Текст книги "К-1. Точка невозврата (СИ)"

Автор книги: Александр Гурьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Когда я вернулся в Западную Лицу, АПЛ «К-1» в составе 7 ДиПЛ перебазировалась в Видяево, и связь с экипажем была потеряна. С АПЛ «К-524» я был списан 22 апреля 1983 года за низкие морально-политические и деловые качества и подрыв авторитета партии, выразившийся в добровольной сдаче партийного билета. В воинском звании я понижен не был и со службы не уволен. Вроде бы как не за что. В личном деле положительные ежегодные аттестации, представления на перемещение по службе и чистая сторона служебной карточки, где записываются наказания, 5 поощрений на лицевой стороне за успехи дивизиона в социалистическом соревновании.

За 7 лет пребывания в партии мне стало понятно, что прикрываясь всем благородным, в стране толчётся вода в ступе. Моему поколению, которому обещали жизнь при коммунизме, уже ничего не обещают. Коммунизм так и остался на горизонте, до которого никогда не дойти. Это совсем не означает, что я такой принципиальный, обещали, давайте коммунизм. Всё намного проще. Уже всем было понятно, что коммунизм давно построен, но для высшей партийной номенклатуры. Это желание жить в таком обществе опускалось всё ниже и ниже в более низкие слои номенклатуры и дошло до политработников уровня ЗКПЧ. Я не увидел человека в пределах видимости с моего места, на кого можно равняться.

АПЛ 671 РТМ. Как обычно бывает, уходишь в море от одного пирса, а швартуешься по возвращению к другому. Всему л.с., не несущему в данный момент вахту, аврал для переноски кабелей питания с берега. Энерготрап переносят 15 человек, так как на нём будет уложено 22 толщиной с руку 70-метровых кабеля, каждый из которых переносят тоже не менее 15 человек. Только на одной АПЛ ЗКПЧ в звании кап. 3 ранга участвовал в подобном мероприятии. Остальные ЗКПЧ в этом замечены не были. Но если мы одна семья, то НАЧПО может подождёт с радостной встречей тебя с моря. Ты хоть знаешь, где лазы в аккумуляторные ямы, ты был там хоть раз, а ведь это у тебя в обязанностях. Что касается повседневной организации службы, можно не рассказывать. Он просто не бывает в казарме и появляется там, как красное солнышко. Матросы всё это видят. Вот из таких на дивизии состоит семья, на Флотилии это уже клан, которыми руководит ЧВС (Член военного совета).

Мне и раньше приходилось беседовать с ЗКПЧ с глазу на глаз на тему совести, но я и мысленно не догадывался, что у него такие высокие покровители. В тёплый июньский воскресный день 1982 года я был не на дежурстве, как обычно, а в казарме в смене обеспечения готовности ПЛ. Мы в товарищеской беседе с ЗКПЧ И.Д.Ерошем проговорили больше часа обо всём и ни о чём. В конце я достал партбилет и положил перед ним. Вот, не хочу, что оказалось для него неожиданным, так мне показалось. Возвращаясь вечером со службы в город, в небе стояло такое ласковое солнце, я почувствовал такое облегчение, как будто всё это предыдущее время я был нагружен чем-то непосильным. А в понедельник оказалось, что из партии не выбывают, из неё исключают, и пожалуйста, на партбюро.

Три выступления, секретаря, зама, начпо и флагмеха как-то очень быстро и складно сформулировали, за что я исключаюсь. Зам первым поднялся и сказал, что товарищ Гурьев на службу не опаздывал, на службе под шафе замечен не был, а вот подписку на периодику делал на почте, а не в экипаже. Поэтому он предложил исключить меня из партии за низкие морально-политические качества. Флагмех, не поднимаясь с места, пожурил меня за то, что я не боролся за красную книжку, как Нагульнов в «Поднятой целине», а вылил грязь на всю партию. Поэтому, предложил он, дополнить формулировку, «в подрыве авторитета партии». «выразившимся в добровольной сдаче партийного билета», не поднимаясь, добавил начпо. Это исключение вступало в силу после 2 месяцев, если я согласен с решением партбюро, эту неожиданную новость объяснили мне в конце заседания.

