Текст книги "Преодоление (СИ)"

Автор книги: Александр Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

И уж никто точно не рассчитывал, что русский маршал Будённый рискнёт бросить эти войска, поддержанные курдской конницей, на юго-запад, на Багдад. А после того, как был оккупирован ещё и Ирак, на запад, через сирийские пустыни. Только теперь к нему присоединились ещё и арабы, очень быстро почувствовавшие на чьей стороне сила.

Ситуация с этим наступлением вообще сложилась парадоксальная. Мы, запустив провокацию с созданием государства Израиль в Северном Причерноморье, под эту идею сумели мобилизовать десятки тысяч евреев всего мира на борьбу с большевиками. Теперь коммунисты, передовые отряды которых уже вышли к Иерусалиму, вооружают находящихся у них в плену еврейских добровольцев и отправляют их к Будённому. Чтобы они могли принять участие в боях с англичанами на севере Палестины. За создание государства Израиль не в причерноморских степях, а на исторических еврейских землях.

После перехода на сторону большевиков нескольких еврейских добровольческих батальонов, позиции которых были буквально засеяны агитационными листовками, мы были вынуждены отвести их другие подразделения в глубокий тыл. Но и это не ликвидировало такого явления, как массовое дезертирство евреев. Хуже того, пароходы из Америки, на которых прибывают эти добровольцы разворачиваются либо по прибытии в порты назначения, либо даже по пути к ним. Но самое плохое – то, что этот вашингтонский калека, Рузвельт, от лица всех Соединённых Штатов поблагодарил Сталина за решение помочь евреям в создании Израиля в Палестине. И заявил о выделении Советской России безвозмездной помощи на перевозку войск, перебрасываемых в Палестину, и обустройство переселенцев. Одним-единственным политическим решением красные переиграли и нас, и англичан.

Всех переиграли. При деблокаде Одессы часть еврейских добровольческих батальонов, воевавших севернее и восточнее города, была окружена, уничтожена или взята в плен. Хорошо, что у большевиков не хватило сил, чтобы продолжать наступление дальше. Итало-румынским войскам удалось стабилизировать фронт по линии река Кучурган – Кучурганский лиман – Днестровский лиман. Именно туда были переброшены для усиления союзников и еврейские добровольцы. Но их сдача русским после вторжения большевиков в Палестину превратила эту линию фронта в настоящее решето. По сути, уже ничего не мешает красным двигаться от Одессы хоть на запад, к Днестру, хоть на север, в направлении Балты и Умани. Даже погода.

Наши и французские войска, действующие на севере Украины, в Белоруссии и уже на польской территории, в Виленской области, держатся благодаря последствиям недавно закончившейся весенней распутицы. Нам из разведывательных данных хорошо известно, что русские уже сосредоточили силы и средства для новых ударов. Но, видимо, ещё не совсем готовы к нанесению их. Всё-таки потери во время череды зимних сражений и у них, и у нас были значительными.

Самим начать наступление у нас не получится. За год боёв мы потеряли такое количество танков, самолётов артиллерийских орудий, что до сих пор промышленность Польши, Чехословакии, Франции, Великобритании не в состоянии восполнить эти потери. Тем более, нашим главным союзникам приходится поставлять технику и артиллерию не только нам, но и «младшим братьям» по Антибольшевистской коалиции: Турции, Румынии, Венгрии, Югославии и даже Италии, заводы которой не успевают компенсировать потери.

Разумеется, в период летней кампании 1942 года мы будем атаковать. Но, до тех пор, пока мы не сформируем полноценные ударные кулаки для ударов по большевистским ордам, это будут только контрудары. И эти кулаки мы сможем окончательно подготовить только через пару месяцев. А до середины нынешнего лета нам придётся вцепиться зубами в землю и перемалывать москалей на нынешних рубежах.

Фрагмент 16

31

Майор Дмитрий Новиков, 30 мая 1942 года.

Раньше мне не доводилось бывать восточнее приснопамятного посёлка Звёздный на БАМе. А тут… И самое паршивое – в командировку послали накануне решительных действий советских войск на Украине.

Да, по нашей дивизии прорыва прокатилась очень серьёзная волна перемещений. Начиная с комдива Кривошеина, которого ещё в начале апреля отозвали в Москву для нового назначения. Потом мелькнуло сообщение о том, что ему присвоено воинское звание генерал-лейтенанта танковых войск, а дальше – совсем уж удивительные известия об отличившихся при разгроме Арабского легиона Эмирата Трансиордания танкистах генерала Кривошеина. В составе Ближневосточного фронта под командованием маршала Будённого. Я даже поржал про себя, поскольку переделал слова известной песни: «И на груди его светилась медаль за город Тель-Авив».

