Текст книги "Аферисты - Славные времена"

Автор книги: Александр Горохов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Молодежь вцепилась ему в горло, старому боевому, но одряхлевшему льву, и хватка была мертвой.

– Как я их переведу? – прозвучал его собственный голос, который он едва расслышал.

– Технику дела вам объяснит Валерий Кириллович. Деньги нужны срочно. В силу разных причин мы сидим без наличности. А кормить ветеранов нечем. Вечером я должна обещать Нехорошеву, что столовая будет функционировать без перерывов, без каникул , без выходных.. Где ваши банковские документы?

– Не отдам! – закричал Комаровский.

– Хотите за решотку?

– Как это – за решотку?!

– Никакого Гнома я не определила. А убили Федора – вы! Здесь двое свидетелей. Устраивает версия?!... Где документы?

– В чемодане. – окончательно сломался Комаровский и словно со стороны подумал о себе, что совершенно очевидно, к нему, Комаровскому А.В., пришла старость, немощь духа и маразм, если он так быстро поддался не Бог весть какому сильному психологическому давлению. С другой стороны, так же вяло рассуждал сторонний Комаровский, от этой подлой пары ждать приходилось чего угодно – могли и выстрелить прямо здесь, в его грудь из пистолета с глушителем, а потом запихнуть в подвал виллы: лежи себе там до скончания веков. Кто тебя искать будет?...

А , действительно: кто? – с испугом подумал Комаровский и даже вздрогнул.

А получалось – ну, никто! Ни одна живая душа по всем бушующем, яростном и прекрасном до полного безобразия мире, ни одна живая душа ни тела, ни остатков души Альфреда Викторовича Комаровского искать не будет, если эти разбойники новой российской формации "замочат" его прямо в кабинете да припрячут в подвале!

Да нет, тоскливо подумал Комаровский, "мочить "не будут, но по их внимательным, настороженным глазам он понял, что мерзкая парочка имеет за пазухой и ещё какие-то козыри, которыми побьют любые его возражения. Они знают ещё что-то из прошлой жизни Комаровского, чем явно собираются воспользоваться, чтобы добить его окончательно. У них были свои, новые методы борьбы и контрмер к ним Альфред Викторович не знал.

М-да... Пришло новое поколение россиян... Приходят новые бандиты, новые проститутки, новые аферисты. И другими стали неверные жены, блудливые мужья, лживые правители, коварные банкиры. Меняется народ, меняется менталитет, вместе с народом меняется и грязь нации, её осадок – криминал. И ничего с этим не поделаешь. Эти мальчики и девочки себя ещё покажут...

Он очнулся от напористого голоса Валерия, прислушался и понял, что молодчик объясняет ему, как быстро и без хлопот перевести его германские марки в Россию. Что нужно сделать, куда какие факсы отослать и кому, на всякий случай, сделать контрольный телефонный звонок. Альфред Викторович разозлился.

– Что ты мне такие вещи как школьнику растолковываешь?! Я сам знаю!

Ничего про подобного рода банковские операции Альфред Викторович, натурально не знал, но блистать невежеством было стыдно и он закончил, окончательно обозленно.

– Пошли. Чемодан в машине. Там и документ..

Не оглядываясь он вышел из кабинета.

Машина стояла у крыльца, где её и оставили. Альфред Викторович открыл багажник и к тому моменту, когда Валерий встал рядом, Альфред Викторович уже подпорол подкладку на дне чемодана и извлек оттуда твердую картонку , закатанную в пластик, которая и представляла из себе его личный счет со всеми необходимым данными в "Bauer banк".

– Вот и порядок, – улыбнулся Валерий , принимая все ценное, что ещё оставалось у Комаровского. – Завтра денежки будут здесь. А это вам, Альфред Викторович. В своей родной, деревянной валюте.

Комаровский тупо глянул на пухленький конверт и спросил.

– Зачем?

– Силы небесные, не ходить же вам вовсе без денег? – засмеялся Валерий. – У вас же сейчас и на метро нет! Вдруг кого в ресторан захотите пригласить, или какой женщине букет цветов приподнести....Альфред Викторович, да не тряситесь вы, словно в пляску святого Витта запуститься собрались! У вас впереди светлая жизнь!

