Текст книги "Том 1. Произведения 1926-1937"

Автор книги: Александр Введенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

–  …и звери те жечасы. – Некоторая таинственная связь, существовавшая для Введенского между временем и животными, служат сюжетом ватой главы «Серой тетради» – Животные.(№ 34)

–  …ты как Енох на небо взятый– Енох, седьмой патриарх, начинал от Адама, за благочестие, согласно апокрифической «Книге Еноха», восхищенный на небо Богом.

Иное сейчас наступает царство– Эксилицированные мотивы трансформации, превращения прослеживаются в разных, начиная с этого места, контекстах (ср. также выше: дуэль превращается в знаменитый лес),вплоть до завершающего «огненного превращения»в конце поэмы. Ср.; иную образует фазу / нездешних свойств; В иную нездешнюю фазу / вступает живущий мир; Царь мира преобразил мир; и в ужасе глядит на перемену; Да это особый рубикон,

–  СОФ. МИХ. Прошу, прошу, / войдите…и далее. – «За эротической темой следует антиэротическая, и обе можно объединить как плюс-минус эротические сцены» (И. С. Друскин). О глубинной мотивировке «антиэротики» у поэтов круга Введенского см. статью Д. Фленшмана [220, с. 91 и нашу заметку «Несколько слов о Куприянове и Наташе…»[158].

–  Я вас люблю до дна / достаньте пистолет, – Отметим изысканно эротическую метафорику этого фрагмента.

– Вот как я счастлив, – Всвязи с введением в текст детерминативов, обессмысливающих все высказывание в целом, см. вступит. примеч. к № 29.

Венера сидит в своей разбитой спальне… – Введение в качестве персонажа богини Венеры одновременно эксплицирует эротическую тему и отстраняет ее.

–  …Щетиной поросло, угрями. – Б. Ванталов [100] указал хлебниковский подтекст: «А я, владычица царей. / Ищу покрова и досуга / Среди сибирских дикарей. / Еще того недоставало – / Покрыться пятнами угрей» («Шаман и Венера»).

Люблю, люблю я мальчиков… – Ср. примеч. в № 2 (с. 47).

…не слышит ея мычанья… – Здесь и на с. 145 сохраняем написание ея,которое, впрочем, может быть опиской машинистки (Т. А. Липавской?), еще помнящей дореформенную орфографию.

–  Это коровник какой-то, я лучше уйду, – Сопоставимо со сценой из упоминавшейся уже «Лапы» Хармса, где герой в своем непредельном хождении попадает на небе в грязный птичник, где живут птицы, а также ангел, запертый имеете с ними на том основании, что у него есть крылья.

–  …зеркало, суму и свечки… – См. ниже, примеч. к с. 147 и 150.

–  …по комнатам несетсявскачь ездок. – См. примеч. к №№ 5, 22, 28 и 81. Ср. далее: вы ездоки науки в темноте.

– …украсив свой живот пером, – Сходный образ в Четырех описаниях: растения берет он в руки / и украшает ей живот…(№ 23).

–  Спросим: откуда она знает, что она то? – ср. примеч. к №№ 8, 29.5 и 29.10, а также, в связи с метатекстовой вставкой, выше, к с. 134.

Подумай, улыбнисьсвечой… – См. выше, примеч. к с. 134.

– …едва ли только что поймешь. / Смерть это смерти ёж. – Укажем на характернейший пример дискредитации Введенским самой категории понимания, являющейся для него, вместе с категориями значения и знания, ключевой, – путем логически несостоятельного, тавтологически-бессмысленного ответа на вопрос (здесь – подразумеваемый), относящийся к запредельной категории смерти.

– …конец… свинец. – Можно здесь видеть, вероятно, генезис одной из основных порождающих матриц в тексте позднейшего произведения Введенского Потец(№ 28), – см. примеч. к №.№ 8 в 28. Рифма на – ецне оставляет Введенского и далее (рифма творец – купец).

Важнее всех искусств / я полагаю музыкальное. – См. примеч. к №№ 10 и 29.2. Парафраз известного высказывания Ленина о киноискусстве.

