Текст книги "Преодоление (СИ)"

Автор книги: Александр Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Тем не менее, первый штурм позиций Оборонительного района, начавшийся 15 января, нам пришлось отражать с максимальным напряжением сил. Сказалось огромное численное преимущество войск противника: против примерно ста тысяч красноармейцев и краснофлотцев было брошено до трёхсот пятидесяти тысяч вражеских солдат. Причём, нам, как обороняющейся стороне, не зная планов противника, пришлось примерно одинаково насыщать войсками все сектора, от Белого озера до средней части Тилигульского лимана, и оперативно маневрировать резервами, когда появлялись данные о концентрации вражеских войск.

В Южном, Западном секторах обороны и между Хаджибеевским и Куяльницким лиманами Восточного сектора нам противостоит румынская 3-я армия, оставшаяся самой боеспособной после боёв на Правобережье Днестра. Восточнее, вплоть до Тилигульского лимана – итальянцы, югославы, греки и прочие «добровольцы», включая уже упомянутые еврейские части со всего мира.

Именно в Восточном секторе сложилась самая угрожающая ситуация. Из-за того, что итальянцы еще не «получали по морде» достаточно сильно, а еврейские части пылали энтузиазмом, мечтая о том, что вот-вот захватят территории под собственное государство. Ну и, конечно же, техническое оснащение сказывалось: Муссолини отправил на фронт боевую технику, неплохо зарекомендовавшую себя в африканских сражениях с британцами и французами, а еврейские подразделения щедро снабжались ею за счёт закупок на деньги, собранные по всему миру.

Конечно, ни румынская, ни итальянская техника не может сравниться по характеристикам с нашей новейшей. Тем более, то, что закупается для «армии будущего государства Израиль». Если французская, британская, шведская артиллерия действительно довольно хороши в умелых руках, то в качестве бронетехники закупается всё, что удаётся отыскать. Это и устаревшие британские танки, снятые с вооружения, и американский хлам середины 1930-х годов, и даже самые разнообразные вариации на тему лёгких танков Рено образца 1918 года. Ну, и, конечно же весь возможный «всемирный зоопарк» бронеавтомобилей. Правда, за счёт массированного применения всего этого и достаточно умелого планирования боевых операций (начальником штаба «Армии Израиля» является майор британского Генерального Штаба Эрнест Бенджамин) 15 января в районе Аджалыкского лимана был перерезан сухопутный коридор, соединяющий Одессу с «Большой землёй».

В плане снабжения Оборонительного района этот успех противника значительной роли не играет, поскольку железная дорога, связывающая город со всей страной, перерезана уже давно, а боеприпасы и подкрепления, в основном, перебрасываются морем. Пусть, при постоянной угрозе со стороны итальянских кораблей, переброшенных в Чёрное море, пусть с потерями, но этот канал снабжения действует. Но замыкание сухопутной блокады может способствовать снижению боевого духа обороняющихся. И именно поэтому мы, несмотря на напряжённую обстановку на других участках обороны города, были вынуждены выделить резервы для контрудара именно в районе Аджалыкского лимана.

К вечеру 18 января противник с большими потерями (сказалась мощная поддержка артиллерии кораблей Черноморского флота и авиации) был отброшен на исходные позиции. А к 23 января на других участках фронта, где нам пришлось отойти к передовому рубежу обороны города (Петерсталь, Петровский, Выгода, Кубанка, Свердлово), установилось затишье. Враг просто выдохся, встретив ожесточённое сопротивление со стороны советских войск, и вынужден был остановить наступление, чтобы подтянуть резервы и перегруппироваться.

Фрагмент 11

21

Джон Смит, 27 января 1942 года

Кажется, я начинаю понимать любовь герцога Мальборо к крепким напиткам – виски, бренди, коньяку. Конечно, британскому джентльмену не к лицу давать волю эмоциям и заливать негатив крепким алкоголем, но ситуация складывается так, что сдерживаться становится всё сложнее и сложнее.

Шотландия считается территорией с очень суровым климатом. Но, в сравнении с русской зимой, по-настоящему сильных морозов там не бывает. Да, высокая влажность и сильные ветра делают условия жизни на севере нашего острова очень сложными. Но когда температура минус четыре градуса по Фаренгейту и ниже стоит месяцами, а глубина снега превышает целый ярд, это просто невыносимо, а ведь это – нормальное явление на значительной части России.