Комаровский хотел было выразить свое мнение по поводу своей будущей жизни, которую он видел категорически в иных красках, но шум возле ворот отвлек внимание обоих друг от друга.

А там события развивались стремительно и жестко – мягко выражаясь.

Сквозь ворота, едва не пробив их, влетел серебряный БМВ, затормозил так, что осел на передок и грязь из-под колес обдала подскочившего к машине Котяру. По глупости своей, совершенно не считав ситуации – Котяра поспешно распахнул перед хозяином дверцу, а тот, ещё не встав с кресла от руля ударил Котяру в зубы с такой силой, что охранник отлетел от автомобиля метра на полтора и повалился спиной на землю.

Он не успел ещё и приподняться, как Беркин уже вылетел из машины, в одно движение натянул на пальцы кольца легкого кастета (Альфред Викторович разглядел это ясно – не боевой кастет: тяжелый и с шипами, а, простенький лишь пластины и кольца) и к тому моменту, когда Котяра присел, опять же в зубы ему грохнул повторный удар и что-то белое, мокрое вылетело изо рта Котяры на черную землю Альфред Викторович в ужасе подумал, что парню таким профессиональным ударом сразу выбили наружу челюсть, в лишь потом сообразил, что челюсть действительно вылетела изо рта, но, к счастью, она и без того была вставной – отсюда и обладал Котяра таким вкрадчивый, мурлыкающий голосом.

Третью атаку на тело своего поверженного охранника Беркин провел уже ногами и тоже достаточно умело – высокого подпрыгнул, сгруппировался и тело его – пятками подкованных ботинок вперед, как пиками – рухнуло на грудь Котяры, тот громко хрюкну и затих.

Беркин посчитал это за симуляцию и прошипел, поправляя на руке кастет.

– Вставай, шкура! Убивать тебя буду!

Котяра был ещё жив и спросил еле слышно.

– За что, босс?

– Где твой корифан Гном с Ружьем? Куда эта гадина смылась?!

Котяра икал, изо рта шла кровь, он набирался сил для ответа, а совершенно осатаневший Беркин начал четвертую атаку, которая наверняка закончилась бы самым печальным образом, если б невесть откуда не вылетел Ишаков, в один бросок опрокинул Беркина на землю, они трижды перекувырнулись друг через друга, но сверху оказался Ишаков, мягко и крепко заломил руку Беркина за спину.

– Семен Яковлевич! – внятно сказал Ишаков. – Кота вы сейчас не имеете права бить! Вы его сдали мне в аренду на службу до понедельника и я за его шкуру отвечаю!

– С тобой я тоже ещё поговорю, Ишак вонючий! – сдавленно проорал Беркин, а Ишаков тут же соскочил с его спины и сказал с приятной улыбкой.

– Вот это – всегда пожалуйста. Я всегда за мирные переговоры.

Беркин вскочил на ноги и какие – то секунды ещё сохранял боевой задор, тем более, что он был повыше, да и потяжелей Ишакова. Но опытному деятелю бензинового бизнеса потребовалось всего лишь мгновение, чтобы правильно оценить обстановку. С каким-нибудь Котярой или тем же Гномом с Ружьем, вообще с противниками из состава рядовой охраны и глупыми телохранителями всех мастей такой боец как Беркин справился. Если их было даже двое, а то и трое. Но перед ним стоял офицер. Офицер службы безопасности черте уж знает каких там закрытых в прошлом систем. И хотя Ишаков их покинул, однако его боевая стойка, полностью в расслаблености и даже будто обмягшая, говорила о том, что на взрыве одного удара или одного приема – Беркину светит категорическая крышка.

– Отойди, Ишак. – миролюбиво сказал Беркин. – Я желаю иметь беседу с Котом. Желаю провести дознание. Я обызался найти Гнома с Ружьем.

– Без рук?

– Здесь и сейчас – без рук.

– Добро.