– …кости чувств. – Соположение музыки с таинственной категорией чувства у Введенского отмечается также в № 28, – см. примеч.

Но по-моему никто не играл. Ты где был? – …Мало ли что тебе показалось что не играли…и т. Д. – Может быть сопоставлено с Разговором о воспоминании событий(№ 29.3 и примеч.)

–  Когда я лягу изображать валдай. / волшебные не столь большие горы… – См. ниже, примеч. к с. 149.

–  Деревья… Богом забытые… Весь провалился мир… Весь рассылался мир. – Состояние оставленного Богом мира (ср. ранее: …а Бог на небе молчит),предшествующее огненному его Божественному преображению в конце поэмы, есть настоящее царство смерти, на троне которого восседают гордые народы,провозгласившие человека начальником Бога. – Категория разъединенности, дробности, дискретности мира, оставленного Богом, высоко характера для поэтического универсума Введенского, – ср. хотя бы Четыре описания(№ 23): Не разглядеть нам мир подробно / ничтожно всё и дробно…и примеч., см. также примеч. к № 29.7.

По бокам стоят предметы / безразличные молчат… – Ср. далее: где предметы ваша речь; Сухое солнце, свет, кометы / уселись молча на предметы– В связи со статуарностью предметов – молчащих свидетелей– см. примеч. к № 29.7.

–  …кометы / во сне худую жизнь влачат… / …под бессловесною лупой… / …Как во сне сидят пароды… / …Человек во сне бодрится… / …Только ты луна сестрица, / только ты не спишь мой друг. – Весьма любопытно соположение характерных для Г. Гурджиева соответствующих мотивов, – луны бодрствующей за счет «сна человечества» – при выявленной О. Роненом мандельштамовской реминисценции тех же мотивов.

–  …уста закапаны слюной. – Тот же образ см. в № 24.

–  …с числом вошел Фомин. – Появление Фомина с числом (см. примеч. к № 3) особенно актуально в связи с установкой гордых народовна то, чтобы землю мерить, землю изучать(здесь же), заниматься умножением(далее) и т. п.

– …в зеркало глядим. / В этом зеркале земля / отразилась как змея. / Её мы будем изучать. – Интересно появление мотива зеркала в контексте следующей далее апологии дискурсивного мышления (ср. лат. speculotio при speculum – зеркало, reflectio – отражение и «рефлексия»): народы,тем самым, изучают не самоё землю, а ее отражение в зеркале (ср. известную теорию отражения в материалистической философии). Выше зеркало упоминалось уже в связи о мотивом ездока ( …забрав с собою в путь зеркало, суму и свечки), где, в окружении других эсхатологических образов (ср. предпоследнее примеч. к с. 150), выявляется иная, магическая символика зеркала (потусторонний мир Зазеркалья и т. д.).

–  …земля… змея… – См. примеч. к № 9.

Мы знаем, что земля кругла…и т. д. – Пример наиболее развернутой поэтической критики рационализма в творчестве Введенского.

–  …что на земле есть три угла… – Очевидно, три измерения пространства.

–  Родоначальники я к вам пришел…и ниже: Родоначальники довольны ливы? – Подобно «ритуальному» появлению а сцене казни – царя, в сцене конца мира – обращение героя к «родоначальникам».

–  …и начал превращенье– Ср. ниже реплику Народов: Мы не можем превращенья вынести. – «Слово превращеньездесь имеет уже явно эсхатологический смысл. И тем же словом обозначает Введенский отождествление двух членов оппозиции слово ←→ предмет (в стихотворении Гость на коне,№ 22. – М. М.).Это не случайно, во всяком случае это не случайная случайность. Логос у Введенского объединяется с алогичным словом, с превращением предметов,с остановкой времени» (И. С. Друскин).

Также созданы мужские горы… – Ср.: мужские холмы озирал– в Минине и Пожарском(№ 2, с. 50). Интересно, что Фомин представляет горы «мужскими», хотя в кругу архетипических представлений горы как часть земли отождествляются обычно с женским началом. Ср., однако, ранее, в монологе Женщины: Когда я лягу изображать валдай, / волшебные не столь большие горы… – К Морю,в полном соответствии с архаическими представлениями, Охотник(в ст-нии Кончина моря,№ 17) обращается в женском роде; море море госпожа…

– …а вот перед вами течет вода / она рисует сама по себе… – Апологии дискурсивного мышления и антропоцентрического утилитаризма Фомин пытается противопоставить картину необусловленной реальности.

