Текст книги "НеТемный 3 (СИ)"

Автор книги: Александр Изотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

В очередной раз свалившись и выскользнув за пределы барьера, я повис на краю скалы.

– Эй, он с той стороны! – послышался истерический крик Ефима.

Загудел поднимаемый ветер. Старший маг, оседлав крутящийся вихрь, полетел вокруг скалы, безумно хохоча. В руках он теперь держал посох, в глазах его чуть не сверкали молнии.

– Ну что, светлое отродье, теперь ты узнаешь мощь… Да чтоб тебя Яриус сжёг!!! Падаль хорлова-а-а-а!!!

Не слушая и не дожидаясь его, я одним рывком подтянулся и снова нырнул за барьер. Мне нужно было сначала с Агатой разобраться, и варварские мозги подсказали только один способ получить на короткое время настоящую силу.

Снова преодолевая ледяной ветер, я вытащил топорище и приказал Кутеню вытянуть мне один Огнецвет. Не было времени на медитации и я, матерясь и обжигаясь, просто сожрал раскалённый цветок.

Глава 25

Я упал на четвереньки, выгибаясь от раскалённого пламени в венах. Любой адепт, начинающий восхождение по пути магии, должен привыкать к боли. Могущество даётся только через боль, через ежедневное преодоление себя.

А с другой стороны, ощущение, когда распирающая сила звенит в жилах – бесценно.

– Смердящий свет, – прошипел я, понимая, что мои пальцы впились в скалу подо мной, раскрошив твёрдую породу словно трухлявый пень.

Это был снова я, Всеволод Десятый, и казалось, всего одно движение руки, и все враги будут повержены. Даже от Вайкула мне не досталось столько силы…

Так, надо вставать! Да, энергии много, и она, заполнив все доступные контуры, уже сквозит наружу. Усилием мысли я выгнал Кутеня из топорища, чтобы он перехватил столько излишков, сколько сможет. Щенок, куснув энергетический протуберанец, взвыл и исчез где-то в снежной метели.

– Стой! – я протянул вслед руку, но связь с цербером оборвалась.

От меня изошла огненная волна, и на лицо стали падать тёплые капли – жар моего тела просто растопил метель. Кажется, огнецвет усвоился.

Где мой цербер⁈ Не чувствую его… Так, попробуем повторить.

Я встал, пошатываясь, и, поведя рукой, двинулся вперёд.

– Кутень!

Снова впереди мелькнул ледяной ворох, но теперь меня не снесло, а просто окатило тёплой водой. Ну да, магия огня с магией холода совсем не дружит.

Кажется, я знал, как называется эта светящаяся сфера, окутывающая меня едва заметными всполохами огня… Где-то в мозгу вертелось название, но никак не могло выскочить на поверхность. Словно у нерадивого ученика, который на уроке проворонил лекцию учителя, и теперь пытался вспомнить.

Ну, делаю ещё шаг… И ещё…

Тут я споткнулся, снова упав на четвереньки, а из моего рта вырвался огонь. Ну ни хрена себе! Надеюсь, это не заклинание, а просто побочный эффект.

Вот же вонь небесная! Мне плохо… Однозначно, когда магическую силу впихивает божество, всё проходит намного мягче.

Отдышавшись, я встал и тряхнул плечами. Перед глазами пока двоилось, меня шатало из стороны в сторону, но терять времени было нельзя. Сейчас сила окончательно усвоится, и, как обычно, сойдёт на нет до того момента, пока я не открою себе магический источник.

А когда я его ещё открою…

Теперь ледяные комья, запускаемые Агатой, растворялись в моей собственной защитной сфере. Чуть прикрыв глаза, я сделал усилие, расширяя огненный щит и добавляя жара.

А под куполом «барьера крови» теперь лил тропический дождь. Видимости, правда, это не добавило.

– Агата! – мой крик потонул в шуме дождя, – Я твой друг!

Второй раз я подошёл к той колонне, к которой была прикована наставница Креоны. Обойдя препятствие, я на миг застыл… Колдуньи не было, только висели оборванные золотые цепи.