Котяра оказался тоже не из слабаков и уже ползал на карачках, отыскивая на земле свою выбитую вставную челюсть.

– Кот! – позвал Беркин. – Бить не буду, жив останешься. Отвечай честно, где Гном с Ружьем?

– Не шнаю бошш, не шнашу! – нечто совершенно непонятное ответил Котяра, потом схватил с земли челюсть, сунул в зубы и завизжал вполне доступно для понимания. – Не знаю я босс, не знаю! За что пытаешь?

– Где Гном с Ружьем? – внятно и негромко повторил Беркин, сообразив, что до хорошенько избитого Котяры каждая мысль доходит только с третьего повтора.

– Гном? Утром отдыхать ушел.

– В ночь смерти Чуракова, ты где был?

– На вахте, шеф! Проверить можешь! Возле тебя, на первом этаже службу нес! Ни одна муха не пролетела, собака не пробежала...За что ты меня?

– Не скули, падаль. А Гном с Ружьем с тобой вахту нес?

– Да нет! Он в другой паре уже вторую неделю! При гаражах! А в ту ночь... Погоди. Он свободный был.

– С кем он теперь в паре? Ну, быстро?

– Да с Витькой Зерновым!

– А, черт! – Беркин бросил взгляд на руку, блеснувшую золотом часов и резко повернулся к вилле, тут же громко заорав. Нина! У меня ещё час и двадцать минут! Я свое слово держу и сдержу!

Он рванулся к рулю БМВ, но приостановился, чтобы бросить через плечо.

– Ишаков, я тебя прошу об одолжении. Закатай этого Кота в подвал под арест и держи до моего возвращения. Можешь оказать мне такую услугу?

– Без сомнений.

Серебряный БМВ задом вылетел сквозь ворота и исчез, словно растаял в воздухе.

Валерий тронул Комаровского за руку.

– Пойдемте, Альфред Викторович, спектакль окончен .

– Я устал! – капризно ответил Комаровский. – И хочу спать.

– Да, конечно. Подымайтесь к себе на третий этаж. Я позову вас, если надо будет. Но поспите, сегодня до вечера уже все будет спокойно.

У Альфреда Викторовича было иное мнение относительно второй половины дня, но афишировать его он не был намерен. Как, впрочем, и почивать – тоже. Надо было разорвать дистанцию между собой и шайкой местных бандитов всех видов и мастей – проще сказать, на время спрятаться, подумать и принять какое-то спасительное решение. По его разумению общая ситуация с каждой минутой только накалялась и становилась лично для него все более рискованной.

Он вошел в дом, на лифте поднялся на третий этаж и едва шагнул к библиотеке, где собирался посидеть, да поразмышлять, как навстречу ему вышла Вера...

М-да... Чтоб там не говори про величие и чистоту души человека, но новые тряпочки на теле, прическа и внешность его тоже много значит. А главное, что при умении всякий имидж можно быстро поменять в любую строну. Вера – поразительно изменилась в многократно лучшую сторону. Перед Комаровским стояла не грубая бабища, которая утром таскала на плече двадцатилитровый бидон с молоком и натуженно крякала при этом, а стройная, крупная дама цветущего возраста, чем-то напоминающая, как прикинул Комаровский, – оперную певицу в тех летах, когда она достигает полного расцвета всех своих дарований. Длинное платье, белая блузка, высокая прическа, черт побери – бидон уже из подвала на кухню такие женщины не таскают. Только улыбка осталась той же – доброй и немного зазывной.

– А я, Альфред Викторович, вам уже спальню приготовила. Мне так хозяйка сказала. Вон в той светелке, рядом с библиотекой.

– Как ты? – спросил Комаровский, абы что спросить.

– Сказки какие-то нынче у нас , Альфред Викторович... Я и вещички собрала чтоб восвояси от позора, а мне повышение дали. Спасибо вам.

Про себя Альфред Викторович душевно выругался неприличными словами, но пересилился и улыбнулся.

– Держись Комаровского, Вера! И жизнь будет прекрасна!

– Мне так совестно...

– Чего ещё тебе совестно?

– Да сама не знаю! – и засмеялась, смущенно запылав лицом.