– И в нашем посмертном вращении / спасенье одно в привращении. – См. выше, примеч. к с. 140 и 148.

–  …глядите вся земля вода. / Глядите вся вода сутки. – В связи с архетипическим соположением мотива воды с мотивом времени (ср. хотя бы выражения типа «много воды утекло»), см. примеч. к № 27, а также к №№ 7 и 16.

– …на смерть изображающую пену. – Реализация мотива, намеченного в начале произведения.

…стою подобный мне. – См. примеч. к № 2, с. 45; ср. №№ 10, 26 и примеч.

–  Оба ничего не внаем, не понимаем, – Самоуверенности гордых народов – Всё мы внаем, всё понимаем– противопоставлена важнейшая для Введенского категория непонимания (см. примеч. к № 9).

–  …грохочет зеркало на обороте… в этом повороте… – В свете сказанного в примеч. к с. 147 чрезвычайно интересен мотив переворачивания зеркала, с одной стороны, кладущего конец рационалистическому познанию, с другой, как бы открывающего путь в «зазеркалье», т. е. в потусторонний мир, на взыскуемый героем тот свет(ср. с. 142).

…жжётся… горит… горячий… горит… закипело… пылает… Пир накаляется Богом… пепел… раскалённые… котлы… горячкой… тепло. – Настоящее огненное преображение этого мира, предсказанное еще в начале поэмы, наступает только с вмешательством Бога (Тема этого событья / Бог посетивший предметы)и по своим эсхатологическим последствиям оно хуже чем сама смерть. – Ср. в связи с мотивами «двухступенчатой эсхатологической ситуации» и «второй смерти» примеч. к с. 132).

…где предметы ваша речь. – См.выше, примеч. к с. 147.

–  Лежит в столовой на столе/ труп мира в виде крем-брюле– Интересно сопоставление с Мининым и Пожарским(№ 2, С. 61): лежу двояким на столе / и жилы как бы фонарное желе / и не дует…

–  Дубы поникли головой… – См. примеч. к № 32.

Крылом озябшим плещет вера… / …Воробей летит из револьвера… Полёт орла струился над рекой… / …И ты орел аэроплан…и т. д. – См. примеч. к с. 127.

–  …и держит в клюве кончики, идей. – См. примеч. к № 10.

–  Фомин… / …молиться начал. Быть может только Бог. – См. начальные замечания Я. С. Друскина, к которым мы хотели бы добавить, что, подобно Иову, Фомин прозревает лишь после преобразившего мир Божественного посещения, оставившего от рационалистических спекуляций только кончики идейв воробьином клюве, и его последняя молитва есть признание абсолютного монизма (см. многократное богина протяжении всего произведения).

–  …двухоконною рукой / молиться начал, – Г. А. Левинтов выразил мнение, что в выделенном сочетании имплицирован символ двухперстного крестного знамения. Укажем попутно на название недошедшего до нас раннего произволения Введенского: Состояние двухперстного ощущения времени(См. Приложение III, № 90).

–  Полет орла струился над рекой. / Держал орел икону в кулаке…..И ты орел аэроплан… – См.подробно об эсхатологической символике орла прим. к № 2, с. 57. Добавим, что такая символика непосредственно связана с мотивами возрождения я обновления: в идущей от античности традиции бестиариев орлу приписывается полет к солнцу, отчего его перья сгорают, с последующим падением в воду, из которой он снова выходит молодым (ср. Пс. 102, 5: «…обновляется, подобно орлу, юность твоя»), – ср. след, стих и примеч. к нему. Отметим также, что орел как существо солярное и воздушное является традиционным врагом и уничтожителем атонического змея, что особенно интересно при имеющихся у Введенского сравнениях со змеей земли (с. 147) и воды (моря – № 9).

