Текст книги "Следователь (СИ)"

Автор книги: Александр Александров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Разумеется, Крея искали. Искали долго, с привлечением лучших специалистов, как штатных, так и агентов частного розыска. Но тщетно – колдун словно в воду канул. После трех месяцев бесплодных поисков сыщики плюнули и пожали плечами – может быть, действительно, «канул». Свел счеты с жизнью, измученный нечистой совестью и предвидя скорую расправу. В любом случае, колдуна нет, тела его тоже не найдено, а раз нет тела, то нет и дела. Конец истории, бумажки в папки, папки в архив и точка.

Но неужели, воскликнет внимательный читатель, найти Крея было, действительно, так сложно?! Ведь в руках у агентов Тайной полиции находилось устройство, позволяющее обнаружить кого угодно и где угодно – Обсерватор! Неужели никому не пришло в голову просто включить один из приборов, вместо того чтобы гонять филеров по всему Королевству?!

Конечно же, такой вариант определения местонахождения злополучного колдуна был бы самым простым из всех возможных. Но ключевое здесь именно это «был бы», поскольку к тому времени использование Обсерваторов уже не представлялось возможным.

Поспешность, с которой аппараты были демонтированы объяснялась просто: после случившегося кризиса власть почувствовала себя голой гимназисткой, которую из ванной, ради смеха «блицнули» на городскую площадь в час пик. Информация – оружие, но когда это оружие в любой момент может выпалить тебе же в лоб, ценность его стремится к нулю. И плевать, что Обсерваторы, будучи бездушными непредубежденными кусками стекла, показывали только правду и ничего, кроме правды. Передозировка правды для общества оказалось опаснее стрихнина в колодцах, и на приборы Крея опустилась кувалда возмездия. Чертежи уничтожили полностью, не оставив ни одной копии – что ж поделать, если имея в кармане сотню империалов, проклятый аппарат можно было собрать на коленке (Крей любил минимализм, что делает ему честь как изобретателю).

Итак, уничтожили все, кроме одного-единственного, последнего Обсерватора. Его оставили на тот самый пресловутый Крайний Случай, который, как правило, наступает три раза на неделе, но теперь для того, чтобы получить доступ к аппарату, требовалось продраться через такие бюрократические дебри, что получение частным сыщиком лицензии на физическое устранение маньяка-расчленителя по сравнению с этой процедурой выглядело просто пятиминутным стоянием в очереди за пивом.

Считалось, что с момента кризиса власти и побега Патрика Крея Обсерватор использовался только один раз. Это похоже на правду и, хотя злые языки утверждают, что прибор с тех пор вообще не выключался, активно применяемый для промышленного шпионажа, верить таким сплетням не стоит. Ведь всем известно, что своим техническим подъемом Королевство обязано крупными вложениями в науку и гениальной экономической политикой Их Величеств, а то, что новая научно-техническая революция началась аккурат восемьдесят лет назад – так и не такие совпадения случаются.

...Сейчас, шагая за презиратором по узкой тропинке, петлявшей по запущенному саду, Фигаро думал, о том, как у Логоса получилось прорваться в святую святых Королевства – Серую Кунсткамеру и воспользоваться Обсерватором. То ли у презиратора были хорошие связи, то ли невероятный дар убеждения, но, как бы там ни было, он получил, что хотел. А это могло означать лишь одно: Их Величества, действительно, весьма обеспокоены происходящим в Нижнем Тудыме.

Или, правильнее будет сказать, обеспокоены судьбой Франклина Рича.

Они остановились возле маленькой беседки, опоры которой еще носили на себе следы бледно-зеленой краски. Деревянная крыша прохудилась и заметно протекала; круглый столик в центре и кольцевая лавочка разбухли от влаги. Презиратор взмахнул рукой, и сиденье мгновенно высохло – именно высохло, а не нагрелось, испаряя лужи. Ни один клубочек пара не поднялся над старым, потемневшим от времени деревом, зато в воздухе сильно запахло электричеством. Судя по всему, Логос просто разложил воду на первоэлементы – Фигаро даже не слышал о таких заклятьях.

