Текст книги "Преодоление (СИ)"

Автор книги: Александр Гор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Фрагмент 4

7

Капитан Арсений Ворожейкин, 16 октября 1941 года

Забраковали! Забраковали по состоянию здоровья, даже не допустив до медкомиссии, просто ознакомившись с медицинской картой. И всё – из-за той самой травмы позвоночника, полученной на Халхин-Голе. Обидно!

Да, с одной стороны, действительно, обидно, что я не смогу осваивать новейшую технику, разработка которой только-только ведётся в советских конструкторских бюро. А с другой – ребята, которых признали годными для этого, уедут в тыл и ещё очень нескоро вернутся на фронт. Ведь серийное производство реактивных истребителей, на которых они и будут летать, начнётся не завтра. Сейчас испытываются лишь экспериментальные образцы, доводится конструкция машин. Но уверенность в том, что у конструкторов всё получится, такая, что уже прошёл набор в школу первых боевых лётчиков-реактивщиков.

Медики сразу предупредили: требования к тем, кто будет летать на реактивных самолётах, намного выше, чем обычно предъявляются к лётчикам истребительной авиации. Там совсем другие скорости, другие перегрузки, нужна намного более быстрая реакция, более высокая физическая выносливость. Казалось бы, уж куда задирать эти требования, но, как оказалось, нет предела «совершенству».

Ну, да ладно! Время прошедших отбор придёт ещё не скоро, а мы, «пролетевшие, как фанера над Парижем» (интересно, откуда взялось это мгновенно вошедшее в моду выражение?), уже сейчас на фронте, уже сейчас громим врагов Страны Советов.

Да, громим, поскольку пребывание нашего авиаполка в тылу было направлено не только на восполнение боевых потерь, но и на освоение новой техники. Точнее, новой модификации уже хорошо знакомого нам истребителя По-1. Более мощной, более скоростной, с более мощным вооружением.

«Король истребителей», как называют Николая Николаевича Поликарпова, и конструкторы авиационных двигателей не сидели сиднем, пока мы сражались с «Харрикейнами». Мотор АШ-82 (теперь он носит такое обозначение) удалось форсировать до 1850 лошадиных сил, применив на нём непосредственный впрыск топлива. А это значит, исчез риск остановки двигателя при полёте «вверх ногами», грозивший при использовании карбюраторов. Дополнительные сто пятьдесят «лошадок» и улучшение аэродинамики способствовали росту максимальной скорости машины. Теперь По-1 способен достигать на высоте 690 километров в час при использовании форсажа. Причем, форсаж можно использовать в течение целых десяти минут. Представители завод говорят, что это – не предел, но такой режим резко повышает расход топлива.

Возросшая энерговооружённость позволила заменить крупнокалиберные пулемёты УБС пушками НС-23, которых у машины стало четыре. Так что теперь По-1 стал самым мощным в мире истребителем по показателю секундного залпа. Но при этом остался всё таким же манёвренным, как и его первая модификация.

Полк наш после обучения пополнения и освоения им машин вернули в Закавказье, где мы встретили войну. Всё на тот же аэродром, с которого я вылетал в предрассветных сумерках 18 мая навстречу британским самолётам, летящим бомбить Ереван. Его, аэродром, уже отремонтировали после того, как турок прогнали прочь от города.

Отремонтировать аэродром несложно. Куда сложнее будет практически отстроить заново саму столицу Армянской ССР, много дней подряд подвергавшуюся артиллерийским обстрелам и бомбовым налётам, дома в которой целенаправленно взрывали турецкие сапёры, «выкуривая» из их руин красноармейцев. БОльшие разрушения, пожалуй, лишь в Ленинакане, где бойцы «группы генерала Рокоссовского» к началу контрудара удерживали лишь северную окраину города, а сам контрудар начался с массированного применения объёмно-детонирующих бомб, сносящих взрывной волной целые кварталы жилой застройки.

Территория Армянской ССР полностью освобождена от турецких агрессоров, но наступление на турецкую территорию пришлось остановить на линии гора Арарат – Ыгдыр – Тузлуджа – Дигор – Арпачай – озеро Чилдыр. Сил для наступления у Закавказского фронта было немного, а турки довольно быстро организовали оборону, и уже два месяца и у нас, и у них идёт накопление сил для продолжения активных боевых действий.