– Скажешь там, что я до вечера отдыхаю. – бросил Комаровский и шагнул к указанной своей спальне.

– Вам ничего не надо?

– Ничего, – буркнул Комаровский и прикрыл за собой дверь.

Через несколько минут он убедился, что пристроили его на жительство с уважением и даже некоторым почетом. Больше всего ему понравилось окно с полукруглой аркой верхней фрамуги. При желании просторное окно можно было заслонить модными жалюзями. Кровать ему предусмотрительно была предоставлена двуспальная. Из вещей, необходимых для существования современного мужчины, Альфред Викторович был обеспечен двумя телефонами,(внешней и местной связи) японским телевизором, транзисторным радиоприемником, в изголовье висела икона Спаса, другую стену украшал морской пейзаж под Айвазовского, а может и сам Айвазовский, от этих нуворишей всего ждать можно.

Единственное, к чему мог придраться оскорбленный Комаровский, заключалось в том, что в сортир прийдется бегать вниз, но и тут ему "показали фигу". Когда он толкнулся в узенькую дверь,. за ней оказалась просторная ванная комната со всеми остальными гигиеническими установками. Мало того! На бронзовом крючке, в целлофановом пакете с ещё не снятой фирменной биркой, висел роскошный купальный халат, цвета свежевыпавшего снега! Тапочки с каблучком, стоявшие под халатом – добили Альфреда Викторовича окончательно, и он поклялся самой страшной клятвой, которую только знал, что отомстить автору этого своего унижения самым чудовищным образом, который только выдаст его недюжинная фантазия.

Потом он слегка успокоился. Правильно – все планировалось на третьем этаже для комфортабельного быта будущих детей. И пока таковые не появятся, Альфреду Викторовичу предлагалось их замещать, что ли?! В качестве какой игрушки его сюда приладили, вот ведь оскорбительный вопрос в чем заключается?!

Но и разрешение этого вопроса Альфред Викторович отложил на будущее. Было нечто, что требовало срочного разрешения.

Он наскоро разделся, спололоснулся под душем, распечатал халат, влез в него и уселся возле зеркала в глубокое кресло. Посмотрел на свое отражение, чтоб набраться душевных сил. Через минуту тщательного обследования своего портрета, пришел к выводу, что в зеркале пред ним, все-таки, – ещё орел! Потрепанный, но орел! И просто так ему всякие птенчики крылья не обломают.

Он прилег на постель, не скидывая ярко-золотистого покрывала, закрыл глаза и призадумался.

Он попытался сложить из новых осколков фактов – общую мозаику постоянно разрушающейся картины убийства Феди Чуракова и того, что случилось с ним, Комаровским, самим.

Первая, черновая, схема выглядела так:

Двое убийц, Гном с Ружьем и Зернов, проведав, что богатенькая дача осталась без хозяина решили в неё проникнуть и ограбить. Начали дело, но ситуация изменилась. Хозяин оказался на месте, одна ко охраны нет – Ишаков уехал. Бандиты проникли на дачу, убили хозяина, блокировали его жену, но ключей от сейфа не нашли, взяли малую добычу в спальне и подмыли.

Уточнение: как проникли на дачу? С помощью Толстенко.

В схеме не доставало многого: не приклеивался к ней прочно Толстенко, не обьяснялось – почему они выбрали столь неудачный момент? Участники событий не имели общих прочных связей. Кроме того, схема страдала примитивизмом и отмечалась мелочностью задачи.

Вторая проработанная схема выглядела так:

Толстенко из лютой зависти меркантильного и идеологического порядка решил наказать "нового русского" – своего соседа. Узнав, что при жене нувориша появился любовник, вызвал мужа из командировки в надежде на кровавую стычку между мужчинами. Стычки не получилось, все остались живы. План Толстенко сорвался, но в этот момент пришли бандиты со своими целями, убили мужа и – так далеее.

Поправка! – отчаявшийся Толстенко сам вызвал бандитов, чтобы они своими грубыми приемами довершили его дело, а в качестве платы за услугу взяли себе все, что обнаружат на даче.