Похоже, именно из-за того, что русские, в отличие от цивилизованных людей, привычны к такой погоде, они и начали свою серию контрударов именно в конце декабря, когда даже обширные болота Белоруссии замёрзли, и по ним стало возможно перемещаться не только пешком, но и на технике. Даже на бронетехнике. Отсюда и их успех в наступлении на Ригу. Пять-шесть дней, и русские танки заняли окраину этого города. А покрытый льдом Рижский залив не позволил обороняющимся польско-канадским войскам рассчитывать на артиллерийскую поддержку боевых кораблей.

Помимо прочего, большевики выставили на острие удара марионеточную «освободительную армию Германии», германских наёмников из числа беженцев, испытывающих особенно острую ненависть к Польше. Впрочем, и среди латышей нашлось немало подонков, считающих поляков и их союзников оккупантами и угнетателями, а из-за этого симпатизирующих русским и немцам. К тому же, в силу исторических процессов, в этой молодой стране немало этнических немцев, живущих там со Средневековья.

Совпадение всех этих факторов привело к настоящей катастрофе. Рига была захвачена едва ли не сходу: городские бои затянулись всего на пять-шесть дней (в зависимости от того, как считать). А 1-й германский мотострелковый корпус, участвовавший в стремительном броске из района Верхнедвинска, воспользовался сохранностью мостов через Даугаву, развернулся на юго-запад и на плечах отступающих польских войск продвинулся на тридцать миль от Риги.

Попытки рассечь русский клин провалились: наступавшие во втором эшелоне дивизии большевиков немедленно захватывали плацдармы на левом берегу Даугавы-Двины и без особого напряжения отражали попытки наших союзников прорваться к окружённой группировке. Другие русские части, пользуясь слабостью польских тыловых подразделений, расширяли коридор прорыва в направлении на северо-восток. В итоге ни попытки прорвать кольцо окружения изнутри, ни перегруппировка окружённых войск не привели ни к какому существенному успеху. А резко увеличившиеся потери и нехватка боеприпасов вынудили окружённых поляков капитулировать. Войско Польское единомоментно потеряло свыше семидесяти тысяч солдат только сдавшимися в плен. Семьдесят тысяч поляков, около трёх тысяч канадцев, до полутора тысяч добровольцев из стран Северной Европы…

Этим наши неприятности (я говорю «наши», поскольку Польша является всего лишь орудием британской политики, направленной против Советской России) в Белоруссии не закончились. Едва польский Генеральный штаб перегруппировал войска для контрудара по прорвавшимся к Риге большевикам и деблокады окружённых, Красная Армия начала новое наступление. На этот раз в Южной Белоруссии. Русские танковые и механизированные части ударили из района Бобруйска на Слуцк, обходя Минск с юга. А после того, как вышли к бывшей польско-советской границе, их ударные части развернулись на юг, в сторону Припяти, отсекая сосредоточенные восточнее польские дивизии. После того, как была перерезана железная дорога из Пинска, идущая по северному берегу Припяти, для их снабжения осталась пригодна единственная железнодорожная ветка, проходящая по территории Украины.

Но это, как оказалось, ненадолго. Третий «Сталинский удар», как назвала коммунистическая пропаганда эти зимние наступления, начался 20 января из района населённых пунктов Иванков и Малин под Киевом. Упомянутая железнодорожная ветка была перерезана сразу в двух местах, в районе Овруча и Коростеня. Русское наступление ещё продолжается, но уже сейчас можно совершенно определённо заявить, что без снабжения польские войска, прижатые с севера к Припяти, долго не протянут и будут вынуждены отступить на юго-запад, бросая технику: увы, климат в тех местах не столь суровый, и болотистая местность просто не выдержит не только танки и грузовики, но даже артиллерийские орудия, буксируемые лошадьми. К тому же, буксировать пушки и гаубицы по снегу – далеко не лучшая затея.

Пожалуй, из всех направлений фронта борьбы с Советами наибольший оптимизм внушают действия румын, итальянцев и еврейских добровольческих формирований близ Одессы. Хотя наступательная операция, направленная на захват этого города-порта, и была приостановлена из-за ожесточённого сопротивления большевистских фанатиков, но перспективы для окончательного успеха неплохие. Румыно-итальянские войска и батальоны еврейских боевиков, которых мы столь удачно отвлекли от перспективы борьбы за независимость на нашей подмандатной территории в Палестине, сумели неплохо продвинуться, сжав кольцо блокады вокруг Одессы. Пусть блокады неполной (существует узкий сухопутных коридор, простреливаемый артиллерией, а также снабжение города по морю), но то, что еврейские добровольцы уже выходили к Чёрному морю, подтверждает наличие неплохих шансов для полной блокады. А потом и силы обороняющихся иссякнут.

