Текст книги "Преодоление (СИ)"

Автор книги: Александр Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Фрагмент 17

33

Дмитрий Новиков, 23 июня 1942 года

Сработало! Всё-таки психологи из ГУГБ НКВД хорошо рассчитали по психологическому портрету Роммеля то, что он «купится» на предложение принять участие в начале освобождения Германии от польских оккупантов. И не зря мы с ним разговаривали, сидя в фордовском лёгком танке после того, как проехались по импровизированному полигону: один танкист-фронтовик легко поймёт другого, пусть для обоих английский язык, на котором мы говорили, и не родной.

Нет, не вёл я никакой вербовки. В классическом понимании этого слова. Поскольку говорили мы вели исключительно о советских танковых войсках и том, какая техника противника им противостоит. О Немецкой освободительной армии и её перспективах (а я ещё не мог понять во время инструктажа в НКВД, зачем нам дают эту информацию) после вступления на территорию Германии, оккупированную Польшей.

Да, с «Матильдами» и «Валлентайнами» генерал успел столкнуться в Тунисе. Но его весьма впечатлили характеристики танка «Черчилль», по бронированию ничуть не уступающего нашим КВ. А 57-мм орудие, установленное на него, позволяет успешно бороться с Т-34 и, тем более, лёгкими танками.

– Как же вы справляетесь с этими монстрами?

– Огнём и манёвром. «Черчилли» достаточно медлительны, а бортовая броня неплохо пробивается не только противотанковыми пушками пехотных подразделений, но и танковыми орудиями средних танков. Не говоря уже о тяжёлых. Кроме того, англичане выпустили их не так уж и много, на фронте они ещё редкость.

О Т-55 Роммель тоже наслышан. В основном, из прессы, в которой их называют «неуязвимыми». Пришлось объяснить ему, что это не совсем так.

– Но в целом машина превосходит всё, имеющееся у нас на вооружении.

– Такие танки есть у армии генерала Фолькенштайна?

– Несколько батальонов прорыва ей придано. Но основная часть танковых сил его армии – Т-34 и КВ. Генерал Гудериан успешно прорывал оборону поляков и вёл наступление именно ими.

Как бы то ни было (и как удалось добиться этого, мне неизвестно), но из Владивостока в Москву, помимо Форда, «вдруг» изъявившего желание съездить «в гости» к товарищу Сталину, с нами ехал и «майор» японской армии Эрвин Роммель. Как прошла встреча «автомобильного короля Америки» с советским руководством, для меня тоже осталось тайной. А вот Эрвина зачислили в Немецкую освободительную армию, «восстановили» в генеральском звании и назначили командующим механизированной дивизии, состоящей из танкового полка и двух мотострелковых. Не считая приданных подразделений (артиллерия, связь, ПВО, сапёры и так далее).

К моему удивлению, туда же, под командование «Лиса пустыни», получил назначение и я, заменив ушедшего на повышение командира батальона, моего старого (ещё по Чебаркульской «танковой учебке») знакомого Колобанова. Пусть я и рассчитывал получить после возвращения с Дальнего Востока должность зампотеха танкового полка.

В общем-то, дивизия слаженная, её отдельные полки уже принимали участие в боевых действиях. Правда, не в ходе зимнего наступления, а в «боях местного значения» на тех рубежах, где это наступление завершилось. Теперь полки, состоящие преимущественно из советских немцев и германских иммигрантов, объединены в 3-ю механизированную дивизию Немецкой освободительной армии. И даже сегодня, 22 июня, вместе со всем Прибалтийским фронтом перешли в наступление, которого все ждали с нетерпением.

Нашей дивизии «нарезан» участок наступления в районе городка Алитус, хорошо известного по сражению, развернувшемуся в этот же день 1941 года в истории «моего предыдущего» мира. Тогда 3-я Танковая группа Германа Гота в тяжелейшей (по признанию самого же «Папаши» Гота) битве силами двух танковых дивизий сумела разгромить советскую 5-ю танковую дивизию Фёдора Фёдоровича Фёдорова.