Сбоку мелькнула тень, и я машинально перехватил руку у своего лица. Агата едва дотягивалась до моей головы, но всё равно попыталась выцарапать мне глаза.

– Полегче, – сказал я, пытаясь не раздавить тонкие женские запястья, – Я дру… дру… ды-ды-ды…

Губы задрожали от лютого холода, которое вдруг волной пошло по моему телу, и я упал на одно колено. Даже защитная огненная сфера, окружающая меня, просто рассеялась.

Забили по щекам ледяные осколки, в которые превратился дождь. Кажется, меня просто заманили в ловушку…

Агата тут же вырвалась из моих окоченевших рук, а потом обняла за шею. Её глаза синего ледяного цвета были совсем рядом, и в лицо мне дохнула морозом сама смерть.

Замёрзшие капли дождя завораживающе медленно летели позади её головы. Вокруг замирало даже время.

Гордая и сильная женщина, у которой возраст застыл в районе тридцати лет. Юная наивность уже покинула черты лица, но зато осталась естественная, такая притягательная женственность.

– Это будет твой последний поцелуй, Тёмный, – хищно улыбнувшись, просипела колдунья. Голос у неё был хриплый, как у Креоны, и говорила Агата явно с трудом.

– Я… Кре… – пытался выдавить я.

– Хоть одного, но я заберу с собой в вечную мерзлоту, – прошептала Агата и прильнула к моим губам.

Это было похоже на смерть. Когда всё тело просто сковывает холодом, и даже мысль застывает, а разум погружается в вечную тьму.

Странно, у её губ знакомый вкус. Причём это вкус из моей прошлой жизни, и связан он, как ни странно, с Магией Тьмы…

Неожиданно темнота посветлела, и я снова увидел разъярённые глаза Агаты.

– Почему я чувствую энергию своей ученицы⁈

Я попытался ответить, но не смог даже двинуть губами…

Что-то ярко вспыхнуло сбоку, у самого уха, и моей щеке стало на миг теплее. Это отвлекло Агату – она повернулась, удивлённо рассматривая что-то на моём плече. Холод, сковывающий меня, заметно ослабел.

– Так он с тобой? – спросила Агата.

Я не мог повернуть головы, моя шея окоченела, поэтому я не видел, на кого она смотрела. Мои губы не двигались, и колдунья убрала руки.

– Кре… Креона!

Она схватила меня за щёки, впиваясь ногтями. Словно ледяные иглы проткнули мой разум.

– Что ты сделал с ней, хорлова падаль⁈

И всё же даже в этой вечной мерзлоте нашлось место моей злости. Чтобы Десятый стелился перед какой-то отмороженной стервой⁈

– Я при… пришёл… по… по… – говорить замёрзшей челюстью было трудно.

Колдунья в истерике захохотала, её ледяной смех эхом отдавал в моих ушах.

– … помочь тебе… ду… ду… – я стиснул зубы, на которых захрустел лёд, – Дура!

Агата несколько секунд ошарашенно смотрела на меня. А я бессильно пытался снова и снова вызвать заклинание огненной сферы, но сила магистра чихала на все мои поползновения.

Да, было наивно думать, что один цветок Огнецвета поможет мне победить Дочь Луны…

– Я уничтожу тебя, Тёмный! – прокричала Агата, – Что ты сделал с моей ученицей⁈

– Мы… искали… тебя… – я выдавливал слова, – Вместе.

– Это… – она округлила глаза, словно услышав что-то, – Это правда! Почему это правда⁈

На это я даже не нашёлся, что ответить. Действительно, как это возмутительно.

Глаза Агаты вдруг погрустнели. По её щеке скатилась слеза, тут же превратившаяся в льдинку.

– Поздно. Я выпустила душевный холод наружу, и уже ничто не растопит его, – она повернула голову, – Чтобы этот выродок, который мечтает о моей силе, сдох в тот же момент, как прикоснулся ко мне.

– Но зачем? – тут даже я удивился, – Ты же могла бы сама выпить его силу до дна!