И не следует считать загадкой то, почему у нас не хватило сил для более мощного наступления. Железную дорогу, соединяющую Ереван с остальной территорией Советского Союза, турки перерезали буквально в первый день войны, поскольку она, местами, проходила буквально в нескольких сотнях метров от советско-турецкой границы. И перебрасывать все подкрепления, осуществлять практически всё снабжение обороны города всем необходимым приходилось по горной автомобильной дороге. Поэтому сил для того, чтобы отбросить врага от Еревана едва-едва хватило. Чуть позже в районе Ленинакана удалось накопить силы и средства для освобождения оккупированных районов и вторжения в Турцию. Но не столько, сколько требовалось для решительного наступления вглубь её территории и полного разгрома Восточной группировки турецкой армии. Не забывайте, что для перевозки одной-единственной стрелковой дивизии требуется целых сорок эшелонов!

Не забывайте ещё и такой фактор, как жесточайшее давление Великобритании на персидского шаха с требованием пропустить через иранскую территорию британские войска для вторжения уже на территорию Азербайджанской ССР. А эти… джентльмены ради достижения своих целей способны на любую подлость, вплоть до организации убийства шаха или военного переворота. Так что Закавказскому фронту приходится держать крупные силы ещё и на границе с Ираном. Собственно, даже наш авиаполк не перебазируется к тому же Ленинакану не только из-за того, что сохраняется угроза авиаударов по Еревану с территории полуколониального Ирака. Англичане вполне могут сосредоточить близ турецко-иранской границы силы, переброшенные из Египта и Палестины, французы – из Сирии, а турки – из Анталии, и, наплевав на нейтральный статус Ирана, двинуться через иранский Южный Азербайджан к Азербайджанской ССР.

Конечно, у нас есть соответствующий договор с шахом об оказании военной помощи в случае нападения на персов. Но, учитывая низкую боеспособность иранской армии, основная нагрузка в отражении агрессии ляжет именно на Красную Армию.

Пожалуй, от реализации этого сценария Лондон удерживают только события в Индии, поглощающие на борьбу с антиколониальным, антиимпериалистическим народным восстанием огромное количество войск. А теперь ещё и у французов появилась головная боль: французские империалисты решили оказать помощь голландским империалистам и, после ультиматума милитаристской Японии с требованием покинуть Голландскую Ост-Индию, напали на японский морской конвой с войсками, следующими в Батавию. Было потоплено четыре японских грузовых судна и два сторожевика.

Правительство Страны Восходящего Солнца в ответ на это нападение объявило, что будет уничтожать любые французские военные корабли, приблизившиеся к японским военным конвоям. И не просто пригрозило, но и направило в южную часть Южно-Китайского моря целую флотилию с линкорами, крейсерами и кораблями поменьше. Оказавшуюся намного сильнее, чем отряд французских кораблей, пытавшихся перехватить очередной конвой с японскими солдатами и военными грузами. Ко дну пошли французский крейсер и два эскадренных миноносца.

Ни Париж, ни Токио официально ещё не объявляли состояния войны, но, судя по истерике французских политиков, ждать этого шага осталось недолго. Даже несмотря на усилия дипломатов обеих стран разрешить конфликтную ситуацию мирным путём.

Что нам с этого? Да, в общем-то, практически ничего. Где находится Индокитай и Голландская Ост-Индия, а где Закавказье. Ну, подерутся друг с другом где-то, едва ли не на противоположной стороне планеты, две империалистические державы. У тех же французов в этом самом Индокитае вполне достаточно войск для такой драки. Нам ни с этим конфликтом, ни без него легче не станет. Особенно – когда французские дивизии, освободившиеся после завершения войны с Италией, уже перебрасываются на помощь полякам и румынам. А может, и туркам тоже.

8

Капитан Антуан Роже, 20 октября 1941 года

Это какой-то кошмар!

Я уже забыл, что из себя представляют российские дороги: к хорошему быстро привыкаешь, а во Франции неасфальтированные просёлки остались лишь там, где им положено быть – в сельской местности, между самыми бедными фермами. Здесь же асфальт или хотя бы грейдированное шоссе встречается очень редко. Всё остальное утопает в грязи распутицы, по которой с трудом движутся даже танки. И не видно конца и края проклятым затяжным осенним дождям. Даже в те дни, когда дождь прекращается на несколько часов, над головой висит низкая облачность, местами переходящая в туман. И так – уже больше двух недель.

