Текст книги "Все о внешней разведке"
Автор книги: Александр Колпакиди
Соавторы: Дмитрий Прохоров
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 39 страниц)
С августа 1930 по август 1934 г. – в спецкомандировке ЦК ВКП(б) в Китае. С августа 1934 по декабрь 1936 г.– научный сотрудник Института мирового хозяйства. С декабря 1936 по апрель 1940 г. – корреспондент ТАСС в Чунцине (Китай).
Вернувшись из Китая, В. Н. Рогов вновь работает в Институте мирового хозяйства. Однако в ноябре 1940 г. вновь возвращается в Китай, на этот раз заведующим отделением ТАСС. В апреле 1943 г. его переводят заведующим отделением ТАСС в Англию, в июне 1946 г. – обратно заведующим отделением ТАСС в Китай. С июня 1951 г. он ответственный выпускающий ТАСС в Китае.
И хотя в анкете указал, что знает китайский язык слабо, в характеристике, данной заместителем главного редактора, говорится: «Весьма полезен своим отличным знанием жизни Китая и китайского разговорного и письменного языка».
В октябре 1953 г. В. Н. Рогов возвращается в Москву и становится заместителем редактора иностранной информации газеты «Известия».
Новым работникам резидентуры удалось в короткий срок наладить работу и в период 1940—1941 годов завербовать трех агентов-иностранцев, которые работали в Японии. Через некоторое время был получен доступ к информации о направлении разведывательной деятельности против СССР из японских военных и политических кругов. Самыми важными оказались сведения о том, что если командование сухопутной армии Японии стоит за вступление в войну против СССР на стороне Германии, то представители военно-морского флота выступают за войну с США и дальнейшие боевые действия в Азии.
Вопрос о вступлении Японии в войну после внезапного нападения Германии на Советский Союз 22 июня 1941 года стал особенно важным: Сообщения о намерениях Японии поступали в Москву буквально с первого дня начала Великой Отечественной войны. Причем информация поступала не только из Токио, но и из Шанхая, Харбина, Лондона. Почему-то считается, что об избрании Японией «южного варианта» военных действий первым Москву предупредил нелегальный резидент советской военной разведки Рихард Зорге. Это во многом справедливо. Но по этому вопросу он был не единственным источником информации. Поэтому есть смысл привести некоторые радиограммы из других источников, чтобы показать, чем руководствовалось советское правительство, принимая те или иные решения, затрагивающие положение на Дальнем Востоке.
Еще 17 июня, за пять дней до начала войны, шанхайская резидентура ИНО НКГБ сообщала: «...на заседании японского правительства не было принято окончательного решения о войне с Советским Союзом»[85]85
Пещерский В. Сокровище по имени Отэ // Новое время. 1995. № 13.
[Закрыть]. Далее в этом важном донесении говорилось, что в ближайшее время вмешательство в войну считают в Токио нецелесообразным и что Япония нападет на СССР только в том случае, если Москва проявит признаки слабости.
А уже через два дня после начала войны, 24 июня 1941 года, токийская резидентура внешней разведки НКГБ направила в Центр сообщение о телеграмме английского посла в Японии министру иностранных дел Великобритании Идену:
«Германский посол оказывает сильнейшее воздействие на Мацуоку, пытаясь добиться активного вступления Японии в войну на стороне Германии. Он обещает японцам Приморскую область и все, что он может только придумать»[86]86
Очерки истории российской внешней разведки. М., 1999. Т. 4. С. 516.
[Закрыть].
26 июня 1941 года резидент Долбин направляет из Токио в Москву сообщение, в котором, в частности, говорится:
«Источник резидентуры сообщает: «В связи с советско-германской войной внешняя политика Японии будет следующая: Япония сейчас не имеет активных намерений против СССР, как то: объявить войну и встать на сторону Германии. Хотя не известно, как в дальнейшем изменится эта политика... Япония не готова воевать с СССР. Руководство страны считает, что не следует спешить с войной, так как если это нужно будет сделать, то чем позднее это будет, тем меньше жертв понесет Япония»[87]87
Там же. С. 525-526.