Это был суровый закон магического мира. Когда маг делил ложе с колдуньей, она могла забрать его силу полностью, до последней капли, и ей не нужно было его согласие. Ему достаточно хотеть её.

А вот чтобы колдунья согласилась отдать свою силу, нужна была её воля. И то, что она раздвинула ноги, согласившись отдаться любовнику, ещё не значило, что она поделится своей силой.

– Я отравлена… – сказала Агата, прижимаясь всё крепче. Эх, если б только её объятия были жаркими.

И тут я вспомнил. Вкус её губ… Это яд «тёмного желания», вызывающий самую низменную похоть и, как ни странно, подавляющий волю. Так вот как этот Ефим собрался добиваться её расположения?

Я чуть не расхохотался. Как, наверное, было обидно Ефиму потратить яд, который создаётся несколько лет и стоит баснословные деньги, а потом бессильно смотреть на ловушку, в которую саму себя превратила Агата.

Тем более, «тёмное желание» – яд не смертельный, если не сопротивляться ему. Но я знал о нём и ещё кое-что.

– Мне зна… знаком… этот яд…

– Значит, ты знаешь, что у меня осталось мало времени. Ты – один из Хранителей?

Я вспомнил, кого она имела в виду. Затерянное племя броссов, охраняющих пустующий храм Хморока.

Челюсть у меня двигалась медленно, и не успел я ответить, как Агата снова перебила:

– Тогда понятно, почему я чувствую в тебе тёмного… Так даже лучше, тебе поверят!

– Кто?

– Бросс, если ты действительно хочешь помочь, ты должен добраться до Острова Магов.

На моих глазах её лицо потихоньку покрывалось паутинкой инея. Душевный холод и вправду был последним заклинанием – потом Ефиму останется только выкорчёвывать колдунью из громадного ледника, который наверняка заполнит всю пещеру. Ну или ждать, когда она оттает, но внутри он найдёт только её бездыханное тело.

Я окончательно понял, что тут произошло. Ефим заманил магистра в ловушку, отравил, и та, столкнувшись с незнакомой тёмной магией, приняла единственно верное решение – навечно заморозить саму себя.

– Возьми с собой Креону… Ты, наверное, её ученик, да?

От такого заявления я чуть не поперхнулся.

– Я… – начал было я, но меня опять перебили:

– Девочка молодец, раз добралась сюда… Молчи, бросс! Их уже четверо, они называют себя Тёмными Жрецами. Совет Камня должен знать.

Да чтоб её! Она тараторит без умолку, даже слово не даёт вставить.

– Давай ты мне п… п… просто поможешь одолеть…

– Поздно! – при каждом её слове изо рта уже вырывался иней, – Вы скажете Верховному, что мы ошиблись. Это не пришествие Хморока, нас обманули!

– Что?

– Это какой-то другой бог. Тёмный и чуждый этому миру. Пророчество о Хмороке – обманка, чтобы нас запутать!

От такого признания я замер. А потом в моей голове стала складываться цельная картинка… Так вот какую роль мне отрядила Бездна.

Ведь все условия пророчества складываются в этом Малуше. Бросс, предавший свою веру… Тёмная душа внутри… Цербера даже вот прихватил, и рукоять от топора раздобыл…

И получится, что все силы света в этом мире будут бороться с пришествием не того тёмного бога. Гениально…

– Теперь у нас есть шанс. Я отвлеку Ефима на себя, бросс, и похороню его вместе с собой в этой пещере, – поджав губы, сказала Агата, – А ты беги, и предупреди свою наставни…

Она не договорила, потому что я обхватил её за шею и теперь уже сам поцеловал. Яд «тёмного желания» штука невероятно сильная, и было бы глупо этим не воспользоваться.

Её ногти впились мне в ключицы, пытаясь оттолкнуть. Да, характер у неё есть.

А впрочем, уже спустя несколько секунд её руки скользнули мне за шею, обнимая… Воля Агаты сломалась. Ефим использовал очень сильный яд, ничего не скажешь.