–  …сверкнешь стрелою в океан / или коптящей свечкой / рухнешь в речку. – Отметим соединение здесь эсхатологического мотива свечи с мотивом воды (с ее временной семантикой). Катастрофическая его реализация находит полную аналогию в стихотворении Сутки(№ 27): Шипит брошенная в ручей свеча, / из нее выходит душа.

–  Горит бессмыслица звезда, / она одна без дна… – Эта формула, ключевая для поэтики Введенского, стала некоторым ее символом; в частности, ее взял названием к своему обширному исследованию Некоторого количества разговоров(№ 29) Я. С. Друскин.

–  Вбегает мертвый господин / и молча удаляет время. – См. замечания Я. С. Друскина в примеч. к с. 133.

20. Куприянов и Наташа ^*

Машинопись с авторской правкой, принадлежавшая художнице А. И. Порет и подаренная ею К. Сапгир. Впервые опубликовано: [27] (неточный текст), Оригинальный текст был найден нами уже после нашей публикации пьесы по копии в 1978 г., однако были обнаружены лишь два разночтения.

По воспоминаниям Т. Л. Липавской и Я. С. Друскина, произведение было написано вскоре после августа 1931 года. Эта дата подтверждается и тем, что фрагмент – Кругом ничто не пело / когда она показывала свое хитрое тело– отмечен Д. И. Хармсом, который часто фиксировал интересовавшие его чужие строки, на обороте его собственного стихотворения «Узы верности ломаешь…», датированного 8 сентября 1931 года.

Разговор с Т. А. Липавской о Куприянове и Наташе,записанный Я. С. Друскиным, приведен в ПСС, т. 2, с. 280–283.

«…Введенский как-то по-особенному увидел алчность и смрад греха: судаки, механизация греховного акта, отвращение, бездушность и мертвенность, пустынность, и все это – исчезающая видимость. Куприянов даже не умирает, а постепенно исчезает, рассеивается, как дым. И остается природа, предающаяся одинокому наслаждению. А над всем этим, отрицая все это, отрицая обман, хитрость природы и смерть – Спаситель на иконе: „единственная надежда: Христос воскрес“» (Введенский в  «Серой тетради»(т. е. в № 34 – М. М.) (Я. С. Друскин).См. также: М. Мейлах[158]; К. Кузьминский[138].

–  …приводив тех свиных гостей… – В связи с интродукцией Введенским в текст не имеющих денотатов местоименных детерминативов, см. нашу вступит. статью ко второму тому.

–  Пугая мелу горит свеча… – По поводу этого образа, одного из ключевых в произведении, см. примеч. к № 2, с. 47,– а в связи с его собственно эротическими, как здесь, импликациями, ср. №№ 23, 29.8 и 30 (карт. 1) и примеч. См. также ниже.

– Я даже позабыл, Маруся, / Соня… – В связи с произвольностью номинации, соответствующей, в данном произведении, безличности эроса (ср. ниже: любовь камней не состоялась), шире – с принципиальной анонимностью некоторых героев Введенского, см. примеч. к № 24 и замечания Я. С. Друскина (но поводу анонимности Эф) к № 19.

–  И будем мы подобны судакам, – Куприяновское уподобление себя и Наташи судакам, которое он делает дважды в этом тексте (И мы не были подобны судакам– далее), повторяется, по-видимому, у Олейникова: «И если я судак, то ты подобна вилке» («Послание», – см.: [182, с. 124]).

–  …и шевелился полумертвый червь, – О библейском подтексте (Ис. 66, 24 – Мр. 9, 44) см. в нашей статье [153]. Добавим лишь, что мотив червя, многократно встречающийся в произведениях Введенского, здесь выступает в специфическом значении, связанном с архетипикой либидиальных и фаллических представлений.

…и грудь твоя как два котла, / возможно что мы черти… /…я вся как будто в бане. – Интересное скрещение мотивов инфернальности с мотивами бани, реализующееся в восьмом Разговоре(№ 29.8), действие которого происходит в бане, но о которой, в частности, устами одной из участниц говорится: Может быть это ад(см. примеч.).

…последнее колечко мира, / которое еще не распаялось. – Ср.: весь рассыпался мир… – с. 146 в примеч.