[Закрыть].
5 июля токийская резидентура ИНО НКГБ сообщила:
«Политика в отношении СССР пока определяется следующими факторами: заключен договор о нейтралитете, нарушение которого вызовет возмущение населения; не закончены приготовления для похода на север, вследствие этого Япония должна занять позицию нейтралитета. Успешно выполнив задачи по созданию нового порядка в Азии, Япония все же вступит в войну против СССР на стороне Германии, поэтому военные приготовления для движения на север должны быть ускорены, с тем чтобы в любой момент можно было бы начать операции против СССР»[88]88
К а р п о в В. Забвению не подлежит // Новости разведки и контрразведки. 1996. № 9.
[Закрыть].
Поскольку на западных фронтах положение Красной Армии становилось все хуже и хуже, Москву все больше тревожил вопрос– не ударит ли Япония в спину на востоке. В связи с этим весьма своевременными были две телеграммы токийской резидентуры от 7 июля. В первой из них говорилось:
«Японское правительство заранее было уведомлено о нападении немцев на СССР, и его позиция давно определена: встать на сторону Германии, но выбрать для этого подходящее время. Общее мнение таково: воевать с СССР рано или поздно нужно, но сейчас еще не время, следует получить необходимое с минимальными потерями»[89]89
Там же.
[Закрыть].
Во второй телеграмме сообщалось:
«Японское правительство решило не предпринимать прямых военных действий против Сибири и вместо этого решило продвинуться на юг. Среди депутатов парламента 70 процентов было за продвижение на юг, 30 – на север. Источник добавил, что как бы японцы ни хотели начать движение на север, для его подготовки потребуется не менее двух-трех месяцев»[90]90
Там же.
[Закрыть].
17 июля в Государственный комитет обороны было направлено сообщение шанхайской резидентуры, которое уточняло позицию японского правительства в отношении нападения на СССР. В нем говорилось:
«Источник резидентуры указывает, что какого-либо окончательного решения в отношении Советского Союза японским правительством вынесено не было. Однако на правительственном уровне решено:
1) облегчить решение операций против СССР без непосредственного вмешательства в войну по крайней мере в течение ближайшего времени;
2) не допускать увеличения американского влияния на Дальнем Востоке, которое может произойти в результате решения Америки помочь Советскому Союзу;
3) привести в полную готовность вооруженные силы, и если Советский Союз окажет признак общей слабости, то использовать эту слабость для овладения, путем ли дипломатического нажима с целью получения выгод на Дальнем Востоке или же путем быстрого военного выступления против некоторых районов советского Дальнего Востока.
В одном из правительственных докладов отмечается, что если СССР войдет в союз с Англией и США, то для Японии не будет возможности каких-либо самостоятельных стремлений против СССР. Особенно если сопротивление СССР Германии окажется продолжительным и успешным»[91]91
Очерки истории российской внешней разведки. Т. 4. С. 526-527.
[Закрыть].
Как видно из приведенных выше сообщений советской разведки, вопрос – вступит ли Япония в войну против СССР или нет – оставался для советского руководства открытым, тем более что вермахт продолжал наступление и захватил значительные территории страны. По мере того как росли успехи Германии на советском; фронте, активизировались военные приготовления Японии для нападения на СССР на востоке. Об этом красноречиво свидетельствуют донесения советской разведки в августе-т декабре 1941 года. Так, в августе токийская резидентура сообщила, что в Японии с 12 июля по 18 августа; проведена всеобщая мобилизация примерно 4,5 млн человек, а в Харбине оборудована типография для печатания листовок на русском языке. А 20 сентября шанхайская резидентура со, ссылкой на германские источники донесла в Центр: «Военные руководители Японии считают вопрос войны с СССР решенным и ждут удобного случая. Немцы уверяют, что Япония выступит после занятия ими Ленинграда. В Маньчжурии сосредоточено до 20 дивизий и танковые части. Все пехотные войска с Формозы, Зайнани и провинции Фуцзян отправлены в Северный Китай»[92]92
Карпов В. Указ. соч.
