Текст книги "Круглый дизельпанк (СИ)"

Автор книги: Александр Белов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 47 страниц)

   Спустя некоторое время фигура вернулась, помахала рукой. Ворота открыли две другие фигуры. Вездеход заехал внутрь. Я включил пониженную передачу , осторожно поехал между створками. Мне помахали , чтобы свернул в сторону. Ну я и свернул. В лучах "люстры" прямо перед капотом, метрах в двадцати возвышалась... Церковь. Деревянная рубленая церковь. С христианским крестом на остроконечной крыше. Я дёрнул "ручник", заглушил двигатель, подобрал с пола челюсть...

 Глава 4. Санация.

   «Люстра» безбожно сажала накопители, но я в ступоре смотрел на мокнущую под проливным дождём церковь. Тёмные, почти чёрные брёвна сруба казались очень старыми. Крест на остроконечной высокой крыше имел не одну, а три перекладины, и это говорило о том, что храм был православным. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Казалось бы – после убежища с «русским следом» шокировать меня уже нечем, но нет предела совершенству.

   -Мрачноватое здание. – Констатировал Тим.

   Я на автомате поправил:

   -Не здание, а – храм.

   -Да ну? – Ахнула Фэ.

   Её изумление можно понять. Храмы Церкви Святой Семьи, общераспостранённой на континенте, больше напоминали древнегреческие или древнеримские культовые сооружения. Светлый камень, колонны, плоские крыши. А тут стиль, скажем так, противоположный. Тим заинтресовался вопросом местной религии:

   -Что же тут за вера такая? И вообще это какие-то. Какие-то отщепенцы!

   -Только местным об этом не говори. Мы всё-таки в гостях. В чужие дома со своими порядками не ходят.

   Меня совсем не удивила ортодоксальность Тима. Хоть Вера Святой Семьи в части этики была довольно вегетарианской, однако в вопросах альтернатив действовала жёстко. Все, кто не верит в Святую Семью – отщепенцы, заблудившиеся во мгле незнания и неверия. На кострах еретиков не сжигали, конечно, но и распостраняться им мешали. Не удивительно, что большинство тех, кто умудрился уверовать не в Святую Семью, а в кого-то или что-то другое, перетекли в Дикие Земли или в Пограничье. Но как объяснить православную церковь в Дикоземье? Не знаю. Как не знаю, чем объяснить практически русские фамилии многих жителей Рассена, множество слов из русского языка и старинные артефакты с Земли будущего. Может не ломать голову, а принимать всё как данность? По крайней мере психика останется относительно здоровой...

   Я выключил фары и мы некоторое время молча сидели в почти полной темноте, пока глаза не привыкли к мраку. Дождь барабанил по кабине с непрекращающимся энтузиазмом. А вот у меня этого "энтузазизьма" не было.

   -Надо бы выходить.

   -Ага. Вот только...

   -Пошарь там под сиденьем, Тим. Плащ достань.

   Послышалась возня, шелест клеёнки и неожиданное девчачье хихиканье. Видимо Тим не только под сиденьем шарил, негодник. Я открыл дверцу, в кабину сразу ворвался шум дождя. Предусмотрительно припасённый силофонарь прорезал тьму желтоватым конусом, который вяз и растворялся среди дождевой пелены уже метрах в трёх. Послышались чавкающие звуки шагов и в конусе возник Вэсил, накрытый дождевиком.

   -Идите за мной. Ночевать будем под крышей.

   Возникла, правда, сложность с Фэ. Не говоря о том, что плаща у неё не было, так и обувь её в виде сандалий для ходьбы по грязи совсем не была приспособлена. А это значит, что кому-то придётся её нести на руках. Честно говоря я от этой сомнительной чести увильнул. Пришлось пожертвовать собственным плащом. Зато теперь я шёл налегке, освещая фонарём путь. В качестве нагрузки на плече вместе с самозарядкой висел ПП Тима. А вот он нёс закутанную в накидку девчонку. Судя по его плохо скрытому удовольствию, я сделал правильный выбор. Ню блестела глазами из-под капюшона и молчала, чему я откровенно радовался. Мы некоторое время шли по чавкающей грязи и оказались возле большого бревенчатого здания. За это время я промок порядком, но это пока не очень беспокоило. На крытом крыльце было посветлее и тут тусовалась вся наша компашка. В свете нескольких фонарей все чистили обувь. Я тоже занялся ботинками и не сразу заметил стоящего на краю крыльца человека в дождевике. Он терпеливо ждал, пока мы приведём обувь в относительный порядок. Кстати, в самом выигрышном положении оказалась Нюта. Она-то весь путь проделала на ручках у Тима и теперь скромно стояла у стенки. Худо-бедно мы счистили шматки грязи с подошв и провожатый в капюшоне открыл дверь внутрь здания:

   -Входите, странники. Осторожно, берегите головы.

   Это да. Проём низковат. Если бы мужик не предупредил, то все, кроме Нюты, заработали бы по хорошей шишке на лбу. В доме было темно и сухо. Пахло чем-то приятным, вроде мёда. Провожатый шёл впереди с "керосиновой" лампой на жидком топливе и негромко говорил извиняющимся тоном:

   -Время уже позднее, все спят. Так что покормить вас сможем только завтра утром.

   Никто не возражал. У нас с собой есть мешок с сухим пайком – Нико озаботился ещё днём и собрал его на коротком привале, чтобы потом в случае чего не лазить в кузов "ТЗГМа". Кстати, про оружие провожатый не заикнулся даже. Здесь Дикие земли, безоружный человек встречается редко и выглядит чуднее, чем если бы расхаживал голышом. А в таких поселениях и им подобных дети учатся стрелять и ходить одновременно. Шутка, конечно, но от истины не далёкая. Если бы нас опасались, то не пустили бы за ограду.

   Мы тем временем прошли по тёмному коридору и попали в помещение, которому как нельзя лучше подходило название "горница". Невысокий потолок, небольшие, занавешенные плотными занавесками окна, выскобленный некрашеный пол. Вдоль стен массивные, я бы даже сказал – фундаментальные лавки. Посредине горницы стоит большой, не менее фундаментальный стол. На бревенчатых заструганных стенах развешаны пучки каких-то трав, которые и дают приятный слабый аромат. Я по привычке посмотрел в красный угол – икона с маленькой лампадкой имели место быть. Ощущение фольклорного музея, исторического фильма. Даже в моё время такой интерьер в жилом доме можно было встретить разве что в деревне староверов. Провожатый, который вежливо пропустил нас вперёд, тоже вошёл. Пока все осматривали интерьер, я оглянулся на мужика в капюшоне. Он быстро осенил себя крестным знамением и только потом перехватил мой взгляд. Я сделал вид, что ничего такого не заметил. Мужик окинул взглядом наш мини-табор и ушёл. Лампу, кстати, не оставил. Я снял с плеча оружие, положил на лавку. В тишине лязг железа прозвучал как гром. Расстегнул пояс РПС, стянул её с нескрываемым удовольствием. Мокрая куртка неприятно холодила и её тоже нафиг стащил. Опустился на скамью, спросил Лекса:

   -Как с охраной груза и техники?

   Вопрос не праздный. Мы на территории хоть и гостеприимных, но незнакомых людей. Лекс скинул плащ и ответил:

   -Мы сейчас на положении гостей и пока в поселении – никто не посмеет даже подойти к машинам. Если мы выставим охрану, то оскорбим хозяев... И насколько я наслышан о христианцах, а это именно они – мы для них безбожники и наше имущество для них богомерзкое или типа того. Так что никто в машины не полезет.

   -Понятно.

   Я пожал плечами, хотя в скудном освещении силофонарей этого никто наверное и не видел. Лекс тут командир и он решает. Раз так решено, то мне можно расслабиться. Тем более – если делать вид, что нихрена ценного в машинах нет, то и соблазна это проверить у местных меньше. А кстати, интересно Лекс их назвал – христианцы. Спрошу-ка его:

   -Командир, а что за христианцы такие?