Я спрашивал одного из местных, согласившихся сотрудничать с поляками, когда это всё закончится. Он же флегматично пожал плечами и ответил тоном, полным фатализма:

– Может быть, когда снег выпадет.

«Может быть». Вы представляете? Может быть, а может и не быть!

– А когда он должен выпасть?

– Да кто ж его знает? Может, через неделю, а может, и через месяц. По-разному бывает.

Нет, я этого не выдержу, если подобная погода продержится ещё целый месяц! В детстве, когда мы ещё жили в Юзовке, осень надолго не затягивалась, хоть и наступала значительно позже, чем в Минске. Но ведь Юзовка, носящая ныне имя Сталина, находится намного южнее. Летом там жарко, а зимой холодно. Бывает, очень холодно, с трескучими морозами. А между этими природными состояниями – довольно короткий отрезок времени, похожий на то, что творится здесь, в Белоруссии.

Местные жители утверждают, что лето 1941 года было очень жарким и засушливым. Настолько, что высохли некоторые болота, и дороги, считавшиеся непроезжими, вполне позволяли перемещать по ним даже тяжёлую технику. Теперь же природа как будто навёрстывает упущенное, превращая в болото вообще всё.

Фронт еле держится из-за того, что бойцам не хватает боеприпасов: их приходится доставлять либо вручную, либо на гусеничной технике. Да и то она, местами, вязнет так, что её невозможно вытащить. Помните, я рассказывал о купленных поляками сверхтяжёлых французских танках Char 2C? После того, как они утопили в грязи один из них, пытаясь перебросить к линии фронта, этих монстров снова погрузили на платформы и доставили в Минск, где они пугают своим видом обывателем. Ну, хоть какая-то польза! Авиационная поддержка невозможна из-за низкой облачности и раскисших полевых аэродромов. Солдаты, сидящие в оплывающих и заливаемых дождём окопах, массово болеют простудными заболеваниями, страдают «траншейной стопой» из-за невозможности просушить обувь.

Эта проклятая распутица, к счастью, ударила не только по нам, но и по большевикам. Они были вынуждены прекратить контрнаступление и перейти к обороне буквально на всём протяжении фронта от Балтийского моря примерно до широты Винницы. Тем не менее, по докладам с мест, время от времени предпринимают атаки небольшими силами, улучшая своё положение на отдельных участках. И, к счастью, их авиация, превратившаяся для польских солдат в настоящий ужас, тоже прикована к аэродромам.

Я не преувеличиваю, говоря о том, что русские самолёты превратились в ужас. Старые бипланы, составлявшие основную массу советской авиации, удалось серьёзно проредить буквально в первые недели войны. Пусть и ценой огромных потерь не менее архаичных польских самолётов. Но им на смену пришли другие воздушные машины, уже более крепкие и «зубастые». Например, пикирующий бомбардировщик Ер-2. Тоже весьма архаичной конструкции, с неубирающимся шасси, довольно тихоходный. Тем не менее, обладающий просто феноменальной точностью бомбометания. Помимо авиационных пушек калибром 20 миллиметров, способных пробивать в пикировании верхнюю броню лёгких танков и осколками снарядов поражать пехоту, он ещё и на выходе из пикирования может обстреливать её из оборонительного пулемёта. Вой сирены, при помощи которого пилот контролирует скорость пикирования, наводит ужас на солдат.

Вторую из русских новинок польские солдаты прозвали «летающим танком». Это просто неубиваемые специально сконструированные штурмовики Ил-2. Бронированные! Я лично видел такую машину, севшую «на пузо» в тылу польских войск после того, как у неё обстрелом с земли всё-таки смогли повредить какой-то жизненно важный агрегат. Мало того, что на её крыльях и хвостовом оперении имелось множество пробоин, в том числе, и от снарядов малокалиберной зенитной артиллерии, так количество латок показывало, что это далеко не первый вылет машины, благополучно возвращавшейся на аэродром после подобных обстрелов.