[Закрыть].
И действительно, командование Квантунской армии разработало к этому времени план нападения на СССР под кодовым названием «Кантонкуэн», аналогичный германскому плану «Барбаросса». Он предусматривал соединение японской и германской армий в районе Урала и оккупацию Японией всего советского Дальнего Востока, Приморья и Сибири. Однако японское руководство не было до конца уверено в быстрой и окончательной победе. Об этом можно судить по сообщению лондонской резидентуры, отправленному в Центр в ноябре 1941 года. В нем, в частности, говорилось:
«Японский посол в Синцзяне послал телеграмму, в которой говорится: русские отозвали с Дальнего Востока 100 тыс. солдат, однако до сих пор имеют здесь около миллиона человек, 2700 самолетов, 2500 танков и 3000 бронеавтомобилей. Маньчжурская армия может выставить только 800 тыс. бойцов. Совершенно очевидно, что блицкриг на этом фронте, против русских невозможен»[93]93
Там же.
[Закрыть].
Еще больше утвердить японское руководство в этом мнении должно было успешно начавшееся 5 декабря контрнаступление Красной Армии под Москвой. Оно сыграло не последнюю роль в окончательном принятии Японией «южного варианта» стратегического наступления. И после внезапного нападения японцев 7 декабря на Перл-Харбор в Москве смогли наконец перевести дух.
Впрочем, вероятность японского нападения на СССР еще оставалась достаточно высока, тем более что Гитлер усилил нажим на Японию. Поэтому советская разведка продолжала внимательно отслеживать все колебания в планах и политике японского руководства. Так, 15 декабря 1941 года токийская резидентура сообщила в Центр содержание телеграммы японского министра иностранных дел Мацуоки послу Японии в Берлине, в которой говорилось: «Объясните Гитлеру, что основные усилия Японии будут сосредоточены на юге, и мы предполагаем воздержаться от преднамеренного начала действий на севере»[94]94
Вячеславлев В. Москва читала шифровки Японии // Новости разведки и контрразведки. 1995. № 15—16.
[Закрыть].
А буквально через девять дней, 24 декабря, в донесении харбинской резидентуры сообщалось:
«В авторитетных японских кругах говорят, что вопрос войны с Японией полностью зависит от позиции СССР. Если СССР предоставит базы Америке и примет даже пассивное участие на англо-американской стороне, японцы начнут войну с СССР немедленно»[95]95
Карпов В. Указ. соч.
[Закрыть].
В начале 1942 года Берлин вновь потребовал от Токио вступления в войну против СССР. При этом Гитлер рассчитывал на то, что успешное весеннее л летнее наступление вермахта подтолкнет Японию к активным боевым действиям на севере. И действительно, группировка японских военных во главе с генералом Араки стояла за выполнение требований Берлина. Советская разведка своевременно, 25 февраля и 4 марта 1942 года, информировала советское руководство об этом требовании Гитлера, сообщив притом, что на совещании кабинета министров Японии во главе с генералом Тодзио было принято решение о нецелесообразности развертывания боевых действий против Москвы до завершения операций против американцев на Тихом океане.
Однако экспансия на юг оказалась для японской армии далеко не легкой прогулкой. Так, в письме из японского Генштаба военно-морскому атташе в СССР Ямагучи, перехваченном советской разведкой, признавалось:
«Кажется, господа из Квантунской армии наконец-то стали понимать, какие трудности приходится испытывать флоту при проведении операций такого масштаба, как сейчас»[96]96
Очерки истории российской внешней разведки. Т. 4. С. 517.
[Закрыть].
В своем ответном письме, датированном сентябрем 1942 года, когда немцы вели успешное наступление на юге, Ямагучи писал в Токио тем, кто торопился начать войну против СССР: «...как бы ни торопились – надо все-таки выжидать, пока немцы влепят им еще разок. В общем, придется после будущего лета»[97]97
Там же. С. 518.