Поскольку 2 месяца я считался ещё их товарищем, Приказа об отстранении меня от должности не было, я обязан был исполнять свои обязанности командира ЭТД, нести дежурство по ПЛ, по живучести ПЛПЛ и службу в гарнизоне.  По другую сторону фронта события должны были развиваться по следующему сценарию. Начпо дивизии обязан доложить о ЧП ЧВС Флотилии. Что за тип этот Гурьев, должен был услышать в ответ начпо, мне на стол полную картину о нём в красках. Я обязан доложить по команде ЧВС Флота, это случилось не на подсобном хозяйстве, а на АПЛ, которая в первой линии. Как вы могли допустить, вы что-нибудь знали о нарастании конфликта, а…а, так он ещё обращался к вам за помощью, разобраться в отношениях между ними, и, что?

Наши взаимоотношения с замом зашли дальше, чем следовало. «Иван Дмитриевич, командир ПЛ начальник для вас или нет? И да, и нет. А начпо для вас начальник? И да и нет. Тогда понятно, для командира вы в политотделе, для начпо в экипаже, а на самом деле вы в городе. Командир утром здоровается с экипажем, а его зама около него перед строем нет. Пусто. Почему я или командир БЧ-5 должны разруливать вопросы матросов, которые из других боевых частей. Теперь понятно, почему вы позволяете себе явиться на партсобрание обросшим в помятой форме одежды, вам некому сделать замечание». Это так обидело его, что он решил показать, кто в доме хозяин по методике гаишника. Появляется на службе и ему сразу на глаза попадают электрики, лежащие на кроватях, тумбочки, в которых кто знает, что. И это всё только мои подчинённые. Моя фамилия обязательно всплывает на партсобраниях.

Я обратился к начпо, чтобы он разобрался в наших отношениях. Он пригласил нас обоих. «Иван Дмитриевич, у вас есть претензии к Александру Николаевичу. Нет. У вас Александр Николаевич», и тут я выдал всё, что накипело, наблюдая, как краснеет, а потом багровеет лицо у начпо. «Вы согласны поменять экипаж, я в хороших отношениях с начальником отдела кадров? Так точно, согласен». Прямо от начпо я пошёл столовую, обед уже начался, оба комдива и командир БЧ-5 принимали пищу. Я сел на своё место, «Богдан Дмитриевич, я от начпо, вылил ему всё на Ероша. Дурак ты Саня, ты что, не знал, что они дружат семьями». После партийного бюро я понял, что затронул самые чувствительные струны коммунистического корпоратива Флотилии. Впереди или психбольница через 2 месяца или статья 59 «ж», если соглашусь с решением и с формулировкой.

И в конце срока я подал апелляцию в партийную комиссию дивизии на несогласие с формулировкой исключения меня из партии и пояснением истинной причины моего поступка, не минуты не сомневаясь, что эта формулировка будет утверждена. Как и предполагал, парткомиссия из ЗКПЧ и одного мичмана, утвердила её единогласно. Та же история повторилась и в парткомиссии Флотилии, только там утверждали формулировку все начпо дивизий, начальник особого отдела Флотилии и один мичман. Но там уже начали понимать, что я пойду дальше, не исключено, до ЦК КПСС. Устав партии предлагал только такой изнурительный путь.

Во время предварительного собеседования с секретарём парткомиссии капитаном 1 ранга Роля произошёл забавный эпизод. В понедельник 11 ноября 1982 года мы с ним расположились в его кабинете за его рабочим столом напротив друг друга, и он начал прощупывать, кто я по характеру, происхождению, кто у меня друзья и есть ли они и т.д. Мы, наверное, оба не верим этой партии, но так заведено. За моей спиной включен радиоприёмник, который мы оба слышим, но он нам не мешает. Роля расстегнул тужурку, развалился на стуле, и мы беседуем. Я слышу за спиной: «вчера в своём рабочем кабинете скончался Генеральный……..». Я поднялся со стула со словами: «такие известия принимаются стоя». Роля начинает подниматься, застёгивает пуговицы, и мы стоя слушаем , что и как. Вдруг дверь в кабинет распахивается, в проёме появляется офицер по комсомольской работе каплей Белан, отец которого во время войны был полицаем. Это вскрылось, когда Белан был уже капитан-лейтенантом, об этом знала вся Флотилия, и не знали, что делать с ним. Увидел нас стоящих друг против друга, хотел что-то спросить, закрыл дверь.