К сожалению, провалилась операция по смене руководства Ирана. Заговорщикам не удалось сразу убить шаха Резу Пехлеви, поэтому многие части иранской армии отказались присягать его юному сыну Абдулу. А потом вмешался русский десант, пришедший на помощь верным шаху войскам в Тегеране. Абдул был арестован, а Реза-шах перед смертью успел объявить преемником более старшего сына Мохамеда.

Одновременно с атаками на наши базы в Ираке русский авиации, перебазированной из Закавказья и Средней Азии в Иран, поддержанные большевиками иракские курды подняли мятеж на севере от Багдада. И, судя по вялым действиям иракского правительства, режим Рашида аль-Гайлани долго не продержится под ударами воинственных курдов. Тем более, в центральных областях Ирана советские дивизии, переброшенные из Туркменистана, не задержались и уже ведут бои с нашими войсками на ирано-иракской границе. Командующим же направлением назначен русский маршал Будённый, в годы Великой войны сражавшийся именно на Багдадском фронте. Именно это назначение говорит о том, что большевики не собираются останавливаться на границе между Ираном и Ираком. А у нас просто нет сухопутных войск, которыми можно остановить натиск русских в этом регионе.

Но всё перечисленное – ещё не катастрофа. Катастрофа – это действия, предпринятые командующим британскими войсками в Индии генералом Уэйвеллом. К сожалению, он сдержал данное им слово расстрелять арестованных и заключённых в Красном Форте руководителей Индийского национального конгресса в случае попытки штурма Форта. Сдержал, несмотря на предупреждения о недопустимости этого шага.

Если до этого то, что происходило в «жемчужине британской короны» можно было назвать ужасным пожаром, способным уничтожить британское присутствие в Индии, то последствия случившегося сравнимо со взрывом самого крупного порохового склада. Если нам и удастся погасить мятеж, то только чрезвычайным напряжением усилий, использованием всех имеющихся в Великобритании войск.

Я вижу единственный выход из складывающейся ситуации в немедленном вступлении в войну против России и Японии Соединённых Штатов Америки. Только это поможет нам устоять против японцев в Юго-Восточной Азии и разгромить большевиков, что является нашей главной целью данной войны. Но, если действовать по дипломатическим каналам, добиться подобного решения от Рузвельта мне не представляется возможным. То, что реально может подтолкнуть кузенов к вступлению в войну, лежит в компетенции Секретной разведывательной службы Его Величества.

22

Капитан госбезопасности Воскобойников, 8 февраля 1942 года

После того, как дивизия генерал-майора Кривошеина отбыла в Киевский особый военный округ, здесь, в Чебаркуле, всё постепенно начало сводиться к рутине. И обучение красноармейцев, и работа по моей линии.

Нет, прежним городу уже не быть никогда. Хотя бы потому, что Чебаркуль теперь – не село, а именно город. Хоть небольшой, но промышленный центр, поскольку строящийся в нём металлургический завод вот-вот начнёт выдавать продукцию – высококачественные стали, которые пойдут на производство оружия для фронта. Город, значительно подросший после того, как на улице Ленина выросло целых два ряда двухэтажных многоквартирных домов для будущих металлургов.

Снизился и уровень секретности вокруг военных лагерей. Это уже не сверхсекретный объект, а просто секретный, поскольку здесь ведётся обучение личного состава пользованию новейшими образцами боевой техники, выпускаемой на наших, уральских заводах. В том числе, сделанных на основе чертежей, привезённых из будущего.

Многое, конечно, по этим чертежам советская промышленность пока воспроизвести не в состоянии из-за неподготовленности технологической базы и низкой квалификации рабочих: увы, и грамотных специалистов, и, чего уж греха таить, ответственности у некоторых работников для этого недостаточно. Но, если сравнить то, что было в лагерях до той памятной ночи, когда меня похитили и отвезли в будущее, и нынешнее положение дел, то это небо и земля. Руководство страны и партии поступило мудро, не бросая неподготовленных бойцов на едва освоенной технике в мясорубку начального этапа войны. Самый мощный натиск врагов отразили кадровые дивизии, снабжённые устаревшими танками, пушками и самолётами. И лишь когда в войсках закончились эти «отрыжки Тухачевского», в бой пошло то, что создавалось уже позже, в 1939 и последующие годы. И люди, обученные обращаться с ним.

