Текст книги "Все о внешней разведке"
Автор книги: Александр Колпакиди
Соавторы: Дмитрий Прохоров
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 39 страниц)
Первоначально Барр передавал секретные документы Розенбергу, который в свою очередь относил их сотруднику нью-йоркской резидентуры Семену Семенову. В резидентуре они попадали к Александру Феклисову, который их перефотографировал, а затем по той же цепочке материалы возвращались к Барру. Через Розенберга Барр, получивший псевдоним Мэтр, передал советской разведке чертежи радарных установок и их техническое описание, а также материалы об устройстве «свой – чужой», разработанном для американских ВВС.
В конце 1943 года резидент Зарубин принял решение исключить из этой цепочки Розенберга. С этого времени оператором Барра стал Феклисов. Тогда же было решено, что Барр будет самостоятельно переснимать выносимые им документы у себя на квартире. Это, конечно, было связано с известной долей риска, так как ФБР всегда могло произвести у него обыск и обнаружить принадлежности для документальной фотосъемки. Но с другой стороны, снижалась возможность провала во время передачи документов. Отснятые фотопленки Барр не проявлял и передавал их Феклисову во время личных встреч.
Феклисов Александр Семенович
Род. 9.03.1914. Полковник.
Родился в Москве в семье железнодорожного стрелочника, выходца из крестьян Тульской губернии. В 1929 г. окончил железнодорожную школу-семилетку. Был безработным, подрабатывал на разгрузке вагонов, грузчиком и разносчиком товаров в частных лавках. В августе 1929 г. по направлению биржи труда поступил в ФЗУ при заводе им. Войтовича, где учился на слесаря по ремонту ж.-д. вагонов. В 1930 г. переведен в ФЗУ им. Ф. Э. Дзержинского при паровозном депо «Москва-1» Курской ж. д. Учебу совмещал с работой в депо. После окончания училища поступил на завод по изготовлению металлических конструкций для мостов в Карачарово.
В сентябре 1930 г. поступил на вечерние годичные курсы при Московском институте инженеров связи (МИИС), а после их окончания – на дневное отделение радиофакультета МИИС. В 1936—1937 гг. по заданию МГК ВЛКСМ выезжал в колхозы для разъяснения решений Пленума ЦК ВКП(б) по сельскому хозяйству.
В июне 1939 г. А. С. Феклисов был направлен на работу в органы государственной безопасности и зачислен на учебу в ШОН ГУГБ НКВД. В октябре 1940 г. принят стажером в американское отделение 5-го отдела ГУГБ НКВД. С февраля 1941 г. по октябрь 1946 г. – оперработник нью-йоркской резидентуры научно-технической разведки (псевдоним Калистрат), действовал под фамилией А. С. Фомин и прикрытием должностей стажера, вице-консула и третьего секретаря генерального консульства СССР.
Через находившихся на связи у А. С. Феклисова ценных источников из числа руководящего научно-технического персонала заводов и лабораторий компаний Ар-си-эй, «Вестерн электрик», «Вестингауз», «Дженерал электрик» и др. Центром были получены ценные сведения в области военной авиации и зарождающейся ракетной техники, электроники, в том числе по новейшим в то время различным видам сонаров, радаров, прицельным системам, зенитным радиовзрывателям, компьютерам, добыты секретные материалы о технологии производства клистронов, магнетронов, других электровакуумных приборов.
С октября 1946 г. А. С. Феклисов – в центральном аппарате ПГУ МГБ СССР под прикрытием должности третьего секретаря отдела по делам ООН МИД СССР.
С августа 1947 г. по апрель 1950 г. – заместитель резидента по линии научно-технической разведки в Лондоне (псевдоним Юджин) под прикрытием должности второго секретаря посольства СССР в Великобритании, являлся оператором советского агента физика-ядерщика К. Фукса, от которого была получена важнейшая информация по атомной тематике, в том числе по устройству водородной бомбы.
