Текст книги "К-1. Точка невозврата (СИ)"

Автор книги: Александр Гурьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Представители штабов Флотилии и КСФ радуются, как преподаватели, которых допустили к приёму вступительных экзаменов в университет. Прибывают они для проверки по очереди, не в одно время, поэтому АПЛ выдержать две проверки не может. В штабе Дивизии никаких презентов, имеется в виду спирт, икра, сухое вино, шоколад, таранька, нет. Всё это выдаётся подводникам в качестве дополнительного питания, когда ПЛ в море. Болты и гайки проверяющим не нужны, а покидать ПЛ гружеными подарками на виду всего экипажа, тоже не очень порядочно. Поэтому Командующий Флотилией устно обратился к экипажам АПЛ, отказаться от этой ерунды при непродолжительных выходах в море, с разъяснением, что гостей очень много, и не только из Североморска, и все они хотят оставить память о Севере. До нас его просьбу довел командир ПЛ при очередном выходе на каботажку, все промолчали, и нас правильно поняли. Нам оставили при не кругосветном (каботажном) плавании только шоколад к вечернему чаю и печенье.

После проверок наступает, как бы, затишье. Офицеры и мичманы, убывающие со службы, могут отлучиться из дома, оставив в дверях записку, где, по какому адресу их можно обнаружить. Тренируют оповестителей, чтобы они наизусть знали адреса и оптимальный маршрут своего движения. В экипаже ведётся ежедневный учёт, где, кто находится. Хронометрируется сбор экипажа по учебно-аварийной тревоге на ПЛ. Неприбытие на ПЛ в назначенный срок расценивается как покушение на безопасность Родины. У каждого в доме приготовлен тревожный чемоданчик, в котором все необходимые вещи, кроме курвиметра. Для чего он подводнику, особенно механику, никто объяснить не хотел, значит для того, чтобы было замечание. Я представляю, что это такое, но никогда его не имел.

АВТОНОМКА 71

Мы готовы, но не знаем, куда, когда и на сколько суток идём. По количеству продовольствия бывалые говорят, что не на полную автономность. Поскольку на экипаж не получена тропическая одежда, никаких визитов не предвидится. Нам всем выдали новенькую репсовую одежду «радиационной безопасности», которую каждый отмаркировал крупными буквами «РБ» в белом квадрате на правой стороне куртки и правой штанине. На кармашке куртки каждый пришил белую полоску ткани, на которой чёрной краской указана должность в сокращённом виде. Эта одежда от радиации защищать не предназначена, как может показаться, взглянув на эти крупные буквы. Эти буквы для того, чтобы эта одежда, побывавшая на АПЛ, не перекочевала в гаражи и квартиры. До сих пор никто не может ответить, почему подводников АПЛ решили одеть в одежду зэков. В ней хорошо ощупывать охранникам зэков, потому, что всего два накладных кармашка: нагрудный, в который помещается только носовой платочек, и сзади на брюках такой же. В эту одежду не одет больше никто кроме них во всех ВС СССР. То, что тебе нужно срочно отправить в трюм, начиная от авторучки и пинцета, положи в карман эрбэшки, твоя мечта сбудется. А как, в чём должен находиться инструмент, который должен быть всегда под рукой. Крайний Север, КПП, закрытая запретная зона, въезд в которую только по прописке или спецдокументам, зона радиационной безопасности, вход в которую только по спецпропускам, зэковская одежда, только смотровых вышек со стрелками не хватает. Невольно возникает сравнение с, так называемой, химией. Ну а современное усовершенствование, белые воротнички на эрбэшках, это стыд, позор и глупость последней стадии отупения. В каком городе, кто и на какие шиши, их, эти воротнички, изготавливают? На промасленные фуфайки ещё надо приказать их пришить. И, ведь прикажут, и пришьют, и не найдётся ни одного офицера, который бы сказал, что это рабочая одежда подводника, в которой они занимаются ремонтом техники, не один раз в сутки делают приборку, и в трюмах тоже. Почему на дизельных ПЛ всего этого нет?