   Все как-то прислушались, стараясь поменьше шуметь, шуршать и греметь снаряжением. Что называется – попал в точку. Всем интересно, но спросить решился только я. "Всё, что вы хотели знать о христианцах, но боялись спросить". Лекс сел за стол и потёр лицо ладонями:

   -Мне известно не так уж и много. Сами они говорят, что вера у них очень древняя. Они верят в то, что Бог один, но он в трёх лицах. Ещё их вера говорит, что телесное существование лишь подготовка к вечной жизни. Да, и вот что – по их представлениям женщина создана позже мужчины, причём из его ребра и поэтому как бы второго сорта. Жена для мужа практически собственность.

   Калинина пробормотала:

   -Нифига себе порядки.

   -Да-да. Так что прошу это учесть при общении. И вообще я бы попросил общаться с местными, тем более женщинами как можно меньше. Проблемы с хозяевами нам не нужны.

   Все согласились, что – да, не нужны. Без лишних разговоров поделили лавки и расположились спать. Я долго лежал с открытыми глазами и думал о загадке местных христиан. Кто они? Откуда здесь, в Мире, эта земная вера? Интересно бы было взглянуть на их Библию – она о земных событиях или о местных? Вопросы плодились и множились, но ответов не было. Постепенно я уснул, а проснулся раньше всех по вполне прозаической причине физиологического свойства и отправился искать то заведение, которое есть в любом доме, независимо от вероисповедания. Да, я о туалете.

   Дверь даже не скрипнула. Я выглянул в коридор. Никого. Подтянул штаны, поёжился. Обулся. Подумал – брать ли пистолет с собой, но вовремя додумался, что это будет смешно даже для Диких земель. Полный решимости, я снова вышел в коридор. Решимость уже ощутимо давила и просилась наружу. То ли интуиция меня направила, то ли инстинкт, однако вожделенный дворец раздумий нашёлся неожиданно быстро. Не ватерклозет, но мне сойдёт любой, ибо я не привередливый. Возвращался уже не спеша, степенно. Прошёл до входной двери. Ткнулся – открыто. На улице разгорался серо-оранжевый день. Низкие облака моросили мелким, плотным дождём. Это на весь день... Хреново. Заняться-то решительно нечем. Закрыл дверь в дождь и пошёл назад. Все ещё спали, так что я снова завалился на лавку и постарался хотя бы задремать.

   По мере того, как коллеги просыпались, становилось шумно. Каждый по-очереди глянул в оконце, чтобы лично убедиться в том, что на улице льёт как из ведра. Ещё мне пришлось выступать проводником до гигиенического сооружения сначала для мужиков, потом для Марики и Ню. Мы уж собирались завтракать сухим пайком, как пришёл вчерашний провожатый. Был он уже не в дождевике, а в домашней одежде. Ну не в "ковбойской", но тоже колоритненько выглядело – тёмно-синие галифе с лампасами и такого же цвета свободная рубаха. Картину дополняли чуб на голове и нагайка за поясом. "Тихий Дон", блин медный. Я нервно хихикнул в кулак, маскируясь под кашель. Интересно – комиссара в кожанке потом встречу? Меня он уже особо не шокирует. "Казак" тем временем привычно перекрестился на образа, заинтересовав этим Нюту, и поведал:

   -Утро доброе, странники. Сейчас бабы завтрак соберут.

   Он так и сказал – "бабы". Давненько я это слово тут не слышал именно в таком повседневном употреблении. В ироничном или ругательном смысле приходилось слышать, но чтоб вот так запросто женщин бабами называли – такого не слышал давно. Украдкой глянул на Марику. Она сузила глаза, но и только. А провожатый представился:

   Звать меня – Фрол.

   Мы в ответ так же коротко представились. Пока все рассаживались за столом, я в голове распинывал по тёмным углам неудобные вопросы и бредовые версии. Вот КАК совместить реанимационные комплекты с Земли двадцать второго века и этого Фрола в прикиде казака? Предохранители на мозгах опасно нагрелись и потрескивали. В довершение ко всему пришли, мать их, бабы с грёбаным завтраком, шоб он провалился. Пара тётенек , в цветных платках и длинных – до пят, платьях, принесли на деревянных подносах гречневую кашу в глиняном горшке, тарелки и пару глиняных же крынок с молоком. Добили окончательно деревянными ложками. Предохранители прощально хрустнули и осыпались. Я оставил в покое вырубившиеся мозги и придвинул к себе тарелку с аппетитно пахнущей кашей.