Следовательно, Толстенко спланировал ограбление, наложенное на спровоцированный скандал супругов. Для чего и вызывал Федю из Каира.

Все бы хорошо, но Толстенко не знал, что Феди нет в Каире, не знал, что тот находится в Голландии и, следовательно, не мог вызвать Федю домой, чтоб он застукал свою жену в пикантный момент! Он мог вызвать Федю только из Голландии. А то что бизнесмен там – не знал никто, кроме жены! И получается, что наводку через Толстенко давала – кто? Нина.

Тогда все получается предельно просто. Нина организует убийство мужа, разработав план с подстраховкой. Первый – вызвать Федю в нужный момент, чтоб в неизбежной скандале с любовником разыгралась драма, в которой безразлично, кто кого убьет, муж в любом случае пострадает. Резервный план: если стычки не происходит, то купленный для дела Толстенко вызывает бандитов, которые проникают на дачу, убивают мужа, ищут ключи...

Но вот незадача: зачем Нине такие сложности??! Накормила мужа грибочками и под ударом та же кухарка Вера! Все, концы в воду!

Да и хватает ли уровня озлобленности Толстенко, чтоб планировать убийство соседа? Что уж такого лютого сделал ему Федя? Просто одному в жизни повезло, а д другому – нет! С этой точки зрения Толстенко следовало тогда весь поселок богатеев-соседей взорвать атомной бомбой, тогда бы ещё прорезался смысл затеи. И вот ещё добавочка – кто стрелял в тыкву, то бишь в череп того же Толстенко?!

Третья схема приобрела стройные очертания.

Некто, заказал убийство Федора Чуракова двум убийцам: Гному с Ружьем и Зернову. Чтобы замаскировать это убийство создали ситуацию: муж возвращается домой, в драке с любовником – убит. Привлеченный в качестве подстраховки Толстенко – контролирует ситуацию, изображает ограбление, хватает все ценности, которые может взять. Далее – пугается и пытается сбежать, а чтоб он не оставался в качестве опасного свидетеля, его хотели убить.

Совсем чистая схема:

Некто, решивший захватить фирму "Славянский улей", собрался уничтожить её хозяина. Рекогносцировка на местности была поручена самому надежному человеку – соседу Толстенко. Завистливый сосед день и ночь висел на заборе, видел и знал все что творилось у Чураковых, а потому выдал этому Некто полную информацию о состояние соседских дел. Некто решил использовать момент отъезда мужа. Чтобы момент преступления оказался запутанным и не поддавался расследованию, было решено усложнить ситуацию, втянуть в неё группу подозреваемых лиц – Комаровского, охранника Ишаков, в некотором смысле можно подставить и Толстенко. Некто – предложил Толстенко вызвать Федора из Каира, а сам дал провокационную телеграмму в Голландию. Толстенко полагал, что ситуацию создал – он сам. Чтобы правда не всплыла – Толстенко пытались убрать.

Общая схема ясней не стала, но зато выкристаллизовалось очень четко тот, кто знал, куда уехал Федя в командировку, тот и Заказчик убийства! В его руках были исходные данные для разработки любой из предлагаемых Комаровским моделей Так. Альфред Викторович понял, что, коль скоро он расшифровал кроссворд, то пора бы поставить финальную точку, то есть сделать вывод – кто сей НЕКТО, то есть кому бы это выгодно. Очень просто, затея могла принести выгоду следующим кандидатам:

Первый: младший партнер совладельца фирмы Тарасов Николай Николаевич, поскольку он автоматически захватил бы руководство фирмой... Да видать испугался в последний момент. Или – план его многоступенчат и ещё покажет себя Второй кандидат: Нина, вдова: все блага после смерти мужа, натурально, оказались в её руках, тут и голову ломать нечего.

Третий: Сема Беркин. Даже и не скрывал, что давно "губенки раскатал" на "Славянский улей". Гном с Ружьем, Зернов – его ребятишки.

Четвертый: Матильда – бандерша. Давно изготовилась к преступлению, подсовывала Нине красавчика Валерия в качестве заместителя на место специально убитого наемными киллерами мужа. И, приходится признать, добилась своего!