Несмотря на снижение уровня секретности, сидеть без дела мне тоже не пришлось. Врагам достаточно быстро стало известно, что именно у нас, в Чебаркуле, происходит обучение всему новому. Вот и поехали по железной дороге мимо нашего городка иностранные шпионы, надеясь, кто рассмотреть в окно поезда, а кто и поселившись в нём или его окрестностях, что-нибудь разнюхать.

Из окна поезда это сделать очень сложно, поскольку для доставки техники и боеприпасов на станции Мисяш проложили дополнительные пути, отделённые от главных целым рядом пакгаузов. И ветку, ведущую непосредственно на полигон. Именно там, в тупике, происходит разгрузка и погрузка всего, что не должны видеть «лишние» глаза. Ну, а каждый новый человек, поселившийся в районе, обязательно изучается моими подчинёнными. Кстати, вовсе не излишняя предосторожность, как оказалось. Но о результатах подобных мероприятий я распространяться не буду: они тоже подпадают под категорию секретных сведений.

До Южного Урала сведения с фронта доходят также, как и до любого уголка страны: по радио либо из газет. И намного реже – с ранеными красноармейцами или очень редкими отпускниками. Среди таких в начале января оказался капитан Дмитрий Новиков, которому после ранения предоставили двухнедельный отпуск.

Как известно, в экипаже Т-55, на котором в составе дивизии прорыва воюет Новиков, целых два красных командира среднего звена – командир танка и механик-водитель. Второй обычно – либо младший лейтенант, либо лейтенант. Ну, а Новиков дослужился до заместителя командира батальона. Но и боевые машины командного состава батальонов ходят в бой и получают повреждения. Вот и получилось, что капитан был ранен осколком мины при восстановлении ходовой части танка. А после выписки из госпиталя трижды орденоносцу разрешили две недели восстанавливать здоровье в кругу семьи, с женой и почти двухгодовалой дочкой, которые не видели его с весны прошлого года.

Разве могли в военных лагерях упустить возможность услышать мнение боевого командира, отличившегося не только в Финской войне, но и в нынешней, Отечественной? А поскольку я прекрасно знаю и Дмитрия, и Инну, его супругу, то не мог упустить возможности тоже прийти на встречу фронтовика с курсантами и инструкторами: к сожалению, мне дорога на фронт закрыта навсегда, а душа за Родину болит.

Да, Новиков и его жена – именно из «тех», бежавших к нам из мрачных 1990-х годов. Люди, очень сильно отличающиеся от нас образом мышления. Но капитан сумел поразить даже меня. После вступительного слова замполита, он вдруг возразил ему.

– Позвольте не согласиться с вами, товарищ полковой комиссар. Вы сказали, что долг каждого бойца и командира Красной Армии – умереть за Родину. На мой взгляд, это неправильно. Долг каждого бойца и командира Красной Армии – сделать так, чтобы умерли враги, вторгшиеся на нашу Родину.

Несколько секунд напряжённого молчания, на протяжении которого политработник побагровел, и зал гарнизонного Дома Культуры взорвался аплодисментами.

А потом Новиков привёл примеры того, как бездумное руководство во время боевых действий приводило к тому, что гибли десятки и даже сотни людей, при этом срывались боевые задачи, поставленные даже тем подразделениям, которые добились успеха.

– Такая гибель за Родину никому не нужна! Именно поэтому я обращаюсь к вам, будущим командирам отделений, взводов, расчётов, экипажей, батарей: действуйте в строгом соответствии с Уставами. Они пишутся кровью тех, кто их не соблюдает, их подчинённых и бойцов соседних подразделений. Каждый бой ведите так, словно от него зависит, быть или не быть нашей Родине. Кто знает, может быть именно так это и есть, ведь даже маленький камешек может вызвать целую лавину.