В целом русская техника оказалась куда более подготовленной к войне на своей территории, чем европейская. Её, скорее всего, сразу проектировали в расчёте на бездорожье. У тех же танков значительно шире гусеницы, чем у польских, чехословацких, французских и английских. Их грузовики, несмотря на примитивную конструкцию, в целом более проходимы. Как и тракторы, широко используемые для транспортировки артиллерийских систем. А ещё у большевиков появились специализированные гусеничные тягачи, оснащённые мощными дизельными двигателями, и бронированные транспортёры для перевозки целого отделения солдат. Не трёх-четырёх человек, как английский Universal Carrier, а полноценного отделения. И вооружённые не пулемётами винтовочного калибра, а крупнокалиберными, если речь идёт о восьмиколёсных машинах, или пушкой у гусеничных. Слаба Богу, что этих машин у них очень мало!

Хотя, конечно, есть и польза от этой распутицы. По крайней мере, она позволила нам беспрепятственно перебрасывать из Франции войска, которые вступят в бой с большевиками, когда наладится погода. Пехота, артиллерия, танки, авиация (в основном, в разобранном состоянии, поскольку перелететь своим ходом не позволяет погода), прибывающие сюда, в Белоруссию, и в северную часть Украины, серьёзно укрепят Войско Польское и всё-таки позволят нашим союзникам добиться поставленной цели – разгрома Красной Армии.

Да, основная нагрузка в помощи Конфедерации «Междуморье» в войне с Россией легла именно на нас, поскольку британцы по уши завязли в боевых действиях в собственных колониях. Точнее, в самой большой из их колоний, в Индии, где идёт уже не подавление отдельных мятежей, а полноценная война. На нас и на канадцев, которых британское правительство тоже направило в Польшу. И первые канадские дивизии уже выгружаются с пароходов в Гданьске и бывшем Кёнигсберге. Правда, действовать они будут несколько севернее, в Латвии, а не в Белоруссии и на Украине, как мы, французы.

К сожалению, нам не удалось избежать войны на два фронта. После стычек французских и японских кораблей близ Индокитая парламент всё-таки проголосовал за объявление войны Японии. Но у нас, как и у англичан, достаточно колониальных войск, чтобы дать отпор самураям, если они решатся высадиться в наших колониях. Тем более, такого не предвидится, поскольку япошки завязли в джунглях Голландской Ост-Индии, и все их силы направлены на установление контроля над теми островами. В Генеральном Штабе больше опасаются столкновения с японским флотом, чем высадки японских войск где-нибудь во Вьетнаме или Камбодже.

Эта уверенность основывается ещё и на том, что у Японии нет свободных сухопутных сил для наземной операции. Они держат миллионную Квантунскую армию в Манчжурии, поскольку опасаются того, что большевики могут нанести неожиданный удар по этой японской полуколонии, против которой воюют их «естественные» союзники, китайские коммунисты. Кроме того, Советская Россия поставляет свою боевую технику и оружие, включая танки и самолёты, как лидеру коммунистов Мао Цзедуну, так и главе законного правительства Китайской Республики Чан Кайши. И значительное количество японских войск вынуждено оставаться на оккупированных китайских территориях.

Именно поэтому туда, в Юго-Восточную Азию, в первую очередь, направлен наш флот, а не сухопутные силы. Мощнейший флот, уступающий по силе, разве что, британскому, и состоящий из наиболее современных боевых кораблей. Он уже прошёл не только Суэцкий канал, но и Красное море, и теперь направляется к берегам Вьетнама и Камбоджи. А это означает, что очень скоро наши военные обязательства перед Голландией будут выполнены, и японцы сами сбегут из Ост-Индии из-за прекращения снабжения их войск по морю.

Фрагмент 5

9

Генерал-лейтенант Константин Рокоссовский, 10 ноября 1941 года

Передача дел Одесского оборонительного района получилась несколько скомканной. Верховному командованию, конечно, виднее, почему одного генерал-лейтенанта во главе войск необходимо поменять на другого, но, как мне кажется, Георгий Павлович Софронов на этом посту справлялся с обязанностями очень неплохо. Может, его назначение моим заместителем сказалось, а может, что-то другое, но 1 ноября у него случился сильный сердечный приступ, в результате которого он «загремел» в госпиталь с диагнозом «инфаркт миокарда». Как утверждают врачи, склонность к этому он имел, и его даже «подкармливали» какими-то «сердечными» лекарствами, но Георгий Павлович из-за огромной загруженности не всегда принимал их. Вот и слёг. Благо, состояние моего предшественника доктора определили как «средней тяжести», и пообещали, что после лечения и курорта смогут поставить Софронова в строй.