–  Наташа, гляди светает… Восходит солнце мощное как свет– См. по поводу возможного преломления здесь мотивов традиционного жанра альбы нашу статью [158]. Отмстим, напротив, выраженный на протяжении произведения мотив недостатка света от горящей свечи (см. выше).

– …не виноват же я что верил в силу последнего чувства– См. примеч. к № 5, а также к №№ 28 и 31.

…Я не верил в количество звезд / Я верил в одну звезду. – Т. A. Липавская указала, что эти стихи цитируют стихотворение Введенского 1920 года. См. № 42.

–  Оказалось что я одинокий ездок… – См. по поводу этого мотива примеч. к №№ 5, 22, 31, а также № 19 (с. 143).

–  Я превращаюсь в лиственницу… …она дерево. – Здесь мы встречаемся с необычным вариантом известной фольклорной трансформации «женщина – дерево» (Th. Met. D. 215).

–  Он становится мал-мала меньше и исчезает. – Заметим, что выражение «мал-мала меньше» нормативно и содержательно относится обычно только к детям. – Ср. подобное же исчезновение Федора в пятой картине Ёлки у Ивановых(№ 30) и его реплики об «исчезновении», а также последние строки Гостя на коне(№ 22), которые могут быть интерпретированы как описание грехопадения человека.

21–24

Автографы. Время написания каждого из этих произведений неизвестно, однако все они, по воспоминаниям близких, датируются периодом между 1930–1934 гг. Крайний срок устанавливается из того факта, что все рукописи, составившие основное собрание, были, за вычетом №№ 28–30, переданы Введенским Хармсу в 1934 году. Впоследствии (в 1938–1939 гг.) к ним были присоединены только машинописи последних дошедших до нас крупных произведений Введенского (№№ 28–30).

21. Мир ^*

Обозначения персонажей слева от стихотворного текста необязательно вводят здесь их прямую речь, в большинстве случаев служа как бы заголовком, подписью к тексту.

–  …обе силы в голове. – Очевидны далеко идущие следствия философской интерпретации этой строки.

–  Человек сидит на ветке / и воркует как сова… – Ср.аналогичный образ в Зеркале и музыканте(№. 10).

– …верблюду: Иуду (напомнил); …верблюд: блюд (я не ем); …ведь не в этом сходство тел…; …потный рак: плотный фрак (не похож)… – Отметим метапоэтическое значение этого фрагмента, в котором обсуждается как бы правомерность ассоциаций по фонетическому сходству, составляющих один из излюбленных приемов поэтики Введенского (ср. примеч. к №№ 2 (с. 57), 14, 24 и 28).

– Как жуир спешит тапир… – По поводу этого экзотически звучащего названия животного, восходящего к языку тупи (Бразилия), Вл. Эрль замечает: «В 1935 или 1936 году Даниил Хармс предполагает выпускать рукописный журнал „Тапир“. В это же время он подписывает словом Тапирнесколько своих заметок (возможно, предполагаемых для журнала). Позже, в 1937 году, рисуя герб „Ордена равновесия с небольшой погрешностью“, Д. X. изображает тапирав нравом нижнем поле щита» (См.: Д. Хармс.[225, кн. 7]. – М. М.).У Введенского (кроме знаменитой Поясняющей мыслив «Разговорах», – №29, 7) тапирпоявляется впервые в данном стихотворении, написанном, скорее всего, в 1930 году, в двустишии, заставляющем вспомнить «Куплеты Мефистофеля»: Как жуир спешит тапир / на земли последний пир.

– …а на блюдечке четверг. – Отмечая значимые употребления Введенским слова четверг (вы секли его каждый четверг, № 8; и побледнел кузен четверг, № 9; все живут предметы / лишь недолгий век, / лишь весну да лето, / вторник да четверг, № 19; наконец, единственный день недели, названный в перечислении различных временных отрезков в «Серой тетради», – снова четверг: Человек говорит: завтра, сегодня, вечер, четверг, месяц, год, в течение недели, – № 34), Вл. Эрль пишет: «Строка, очевидно, реминисцирует ст-ние А. Крученых „Мироздание начинается с четверга…“, в свою очередь восходящее к библейскому: „И сказал Бог: да будут светила на тверди небесной, для отделения дня от ночи, и для знамений, и времён, и дней, и годов… И был вечер, и было утро: день четвертый“ (Быт., 1, 14–19). Таким образом, можно считать, что Введенский, вслед за Крученых, началом мироздания считал именно четверг– день сотворения времени».