В январе 1983 года, уже Генсеком был Андропов, я прибыл в Штаб КСФ для собеседования с секретарём парткомиссии капитаном 1 ранга Андриясовым. В своей ёмкой по содержанию апелляции я уже просил парткомиссию КСФ восстановить меня в партии, если это возможно, при условии, что в партии должен остаться или я, или Ерош. Просить изменить только формулировку, могли спросить, формулировку вынесли коммунисты экипажа, она утверждена двумя инстанциями, мы вас вообще первый раз видим. Собеседование прошло в дружественной откровенной обстановке. Я узнал, что на Флот прибывает комиссия ПУ ВМФ по жалобе офицера, исключённого из партии, за то, что он разворовал имущество ПКЗ. Тащили оттуда все и пили вместе, а исключили одного. Это к тому, что плётка всё же была. Я вернулся в Западную Лицу ожидать вызова на парткомиссию.

Служба на АПЛ для меня превратилась во что-то непонятное. Уже полгода, как я исключён из партии, об этом знала вся Флотилия. Я продолжал ездить на службу, принимать корабли в живучесть, отвечать за их состояние, докладывать утром флагмеху о замечаниях за ночь, дежурить по ПЛ, стоять дежурным по гарнизону или в качестве начальника старшего офицерского патруля разнимать разбушевавшихся пьяных офицеров в ресторане. Всё вроде бы шло, как обычно. Начали портиться  отношения с командиром ПЛ.

Все электрики, четверо, включая меня, приводили в порядок кабели питания с берега. Схема силовой сети была собрана при питании с берега, но с обеспечением непрерывности питания от АБ, так как в ЦП шли тренировки ГКП под руководством командира ПЛ. Держать вахтенного на пульте управления ЭЭС не было необходимости. Нам понадобились гаечные ключи, находящиеся в сейфе на ПУ. Я сам через кормовой люк спустился в электротехнический отсек, достал ключи, и повернувшись к ПУ вижу на амперметрах разряд с АБ больше, чем по 2000 ампер с группы. Это же часа через два батарее кирдык, а вдруг ещё хуже, кто-то попал под напряжение на распределительной колонке на пирсе. Я с пульта отрубил батарейные автоматы, не задумываясь особо о ЦП и тренировке ГКП. «Кто на пульте? Я. Кто обесточил гиропост? Я.Ты, блядь, заплатишь за все вычислительные машины БЧ-1», связь с ЦП на этом оборвалась. Раньше меня так не называли.

Поднимаюсь в надсройку, на пирсе спокойно, никакой суеты. Подходит дознаватель Козуб, «Александр Николаевич, командир приказал взять с вас объяснительную. Валера, дай разобраться, что там произошло». Спускаюсь в гиропост, спрашиваю старшего мичмана-техника БЧ-1, что произошло, был ли дым или запах гари, что собой представляют элементы памяти, они на транзисторах или на магнитных сердечниках. «Александр Николаевич, да всё уже, предохранители заменил и всё в рабочем состоянии, в первый раз что ли». Я не знал, что машинный преобразователь, питающий стойки вычислительных машин, не имеет защиты по минимальной частоте, что в неподходящий момент АПЛ может оказаться без навигации. Я написал объяснительную, как требовали, больше за деньгами ко мне не заходили. Думали, думали и придумали следующую провокацию.