Сейчас же ситуация развивается по совершенно иному сценарию. Обороняются на правом берегу Немана не советские танкисты, а польские жолнежи. А мы рвёмся в общем направлении на Восточную Пруссию. Мы – через Алитус, соседи слева – через Меркине, а справа (дивизия Гудериана) – с левобережного плацдарма в районе Пренай. Именно «Быстроногому Гейнцу», в нынешних условиях ставшему «армянином Хударьяном», определена прямая «панцерштрассе» на Кёнигсберг. Кролевец, как переименовали этот город поляки. Возможно (всё зависит от наших потерь и потерь Гудериана), нам после Виштынецкого озера тоже придётся сдвинуться севернее: за ним в нашей полосе наступления не такая уж удобная для использования танков местность.

Алитус важен тем, что в нём находится сразу два моста через Неман – автомобильный и железнодорожный. «В другой истории» советским войскам не удалось взорвать ни их, ни ещё одни мост в Меркине, что и предопределило молниеносный выход Группы Гота к Вильнюсу и, в конечном итоге, падение Минска уже на шестой день войны. Сработали диверсанты из полка «Бранденбург-800», воспользовавшись эффектом внезапности. Хотя (если я не путаю с обороной моста в Меркине) автомобильный мост взорвать пытались, но сработали не все заряды.

Насколько мне было известно (мой батальон «прикомандирован» к 3-й механизированной дивизии и в случае затруднений, проламывает дорогу танковому и мотострелковым полкам, так что это довели и до меня), командование армии не стало мудрствовать лукаво, изобретая какой-то новый план. Захват мостов диверсантами, стремительный танковый удар, рассекающий правобережный польский плацдарм надвое, вступление мотострелков по этим мостам в левобережную часть города.

Наступление с Пренайского и Ковенского (Каунас, столица «добровольно присоединившейся» к Польше Литвы, тут называется Ковно) плацдармов началось на день раньше нашего. Видимо, по задумке авторов плана, это должно было вынудить поляков перебросить туда резервы. Не знаю, получилось ли этого добиться. Из первого эшелона обороны на нашем участке точно никого не перебрасывали. Поляки же тоже не идиоты, не станут ослаблять войска на плацдарме, который командование Прибалтийского фронта за время затянувшейся оперативной паузы несколько раз пыталось ликвидировать. Без особого энтузиазма, поскольку поляки тогда точно взорвали бы мосты через Неман, но пыталось.

Честно говоря, хорошенько поглядев на карту, я не очень-то поверил в то, что автомобильный мост удастся захватить диверсантам. Всё-таки он на левом берегу Немана примыкает к жилым кварталам Алитуса, и диверсионной группе придётся держать оборону практически на голом месте. Диверсантов сотрут в порошок буквально в течение часа, бросив на их уничтожение всё, что имеется под рукой. С железнодорожным мостом проще: вокруг него «зелёнка», где можно оборудовать позиции. И, если за мост зацепится хотя бы взвод, есть шанс удержаться до подхода наших войск.

Наша артиллерия загрохотала в четыре утра, едва рассвело. Очень мощно загрохотала. Едва ли не пресловутые двести орудийных стволов на километр фронта. И снаряды ещё продолжали рваться в районе второго рубежа обороны плацдарма, когда вперёд рванул танковый батальон, сопровождаемый мотострелками на бронетранспортёрах. Не мой батальон. Я ещё удивился, когда получил приказ ждать дальнейших распоряжений. Но когда увидел, что несколько танков встали, не добравшись даже до первого ряда траншей, понял: далеко не все мины, которыми противник «засеял» нейтралку, детонировали от близких разрывов снарядов. Командование решило, что лучше будет отремонтировать повреждения ходовой «тридцатьчетвёрок», чем лишиться «ударного кулака» из моих Т-55.

Пока передовые части давили сопротивление во второй линии обороны плацдарма, инженерные танки тралами проделали проходы в минном поле, и пришла пора моего батальона. Вперёд! Задача – сходу сбить охрану автомобильного моста, оставить танковый взвод и сопровождающую нас пехоту его оборонять, а самим – рваться на запад до северного берега озера Луксненай, на рубеже которого занять оборону и не допустить переброски подкреплений на помощь обороняющимся в городе.

– Учти, Новиков: удержать мост диверсантам не удалось, но заряды, предназначенные для его взрыва, они обезвредили. Ценой собственных жизней. Отомсти за ребят! – напутствовал меня по телефону начштаба дивизии.

Он ещё, конечно, говорил про то, чтобы я опасался противотанковых средств как у моста, так и на улицах города. Но это я и сам знаю. В городские бои, к которым танки не приспособлены, я ввязываться не собираюсь. Моя задача – проскочить город на максимальной скорости, навести «шухер» в рядах обороняющихся, и только на заданном рубеже окапываться, дожидаясь подхода наших.