4 апреля 1971 года весь экипаж был собран по сигналу «Большой сбор», и АПЛ «К-1» отошла от левого борта плавбазы и легла на курс выхода из губы Западная Лица. На борту для подстраховки командира ПЛ сам командир 7 ДиПЛ контр-адмирал Макаров. Кроме тех, кто не числился в списке экипажа, капитан-лейтенант из особого отдела. Во время экстренного ввода ГЭУ были открыты все каюты, было роздано разовые нательное и постельное бельё из расчёта комплект на неделю, сандалии с дырками и мыло. Среда банный день. Не зря говорили бывалые, что можно отдохнуть только на перешвартовках от пирса к пирсу или на боевой службе. Для нас с Юрой Крыловым это первая боевая служба, посмотрим, как на ней отдыхается. Вот мы с ним уже 7 лет учимся, кое-что даже умеем делать, но что бы мы делали, случись что-то серьёзное без Виталия Адаменко и опытных управленцев. Не зря считается, что боевая служба для приобретения опыта. Вот когда в тебе появится осознанность и уверенность в своих действиях, когда те, кто тебя послал устранять замечание, будут уверены, что им не придётся устранять другие замечания, появившиеся в результате твоих безграмотных действий, тогда можно будет говорить о твоём опыте. Управленец, посылая тебя устранить какое-то замечание, должен быть уверенным в тебе и не сидеть в позе выжидания чего-то непредвиденного, вцепившись в подлокотники кресла. Я шёл на боевую службу за умением и опытом, чтобы стать специалистом.

Мы не дошли ещё до точки погружения. Я спустился на нижнюю палубу 5 отсека. На меня смотрели глаза какого-то обросшего чёрной щетиной мужика, лежащего в гамаке, подвешенном над правым дизелем. Мало ли кто может лежать, подумал я, может представитель какого-нибудь дизельного завода. На всякий случай поинтересовался у командира отсека Серёги Топчиева, что за тип. Он ответил, не знаю, лежит, ничего не говорит. Старшина отсека мичман Зозуля тоже не знает. Вернулся на пульт, говорю, в 5 какой-то мужик лежит, не наш. Доложили в ЦП. Разобрались. Оказалось, что наш. Моторист срочной службы, увольняющийся осенью, чтобы подготовить себе замену, привёл на ПЛ только прибывшего из учебного отряда матроса, не заявленного в списке участников, достал где-то гамак, уложил того на него и приказал лежать и не произносить ни слова. Командир обратно не повернёт, чтобы его вернуть. Так всё и получилось. Этот заяц после учебки сдал на самостоятельное управление и стал участником дальнего похода.

ПЛ уже покинула территориальные воды. Включается «Каштан» ЦП: пульт, покинули территориальные воды. ПУ: «Прошу разрешения поменять воду в цистернах биологической защиты и стравить воздух из баллонов спецгруппы». ЦП: «Добро». Даётся команда в реакторный отсек. ПУ после получения доклада из 6 отсека о выполнении: «Заменена вода в ЦБЗ, спецгруппа баллонов пуста, дайте координаты места». Записываются координаты места в журнал ПУ ГЭУ. Эти действия обязательны после выхода из территориальных вод и перед входом в них. Мы двигалась к точке погружения, мне удалось выскочить наверх. Вахтенным офицером стоял Олег Шкирятов. Среднего роста подтянутый лейтенант он прибыл на «К-1» в прошлом году сразу на должность командира БЧ-3,  т.к. должность командира группы не предусмотрена штатным расписанием. Своей простотой и непосредственностью он располагал к себе, и не только меня. Я не стал спускаться к выдвижным остался около входного люка и закурил. Только открыл рот, чтобы заговорить, как снизу сообщили, что на мостик поднимается комдив. Ну, что, Шкирятов, спросил Макаров поднявшись. Олег, по моему разумению, должен бы был ему доложить обстановку на море, но вместо этого улыбнулся, показав свои золотые фиксы, и произнёс, ничего, товарищ комдив. Видимо уже было дано радио о нашей готовности, и до погружения оставались минуты. АПЛ «К-1» превратилась в прямоугольную трапецию в Баренцевом море. А вот и команды, всем вниз, срочное погружение. Как только ПЛ погрузилась на заданную глубину, командир ПЛ вскрыл секретный пакет о объявил по ГГС, что служба будет проходить в Северной Атлантике продолжительностью в 45 суток, всплытие ПЛ, была названа дата и время всплытия.