   На сытый желудок проблемы с восприятием окружающей действительности потеряли свою остроту. Я словно смотрел кино с эффектом присутствия или был на театрализованном фольклорном представлении в добротных декорациях. Фрол дождался, пока закончится трапеза, и продолжил:

   -Если хотите, то можно баню истопить. Сегодня как раз суббота.

   Вот на этом термине вся моя группа зависла. Не на бане, а на субботе. В мирянской системе отсчёта времени неделя состояла из десяти дней. Дни недели определённых названий не имели, всё строилось на цикле в сто дней. То есть сегодняшний день имел такое наименование – шестьдесят седьмой день восемьсот пятьдесят первого стода. Отсчёт ведётся от начала Страшного. Громоздко, но никто не жалуется. Более того, если мирянам рассказать о триста шестьдесят пяти днях земного года с его двенадцатью месяцами и семидневными неделями, то у них мозги расплавятся. Стодневная система-то на самом деле гораздо проще.

   А вот баня никого в тупик не поставила. Баня в Рассене и окрестностях – это святое. Правда по температуре и влажности местная ближе к турецкой, чем к русской традиции и на мой вкус несколько прохладна, но это я придираюсь. А так вполне всё похоже. И это меня радует. Хорошо, что здешняя цивилизация не пошла по пути западной Европы, которая до девятнадцатого века не мылась, зато изобретала духи для отбивания вони. На Руси вот испокон века мылись в банях все, от холопа до князя, а у европейцев почти до восемнадцатого века блохи считались обычным делом даже среди аристократов. Поэтому не удивляет большое количество эпидемий и моров в "цивилизованной" Европе средних веков и позднее. Одна из французских королев в своих мемуарах писала, что мылась два раза в жизни – во время крещения и перед свадьбой. А нахрена, если можно духами облиться? Когда построили знаменитый Версаль, то оказалось, что туалетами никто не озаботился и дальние комнаты оказались банально заср... Ой, извиняюсь – загажены, а фундамент пришлось ремонтировать, потому как мочой разъело. Зато европейцы, приезжавшие в Россию, воспринимали русскую баню как своего рода садо-мазо. Как же – в охренительной жаре голые потные люди охаживают друг друга берёзовыми прутьями. Дикари-с!

   -Баня – это душевно.

   Заявил Ермолин, выражая общее мнение. Фрол степенно согласился и сказал, что распорядится. Спросил – есть ли какие пожелания или вопросы. Мы заверили, что всё хорошо. Фрол ушёл. Все предвкушали банные радости. Марика и Ермолин стали собираться за вещами. Я тоже. На улице стояла плотная морось при почти полном безветрии. Пришлось проявить чудеса эквилибристики, чтобы по раскисшему грунту добраться до грузовика, не поскользнуться на мокрой подножке, достать рюкзак , спуститься с ним всё по той же мокрой подножке, не грохнуться в лужу. Отдельной строкой шла чистка обуви. По времени она длилась дольше всего похода. Зато я имел теперь чистую свежую одежду. Даже поделился ей с Тимом, так как по комплекции мы были похожи, а его запас был не такой основательный.

   Чтоб убить время, мы занялись профилактикой оружия. Я разобрал самозарядку, почистил с помощью принадлежностей. Пенал с ними располагался в прикладе, прям как на АК-74М, правда у того приклад-то пластиковый. Может так и снижалась прочность винтовки из-за сверления в дереве, зато удобно и не потеряешь. Кстати, "Чёрный калаш" был у меня в армии. Хорошая машинка. Вариант с деревянным прикладом называли "веслом" и он считался бюджетным, нищебродским. У наших соседей по заставе из Благовещенска были АКС-74 со складным металлическим прикладом, они считались десантными. Укороченный АКС-74У или на армейском жаргоне "сучку" видел только у милиции и то – уже на "гражданке". После винтовки занялся пистолетом. Разобрать, почистить, смазать, собрать – релаксация, твою дивизию. Можно ещё в процессе мантры читать типа "ТТХ современного стрелкового оружия и методики его применения и обслуживания в полевых условиях". Нирвана обеспечена, карма начищена до блеска – и никакой суставовыворачивающей йоги.