Следователь с презиратором сели, и Логос, сунув руку в карман, достал небольшую деревянную коробочку. Поколдовал с замком-секреткой, откинул крышку и Фигаро увидел лежащий на лиловой бархатной подушечке стеклянный шар-проектор.

– Прошу, – презиратор криво усмехнулся. – Но если кто-нибудь об этом узнает, я подам на Вас в суд за клевету на государственного служащего.

Фигаро кивнул и, взяв проектор двумя пальцами, поднес его к лицу. Шар был холодным и пустым, но следователь чувствовал тугие завитки скрытого в нем колдовства, подобного заведенной пружине музыкальной шкатулки. Коснись серебряного ключика и заиграет музыка, а бумажные балерины на латунных осях выедут на зеркальную сцену разыгрывать свое механическое представление. В стеклянном шаре спало прошлое, готовое в любой момент откликнуться на зов.

Следователь слегка прищурился, отправляя в проектор простенький колдовской импульс, и шар мгновенно засветился, переливаясь всеми цветами радуги. Краем глаза Фигаро заметил, что мир вокруг стал прозрачными, быстро теряя цвет, будто проектор, каким-то образом выкачивал из реальности ее краски. Теперь, если внимательно присмотреться, можно было увидеть смутные тени, мерно проплывающие в потоках радужного сияния. Если присмотреться еще внимательнее...

***

– Парламентеры!

Рич неспешно вытер рот большим желтым платком, аккуратно поставил на столешницу маленькую фарфоровую чашку с лапшой, отложил палочки и лишь тогда соизволил поднять взгляд на молодого буси, ворвавшегося в шатер.

– Вот как? Что-то они рановато... Позови Обу и Иши – встретим гостей как полагается.

...Их было шестеро. Высокие, стройные, облаченные в церемониальные доспехи, стесняющие движения и белые шапочки с красными крестами, вышитыми на макушках. Лица скрыты тонкими золотыми масками – простые гладкие овалы с отверстиями для глаз. Все при оружии, но мечи закреплены так, что выхватить их быстро невозможно. Никаких знаков отличия – ни гербовых пластин, ни шнуровки, вообще ничего.

«Не похожи они на воинов», – подумал Жао, нервно теребя кончик пояса. «Походка, осанка, манера двигаться... Нет, это не мечники, просто прислуга, хотя традиции переговоров соблюдены. Но кто они? Нобу? Сёрито? Кто?»

Парламентеры мерно шагали по снегу, сжимая в руках перекладины небольшого паланкина. Это был очень странный паланкин – шар, сплетенный из множества тонких прутиков, полностью лишенный каких-либо украшений. В нем даже не было окон. Эта штуковина, скорее, напоминала невероятно разросшуюся омелу или птичье гнездо, чем средство передвижения знатной особы и Жао заметил, что Иши с Обу едва заметно улыбаются. Он почувствовал, как и его губы слегка дрогнули – процессия, приближающаяся к шатру Рича, выглядела невероятно торжественно и очень глупо.

Когда до шатра оставалось примерно шагов двадцать, странная «делегация с гнездом» остановилась и медленно, словно алхимическую бомбу, опустила паланкин на землю. Отпустив рукояти, вытертые до блеска сотнями, а может и тысячами ладоней – очевидно, это была очень древняя вещь – люди в масках отступили в стороны и повалились плашмя в снег.

Рич поджал губы.

«Гнездо» открылось. Его верхняя часть откинулась в сторону на невидимых петлях, открывая внутренность паланкина. Ни драпировок на стенах, ни подушек для сидения – вообще ничего. На дне «гнезда» лежал потертый коврик, вылинявший до полной анонимной серости, а на коврике...

На коврике, скрестив ноги в идеальном «лотосе», сидела женщина.

Это была самая старая женщина, которую Рич когда-либо видел. Маленькая, сухая, худая, как тростинка готовая вот-вот переломится под дуновением самого легкого ветерка. Ее лицо – лицо куклы – напомнило Ричу брелоки-нецке: такое же желто-белое и неестественно гладкое, почти без морщин. Выглядело это жутковато, словно женщина в паланкине тоже носила маску, но сработанную не в пример искуснее, чем золотые «блины» ее свиты.