Есть такая буква! Семён Михайлович вместе с Семёном Моисеевичем откровенно рвутся в Израиль. Да что там рвутся? Если судить по газетам, которые мы с полковником Смирновым купили в Хабаровске, рассекли уже пополам. Как раз немногим южнее того самого Тель-Авива вышли на средиземноморское побережье. Блокировали с трёх сторон Иерусалим, растеклись по побережью от Тель-Авива до Ашкелона, наращивают силы для продолжения освобождения Палестины, как пока ещё называется эта местность, от британского владычества.

Честно говоря, я в полном охренении от такого исторического выкрутаса. Товарищ Сталин откровенно решил превратить «землю обетованную» в шестнадцатую советскую республику. Причём, Америка, где наиболее сильна еврейская диаспора, совершенно не против того, чтобы государство Израиль возникло на советских штыках.

Ну, не совсем, конечно, на советских. Как говорит майор госбезопасности Иванов (ох, что-то не совсем мне верится, что он всего лишь майор. Скорее всего, майором он был до приведения званий в госбезопасности к общеармейскому стандарту), там, в Палестине, активно действуют и курдские, и арабские, и персидские конные формирования. Ну, и конные дивизии и бригады из советских республик Средней Азии. А ещё – спешно переброшенные в регион и вооружённые пленные «перевербованные» евреи.

Отправляли на Дальний Восток, в общем-то, Николая Ивановича Смирнова. Как «зампотеха» дивизии. А он взял с собой меня, сославшись на то, что последствия моего ранения всё ещё сказываются. «Для представительности» меня повысили в звании до майора (впрочем, речь о присвоении очередного звания шла и до этого) и после беседы в здании НКВД на площади Дзержинского отправили на поезд, идущий до Владивостока.

К сожалению, так и не получилось повстречаться с Инной. Даже на несколько минут, пока поезд стоит на станции. Во-первых, он шёл не через Чебаркуль, а через Свердловск, а во-вторых, её уже нет в Чебаркуле, она теперь живёт под Кыштымом, где строится будущий «ядерный» город Озёрск. Будет ли он в этой истории называться также, пока не ясно, но строится на том же месте – на южном берегу огромного озера Иртяш.

«Город нашенский», как назвал Владивосток Ленин, поразил меня ландшафтом. Честно говоря, я вовсе не ожидал, что там столько гор, по склонам которых карабкаются жилые дома. Родной мой Миасс в сравнении с ним – равнина. Пожалуй, аналогии можно провести только со Златоустом, в котором, например, на склонах Косотура, горы Бутыловка и отрогах хребтов Уреньга и Урал-Тау улицы тоже располагаются террасами над городским прудом. Только «прудик» тут несравнимо больше – Японское море называется.

Зачем мы с полковником Смирновым здесь понадобились? Для оценки японских и американских танков. Друзьями за три года после Халхин-Гола японцы нам не стали, но СССР продаёт им бронетехнику для использования в войне против Великобритании и Франции на островах южных морей и в Индокитае. Поэтому наши дипломаты и договорились, что японские танки будут «вживую» сравниваться с нашими. Преимущественно устаревшими БТ и Т-26. А мы с Николаем Ивановичем дадим их танкистам некие консультации по боевому использованию танковых подразделений. Я – ротного и батальонного уровня, товарищ полковник – полкового и дивизионного. Ну, и проконсультируем, какая именно техника нужна нашим узкоглазым соседям, чтобы бороться с англо-французской бронетехникой.

«Выставку танков» устроили на закрытой территории, на острове Русский, где находятся учебные части Тихоокеанского флота. Нашлось там место и для того, чтобы танчики побегали по трассе, и для их продвижения по зарослям (южные моря – это джунгли), и для стрельбы по мишеням и полевым укреплениям.