В общем, пришлось сходу впрягаться в работу, решать сложнейшие задачи. Например, такую, как эвакуация Днестровского десанта, высаженного на Правобережье этой реки в первые же дни после начала войны. А подобные операции по сложности реализации ничуть не проще, чем десантные.

Десант свою задачу выполнил полностью, по сути, сковав две трети румынских войск, действующих против Красной Армии. Но в Ставке посчитали, что дальнейшая оборона возможна лишь при условии, если советские и румынские войска будет разъединять серьёзная водная преграда, которой является Днестровский лиман. К сожалению мост через горло лимана получил серьёзнейшие повреждения в ходе авиаударов противника, и снабжение группировки, обороняющейся за лиманом, стало возможно лишь по воде, под обстрелом румынской и итальянской дальнобойной артиллерии.

Увы, Муссолини не стал тянуть с переброской войск, и теперь против нас действуют совместные румыно-итальянские силы. А в Бухаресте очень этим вдохновились, и натиск на десант ещё больше усилился. Так что пришлось задействовать максимум плавсредств, не считая дышащего на ладан подъёмного моста, чтобы эвакуировать части Красной Армии из-за Лимана.

Необходимость такого шага поняли далеко не все. Даже в собственном штабе мне пришлось пресекать ворчание на тему «хороший же мы подарок стране сделали накануне годовщины Революции!». Я считаю – отличный подарок, поскольку сохранили для страны около пятнадцати тысяч бойцов, которые нам скоро понадобятся для обороны Одессы. И значительное число боевой техники и оружия.

Огромное спасибо Георгию Павловичу ещё и за то, что он трезво оценивал ситуацию и не прекращал работ по укреплению так называемого «Днестровского рубежа», пока красноармейцы из подчинённых ему частей продолжали сражаться на вражеской территории. Да и вообще работ по строительству оборонительных укреплений на подступах к Одессе. Теперь именно «Днестровский рубеж» станет той крепостью, на которую мы будем опираться. Изучив его укрепления (в том числе, и побывав на нём лично), я убедился в том, что противнику придётся захлебнуться в собственной крови, прежде, чем он прорвёт его.

Впрочем, я не уверен в том, что румынские и итальянские генералы окажутся настолько глупы, чтобы штурмовать эти укрепления в лоб, преодолевая при этом такую серьёзную водную преграду, как лиман. На их месте я действовал бы иначе: сосредоточил бы ударную группировку значительно севернее, и после форсирования собственно Днестра развернул бы наступление на восток и юго-восток, чтобы подойти к Одессе с северо-запада и севера. Задача тоже непростая, учитывая боеспособность Красной Армии, но более реалистичная, чем форсирование лимана.

По словам «старожилов», прибытие на фронт итальянских частей сразу же почувствовалось. И не только в форме поднятия боевого духа румынских солдат. У итальянцев оказалась довольно неплохая артиллерия, как полевая, так и дальнобойная, которой не хватало румынам. А ещё – авиация и бронетехника, пусть последняя и не очень-то способна потягаться с нашими новыми танками. Но ПВО Одессы пришлось серьёзно напрячься, поскольку некоторые образцы итальянских самолётов ничем не уступают многим британским и французским, закупками которых румыны пытаются компенсировать потери.

К сожалению, Южный фронт считается «второстепенным», поскольку основные сражения идут гораздо севернее, в полосе ответственности Северо-Западного, Западного и Юго-Западного фронтов. А потому и обеспечение его новой боевой техникой ведётся «по остаточному принципу». Хорошо, хоть часть войск, освободившихся после ликвидации британо-турецких сил в Крыму, перебрасывается сюда, под Одессу.

Почему нас так «обижают», мне лично понятно: и враг у нас до сих пор был «второсортный», не сравнимый по силе и опыту даже с польской армией, и серьёзной угрозы потери территории не существовало. Да и теперь даже, с учётом переброски в Румынию итальянских войск, соотношение ситуаций изменилось не очень-то сильно: если против нас будут сражаться итальянцы, то там, на севере в бой вступают канадцы и французы.

Да, до наступления распутицы Красная Армия нанесла серьёзный удар по оккупантам, но была вынуждена остановиться, поскольку трудности, связанные с нею, возникли не только у агрессоров, но и у красноармейцев. А сейчас, насколько мне известно, там, на севере, проблемы бездорожья сменились другими проблемами. Выпавший снег и наступившие холода, с одной стороны, помогают нам, а с другой – мешают не меньше, чем врагу.