34

Генерал-лейтенант Яков Владимирович Смушкевич, 30 июня 1942 года

Именно благодаря действиям моего авиационного корпуса освобождение Палестины прошло так стремительно. Этим я ничуть не пытаюсь умалить заслуги сухопутных войск, а стараюсь быть объективным. Ведь именно авиаразведка позволила танковым и автомобильным колоннам не плутать в Сирийской пустыне, а всегда выходить именно туда, куда следует. То же самое происходило в горных районах, начавшихся западнее реки Иордан: аэрофотоснимки существенно облегчили этим колоннам продвижение по горным дорогам, которые петляют по долинам. Если продолжать говорить об авиаразведке, то она позволяла обнаруживать вражеские засады, чем сильно уменьшила потери сухопутных войск в технике и живой силе.

Самолёты-разведчики приходилось использовать не только для этого. На войне случается всякое, и не раз доводилось направлять их для поиска своих отставших или заблудившихся подразделений. Ситуация схожая с той, которую я уже видел в районе Халхин-Гола. Только там Красная Армия действовала на территории дружественной Монгольской Народной Республики, а здесь, на Ближнем Востоке, с такими заблудившимися возможно всякое. От радостной встречи до нападения с целью уничтожить их или захватить в плен с целью получения выкупа. Регион очень противоречивый, даже разные роды одного племени могут симпатизировать самым разнообразным силам. Или считать себя ни от кого не зависящей силой.

Раз уж я вспомнил Монголию, то не могу отметить и других схожих черт театров боевых действий. Это жуткий дефицит воды и топлива, которые приходится везти с собой за сотни километров. Автомобилями. Жуткая жара и пыль, из-за которых техника выходит из строя намного чаще, чем в умеренном климате. Даже несмотря на то, что перед этим походом технические службы сбивались с ног, устанавливая на автомобили и танки намного более совершенные, чем штатные, воздушные фильтры и радиаторы. А водители каждый день в дороге занимались их чисткой. Техника ломалась, а транспортная авиация без устали перебрасывала запасные части для неё. Благо, возможность найти небольшую ровную площадку для посадки, чаще всего, имелась. И шли дальше на Амман отремонтированные машины.

Трансиордания, если не считать мелких стычек со враждебно настроенными племенами в Сирийской пустыне, стала «пробным камнем» группировки, направленной для того, чтобы изгнать англичан с Восточного побережья Средиземного моря. Страна небольшая, но полностью контролируемая англичанами. Даже всей полнотой власти после объявления эмиром Абдаллахом ибн Хусейном военного положения обладал не столько он, сколько «Глабб-паша», британский генерал Джон Баготт Глабб. Армией эмирата, именуемой «Арабский легион», фактически командовал тоже Глабб.

Армия небольшая, всего 1600 человек, но вооружённая даже самолётами-бипланами и самая боеспособная в регионе. «Отличилась» противодействием в 1936−39 годах арабам-палестинцам, поднявшим восстание против британцев. Вплоть до установки на пути из Иерусалима в Амман проволочных заграждений и минных полей. Пара рот успела повоевать с Красной Армией в Ираке, но итог такого противостояния был предопределён: хорошо, если в Трансиорданию сумели вернуться пара десятков бойцов.

Авиацию, подчинённую ибн Хусейну (а точнее, Глоббу) удалось уничтожить бомбово-штурмовым ударом непосредственно на аэродроме. И разогнать часть конницы при помощи ударов с воздуха. Да и вообще «Арабский легион» продержался ровно два дня. Самого же эмира удалось захватить в плен. Вместе с членами правительства, и он был вынужден подписать капитуляцию.

Отстранять от формальной власти его никто не собирался. Просто во дворце поменялась охрана, а в городе – форма у патрулирующих улицы военных.

Столь стремительное развитие событий вызвало переполох у британских колониальных властей. И вот тогда в бой пришлось вступать истребительному полку, оперативно перебазировавшемуся на городской аэродром Аммана: англичане попытались наносить штурмовые удары по колоннам Ближневосточного фронта, движущимися в сторону Иерусалима. По железной дороге со стороны Хайфы и Дамаска тоже началась переброска войск, британских и французских. Но однопутная узкоколейка (ширина колеи всего 105 сантиметров) плохо предназначена для перевозки не только тяжёлой техники, но и просто живой силы. Так что мы и наши союзники просто выставили довольно мощные заслоны на севере Трансиордании, в районе города Даръа, а основная масса войск так и продолжила движение на запад. Таким образом мы прикрыли трассу нефтепровода из Ирака в Хафу, по которому перекачка нефти временно прекращена, чтобы создать противнику трудности с топливом, ещё и на трансиорданской территории.