И потянулись дни подводного плавания. Первое, что предстояло сделать, пройти незамеченными, как говорят, прорвать противолодочный рубеж Нордкап-Медвежий, который прослушивается по всей глубине и просматривается с воздуха с целью обнаружения наших ПЛ. Для успешного прорыва у ПЛ есть два способа, самые малые обороты гребных винтов и максимальная глубина погружения. При режиме тишины не  рекомендуется лишний раз и без особой необходимости передвигаться. Перед выходом в море запасаются негодными резиновыми камерами от колёс трактора, а в море режут их и подкладывают под пайолы и лючки, чтобы не гремели под ногами при наступании на них. Эта мера даёт эффект на ДПЛ. Там можно достичь полной тишины. На АПЛ даже при самых малых оборотах турбин шум и свист, как будто взлетает звено истребителей. Если добавить ещё шум от работающих калориферов, кондиционеров, работы масляных насосов, шум от сброса излишек пара через дроссельно-увлажнительные устройства, то подкладывание резинок бесполезное занятие. Там люди друг друга не слышат. Что касается глубины погружения, то новый прочный корпус толщиной в 25мм должен был выдерживать глубину 300м. У нас он был уже не новым и 7 лет терпел одни неприятности от присутствия в себе этих реакторов. Можно было бы увеличить его толщину, но тогда увеличился бы вес ПЛ, для его поднятия в надводное положение потребовался бы больший объём ЦГБ, т.е.увеличился бы диаметр ПЛ. Для сохранения прежней скорости движения ПЛ, сохранив прежнее соотношение диаметра корпуса к его длине, вынуждены увеличить длину корпуса. Для увеличенной таким образом ПЛ потребовался бы более мощный реактор. Поэтому мы рвали этот рубеж на том, что у нас есть, и на той глубине, на которую рассчитан прочный корпус. У тех, кто прослушивал или просматривал этот рубеж, видимо был обеденный перерыв, а может выходной день, мы прошли, и нас не заметили.

После первых суток плавания на ПУ началась вестись прокладка движения ПЛ на контурных картах. Это категорически запрещено делать, и чтобы соблюсти этот запрет, за этим следит представитель особого отдела. У него, наверное, и другие задачи, но нам они неведомы. Этот представитель постоянно закреплён за нашим экипажем. Он знает о каждом из нас всё, мы о нём ничего. В базе он вообще не появляется в расположении экипажа. Первая неделя под водой заряжает каждого зарядом неприятия друг к другу. Не хочется видеть никого. Всё одни и те же лица. Споры, распри и ругань возникают из-за всяких мелочей. Все разом вынуждены бросить курить. Запах зажженной спички моментально разносится до всех уголков отсека. Пожар или возгорание в этой герметично закупоренной бочке самое страшное зло. Одного вдоха достаточно, чтобы навсегда остаться молодым. Как же там космонавты, каждый день видят одно лицо, слышат один и тот же голос. Главное все понимают, что это не вечно, оно пройдет когда-то. О папиросах даже в мыслях ничего нет, как будто никогда во рту не держал. Тяжело было в первые сутки. На третьи сутки захотелось, и если бы можно было, закурил. На девятые сутки желание снова решило посетить меня, но быстро было подавлено. Как-то внезапно у меня вспыхнул геморрой, никогда ранее не дававший о себе знать. Ребята смеются, успокаивают, что они знакомы с этой болью, когда болит не один, а все 32 зуба. Я же перебираюсь из отсека в отсек, как полковник бронетанковых войск с огромным животом, впервые увидевший переборочный люк.