Да что там говорить? Холода, сковавшие грязь, обездвижили не только польские и французские танки и автомобили, но и наши. Зачастую, технику буквально приходится выдалбливать из плена окаменевшей грязи, а снег, прикрывший заболоченные места, лишь замедляет замерзание размягшей за осень почвы до такого состояния, чтобы она могла выдержать технику. Правда, бойцы Красной Армии, чаще всего, готовы к таким трудностям, в отличие от европейцев. Но за время вынужденного «безделья» союзники по «Антибольшевистской коалиции» сумели численно и качественно усилить свою группировку и уже пытаются нащупать слабые места в нашей обороне, чтобы продолжить наступление, прерванное советским контрударом.

Насколько мне известно, наращивание численности французских дивизий, переброшенных из Западной Европы, происходит, преимущественно, на юге Белорусской ССР и в центральной части Правобережной Украины. То есть, скорее всего, удары этими войсками будут нанесены в направлении Смоленска и Киева. Важнейших городов, поскольку Киев – это не только столица УССР «мать Земли Русской», но и один из крупнейших промышленных центров, а Смоленск издавна называют «ключом к Москве».

В общем, к возобновлению активных боевых действий готовятся все. И мы, и оккупанты. Но когда эти боевые действия закипят снова, остаётся лишь предполагать, ведь о своих планах мне не докладывает ни наш Генеральный Штаб, ни, тем более, противник.

Предполагаю, что на моём участке фронта это произойдёт вовсе не в ближайшие дни, поскольку и итальянцам, и румынам требуется перегруппировка после отвода нашего десанта за лиман (а румынским частям – ещё и пополнение после напряжённых боёв, в которых они понесли серьёзные потери). И на это уйдут не дни, а недели.

Как бы то ни было, а перед подчинёнными мне войсками стоит совершенно конкретная задача, которую мне сформулировал товарищ Сталин во время нашей встречи в Москве перед моим отбытием в Одессу.

– Ни один солдат противника не должен войти в город иначе, чем в качестве пленного.

Опять оборона, как это было в Ленинакане. Что ж, дело знакомое. Только в подчинении у меня теперь – не единственная мотострелковая дивизия, не «группа» из двух дивизий, как это было на завершающем этапе обороны города. И даже не армия, как в Крыму, а существенно больше сил. Так что возможность держаться имеется.

10

Ульрих Граф, 21 ноября 1941 года

Вот и расстались мы с генералом Эрвином Роммелем. Надеюсь, не навсегда.

По его словам, наше пребывание в Соединённых Штатах Америки прошло очень плодотворно. И речь идёт не только об Абердинском полигоне, где он читал лекции американским военным и давал рекомендации о том, какими должны быть современные танки. Ведь после Абердина мы побывали и в Вашингтоне, и в Детройте, «автомобильной столице Америки», а после этого переехали поездом (от самолётов меня уже тошнит!) на Западное Побережье.

С кем Эрвин встречался в Вашингтоне, мне достоверно неизвестно. Могу лишь с определённостью сказать, что в Белом Доме он точно не был. Если его фигурой интересуются какие-то высокопоставленные чиновники, то это вовсе не значит, что на встречах с ними должен присутствовать «какой-то генеральский денщик». Да и наш статус разыскиваемых в ряде довольно влиятельных стран (Великобритания, Франция, Польша) «военных преступников» накладывает серьёзные ограничения: такие встречи должны быть неофициальными.

Впрочем, я и сам не очень-то горел желанием присутствовать на некоторых из них: еврейское влияние в США доведено до максимума. Куда ни плюнь, включая государственный аппарат, с огромной вероятностью попадёшь в еврея, а они меня бесят. Но приходится терпеть, поскольку генерал считает, что от этих людей очень сильно зависит наше – его и моё – будущее. А возможно – и будущее миллионов наших соотечественников, ныне изнывающих в польском рабстве.

Да, в Соединённых Штатах очень сильно про-польское еврейское лобби. Этим настроениям мы обязаны идеологической диверсии, устроенной британцами и поляками, объявившими, что войну с Россией они начали, в том числе, ради создания на её территории еврейского государства. Потому, куда ни глянь, на глаза попадаются плакаты с призывом записываться добровольцами в «Еврейский освободительный корпус», жертвовать деньги на помощь Польше. А в газетах (приходится понемногу осваивать английский язык, хотя от него, как от языка врагов германского народа, меня тоже корёжит) – истекающие патокой восхваления «героев», сражающихся против «русских угнетателей еврейского народа». Тьфу!