Пятый, шестой, седьмой кандидаты: грозный подполковник Афан-Шериф получил коллекцию антикварного оружия; Вера-кухарка превратилась в домоправительницу; Комаровский одарен шикарным "мерседесом"; ветераны, чья столовая будет функционировать; халявщики, которые сытно нажрались-напились на поминках (ради этого убили!); Император Японии, полюбивший Нину (устранил-таки соперника-мужа!); фашисты, исламисты, марсиане – все те, кто не желает возрождения России, а потому убили её лучшего сына предпринимателя Федора Чуракова.. Все выигрывают, а кто страдает?

Страдает только он, Комаровский, потерявший весь свой капитал, потому что в кассе фирмы не оказалось трехсот тысяч германских марок. Кстати, не мешало бы спросить, по какой причине фирма столь резко обнищала? Для нее, фирмы, такие деньги сущая мелочь, а он, А .В. Комаровский, оказался нищим до скончания века и подчинен людям нечистым на руку и абсолютно аморальным.

Комаровский не понимал , что его больше огорчало, собственные ли беды, или то, что мозгов не хватало, чтоб разобраться в той путанице анализа, который ни к чему его толковому так и не привел.

Прикинув ещё раз все "за" и "против", он попытался хотя бы распределить роли, в развернувшихся событиях. Выстроилась такая табель о рангах:

Жертвы: Ф. Чураков, Нина, Комаровский. (иной роли он для себя не видел).

Убийцы: Гном с Ружьем, Зернов.

Наводчик: Толстенко.

Организаторы: Ишаков, Матильда-Валерий.

Спонсер: Сема Беркин.

Заказчик: ???

Хоть тресни, но ничто не прояснилось! Только голова разболелась до звона в ушах. И Альфред Викторович наконец пришел к выводу, что самому ему с задачей не справиться, а требуется профессиональная помощь человека, умеющего решать такие ребусы. Только вот Шерлока Холмса под рукой не было, так же как и комиссара Мэгре, поскольку их вообще никогда на свете не существовало.

Но был в наличии Афан-Шериф и, логически рассуждая, было бы разумным не ждать, пока он сам вновь отловит Комаровского Альфреда Викторовича, а двинуть в его обьятия самому, выложив всю собранную информацию. И никакого другого выхода из положения Комаровский попросту не находил. Но вывод этот привел его в состояние трепета: как отмечалось, он терпеть не мог любых контактов с правоохранительными органами, вся его жизнь и была построена так, чтоб елико возможно, обходить милицию с подветренной стороны и в темноте.

Но приходилось сдаваться. Хуже того – оказалось, что когда дело касалось серьезной опасности за сохранность своей шкуры, то искать защиты было не у кого, кроме родного Государства. А Государство для него, хотелось бы того или вовсе нет, – олицетворялось милицией. И пусть Государство сегодня – хуже некуда, дрянь дрянью, а милиция – сплошь продажная, да трусливая, только и хватает тех, кто послабей, но ведь не бежать же от них за помощью в какую-нибудь затупевшую от сытости Германию, или того глупее страну Америку? Они ж там ни Жизни не понимают, ни Богов не имеют, Маммонне, Золотому тельцу поклоняются, что нам, православным позорно и совсем даже не с руки.

Пока Альфред Викторович колебался и прикидывал, какой пасьянс ему рискнуть разложить, чтоб спросить у Судьбы совета в решении – подал сигнал черный телефонный аппарат местной связи и, подняв трубку, Комаровский услышал слегка неуверенный голос Ишакова.

– Альфред Викторович, у меня к вам небольшая просьба...

– Всегда к вашим услугам, Петр Васильевич. – сохраняя хозяйские интонации, ответил Комаровский.

– Такое дело... У вас ведь теперь "мерседес" под рукой?

– Да.

– Ну, так вот я очень вас попрошу, можно мне на вашей "волге" на часок по делу съездить, моя тачка забарахлила.

Альфред Викторович посчитал этот толчок к началу действий, явившийся извне – хорошей приметой, и ответил тут же.