Я на вахте со Славой Горшковым, он для меня Вячеслав  Михайлович, т.к. он с 1938 г. рождения, и Петькой Степановым, он на год моложе меня. На пульте только шум от двух грибков вентиляции. Их можно закрыть, будет совсем тихо, но поднимется температура. Мы с Петькой под крышей у Вячеслава Михайловича. Я имею право с его разрешения отлучаться для осмотров и для всяких других целей, главное, чтобы он в любую минуту знал, где я нахожусь. В кормовом 10 отсеке мне в принципе делать нечего, там киповского почти ничего нет. Это отсек живучести с кормовым входным люком и колонкой продувания ЦГБ. В нём два торпедных аппарата, из которых можно послать гостинец преследователям навстречу, а главное, выпустить торпеду, имитирующую шум ПЛ, и увести за собой торпеды противника, если их датчики настроены на шум. В этом отсеке почти всегда тихо, сыро и даже прохладно. Слышно хлюпанье гидравлических цилиндров перекладки рулей и журчание стекающей воды из дейдвудных сальников, через которые выходят из прочного корпуса линии валов. Протечки воды обязательны, т.к. забортная вода смазывает и охлаждает сальники и линии валов. Эти протечки из трюма выбрасываются помпой обратно за борт.

В 9 отсеке верхняя палуба, это гостиничный комплекс. Здесь отдыхает большая половина младшего офицерского состава БЧ-5, а мичманы и л.с. здесь же в каютах принимают пищу во главе со старшинами команд. На нижней палубе отсека ДУК, устройство для выброса мусора, пищевых отходов и отработанных пластин регенерации, и там же мощная холодильная машина, производящая холод из пара. Если на верхней палубе сонное царство, то здесь внизу несётся вахта матросом срочной службы из дивизиона живучести. Остановись машина на полчаса, и люди превратятся в бифштекс. Сюда меня иногда посылают годки сварить картошку. Суёшь в открытую банку с картошкой импульсную трубку с паром, 15-20 минут побулькает, и вот она уже парит на самом пульте управления главной энергетической установкой. Вместо того, чтобы смотреть на мнемосхему и следить за стрелками приборов, всё внимание на эту консервную банку. Саня, а хлебушек? А где я его вам, проспиртованный что ли? Да, если бы я мог встать с этого кресла, а вообще , как тебя учили отвечать. Так точно, и никак нет, больше никаких ответов не существует в природе, давай, а то картошка-то стынет. Михалыч, может баночку с сосисками открыть, какая там маркировка на банке, чтобы компот не притащить.

Из 9 отсека попадаешь в электротехнический отсек, заставленный щитами управления турбогенераторами, гребными электродвигателями, главными и распределительными щитами. Но, выпрямившись после закрытия переборочной двери, ты ощутишь прохладный ветерок из кондиционера и наткнёшься на подъёмник 4 блока ракетных контейнеров. Просклизнув мимо этого подъёмника, прямо по курсу увидишь трап в 5 ступенек и входная дверь на ПУ, которая почти всегда открыта. Можно без всяких натяжек считать, что ПУ ГЭУ в 8 отсеке. ПУ руководит действиями электриков в вопросах обслуживания ГЭУ, а при авариях ПЛ поступает в распоряжение командира 8 отсека, если ГЭУ уже умерла. Но ГЭУ не умирает, даже если все поглотители в реакторах окажутся вдруг на нижних концевиках. Она и тогда требует к себе особого внимания, поэтому в аварийных партиях 8 отсека мы не принимаем участия. Старшиной вахты в 8 отсеке инженер-лейтенант Серёжа Топчиев, молодой офицер, уже где-то нахватавшийся всяких сравнений нашей службы. Основная силовая сеть (ОСС) ПЛ на постоянном токе, особых премудростей при переключениях не требует, поэтому у Серёги два вахтенных электрика, каждый на своём борту. Сейчас ОСС в штатном режиме, каждый турбогенератор в работе на свой борт. В отсеке всё тихо и спокойно.