Будучи в Нью-Йорке, я сам видел демонстрацию с требованием к американскому правительству вступить в войну с большевиками «вместе с братским английским народом». Но и президент Рузвельт, и другие высокопоставленные лица из его администрации пока либо хранят молчание на эту тему, либо рассуждают, насколько выгодно Америке сохранять нейтралитет и торговать со всеми воюющими сторонами.

В Детройте всё было значительно проще, поскольку нашим визави выступал сам «автомобильный король» Генри Форд, как известно, очень сочувствующий идеологии фашизма. Поэтому представление ему меня как одного из близких соратников вначале Гитлера, а потом и Вальдемара Пабста только пошло на пользу в его разговоре с Роммелем.

Но и тут речь шла не о политике, а о технике. Форд, этот щуплый и живой человек, схватывающий всё буквально на лету, загорелся идеей собственного производства танков. Разумеется, для продажи в воюющие страны, поскольку, как он выразился, у него «не очень хорошо налажено взаимодействие с американским военным ведомством». Потому его и интересовало мнение прославленного танкового генерала об этом виде оружия.

Эрвин посмеивался, что за время пребывания в США он заработал больше денег, чем за всю свою предыдущую жизнь. Ведь все эти консультации (особенно – Форда) и лекции были отнюдь не бесплатными. И теперь он мог бы спокойно поселиться где-нибудь в глуши, среди бывших соотечественников (вы удивитесь, но, оказывается, эмигрантов с германскими корнями в Америке больше, чем с британскими), и вести спокойную, размеренную жизнь бюргера. Хотя, конечно, из-за его характера такое мне представляется с трудом.

Мысль о том, что скоро придётся покинуть Америку и уплыть в Китай, пусть Эрвин и не подтверждал моих догадок, укрепилась в моей голове, когда мы отправились в Лос-Анжелес. Но всё оказалось не так просто, как я предполагал. Оказалось, он вёл переговоры не только с американцами, которые отправляли множество «военных советников» в эту страну. И там уж точно можно было наплевать на британцев, французов и поляков, когда те узнают, что мы не погибли в авиакатастрофе над Средиземным морем.

Но опять во всё вмешалась большая политика. А именно – объявление Францией войны Японии после обмена ударами морских сил у побережья Индокитая.

Японцы, занимающиеся захватом островов Голландской Ост-Индии, богатых полезными ископаемыми, не собирались отступаться, и ответили на объявление им войны обстрелом с моря береговых укреплений в городе-порте Хайфон французского Протектората Тонкин. Газеты писали о многочисленных разрушениях в городе, о многочисленных потерях среди солдат французских колониальных войск. Причём, британская пресса назвала эту акцию «невиданной по жестокости дикарской выходкой».

Ещё раз тьфу, но уже на этих мерзких лицемеров. Ведь пример «невиданной по жестокости дикарской выходки» показали они сами, ещё в 1807 году, когда три дня (а не несколько часов, как японцы) обстреливали из корабельных орудий столицу Дании Копенгаген. Но били не по оборонительным укреплениям, как японские моряки, а специально по городским кварталам, стараясь разрушить как можно больше жилых домов и убить как можно больше мирных датчан. Это изуверство даже получило собственное название – «копенгагенирование», и позже им «лимонники» не единожды угрожали другим странам.

Пожалуй, именно эти события (объявление войны, обстрел Хайфона, реакция на него британцев) и стали поводом для серьёзного разговора между нами.

– Я решился, Ульрих. Я плыву в Японию, чтобы воевать на её стороне против французов и британцев.

– Ты хотел сказать, что мы плывём в Японию? И причём тут британцы, у которых пока мир с японцами.

– Вот именно, Ульрих, пока. Насколько мне известно, Япония претендует не только на Голландскую Ост-Индию, но и на другие колониальные владения европейцев в Юго-Восточной Азии. В том числе, и на тот же Французский Индокитай. Помимо этого, они поддерживают оружием восставших индусов в Бенгалии. Как долго это будут терпеть англичане, я не знаю. Но, как мне кажется, вступление Британии в войну с Японией неизбежно, ведь на них будут давить и французы.