[Закрыть]. Все это прекрасно видели и сотрудники токийской резидентуры. О том свидетельствует донесение резидента Долбина в Центр, направленное в сентябре 1942 года. В нем, в частности, говорится:
«1. Приготовления японцев к войне с нами (в том, что касается армии) в основном были закончены к началу 1942 года. Сейчас продолжается укрепление северной армии путем подбрасывания ей пополнений и вооружения. Это факт, который нельзя отрицать. Было бы непростительной глупостью со стороны японского Генштаба, чтобы они, находясь в таком положении, оставили без внимания свои стратегические позиции на Севере. Но это еще не значит, что Япония обязательно остановится на войне против нас.
2. Тщательный и объективный анализ международного и внутреннего положения Японии, состояния ее экономики и, главное, хода развития войны на Тихом океане дает основание сделать вывод о том, что выступление против СССР было бы для Японии самым худшим выходом из создавшегося положения. Японии невыгодно сейчас начинать войну против нас... Выступление Японии против США и Англии в декабре прошлого года было не просто авантюристическим, а тонким ударом, рассчитанным на неожиданность и неподготовленность. Сейчас же японское правительство понимает, что война с СССР в теперешнем положении была бы самой худшей авантюрой...
Я тщательно взвесил все обстоятельства, призвал на помощь мой небольшой трехлетний опыт проживания в Японии, посоветовался с товарищами и пришел к выводу, что Японии сейчас крайне невыгодно выступать против нас и что это может случиться только в том случае, если на смену здравому рассудку придет безрассудство, чего пока нельзя сказать о теперешнем правительстве Японии»[98]98
Пещерский В. Сокровище по имени Отэ // Новое время. 1995. № 13.
[Закрыть].
Эта оценка была принята в Москве и получила подтверждение в дальнейшем. Советской разведкой в феврале 1943 года была перехвачена телеграмма И. Риббентропа министру иностранных дел Японии, в которой он отчаянно пытался оказать на Токио давление и вынудить Японию начать военные действия против СССР. Но японское руководство оставалось на прежних позициях. Окончательно же вопрос о нападении Японии на СССР был снят летом 1943 года после победы Красной Армии в сражении на Курской дуге. Более того, с конца 1943 года японцы осторожно стали прощупывать почву для продления советско-японского Пакта о нейтралитете.
С начала 1944 года главной задачей резидентур внешней разведки в Китае и Японии стал сбор информации о дислокации, численности и вооружении Квантунской армии. С этой задачей они справились успешно. Тем временем на Ялтинской конференции 11 февраля 1945 года СССР, США и Англия подписали соглашение о своем вступлении в войну против Японии через два-три месяца после разгрома Германии. Выполняя взятые на себя обязательства, СССР 5 апреля денонсировал заключенный 13 апреля 1941 года Пакт о нейтралитете. А 26 июля Англия, США и Китай в потсдамской декларации потребовали от Японии немедленной капитуляции, на что Токио ответил категорическим отказом.
Тогда советское правительство, верное союзническому долгу, 8 августа 1945 года объявило Японии войну. В результате в боях, продолжавшихся с 9 по 14 августа, Квантунская армия была разгромлена, а Япония была вынуждена капитулировать. Акт о капитуляции был подписан 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури», что ознаменовало окончание Второй мировой войны.
После окончания войны Япония была оккупирована американскими войсками. Согласно достигнутому в декабре 1945 года в Лондоне соглашению, контролировать выполнение Японией условий капитуляции до вывода оккупационных войск должны были Союзнический совет и Дальневосточная комиссия. Но фактическая власть в стране принадлежала командующему оккупационным корпусом американскому генералу Макартуру. А начавшееся в 1946 году противостояние СССР и Запада привело к тому, что в создавшихся условиях советская разведка не могла действовать в Японии легально, под прикрытием лишь формально сохранившегося со времени капитуляции представительства СССР в Токио. Прибывший в Японию в 1949 году резидент внешней разведки Григорий Павлович Каспаров и сменивший его в 1952 году Александр Федорович Носенко оказались под жестким прессингом как японской, так и американской контрразведок. В результате связь с большей частью агентуры была утеряна. Такое положение привело к тому, что руководством внешней разведки было принято решение о работе в Японии с нелегальных позиций.