Для этой же цели (осложнение положения гарнизона Иерусалима) лёгкие бомбардировщики и штурмовики, базирующиеся в окрестностях Аммана, устроили террор против подвижного состава на железной дороге Яффа – Иерусалим, полностью парализовав движение на ней. А механизированные колонны, обойдя город, после ряда боёв в горной местности всё-таки прорвались к побережью Средиземного моря между городом Эль-Мадждаль поселением Исдуд.

Этот прорыв, стал и нашим неоспоримым успехом, и новой головной болью. В первую очередь – из-за невероятной растянутости коммуникаций. И если с боеприпасами для стрелкового оружия ещё удавалось выкручиваться, то снаряды для артиллерии и танков очень быстро стали «на вес золота». Собственно, нехватка боеприпасов и топлива и оказались причиной задержки освобождения Палестины от британского владычества. Как раз в тот момент, когда на передовые части Красной Армии с трёх сторон и навалились враги.

Основная масса, конечно же, с севера, со стороны Яффы и Хайфы, являющейся основным портом британской подмандатной территории. Благо, перебрасываемых оттуда войск было не так много, поскольку англичанам тоже пришлось маневрировать резервами, чтобы подавить вооружённые выступления арабов и еврейских отрядов. С юга – преимущественно конница и лёгкие механизированные части, расквартированные в Египте. Но они опирались на поддержку британских кораблей, обстреливающих наши позиции с запада, со стороны моря. И это, наряду с воздушной поддержкой, стало главной головной болью подразделений, держащих оборону севернее Исдуды и южнее Газы.

Самым же неприятным было то, что из Египта могли быстро подойти подкрепление: именно через Суэцкий канал в Европу возвращаются колониальные войска, которые можно снять с пароходов и бросить в бой в Палестине. Именно поэтому маршал Будённый приказал мне перекрыть канал, повредив или утопив несколько судов.

Лезть в Порт-Саид или Суэц, хорошо защищённые зенитными батареями, значит, обрекать лётчиков бомбардировочной авиации на гибель. Кроме того, закупоривать канал близко к Средиземному морю нет смысла. Значит, экипажам Ил-4, действующим из Багдада (всё те же проблемы с доставкой топлива на более близкие аэродромы), придётся охотиться на суда немного севернее Суэца. Благо, для этого сумели переправить в Ирак объёмно-детонирующие авиабомбы. Удалось и несколько «урезонить» британскую авиацию, летающую из Египта и района Яффы.

Поддержка местного населения? Да, была, очень активная поддержка. Как живой силой, так и «транспортом». Пусть даже «транспортом» этим были волы, мулы и ослы, порой, тянувшие «полуторку» с заклинившим двигателем. В частности, именно в районе Газы арабское население, хорошо помнящее подавление восстания 1936−39 годов сыграло решающую роль в отражении атак арабской же конницы, набранной в Египте, и британской пехоты. Ценой огромных потерь: и выучки у этих «ополченцев» никакой, и оружие устаревшее. В наличие лишь мусульманский фатализм и вера в райские кущи после гибели в войне с «неверными».

Как бы то ни было, а месяц этих тяжёлых оборонительных боёв позволил и подтянуть резервы, и перебросить топливо и боеприпасы. А отряды еврейской самообороны совместно с арабами и бывшими военнопленными-евреями в кровопролитных уличных боях полностью очистить Иерусалим от британцев.

Основные потери понесли арабы, штурмовавшие Храмовую Гору, где теперь находятся их святыни, а от времён иудейского владычества не осталось практически ничего. Англичане защищались отчаянно, и когда надежд на спасение не осталось, некий майор Джексон, командовавший обороной, приказал взорвать мечеть Купол Скалы, где обороняющиеся устроили склад боеприпасов. Именно она и мечеть Аль-Акса были последними рубежами обороны британцев.