Общее впечатление от японских боевых машин – убожество в сравнении с нашими Т-55. И даже с «тридцатьчетвёрками». Бронирование – таксебешное, пушки слабенькие, двигатели дохлые. В целом – ничуть не лучше Т-26 и БТ-7, всё ещё составляющим основу советского танкового парка здесь, на Дальнем Востоке. Их-то, постепенно меняя на Т-34, и сбагривают Японии. Единственный заслуживающий внимания образец – поставляемый из Америки лёгкий танк. По их классификации – средний. Но продаётся он не по линии государства, а «частником», заводами Форда. И сам «автомобильный король», худощавый немолодой мужчина с живым подвижным лицом, явно гордится этим изделием.

От Генри фактически не отходит загорелый невысокий светловолосый человек в форме японского танкиста.

– Не узнаёшь? – уловив момент, поинтересовался у меня Смирнов. – Сам Эрвин Роммель, «Лис пустыни».

– А он-то что здесь делает? И разве он не погиб в авиакатастрофе над Средиземным морем?

– Как видишь. Учит япошек воевать с лимонниками и лягушатниками. А теперь, Снайпер, слушай настоящее задание для тебя на эту поездку. Ты должен выобаять Роммеля и склонить его вступить в Немецкую освободительную армию. Майор Иванов в курсе. Дерзай, знакомься!

Особо и дерзать-то не пришлось. Достаточно было проявить живой интерес к фордовскому танку. Этим (а ещё нашивками за ранения и моими боевыми наградами) я и привлёк внимание как генерала, так и Форда.

– Вы, я вижу, не только в теории знакомы с танками, – обратился ко мне через переводчика американец. – Как вы оцениваете созданную моими инженерами машину?

– К сожалению, мистер Форд, я могу судить о ней только по внешнему виду. Как она ведёт себя хотя бы на полигоне, мне неизвестно. Не говоря уже о боевых условиях. Но даже так мне видно, что она по комплексу боевых качеств должна превосходить любую из японских машин. Даже новейших. Не в обиду господину офицеру будет сказано, – кивнул я Роммелю.

– А ваших, советских? – «завёлся» генерал в форме майора.

– Простите, не знаю вашего имени, господин майор.

– Называйте меня Эрвином, господин майор.

– Так вот, Эрвин, любые танки должны отвечать задачам, которые перед ними ставят. Предлагаемые армии, в которой вы служите, машины ориентированы на борьбу именно с тем противником, с которым она столкнётся. Это легковооружённые колониальные войска, единственным противотанковым средством которых являются гранаты или динамитные шашки. На открытых пространствах с ними успешно справятся и наши Т-26, которые, как известно, созданы на основе британских «Виккерсов» и ничуть им не уступают. В джунглях – танки БТ с мощными двигателями, чтобы проламывать себе путь и легко маневрировать. И мы не скрываем, что ни одна боевая машина, ни другая совершенно не годятся для линейного боя с новейшей британской и, тем более, французской бронетехникой. Они будут прекрасно гореть где-нибудь, скажем, на Украине, в Белоруссии или Восточной Пруссии, на которую скоро начнёт наступление Немецкая освободительная армия генерала Фолькенштайна. Там, поверьте, будут действовать уже другие боевые машины, в сравнении с которыми даже танки мистера Форда годятся лишь в качестве разведывательных машин. Ну, и для молниеносных рейдов по польским тылам по хорошим прусским дорогам. Или для отражения неожиданных контратак противника, действуя из засады.

– Вы считаете, что следующим направлением удара Красной Армии будет именно Восточная Пруссия? – заинтересовался Роммель.

– Я не знаю планов советского Генерального Штаба, господин майор, но я исхожу из логики. Для чего тогда держать в Литве и Виленской области немецкие национальные части, если не для последующего их использования в Восточной Пруссии? Кстати, именно там, а потом и на всей территории бывшей Германии, которую нам ещё предстоит освобождать от поляков и французов, танки мистера Форда будут в своей стихии: неплохие дороги, дружественное освободителям население, которое будет радо предупредить о противотанковых засадах.

– Вы так считаете, господин майор? – очень уж оживился Генри, явно почувствовавший запах денег.

– Да, мистер Форд. И в моих отчётах я непременно укажу на это. Жаль, Эрвин, состоящий на службе японского императора, не сможет принять участия в использовании вашего ЛФТ в грядущих стремительных операциях на территории Германии.

Да, беру немца «на слабо». А что тут такого? Мы ещё с ним поговорили после того, как на пару прокатились по танковой трассе на ЛФТ. Я – за командира, он – за механика водителя. Аж анекдот вспомнился: «Не знаю, кто едет, но водителем у него сам Папа Римский». Вот и у меня механиком-водителем был сам генерал Роммель.