Меня прикомандировали к экипажу АПЛ предыдущего поколения, отличающейся от нашей АПЛ не только вооружением, т.е. потребителями электроэнергии, но и электроэнергетической системой в целом. АПЛ должна была перейти в Полярный и встать в док для периодического осмотра. Штатный комдив два находился в отпуске, срок его выхода на службу 26 декабря. Док, это 2 месяца, как минимум. При отработанных командире группы и старшине команды в доке комдив нужен только для несения дежурства по ПЛ, с остальным справятся без него. Под дизелем добрались до дока, подключились к его источникам электроэнергии, причём всё это делалось под руководством командира группы. Командир БЧ-5 мне объявляет, будешь служить здесь до 26, пока не появится штатный комдив. Ну и буду, какая мне разница, где служить.

Уже больше месяца я служу у них. Перед уходом в Полярный было сказано, тужурки и рубашки не брать, выхода из завода в город не будет. А 25 декабря поступает команда, подать список офицеров и мичманов, убывающих на Новый Год в Западную Лицу и Ленинград. Подаю механику список, и как бы невзначай, говорю, у меня тоже завтра заканчивается срок командировки. Нет, отвечает он, комдива нет, он что, ненормальный, ехать сюда на праздник, будешь его ждать. А, кроме того, на нас сбросили офицерский патруль с 31 на 1, заступишь начальником офицерского патруля. «Но я же домашних предупредил, что под ёлочку буду дома, прикомандированных запрещено ставить в гарнизонный наряд, всех своих распускаете по домам. Не заступлю я ни в какой патруль».

«Будет хуже», ответил он. Сменишься с патруля, у дежурного по ПЛ будет твоё командировочное, и езжай. На следующий день я не вышел на подъём Флага. Был тут же телефонный звонок в Лицу. Были вызваны в Полярный начпо и флагмех для разбора демонстрации неповиновения. Потом те позвонили, что разберутся со мной после прибытия меня туда, у них без меня хватает дел. Новый Год я встретил в ресторане «Ягодка», в простонародии «Сугроб», с повязкой на рукаве. В 6 часов освободился, бегом прибежал к дежурному по ПЛ, но никакого командировочного у него не оказалось. Только 13 января, так и не дождавшись комдива, я убыл в Западную Лицу на ковёр к начпо. За это время была написана и отправлена апелляция в партийную комиссию КСФ.

Я прибыл в Североморск накануне назначенного срока явки в парткомиссию, зашёл в Управление кадров СФ, встретился там с Н.Н. Алфёровым, который в то время распределял медиков по воинским частям КСФ, а в конце этого дня заступал на дежурство по Управлению. Мы проговорили с ним всю ночь. Я узнал от него, что О.В. Алексеев, наш бывший ЗКПЧ, член парткомиссии КСФ. Он участвовал в двух боевых службах АПЛ «К-1». Мы случайно встречались с ним на автобусной остановке, он был уже начпо 11 ДиПЛ. Когда тихое противостояние меня с Ерошем переросло в открытое, я дозвонился до Североморска и попросил Олега Викторовича вмешаться в это противостояние. Они были с Ерошем однокашниками или Алексеев был старше на 2 года, но был у него командиром взвода. Он уклонился, ответив, что коммунисты сами должны разобраться. Он знал и меня по службе на АПЛ «К-1», одно время мы с ним были в одинаковом воинском звании.

Утром я прибыл в Штаб КСФ. Меня завели в большое помещение и поставили в торец длинного стола, накрытого зелёным материалом, за которым сидели члены парткомиссии, один мичман и остальные в звании не ниже капраза. По левую руку от секретаря, сидящего в торце стола, находился контр-адмирал Алексеев. В дальнем левом углу этого помещения сидело 1,5-2 десятка военных. В глаза бросились красные лампасы на брюках и адмиральские погоны. Видимо это были желающие посмотреть на чудака из Западной Лицы.