Вот только душевный холод колдуньи, кажется, тоже держался на последних ниточках её воли. И теперь ледяные глаза Агаты стали раскрываться в подобия лун, захватывая моё сознание.

* * *

Нет больше никакой пещеры, нет посреди пропасти высокой скалы с «кровавым барьером» на ней.

А есть только бескрайняя ледяная пустыня, пронизывающий до мозга костей ветер, и две луны, едва видимые через снежную метель. Ощущение беспомощной пылинки, которой суждено замёрзнуть в этом царстве вечного холода, разом охватило мою душу.

Я, Десятый, думал, что испытал всё на свете. Тьма по своей природе холодное место, и я знал, что такое – холод.

Думал, что знал…

И вправду, этот мир демонстрировал мне те грани магии, которые были мне раньше недоступны. И теперь я узнал, что такое Холод с большой буквы. Когда не успеваешь подумать, и твои мысли застывают… Когда чувствуешь, как леденеет кровь, и даже бросское пламя застывает в венах.

Агата – пятый ранг, Дочь Луны. Или магистр, если переводить в знакомые мне титулы.

Как же холодно! Не может быть такой силы у магистра. Не может, если только она… если только она не выжигает себя дотла. Креона в крепости Вайкула так же погружала свою душу в вечный холод.

Огненная сфера вокруг моего тела бессильно била в холодную вселенную вокруг. Именно так это мне представлялось – будто я стою посреди бескрайней ледяной пустыни, вокруг моего тела бушует огонь, но его жар растопил лишь несколько метров вокруг.

Силы Огнецвета мало. Но моё чутьё давно подсказало, что у меня есть чем ответить на такую силу…

Я – Всеволод… Я – Десятый!

Я могу призвать гораздо больше Тьмы, и вызвать гораздо больше огня! Я никогда не спрашивал у Бездны, сколько сил мне брать. Тем более, когда у меня есть Червонное Кольцо.

Ну, а теперь взрыв!

На моих глазах ледяная равнина вокруг начала таять. Посветлела снежная метель, и две луны в небе плавно стали превращаться обратно в синие глаза на прекрасном лице.

Агата была удивлена, потому что на её жизни ещё никто не мог остановить предсмертное заклинание душевного холода. Но сказала она другое:

– Я не могу сопротивляться яду!

– Я знаю, – усмехнулся я.

А потом Агату охватила та самая страсть… И я, обнимая изгибы её тела, медлить не стал.

* * *

Ну да, купол «кровавого барьера» – место не самое подходящее для любовных утех. Снаружи ждут уродливые упыри, и злобно чахнет коварный Тёмный Жрец… И он, кстати, наверняка бесится, глядя, что творится за «барьером».

А за «барьером» бросскому варвару, далёкому от магии, открывали магический источник. Так-то холод и огонь – практически противоположные стихии, но, как выразилась Агата, так даже лучше.

Кстати, яд «тёмного желания» тоже выгорел из крови колдуньи, причём даже раньше, чем растаял душевный лёд. И я Агате об этом обязательно скажу, но потом…

Глава 26

Есть у богов одна нехорошая черта характера. Они лезут в человеческие жизни, иногда не разбираясь, на пользу это вмешательство или нет.

Не успел я насладиться прекрасным телом Агаты, как моё сознание снова выкинуло в ту ледяную пустыню, которую я до этого усиленно размораживал и магией, и, собственно, телом.

– Смердящий свет! – вырвалось у меня, когда холод снова проник в каждую клеточку моего организма.

Каким-то краем разума я понимал, что это Агата таким образом ищет источник магии. Я – огонь, а она – лёд. Там, где лёд превратится в воду, и находится источник огня…

На мгновение я подумал, что, возможно, душа Агаты снова падает в вечную мерзлоту, только уже вместе со мной. Но вдруг сквозь снежную метель показались две яркие луны, превращаясь в огромные зрачки серебристого цвета, и я ощутил на себе пронзительный взгляд.

Эти глаза принадлежали не Агате…

– Значит, ты вернулся, муж мой?