Она встала – легко и бесшумно, точно призрак, шагнула из паланкина в снег и повернулась к Ричу.

– Я приветствую тебя, Франклин Рич, торговец и убийца с Запада.

Рич поклонился. Его поклон не слишком отличался от простого кивка – так, легкое движение головой.

– Приветствую. К сожалению, не знаю, как Вас величать.

Лицо женщины даже не дрогнуло.

– Меня зовут Хикару. Но обычно меня называют Хозяйкой Белой горы.

– Мне это ни о чем не говорит. – Рич, поприветствовав собеседницу, уже, как обычно, изучал обрывки плывущих по небу облаков.

– А твоим спутникам, похоже, говорит, – Хикару кивнула на Жао, который сглотнул и медленно опустился на колени. Ишу и Обу последовали его примеру, в знак высочайшего уважения прикрыв лица руками.

– Я за них рад, – в голосе Рича не было ничего, кроме скуки. – Но почему мы разговариваем на улице? Холодно... Прошу Вас, проходите в мое скромное походное жилье. Там все и обсудим.

– Я вполне могу говорить и здесь, – в голосе старой женщины внезапно зазвучало достоинство самурая. – Небо над головой меня вполне устраивает.

– Угу, – Рич зевнул. – А вот меня – не очень. Заходите.

Он повернулся к Хикару спиной и грузно переваливаясь, скрылся в шатре. Жао почувствовал, как по спине пробежала крупная капля ледяного пота – то, как вел себя хозяин... немыслимо. Это было грубейшим нарушением этикета и совершенно непонятно как Мать Хикару на это отреагирует. Хозяйку Белой горы еще иногда называли Хакайной – Истребительницей – и, надо сказать, не без причины.

Но ничего не случилось. Горы не раскололись, небо не обрушилось на землю, а Рич не упал замертво. Хикару расправила плечи, и жестом приказав свите ждать снаружи, проследовала в шатер. Жао поднялся с колен и направился следом – приказ хозяина был однозначен: во время встречи постоянно находится рядом с ним. Хозяйка Белой горы или ледяной демон – наемник должен следовать своему долгу.

«Вот только будет ли от этого толк?», – с тоской подумал Жао. Похоже, Рич ввязался в историю, в которой были задействованы силы, выходящие за грань его разумения, сам не понимая, с чем ему придется столкнуться.

Или, все таки, понимая?

Наемнику было страшно. Он осознавал это и прощал самого себя: не стыдно боятся в подобной ситуации. От него требовалась не храбрость – она часто обманчива и ведет к бесшабашной гордыне, застилающей глаза, а элементарное выполнение своих обязанностей, но... Не было ли ему еще и интересно? Не чувствовал ли он помимо страха еще и любопытство? Рич хитер как лис и коварен, словно армия наемных убийц, его мышление весьма нестандартно, а незаурядный ум позволял просчитывать все наперед с дьявольской проницательностью – так сумеет ли «торговец и убийца с Запада» переломить волю Великой Матери Хикару? Жао понимал, что воспринимает происходящее словно некую шахматную партию, результат которой интересовал его больше, чем судьба отдельных фигур на доске.

Наемника захватила красота интриги. Он ничего не мог с собой поделать.

В шатре Рич тяжело повалился на гору подушек перед походным столиком и кивком головы предложил Хикару сесть напротив. Великая Мать кивнула и изящно опустилась на пушистый коврик по другую сторону стола, бросив короткий насмешливый взгляд на Хо Ши, который при виде Хикару зафыркал, точно болотный кот и еще глубже закопался в свои тряпки, выставив наружу только длинный любопытный нос. Этот нос дергался, сопел, и, казалось, жил отдельной жизнью – его не интересовало мнение хозяина о творящемся вокруг. Ему, как и Жао, просто было любопытно.

Старая женщина вперила в Рича острые клинки немигающих глаз, внимательно изучая его лицо. По легендам этот взгляд замораживал на месте, отделяя мятущуюся душу от тела и бросая ее на высший суд у ног Великой Матери, но Рич совершенно спокойно выдержал его, хмыкнул в усы и спросил:

– Итак?