«Что вы хотите от нас», спросил председатель. Я выразил своё желание одним, выученным наизусть, предложением. «Мы ознакомились с текстом вашей апелляции и пришли единогласно  к следующему: в партии восстановить вас мы не можем, вы сами добровольно отдали партбилет. Если докажете, что достойны, вступите на общих основаниях. На партию не обижайтесь. Формулировку исключения вас из партии изменить не можем. С политработником разберёмся. С плавсостава вас уберём. Вы свободны». Могу предположить, если бы не Олег Викторович, со мной обошлись бы круто. Предполагаю, что благодаря только ему, я вышел из штаба без наручников и без смирительной рубашки. Самым страшным, что они могли сделать, восстановить меня в партии. Я возненавидел бы не только этих военных комиссаров, но и себя. Никогда бы себе не простил.

Я прибыл в Лицу ожидать приказ о списании меня с плавсостава, а в начале апреля АПЛ «К-524» вышла в море. Я уже знал, что это для меня последний выход в море на АПЛ. Единственным человеком на экипаже, кому я мог доверять, был командир БЧ-5. Богдан написал письмо и отправил его очередному Съезду ЦК КПСС с просьбой уволить его из Вооружённых Сил. Это был удивительный и грамотнейший человек. Спокойный и рассудительный он был вхож в любой кабинет, обладал способностью разрулить любую ситуацию, независимо, касается она моряка срочной службы или старшего офицера. Весь л.с. экипажа обращался к нему только по имени отчеству. «Саня, похоже ты вылетишь отсюда быстрее меня», отреагировал он на заваренную мной кашу, рассказав под секретом о своём письме. Его неоднократно запрашивал учебный центр подготовки экипажей АПЛ, центр космической связи, но командование придерживало его, а вместо него туда ехал другой человек. Сколько раз он спасал меня от позора, когда мне приходилось заступать на вахту в ЦП при нахождении ПЛ в надводном положении при состоянии моря, когда ветер начинает срывать пену с гребня волны. Он знал, один час, это время, которое я смогу выдержать. «Мостик, вахтенным инженером-механиком заступил капитан 2 ранга Розумный. Иди, отдохни, я посижу».

Мы уже были у кромки льда, когда потёк сальник главного циркуляционного насоса охлаждения главного конденсатора турбины. Пока главные осушительные насосы справлялись с откачкой воды из турбинного отсека, пытались поджать сальник, но безуспешно. Гоны прекратили всасывание воды в систему осушения, и уровень воды в отсеке начал быстро повышаться. Уже всё электрооборудование в трюме отсека, включая конденсатный, питательный и масляные насосы работали в воде. Вода гуляла по пайолам проходов отсека, пришлось подвсплывать, а потом вообще всплывать в надводное положение. Лодке приказано было возвращаться в базу, л.с. турбинного отсека пытался донырнуть до всасывающего клапана осушительной системы. Как всегда бывает в таких случаях, виновником оказался ватник, который с таким трудом извлекли. При подходе к острову Кувшин, после команды «Турбина стоп, моторы товсь», я попросил командира группы Серёгу Мельницкого порулить, а сам пошёл в ЦП. «Богдан Дмитриевич, выскочу наверх, ни разу не видел входа в базу с моря. Давай, только осторожно. Подальше от выдвижных, я их не буду трогать, пока не вернёшься». Все взоры на мостике были устремлены вперёд, когда я просклизнул к выдвижным. Мы вернулись в базу, удалось каким-то образом устранить течь, но выход в море не повторился.

Я был в своей одноместной каюте в 7 отсеке, когда зашёл Богдан. «Я из штаба. Пришла бумага из Североморска. Решается твоя судьба. Эртэшка переходит на постоянное место базирования на Камчатку, комдив два не может по семейным обстоятельствам на ней туда убывать. Ты, первая кандидатура вместо его, он на твоё. Побежал, узнаю, чем закончится». Вот это подзалетел, Камчатки мне только не хватало. Появляется Богдан, «Саня всё, ты списан с плавсостава, они просто не прочитали до конца Приказ, где чёрным по белому написано, снять с должности и списать с плавсостава в распоряжение командующего Флотилии. О воинском звании ни слова». На построении после обеда командир зачитал Приказ Командующего КСФ от 22 апреля 1983 г. о снятии меня с должности. К низким морально-политическим качествам добавились деловые. Вход на ПЛ запрещён, не разрешили забрать даже личные вещи. Ежедневно я обязан был прибывать в экипаж, разрешалось заниматься всем, кроме вахт и личным составом, ожидать нового назначения. Пришёл Приказ об увольнении из ВС Богдана. Был переведён в город Полярный Ерош на должность секретаря партийной комиссии.