С лета 1950 г. – заместитель начальника, с 1951 г. – начальник 2-го (английского) отдела 1-го (англо-американского) управления КИ при СМ-МИД СССР, затем – в ПГУ МГБ-ВГУ МВД СССР.
С 25 июня 1953 г.— заместитель главного советника МВД-КГБ по разведке при МВД ЧССР.
С декабря 1955 г. по август 1960 г. А..С. Феклисов – начальник американского отдела ПГУ КГБ при СМ СССР, осуществлявшего разведывательную работу с легальных позиций в Западном полушарии. В 1959 г. – член специальной группы при председателе КГБ при СМ СССР по обеспечению безопасности визита Н. С. Хрущева в США. Участвовал в визите под прикрытием заместителя начальника Протокольного отдела МИД СССР.
С августа 1960 г. А. С. Феклисов – резидент ПГУ в Вашингтоне под фамилией А. С. Фомин и прикрытием должности советника посольства СССР в США. Во время Карибского кризиса 26—27 октября 1962 г. провел ряд встреч с американским журналистом Дж. Скали, неофициальным представителем Администрации США, которые серьезно способствовали разрешению кризиса и нормализации отношений между СССР и США.
С марта 1964 г. работал на руководящих должностях в ПГУ КГБ СССР, преподавал в Краснознаменном институте. Кандидат исторических наук.
В 1974 г. вышел в отставку. С 1986 г. на пенсии.
Опубликовал книги воспоминаний «За океаном и на острове» (1994) и «Признание разведчика» (1999) о своей жизни и работе.
Герой России (1996). Награжден орденом Ленина (1949), двумя орденами Трудового Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, тремя орденами «Знак Почета», знаком «Почетный сотрудник внешней разведки».
Приблизительно в это же время Барр рассказал Феклисову о своем друге Альфреде Саранте, с которым учился в Сити-колледже. Сарант родился в 1918 году в семье православного грека Нонда Георгия Саранта (Эпаминонда Георгия Сарантопулоса), эмигрировавшего в США. Так же как и Барр, Сарант придерживался левых взглядов и был членом коммунистической ячейки Розенберга. Кроме того, он увлекался классической музыкой и хорошо играл на гитаре.
После того как США вступили во Вторую мировую войну, Сарант был призван в армию и направлен в секретную научно-исследовательскую лабораторию войск связи, расположенную в Форт-Монмартр (штат Нью-Джерси). Будучи талантливым инженером, имевшим несколько изобретений, он возглавил исследовательскую группу, разрабатывающую систему точного местонахождения артиллерии противника при помощи определения траектории и скорости полета снаряда. В конце 1943 года друзья встретились и поговорили по душам. Оказалось, что Сарант, как и Барр, был возмущен тем, что правительство США скрывает от своих русских союзников новые научно-технические разработки, которые могли бы оказать существенную помощь в разгроме вермахта.
Узнав о таких настроениях Саранта, Феклисов попросил Барра осторожно узнать, что тот думает о сотрудничестве с советской разведкой. Вскоре такой разговор состоялся и Сарант не только одобрил действия Барра, но и сам выразил согласие передавать русским секретные материалы, к которым имел доступ. А так как с 1944 года Сарант начал работать в лаборатории ядерной физики Корнеллского университета (г. Итака, штат Нью-Йорк), то от него советская разведка получала и материалы по атомной проблематике. В частности, он передал сведения о строительстве в Корнелле циклотрона, в котором принимал непосредственное участие.