В турбинном отсеке тоже всё спокойно, но не тихо. Турбины не могут бесшумно работать.  Законодателями шумности являются янки, которые установили верхний предел шумности АПЛ в 80 децибел. Требования к шумности АПЛ первого поколения у нас похоже были на одном из последних мест. Главное доставить оружие в нужное время и применить его по прямому назначению. Не хочется задерживаться в турбинном отсеке, никого ни о чём не спросишь, потому что там друг друга не слышат. Турбинисты на маневровых устройствах несут вахту в шлемофонах с гарнитурой, остальные с лампочками от карманного фонарика в ушах. В турбинном отсеке много нашего хозяйства, но пока всё на мази, лучше уйти отсюда. Открываешь переборочную дверь в 6 отсек, носом чувствуешь запах пережаренного кислого озона, как будто буквально перед твоим приходом здесь прекратили сверкать молнии. Здесь тихо и покойно, здесь тоже несётся вахта спецтрюмными, здесь много нашего хозяйства, но лучше здесь не задерживаться. В другой раз, сейчас пока всё нормально пашет. В пятом тихо и спокойно. Здесь душевая, гальюн, испаритель производительностью 20 тонн бидистиллята в сутки, холодильная машина, работающая на носовое кольцо, два дизельгенератора и два компрессора. Здесь тоже несётся вахта, в этом отсеке производится инструктаж заступающей смены вахтенными офицером и инженером-механиком.

Открываем переборочную дверь в 4 отсек, центральный пост управления ПЛ. Ух ты, смотри, что они сделали. На верхней палубе оставили в работе только одну лампочку, и та где-то там, а плафон выкрасили в красный цвет. Интим. Командир на перископной площадке, называемой обезьянником, наблюдает за всеми, они у него на виду. Колабский в кресле инженер-механика, около него вахтенный офицер командир БЧ-2 Капитан 3 ранга Ковальчук. Вертикальным рулём управляет матрос срочной службы из БЧ-1, на горизонтальных рулях мичман Воронищев. Эти в переднем правом углу. Вахтенный офицер находится за спинами боцмана и матроса, перед глазами указатель курса, дифферента, скорости и положения горизонтальных рулей. Его главной задачей при ходе ПЛ на постоянной глубине и с постоянной скоростью, не допустить засыпания боцмана, который может это сделать, да и матроса тоже. Наверное, все боцманы похожи, как только берутся за рукоятки управления рулями. Кто пробовал на УТС удержать ПЛ на заданной глубине, на заданной скорости и с заданным дифферентом, знает, как это трудно сделать. ПЛ, или сразу устремляется ко дну, или выскакивает на поверхность, и все, находящиеся на тренажёре, оказываются в поднятом кузове самосвала. Вахтенный офицер может сидеть за конторкой около входного люка, и где находится вахтенный журнал.

Боцман со своими боцманятами уже успели мне попортить кровушку с самого Северодвинска. Как всплытие ПЛ в надводное положение, так команда ЦП на пульт, киповца на мостик. Всё понятно, опять залита на мостике розетка подключения выносного пульта управления вертикальным рулём. Опять эти ребята перед погружением ПЛ её не загерметизировали, и сейчас она заполнена морской водой. Берёшь мегомметр, пинцет, пузырёк с шилом, в турбинном отсеке набираешь горячего конденсата и на мостик. Потрошишь эту розетку, промокаешь из неё ветошью солёную воду, смываешь соль с токоведущих жил горячим дистиллятом, а потом шилом. А вот сейчас можно покурить, нагнать страх на боцмана, кинув реплику в присутствии вахтенного офицера и сигнальщика, когда родная земля перестанет рожать таких людей. Спирт не смывает ни масло, ни даже соль, Это известно всем, кто получает его, и кто выдаёт. Это жидкая валюта, это стержень всей флотской организации. В данном случае он незаменим из-за своей способности быстро испариться даже при отрицательных температурах, и его феном для сушки волос не заменишь. Всё, изоляция проводов и сама розетка сухие, стрелка мегомметра показывает мегомы, боцман в нетерпении порулить, подключается пульт, переводится управление вертикальным рулём на мостик. Я утвердил свой статус на мостике, когда в третьем и в пятом отсеках толпы желающих попасть наверх, я с чувством выполненного долга спускаюсь вниз к выдвижным. Сейчас здесь будет тесно от курцов.