Ну, а потом получил новую должность и я, временно исполнять обязанности командира отдельного взвода военных строителей. В сентябре я был назначен начальником отделения обслуживания подземного хранилища крылатых ракет, как филиала 10 площадки. Поскольку в штольне, где должен был размещаться комплекс хранения  и подготовки ракет к выдаче на носители, полным ходом шли взрывные работы, я поступил в распоряжение начальника энергомеханического отдела 10 площадки капитана 3 ранга Челенкова В.В., того улыбчивого когда-то лейтенанта, первым встретившего меня в экипаже АПЛ «К-1» в Северодвинске. В августе 83 взлетел на воздух главный арсенал КСФ, я тогда ещё командовал строителями. В октябре прибыла комиссия из Москвы на 10 площадку с целью проверки её на предмет взрыво-пожаро-безопасности. Из 16 проверяемых вопросов по 15 были поставлены двойки. Был определён срок устранения замечаний 15 мая. Необходимо было поставить 150 столбов по периметру со светильниками и 43 молниеотвода высотой 22 или 27 метров. Этот объём работ был не под силу ракетчикам, потому что это только 2 вопроса из 15 двоечных.

Подготовка ям под столбы глубиной 1,7 м и под молниеотводы размером 2,5 на 2,5 и глубиной 2,5 метра была возложена командующим Флотилии на экипажи АПЛ. Ответственным за это назначили меня. Ежедневно прибывающие экипажи во главе с командирами и замами строились на плацу, и Василий Васильевич, показывая на меня пальцем, восклицал: «Вы беспрекословно подчиняетесь вот этому капитану 3 ранга, его слово для вас закон, он объяснит, чем вы будете заниматься». Далее он убывал заниматься внутренними тепло и электросетями, я вёл подчинённых по сугробам к размеченным местам для ям, расставляя по 6, 7 человек. Докопавшись в снегу до грунта, подводники кричали, что под снегом скала. Приходилось объяснять, что в тундре чернозёма нет, скала, это грунт №6, эта скала разборная и не выдержит напора отточенного каленого лома, кувалды и металлического клина. Приходилось показывать, как это делается. В моём распоряжении были автокраны, ракетовозы, переделанные под трейлеры для перевозки 11тонных фундаментов для молниеотводов. В начале мая рубильник подачи напряжения на периметр был переведён в положение «Вкл». Повторная проверка оценила старания всего личного состава Флотилии , и конечно, ракетчиков оценкой «хорошо».

В конце своего первого рабочего дня я прибыл к начальнику энергомеханического отдела и доложил, Василий Васильевич, СПВПРД. «Саня, что ты сказал», спросил он. Суточный план выполнен, прошу разрешения домой. Он посмотрел на часы и пояснил, брось свои лодочные штучки, сейчас 17 30, ты в это время должен проходить через КПП без захода сюда и доклада. В пятницу по отделам бегает офицер, записывает желающих завтра ехать на рыбалку, охоту, сбор ягод или грибов, можно с семьёй, чтобы знать, сколько и какой готовить транспорт. Я оглянулся назад, и всё прошлое предстало передо мной, как кошмарный сон. Неужели я был там в течении 14 лет, и всё это позади. Всё вон из памяти, кроме ребят, окружающих меня в те времена. Здесь были совершенно другие люди, каждый сам за себя, хотя были и те, кто прошёл через этот кошмарный сон. Я прекрасно понимал, что я оставлен на службе до первого прокола, чтобы повесить мне пункт 59 «ж» и уволить без пенсии. Да, на такой службе можно служить бессрочно.