   Стояла тишина, разбавленная позвякиваниями, тихим скрежетом и деловитым сопением. Иногда вспыхивали разговоры всё об том же – об оружии. Затихали, потом снова вспыхивали. Ермолин травил байки из своей бурной молодости. Все занимались делом. Зато Ню изнывала от скуки. Возня с железками ей была не интересна и разговоры о них – тоже. Она пыталась перевести разговор на что-нибудь более интересное. И тут Марика предложила ей:

   -Нюта, расскажи о своей жизни поподробнее. Я вот мало знаю о восточном побережье.

   -Да я в Розаре родилась, а это Дикие Земли! Родители с побережья.

   -Хотя ведь у нас Тим откуда-то с востока вроде бы?

   -Э.. Ну да. Только Нюта южнее жила, от нас Дикие Земли на юге. А Побережье восточней.

   Я попытался представить карту материка. В общих чертах получилось, но здешние понятия о сторонах света, которых нет, только путали. Действительно, если считать внешнюю к Океану сторону материка севером, то Дикие Земли вклинивались в Рассен с юга, а страна имела небольшое западное побережье, большое северное и среднее восточное. Береговая линия почти равна сухопутной границе. Мы сейчас были ближе к западной части Диких земель, стало быть родина Тима находилась северо-восточней, а родина Фэ -восточней. Головокружительная здесь сферография, а всё потому, что "полюс" только один и мы внутри шара, а не снаружи.

   -Ну так расскажи о жизни в Розаре. Я там никогда не была. Интересно же.

   Просьбе спасительницы Ню отказать не могла. Села возле окна, начала свою повесть, глядя на серую морось и капли на стёклах:

   -Говорят, что Розара – большой город. Я думаю, что он огромный. Там есть даже пятиэтажные дома!. Родилась я в хорошем районе. Наш дом там был. Помню, что было много зелени. Родителей помню смутно. Маму – лучше, папу – почти не помню. Меня они очень любили и баловали. Я так и не узнала – отчего они умерли? Совсем маленькая была, мало что понимала. Потом меня тётя воспитывала. Но она жила в другом районе, где зелени меньше, а людей и шума больше. Дом у тёти был отдельный, с прислугой. Тётя меня выучила читать и писать. Говорила, что однажды я могла бы вернуться на побережье, где у нас много родни. Что-то про наследство, какие-то права на целый город. Плохо помню, маленькая же была... А потом тётя заболела, врачи часто приходили, потом перестали. Постепенно и прислуга перестала приходить, кроме кухарки... Однажды тётя не проснулась. Меня кухарка к ней не пустила, сказала, что не надо это видеть. Несколько дней я жила у этой женщины, а потом она хотела сдать меня в приют при церкви. Но я просто потерялась на улицах. Вышла погулять и решила пойти к тётиному дому. Но дорогу не нашла, а обратную забыла... Было очень страшно. Я всю ночь проплакала на скамейке в тёмном ужасном парке, под единственным фонарём. Утром я снова куда-то пошла и вышла на базар. Там было много-много людей. Меня толкали, чуть не задавили... Я очень хотела есть, а что делать – не знала. Взяла с какого-то лотка пирожок, но злой продавец наорал на меня, пирожок отнял и прогнал. Я села между палатками и опять плакала... Незаметно я уснула и наверное замёрзла бы. В Розаре бывает холодно, а я была в одном платьишке. Проснулась в тёплой чистой кровати. Оказалось, что меня подобрала госпожа Сэлла, принесла домой, отогрела и спать уложила. Она красивая была. Вот как Марика, только с тёмными волосами. Госпожа Сэлла приняла меня очень тепло. Оставила у себя, накупила одежды. Все вокруг обращались со мной мягко и почтительно, как с важной персоной. Госпожа называла меня своим талисманом. Говорила, что я приношу удачу.