Начав работать в лаборатории ядерной физики, Сарант поселился на квартире у Барра. Это значительно облегчило их сотрудничество с советской разведкой. Они помогали друг другу перефотографировать документы, а также проверять, ведется ли за ними наружное наблюдение со стороны агентов ФБР. С Феклисовым по-прежнему продолжал видеться только Барр. Эти контакты происходили раз в месяц, по утрам. Во время краткой встречи Барр обычно передавал Феклисову моток непроявленной пленки с материалами объемом 300—500 страниц. Кроме того, раз в месяц Феклисов встречался с Барром вечером и проводил инструктаж. Время от времени Феклисов передавал Барру небольшую сумму денег на покрытие необходимых расходов. Чаще всего тот отказывался брать деньги, и тогда Феклисов объяснял ему, что это просто знак благодарности и уважения советского народа за их ценную помощь. После таких слов Барр нехотя брал деньги, говоря, что потратит их вместе с Сарантом на покупку необходимой литературы, а также пластинок[130]130
Феклисов А. Указ. соч. С. 155.
[Закрыть]. Материалы, поступающие от Барра и Саранта, представляли большой интерес для научно-исследовательских институтов и промышленности СССР. А их тематика была весьма разнообразна. В своей книге «Признания разведчика» Феклисов описывает следующий случай:
«Однажды, когда немцы стали обстреливать Лондон ракетами «Фау-2», резидентура получила срочное конкретное задание следующего содержания: «Вблизи Лондона эффективно действует радарно-компьютерная установка SCR-564, которая определяет скорость и траекторию полета снаряда «Фау-2» и автоматически управляет огнем зенитных батарей. Примите срочные меры к получению материалов по этой радарно-компьютерной установке».
На другой день была моментальная встреча с Барром. Квасников велел мне передать новое задание для источника. В семь утра Барр пришел со свертком непроявленных пленок. Не успел я изложить ему суть дела, Барр улыбнулся: «Мы уже пять дней назад прочитали, как Нострадамус, Ваши мысли и достали все наставления по этой штуке. До двух ночи фотографировали более 600 страниц текста и чертежей». Передав мне моток из 20 пленок, он отправился на работу.
Через два дня дипломатическая авиапочта отправлялась в Центр через Аляску. Отправив этой почтой в Москву только что полученные секретные материалы, Квасников телеграммой сообщил руководству Центра, что их срочное задание выполнено. Таким образом, через семь дней на столе у руководителя советской разведки лежали требуемые документы о новейшей американской радарно-компьютерной установке»[131]131
Там же. С. 156-157.
[Закрыть].
Всего же в течение 1943—1945 годов от Барра и Саранта в резидентуру поступило 9165 страниц подробных материалов по более чем 100 научным разработкам. Все они получили высокую оценку специалистов, в том числе и руководителя Комитета по радиолокации академика А. И. Берга.
В апреле 1945 года Барр уволился из «Вестерн электрик компани» и поступил в аспирантуру. В 1946 году он получил звание магистра инженерных наук и начал работать в компании «Сперри джироскоп». Что же касается Саранта, то он в 1946 году женился на Луизе Росс и уехал в город Итака. Там, не найдя работу по специальности, он стал строителем. В связи с этими обстоятельствами, а также потому, что война окончилась, связь с Барром и Сарантом по решению Москвы была законсервирована.
Между тем после окончания войны отношения между бывшими союзниками по антигитлеровской коалиции стали ухудшаться. В 1946 году на Западе поднялась волна антикоммунизма. В результате Барр, работавший в компании «Сперри джироскоп», был уволен в 1948 году за принадлежность к Компартии США. Тогда он устроился в Колумбийский университет, где начал писать диссертацию по вычислительной технике. Но антикоммунистическая истерия, раздуваемая сенатором Маккарти, не дала ему возможности продолжить работу в США. И в 1950 году Барр уезжает во Францию.