По сути, в ходе боевых действий Иерусалим оказался разделён на две части – западную, освобождённую еврейскими отрядами, и восточную, захваченную арабами. Именно на границе этих зон, у Яффских ворот стены Старого Города, сегодня, 30 июня 1942 года, и произошло провозглашение независимости государства Израиль. Подробности мне, находящемуся в Аммане при штабе Ближневосточного фронта, ещё не известны, но радиостанции мира уже вовсю трубят об этом событии.

Фрагмент 18

35

Юзеф Бек, 11 июля 1942 года.

Мы просчитались. Мы серьёзно просчитались, готовясь к летнему наступлению большевиков. Мы рассчитывали, что они ударят по кратчайшему пути на Варшаву, и поэтому основные силы сосредоточили по рубежу Западного Буга, превратив реку в неприступный рубеж, рассчитанный на то, чтобы не позволить красным фанатикам преодолеть эту преграду. Бетонные доты, множество дзотов, бесконечные ряды колючей проволоки, минные поля на подступах к реке и на её западном берегу. Заминированные мосты, которые было приказано взрывать, не дожидаясь того, что с восточного берега переправятся обороняющиеся на нём войска. Брест-Литовская крепость, превращённая в каменную твердыню на пути русских орд и способная выдерживать осаду хоть целый год. Но до неё и до Буга нашим врагам нужно ещё дойти. Практически сто километров по болотам и лесам, превращённым в естественные рубежи обороны.

А они ударили значительно севернее, в направлении Кролевца. Зачем – стало ясно, как только первые подразделения так называемой Немецкой освободительной армии вошли на территорию бывшей Восточной Пруссии. Большевики немедленно провозгласили начало «национально-освободительной войны германского народа против польско-франко-бельгийской оккупации». И призвали жителей «освобождаемых» территорий вступать в эту «армию», а всех прочих немцев – начать партизанскую войну против «оккупантов».

Подлый, очень подлый шаг, до которого могли додуматься только русские. Впрочем, откуда у этого быдла, привыкшего к хозяйской плётке, могут иметься хоть какие-то представления о рыцарской чести и благородных правилах ведения войны?

За три недели русский паровой каток бронетанковых и механизированных дивизий сумел докатиться до окраин Кролевца, в котором немедленно вспыхнул мятеж. Как докладывали из городского гарнизона, ситуация сложилась катастрофическая. Польских солдат и матросов начали убивать выстрелами в спину. Не помогали ни массовые облавы, во время которых любого немца, пойманного с оружием в руках, немедленно ставили к стенке, ни расстрелы заложников. Каким-то образом все эти шаги военных властей города стали достоянием прессы нейтральных стран, и на подвластное мне ведомство покатилась целая лавина дипломатических протестов. Я уж не говорю про те выражения в адрес польского руководства, которые позволяют себе газеты и радиостанции стран, откровенно враждебных Речи Посполитой.

Если первое время наступление войск генерала Фолькенштайна, штурмующих Кролевец, сдерживала артиллерия кораблей польского, британского и французского флота (после поражений у берегов Индокитая и разгрома в Скапа-Флоу наши союзники были вынуждены сократить нам помощь на море до нескольких эсминцев), то вскоре русские подводные лодки, торпедные катера и самолёты начали настоящую охоту на корабли, базирующиеся в Вислинском заливе. Особенно зверствуют пикирующие бомбардировщики, способные сбрасывать эти жуткие бомбы, сжигающие корабли изнутри. Порой, пилоты даже подбитых русских самолётов не выбрасываются с парашютом, а самоубийственно направляют машины на цель. Маршал приказал отвести ещё не повреждённые корабли на запад. Это, конечно, убийственный для гарнизона Кролевца ход, поскольку после этого город обречён попасть под пяту большевиков, но он позволит сохранить хотя бы часть кораблей, которые нам пригодятся в боях в низовьях Вислы.

С одной стороны, я понимаю наших союзников. Едва Великобритания успела пережить утрату Индии, как грянула трагедия Скапа-Флоу. За ней – вторжение большевиков в Трансиорданию и Палестину, перекрытие повреждёнными и затопленными судами Суэцкого канала, захват японцами острова Борнео, провозглашение на территории Палестины сразу двух независимых государств – собственно Палестины и Израиля. И оба этих «географических недоразумения» – под контролем большевиков, которые прилагают массу усилий для того, чтобы арабы Палестины не передрались с евреями. Временно это им удаётся, но, как мне кажется, именно временно, поскольку противоречия между двумя данными народами продолжают обостряться из-за хлынувшего на бывшую подмандатную территорию еврейскую иммиграцию.

