Текст книги "Аферисты - Славные времена"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

– Нет, папусенька! Убить тебя было не проще! Это уж ты сам с собой постарайся! – голос Нины зазвенел. – Нам руки кровью обливать не к чему, достаточно той мерзости, в которую ты нас окунул! Я мечтала посадить тебя в тюрьму на старости лет! А коли бы ты там не подох, так вышел бы дряхлым, больным , без денег и кончил дни свои в канаве! Где тебе и место с первого дня рождения. Видел бы ты, как умирала наша мать!

Она схватила со стола браслет и швырнула в лицо Альфреда Викторовича.

– Ты и браслет этот не узнал! Ведь ты сам его её подарил нашей матери! Тебе всегда на всех было плевать, кроме себя. Но теперь ты – труп! У нас есть куча доказательств, что именно ты в паре с Шептуновым убил Федора и пытался наложить лапы на фирму! Иди, суши сухари. Завтра за тобой приедут с наручниками и на закрытой машине.

Альфред Викторович потерянно оглянулся, словно пытался отыскать помощь со стороны, наткнулся на спокойный взгляд громадных глаз Валерия и спросил беспомощно.

– Да... А... А что ты делал в ту ночь? В моей машине.

Валерий помолчал, потом ответил спокойно.

– Гранату тебе под сиденье устанавливал...Но ситуация изменилась... Нам пришлось на ходу менять планы.

Полный сумбур в голове Комаровского не выдавал в сознание никакой мысли и он спросил с трудом.

– И вы вдвоем столько лет ждали этого часа?

– Нет. Я нашел сестру только под Новый год.

– Да. – ответил Альфред Викторович, как будто бы что-то понял. Понятно. Мне все понятно.

– Ничего тебе не понятно, отец. – с невеселой улыбкой возразил Валерий. – Ты ведь все одно полагаешь, что жизнь твоя удалась. Так и муха считает, когда увязнет в банке с вареньем. Тепло и сладко, что ещё надо?

Зверье лютое, – промелькнула в мутном сознании Альфреда Викторовича безнадежная мысль, – ни прощения, ни пощады у вас не допросишься, и надеяться нечего.

Альфред Викторович с трудом, но сумел подняться. Дважды промахнувшись мимо двери и ударившись о косяк, он все-таки выдрался из дому.

Когда проходил сквозь ворота, ему что-то сказал Селиванов, но Альфред Викторович не расслышал. Тупая и тривиальная мысль, что "за все приходится платить", вяло шевелилась в мозгах, но одно дело, когда эта пошлость касается других и совсем иное, если обрушивается на самого себя.

Он уже брел через лес, переставлял ноги, словно автомат, и с трудом ориентировался в направлении к железнодорожной станции.

Добрался до нее, когда уже по настоящему стемнело и над платформой зажгалась цепочка фонарей. Упал на скамейку, а когда накатилась электричка, то подумал, что и ехать-то ему толком некуда и незачем. Походного чемодана с собой не было, денег не было, ничего не было. А по вечернему часу становилось прохладно, но где он оставил дубленку, вспомнить не мог, да и не вспоминал. Свитер под пиджаком кое-как согревали.

Но в электричку он сел, а когда через пару остановок контроль потребовал с него билет, то так тупо и бессмысленно смотрел на двоих парней, что они оставили свое занятие, решив что перед ними сидит больной старик, с которого и спросу никакого нет.

Докатились до Москвы. И какой-то человек, толкнув поникшего Комаровского в плечо, сказал.

– Проснись , папаша. Дальше ходу нет.

– Ага. – ответил Альфред Викторович.

Он выбрался на платформу и резкий порыв ветра на какое-то мгновение отрезвил его. Настолько, что он успел подумать, что как бы там ни было, а детишек нарожал – лихих. Сумели воспользоваться ситуацией с убийством Федора Чуракова и подставили, расправились с ним, Альфредом Викторовичем Комаровским или как там его в самом деле – настоящее свое имя он снова забыл. Затем волна отупения снова накрыла его и он совершенно равнодушно посмотрел на две темные фигуры остановившиеся перед ним и не среагировал, когда его спросили.

– Что, батя, закурить не найдется?

глава 8

Он проснулся от холода и не мог понять, где находится. В тело вонзались иглы, вокруг стояла беспросветная тьма, а подошву правой ноги что-то жгло. Потом он сообразил, что лежит в кустах и на нем нет ни пиджака, ни свитера, ботинок тоже нет а из подошвы сочится кровь – на что-то наступил, но когда и где – неизвестно. Не было, разумеется, и часов на руке. Мародеры оставили только ключи от московской квартиры в заднем кармане.

Это словно послужило ему сигналом, что надо куда-то идти.

Когда он вышел из глухого, совершенно незнакомого ему двора на улицу, то несмотря на кромешную тьму, вскоре определил, что оказался где-то возле Неглинной – значит, на автопилоте стремился добраться до дому. Иной цели и сейчас не возникало.

Минут через десять пешего хода босыми и ранеными ногами по холодному тротуару он безразлично припомнил, что в доме его ждет ружье, нацеленное в грудь. И он тут же сообразил, что цель – обнаружилась. И достижение её будет означать конец всем заботам и печалям, конец Альфреду Викторовичу Комаровскому, или как его там...

Свой двор и дом он нашел ещё минут через сорок и безразлично вошел в парадное. Возле своих дверей достал из кармана ключи, вставил их в замок и спокойно провернул один за друг им оба запора.

Потом глубоко вздохнул, закрыл глаза и рывком дернул двери на себя, ожидая услышать грохот, потом короткий удар боли и все.

Ни того, ни другого не последовало.

Альфред Викторович постоял с минуту на пороге, убедился, что коридор темен, лишь на кухне горит свет.

Он вошел в квартиру и закрыл за собой двери, снова постоял, потом сделал четыре шага и ступил на кухню.

Валерий сидел у стола и укладывал в чехол помповое ружье. Перед ним валялись веревки и пружинки, которыми это ружье крепилось в боевом положение возле дверей.

Альфред Викторович покачался, но никаких слов не нашел.

Валерий оторвался от своего занятия и сказал.

– Иди,ложись отдыхать. Я пойду Нинку поищу. Она по округе бегает, всю милицию на уши поставила. Ложись.

Альфред Викторович повернулся, сделал пять шагов, повалился на свой диван и горько заплакал.