Одними из таких нелегалов были Шамиль Абдуллазянович Хамзин и Ирина Каримовна Алимова. Профессиональный разведчик, татарин по национальности, Хамзин с начала 50-х годов работал на Ближнем Востоке, а в 1952 году по указанию Центра обосновался в Китае, в Тяньцзине. Будучи по легенде уйгуром Энвером Садыком, он быстро вошел в местную мусульманскую общину, стал одним из ее руководителей и даже выполнял при ней почетную роль муллы. Переезд Хамзина, работавшего под псевдонимом Халеф, в портовый город Тяньцзинь, который являлся последним перевалочным пунктом для китайских эмигрантов, был связан с тем, что ему предстояло стать нелегальным резидентом в Японии. А задержался он в Тяньцзине потому, что должен был ехать в Японию не один, а с «женой», Ириной Алимовой.
Ирина Алимова, узбечка по национальности, начала работать в нелегальной разведке с 1947 года. После соответствующей подготовки она в 1953 году была направлена в Урумчи, где компактно проживали китайские мусульмане. Там Бир (псевдоним Алимовой в Центре) окончательно изучила свою легенду, по которой она, дочь богатого торговца-уйгура, в скором времени собиралась выехать в Тяньцзинь к своему жениху Энверу Садыку, уроженцу соседнего города Кульча. Так Ирина Алимова превратилась в Хатычу Садык.
Встретившись в Тяньцзине, Энвер и Хатыча вскоре сыграли свадьбу. (Здесь надо заметить, что, хотя это была «свадьба по приказу», их брак оказался удачным и крепким – они прожили вместе счастливую и долгую жизнь.) Новоявленная супружеская пара показала себя радушными и гостеприимными хозяевами, не чурающимися благотворительности. Их большой дом на голландской территории Тяньцзиня всегда был полон нуждающимися эмигрантами-мусульманами. Все это создало им прекрасную репутацию. Более того, одна их знакомая, которая владела землей в Японии, испытывая нужду в деньгах, продала свой участок супругам Садык. Это обстоятельство значительно облегчило их переезд в Японию.
Вскоре супруги Садык переехали в Гонконг, где обратились в американскую миссию Красного Креста с просьбой: помочь перебраться в Японию, где у них был участок земли. Сотрудники миссии, учитывая их общественное положение и связи, помогли Садыкам получить въездную визу. Перед своим отъездом Халеф и Вир встретились со связником из Центра Борисом Лавровым, который дал им последние инструкции и сказал:
– Мы потеряли в Японии связь со всей своей агентурой. Информация из наших японских нелегальных источников не поступает в Москву вот уже несколько лет. На вас возлагаются большие надежды...
Оказавшись в японском городе Кобо, Садыки продали свой участок земли и на вырученные деньги купили двухэтажный дом, часть комнат которого они сдали внаем американцам. Это обстоятельство вскоре оказалось очень кстати. Дело в том, что некий русский эмигрант Старков написал на них донос в японскую полицию, в котором утверждал, что Энвер и Хатыча Садык являются русскими шпионами. Но так как поселившиеся в доме американцы были сотрудниками ЦРУ, то донос остался без последствий.
В Кобо Энвер занялся бизнесом, начав с мелкой торговли подержанными вещами. А перебравшись, в Токио, нашел компаньона, с которым они основали импортно-экспортную фирму «Мухит и Садык компани» и открыли двухэтажный магазин. Магазин оказался не только отличным прикрытием, но и стал местом получения важной информации. Дело в том, что его часто посещали турецкие офицеры, служившие в войсках ООН, которые находились в Корее в последний период корейской войны. Энвер всегда приглашал их в свой офис, щедро угощал спиртным и за праздничным разговором узнавал о военных планах войск ООН на корейской демаркационной линии, которые тут же передавал в Центр.