Провозглашение Израиля на его исторических землях стало настоящим ударом под дых для нас. Если до знаменитого выступления Сталина о планах его создания в Палестине не было в Войске Польском более благонадёжных солдат, чем мобилизованные либо добровольно вступившие в него евреи, то теперь… дезертир на дезертире дезертиром погоняет. Агитация сдаваться в плен большевикам, чтобы отвоевать «Землю Обетованную» достигла просто немыслимых пределов. А после того, как красные вступили в Палестину, взбунтовались отведённые в тыл (чтобы не перебежали к русским) добровольческие подразделения, бойцам которых не разрешили выехать с польской территории. Их пришлось жестоко усмирять и создавать специально для них несколько концентрационных лагерей.

Французам тоже достаётся в Индокитае. Местные повстанцы совместно с японцами, вооружёнными, в том числе, и русскими устаревшими танками, теснят французские войска в джунглях. Японский лозунг «Азия для азиатов», скорее всего, станет реальностью и на территории Французского Индокитая, как уже стал реальностью практически на всей территории Голландской Ост-Индии.

Я понимаю союзников, но Польше от этого не легче. Поток британских, французских, канадских, бельгийских дивизий на фронт с большевиками существенно сократился. В Генеральном штабе обсуждается вопрос о том, кем заменить снимаемые с фронта несколько французских и канадских дивизий (британских на нём и так мизер, всего три). Англичане настаивают на переброске канадцев в Египет, которому тоже угрожает большевистское вторжение, а французы опасаются за подконтрольные им Сирию и Ливан.

Как это отразится на ситуации на фронте, нет ни малейших сомнений. Если в белорусской части Восточных Кресов положение наших войск достаточно уверенное, то в северной и особенно центральной части Украины это может обернуться катастрофой. Я просто не верю в то, что красные ограничатся наступлением своего Южного фронта на Румынию и не попытаются отбросить наши войска к Карпатам.

Ох, уж эти «младшие союзники» по Антибольшевистской коалиции! После начала наступления русского Южного фронта, возглавляемого генералом Рокоссовским, взвыли румыны и «братья славяне» из Южной Европы. У них, видите ли, серьёзные потери, на которые они не рассчитывали, вступая в войну. А на что вы рассчитывали? На получение репараций от Советской России только за то, что прислали один полк на войну с ней? Ничего, англичане кое-кому вправили мозги, подкинули устаревших самолётов, танков и пушек, выдали кредиты на оплату этих поставок, и те умолкли. Итальянцы пока молчат, перебрасывая всё новые и новые войска взамен разгромленных Рокоссовским. Турки…

Именно с визитом в Турции я сейчас и нахожусь. Буду уговаривать их послать хотя бы с пяток дивизий в украинскую часть Восточных Кресов, откуда французы собрались выводить свои войска для отправки в Сирию.

У турок линия фронта неподвижна с прошлой осени: русские гонят войска мимо Закавказского фронта, на Ближневосточный, поэтому и не предпринимают никаких наступательных действий. Просто отражают попытки наследников янычар вернуть захваченные красными территории. Исмет Инёню предлагал войска французам для защиты Сирии, но Париж категорически отказался впускать их на территорию, не так уж давно отнятую у османов. Вот эти дивизии я и рассчитываю выпросить у турецкого президента для укрепления фронта в Центральной Украине.

Да, в памяти поляков тоже хватает неприятных воспоминаний о турецких набегах на наши земли. Но не меньше их и у украинцев, присягнувших большевикам. Так пусть они теперь вспомнят не только польский кнут, но и османскую саблю. Я просто уверен, что просто появление турок на фронте вызовет панику у них.

Мои размышления перед поездкой в президентский дворец прервал вбежавший в комнату посол.

– Пан министр, из Варшавы передали, что там мятеж. Пан маршал и пан премьер-министр арестованы, верные мятежникам войска проводят аресты членов правительства.

36

Ульрих Граф, 20 июля 1942 года

Это письмо пришло мне не по почте. Его опять привезли мне люди Форда. Но я всё равно ждал его, поскольку Эрвин не мог не прислать его.