32

Военнопленный Антуан Роже, 11 июня 1942 года.

Несмотря на то, что при общении с чекистами я разговаривал исключительно по-французски, они вычислили моё русское происхождение очень быстро. А может быть, и не вычислили, а получили об этом информацию от жителей Минска, с которыми я общался. Меня о том никто в известность не ставил. Просто сотрудник контрразведки СМЕРШ, расшифровываемой как «Смерть шпионам», капитан Кузнецов во время очередного допроса объявил по-русски:

– Хватит Ваньку валять, месье Рожин! Лучше добровольно признайтесь, где, когда и при каких обстоятельствах были завербованы французской разведкой.

Собственно, я и не скрывал того, что я являюсь сотрудником Второго Бюро. Зачем, если это указано в документах, имевшихся у меня на момент пленения в захваченном большевиками Минске? Я не геройствовал, отстреливаясь от красных до последнего патрона. Просто сдал пистолет, когда на меня направил оружие какой-то красноармеец, и с поднятыми руками пошёл, куда он приказал. Слишком уж велика была обида на поляков, бросивших меня на растерзание врагам.

Отец? Вряд ли ему даже сообщат о моей судьбе. В лучшем случае, направят извещение о том, что я пропал без вести в «Минском котле».

Я даже не попал в лагерь военнопленных. Едва мои документы оказались в руках чекистов, как меня сразу же направили в организацию с упомянутым суровым названием. Сначала где-то при штабе бравшей Минск армии, а потом переправили в Москву: пусть моё звание и не столь велико, но я осуществлял связь между французской и польской разведками, а значит, представляю большой интерес для советской контрразведки. Да, не таким я представлял себе появление в Златоглавой!

Она и впрямь осталась Златоглавою. Возможно, в годы борьбы с религией часть храмов и была снесена. Включая огромный Храм Христа Спасителя на набережной Москва-реки. Но над кремлёвской стеной продолжают сиять позолотой купола тех, которые эти безбожники посчитали историческими памятниками и переделали в музеи. Это я успел рассмотреть в иллюминатор самолёта, заходящего на посадку.

Ни одна из попыток совершить авианалёт на большевистскую столицу не завершился успехом. Как говорили поляки и англичане, русским удалось создать вокруг Москвы просто непроницаемую противовоздушную оборону. Десятки радиолокационных станций, сотни зенитных орудий, способных точно поражать самолёты, летящие даже на предельных высотах, несколько авиаполков скоростных истребителей-перехватчиков, несущих круглосуточное дежурство. Поэтому и не применяли никакой маскировки в городе.

Да, меня, как особо важную персону доставили из Минска в Москву самолётом. Не персональным, а заполненным красными командирами, которые весь полёт косились на мою французскую форму. Но на аэродроме, находящемся на самой московской окраине, меня ждал автомобиль, предназначенный для перевозки заключённых, и мне стало не до рассматривания попутчиков и московских улиц.

Обращались со мной довольно корректно. Да и условия содержания в камере внутренней тюрьмы здания НКВД оказались вполне сносными: раковина, простейший ватерклозет, нары, прикрученный к полу стол, совмещавший «обязанности» как обеденного, так и письменного. Несмотря на мифы о зверствах следователей, меня ни разу никто не ударил. Психологическое давление? Да, оказывали, угрожая не расстрелом, конечно, а отправкой на Колыму, и публикацией в советской прессе информации о моём согласии на сотрудничество с советской контрразведкой, после чего меня во Франции будут считать предателем.

Не требовали от меня и рассказать какие-нибудь страшные военный тайны. Первым же делом выяснили мою биографию. Причём, сделали это при помощи какого-то аппарата, смонтированного за глухой перегородкой в комнате для допросов. На моём теле закрепили какие датчики, провода от которых тянулись за эту перегородку, и часа три задавали вопросы, на которые я должен был отвечать только да или нет. Очень утомительное занятие! А через два дня предоставили отчёт, в котором указали, где в собственноручно написанной мной автобиографии я солгал либо попытался обойти те или иные обстоятельства умолчанием. Безошибочно!

После этого принялись уточнять списки людей, с которыми мне доводилось встречаться и работать в Минске, просили дать им характеристики с точки зрения морально-психологических и деловых качеств. «Рекомендовали» не лгать, поскольку всё равно поймают меня на лжи, в чём я уже убедился.