Надо сказать, что проживавшие в Японии турки невольно оказались поставщиками ценной информации. Так как Энвер и Хатыча Садык вели светский образ жизни, их дом часто посещали высокопоставленные гости, в том числе и аккредитованные в Токио иностранные дипломаты. Среди них особенно часто бывали турки: военно-морской атташе, инженеры, которые принимали с заводов Йокогамы заказанные Турцией в Японии военные суда, и другие. С их помощью нашим разведчикам удалось узнать, что Япония приступила к строительству собственных подводных лодок. В Центр немедленно было отправлено Следующее сообщение:
«Георгу (псевдоним куратора Халефа и Вир в Москве Аликпера Мамедова. – А. К.). Стало известно, что в обстановке секретности спущена на воду подводная лодка нового типа, оснащенная новейшим оборудованием. Вир»[99]99
Дро здов Ю. Нужная работа. М., 1994. С. 105.
[Закрыть].
О том, какие задания получали нелегалы за время своего пребывания в Японии, можно судить по следующей радиограмме из Москвы: «После того как мы убедились, что дела у вас идут неплохо, просим внимательно следить за внутренними событиями в Японии, попытайтесь определить расстановку внутриполитических сил через агента Комацу. Кроме того, необходимо приобрести источники в наиболее влиятельных организациях или в государственных политических ведомствах. Предметом особой заинтересованности на ближайшее время должны стать следующие вопросы:
1. Взаимоотношения Японии с США, насколько они тесны, в каком русле будут впредь развиваться.
2. Политика Японии в отношении СССР.
3. Насколько сильны тенденции милитаризации экономики и воссоздания армии – ее структура, финансирование, вооружение, возможные планы совместных учений и боевых действий с США. Для получения информации по этому разделу используйте турецких офицеров, посещающих ваш офис.
Сообщаемую вами информацию необходимо переносить на микроточки и, закамуфлировав ее, закладывать в тайник № 6. Кольцов»[100]100
Морозов И. Оперативный брак. Любовь советских нелегалов в Японии // Совершенно секретно. 1994. №5.
[Закрыть].
А о том, какая информация уходила в Центр, говорят такие донесения:
«Георгу. Под видом создания новых полицейских отрядов началось интенсивное увеличение армии. Планы милитаризации держат в глубокой тайне, ибо это является серьезным нарушением взятых страной обязательств. В ближайшие годы предполагается увеличить таким образом численность армии вдвое. Заключены секретные контракты на развитие военной промышленности. В прессе по этим вопросам не появляется никакой информации. Вир»[101]101
Там же.
[Закрыть].
«Георгу. Хорошо информированный источник сообщает о планах создания новой замкнутой военно-политической группировки, в которую могут войти Южная Корея, Южный Вьетнам, Тайвань, Япония, Таиланд, Филиппины, Новая Зеландия, Австралия, Малайзия. Переговоры, возможно, состоятся в Сеуле или Бангкоке. Это явится серьезным дестабилизирующим фактором в Юго-Восточной Азии. Бир»[102]102
Там же.
[Закрыть].
Здесь надо отметить, что это сообщение полностью подтвердилось. 14—16 июля 1966 года в Сеуле министры иностранных дел указанных стран на конференции подписали договор о создании Азиатско-Тихоокеанского совета (A3 ПАК).
Благодаря безупречной репутации и блестящему положению в обществе супруги Садык могли чувствовать себя в безопасности. Они стали гражданами Японии, а Хатыча на одной из выставок икебаны даже сфотографировалась рядом с женой императора. Этот снимок обошел все японские газеты, после чего перед ней открылись двери престижного Американского женского клуба. Но в начале 1967 года она неожиданно обнаружила за собой слежку. Получив сообщение об этом, в Центре решили не рисковать. Летом 1967 года Энвер Садык сообщил своему компаньону, что собирается провести отпуск в Турции. После этого он вместе с женой вылетел в Париж, откуда по маршруту Италия – Швеция – Швейцария – Болгария направился в Москву. В Москве полковника Хамзина и майора Алимову тепло встретили коллеги из управления «С» ПГУ КГБ. На этом их японская одиссея окончилась.