Сейчас у Ковальчука главная забота, не дать боцману уснуть. Воронищев уже побывал на Северном Полюсе, на АПЛ «К-3». У него другие воспоминания, чем у Жильцова, сейчас контр-адмирала, командира 203 ОБРПЛ в городе Северодвинске. Они более приземлённые и наверное правдивее. Всплытие АПЛ в полынье с застопоренным ходом на стабилизаторе глубины, мероприятие не для слабонервных, но не будем об этом. Сейчас мы не на Полюсе, над нами чистая вода Норвежского моря. Жизнь экипажа и ПЛ зависит вот от этих пяти человек, которые в розовом полумраке выполняют свою работу. На средней палубе ЦП делать нечего, там одни  каюты и рубки, в которые мне доступа нет. В трюме тоже вахта, связанная с БП-45 переговорной трубой. Когда объявят боевую тревогу, здесь на верхней палубе будет людей больше, но всем места хватит. Сейчас командир из обезьянника наблюдает за этой пятёркой, не вмешивается, не поправляет, не нудит. Похоже, с этим командиром можно выходить в море. Он ответственный за всё, что происходит на ПЛ, хотя на борту комдив. Я спрашиваю разрешения у вахтенного офицера пройти, он кивает головой, не взглянув в мою сторону, и я уже в третьем. Здесь, сразу налево, спуск на ракетную палубу, куда л.с. не БЧ-2, кроме электрика, запрещён. Второй отсек это каюткомпания, каюты для отдыха офицерского состава. Вахтенный второго отсека у печей дожигания водорода. В первом отсеке откидные койки для моряков срочной службы над торпедами. В кормовом трюме умывальник и гальюн. Во всех четырёх торпедных аппаратах находятся торпеды, а в нижних с ЯБП. В отсеке тоже тихо и спокойно, чувствуется влажность. Можно и электрогрелки включить. В первом отсеке прокручиваются художественные фильмы, проводятся клубы весёлых и находчивых, а также соревнования гиревиков и силачей.

Так, мы прошли из кормы в нос по всем отсекам. Половина экипажа отдыхает, часть режется в каюткомпании в нарды и шахматы, часть на очереди заменить проигравшего. Стоящая в отсеках вахта не видно, чтобы кто-то вспотел. Да, мы не на АПЛ, а в автобусе, нет, в вагоне поезда дальнего следования, нам выдано постельное бельё, да нет же, мы на лайнере в кругосветном путешествии. А пассажирам лайнера платят, нет, они сами покупают билеты. Значит, мы экипаж лайнера, им платят. Они тоже не в поту, у них, кстати, горячительные напитки и женщины, а платят, намного больше, чем нам. А нам за что? У каждого койка с постелью, завтрак, обед , ужин, вечерний чай по расписанию, тепло, светло и мухи не кусают. Вахта 8 часов в сутки, тоже ничего особенного. Возвращаюсь на свой боевой пост, переходя из отсека в отсек, только из носа в корму.

А что, если представить, вместо меня движется в корму посторонний глаз со свитой из персон штаба дивизии. Что он подумает об увиденном в отсеках. Он подумает про себя, никто из них не перетрудился. Или, к примеру, он спросит меня, уже окружённого его свитой, как служится, братишка. Может даже  в знак доверия и расположения к себе положит свою руку мне на плечо. Флагмех аж ухо подставил к моему лицу, стараясь не пропустить ни одного, сказанного мной слова. Знаем мы таких доброжелателей. Хорошо, товарищ посторонний глаз, а что я ему ещё должен ответить. Флагмех расплывается в довольной улыбке. Сейчас, садитесь поудобнее, где стоите, буду рассказывать под свист турбин про эту запретную зону, начиная с КПП, что семья не обеспечена жильём, что я не бываю дома, жена воспитывает детей одна, на службу добираюсь в скотовозах. Я поделюсь с вами своими сомнениями и вопросами, которые у меня возникли буквально минуту назад. Да, ничего я вам больше не скажу, идите вы своей дорогой, куда идёте. Я помню инструктаж, не говорить ничего плохого, никому ничего не докажете, посторонний глаз уедет, а грязь и поднятая муть останутся. Довольная моим ответом группа, возглавляемая посторонним глазом, продвигается в корму, я за ней. Спешить и обгонять не надо, плохая примета. Сейчас они ввалятся на пульт, потом к электрикам, там и там получат такие же ответы. Вот после этого и я начну движение. А, может, надо было набраться наглости и кое-что спросить. Нет, хоть с лодки и не выгонят, пакостить будут всю оставшуюся службу. Все сборы офицерского состава будут начинаться со слов, вот служит у нас на Флотилии такой пакостник старший лейтенант, который уже всё познал, которому больше всех надо, правдолюбец. Сейчас склоняют какого-то капитана 2 ранга из штаба Флотилии, который посмел задать вопрос МО, что ему не предоставляют жилье в г. Горьком, куда он увольняется из ВС в запас. А уж меня будут ещё выводить к трибуне, показывать всем. Вот он. Пошли Вы своей дорогой.