22. Гость на коне ^*

Впервые напечатано В. Казаком [71] (неточный текст).

– Стихотворение дает богатейшую возможность для философской и религиозной интерпретации.

«Целая цепь семантических инверсий дана встихотворении Гость на коне.Инверсии эти начинаются со стиха Боль мою пронзила / кость– вместо „нормального“ кость мою пронзилаболь. – Далее, эхо– отражение звука; в последующих стихах различаются два мира, один мир над рекою,другой отражается в реке, как в стекле,один наш мир, другой – антимир. Тогда закономерно к то, что в поэтической модели антимира медаль носят не на груди, а на спине;закономерна и обратная руна:в зеркале правая рука становится левой, т. е. другой или обратной; это не номинальное, я реальное преобразование пространства; Л. Д. Ландау сказал: „Если бы мы могли увидеть античастицу, она выглядела бы как отражение в зеркале соответствующей ей частицы.“

Наконец, человек из человека– мир и антимир – на одном и том же месте, если возможно вообще говорить о месте в применении к миру: все места, т. е. пространство, как и время, в мире, во сам мир, т. е. Вселенная, не имеет места. По теории относительности (и по бл. Августину, как об этом писали и физики) не мир во времени и пространстве, но время и пространство в мире.

Этот отрывок из Гостя на коне– поэтическое интуитивное предчувствие физической теории антимира.

Семантическая инверсия в Госте на коне(антимир) может быть названа реальной инверсной. У Введенского есть не только пространственная реальная инверсия, но и временная: чтобы было все понятно / надо жить начать обратно( Значенье моря). Здесь сказано не „с начала“, а именно обратно. …я вижу ночь идет обратносказано в стихотворении Факт, Теория и Бог,и здесь, далее: Ко мне вернулся день вчерашний.Наконец, в Приглашении меня подумать(№ 25): Мы видим лес шагающий обратно / стоит вчера сегодняшнего дня вокруг.

В последнем примере – лес шагающий обратно– одновременно и пространственная и временная реальная инверсия, т. е. в четырехмерном пространстве-времени.

В 1939 году Введенский рассказал Т. Липавской о теме предполагаемой повести или романа, в котором время шло бы в обратном направлении: после сегодняшнего дня шел вчерашний, потом позавчерашний и т. д. Причем это должно было быть не воспоминанием, а реальным обратным ходом времени: причина следовала после следствия…» (см. Приложение III, № 113. – М. М.) (Я. С. Друскин).

–  Гость на коне; …конский потоп…; …опыт / превращения предмета… – Ключевые для поэзии Введенского образы коня и всадника(см. прим. к № 5, а также заключительный стих Элегии, – № 31), осмысляемые здесь в связи с таинственным превращением предметов,окрашенным в эсхатологические тона, согласуются с функцией этих образов в мировой мифологии как связанных с переходом между двумя мирами, однако обширнейшая символика того и другого образа (ср. хотя бы амбивалентность коня – животного и хтонического, и солярного, его связь, имеющую возможные рефлексы в ст-нии, со стихиями огня и воды (моря), а через последнюю – со временем, его интимную связь с человеком и его функцию как носящего на себе богов; подобным образом, полярными значениями может наделяться и мотив всадника– от победы, триумфаторства и т. д. до связанных с мучительным страхом перед неконтролируемыми областями природы и психики) – оставляет возможности для многообразных интерпретаций. В связи с эсхатологической окрашенностью образа ср. также мотивы апокалиптических всадников.

–  …пена каплет с конскихгуб, – Ср. близкие образы в № 19, с. 147 и № 24. Ключ к истолкованию этого образа может быть обнаружен из аналогии с подобным мотивом на с. 149 ( …на перемену, / на смерть изображающую пену, – № 19).