Вспоминал он, конечно, и героические фронтовые эпизоды. Но предупреждал слушателей:

– Никогда не надейтесь на превосходство нашей боевой техники. Да, она действительно превосходит лучшие польские, французские, английские образцы. Пока превосходит, поскольку наука, техника и производство не стоят на месте. Воюет не техника, а люди, ею управляющие, воюют командиры, ведущие этих людей в бой. Польская армия получила громадный боевой опыт ещё до нападения на СССР, англичане и французы тоже кое-чему научились в боях с итальянцами. Все они – сильные противники, с которыми нельзя расслабляться.

Конечно, капитан не всегда говорил то, что хотели от него услышать политработники, но всё, сказанное им, жёсткая правда, фронтовая правда.

Как он сказал при прощании со мной, две недели отпуска пролетели, словно один миг. Но на Украине уже начиналась новая наступательная операция, и Новиков рвался на фронт, к боевым товарищам.

– Вы, Иван Васильевич, только присмотрите, чтобы мою Инну никто не обижал, – пожал он на прощанье мне руку.

Обидишь такую! Мало того, что Новикова – женщина довольно крупная, так ещё и комсомольская активистка, привыкшая не плакать от обиды, а действовать.

Впрочем, именно об Инне я первым дело и подумал, когда мне пришёл приказ передавать дела и готовиться перебираться на новое место службы. Не очень далеко, всего-то километров на семьдесят севернее. Но для прояснения конкретики требовалось побывать в Москве, на приёме у Народного комиссара внутренних дел товарища Берии.

Товарищ Генеральный комиссар госбезопасности высоко оценил итоги моей работы по обеспечению безопасности «объекта» в Чебаркуле.

– А поскольку вы успешно справились с этим заданием, значит, должны справиться и с более масштабным. Работа будет примерно та же самая: обеспечение безопасности сверхсекретного химического производства и строящегося города при нём. Начинать предстоит буквально на пустом месте. А от того, насколько быстро и тайно нам удастся всё сделать, зависит судьба Союза Советских Социалистических Республик в послевоенное время. Среди сотрудников, привлекаемых к данному проекту, будут и те, с кем вам уже доводилось сталкиваться – люди из будущего. Поэтому я разрешаю вам привлекать к работе тех знакомых вам служащих, кому вы доверяете. Желательно – разбирающихся в химии и металлургии.

Да, мне по роду службы доводилось слышать от людей из будущего, что в районе Кыштыма в их времени находился мощный химический комбинат, связанный с урановой проблемой. Значит, аналогичный комбинат и будет объектом приложения моих сил?

Фрагмент 12

23

Ульрих Граф, 20 февраля 1942 года

Как я оцениваю своё нынешнее житьё-бытьё в Америке? Жить можно. Даже в условиях, когда едва-едва понимаю по-английски. Спасает то, что в этой стране много немецких эмигрантов, сохранивших знание родного языка. Да, в общем-то, большинство из них – эмигранты первого поколения, уехавшие в «страну равных возможностей» после Великой войны. И особенно – после порабощения Германии поляками.

Благодаря этому – ненависти немцев к Польше – германские иммигранты и живут достаточно дружно, легко откликаются на любые мероприятия, направленные против франко-британо-польской коалиции. Даже если они не в восторге от большевиков, сражающихся с ней.

Да, чаще всего, не в восторге. Но Советская Россия тоже приняла множество германских эмигрантов, для которых нашлась достойная работа, которых русские очень уважают за их знания и умения. Мало того, именно Россия позволила немцам, не смирившимся с завоеванием нашей страны, не просто воевать в составе Красной Армии, а создать собственные вооружённые силы, пусть пока ещё и развёрнутые на советской территории. Но я и многие мои знакомые верим в то, что придёт пора, когда мы, немцы, вернёмся на свои земли в качестве освободителей.

Как мы были рады успехам 1-го немецкого мотострелкового корпуса, совершившего стремительный прорыв польского фронта, занявшего Ригу и окружившего огромную польско-канадскую группировку в Латвии и на севере Белоруссии! Гейнц Гудериан мгновенно стал нашим национальным героем, не меньшим, чем генерал Роммель, воевавший с французами и англичанами в Африке. Впрочем, как и русские генералы немецкого происхождения Фолькенштайн и Гаген, сражавшиеся вместе с Гудерианом.