К началу 1956 года отношения между СССР и Японией стали нормализовываться, и 19 октября 1956 года была подписана Советско-японская совместная декларация, после ратификации которой обе страны восстановили нормальные дипломатические отношения. А уже 12 декабря в Токио было открыто посольство СССР. Благодаря этому ПГУ КГБ могло действовать в Японии легально. Новые легальные резиденты в Токио – Анатолий Анатольевич Розанов (с 1957 по 1960 год) и Петр Андреевич Выгонный (с 1960 по 1963 год) – приложили немало сил для того, чтобы наладить работу в новых условиях. Основными направлениями работы токийской резидентуры с начала 60-х годов стали политическая и научно-техническая разведка, а также работа по Китаю и США с территории Японии. Наибольших успехов добилась научно-техническая разведка, которой занимались сотрудники линии «X» токийской резидентуры. Так, в начале 60-х годов от японского бизнесмена, проходившего под псевдонимом Молчун, были получены материалы по производству каучуков для сверхнизких температур. А с помощью молодого ученого, который работал в лаборатории одного из японских университетов (псевдоним Яги), было получено большое число научных работ, касающихся исследований в области высокоимпульсного горения синтетических веществ, в том числе и пороха, а также производства твердых ракетных топлив. Причем работы эти были не только японские, но и американские.
Бывали у сотрудников линии «X» и такие случаи, где надо было полагаться только на собственную интуицию. Однажды осенью 1963 года в советское торгпредство в Токио пришел пожилой японец и попросил поговорить с кем-нибудь, кто разбирается в нефтепереработке. Его принял сотрудник линии «X» резидентуры Анатолий Борисович Максимов. Японец предложил ему купить за две тысячи долларов ноу-хау одного из современных процессов переработки нефти – платформингу – и передал для ознакомления часть соответствующей документации, предупредив, что сделка разовая. Изучив ее, Максимов пришел к выводу, что материалы подлинные и заслуживают самого серьезного внимания, о чем и рассказал резиденту и его заместителю по НТР. Была послана срочная шифровка в Центр, но ответ был уклончив: решайте сами. В конце концов было принято решение рискнуть. Максимов встретился с японцем, получившим псевдоним Посетитель, передал ему деньги и получил материалы. Более того, ему удалось уговорить Посетителя встретиться еще раз. А в Москве, изучив полученные документы, направили в Токио следующую телеграмму:
«Полученные материалы внесли вклад в нефтяную промышленность своей новизной и экономией средств при создании аналогичного отечественного процесса платформинга»[103]103
Максимов А. Операция «Турнир»: Записки чернорабочего разведки. М., 1999. С. 84.
[Закрыть].
Помогали сотрудники линии «X» токийской резидентуры и разобраться с такими ноу-хау, внедрение которых в нашей стране принесло бы только вред. Например, на запрос из Центра узнать о возможности производства автопокрышек из полиуретана с целью внедрения данной технологии в промышленное производство была собрана соответствующая информация. На ее основе в Москву было направлено сообщение, суть которого сводилась к следующему: японская фирма «Исибаси» в качестве эксперимента «одела» одну из машин такими покрышками. Но результаты полевых испытаний оказались неутешительными. Усовершенствование автошины займет не менее пяти лет. Что же касается американцев, то они относятся к созданию подобных автошин весьма скептически. В результате в Советском Союзе отказались от работы над этой проблемой, и совершенно правильно – полиуретановых автопокрышек нет и сегодня.