Но еще раньше, в 1944—1945 годах, произошел ряд событий, сыгравших в дальнейшем трагическую роль в судьбе Барра и Саранта. В 1944 году разведка США получила от финнов 1,5 тыс. страниц шифровальных блокнотов НКГБ, захваченных в ходе боев. В том же году агенты ФБР, тайно проникнув в нью-йоркскую контору «Амторга», выкрали еще один шифроблокнот. И хотя его использованные страницы в соответствии с инструкцией были уже уничтожены, шифровальщики по неосторожности оставили копии некоторых сообщений как в зашифрованном, так и в открытом виде. Но даже это обстоятельство не помогло бы американцам вскрыть шифры советской разведки, если бы не побег И. Гузенко. Бежал он не с пустыми руками, а прихватил с собой копии секретных донесений и шифры резидентуры. Именно предательство Гузенко, получение от финнов шифровальных блокнотов, ошибки советских шифровальщиков и операция ФБР в Нью-Йорке привели к тому, что американцы вскрыли часть шифров советской разведки. В результате этой операции, получившей название «Венона», были установлены некоторые агенты из числа граждан США. В их числе оказались и супруги Розенберг.
Арест 17 июля 1950 года супругов Розенберг поставил под угрозу многих советских агентов, в том числе Саранта и Барра. Последний, имевший с Розенбергом непосредственные контакты, хотя и находился в это время в Париже, сразу же понял всю опасность положения. Он направился в посольство СССР во Франции, где попросил политического убежища. Его немедленно переправили в Швейцарию, а оттуда в Чехословакию. В Праге при помощи советской разведки он становится сначала гражданином ЮАР Джоном Мором, а затем получает документы на имя Джозефа Берга. В результате агентам ФБР, настойчиво искавшим Барра в Париже, так и не удалось его допросить.
Саранту, проживавшему в это время в США, не удалось избежать допросов в ФБР. Но прямых улик против него не было, и поэтому он был отпущен под подписку о невыезде. Но ему удалось добиться разрешения на посещение больной сестры в Нью-Йорке, после чего он вместе с новой женой, Кэрол (с Луизой он разошелся незадолго до этого), не теряя времени, направляется в Мексику. Им удалось благополучно пересечь границу и с помощью польских дипломатов установить связь с сотрудниками советской разведки в Мексике, которые переправили их в Прагу.
«Что по-настоящему поражало в Старосе – это его феноменальный инженерный талант. Он словно предугадал рождение современной микроэлектроники и смог определить пути ее развития. Иосиф Вениаминович Берг был отличен от него. Человек невероятного темперамента, он буквально фонтанировал идеями, самыми невероятными, доходившими порой до авантюры. Но вместе они составляли великолепный тандем»[132]132
Лисочкин И. Жизнь и смерть Филиппа Староса // Санкт-Петербургские ведомости. 1997. 20 июня.
[Закрыть].
В начале 60-х годов Саранту при помощи Д. Устинова и заместителя министра Минрадиопрома А. Шокина удалось организовать визит Н. Хрущева в Ленинград, где его убедили в необходимости создания в СССР мощного специализированного центра микроэлектроники. После долгих совещаний и согласований было решено разместить Центр в подмосковном городе Зеленограде. Но в 1964 году, в разгар строительства Центра, Хрущев был снят со своих постов, после чего Саранта и Барра отстранили от этого проекта. Причиной тому стали разногласия между Сарантом и Шокиным.
В дальнейшем доктор наук, профессор Сарант продолжал работать в Ленинграде, а потом переехал во Владивосток в Дальневосточный филиал Академии наук. Знающие его люди шутили по этому поводу: «Старое заканчивает кругосветное путешествие – США, Мексика, Чехословакия, Ленинград, Владивосток. Остался только Тихий океан». В 1979 году Сарант избирался в Академию наук СССР, но не успел. Он умер в Москве 16 марта 1979 года, внезапно, когда ехал на такси от вокзала к зданию Академии. После смерти Саранта его жена Кэрол, более известная в СССР как Анна Петровна Старое, выехала с детьми в США, где и живет до сих пор.