Нашим национальным героем, но «врагом каждого поляка», включая тех, что живут в Америке. На этой почве вражда между иммигрантами польского и немецкого происхождения обострилась до того, что редкий день в США происходит без стычек между представителями этих диаспор. Поляки затевают потасовки, услышав немецкую речь, немецкая молодёжь «чешет кулаки» о физиономии наглеющих поляков, осмелившихся презрительно отозваться о немцах, великой культуре Германии или о том же самом Гудериане. У нас, в Лос-Анжелесе, это не так сильно заметно, а на Восточном Побережье, если судить по газетам, подобные драки превращаются в проблему для американских обывателей.

Немудрено: именно там оседает подавляющее большинство иммигрантов, лишь обжившись в «стране равных возможностей», расселяющихся дальше на запад. С годами. Если смогли найти средства на переезд в другой штат. А поскольку за океан едут самые активные, и именно Нью-Йорк является главными воротами для въезжающих, то там и происходит большинство таких эксцессов.

Впрочем, не все эти стычки спонтанные. Фриц Кун, лидер германского фашизма в Америке, ведёт активнейшую работу по противодействию пропольской агитации не только в Нью-Йорке, но и в Вашингтоне. Собранные им «штурмовые отряды», Sturmabteilung или, сокращённо SA, сформированные по образцу и подобию существовавших в партии Гитлера, всеми доступными им способами стараются срывать митинги и шествия в поддержку Польши и «создания государства Израиль», сбор пожертвований на это. Пока без применения оружия, но, насколько мне известно, с оружием у SA проблем нет: в Америке свободно продаётся любое, даже длинноствольное нарезное оружие.

Как бы мне ни было неприятно осознавать, что партия, в которой я состою, таким образом действует в интересах большевиков, но я успокаиваю себя тем, что мы с коммунистами в данный момент являемся ситуационными союзниками. Увы, ситуация сложилась так, что наши действия в пользу Советов ведут к ослаблению главных врагов Германии – поляков, англичан и французов.

Трения с американской полицией? Как вы мягко выражаетесь! Да, в Америке не запрещены никакие партии, движения и массовые мероприятия, но полиция очень внимательно следит за тем, чтобы во время них не происходило беспорядков. И очень жёстко пресекает нарушения. Поэтому у адвокатов, нанятых Куном, всегда много работы по защите арестованных штурмовиков.

Да, услуги адвокатов в США недёшевы. Но Рихард Ланге, помощник и бухгалтер Куна, для этого всегда находит средства. И на защиту штурмовиков, и на организацию массовых шествий и митингов, направленных против втягивания Америку в войну с Советами и Японией, как того хотят Британий, Франция и Польша. Допустить такое – значит, навсегда лишиться надежды на возрождение Фатерланда!

Где Ланге берёт на всё это деньги? В его бухгалтерские документы я, конечно, не заглядывал, но о многом догадываюсь по оговоркам и намёкам. Помимо пожертвований от немецкий иммигрантов, среди который немало и небедных людей, привлекаются средства «иностранных меценатов». Вряд ли среди таких значатся агенты Сталина и Коминтерна, но в финансировании со стороны Японии я практически уверен. Немало денег жертвуют и «коренные» американцы, по тем или иным причинам недовольные действиями «Антибольшевистской коалиции». Например, американцы с ирландскими корнями. Ну, и наши единомышленники, люди, разделяющие фашистские взгляды.

Мне, кстати, удалось добиться поступления очень серьёзной суммы на нужды партии. И не от кого-либо, а от самого Генри Форда.

Его телеграмма с приглашением в Детройт совпала с организацией поездки лос-анжеллеских активистов на мощную демонстрацию против вступления Соединённых Штатов в войну. А поскольку от Вашингтона до Детройта намного ближе, чем с Западного Побережья, то я решил совместить два дела.

Уже в столице я узнал, что польские сволочи решили устроить контр-манифестацию, и поэтому городские власти решили не пускать к Белому Дому ни нас, ни их. И развели оба шествия на две какие-то параллельные улицы.

Но, как ни старались чиновники и полицейские, избежать столкновения противоборствующих сторон не удалось. Когда колонны поравнялись, польско-еврейская толпа прорвала полицейское боковое оцепление и ринулась на наших сторонников. Благо, пока они с безумными воплями пробежали по примыкающим улочкам около сотни метров, разделяющих нас, мы успели выстроить крепких мужчин в первую линию, а большинство женщин, детей и стариков отвести в тыл.