Голос Моркаты звенел и гудел посреди метели, словно ветер, воющий в вышине. Он и был ветром – каждое слово богини луны и холода било в меня ледяным порывом, заставляя моё сердце сжиматься от мороза.

Ветер бил в лицо, налепляя снег, и я подумал, как это всё же странно… Где-то моё тело сейчас обнимается с колдуньей, а разум здесь мёрзнет, общаясь с богиней.

Морката, получается, застукала воплощение Хморока с другой женщиной. Наверное, нас не спасёт даже «кровавый барьер».

Я расправил плечи, выпрямляясь. Ещё не родилась та богиня, которая заставит Десятого бояться…

Ветер захохотал, закручиваясь вихрями. Морката веселилась.

– Я не помню ни одной послушницы из своих монастырей, которую обошёл бы стороной Хморок, – сказала богиня.

Да, было бы удивительно от холодной северной богини ожидать такого горячего темперамента, как от южных Мавши и Сияны.

Морката явно услышала мои мысли и прошипела с ненавистью:

– Не бойся, Хморок. Когда я их встречу, выцарапаю им божественные глаза. А тебе оторву твой… кхм… темперамент.

Мне пришла в голову мысль, что, возможно, я не совсем понимаю отношения между богами и людьми. Ведь в сторону Агаты богиня не показала никакой ненависти.

– Любая жрица, которая возносит мне молитвы, это часть меня. Странно, что ты этого не помнишь, Хморок… Хотя не удивительно, ведь ты – мой муж, но в то же время – ещё нет.

– Здравствуй, Морката, – произнёс я, хотя из-за воя ветра почти не слышал своего голоса.

– Ты всё ещё не его воплощение, – зрачки приблизились, – Но за тобой уже охотятся.

– Знаю.

– У меня мало времени. Яриус не терпит меня на юге, и без тебя я давно стала слабее.

– Говори, – без лишних вопросов сказал я.

– Паладины Яриуса заполонили весь север, они пытаются попасть в Бросские горы. Скоро будет война, броссов обвинят в предательстве, их много погибнет.

Я поджал губы. Мне, как Всеволоду, в общем-то было наплевать на броссов. Тем более, Отец-Небо прямо сказал, что где-то «текут реки бросской крови, а где-то важна одна капля». Вот я и спасаю каплю… ну, то есть, лучевийскую принцессу.

Но меня, как Малуша, новость тронула очень близко. И кулаки сжались, задрожали в желании схватить оружие и бежать защищать родной край. Правы или не правы броссы в этой войне, вообще не имело сути.

Отец-Небо и об этом говорил. «Слушай своё сердце».

Морката засмеялась. Она явно была удовлетворена тем, что увидела в моей душе.

– Ты был прав, когда хвалился мне своими народами. Ты говорил, что из их крови нельзя выжечь пламя, что именно броссам уготовано остановить Вечную Ночь.

Я промолчал. Вот и северная богиня подтвердила, что Хморок, хоть и бог мрака, совершенно не горит желанием погружать весь мир во Тьму.

– Мы оба знаем, что тогда этого мира не станет. Чем тогда повелевать? Что это за боги, которые лишены своих миров?

Я кивнул. Логично.

Впрочем, я знал двух таких богов. Бездна, которая сгубила не один мир. И Небо, которое пытается везде её остановить…

– Это ведь Яриус захотел Вечного Дня, помнишь? Его паладины теперь всюду, и неудивительно, что ты появился на юге – там безопаснее. Лезвие Губителя исчезло из твоего храма, ты знаешь?

– Эээ… – вырвалось у меня.

– Я вижу, что один камень с лезвия ты уже нашёл.

Ох, не люблю я такие разговоры… Ну же, тугодумный варвар, думай давай, что ты уже нашёл⁈

Морката молчала. Две луны висели надо мной, чуть не исчезая за вьюгой, и воющий ветер словно насмехался надо мной.