Были, конечно, вопросы, на которые я отказывался отвечать, поскольку это могло нанести существенный интерес Республике, которой я давал присягу. Следователь не злился на это, просто, усмехаясь, фиксировал их. А потом, когда таких вопросов накопилось достаточно много, меня просто скрутили на входе в комнату для допросов и поставили какой-то укол. И через несколько минут я, помимо своей воли, принялся рассказывать всё, о чём бы меня ни спрашивал чекист. С такими подробностями, о которых я даже не предполагал, что помню их.

На несколько дней меня оставили в покое. И не просто не вызывали ни на какие допросы, но и впервые за время пребывания в камере принесли мне газеты. Как советские, так и иностранные, отпечатанные на французском, польском и английском языках. Иностранные, конечно, далеко не первой свежести, но позволяющие понять, что же произошло в мире, пока я находился в плену.

А ситуация складывается для Антибольшевистской коалиции очень нерадостная. Из Индии выводятся последние подразделения войск Великобритании и её колоний. Глава временного индийского правительства Чандра Бос ведёт переговоры с представителями США, Японии и СССР о гарантиях независимости молодого государства, получении современных вооружений для формируемой национальной армии и налаживании торговых связей. Великобритания ищет деньги на покупку где угодно и срочную постройку боевых кораблей после катастрофы в Скапа-Флоу, где русские подводные лодки «порезвились», как хорёк в курятнике.

Японские войска высадились на Борнео, и британские колониальные части, измученные многомесячной блокадой острова, практически не оказывают им сопротивления. Французский Индокитай полыхает национальными восстаниями, в ходе которых местные партизаны тесно сотрудничают с японцами. Похоже, моей стране тоже придётся скоро уходить из региона, как англичанам пришлось уйти из Индии.

Американцы окончательно разорвали всю торговлю с Польшей после того, как поляки начали репрессии против евреев. И не только подданных Речи Посполитой, но и прибывших со всего мира для войны с Советской Россией.

Если пропагандистский манёвр поляков и англичан с идеей создания еврейского государства в Северном Причерноморье доставил большевикам немало хлопот из-за массового появления на фронте добровольцев со всего мира, то Сталин нашёл просто изящный выход из этой ситуации. После оккупации Ирана и Ирака он бросил свои дивизии от Багдада на запад, на Палестину и Сирию. И, когда русские танковые колонны, как раскалённый нож масло, пронзили Трансиорданию, объявил о планах создания государства Израиль на его исторических землях. Это заявление перевернуло всё с ног на голову: еврейские добровольцы начали массово сдаваться большевикам, оголяя линию фронта, и требовать их переправки на Ближневосточный фронт для освобождения Палестины от британцев.

Естественно, польские власти начали действовать в соответствии с законами военного времени: массовые репрессии против сионистских агитаторов, призывающих ехать на Ближний Восток освобождать «землю обетованную», публичные расстрелы не только польских граждан, но и иностранных добровольцев, решивших для этого покинуть воюющую армию. Резко ухудшились и отношения простых поляков к «предателям-евреям». Это всё окончательно рассорило польские власти с Америкой и, в то же время, улучшило советско-американские отношения.

Сталин не стал посылать Красную Армию на штурм Иерусалима, «предоставив это почётное право» срочно переброшенным еврейским подразделениям и проявив воистину иезуитскую хитрость. Ведь городские бои непременно связаны с разрушениями, и Советскому Союзу не придётся отвечать за возможное повреждение религиозных святынь в ходе этого штурма. Штурмуют город сионисты и ближневосточные мусульмане, пытаясь сохранить священные для них здания и сооружения. С огромными потерями штурмуют, поскольку англичане вовсе не брезгуют применять в городской застройке артиллерию. Но всё равно британцы обречены, поскольку Иерусалим блокирован со всех сторон, а еврейские организации давят на британское правительство с требованием отдать приказ о капитуляции войск в «Городе трёх религий» ради сохранения тех самых святынь.

Пожалуй, в такой ситуации как никогда вероятно построение социалистического Израиля. Ведь ядро командного состава частей, входящих в Ближневосточный фронт, составляют именно советские евреи. Да и среди палестинских евреев очень сильно влияние социалистической партии, лидера которой Давида Бен-Гуриона уже прочат на должность премьер-министра будущего Израиля.

А что после того, как англичан изгонят из Палестины? Изгнание французов из Сирии?