Мы давно перевалили за середину срока патрулирования в Северной Атлантике. Давно улеглись все страсти, возникающие в начале службы. Втянулись в распорядок. Один раз в сутки всплываем на перископную глубину на сеанс связи. Перед всплытием перезаряжаем регенеративные двухъярусные установки. Отработанные пластины складываются в освободившиеся от регенерации банки. Всё это вместе с мусором и пищевыми отходами передаётся в 9 отсек. На перископной глубине всё это выстреливается через ДУК за борт. В среду помывка в душе, испаритель круглые сутки работает на пополнение запасов пресной воды. Ограничений в использовании воды никаких нет. После душа просмотр кинофильма. Слава Горшков старший в этих мероприятиях. Перед концом вахты он даёт команду в 5, чтобы для него нагрели и подготовили душ и никого не пускали. Он моется первый, я конечно второй, а Петька Степанов за мной. Старших надо пропускать вперёд. За нами моются все остальные. Заранее опрашивается вся смена, какой кинофильм будем смотреть. Их взято на борт много, но интересных могло не быть на базе, когда их получали. Поэтому понравившиеся фильмы крутили по нескольку раз и по-разному, с конца, вверх ногами. Время нашей вахты с 4 до 8 и с 16 до 20. Всё шло так, как рассказывали бывалые. Штатный режим работы ГЭУ: оба турбогенератора в работе, каждый на свой борт, обе линии вала «самый малый вперёд» 265 оборотов в минуту, травление пара через дроссельно-увлажнительные устройства минимальные для экономии ядерного горючего. ПЛ на рабочей глубине 240 метров, никакого хвоста за ней нет, желающих супостатов пересечь нам путь не находится. Зам командира по политчасти Олег Викторович Алексеев организовал и провёл КВН между сменами и снова залёг, перевыполнив план политработы за время боевой службы.

Вот и персональное радио АПЛ «К-1» покинуть район, следовать в пункт постоянного базирования. Повернули оглобли к дому. Все окружающие стали роднее родных, братаются даже те, кто, казалось, рассорились навсегда. Куряки при случае открывают свой портфель, достают пачку папирос, понюхают и кладут обратно. До дома ещё пилить и пилить не меньше недели. Каждые сутки и так удлинялись и удлинялись, а после разворота вообще стали бесконечными. Всё вроде так, как все уже привыкли, а хочется, чтобы время прекратило тянуться. Вот уже рванули противолодочный рубеж Нордкап-Медвежий, справа по борту где-то уже полуостров Рыбачий.

Вячеслав Михайлович обращается ко мне: «Саня, сходи, пощупай левый опорный подшипник левой линии вала, что-то лампочка мигнула, термометр врёт или на самом деле температура повышается. Если удержишь руку на корпусе подшипника не меньше минуты, значит температура нормальная, не выше 65 градусов». Взял пинцет, торцевой ключик на 6 и начал  пробираться к подшипнику через хитросплетения труб. Когда я выполнял задание Леонида Васильевича, этой обвязки трубами ещё не было. Едва добравшись до подшипника, первым делом приложил руку к корпусу. Горячо, но держать можно. Открыл крышку, проверил поджатие гаечек, всё нормально, начал искать, как мне отсюда выбраться. Мне же не развернуться, чтобы тем же путём отсюда. Опасаясь быть намотанным на линию вала или раскатанным ею в сочень, начинаю искать другой путь. Говорят, куда голова пролазит, должно всё остальное пролезть. Моя голова уже освободилась от труб, когда чувствую, моё тело без всяких на то усилий с моей стороны, скользит по трубам, и я выкатываюсь на центральный проход 8 отсека около трапа на ПУ. Ничего себе.

