире решили затаиться силы зла. О, разрази меня Бездна… А ведь это гениальное решение, несмотря на тупость здешних служителей Тьмы!

Вайкул и такие как он служат тёмному богу Хмороку, ожидая его возвращения. И все, кто борется с силами зла, охотятся именно за приспешниками Хморока.

Храмовники Яриуса, эти самые паладины, наверняка единственная сила в этом мире, которая может противостоять злу. Ну не считать же такой силой чудаковатых лиственников, читающих по всей Тахасмии проповеди о Вечном Древе? Вот и пустили паладинов по ложному следу, заставили охотиться за такими вот Вайкулами и Левонами.

При этом истинные приспешники Бездны всё время находятся в тени. И то, что Агата, связанная с Советом Камня, наткнулась на Ефима, настоящего Тёмного Жреца, было таким же настоящим везением.

– Как ты узнала о Ефиме? – спросил я.

Дочь Луны помрачнела.

– Я и не знала, пока не оказалась у него в плену. У меня были только подозрения о Бездне, и я даже сомневалась, стоит ли с ними плыть на Остров Магов. Это было больше похоже на сказку.

Да уж. А потом служитель сказки поймала магистра в Кровавый Барьер, чуть не изнасиловал, и ей пришлось поверить, что это правда.

– Как ты оказалась в Калёном Щите? Креона рассказывала, что тебе дала задание настоятельница Храма Холода.

– А ей приказал царь Стоян Хладоградский, – добавила Агата и неохотно продолжила рассказ.

Соседняя Лучевия давно жаловалась на участившиеся набеги грабителей и работорговцев возле Бросских Гор. Места эти неспокойные, потому что упрямые и подозрительные броссы никому не дают разместить там не то, что крепости, но даже обычные сторожевые погосты.

– Вы, броссы, так печётесь о своей свободе…

– А что же броссам свою столицу не позволят создать? – наивно спросил я.

Агата усмехнулась:

– Ну, это наших царей спрашивать надо. Но, видимо, четвёртого правителя они не хотят.

Оказалось, что у Лучевии на севере есть город Куан, где добывается золото. Естественно, золото привлекало всех, и лучевийцы строго охраняли свои торговые пути.

Но торговые пути – это всегда много людей, ведь путникам нужны постоялые дворы, трактиры, конюшни… Поселения растут на равнинах и предгорьях как на дрожжах, но каждую повозку, каждую деревушку уже не защитишь. А работорговцы из Троецарии так и лезли, не давая продыху.

– Так уж издревле повелось, что все проблемы, которые происходят возле Бросских Гор, вешают на Хладоград, – проворчала Агата.

Я вспомнил карту. Хладоград на западе и Бросские Горы на востоке были разделены широким заливом в форме подковы, и их связывало только одно – то, что это север, и там одни боги. Видимо, для южных царств этого было достаточно.

Бросские Горы с древности были непокорными землями. Броссы никого к себе не пускали, и никому не присягали на верность – ни Троецарии, ни Лучевии. Хотя в давней войне с Лучевией вождь броссов-железняков выступил на стороне Троецарии, точнее, на стороне царя Раздорожья, центральной столицы.

Ну, выступили и выступили… После войны броссы вернулись к себе в горы, и на любые попытки как-то их присоединить всегда огрызались. Хотя в армии Могуты Раздорожского, как говорят, бросские воины есть до сих пор.

– Значит, броссы служат в армии Могуты, но отвечает за их земли хладоградский царь? – усмехнулся я.

– Ну, раздражать варваров своими дружинами никто не хочет, – Агата неохотно кивнула и подтвердила, что северная столица переживает не лучшие времена.

Что и говорить, если Храмовников Яриуса, южного бога, на севере больше, чем воинов во всей армии Стояна Хладоградского.

– Сдаётся мне, что так Троецария скоро станет Двуцарией?

– Север никогда не был силён, но мы до сих пор как-то держимся, – угрюмо ответила Агата.

Чутьё Десятого подсказывало, что здесь начинается уже чистая политика с её подковёрными интригами. Как бы там ни было, этому Стояну Хладоградскому, на которого повесили непокорных броссов, нужно было реагировать на жалобы Лучевии.

– Погоди, – догадался я, – Так царь приказал вам расследовать эти набеги работорговцев только потому, что ты состоишь в Совете Камня? То есть, так он, не затрачивая особых усилий и не используя свою армию, показывает остальным двоим правителям, что не сидит сложа руки?

Агата кивнула. В Совете Камня состояли магистры не только Троецарии, но и других стран, и пока что влияния Совета должно было хватить. Хотя со временем, если проблема с работорговцами не решится, от хладоградского царя всё равно потребуют действий.

Раздорожье и Моредар, конечно, тоже потом возьмутся за решение проблемы, не начинать же войну с Лучевией? Но идеальный вариант, если сначала о помощи начнёт просить слабеющий Хладоград.

Своим мысли я Агате не озвучил, хотя и подозревал, что она всё это и так знает.

Колдунья как раз поведала, что после Калёного Щита отправилась в Солебрег, чтобы выяснить о Вайкуле. Навестила мага Потапа, главу местной магической академии, ведь тот тоже состоит в Совете Камня…

Это внезапно навело меня на мысль. Я остановился, задумчиво разглядывая в скалах сбоку едва заметную тропу. Здесь можно подняться наверх, не обязательно идти до самого конца мыса, где стоит маяк.

– Агата, а этот Левон не был случайно магом воздуха? – спросил я, слушая свои предчувствия. Время, отпущенное нам неведомым врагом, как раз истекало.

– При чём тут… – начала было колдунья, но тут же осеклась и остановилась, поражённая догадкой, – Моркатова стужь, почему я сама не догадалась⁈

Она некоторое время о чём-то лихорадочно думала, зачем-то загибая пальцы.

– Вайкул и Ефим ведь выходцы из Южного Храма Воздуха, – наконец вырвалось у неё, – Наверняка и Левон тоже, ведь Волх говорил, что видел у него татуировку старшего мага воздуха.

Она вздрогнула, когда рядом с нами материализовался Кутень.

– Там-там-там! – цербер сразу же передал мне картинку, что по пляжу к нам от горящего маяка движется целый отряд.

И то, что среди воинов много вооружённых посохами послушников, мне не понравилось. Дело даже не в том, что послушники сами по себе слабы – оружие в их руках выглядело довольно угрожающе, и могло быть заряжено могучими магами.

– Сдаётся мне, Южная Академия Воздуха – это ещё одна зацепка, – усмехнулся я, – Агата, а твои связи в Солебреге, насколько они серьёзные?

– А что… – тут Дочь Луны прислушалась к своим ощущениям, – Да хорлова падаль! Это кнезова дружина. Меня они не тронут, но вот…

– Да, я думаю, бросс-переросток слишком примелькался за эти дни в Солебреге, – сказал я, отступая к скале, – Помни, Агата. Будь осторожна на Острове Магов, потом плыви в Моредар, к алтарю Моркаты…

С этими словами я стал карабкаться наверх, прыгая в тени между валунами. Тело словно отдыхало, хватаясь за крутые уступы и упираясь в шаткие камни – здесь, на крутой горной тропке, Малуш был словно в своей стихии.

Последний раз бросив взгляд на Агату внизу, я взобрался на вершину скалы и двинулся дальше по заросшему кривыми деревцами склону горы.