Я нашёл один камень… А где? Ничего я не находил, это знаю точно. Но если богиня, при этом ещё и моя жена, говорит, что у меня уже что-то есть, то оно у меня точно есть. Жёны разбираются в таких делах даже лучше мужей…

Одна мысль билась в уголке сознания, и я, привыкший доверять интуиции, обратил на неё внимание. И сразу вспомнил про сумасшедшего послушника, который сидел со мной в темнице.

Он говорил про что-то, спрятанное под маяком. Честно признать, я сначала подумал про Агату, но теперь…

– Да, тебе явно достались его мозги. Быть может, ты и вернёшься, муж мой.

– Я… – от догадки меня окатило холодом, хотя куда ж ещё, – … не первый Хморок⁈ То есть, он уже пытался вернуться?

– И каждый раз Яриус настигал тебя. Никто не хочет пришествия Вечной Ночи.

– Но ведь настоящая опасность от другой богини. Бездна! Когда она придёт…

– Я знаю. И ты знаешь. Но кто будет слушать тёмных северных богов? Тем более твой брат Яриус – ему понравилось быть самым сильным, его не волнует, что равновесия нет.

Я медленно выдохнул. Брат, оказывается. Имя этого светлого бога почему-то очень меня раздражало, злость поднималась из самых глубин души. Не моя злость, а Хморока.

Обман. Несправедливость. Обида. Именно такой букет эмоций…

– А второй камень? – спросил я.

– Спрятан в монастыре моих Мстителей, – тут в голосе Моркаты появилось чувство вины, – Я не знала, что ты придёшь в теле лиственника!

– Разберёмся, – буркнул я.

– Камни укажут тебе путь к лезвию. Сумрак у тебя уже есть… Снова с белой грудкой, как и раньше.

– Что? С белой…

Морката не слушала, она говорила всё быстрее, словно торопилась.

– Соберёшь Губителя Древа, и тогда очнёшься окончательно, муж мой. Не задерживайся на юге, Хморок… Твой дом – север! Мы ждём тебя.

– Морката! – закричал я, сделав шаг вперёд и вскидывая руку.

У меня осталась куча вопросов. Но поднялась лютая метель, порыв ветра сбил меня с ног, закидывая снегом. Луны сразу исчезли за плотной белой стеной…

Морката ушла, я чувствовал это всеми фибрами души. А ещё я чувствовал, что Агата нашла мой источник, и он начал меня отогревать.

Спустя пару секунд вернулись ощущения разгорячённого тела. Руки почувствовали женскую спину, губы почувствовали нежную шею…

Я возвращался в мир живых.

* * *

Раньше, делая первые шаги по Тёмному Пути, я пытался облекать все свои магические навыки во что-то, привычное воину. Я обладал богатым воображением, и такие мысленные костыли очень помогали ускорить восхождение в Тёмные Жрецы.

Маги всё усложняли. Они сравнивали инициацию источника с открытием какого-то третьего глаза, с насыщением чакры, с поиском астрального «Я».

Мне было сложно это представить… Тогда я вспомнил, как нас обучали армейские наставники на занятиях по оружейному бою, когда я ещё служил Императору.

«Твой меч – продолжение руки. Бить должен не ты, а твоя рука. Реагировать должен не ты, а твоё тело».

Сначала это звучало, как бред…

«Сейчас для вас удар мечом – просто удар. Потом, когда вы изучите приёмы, это будет не просто удар», – говорили наставники, – «Но потом, когда вы овладеете навыком… Удар мечом снова станет для вас просто ударом».

Действительно, бред. Но бред до тех пор, пока не сделаешь тысячный… нет, десятитысячный удар. Да, движения становились настолько отточенными и естественными, что рука и вправду била вперёд мысли.

Враг угрожал клинком, но я уже не думал, что делать. Мои руки отбивали, тело само контратаковало, и только спустя секунду я понимал, что произошло.

В магии всё оказалось несколько сложнее, потому что овладеть мыслью сложнее, чем мышцами… Вот чем для мага отличается обычная мысль от намерения?

Например, послушник, которого отчитал маг высокого ранга, испытывает обиду. Он смотрит исподлобья, жуёт мысленную жвачку, придумывает для обидчика небесные кары…

И вот есть обычное мыслеблудие, где послушник в фантазиях испепелил наставника десятью разными способами. А есть намерение будущего мага огня испепелить врага магическим огнём, вызвать этот самый огонь мановением руки…

Где же та граница?