Но, к сожалению, в Москве не всегда прислушивались к докладам разведчиков. Так, в 1963 году из Центра поступило задание добыть секретную информацию о перспективах использования ядов (пестицидов, гербицидов, инсектицидов и фунгицидов) в качестве ядохимикатов для уничтожения насекомых на колхозных полях. Через некоторое время с помощью агента Специалист, работавшего в одной японской фирме – партнере американских «Дау кемикл» и «Юнисон карбайд», производящих данные ядохимикаты в США, – был получен секретный доклад. В нем говорилось, что хотя данные ядохимикаты и облегчают сельскохозяйственный труд, но зато наносят непоправимый вред окружающей среде. Более того, в районах их интенсивного применения повысилась смертность среди населения. В заключении доклада отмечалось, что применение этих ядохимикатов в сельском хозяйстве США может подорвать генофонд нации.
Полученные материалы были немедленно направлены в Москву, но там их положили в дальний ящик. В стране набирала ход программа «Большая химия», а перечить партийным указаниям никто не хотел. Вскоре было принято государственное решение о закупке за рубежом заводов по производству ядохимикатов, и в следующие десятилетия сотни тонн яда оказались в земле. Результаты такой «заботы» об урожае прекрасно видны сегодня.
Активно действовала в Токио и так называемая американская линия. Уже упоминавшемуся Максимову вместе с другим сотрудником резидентуры удалось сфотографировать спутник, на котором американцы впервые доставили человека в космос. Спутник этот доставили на одну из авиабаз недалеко от Токио для демонстрации американским военнослужащим и их семьям. Разведчикам не только удалось проникнуть на авиабазу, но и сфотографировать, спутник с Максимовым внутри, что помогло определить габариты аппарата.
В конце 1964 года был установлен контакт с лейтенантом военно-воздушных сил США, служившим на авиабазе Тачикава. Вскоре от него была получена информация о подготовке США к войне с Вьетнамом и о конкретных сроках ее начала. Позднее лейтенант передавал сведения о создании в Южном Вьетнаме базы для стратегических бомбардировщиков и о методах их использования в боевых действиях.
Здесь надо отметить, что американцы тоже не сидели сложа руки и активно пытались противодействовать деятельности советских разведчиков в Японии. Примером такого противодействия может Служить случаи, имевший место с Георгием Петровичем Покровским, который был резидентом в Токио в 1963—1969 годах.
Покровский Георгий Петрович
Род. 1924 г. Генерал-майор.
С 1945 г. работал в системе внешней разведки.
В 1948—1953 гг. – сотрудник резидентуры в США под дипломатическим прикрытием (с января 1950 г.— атташе советского посольства).
В 1958—1963 гг. – сотрудник резидентуры СССР в Индии под дипломатическим прикрытием.
В 1964—1969 гг. – резидент в Японии под прикрытием должности первого секретаря посольства СССР;
После возвращения в СССР Г. П. Покровский работал начальником отдела ПГУ.
С 1983 г. в отставке.
Став резидентом, Покровский, как и прежде, много внимания уделял работе с американцами. Однажды ему удалось установить контакт с шифровальщиком американской военной базы. Но на месте встречи с ним в гостинице «Нью-Отани» к Покровскому вместо шифровальщика подошел незнакомый американец. Он показал удостоверение сотрудника военной контрразведки и предложил побеседовать. В ходе беседы американец сделал Покровскому вербовочное предложение, которое Георгий Петрович отверг.
Через некоторое время после этого в доме, где проживал Покровский, поселился американский коммерсант Калдерон, который начал оказывать ему повышенные знаки внимания. Покровский понял, что ЦРУ готовит против него провокацию, и не ошибся. Однажды Калдерон, притворившись, что у него сердечный приступ, стал настойчиво просить Покровского зайти к нему в квартиру и принести лекарство. А когда Покровский отказался, на него неожиданно напали трое американцев. Вырвавшись, Покровский бросился в посольство и через несколько минут вернулся с двумя сотрудниками резидентуры, которые, на его счастье, оказались в клубе. Американцы еще не успели уйти и были задержаны до приезда японской полиции. Один из американцев попытался было бежать, чем еще более усилил подозрения полицейских. В результате сотрудники ЦРУ (а это были именно они) были доставлены в полицейский участок, а сам инцидент получил широкую огласку в прессе. Тем самым ЦРУ был нанесен ощутимый удар, от которого американские разведчики долго не могли оправиться.