   От меня не укрылось, что в этом месте Ню печально вздохнула и сделала паузу. Потом улыбнулась своим мыслям и продолжила:

   -Со временем я узнала, что госпожа стоит во главе большой банды, которая хозяйничает на базаре Розары. Может это и банда была, но мне эти люди заменили семью. Наверное, я их любила, а они любили меня. Когда подросла, то стала выходить на улицу. Меня всегда охранял кто-нибудь из банды. Я без страха ходила по огромному базару. Вопрос денег меня не волновал – любая понравившаяся мне вещь покупалась без возражений. Но вы не подумайте, я не загордилась и безумных покупок не делала. Помню, когда мне исполнилось тридцать восемь...

   (Мозг услужливо сосчитал – двенадцать лет).

   -Мне ужасно понравилось одно платье. Такое пышное, из чёрных и белых кружев. Но как на зло – моего размера в магазинчике не оказалось. Я целую неделю ждала, пока торговец съездит на Побережье за нужным размером и заплатила столько, сколько он сказал. Зато когда я впервые шла в этом платье по базару, то многие оборачивались. У меня даже прозвище появилось после этого – "Принцесса". Прохожие шептались за спиной – "Принцесса идёт!..". Я спрашивала у госпожи, что значит это слово? Не обидное ли оно? Она смеялась. Объясняла, что это значит – наследница власти. Говорила, что так и есть. Обещала отвезти меня на Побережье, в город Фэ. Мол, это город моего рода, она узнавала. А я, помню, заявила госпоже, что лучше буду её наследницей. Она тогда впервые отругала меня. Сказала, что негоже девочке из известного побережного рода становиться обитательницей городского дна.

   Не знаю... Я не задумывалась раньше, но теперь думаю, что то время было самым лучшим в моей жизни. Быть любимицей целой банды. Они ведь вобщем-то были неплохими людьми. Просто жизнь у них так шла – наперекосяк. Вот госпожа Сэлла, например. Конечно, это только слухи, но говорили, что раньше она была обычной девушкой, из хорошего района. У неё семья была, жених. Но однажды Сэлла заболела и её увезли в больницу. Пока лечилась, произошёл случай нехороший. В дом, где жила её семья, ворвалась банда грабителей. Не такая, как наша, а дикая, которая правил не признаёт. Вобщем они убили всех, кто в доме был. Банда скрылась. Стража никого не поймала. Сэлла даже не смогла на предании тел Огню присутствовать, потому что у неё ноги отказали от горя. Она поклялась сама найти убийц и отомстить. И отомстила. Когда свою банду создала. Может она и меня-то подобрала из-за одиночества? Я, наверное, ей дочь заменяла, или младшую сестру. Не знаю. Ещё я не знаю – почему началась война банд. Но против нас объединились две другие банды, которые захотели отнять у нас базар. Это было страшно. Наш особняк взяли штурмом.

   Голос Ню стал неожиданно жёстким и резким. Я даже отвлёкся от чистки пистолета и поднял голову. Ню сидела ко мне в пол оборота и смотрела в никуда. На её лице отразился весь спектр эмоций – страх, отчаяние, ярость и беспомощность. В этот момент она действительно была там, в особняке, и была настоящей принцессой бандитов. Даже без кружевного платья.

   -Стража вообще не приехала посмотреть что происходит. Как же – мы для них враги! Наверное думали, что пусть банды как пауки в банке поубивают друг друга, а они потом тела только подсчитают.Многих наших убили. Была перестрелка. Врагов тоже полегло немало, но их было много. Больше, чем нас. Госпожа Сэлла спрятала меня в дальней комнате. Больше я её живой не видела... А меня нашли. Я очень боялась, что меня тоже убьют или надругаются прямо тут, в нашем особняке, а потом продадут в Весёлый дворец. Я слышала о таких случаях. Но меня просто связали и закинули в машину. Это было унизительно! Уж лучше бы убили!.. Меня, принцессу розарского базара, закинули в вонючий фургон как мешок с отрубями! Сволочи.Пожиратели собачьего дерьма.