– Меня, как я уже говорила, называют Хикару. Точнее, Великой Матерью Хикару, – женщина улыбнулась. – Не думала, что Вы настолько плохо осведомлены о расстановке сил в Заоблачной Империи, господин Рич.

– Меня интересуют только мои дела, – Рич не подал виду, но Жао понял, что хозяин уязвлен. – Все, что не входит в сферу моих интересов, меня волнует мало. Я торговец, дипломат... ну, еще, возможно, политик, но уж никак не историк, ученый или какой-нибудь студент, собирающий перлы чужеземного фольклора.

– И колдун.

– Да, и колдун тоже... Кстати, могу я задать Вам вопрос?

– Конечно.

– Ваша речь. Вы прекрасно говорите на нашем языке, и в то же время я зуб даю, что Вы – из восточных провинций Заоблачной. Скорее всего, Дом Сёши, так?

Хикару засмеялась. У нее был очень приятный смех и ровные, абсолютно не тронутые старческим распадом зубы. Они, правда, были не белыми, а темно-желтыми, но, скорее всего, виноват в этом был не возраст, а табак.

– Ваша проницательность делает Вам честь, господин Рич! Да, Вы совершенно правы – я из Дома Сёши. Если мне не изменяет память, я даже прихожусь тамошнему Главе какой-то там родственницей, вроде дочери сестры троюродной племянницы, или что-то в этом роде. Но я почти восемь лет проучилась в вашем Университете Других наук. У меня, между прочим, красный диплом и золотая медаль.

– Вот как? – теперь Рич смотрел на Хикару с нескрываемым интересом. – А какой факультет?

– Логистика и сверхпространственные перемещения. Я блиц-инженер, строитель стационарных порталов первой категории. Но поработать по специальности мне, к сожалению, так и не удалось.

– Почему?

– Судьба распорядилась иначе. Мне пришлось занять... м-м-м... пост, на котором я благополучно пребываю и по сей день.

– То есть мы с Вами вполне могли учиться у одних и тех же людей? – Рич заметно оживился.

– Это вряд ли. Дело в том, что я окончила Университет более ста лет назад.

– Что?.. Но Вам тогда было...

– Тридцать восемь лет.

– Не понимаю.

– Мне сто пятьдесят пять лет. Предвосхищаю Ваш вопрос и  предупреждаю его, пока Вы, не нарушив этикет, сами не задали его даме, – она хихикнула. – Только не нужно говорить, что я хорошо сохранилась, а то я оторву Вам уши и приживлю куда-нибудь еще.

– Но как?.. Как Вы...

– Почему я до сих пор жива? Это одна из двух привилегий, которые получает Великая Мать.

– Вот как? И какая же вторая? – Рич недоверчиво покачал головой.

– Власть над миром.

– Вы шутите.

– Даже не думала. Я знаю, как это звучит, но вспомните, что для нас слова «Заоблачная Империя» и «Мир», чаще всего, синонимичны.

– Ага! – Рич хлопнул себя по лбу. – Понятно. То есть Вы – нечто вроде верховной власти, так? Тот самый Скрытый Император, о котором шепчется знать?

– Фу! – Хикару сморщила нос, – ничего подобного! «Скрытый Император» – сказка. Призрак, на которого власти вешают всех собак, когда вдруг выясняется, что их политика завела Дом в трясину кризиса. Голод? Скрытый Император вырезает недовольных. Их казны пропало тысяча коку риса? Скрытый Император потребовал дань. У Главы Дома Цуёши не стоит янь, и он не может произвести на свет наследника?.. Ну, в общем, Вы поняли. Я – не Скрытый Император. Я Великая Мать Хикару, держательница Весов и Последнее Слово. Ко мне обращаются за помощью и советом когда полномочий светских властей недостаточно. Я – голос не справедливости, но Стабильности, не правды, но Равновесия, не чести, но Спокойствия. Сама я, за редчайшим исключением, не вмешиваюсь в людские дела.

– А еще Вы – колдунья невероятной силы, – Рич нахмурился. – Скажите честно: вчерашний буран – Ваша работа?

– Моя. И, поверьте, это еще цветочки.