–  Вечер был на расстояньи / от меня на много вёрст. – Отметим характерное для поэтического универсума Введенского соединение пространственной и временной категории: последняя, между тем, в скрытом виде присутствует ужо в предыдущем стихе, в сочетании …зверей, воды…(см. примеч. к № 19, с. 139). Интересно, что необычный опыт героя стихотворения совершается вне этих категорий, – время ( Ко мне вернулся день вчерашний) и пространство ( я созерцал / вновь / расстоянье) возвращаются к нему только но завершении опыта, осмысляемого как «забытое существованье».

– …опыт / превращения предмета/ …в слово… – Ср. категорию «превращения слова в предмет» у Введенского (№ 9. 26 и примеч.). В данном, однако, тексте, строящемся на поэтической реализации принципа обратности (см. выше), мы соответственно встречаемся с инвертированной категорией превращения предмета в слово. Любопытно, что здесь мы находим немного далее «превращенный предмет» – обэриутский шкап, который претерпевает обратную трансформацию в № 26.

–  Боль мою пронзила / кость, – Тема перехода в «обратный мир» тонко выражена Введенским и на уровне «грамматики поэзии»: подлежащее и дополнение различимы здесь только интонационно и исходя из порядка слов. Магическое значение кости (наряду с ее значениями здесь как сути, основы) встречается у Введенского в № 25 (см. примеч.).

– …как пушинка / или жук… / …насекомых и наук… – Интересно соположение противостоящих друг другу не только у Введенского, но и у других поэтов его круга, особенно у Олейникова, мотивов насекомых (мира природы) и мира науки. Ср. примеч. к №№ 7 и 23.

– …я сказал смешную фразу / чудо любит пятки греть. – Отметим метапоэтическое и философское значение этого отрывка, в котором бессмысленная фраза, произнесенная героем в экстремальных условиях светопреставления и имеющая креационный эффект (ср. след. стих: Свет возник…и т. д.), характеризуется как «смешная».

–  …через час исчез. – В связи с мотивом исчезновения см. примеч. к № 20.

23. Четыре описания ^*

Впервые опубликовано В. Казаком [71] (неточный текст). Сохраняем авторское написание слова деньшик.Возможно, об этом сочинении Введенский писал Хармсу из Борисоглебска. 6 декабря 1932 г.: «Третий день подряд пищу некоторую вещь. Написал уже страниц 8–9, а конца еще нет».

– Отметим связь произведения с рассказом «Три смерти» Л. Н. Толстого, упоминаемого, кстати, в тексте.

– «…В этой вещи восемь действующих лиц, авторских ремарок нет. Четверо – покойники,рассказывающие о своей смерти – когда, при каких обстоятельствах и как они умерли. Четверо других действующих лиц – Зумир, Кумир, Чумири Тумир.Кто они – трудно сказать, может быть, это ангелы-хранители четырех покойников, лучше назовем их вестниками– буквальный перевод слова αγγελοι. Термин „вестники“ введен Л. Липавским. Введенский только в одном месте называет умерших, рассказывающих о своей смерти, покойниками: Да, покойники, мы пьем из невеселой чаши…В остальных случаях он пишет: 1-й, 2-ой, 3-ий и 4-ый умир.(ающий).Почему такая странная запись – точка после умир.,окончание слова – в скобках? Т. Липавская дала интересное и, по-видимому, правильное объяснение. Ведь они уже умерли, они уже на том свете, там же, где Зумир, Кумир, Чумири Тумир.Поэтому Введенский ставит точку после „ умир“;одинаковые окончания двусложных имен вестников с того света и части слова „умирающий“ связывают вестников с покойниками, рассказывающими о своей смерти. При этом они уже умерли и одновременно они умир.(ающие) и рассказывают о своей смерти.

…Каждое из четырех описаний заканчивается актом смерти и указанием года. Это не случайно: Чудо возможно в момент смерти. Оно возможно потому что смерть есть остановка времени. („Серая тетрадь“, 1, Время и смерть.1932). Для каждого из умир.(ающих)время, то есть год смерти, различно, но когда они умерли, это уже не важно: Теперь для нашего сознанья / нет больше разницы годов…Они уже умерли и они же – умир.(ающие) – рассказывают о своей смерти: они живые в акте смерти, когда время останавливается» (Я. С. Друскин).