   Ню замолчала, опустив голову. Мне показалось, что она всхлипнула за завесой чёрных волос. Но через пару мгновений она продолжила обычным, только слегка просевшим голосом:

   -Меня привезли в логово этих двуногих свиней. Я была готова к самым плохим вещам. Пусть я слабая, мало что умею и знаю, но показала бы этим скотам как держит себя принцесса базарных бандитов... А меня заперли в тесной комнатушке и приходили только для того, чтобы еду и питьё принести. Окон в комнате не было, так что я быстро сбилась со счёта времени. Хорошие шмотки отобрали, взамен сунули какие-то обноски, которые на нашем базаре постеснялась бы одеть последняя нищенка. Пару раз меня отводили в ванную. А потом вывели перед людьми в странных одеждах. Они посмотрели на меня, о чём-то пошептались. Пришли какие-то тётки в похожих одеждах, отвели в другую комнату и... И... Устроили мерзкий осмотр. Я сопротивлялась, но они были сильнее. Между делом они переговаривались и упомянули о том, что в их хренов горный храм нужна девственница и что я им подхожу... Ну... В смысле... Ну вы поняли?

   Ню покраснела и опустила глаза долу, но быстро преодолела смущение и продолжила:

   -Потом я опять томилась в дурацкой комнате, пока за мной не пришли. Меня передали козлам в балахонах, чтобы они меня отвезли в тот самый храм. Посадили балахонники меня в машину. А дальше вы и сами знаете. Вот вся моя история...

   Я другими глазами, по-новому взглянул на Нюту. Много же пришлось вытерпеть девчонке в её неполные пятнадцать. (Опять сбился со стодов на года). И внутри она не такая уж наивная и инфантильная, какой хочет показаться. Может быть стоит относиться к ней как ко взрослой девушке? Исключая, конечно, интимные связи. В этом плане для меня изменений нет – она пока малолетка и останется таковой ещё довольно долго. Но это всё лирика. Пришёл Фрол.

   -Баня готова. Сначала мужики идите. А ба... Хм... А женщины уж потом. Не обессудьте – порядки у нас такие.

   А вот это вразрез с рассенскими банными традициями. В Рассене, в бане, мужчины и женщины не делают половых различий и принимают процедуры совместно. Все культурно прикрывают откровенные места полотенчиками, не тряся друг перед другом/подругой первичными половыми. Это считается нормальным, отвечает нормам равенства полов и вообще – баня не место для групповых сексуальных утех. Самые же невоздержанные могут ходить отдельно, это их право. Похожее отношение к бане было в дохристианской Руси, когда женщина ещё не считалась сосудом греха. А тут традиция как раз христианская, так что придётся Марике и Ню идти одним. Меня позабавило выражение лица девчонки. Такой досады она по-видимому не испытывала уже давно. Наверное она прикидывала, как будет дефилировать передо мной и Тимом в одном полотенце, а тут... Обломчик же.

   Так мы без девок в баню и отправились. Баня отстояла от основного здания довольно далеко, но соединялась с ним крытым переходом, так что хлюпать по грязи не пришлось. В бане было хорошо. Даже прекрасно. Просторная, обитая изнутри аккуратными стругаными дощечками, она соответствовала "лучшим мировым стандартам" банестроительста. Освещение было реализовано с помощью широко распостранённых в Приграничье и Дикоземье "керосиновых" ламп. Это я их керосиновыми называю, на самом деле работают они на смеси спиртов и масел, по свойствам близкой к земному керосину. Такая же в меру горючая, но не настолько летучая и вонючая, как бензин и тот же керосин. А так – очень на "керосинки" похоже. Котёл был обложен камнями и давал превосходный жар. Я вдоволь погрелся в парилке, удивив остальных жаростойкостью. Откуда им знать, что та температура, что для них еле переносима – для меня вполне нормальна. Отпарившись и отмывшись как следует, мы возвратились восвояси. После нас в баню ушли девчонки, а мы расположились в выделенной нам комнате.

   Делать что-либо было лениво, так что мы разлеглись на лавках в позах римских патрициев. Так и возлежали, перекидываясь ленивыми фразами. А потом вернулись девушки. Когда в комнату вошла Марика, я даже поперхнулся. Ушла она в своём обычном наряде, штанах, футболке и куртке, а вернулась в длинном, до пола, домотканном платье и с полотенцем на голове. Следом вошла Ню в таком же платье. Вот так номер с переодеваниями.Калинина подозрительно посмотрела на наши удивлённые рожи:

   -Чего?!