 – Я не могу в это поверить. То есть, я верю Вам, но не понимаю, как Вы это сделали, да еще и в одиночку! Существует верхний предел для эфирных потоков, которые может пропустить через себя человек...

– Ах да, «Порог Мерлина». Я знаю. Но старик ошибся. Верхнего предела нет. То, что вы называете «эфиром», а мы – «Ци», по сути, то единственное, что вообще существует в мире. Все – эфир. И каждая капля этого вечного океана равна всему океану в целом, просто потому что между ними нет, и никогда не было разницы.

– Я слышал об этой теории, – Рич потер лоб. – Но вот вопрос: когда начнет стираться грань между человеком и... и тем, что человеком уже не является?

– «Человек» – просто надпись на заборе. Там можно написать все, что угодно, но за забором все равно лежат дрова... Но мы отвлекаемся. Давайте сперва закончим с делами, а после я буду готова обсудить с Вами любые философские вопросы, которые взбредут Вам в голову.

– Забавно, – губы Рича искривились в шутовской пародии на улыбку. – Сначала Вы присылаете сюда отряд убийц, а когда выясняется что у них кишка тонка, являетесь лично и предлагаете мирные переговоры. Ничего не скажешь – оригинальный способ вести дела! Я бы сказал, немного непоследовательный.

– Поверьте, – Хикару была – само спокойствие, – мирное решение устроило бы меня как нельзя лучше. Но это не всегда возможно.

– Тогда зачем был весь это цирк? Зачем эти головорезы в белом?

– Мне необходимо было оценить ваши оборонительные возможности, – сказала Великая Мать, ничуть не смутившись. – Такой ответ Вас устроит?

– Спасибо за откровенность, – Рич саркастически похлопал в ладоши. – Как говориться, «доверие сводит горы». Но сейчас передо мной сидит самая сильная колдунья во всей Заоблачной... да, черт, возможно, даже, самая сильная колдунья во всем мире! Что Вам мешает просто забрать то, что Вам нужно?

– Вы про девочку? Я не могу этого сделать, – Хикару печально вздохнула.

– Это еще почему?

– На данный момент это не имеет значения. Скажем так: это не в моей власти. Вы должны отдать мне ее сами.

– Отдам. – Рич резко кивнул, словно забивая подбородком гвоздь.

– Вот как? Отдадите?

– Всенепременно. Сразу после переговоров Нобу и Сёрито.

– Господин Рич...

– Госпожа Хикару! – Рич резко поднял руку ладонью вперед; его лицо пылало, в глазах тлела едва сдерживаемая ярость. – Вы предпочитаете говорить начистоту; что ж, хорошо, давайте поговорим. Карты на стол, как говорят там, где я родился. Дома Нобу и Сёрито готовы начать войну. В другой ситуации мне не было бы особого дела до кучки самураев, решивших порубить друг друга в капусту, но сейчас эта проклятая война может свести на нет все, чего я с таким трудом добивался все эти годы. Отлаженные дипломатические и торговые отношения, которые я буквально зубами выгрызал из ваших чинуш, из этих поэтов-бюрократов, из этих чертовых эстетов от судопроизводства и художников от бухгалтерии – все это готово пойти прахом только потому, что два Великих Дома решили устроить резню из-за какой-то там пограничной долины – куска земли, через который можно перебросит камень! Эта девочка – наследница Дома Нобу – гарантия того, что этого не случится. Моя гарантия мира, который Дома заключат на предстоящих переговорах.

– Вы собираетесь использовать этого ребенка для шантажа? – в голосе Хикару появились презрительные нотки.

– Шантажа?! О, дьявол! Я собираюсь предотвратить войну! Понимаете?! Вой-ну! А Вы рассказываете мне про шантаж! – голос Рича громыхал, словно горный обвал. – Если это не благо, то я даже не знаю, о чем с Вами можно говорить! Я рву задницу, спасая местную аристократию и еще бог весть знает сколько жизней, а Вы грозите мне пальчиком как нашкодившему младенцу?!

– Рич, – Хикару немного смягчилась, – поймите и Вы меня. Каждый из нас делает свое дело. То, чего требует от нас долг. Мой долг – защитить девочку. Поэтому я не могу позволить, чтобы ее использовали для каких-либо манипуляций, даже если конечная цель этих манипуляций – некое гипотетическое благо.