В драке нескольких тысяч человек пострадали многие. Включая меня, получившего сотрясение мозга от удара палкой по голове. Но, хуже всего – были и мёртвые. И не только от ножевых ранений, но и от огнестрельных: в Америке приобретение так называемого гражданского оружия упрощено до предела и, как оказалось, у некоторых из нападавших были при себе пистолеты и револьверы. Впрочем, и у наших сторонников тоже, но, как выяснила полиция, стрелять начали именно наши оппоненты.

Из госпиталя я отправил телеграмму Форду о вынужденной задержке, и он снова послал ко мне своих людей, которые оплатили моё лечение. А потом сопроводили в Детройт. Там же Генри провёл меня в один из цехов предприятия, где показал боевую машину, построенную по рекомендациям Роммеля.

Генри, выслушав мой рассказ о произошедшем, без разговоров выписал счёт «на лечение пострадавших от действий террористов». Сумму я озвучивать не буду. На очень крупную сумму.

Но вызывал он меня к себе не для этого. Как оказалось, Эрвин, ведя переговоры с «автомобильным королём», на время своего отсутствия в Америке рекомендовал в качестве эксперта по танкам, которые, напомню, очень хотел выпускать Форд, именно меня. И промышленник, инженеры которого наконец-то смогли создать боевую машину с характеристиками, заданными Роммелем, хотел услышать моё мнение об этой машине.

Конечно, баварский колбасник – это вовсе не инженер-танкостроитель. Но я очень много беседовал с Эрвином на тему, каким должен быть современный танк. И в Африке не единожды сталкивался с различной техникой данного типа, поэтому кое-что знаю, кое-в-чём разбираюсь даже лучше некоторых американских военных. По крайней мере – с практической точки зрения.

Танк Форда мне понравился. Обтекаемый, с наклонной лобовой бронёй, «зализанной» башней, из которой торчит достаточно длинная пушка калибром 57 миллиметров (мне по-прежнему намного ближе метрическая система, чем все эти дюймы и фунты, которыми пользуются американцы и англичане), с пятью сдвоенными обрезиненными катками. Лобовое бронирование – 32 миллиметра, бортовое – «один дюйм». Лобовая броня башни и массивная маска орудия – по 38 миллиметров. Масса – без малого двадцать тонн, но бензиновый двигатель мощностью 250 лошадиных сил позволяет разгоняться по шоссе почти до шестидесяти километров в час. А поскольку одним из основных театров боевых действий, где будут применяться «Лёгкие танки Форда», должны стать джунгли, гусеницы достаточно широкие, с развитыми грунтозацепами. Впрочем, и в пустыне, где я успел повоевать вместе с Роммелем, это тоже идёт на пользу подвижности танка.

Замечаний у меня было немного, и для устранения их не понадобится серьёзных усилий.

– Вот и прекрасно! – обрадовался Форд. – Значит, первую партию из трёх ЛТФ я смогу отправить Эрвину на остров Сомусю, где он занимается обучением танкистов своего батальона, уже через месяц.

– Батальона? После командования дивизией? – удивился я.

– Учебного батальона, – кивнул Генри. – Он же должен подготовить костяк дивизии, которой будет командовать позже. Батальона, который будет воевать на моих, лучших в Америке танках!

В глазах его светилась самая искренняя гордость. Думаю, доволен будет и мой генерал: с такой техникой мы бы ещё сильнее наподдали лимонникам и лягушатникам в Тунисе!

А вот вечером в гостинице меня ждал сюрприз. Все американские радиостанции передавали новость о чрезвычайном происшествии, случившемся у побережья Камчатки. Там «неизвестной» подводной лодкой был торпедирован пароход под американским флагом, перевозивший грузы в Японию. Перед этим в эфире звучала русская речь, а после всплытия она подняла советский флаг. Но находившийся неподалёку русский эсминец, отозвавшийся на сигнал SOS, атаковал подлодку, успевшую погрузиться в русских территориальных водах. А потом, когда она была вынуждена всплыть из-за полученных повреждений, и вовсе взял её на абордаж. И оказалось, что это подводная лодка Польши, переданная польскому флоту англичанами и недавно пропущенная американцами через Панамский канал в составе британо-польского отряда, направлявшегося на войну с Японией в Тихом океане.

Подлость поляков мне хорошо известна. Теперь и Америка знает, что эти негодяи способны даже на откровенное пиратство ради достижения своих целей. Ведь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять: эта провокация с использованием советского флага была устроена именно для того, чтобы США вступили в войну на стороне поляков и англичан.