   Из-за её спины высунулась Фэ и быстро просеменила в передний угол. Было непонятно – то ли она после бани раскраснелась, то ли ей почему-то неловко. Я опомнился раньше всех:

   -Марика, а чего это вы так.. Хм... Интересно вырядились?

   Женщина непонимающе оглядела себя:

   -А что такое? Нам местные женщины подарили. Удобно. В смысле – после бани.

   -А... А ничего они вам не говорили о приличности там, ещё о чём таком?

   -Да вроде нет.

   Я вспомнил, что когда ходил с вещами, то задержался возле приоткрытой двери. За ней несколько женских голосов делились впечатлениями:

   "-Видали, бабы, странников?

   -Ага. Пять мужиков и две девки.

   -Обе с голыми пузами, охальницы, да в портках. А у той, белобрысой, ещё и пистоль здоровенный – страсть.

   -Известно – нехристи. Я слыхала, что так у них все бабы ходят. Господи, и как им не совестно? Я бы со стыда сгорела, с голым-то пузом перед мужиками.

   -И не говори. А та, вторая, совсем девчонка ещё. И как же они среди мужиков живут? Стыд-то, стыд какой.

   -Ох, бабы... Не дай Бог – батюшка их узрит. Не миновать греха. Ведь отец Пётр очень строг в одежде.

   -Надо им подарить хоть по платью. И непотребство прикроют, и гостеприимство проявим.

   -А и верно! Умница ты, Ириша!

   -Слышь-ко, бабы. А мужики они красивые, ага? Особенно тот, с усами.

   -Бесстыдница! Вот отец Пётр узнает – будет тебе епитимья.

   -А то ты, Наташка, на них не смотрела?

   -Смотрела. Ну и что?!."

   Я тихонько прошёл тогда дальше, не оставшись выслушивать женские дрязги. А вот теперь вспомнил.

   -Ты, главное, так и ходи в доме.

   -Почему?!

   -Э... Здесь так принято.

   -Ах вот как... Ну что ж.

   Марика больше ничего не сказала, только неопределённо поморщилась. Кстати сказать – платье ей к лицу. Пусть оно было вовсе и не обтягивающим, но придавало женственности. Лекс дураком будет, если не обратит на Калинину внимания попристальней. Хотя, я вроде бы замечал, что их притяжение стало взаимным. Интересно, как Марика обойдёт своё же правило? Потом был обед. Давешние женщины принесли утварь – ложки, тарелки. Водрузили на стол большой чугун с наваристым супом, каравай хлеба. Это просто сказка. Вечером был не менее сказочный ужин. А ночью кончился дождь.

   После завтрака я оделся в свою полевуху, исключая РПС и пошёл на улицу. Надо машину проверить. Излишек воды с грунта уже сошёл и под ногами уже не чавкало, а только тихонько хлюпало и мягко проседало. Я обошёл грузовик, проверил шнуровку тента, замки ящиков. Никто тут не лазил? Вот и хорошо. Забрался на бампер, открыл капот. Проверка воды и масла, осмотр фильтров и топливной аппаратуры заняли не так уж много времени. Не смог только себя заставить лезть под машину. Встал вопрос о том, чем заняться. Сидеть вторые сутки в четырёх стенах с нашим отрядом не интересно и обременительно для психики. Опять же, во время безделья вновь начинают одолевать мучительные вопросы о странных артефактах из земного будущего, христианской церкви в мире, где никто и слыхом не слыхивал о Боге-отце, Христе и Святом духе, о казаках и казачках, говорящих на абракадабре местного фарша из земных же языков. Из-за всего этого можно голову основательно сломать. Чем же занять ум? Пока думал, глядя в небо, до слуха дошли странные звуки. Кто-то, не подберу другого слова – насиловал мотоциклетный или другой двигатель с ручным запуском. Движок сопротивлялся, судя по отчаянным хлопкам в глушитель, и заводиться категорически не желал. Это может быть интересно.