–  Зумир… Тумир… – Вдобавление к сказанному выше Я. С. Друскиным заметим, что эти имена представляются нам связанными анаграмматически и иконически с обозначением 3-го(или Третьего) умир.(ающего),а Чумир – собозначением 4-го(или Четвертого).Кроме того, сопоставление с рифмой мир: кумир(№ 5, см. примеч.) позволяет предположить зашифрованность в этой серии имен значимого для Введенского слова мир(ср. одноименное произведение, № 21). Таинственные кумирыпоявляются, кроме того, в № 14 (см. примеч.).

– Существовал ли кто? – Ср. радикальное сомнение в существовании своего собеседника, выражаемое ВТОРЫМ итретьем Разговоре(№ 29.3), – см. примеч., а также отрицание Фоминымприсутствия Носова(№ 19, с. 146).

–  …кем их секунды смерены. – См. примеч. к № 3.

–  Прерву тебя… и т. д. – Ср. аналогичную формулу в № 20.9.

– Луна с лупой… / …Мы спим, мы спим. – Ср. сходное соположение на с. 147 (№ 19, см. примеч.).

…ни пауков и ни ворон… / …лежат как мухи на спине. / …Не разглядеть нам мир подробно… – По поводу «бестелесности» насекомых, см. примеч. к№ 7 и особенно к № 19 (с. 138); ср. последнее примеч. к данному произведению.

–  ничтожно все и дробно. – См. примеч. к № 19, с. 146.

«…Мысль Введенского все время движется в противоположениях, причем противоположные члены оппозиция отождествляются. Коммуникации предполагает контакт, то есть связь. Введенский утверждает наиболее тесный контакт, но находит его в „бессвязности мира“ и в „раздробленности времени“». В «Разговорах» Л. Липавского: «….я убедился в ложности прежних связей…» (см.: Приложение VII, 39.1. – М. М.).Тогда же, в 1934 году, он сказал: «Я понял, чем я отличаюсь…» (см.: Там же, 39.12. – М. М.). О «мгновенности» жизни писал еще Кьеркегор, его последняя вещь – «Листки», под названием «Мгновение». До Кьеркегора об этом говорил и Паскаль: «Большинство людей вообще не живут, так как живут или в воспоминаниях, то есть в том, чего уже нет, или в ожидании будущего, то есть в том, чего еще нет.»

В «Серой тетради»эта «дробность» и «рассыпание» мира понимается как «мерцание»мира: …Если с часов стереть цифры, если забыть ложные названия <…>, то движение у тебя начнет дробиться, оно придет почти к нулю. Начнется мерцание. Мышь начнет мерцать. Оглянись: мир мерцает (как мышь)( «Серая тетрадь». – См. № 34. – М. М.).

В прозаическом заключении стихотворения Колоколов,написанном в то же время (1932 год), снова идет речь о дробности мира и времени, причем объединяется с иероглифом свечи (см.: Там же. – М. М.) (Я. С. Друскин). – См.также примеч. к № 29.7.

–  На столике свеча дымится… – По поводу соположении эсхатологических мотивов, с которыми у Введенского обыкновенно сопряжен образ свечи, с эротическими см. примеч. к № 20. Образ вянущей свечи ( Свеча завянет– немного далее) повторяется, при подобном же соположении, в восьмом Разговоре(№ 29.8).

–  Растения берёт он в руки / и украшает ей живот… – Ср. совершенно схожую образность в № 19, с. 143 (см. примеч.). Чрезвычайно любопытна просвечивающая сквозь эту образность универсальная символика плодородия. Не менее интересно сочетание цветами музыки (ее он украшает)в следующем стихе, при том. что в других произведениях содержатся указания как на хтонический (см. № 29.2 и примеч.), так и на эдемический (№ 19, с. 115) характер музыки у Введенского. Цветы, с их амбивалентной семантикой растительного цикла (ср. образность, связанную с их вознесением в прологе № 19 – Священный полет цветов)играют в этом сочетании роль своеобразного посредника между двумя сферами значений понятия музыки у Введенского.

–  Свеча завянет… – См. немного выше.