ПЛ дифферентуется на нос, причём быстро и без всяких звонков, ревунов и команд из ЦП. Общекорабельный каштан включён, это видно по лампочке, и кто-то пытается что-то сказать из ЦП, но слышны только невнятные слоги и никак не слова. Я перебрался на трап, потому что на палубе уже не удержаться, но и на нём не удержаться, т.к. и он начал задираться кверху, отрезая мне путь назад. По центральному проходу отсека катится и перемещается всё, что было не закреплено, вертикальные поверхности щитов и переборок становятся единственной опорой для ног. Дверь на пульт, как всегда, открыта, я встал на неё ногами, как над канализационным  люком. Вижу внизу под ногами обоих управленцев, которые уже не на креслах, а на пульте, но не на лицевой панели, а на передней стороне, старающихся удержаться и не свалиться на приборную стену. В голове проносится, ГЭУ допускает дифферент не более 8 градусов, что с ней сейчас? Но никаких сигналов о поступлении воды внутрь прочного корпуса из ЦП не было. Не прошёл сигнал по отсекам и о заклинке горизонтальных рулей на погружение. Что случилось? Неужели контр-адмирал Макаров решил проверить отработку ЦП под конец боевой службы. Хорошенькое дело. В носу 4 торпеды, две из которых с ЯБП, над головами 8 ракет, кажется половина из них тоже с ЯБП. Прочный корпус почему-то задрожал. В голове пронеслось, это от скорости набегающего на ПЛ потока воды, которая несётся ко дну. Ещё секунда, две, и-и, вода или сразу взрыв, и, я увижу эту вспышку или всё прекратится раньше, прежде чем всё это вместе со мной превратится в атомы и молекулы. Перед глазами с бешеной скоростью одна картина сменяется другой, нет, это не картины, на них ничего не  видно, это вся твоя жизнь, сжатая до секунд. А вот он, шум воздуха, идущего по трубам на продувание ЦГБ, прекративший эту череду мелькающих картинок перед глазами. Дифферент ПЛ начинает отходить, убыстряясь в движении, стремясь к нулю.  ПЛ переложило с борта  на борт, мы наверху.

Главная энергетическая установка АПЛ (ГЭУ) состоит из 2-х частей, паропроизводительной (ППУ) и паротурбинной (ПТУ) и двух линий валов с гребными винтами. Вот и всё хозяйство Виктора Павловича Колабского. Всё так просто, и именно так объясняют всем гостям, впервые попавшим в отсеки АПЛ. На самом деле от ЦП в корму живёт и несёт вахту добрая половина экипажа. Люди в кормовых отсеках превращают это железо в живой организм, способный выполнять команды ЦП.

На всех проектах АПЛ отсек, где находится ПТУ, самый большой по объёму, но по весу оборудования в нём уступает реакторному отсеку, где находится ППУ. У нас турбинный отсек седьмой. Мощность ГЭУ позволяет, а ЦП обязан удержать ПЛ на заданной глубине при полностью заполненных водой самого большого отсека и прилегающих к нему ЦГБ с помощью скорости хода и подъёмной силы корпуса ПЛ и горизонтальных рулей. Это азбука подводного плавания ПЛ.

Турбинный отсек. Что видит посторонний глаз (гости разных рангов до Генсека включительно и даже члены экипажа, не относящиеся к БЧ-5), попав в этот отсек? Центральный проход, по обе стороны от которого трубы, трубищи и трубочки с клапанами и клапанищами. В просветах между трубопроводами просматриваются электрические кабели и соединительные коробки, закреплённые на прочном корпусе. Почти всё оборудование отсека скрыто от постороннего глаза: все насосы, включая самые большие циркуляционные, главные конденсаторы, главные турбозубчатые агрегаты, шинопневматические муфты, оборудование масляной системы, обслуживающей обе линии вала. Глаз видит только верхние части турбин. Невольно возникает вопрос, что, такие маленькие, не более 2-х метров, гладят горбатое море до горизонта? Да, 675 проект ещё называют утюгом.