Что же касается Барра, то он продолжал работать в Ленинграде, занимаясь научно-исследовательскими работами, связанными с военно-морским флотом. В начале 90-х годов он даже смог посетить США. Дело в том, что сведения о работе Барра на советскую разведку были получены в результате засекреченной до сих пор операции «Венона», и поэтому американцы решили не преследовать его в судебном порядке. В США Барр встретился со своими родственниками, а также провел ряд переговоров с американскими бизнесменами, пытаясь уговорить их вложить деньги в совместные предприятия в России. Но желающих рискнуть своими капиталами так и не нашел. В последние годы жизни он сильно страдал от диабета, в начале 1998 года лег в одну из московских клиник, где и умер 1 августа 1998 года.
Так закончилась удивительная одиссея двух американцев, во время войны работавших на советскую разведку, а после нее вынужденных бежать в СССР. Люди огромного таланта, они смогли найти себя даже в условиях социализма, что удавалось немногим. И это кажется самым удивительным в их судьбе.
Удивительная одиссея нелегала Марка
14 октября 1957 года на здании федерального суда Восточного округа Нью-Йорка появилась надпись: «Здесь слушается дело № 45094 – Соединенные Штаты Америки против Рудольфа Абеля». Ход судебного процесса широко освещался средствами массовой информации всего мира (кроме СССР, разумеется), и с тех пор имя Рудольфа Абеля прочно вошло в историю «холодной войны». Но тогда, да и много лет спустя тоже, мало кто знал, что человека, назвавшего себя Рудольфом Абелем, на самом деле зовут Вильям Генрихович Фишер.
Вильям Фишер прожил сложную жизнь. Его отец, Генрих Матвеевич Фишер, родился в Ярославской губернии в семье обрусевших немцев. В 16 лет он приехал в Петербург в поисках работы и вскоре стал членом «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Если открыть первое издание Большой советской энциклопедии, то можно прочитать о Генрихе Фишере следующее:
«Фишер, Генрих Матвеевич (1871—1935), один из первых русских рабочих-демократов, с.-д., металлист. С начала 90-х гг. входил в рабочие кружки Петербурга; знал В. И. Ленина. Руководил рабочими пропагандистскими кружками. В 1889 г. арестован и привлечен к дознанию по делу группы народовольцев. Отбыл три года гласного надзора в Архангельской губ. и выехал в Саратов, где входил в «рабочий комитет» из ссыльных рабочих и участвовал в 1900 г. в издании печатавшейся на гектографе «Рабочей газеты». В 1901 г. уехал за границу и поселился надолго в Англии, где принимал участие в рабочем движении. Участвовал в организации склада оружия для отправки его в Россию. С образованием английской компартии вошел в ее ряды. В 1921 г. вернулся в СССР, вступил в ВКП(б). Работал на хозяйственных должностях».
В Англии в городе Ньюкасл-эпон-Тайн у Генриха Фишера и его жены Любови Васильевны 11 июля 1903 года родился сын, которого назвали Вильямом.
Учеба давалась молодому Вилли легко, но из-за финансовых затруднений в семье он был вынужден оставить среднюю школу и поступить учеником чертежника в конструкторское бюро. Но, несмотря на это, в 1919 году он сдает вступительные экзамены в Лондонский университет,
С ранних лет юный Вилли помогал отцу в его профессиональной революционной деятельности. Еще мальчишкой он раздавал листовки, бегал на явки, обеспечивая связь, вел пропаганду среди солдат и населения как член движения «Руки прочь от России». А в 1920 году вместе с семьей уезжает в Россию, получив 21 июля английский паспорт за номером 207393 на имя Вильяма Августа Фишера, родившегося от принявших британское подданство родителей.
В Москве Вилли вместе со старшим братом Генрихом первое время работает в качестве переводчика в Отделе международных связей Исполкома Коминтерна (ОМС ИККИ), а в 1924 году он поступает на индостанское отделение Института востоковедения им. Нариманова. Но уже через год Фишера призывают в армию и зачисляют в 1-й радиотелеграфный полк Московского военного округа. После демобилизации он поступает на работу в НИИ Военно-воздушных сил РККА, а вскоре знакомится со студенткой Московской консерватории Еленой Лебедевой, которая стала его женой. Через два года у них родилась дочь, которую родители назвали Эвелина.