Ученик, который ещё не прошёл инициацию, долго нащупывает эту границу. Медитации, созерцания, долгие повторения магических формул… Он пытается двигать той невидимой рукой, пытается удержать в невидимых пальцах магию.

Иногда у него получается заклинание, иногда нет. Чаще – нет.

Наставник же, когда инициирует источник магии и возводит ученика в ранг младшего послушника, словно хватает его за эту невидимую руку. Выкручивает её, сжимает, заламывает духовные пальцы так, чтобы тому было больно, чтобы он прочувствовал каждой своей чакрой, где же у него этот источник.

Нет, великим магом, конечно, послушник после инициации сразу не станет. Но каждый раз, намереваясь сотворить магию, мысленно он будет обращаться в ту точку, которую указал наставник.

Да, открытие источника – это как почувствовать лишнюю руку. Именно такое сравнение я подобрал для себя, и бывшему солдату императорской армии так было легче понять…

* * *

Я лежал на тёплых камнях, обдуваемый сквозняком, и голова спящей Агаты покоилась на моей груди. По сравнению со мной, бросским варваром, наставница Креоны казалась миниатюрной, но я был с ней аккуратен…

Оглаживая её изгибы, задерживаясь на таких манящих округлостях, я думал. Хм-м… Смердящий свет, а это довольно странно – вот так заняться вдруг сексом посреди «кровавого барьера». Я прекрасно видел, как за мутным куполом маячит тень разъярённого Ефима – его лютая злость так ярко окрашивала ауру Тёмного Жреца в красный свет, что даже такой дубоголовый варвар, как я, видел это.

Я ухмыльнулся, провожая его летящую размытую тень взглядом. Ефим, наверное, не ожидал, что дремучий бросс вот так сразу подкатит свои чакры к его пленнице. Ну, мир магии жесток…

Слегка ошалевшие мозги пытались в который раз прокрутить, что же произошло несколько секунд назад, но одно точно было ясно – я далеко не первый и, наверное, даже не десятый послушник, которому Агата инициировала источник подобным образом. Дочь Луны оказалась такой горячей львицей, что назвать её колдуньей холода у меня бы теперь не повернулся язык.

А источник магии огня я теперь чувствовал… Он пульсировал внутри меня, словно кулак, стиснутый до побелевших фаланг. Я ещё не знал, смогу ли вот так сразу развернуть этот незримый кулак, пошевелить астральными пальцами, метнуть огонь или сделать ещё что-то.

Ещё мне казалось, что этот кулак, хоть и сжимал в себе огонь, но всё равно как-то связан с Тьмой… Интуиция подсказывала.

Агата нашла источник довольно странным образом. Чуть не заморозила мне все чакры и магические контуры, пока не почувствовала, где именно моя душа не подвергается заморозке. Она была опытной наставницей, и проверила это несколько раз.

Именно в этот момент я, судя по всему, и болтал с богиней луны.

Колдунья шевельнулась, очухиваясь от магического сна. Она потеряла много сил на предсмертный холод, на создание ловушки внутри этого купола, да и на борьбу со мной…

И вдруг купол над нами исчез.

– Моркатова стужь! Почему я жива⁈ – Агата подняла голову, ошарашенно таращась на меня, – Я отдала все силы, до капли. Потому что яд…

– Кстати, яд, – я прикусил губу, – Его теперь нет. Он тёмный, я сжёг его.

Агата хотела сказать ещё что-то, но над нами разнёсся свистящий от злости шёпот.

– Твою ж мать… – Ефим, парящий под сводами пещеры на вихрящемся облаке, смотрел на меня с ненавистью.

Нет, не на меня, а на нас. На обожаемую и обнажённую Агату, прижимающуюся ко мне… Его лицо исказилось гримасой, подсказывающей, что мозги у Тёмного Жреца уже не работают.

– Я убью тебя, бросс!