– Вот как? – Рич внезапно расслабился. – Хорошо. Отлично. Тогда я предлагаю Вам другой вариант.

– Да ну?

– Прошу только без иронии. Вы не хотите, чтобы девочку использовали для... давления на известных нам людей – не проблема! Вы только что сами сказали, что в различного рода  спорах, случающихся в Заоблачной, последнее слово всегда остается за Вами. Так помогите мне. Заставьте этих кретинов отказаться от военных действий, и я отдам Вам девчонку. В этом случае каждый из нас получит то, чего хочет и... Что на этот раз не так?

Хикару медленно качала головой, разглядывая узор ковра на полу. Когда она вновь заговорила, ее голос был полон неподдельной печали:

– Рич, Вы меня неправильно поняли. Я не власть в том смысле, который Вы вкладываете в это слово. Я, скорее, судья и могу по своей воле вмешиваться в естественный ход событий лишь тогда, когда ситуация становиться критической, угрожая естественной гармонии. Я – садовник, Рич. Садовник может выпалывать сорняки и подрезать кусты, он может сказать, на какой клумбе к весне вырастут тюльпаны, а на какой – маки, но у него нет власти посадить в саду капусту или спилить все вишневые деревья. Он простой исполнитель, не более того.

– Но грядет война, Хикару!

– И что с того? Великие Дома воюют друг с другом уже тысячи лет. Война – часть жизни. Вы живете среди нас уже достаточно давно и знаете, что в Заоблачной Империи война – не то же самое, что у вас, на Западе. Наши битвы могут унести тысячи жизней, а, бывает, ни один меч не покидает своих ножен. Война для нас просто крайняя форма тренировки тела и духа.

– Хикару! Погибнут люди!

– Воины не умирают в постели, Рич. Такова их судьба, их Путь, по которому воин идет всю свою жизнь и всю смерть. В этом заключена красота естественного процесса: каждый год дерево сбрасывает листья, чтобы пережить наступающую зиму. Где в этом жестокость? И жестокость по отношению к кому? К листьям? Твои наемники готовы умереть за тебя в любой момент именно потому, что путь воина – в смерти, в ее неразрывной связи с жизнью, которую воин учиться видеть и принимать с самого детства. Поэтому его глаза открыты. Вот и все. Кто я такая, чтобы вмешиваться в это, Рич?

– Сумасшествие... – Рич вскочил на ноги и принялся ходить вокруг стола, теребя бороду; взгляд дипломата-убийцы был полон отчаяния. – Просто сумасшествие... Как мне Вас переубедить, Хикару?

– Никак. Отдайте девочку. Это еще не конец света, Рич. Вы и так много сделали для своей страны и Домов Заоблачной Империи. Пусть все идет так, как идет.

– Стоп! – Рич резко обернулся к ней и вперился в лицо старой женщины пылающим взором, в котором теплились искры безумной надежды. – Мать Хикару! Вы говорите: «пусть все идет, как идет», верно? Отлично! Тогда почему бы Вам не оставить девочку у меня? Вверить ее, так сказать, ее же судьбе?

...Некоторое время в шатре стояла полная тишина. Стих даже ветер за стенами и стало слышно, как потрескивают свечи в золоченых рожках канделябров. Молчал Рич, молчала Хикару, молчали Хо Ши с Жао. «Судьбы многих на лезвии застыли. Замер воздух», – пронеслось в голове у наемника.

Затем Хозяйка Белой горы пожала плечами, кивнула и сказала:

– Хорошо. Вы не оставляете мне выбора. Придется объяснить Вам всю ситуацию целиком. Рич, Вы знаете, кто эта девочка, которую Вы похитили?

– Знаю, – Рич набычился. – Принцесса. Единственная наследница Дома Нобу.

– Верно. Но не только. «Принцесса», «наследница» – все это, увы, вторично. Будь она просто знатной девицей из древнего рода, меня бы здесь не было. Но это, к сожалению, не так. Девчонка – моя преемница.

– Что?!