Я убыл из штольни, когда там заканчивались наладочные работы на пульте управления.  Небольшая часть штольни, отгороженная от нас металлической перегородкой, была отведена для воинской части головастиков, их называли ещё темнилами. Я имею представление, кто, чем и как, они там занимаются. Василий Васильевич, выросший до командира части и воинского звания капитана 1 ранга, уволил меня в запас из ВС СССР в августе 1991 года за 10 дней до ГКЧП. В 1990 году Командующий КСФ заменил омерзительную формулировку, высосанную из пальца, формулировкой, снят с должности по возрасту, пенсию исчислять из денежного содержания командира дивизиона БЧ-5 АПЛ. Меня поблагодарили перед строем за службу, наградили медалью «Ветеран ВС СССР» за 27 лет безупречной службы в ВС, выдали талон на покупку автомобиля ВАЗ 2106, и я, заново рождённый 45-летним ребёнком, имеющим троих детей, начал новую жизнь.

Я был уволен из ВС СССР с удостоверением на право внеочередного в течении 3-х месяцев получения жилья по месту прописки и удостоверением о допуске меня к обслуживанию сетей напряжением до и выше 1000 вольт, имеющим высшую 5 группу по технике безопасности. Моя специальность востребована везде, где есть электричество, от захудалого колхоза до АЭС. Я сам, без всякого Флота и этих атомных подводных лодок смогу и успею заработать жильё, так думал я. Но, увы, пока оформлял паспорт и прописку, наступили новые экономические отношения. Всюду начали избавляться от работников, от которых нет реальной отдачи, в том числе и от тех, кем я собирался работать. К тому же не нашлось того, кто бы взял на себя обязательства предоставить моей семье, которая состояла уже из 5 человек, крышу над головой, да ещё бесплатно. Ну, а потом вновь образованные ЗАО начали между собой делить акции, никого не допуская. Четыре чистых оклада, выданных в качестве подъёмных, были потрачены на перевозку багажа и проезд. Накопленные за службу деньги для оплаты снимаемого жилья, пока я заработаю собственное, обесценились.

Всё, на что хватило моих способностей, найти списанный строительный вагончик со всеми удобствами за занавеской. В нём, видя впереди одну пустоту и безнадёгу, мы отметили серебряную свадьбу. Я благодарен Маше, что она не ныла и не капала мне на мозги в тот беспросветный период жизни. Может она и плакала, но я не видел. За 11 лет работы на Крайнем Севере, она заработала страховую пенсию в 611 р. С апреля 2009 ей, как и всем, кто не работал ни дня, повысили базовую до 1950 р. Такова скромная благодарность государства жене офицера, родившей и воспитавшей троих детей без помощи мужа. У неё я был мужем, но как бы числился таковым не по своей воле. Я всегда был против того, чтобы она работала. Моей пенсии в 240 р. хватило бы, но она видела дальше меня. Зато у женщины, работавшей в налоговой инспекции, которая не выезжала из Брянска, и которой нравились торгаши из южных краёв за то, что без лишних разговоров доставали сумму, какую она скажет, пенсия в полтора раза больше моей.