– Мне тоже надо отлучится. Обменяемся машинами и документами.

– Прекрасно! – обрадовался Ишаков. – Жду вас в гараже.

– Через пять минут.

Ровно через четыре минут (он всегда был предельно точен) Альфред Викторович спустился лифтом на первый этаж виллы и сразу услышал из гостиной ровный гул голосов. Он острожно подошел к приоткрытым дверям, оглянулся из осторожности и прислушался – кто и о чем там толкует. Но донеслись до него только обрывки слов, единой темой не связанные. Все же ему удалось понять, что за обеденным столом собралось, практически, все правление фирмы "Славянский улей" и лица , причастные к деятельности фирмы. Громко, укрепляя свои слова доброй матерщиной, выразила возмущение певица Лопатина. Ей официально и жестко ответил Шептунов, потом послышался слабый голос Тарасова.

Все в сборе, а Альфред Викторович приглашен не был.

Тем лучше, это устраивало Комаровского ещё больше, если исходить из его намерений. А они были весьма коварны.

В свете новых решений Комаровский не огорчился, а даже ощутил прилив нехорошей, злобной радости, типа: "Ну, я вам покажу, ребята!"

Через минуту он появился возле гаражей, а Ишаков уже выкатил желто золотистый "мерседес", от сверкающего вида которого у Комаровского захватило дух. Он пришел к выводу, что ВНЕШНЕ, он, Альфред Викторович Комаровский, за рулем этой красавицы будет выглядеть куда как импозантно. Другое дело что ВНУТРЕННЕ, образ благородного человека не имел решительно никакого соответствующего содержания – "мерседесом" он владел весьма условно, денег у него, практически не было, последние сбережения – отняли, крыша над головой – не более чем временный подарок, а главное – не перспектив на будущее, ни наполнения души каким-либо содержанием. Альфред Викторович понял, что разбит и сломлен окончательно и обладание чудесным автомобилем только подчеркивает крушение всех его привычных амбиций.

Тем не менее сохраняя достоинство, он отдал Ишакову техпаспорт "волги", получил документы на "мерс", а Ишаков сказал виновато.

– Это в первый и последний раз, Альфред Викторович. Я не люблю ездить в чужих машинах Это ведь вроде не своей жены. Через час-другой я вернусь, мою тачку должны починить.

– Пустое, – ответил Комаровский, прикидывая, в каких словах высказать весьма существенную просьбу. – Я вас, Петр Васильевич, тоже прошу оказать мне небольшую любезность.

– Рад стараться, – тут же улыбнулся Ишаков.

– Минут через двадцать, после того, как я уеду, я попрошу вас зайти на виллу и при ВСЕХ внятно и четко передать от меня, что я – ЕДУ СДАВАТЬСЯ! И расскажу – ВСЕ!

На сухом и тщательно выбритом лице Ишакова ничего не отразилось, он коснулся локтя Комаровского и сказал сдержанно.

– Я скажу вам так: давно пора. Если позволите совет – найдите лучше всего подполковника Афанасьева... Афан-Шериф мужик бешеный и дремучий, но живет по совести, можете мне поверить.

– Да? – выказал сомнение Альфред Викторович. – Да ведь он водку с бандитами жрет! Какая уж тут жизнь по совести!

– Ну и что? – не смутившись усмехнулся Ишаков. – Вы каждый раз уверены, что принимаете бокал с вином не из рук больного СПИДом?

Возразить было нечем и Комаровский сел за руль, автомобиль тут же завелся, мягко тронулся с места, ворота раскрылись и уже через несколько минут Комаровский покинул дачную территорию.

Плавное и стремительное движение настолько увлекло Альфреда Викторовича, что он не сразу сообразил, что как найти подполковника милиции, он не знает, места его службы не знает, да и занимаемой должности – тоже. Но в решениях своих Альфред Викторович был незамысловат до наивности, а потому остановил машину у первого же пикета ГАИ, прошел в стеклянную будку, где сидели два молодых офицера и требовательно заявил.