У Рича отвисла челюсть. Жао подумал, что Мать Хикару все-таки сумела огорошить хозяина – Рич просто лишился дара речи. Но если то, что она говорит – правда...

– Да, Рич, да. Сотнями лет Великих Матерей выбирали, придерживаясь очень жестких параметров. Первое – у девочки-кандидатки в венах должна течь хотя бы капля королевской крови. Это не просто блажь: наследницы древних родов несут в себе их наследие – силу Основателей, род которых восходит к самим Императорам-Драконам. Второе: она должна быть умна – это обязательное условие. Интеллект вероятных претенденток постоянно оценивается. Мы ищем не просто умных девочек, а девочек с определенным складом ума; как бы сказали Ваши коллеги из Университета, «нужный психотип». И, наконец, третье – самое важное: кандидатка должна иметь крайне высокий колдовской потенциал. Огромный потенциал, Рич. Только тогда она сможет пройти посвящение, не повредившись рассудком.

– Посвящение?.. – промямлил Рич, бессмысленно перебирая свитки на столе. Похоже, что дипломат никак не мог оправиться от шока.

– Преодоление этого вашего «Порога Мерлина». Полное раскрытие способностей. После этого девочка займет мое место, а я, наконец-то, смогу уйти в Поток. Знаете, Рич, долгая жизнь утомляет. Особенно когда живешь в эпоху перемен. Так что Вы скажете?

Но Рич уже взял себя в руки. Морщины на его лбу разгладились, кулаки разжались, и в глазах дипломата вновь разлилась знакомая Жао маслянистая пустота.

– Я скажу – «нет».

– Нет? – Хикару нахмурилась.

– Нет. Минуту назад я считал девчонку просто особо важной персоной, наследницей Дома Нобу и, как следствие – рычагом воздействия на этого старого дурака Юдзиро. Теперь вдруг выясняется, что Ли Нобу – будущая Великая Мать или как там это правильно называется. Единственное, что для меня изменилось – ее ценность. Топаз оказался бриллиантом – тем лучше! Значит, Хикару, у Вас есть дополнительный стимул решить конфликт между Нобу и Сёрито мирным путем.

– Торговец, ты не понимаешь, – в голосе Хикару зазвенел лед. Эта девочка станет Великой Матерью и займет мое место в храме Белой Горы. Это ее судьба и не тебе пытаться изменить предначертанное. Глупец, вздумавший остановить ураган веером – отойди в сторону, пока тебя не смело!

И опять их взгляды скрестились, подобно двум клинкам: ледяная бездна глаз Хикару встретилась с жидким пламенем, хлещущим из зрачков Рича. Две воли – воли правителей, хоть никто из них не был настоящим монархом и, точно так же, как и другой, не хотел от этой жизни ничего лично для себя. Они ничего не имели друг против друга, но они оба находились при исполнении, эти идеальные слуги, а потому не могли поделать ровным счетом ничего.

И тут внезапно в наступившей предгрозовой тишине раздался голос. Сухой, надтреснутый, но полный скрытой силы и странного, насмешливого достоинства. Жао вздрогнул и пораженно застыл: до него, наконец, дошло, что голос принадлежит Хо Ши.

Сумасшедший колдун выставил голову из кучи тряпья и теперь, хитро щурясь, смотрел на Мать Хикару, не проявляя ни малейшего уважения, которое, по идее, должен был высказывать ей каждый человек в Заоблачной Империи.

Если, конечно, он в здравом уме.

– Глупости! – сказал Хо Ши, презрительно морща нос. – Чушь и ерунда! Ты считаешь, что прозрела будущее, женщина? Будущее – павлиний хвост! И каждое перо в нем – возможность. Одни перья в нем длиннее и ярче других, но это не повод думать, будто Судьба выберет именно их, дабы украсить свои волосы. Берегись, старуха! Это перо может написать на страницах будущего совсем не то, что ты хочешь!

После этих слов в шатре воцарилась полная, абсолютная тишина. Пораженный до глубины души Жао ушел в глубокую прострацию, полностью отключившись от реальности; Рич задумчиво разглядывал Хо Ши, словно размышляя, каким именно способом Хикару его убьет: испарит сразу или заставит помучится?