В 1927 году по рекомендации Московского комитета комсомола Фишер поступает на работу в ИНО ОГПУ. В беседе с начальником ИНО Меером Трилиссером он говорит, что принял это решение только после обстоятельной беседы с отцом, когда у него отпали многие сомнения относительно деятельности ОГПУ. В ИНО Фишер был назначен на должность помощника уполномоченного, а затем старшего уполномоченного 8-го (научно-техническая разведка) отделения, которым в то время руководил Александр Орлов (Фельдбин). Его работа заключалась в обработке поступавшей от зарубежных источников информации, написании аннотаций к опубликованным в зарубежной прессе статьям и т. д. В его первой аттестации было записано:
«Хороший технический работник. Очень добросовестный, и аккуратный. Используется не только как переводчик, но и как пом. референта. Работник перспективный. Партийно активен. Много работает над своим образованием»[133]133
Тарасов Д. Жаркое лето полковника Абеля. М., 1997. С. 66.
[Закрыть].
В начале 1931 года Фишера перевели в 1-е отделение (нелегальная разведка) ИНО, где его начальником стал Яков Серебрянский. Личность в ИНО легендарная, Серебрянский позднее был назначен руководителем Особой группы при наркоме НКВД. Именно его Фишер считал своим учителем.
В 1931 году было принято решение направить Фишера нелегалом в Европу. Для него была подготовлена легенда, в основу которой было положено его иностранное происхождение. Поэтому 27 апреля 1931 года британский гражданин Вильям Фишер официально обратился в генконсульство Великобритании в Москве с просьбой о выдаче английского паспорта. Мотивы этого решения, изложенные в заявлении, были следующими: рассорился с вернувшимися в СССР родителями и мечтает вместе с женой и дочерью вернуться ъ родную Европу. В июне 1931 года паспорта были получены и Фишер с семьей выехал из СССР. Через Финляндию и Швецию он прибыл в Лондон, где обратился к властям с просьбой о предоставлении вида на жительство.
В Англии Фишер выдавал себя за радиоинженера и изобретателя, открыл свою мастерскую и начал выполнять заказы на изготовление измерительных приборов для проверки и испытания радиоприемников. Что касается его жены, то она преподавала балет в частной школе. В оперативном плане Франк (таков был псевдоним Фишера) исполнял обязанности радиста нелегальной резидентуры, деятельность которой охватывала несколько европейских стран. Так, при его участии в Англии и Скандинавии была развернута сеть радиопередатчиков, которая была ликвидирована по неизвестным причинам перед самой войной.
Был в его первой командировке один эпизод, о котором он не любил вспоминать. Связан он с именем Петра Леонидовича Капицы. Молодой способный физик Капица в 1921 году выехал из России в Лондон. В Англии он сделал блестящую карьеру, стал научной звездой мировой величины, работал в Кембридже у Резерфорда и возвращаться в СССР не собирался. Но в связи с началом индустриализации лично И. Сталиным было принято решение о необходимости вернуть Капицу на родину. Но уговоры посланцев из России, письма друзей цели не достигали– Капица в Москву ехать не хотел. Но вскоре в круг его знакомых вошел молодой инженер Вилли Фишер, недавно приехавший из России. Толковый техник, работяга, он несколько лет проработал в СССР по контракту, был женат на русской девушке и очень прилично говорил по-русски. При этом о стране, где Капица родился и вырос и где оставил стольких друзей, он говорил исключительно положительно. Из его рассказов складывалось впечатление, что в СССР теперь лучше живется, а главное – свободнее дышится.
Поскольку это говорил не человек, лично заинтересованный в поездке Капицы в Москву, а англичанин Вильям Фишер, то знаменитый физик стал по-другому воспринимать аргументы своих московских друзей. В конце концов он принял решение поехать в СССР. За границу его больше не выпустили.