– Мне нужно срочно связаться с подполковником Афанасьевым. По делам службы. Я – Комаровский!

Без всякого восхищения лейтенант сперва глянул на "мерседес", потом на Комаровского и ответил доброжелательно.

– Хорошо. Только выйдите из помещения.

Зачем надо было пережидать вне опорного пункта момент связи лейтенанта с подполковником, Комаровский не уразумел, но послушно прошел к своему автомобилю и терпеливо ждал, пока через минуту его не позвали обратно.

Лейтенант подал трубку.

– Говорите.

– Иван Петрович? – с робкой вежливость спросил Комаровский, а в ответ получил грубое.

– Сдаешься, Альф? Очень хорошо!

– Я?! Я – нет, никогда! Комаровский желает дать честные, то есть правдивые показания!

– А это одно и тоже, в данном случае, Альфред Викторович. Сейчас я занят, как черт. Ровно через три часа будьте на том месте, где стоите сейчас. Отбой.

Альфред Викторович оскорбленно подумал, что при любой занятости вежливость бы не помешала, но можно было допустить, что в данный момент Подполковник получал служебную взгрейку от Полковника, и ему было не до деликатности.

Комаровский поблагодарил офицеров за содействие, покинул пикет и принялся раздумывать, как бы ему провести эти три часа. Ни при каких условиях возвращаться в дом Нины ему не хотелось, не было смысла соваться и в собственное логово, где его ожидало заряженное ружье в прихожей От мысли, что здоровому, ещё не старому мужчине некуда приложить три часа свободного времени, Альфред Викторович просто расстроился.

Но – тут же воспрял духом. У мужчины, как оказалось, было дело! Он вспомнил, что его приглашали в редакцию издательства и, мало того, даже обещали там выдать кое-какую денежку , которая не мешает даже тогда, когда и не нужна.

Альфред Викторович развернул автомобиль в сторону Москвы и набрал скорость. В теплых и золотистых лучах солнца, катившегося к западному горизонту он долетел до Кольцовой дороги, а по ней принял влево, добрался до Волоколамки, ворвался в Москву и до улицы Народного Ополчения, где находилось Издательство, оценившее литературные таланты Комаровского, он докатился без происшествий. Поставил машину на общей стоянке, отметив, что "мерседес" здесь в глаза не очень бросается – были иномарки ничуть не менее престижные .

Альфред Викторович двинулся к ступеням невысокого крыльца, на котором курил майор милиции, а бронированные двери в редакцию были открыты. Майор кивнул ему, как знакомому, и пользоваться домофоном нужды не было редакция Издательства охранялась достаточно строго.

Главный редактор в своем кабинете явно не умещался между столом, горой рукописей и маленьким сейфом. Он привстал навстречу Комаровскому высокий, массивный, в светлом ладном уже весеннем костюме – и молча подал руку, поскольку был занят телефонными разговорами.

Альфред Викторович втиснулся в угол на единственный стул и принялся ждать, пока Главный редактор закончит как телефонную беседу, так и правку каких-то документов на столе. Обе одновременные работы закончились минуты через две. после чего Главный редактор весело сказал.

– Так, Альфред Викторович! Пишете вы – безобразно!

– Что? – заикнулся Комаровский.

– Я бы сказал, что вы совсем не умеете писать!

– Как это?! – обомлел Альфред Викторович, ещё секунду назад мнивший себя великим писателем земли русской.

– Да вот уж так! Самой чудовищное у вас – это стиль! Постоянные гротески, парадоксы, карикатура и фарс! Вместо просто "ноги", вы пишете "ножки". Люди у вас не просто говорят, а "гордо"! Прилагательных у вас такое изобилие, что у меня рука устала их вычеркивать, и то со всеми не справился! И все эти "ох!", "ах!" Так теперь современную прозу не пишут. Жуть, а не стиль.

Понимая, что как его сомомнение, так и дела в целом, летят в бездну, Альфред Викторович и защищаться не собирался, лишь пролепетал.

– Но я искал выразительных средств, пытался найти музыкальность каждой фразы.

– Так, Альфред Викторович. А мы, знаете, что ищем?