И только Хозяйка Белой горы не казалась изумленной или оскорбленной. Она даже не смотрела на Ши, отрешенно разглядывая кончики своих пальцев. Во взгляде Хикару медленно разливались усталость и тоска, словно слова колдуна не столько задели ее за живое, сколько заставили вспомнить что-то давно забытое, но от этого не менее грустное. Великая Мать тихонько вздохнула, кивнула и едва слышно сказала:

– Ты прав, старик. Но это ничего не меняет.

Она встала. Ее лицо вновь приняло бесстрастное выражение и только на дне темных глаз медленно гасли искры безмерно глубокой печали, настолько глубокой и старой, что понять и излечить ее уже не представлялось возможным – печаль человека, вырвавшего у Вселенной ее тайны не в порыве жажды знаний, а просто по служебной необходимости.

«...Пресытившийся властью станет ли тираном? Жизни таинства и горечи познавший будет ли жесток?»

– Хорошо, – сказала Хикару. – Ты сделал свой выбор, торговец. Скажи: отдашь ли ты мне девочку сразу после Совета Домов, на котором решится их дальнейшая судьба?

– Отдам. – Рич кивнул.

– Ты сделаешь это вне зависимости от того, устроит ли тебя решение, принятое Советом или нет?

– Да.

– Да будет так! – Хикару торжественно поклонилась. – Но помни, человек с Запада, что я тоже буду присутствовать на Совете. И лично прослежу, чтобы девочке ничего не угрожало.

– В таком случае, – спокойно произнес Рич, – в Ваших интересах, чтобы Совет начался как можно раньше. Мой караван прибудет в Нобу где-то в середине следующего месяца и...

– Совет начнется сегодня в полдень. – Хикару повернулась к Ричу спиной и, подойдя к выходу, резко рванула дверной клапан, впуская в шатер поток утреннего света и морозного воздуха. – Главы Домов Нобу и Сёрито встретятся здесь, на этом самом перевале. Так говорю я, Хозяйка Белой горы и пусть будет так. Ожидайте. И будь готов выполнить свое обещание, торговец.

– Ты думаешь, она сказала правду?

Иши крутанул запястьем, и лезвие катаны сияющей полосой вспыхнуло над его головой. Молодой буси скептически осмотрел свои ногти и, похоже, счел их достаточно ухоженными, после чего, сняв шапку, переключился на прическу. Здесь тоже все оказалось идеально, особенно если учесть, что Иши был лыс, как колено.

Жао пожал плечами.

– Ни разу не слышал, чтобы Великую Мать поймали на лжи. Но как она устроит Совет двух Великих Домов здесь, в горах – ума не приложу. Ясно лишь одно: девчонка, которую похитил хозяин, для нее очень важна.

– Да уж, влипли мы в историю... – Иши плотнее запахнулся в зимний плащ – несмотря на то, что солнце поднималось все выше и выше, мороз крепчал каждую минуту. «Хорошо хоть ветра нет», – подумал Жао, а вслух сказал:

– А ты не думаешь, что армии Нобу уже стоят за перевалом? Вот и будет нам «Совет» – поотрубают руки-ноги и до свидания.

– Нет. – Иши отрицательно мотнул головой. – За разведку я отвечаю. Мы одни на перевале и на расстоянии двух дней пути от нас – ни одной живой души.

– А неживой?

– Гаки, цзяны, пара оборотней. Близко не приближаются, просто следят. Им любопытно, но они не подойдут к каравану – дураков нет. Да и обереги Хо Ши не дадут им приблизится. Нет, мы здесь одни. Совсем одни... и это меня беспокоит. До полудня осталось – всего ничего.

– Да уж, представляю, что случится, если в полдень сюда «блицнет» Хикару, а с ней поду ручку Юдзиро Нобу и Эйдзоку Сёрито! Посадит их перед Ричем и скажет: «договаривайтесь». Вот и будет им «Совет»!

Молодой буси захохотал, хлопая себя ладонями по коленям. Он смеялся так заразительно, что Жао не выдержал и тоже прыснул в кулак. «Да уж, забавно выйдет, ничего не скажешь», подумал он. «Совет Великих Домов у Рича в палатке – будет о чем рассказать!»