В 1934 году Фишер в качестве радиста-шифровальщика был введен в состав нелегальной лондонской резидентуры, которую возглавил его бывший начальник Орлов (Швед). В этом качестве он работал со ставшими впоследствии известными советскими агентами Гарольдом (Кимом) Филби, Дональдом Маклином и Гаем Берджессом. Однако в январе 1935 года Фишер возвращается в Москву. С чем это было связано– неизвестно, но вполне возможно, что английские власти почему-то отказали ему в продлении разрешения на работу.
Однако в Москве Фишер не засиживается и в июне 1935 года выезжает вместе с семьей во вторую зарубежную командировку. Но прежде чем прибыть в страну назначения, семья Фишеров два месяца прожила в Бельгии, в небольшом городке, для того чтобы маленькая Эвелина избавилась от «славянизмов», которых она успела набраться в Москве за шесть месяцев. Во Франции, которая и была его конечной целью, Фишер сменил профессию радиотехника на профессию свободного художника; Организовав дома студию, он начал заниматься живописью и одновременно вел подготовку к организации оперативной работы: оборудовал радиоквартиру и приступил к сборке радиопередатчика. Но по причинам, до сих пор неизвестным, его командировка была неожиданно прервана в мае 1936 года. Правда, это не отразилось на его служебном положении, и вскоре после возвращения в Москву Фишеру было присвоено звание лейтенанта государственной безопасности.
Беда пришла с неожиданной стороны. 14 июля 1938 года покинул свой пост и бежал в США полномочный представитель НКВД э Испании Александр Орлов, с которым Фишер в свое время работал в Англии. И только тот факт, что, находясь за океаном, Орлов хранил молчание о своей работе в НКВД, спасает Фишера от ареста. Но по традиции того времени его 31 декабря 1938 года увольняют из органов государственной безопасности за связь с «врагом народа». Долгие пять месяцев поисков работы не увенчались успехом. Везде, как только его документы попадали в отдел кадров и там узнавали, что он уволен из НКВД, следовал отказ под различными предлогами. Доведенный до отчаяния, Фишер написал письмо в ЦК ВКП(б) с просьбой о трудоустройстве:
«В секретариат ЦК ВКП(б) от члена ВКП(б) В. Г. Фишера партбилет № 1872061
31 декабря 1938 г. я был уволен из НКВД, где работал в 5-м отделе. С тех пор я не могу получить работу по специальности (радиотехника и смежные с ней области). Причина этого, видимо, кроется в том, что я родился за границей, где мои родители были в эмиграции.
В отделе кадров НКВД при увольнении меня пом. нач. отдела не дал мне никаких объяснений причин моего увольнения. Однако с тех пор я не могу найти себе работу по специальности...
Прошу Вас разобраться в этом деле и помочь мне получить работу по специальности. В настоящее время я подал заявление и анкеты в патентное бюро Всесоюзной торговой палаты. Хотя эта работа меня мало интересует, но к этому меня вынуждает материальное положение.
В течение последних пяти месяцев мне приходилось заниматься переводами, но, как член партии, я считаю необходимым выполнять более полезную для своей страны работу по специальности.
3 июня 1939г. 2-й Троицкий пер., 6-а, кв. 48 член ВКП(б) Фишер»[134]134
Там же. С. 79-80.
[Закрыть].
Письмо возымело результат – по высочайшему распоряжению Фишер был принят на работу во Всесоюзную торговую палату. Но работа там не приносила ему удовлетворения. И поэтому вскоре он перевелся старшим инженером на завод № 230 Наркомата авиапромышленности, где. работал до начала Великой Отечественной войны.