Мой генерал снова меня удивил. Я был уверен, что он продолжает обучать японских танкистов где-то на холодном острове в Тихом океане. И вдруг – сообщение по радио о том, что солдаты дивизии Немецкой Освободительной Армии, возглавляемой генерал-майором Роммелем, первыми вступили на территорию Германии в Восточной Пруссии. Надо признаться, я разрыдался после этого известия. И даже не из-за того, что опять отличился мой генерал. Маленький кусочек моей родной Германии, Фатерланда, наконец-то свободен от польской оккупации! И не важно, что к его освобождению приложили руку большевики. Важно, что моей стране, моему народу возвращается свобода.

Конечно, опасения, что польскую оккупацию сменит большевистская, ещё оставались. Но Сталин объявил: он поддерживает стремление немецкого народа возродить собственное государство, ликвидированное империалистическими державами, и надеется, что возрождённая Германия, освобождённый из рабства польских милитаристов немецкий народ, не забудут советской помощи в их освобождении. Да ради того, чтобы моя страна снова обрела свободу, я готов целоваться взасос с самым отъявленным большевиком, а не только помнить о помощи Советов!

Временное правительство Германии, пусть даже в его состав вошли коммунисты и социал-демократы, было создано уже в освобождённом Кёнигсберге, сильно пострадавшем во время городских боёв. Но трудолюбивый немецкий народ непременно восстановит все эти разрушения. Главное, что у него появилась надежда на то, что за Восточной Пруссией последуют все остальные оккупированные земли. Пусть моя родная Бавария сейчас находится в составе Австрии, но я не только баварец, я ещё и немец. А принадлежность Мюнхена впоследствии можно решить тем или иным способом.

Освобождение Кёнигсберга стало поводом для военного переворота в Варшаве. Маршал Рыдз-Смиглы и президент Мосцицкий, два этих палача немецкого народа, организовавших уничтожение Германии, уничтожены заговорщика. Жаль, сумел уцелеть третий из их диктаторского триумвирата, министр иностранных дел Бек, чья вина ничуть не меньше, чем первых двоих. Но я верю в то, что кара за совершённые преступления против моего народа настигнет и его.

Увы, но никаких симпатий к людям, захватившим власть в Польше, у меня нет. Это точно такие же представители польской военщины, генералы, пролившие реки немецкой крови. И предшественников они свергли исключительно ради того, чтобы самим встать возле кормушки государственных денег, самим ощутить всю сладость неограниченной власти. Ведь если предыдущий диктаторский триумвират Смиглы-Мосцицкий-Бек ещё прикрывались демагогией о демократии, то глава мятежа, генерал Сикорский, без обиняков объявил, что устанавливает в стране личную военную диктатуру. Отныне в Польше объявляется полный запрет на деятельность любых политических партий «до окончательной победы над врагами».

Как я уже сказал, освобождение Кёнигсберга стало лишь поводом для переворота. На самом деле, люди Сикорского были недовольны тем, что из-за личной неприязни к нему Рыдз-Смиглы фактически отстранил генерала от руководства войсками. При этом, как утверждают мятежники, действовал он слишком мягко в отношении внутренних врагов Речи Посполитой, слишком уж рассусоливал с младшими союзниками по Антибольшевистской коалиции, недостаточно жёстко требовал помощи от старших союзников и допустил множество ошибок в военных действиях против большевиков.

Под внутренними врагами люди Сикорского подразумевают не только пацифистов, начавших требовать заключения перемирия с Советами после понесённых на фронте тяжёлых потерь. В их число определили и немцев, вооружённые выступления которых немедленно начались после создания Временного Правительства Германии, и евреев, в среде которых вспыхнуло движение за отъезд в Палестину, в недавно провозглашённое государство Израиль на его исторических землях. Причём, евреев не только польского и германского происхождения, но и прибывших со всего мира ради участия в войне с большевиками «за Израиль в Северном Причерноморье». Им невдомёк, что именно «еврейский вопрос», репрессии против евреев стали последней каплей, переполнившей терпение американских властей в вопросе помощи Польше. Теперь поляков в США бьём не только мы, немцы, но и ещё вчера настроенные к нам враждебно еврейские активисты. И мне уже известны случаи, когда поляки на вопрос об этнической принадлежности стали называть себя украинцами.

Да, я ненавижу евреев, может быть, лишь чуть меньше, чем большевиков. Но вынужден считаться с тем, что они теперь становятся нашими ситуационными союзниками в борьбе за свободу Германии. Их борьба за возможность выехать в Израиль играет на руку и нам, немцам. Пусть помогут нам избавиться от польского ярма и едут, куда хотят, хоть в Палестину, хоть в Антарктиду, хоть на Марс.