В начале новой жизни мне пришлось узнать горькую правду от тех, кто был в молодости умнее.  Мне ясно и понятно объяснили, что молодость даётся человеку, чтобы обеспечить старость, а я занимался неизвестно чем, какой-то ерундой. Пришлось охранять всё, что указывали охранять, и даже автомобильный завод. Был зюйд-вестарбайтером в Москве, помогал строить крышу офиса СК «Спартак» в Серебряном бору, потом в качестве подсобного рабочего автозаправку около Тушинского авторынка, потом автозаправку чеченцам. Мы умывались снегом и оправлялись только в ночное время, потому что в Москве запрещено устанавливать туалеты, а воды вам не даст ни один москвич. Я научился бояться московских милиционеров, которые сразу вели в отделение и там раздевали догола в поисках режущих и колющих предметов. Если оттуда возвращались, то без копейки, отнимали всё. Сходить на рынок за продуктами, это ходка разведчика в тыл врага. Я вынужден был однажды добираться в метро к своему ночлегу в фуфайке, резиновых сапогах с электроплиткой «Мечта», обёрнутой флотскими брюками. Я стоял в полупустом вагоне и ловил на себе презрительные взгляды пассажиров, вспоминая, как ловил здесь же взгляды пытавшихся прочитать надпись на ленточке бескозырки «Высшее Военно-Морское инженерное училище», а потом с таким же любопытством на морского офицера. Перед ними стоял опустившийся человек. И никому из них не пришла в голову мысль, что перед ними стоит чиновник государственной службы  на пенсии. Наши брянские работодатели купили себе по приличной машине за нашу работу, а я заработал за 2 месяца на зимнюю шапку жене, но шапку так не купили. Я, шутя конечно, просил ребят, отпустить меня на один день в Брянск. Я вернусь в фуражке, в шинели и белом кашне, с кортиком на парадном поясе. Это очень интересно, вон они машины и пешеходы на Волоколамском шоссе, пусть посмотрит вся Россия, как старший офицер ВМФ, 14 лет прослуживший на АПЛ, на пенсии добывает деньги для содержания семьи, долбя мёрзлую московскую землю тупым ломом, перенося грунт носилками.

В 2000 году АПЛ посетил Главнокомандующий ВС России. И не просто посетил, а вышел на ней в море. Наконец-то и он увидит эту мощь за кормой, разглаживающую клин моря до горизонта, она не может не завораживать. Я представляю, сколько дней и ночей провёл экипаж, чтобы всё блестело и сияло. Я вижу на экране телевизора, как он проходит через реакторный отсек. Он не боится всяких излучений, потому что его убедили бывалые моряки, что здесь безопаснее, чем в московском парке отдыха. У меня уже глаза на мокром месте. Он заходит в турбинный отсек, спрашивает о чём-то матроса, вот он уже в электротехническом отсеке. Наконец-то служба подводников будет оценена первым лицом государства. Так оно и случилось, служба на АПЛ была названа элитной. Страдальцами же от всяких излучений он назначил головастиков. Причём всех, согласно списочного состава частей, от «А» до «Я», начиная от охранников, уборщиц офицерских туалетов и дам, перекладывающих бумажки на столе за десятки километров от места хранения ЯБП, до командира части.

Что касается словосочетания «ядерного оружейного комплекса», то он представляется человеком, натянувшим тетиву лука с заправленной стрелой, у которой наконечник обмазан ядом. Наконечник даже на оружие не тянет, не говоря о комплексе. ЯБП не является оружием. В преамбуле Указа через 3-4 слова повторяется словосочетание ИИИ. Пусть кто-нибудь докажет, что только изготовленный ЯБП опасен для здоровья человека, пусть приведёт пример из мировой практики гибели   или  переоблучения  кого-то. ЯБП не радиоактивен, это известно ученикам средней школы.

ЯБП изготовлен из природного урана-238, обогащённого изотопами урана-234 с периодом полураспада в 160 000лет и изотопами урана-235 с периодом полураспада 710 000 000 лет. Природный уран-238 это устойчивый элемент, не имеющий желания распадаться. Что касается хранения и транспортировки ЯБП, то хранится он в скальных штольнях за двумя защитными и дополнительно за тремя защитно-герметичными дверями в помещениях с необходимым микроклиматом. При транспортировке ЯБП не взорвётся от удара, потому что он рассчитан выдерживать перегрузки, возникающие при пуске ракет, а это почти что выстрел 7-тонным снарядом. АПЛ «К-1» дважды доказала это утверждение. Так за  что же наградили полуторной пенсией и полуторным денежным содержанием непричастных ни к чему «специалистов». В нашей стране около двух сотен «лжепомощников» В.И.Ленину перенести бревно. У нас много «лжеликвидаторов», не знающих дорогу в Припять, много «лжеинтернационалистов», не знающих, где та страна находится, в которой они выполняли долг. А сейчас появились «лжеядерщики». И поехали проверяющие с чемоданами трудовых книжек своих близких, знакомых и родных в воинские части, которые внесены в список Указа Президента.