После 22 июня 1941 года о нем вспомнили. В сентябре 1941 года Фишеру предложили вновь вернуться в органы государственной безопасности. Он был зачислен старшим оперуполномоченным в 4-е управление НКГБ под начало Павла Судоплатова. Управление занималось организацией разведывательно-диверсионных операций в тылу немецко-фашистских войск. Именно в это время капитан госбезопасности Фишер вновь встретился со своим старым другом, с которым вместе начинал работать во внешней разведке, – Рудольфом Ивановичем Абелем. Семья Фишера была в эвакуации в Куйбышеве, и Абель часто оставался ночевать в его квартире. Вместе с Фишером там одно время жил еще один сотрудник 4-го управления, Кирилл Хенкин, который под руководством Фишера готовился к заброске в оккупированную Европу. Суровые годы войны сблизили этих людей. Их даже окрестили «тремя мушкетерами».
Существует мнение, что в годы войны Фишер неоднократно забрасывался в немецкий тыл, где выступал под видом офицера вермахта. Более того, кое-кто утверждает, что однажды во время одного из заданий в тылу врага Фишер спас от ареста другого разведчика – Конона Молодого, также впоследствии ставшего нелегалом внешней разведки и арестованного в Англии в 1961 году как канадец Гордон Лонсдейл. Но эти рассказы не имеют ничего общего с действительностью. На самом деле Фишер в годы войны занимался подготовкой сотрудников 4-го управления перед заброской в тыл немцев, а также принимал активное участие в радиоиграх с абвером и СД, которые велись при помощи перевербованных немецких агентов. В частности, он обеспечивал радиосвязь в таких известных операциях, как «Монастырь» и «Березино». В связи с этим Фишер и работавший вместе с ним
Абель неоднократно выезжали на фронт, в расположение действующей армии.
День Победы Фишер встретил в Москве, в кругу семьи. А его работа во время войны была отмечена орденом Красной Звезды и медалями «Партизану Отечественной войны» 1-й степени, «За победу над Германией» и «За оборону Москвы».
После окончания Великой Отечественой войны Фишера переводят в 1-е управление МГБ (внешняя разведка), а 2 апреля 1946 года он подает рапорт с просьбой зачислить его в Управление нелегальной разведки:
«Я, Фишер Вильям Генрихович, вполне сознавая важность для моей Родины – Союза ССР – нелегальной разведывательной работы и отчетливо представляя себе все трудности и опасности этой работы, добровольно соглашаюсь стать в ряды нелегальных работников Министерства государственной безопасности СССР.
Я понимаю, что работа в нелегальных условиях является самой почетной и ответственной для чекистов.
Я обязуюсь, став нелегальным разведчиком, подчинить всю свою дальнейшую жизнь, все свои стремления и поведение интересам моей Родины.
Я обязуюсь строго, точно и беспрекословно выполнять все указания моих руководителей по нелегальной работе.
Я обязуюсь строго соблюдать конспирацию, ни при каких обстоятельствах не раскрою врагам доверенных мне тайн и лучше приму смерть, чем предам интересы моей Родины»[135]135
Там же. С. 92-93.
[Закрыть].
Рапорт был принят, и Фишер начинает готовиться к главному заданию своей жизни. В 1947 году было принято решение о направлении Фишера нелегальным резидентом в США. О важности поставленных перед ним задач говорит тот факт, что перед отъездом его инструктировал и напутствовал не кто-либо, а руководитель Комитета информации, куда с 1946 по 1951 год входила внешняя разведка, Вячеслав Молотов. Причем напутствие заключалось не в произнесении набора ничего не значивших фраз типа «Родина вам доверяет...». Молотов не просто принял Фишера и долго с ним беседовал, он дал в его честь прощальный ужин, на который были приглашены– явление небывалое! – жена Елена Степановна и дочь Эвелина. Считается, что главным в работе Фишера в США был атомный шпионаж. Но тогда вряд ли Молотов стал бы уделять ему столько времени. Главным в работе нелегального резидента Марка (таким был новый псевдоним Фишера) была реорганизация всей агентурной сети, вызванная окончанием войны против фашизма и началом противостояния СССР и Запада. Кроме того, перед ним были поставлены следующие три задачи:
