Текст книги "Необыкновенные приключения капитана Шпарина (СИ)"

Автор книги: Александр Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 2. База. Розовый муфлонец и другие.

Между первым забором из колючей проволоки и вторым, дощатым, крашеным в ядовитый зеленый цвет, в тени, часто дыша, высунув языки, лежали собаки. По верху самого высокого, третьего, бетонного,

торчали длинные частые металлические усы, толстые стержни с круглыми набалдашниками, вперемешку с коробками, похожими на видеокамеры. У распахнутых широких ворот стояла примерно трёхметровая

вышка

с будкой и, судя по храпу, спящим часовым наверху.

На табуретке, опустив голову, подпирая спиной закрытую дверь небольшого домика, сидел босой солдатик с буквой Р на погонах.

"Особый Охранный Отряд. КПП", – прочитал Шпарин на дверной табличке.

ГС притормозил Шпарина и подкрался к солдатику. Раздался сочный звук оплеухи. На вышке проснулись и заржали.

– Бобков! Дрыхнешь!? – процедил главный сержант. – Так ты службу несешь? Пойдешь в карцер.

– Задумался, – плачущим голосом сказал солдатик, всхлипнул и отрапортовал:

– Господин майор Древака в отпуске. Начштаба капитан Трепов вчера уехали в город, с капитаном Балкиным и другими офицерами. Первый, второй и третий взвода отдыхают. Восьмой, девятый, десятый

в карауле. Остальные на маршрутах.

– Без тебя знаю! – рявкнул ГС. – Ляхов где?

– Лейтенант Ляхов в штабе, – утирая слёзы, доложил солдатик. – Вы кого поймали?

– Важную "шпионскую морду", – устало ответил Додоня.

Главный сержант снял петлю с шеи Шпарина, отвязал веревку от ранца, смотал, и потащил еле передвигающую ноги "важную шпионскую морду" дальше. За ними, тихо матерясь, плелся Додоня, увешанный

двумя автоматами, со Шпаринской корзинкой и ранцем на спине.

На территории отряда царил идеальный порядок. Прямые дорожки посыпаны гравием, ровные ряды тополей. Всё побелёно и покрашёно. Добротные разноэтажные строения из тёсанного камня и такие же

добротные одноэтажные казармы, с припиской к каждому подразделению. Над всем этим армейским великолепием доминировала высокая, из темного стекла и металла, четырехграная башня со светлым шаром наверху.

"Вот откуда они ведут передачи", – догадался Шпарин.

"Шпиона" провели мимо огромного бетонного плаца разрисованного желтыми треугольниками и белыми квадратами. По плацу нарезал круги десяток военных в намордниках-противогазах. С автоматами,

саперными лопатками, брезентовыми ранцами за спиной. В беретах с помпонами. Один из солдатиков упал, бегущие за ним остановились, собираясь помочь.

– Господин средний сержант! – крикнули из группы бегунов с полной выкладкой. – Ему плохо.

– Не трогать, пусть сам встает! – отозвался, почёсывая щенка, сидящий на корточках в тени тополя, голый по пояс молодой человек с наколками на плечах в виде погон с буквами "СС".

– Здравствуйте, господин средний сержант! – поздоровался Шпарин. – Я начинаю разбираться в воинских званиях Соединенного Губернаторства. Но по уставам, принятых в армиях мира, подчиненные должны

обращаться к старшему по званию. Когда вам присвоят очередное звание, где вы будете накалывать новые погоны? На пузе? Клоуны хреновы.

– Закрой пасть! – посоветовал главный сержант и осведомился: – Что натворили, Кесин?

– Отпустили "биобов", слюнтяи. Говорят, понимаешь, там женщины, дети... – ответил средний сержант, продолжая чесать за ухом у лохматого щенка. – Приедет начальство, пусть разбирается.

– Ляхов в штабе?

– В штабе. Гуляют!.. – средний сержант раздраженно кивнул на открытые окна второго этажа длинного здания в кустах жасмина. Его нежно-дурманящий запах Шпарин почувствовал еще у ворот Базы.

– Идем, шпионская морда! – главный сержант толкнул Шпарина в спину. – Покажу тебя начальству, какое ни есть.

У каменного, из серого туфа, крыльца штаба стояла квадратная, в рост человека, металлическая клетка с живым медведем внутри. В дальнем углу валялся растерзаный ботинок. Медведь, держась лапами за

прутья, глухо ворчал и шатался из стороны в сторону. Завидев подходящих, зверь затих и, как показалось Шпарину, посмотрел именно на него.

– Чует зверюшка мясу, – подмигивая и пропуская Шпарина вперед, сказал младший сержант.

– Устал я от тебя, Додоня, – затаскивая Шпарина в штаб, сказал главный сержант.

На первом этаже ни души. Пост дежурного по штабу – стол с табуреткой, одиноко стояли напротив входной двери. Супонев выдвинул ящик стола. Аккуратная стопа каких-то бланков, журнал с голыми девками.

– Бардак! – прошипел главный сержант и, услышав непонятные звуки в конце коридора, сделал знак Додоне и Шпарину остановиться.

В специальной нише, где хранилось знамя части в малиновом чехле, под аркой висел часовой.

Шпарин прислонился к стене.

Додоня с отвисшей челюстью попятился.

Главный сержант приблизился к нише.

Всё оказалось гораздо проще.

Чтобы было удобнее охранять знамя, часовой воткнул в верхнюю часть деревянной арки штык-нож автомата и, повиснув на его ремне, дремал.

– Да-а-а!.. – протянул главный сержант, разглядывая многочисленные отметины вверху арки. – И куда только начальство смотрит, в том числе и я?

Часовой проснулся и ошалело захлопал глазами.

– Урмикин! Я смотрю это вошло у личного состава в привычку, но попался именно ты, – процедил главный сержант и врезал солдатику в челюсть.

Солдатик ухватился за автомат и вместе с оружием свалился на пол.

– Мордобой, как основной метод воспитания подчиненных, – подходя к стонущему часовому, воскликнул Шпарин. – Замечательная статья получится.

– Стоп, – главный сержант прихватил Шпарина за футболку и повернул к себе. – Ты, что сейчас вякнул? Про статью.

– Так, мысли вслух.

– Нет, скажи. Это ведь ты, это ты написал ту статью... То-то, я смотрю, рожа твоя мне до тошноты знакома. Ах ты ж, писюка!..

Лицо Супонева дышало ненавистью. Узко поставленные противные сизые глаза сблизились с увесистым носом. Главный сержант поднял кулак. Казалось еще секунда и он вобьет Шпарина в стену.

– Бросьте, товарищ главный сержант. Я у вас в в гостях с сегодняшнего утра, вчера меня здесь не было. И снимите, наконец, кандалы. Пожалуйста.

Конвоиры с пойманным шпионом поднялись по лестнице, прошли по длинному коридору и оказались у двери, из-за которой доносился шум.

– "Помощник начальника штаба", – громко прочитал Шпарин. – Здесь, я надеюсь, накормят, напоят, выслушают безумно уставшего писателя и отправят домой к жене и маленьким деткам.

– Сча-з-з... – сказал младший сержант. – Морковку дадут вам понюхать.

Супонев толкнул дверь.

В кабинете помощника начальника штаба стоял ядреный запах перегара и плавали клубы дыма.

За столом, заставленным пустыми и полупустыми бутылками с этикетками "Водка Глобарёвская", на металлических стульях со спинками, сидели четверо и дурными голосами пытались петь.

Из четверых – трое при погонах с буквами "С", один, самый молодой, судя по двум серебристым звездочкам, офицер, худой и белобрысый, совсем мальчишка.

Заметив входящих, белобрысый синеглазый офицерик вскочил, шатаясь, поднёс ладонь к виску и заикаясь, и глотая буквы, прокричал:

– Сташш-и дежуны... по шта-а-бу... ппом штаа-ба лейнант Ляхов-в...

– Спаиваете личный состав, Алексей Игоревич. Вы бы ещё проституток привезли, – укоризненно произнес главный сержант и рявкнул: – Сержанты, свободны!

– А, Суп-понев! Прис-аживайтесь, господа... Прошу закусить, – лейтенант упал на стул и прикрыв один глаз, глядя другим на Шпарина, спросил: – Кта эта-а?

Не отвечая лейтенанту, главный сержант склонил голову к рации:

– На связи "Десятый". Троих из сводной дневной смены ко мне в штаб. Стоп, не надо. Сами справитесь. Бобкова с КПП – в карцер, Урмикина с 1-го поста – в карцер. И найдите того козла, который должен

дежурить по штабу. Найдёте – в карцер. Конец связи. "Десятый".

Супонев посмотрел на Шпарина, ухмыльнулся, и сдвинул локтем тарелки на середину стола. На свободное место поставил корзинку, извлек "ТТ" и положил рядом.

– Р-рзрешите... – непонятно у кого попросил лейтенант, схватил пистолет и прицелился в Шпарина.

– Рас-стлелять!

– За что? – возмутился Шпарин.

– За всё! – сказал лейтенант.

– А где презумпция невиновности? – спросил Шпарин. – Где она?

– Вы эта б-б-росьте, голубчик, – явно кому-то подражая, пробормотал лейтенант, поднимаясь со стула. – Вы, г-голубчик, шпион и диверсант. Вас надобно, знаете ли, эта-а... рас-стлелять, если не сознаетесь...

Немедлено. О-о...

Мутный взгляд лейтенанта, поблуждав по комнате, вновь остановился на Шпарине.

– И второй, пусть тоже со-со-знаётся. Вы, господа, меидя видели? Он вам я-я-зыки развяжет.

Лейтенанта качнуло. Раздался выстрел.

– Придурок!.. – охнул Шпарин, дрожа жилкой на виске. – Ну и придурок!

– Чта-а?.. Не сметь!.. – лейтенант икнул и уронил пистолет.

– Шли бы вы отдыхать, Алексей Игоревич, – Супонев обошел стол, поднял пистолет и взял лейтенанта за локоть. – Я ими займусь.

– И то, п-авда, – Алексей Игоревич зевнул и по дуге направился к выходу. – Так на вас на-на-деюсь, г-авный сержант.

Супонев подошел к окну и перегнулся через подоконник.

– Эй, Кесин! Заканчивай. Штрафников в карцер, сам рысью ко мне.

– Лучше галопом, – выказал Шпарин знакомство с естественными лошадиными аллюрами. – Или иноходью... Но галопом быстрее.

– Ты у меня догалопируешься! – главный сержант вернулся от окна и, окинув взглядом стол, неожиданно весело предложил:

– Додоня, дербалызнуть хочешь?

– Кто ж не хочет, господин главный сержант, – младший сержант глотнул слюну. – Не в наших правилах отказываться, если начальство настаивает.

– Ты, Додоня, дипломат! – изумился Супонев, выбирая стакан почище.

– Пополнее наливайте, – попросил младший сержант.

Пока младший сержант глотал водку, Шпарин рассматривал кабинет.

– Ещё! – выдыхая, попросил младший сержант.

– Обнаглел, Додоня, – сказал Супонев и вылил из бутылки остатки водки в протянутый стакан.

Внимание Шпарина привлёк большой, во весь рост, цветной портрет лысого старикана, лет шестидесяти пяти, в посеребрённой бороде и усах. Долгополый синий мундир, аксельбанты из золотой проволоки,

золотые пуговицы, золотой пояс. На перевязи, ярко-красного цвета, висел палаш в изумрудных ножнах. Во лбу старикана темнело круглое отверстие.

"Его Превосходительство Генерал-Губернатор Глобарь Епифан Аристархович", – гласила надпись под портретом.

– С мечом до колена, я так понимаю, ваш предводитель, – сказал Шпарин. – Солидный мужчина.

– Ну, вы... – окосевший Додоня шагнул к Шпарину.

– Отставить, младший сержант! – приказал Супонев. – Автоматы в оружейку, обедать-ужинать и спать. Завтра трудный день. Ранец сними. Пошел.

Главный сержант вернул "ТТ" в Шпаринскую корзинку, сунул корзинку на пустую полку открытого стенного сейфа и повернул ключ.

– Улики, – сказал Супоев и кивнул в сторону стола. – Можешь пожрать пока, что найдешь... коллега. В последний раз... Водку не трогай.

Схватив алюминиевую ложку и, обтерев её низом футболки, Шпарин немедленно уселся за стол.

– Ваше гостеприимство восхищает. Изящный удар прикладом неплох, не говоря о стрельбе по живой мишени. А может лейтенант и не в меня целил, а в генерал-губернатора? Очень и очень тронут.

Супонев потянул полуоткрытую дверцу другого сейфа, стоящего рядом и присвистнул. Среди бумаг, папок и прочих канцелярских принадлежностей, одна полка была забита бутылками с водкой.

– Спиваемся потихоньку, – Шпарин наворачивал тушенку из банки, хрумкал огурцом, капал на уже совсем грязную и потную футболку соком помидора. – Скоро вас можно будет брать голыми руками.

Супонев, не обращая внимания на Шпарина, послонялся по кабинету, порылся в ящиках столов, затем подошел к портрету Генерал-Губернатора. Посмотрел на дырку во лбу Генерал-Губернатора, перевел

взгляд под ноги. На полу валялась сплющенная пуля. Главный сержант поднял портрет за нижний край, прислонил щеку к стене, заглянул, и узрев что-то за портретом, снял вообще.

– У вашего лейтенанта хобби – сейфы, – Шпарин запил еду водой из горлышка графина. – Кроме этого, за портретом, я насчитал шесть штук. Знаю я эту традицию, прятать всё наиболее ценное в сейфах за

портретами руководителей государства или любимых жён. У вас есть любимая жена? У меня нет. И сейфов тоже нет.

– Заткнись, а! Жри молча, – главный сержант достал из нарукавного кармана несколько зазубренных пластинок. Поколдовав над замками, он удовлетворённо потер ладони.

– У вас обнаруживается всё больше талантов, – наблюдая за манипуляциями главного сержанта, уважительно заметил Шпарин. – В наших краях вы бы пользовались бешеной популярностью, в определённых

кругах... Спасибо за ужин. Может уже и расскажете мне, что к чему? В какие такие отдаленные места я попал, где всё не так, как у нормальных людей в нормальных воинских частях. Что это у вас тут за Особая Зона?

Воздух в кабинете сгустился. Глаза защипало. В тело вонзились тысячи маленьких иголок. Шпарину показалось, что голова его распухла, превратилась в пульсирующий сгусток, набитый спрессованными

мыслями и вот-вот треснет. "Мбум-бум-бум! – застучало в ушах. – Бум-мбум-бум... Зу-з-з-зу-з-зу-з...", – сменился стук визгом. По кабинету запорхали оранжевые точки. Предметы в кабинете, фигура главного сержанта заколебались и приобрели размытые очертания.

Кабинет раздвоися. Одинаковые главные сержанты в одинаковых кабинетах стояли у открытых маленьких сейфов и заглядывали внутрь. В одном кабинете главный сержант расстегнул ранец, извлёк из него

толстую папку жёлтого цвета и положил в сейф. В другом – пуча глаза, держался руками за голову и кривился от боли.

Визг в ушах сменился стуком. Голова прекратила распухать. Боль, иголки и оранжевое мельтешение исчезли. Кабинеты соединились в один. Предметы в кабинете и главный сержант вернулись в обычное

состояние.

– Тебе это незачем знать, – отнимая руки от головы и продолжая заглядывать в сейф, ответил Супонев. – Совершенно незачем. У шпионов жизнь коротка. Как правило!

В сейфе находились несколько папок и пистолет. Супонев вытащил папку, ту самую, толстую, желтого цвета и неспешно изучил содержимое.

– Ничего не понимаю, но лейтенанту конец, – главный сержант бросил папку обратно в сейф, взял пистолет, проверил обойму и положил оружие в карман. – Грёбаный конфедерат.

– А я понимаю? Если вы, местные, ничего не понимаете, то я тем более.

Шпарин облизал губы и вытер рот тыльной стороной кисти. Он силился вспомнить – видел ли себя в тех кабинетах и раздумывал сообщить или нет главному сержанту о видении. Решил не сообщать, посчитав

увиденное за приступ слабости и очередное кратковременное помутнение рассудка, но не выдержал и сказал:

– Нет, у вас тут что-то происходит! Балдеете время от времени?

– Ничего у нас тут не происходит. Работаем... Отлавливаем шпионов, вроде тебя, – отворачиваясь от сейфа, ответил Супонев и недобро подмигнул Шпарину. Глаза главного сержанта поменяли цвет с противного сизого на не менее противный грязно-жёлтый.

– Сдаётся мне, что происходит и вы не тот, за кого себя выдаёте, – Шпарин посмотрел на открытый ранец, валяющийся у открытого сейфа. – Я, эта-а... в этом просто убежден!

– С чего-бы "эта-а" в этом? – спросил розовощекий главный сержант, копаясь у себя в таком же розовом ухе.

– Сейф! ─ сказал Шпарин. – Папка! Вы глаза свои видели?.. И слишком много на себя берете, не смотря на невысокое звание.

– Может ты и прав, – сказал Супонев, продолжая дергать мочку уха.

Шпарин присмотрелся и разглядел в центре мочки миниатюрную клипсу.

Из-за розовой мочки вылезла тоненькая проволочка с крохотной бусинкой на конце. Раздался еле различимый тончайший свист, который тут же прекратился.

– Прошу связь с "Другом". "Чистая линия". "Белый букет чертополоха", – сказал Супонев.

– Какой букет? – весело переспросил Шпарин. – Может красненького? Портвейна?..

– "Чистая линия". Закрытый канал. Назовите кодовое имя", – раздался тихий беспололый голос.

– Муфлон, – ответил главный сержант, косясь на Шпарина.

– "Назовите второе кодовое имя".

– Глотка.

– "Соединяю".

– Муфлон. Рыжий... С большой глоткой, – сказал Шпарин, все еще весело блестя глазами. – У нас муфлоны водятся в горах или в пустынях, но большое их количество, как ни странно, проживает в городах. Это же такие городские козлы... И у вас, получается, они везде.

Супонев пожевал нижнюю губу и погрозил Шпарину кулаком.

– "Друг" на связи".

– У меня, кажется, "негодяй", – глядя на Шпарина, сказал Супонев. – Большой "веселый негодяй". Подчеркиваю: "веселый негодяй". Мои действия?..

– "Кажется? В игрушки играете?".

– Возникли проблемы, – нерешительно сказал главный сержант.

– "Разберитесь и решайте проблемы".

Проволочка с бусинкой спряталась в клипсу. Главный сержант снял с пояса наручники и приковал Шпарина к стулу.

– Некоторое время придётся побыть одному. Кстати, если ты запамятовал, муфлон, – хищник, редкий, опасный хищник.

В кабинет влетел одетый средний сержант Кесин.

Супонев поднял брови.

– Не спешим, сержант?

– Две доходяги отрубились, пришлось отправить в госпиталь.

– Идём брать Ляхова, – сказал Супонев. – Дуй за автоматом.

– Я давно подозревал белобрысого, – обрадовался средний сержант. – Продался, значит, а такой молодой.

– Возраст ни о чем не говорит, – Супонев с сожалением посмотрел на Шпарина. – Разорваться что-ли? Ладно, тобой я займусь, когда вернёмся.

Дверь кабинета захлопнулась. Шпарин подождал пока гулкие шаги не стихли и рывками вместе со стулом подобрался к сейфу. Профессиональное любопытство взяло верх над осторожностью.

– Ошибка, товарищ главсержант. Я такого от вас не ожидал. Приковывать нужно обе руки и сейфы закрывать. Итак, посмотрим из-за чего весь сыр-бор.

Шпарин вытащил толстую желтую папку, прижал подбородком к груди, свободной рукой развязал тесёмочки и положил на колени. В правом верхнем углу папки красная выпуклая надпись: "Высшая степень

секретности". "Дубликат". Чуть ниже: "Департамент Закрытых Исследований". По центру черными буквами: "Принципы моделирования пространства. Рабочая версия. Научный руководитель проекта профессор Гамкин".

Рукописные листы, мелкий, стремительный почерк. Множество исправлений, зачеркиваний, дописок на полях. Шпарин, не вглядываясь в текст, вытаскивал из папки лист за листом, пробегал глазами и убирал

назад. Одной рукой делать это было сложновато и он, вместе со стулом, припрыгал к столу. Дело пошло быстрее.

Схемы, формулы. Формулы, схемы...

В коридоре послышался топот, Шпарин, не успев просмотреть и пятой части содержимого папки, на оседланном стуле бросился к сейфу.

Дверь распахнулась, на пороге возник главный сержант и увидел дремлющего Шпарина.

– Как всё прошло, поймали лазутчика? ─ Шпарин зевнул и потянулся.

– Не твоё дело, – Супонев подозрительно осмотрел внутренности сейфа. – Ты хорошо себя вел в моё отсутствие? Ничего не трогал?

– Я хорошо воспитан, – обиделся Шпарин. – И, как я мог, при столь гостеприимных хозяевах?.. – пытаясь выдернуть руку из наручника, добавил он многозначительно.

Главный сержант вернулся без берета, с царапинами на лысине и ссадиной на подбородке. Кесин отсвечивал здоровым тёмно-лиловым синяком под левым глазом и пытался стянуть оторванный рукав, собранный

в гармошку на локте, не замечая, что он застёгнут пуговицей у запястья.

– Какое у вас прозвище или кличка в кругу сослуживцев? – любуясь фингалом, спросил Шпарин.

– Не скажу! – набычился сержант.

– Теперь вы – "дип перпл фингалиус".

– А?.. Что?.. Обзывается!.. – Кесин, дергая рукав, обратился к главному сержанту за защитой.

Главный сержант стоял перед зеркалом и изучал повреждения.

– Ну, так как, схватили оборотня? – не унимался Шпарин.

– Лежит твой оборотень под брезентом с дыркой в башке. Настигли. Ещё немного и ушел бы, – сообщил из зеркала Супонев. – Сопротивлялся отчаянно, мерзавец.

– Куда бы он ушел? – процедил Шпарин. – Датый? С двух шагов в меня не попал. Убили, мерзавцы, пьяного помштаба. Убили, без суда и следствия.

– Да, ты, ты... – захлопал противными грязно-жёлтыми глазами Супонев. – Ты что болтаешь?

– Дотявкается он у нас, – средний сержант содрал рукав и, тихо напевая, стал вытирать им штык-нож автомата. – Додухарится.

– Откуда кровь? – показывая пальцем на штык, спросил главный сержант.

Кесин достал из кармана тряпицу, развернул и показал два человеческих уха нанизанных на кусок толстой веревки.

– Ребята говорят приказ вышел: за каждого пойманного шпиона, живого или мёртвого, орден дают. Доказательство.

– Эх!.. Совсем дурак стал! – устало сказал главный сержант. – Выбрось немедленно. Нет такого приказа. С вами скоро чокнешься.

– Да, это точно, – согласился Шпарин. – С таким контингентом недалеко и до больнички. Один Додоня чего стоит. А этот вообще идиот. Психушка с мордатыми санитарами ждут вас не дождутся.

– Опять он обзывается, – засопел Кесин. – Господин главный сержант, и почему вы при нем всё говорите и рассказываете?

– И в самом деле почему? – спросил Супонев. – А потому, что он никому никогда ничего не скажет. Не доживёт до обеда.

– Никогда не говори никогда. Это у нас примета такая и, представьте, она работает, – спокойно заметил Шпарин. Сказал спокойно, а холодок в груди почувствовал и всегда его чувствовал, с самого начала,

когда проклятая сфера свалилась ему на голову. А ещё говорят про инопланетян. А эти то, кто?

Главный сержант подтянул свободный стул и уселся напротив Шпарина.

– Выкладывай! – сложив ладони и похрустев пальцами, сказал Супонев. – Имя, фамилия, звание. Кто, куда, зачем, откуда... Советую больше не шутить. Иначе проблемы на твоей смазливой морде возникнут

сразу после того, как ты откроешь рот.

– По морде бить нельзя, – подал голос Кесин. – Следы остануться. Начальство будет недовольно.

– А мы не по морде, – игриво сказал главный сержант. – Мы по почкам, мы по печеночке... Мы сами начальство.

– Повежливее, повежливее, – предупредил Шпарин. – Иначе проблемы возникнут у вас. Обратная связь, так сказать.

– Да ты что? – наотмашь хлопая Шпарина по щеке, удивился Супонев.

Шпарин завел свободную руку назад, обхватил спинку стула, резко поднял ноги и ударил главного сержанта в лицо.

– Сволочь! – лежа на полу и ощупывая физиономию, простонал Супонев. – Нос...

– Обратная связь, – сказал Шпарин, снова поднимая ноги.

Голова Шпарина вспыхнула адским пламенем и взорвалась миллионами искр.

– Убил? – услышал он через время голос главного сержанта. – Не убил.

– Сейчас исправим, – сказал голос Кесина. – Добить?

– Нет, – сказал голос Супонева. – Много свидетелей... Он зарегистрирован. Надо было в лесу кончить... Этот пришлёпок, Додоня, засветил. На КПП видели. Запри его до завтра, где-нибудь.

– Все приемники забиты... Разве в подвал? Пойду, схожу за ключами.

Шпарина отстегнули от стула и притащили в подвальный этаж. Длинный ряд металлических дверей с небольшими, забранными решетками, оконцами. Вонь. Тускло горели светильники. Из окошек смотрели

бледные лица.

– Я, Палыч, скоро с ума сойду, – побрякивая связкой ключей, пожаловался Кесин. – В последнее время то черные, то красномордые, теперь второй день косоглазых водят. Ловят и водят. Ловят и водят.

– Новые гости не скоро пожалуют, эти последние, – главный сержант заглянул в одно из окошек. – Авария у них на "Холме" серьезная. Так, что самое время заняться врагами внутренними.

Кесин остановился у последней двери.

– Здесь эти, которых сегодня у озера прихватили. Куда б вашего засунуть? Может его в овраг, пока начальства нет?

– Ты эти разговоры брось, Кесин! Инструкции забыл? Знаю я про твои художества. Смотри, попадёшься, пеняй на себя!

– А вы?

– Мне можно.

– Почему мне нельзя? Это люди? Образины какие-то ненашенские. Вообще не пойму я, что происходит. Никто не понимает... Идешь иной раз с ребятами по маршруту, вдруг накатит что-то, волосы дыбом,

заледенеешь весь и не знаешь чего хочется, то ли в землю зарыться, то ли на дерево забраться и завыть во весь голос. Вот парни и звереют.

– Покайтесь, гады! – проревел Шпарин, впадая в яростное нецензурное мессианство. – Выродки, мать вашу и туда, и сюда... – он добавил ещё несколько очень плохих слов о близких родственниках сержантов и вспомнил чернокожего на березе. – Расисты! Воздастся вам на том свете за грехи ваши. Голыми жопами на угольях сидеть будете, и черти, хари ваши противные, макать будут в ацетон вместо водки.

Последнее, что увидел Шпарин в ту секунду был кулак главного сержанта.

Голова Шпарина стучала по ступенькам лестницы и, страдая от боли, он думал не о том, что сейчас она расколется, как орех, а о том, что эти сволочи сдерут ему вместе с волосами всю кожу с затылка и на кого

он тогда станет похож.

Тащили его наверх за ноги, препираясь о преимуществах и превратностях службы в охранных отрядах.

– Не, буду подавать рапопорт о переводе, – бубнил средний сержант. – Отправьте меня обратно в корпус.

– Дурак ты, Кесин, – ворчал главный сержант. – Где такую службу найдешь? Год за три, как на войне.

– Так война идет, непонятно с кем, против кого.

– Какая война, Кесин

– А ящерка из второго квадрата? Зубья с мою руку. Сожрала троих пока не загнали в болото. Утопала, завывая так, что мороз по коже. Ребята натуральным образом обоссались.

– Жалование армейского капитана.

– А самолет? Бомбы бросил, питомник порушил, обезьяны взбесились, кусались, самцы гонялись за женщинами.

– Кормежка бесплатная.

– А конники в одёжах из шкур, с луками-копьями?.. Перебили половину девятого взвода, пока самих не постреляли.

Сержанты вытащили Шпарина наверх и бросили возле клетки с медведем.

– Я знаю, где его пристроить, – сказал главный сержант. – Будет ночевать с "мишей".

– В клетке? Он его сожрет.

– Рядом. Неси из пыточной оснастку.

Смеркалось. Жизнь на Базе затихала. На небе появились звезды. Шпарин, задрав гудящую голову, высматривал знакомые созвездия. "Большая Медведица... вот она, а вон созвездие Ориона. В конце лета Орион появляется в этой части звездного неба. Точно. Я на Земле. Но вот где?".

– Почему ваш флаг в штабе? – спросил Шпарин. – Флаг должен гордо трепетать на свежем ветерке. У вас он, мне представляется, черного цвета, с черепом и костями и место ему на верхушке самой высокой березы.

– Убь... Убь... – простонал главный сержант. – Я тебя сейчас убью.

Вернулся Кесин, волоча за собой что-то длинное и звенящее.

– Так, как у вас с верой? – Шпарин вернулся к теме покаяния. – А также с нежностью и любовью к ближнему?

– Заткнись! – главный сержант надел на Шпаринскую шею металлический обруч с цепью.

– Решил удавить? – Шпарин замотал головой. – Избавиться от свидетеля гнусных деяний?

Главный сержант щелкнул замком на обруче и подергал цепь.

– Прошляпил такого важнючего шпиона. И где? В самом штабе! Как повлияет это событие на дальнейшую карьеру главного сержанта Супонева или как там его на самом деле...

– Никак не повлияет... Залез, гад, в сейф-ф-ф... – наваливаясь на Шпарина, забрызгал слюной главный сержант, собираясь и в самом деле его придушить.

– Недоглядели, господин главный сержант! – засуетился Кесин, просовывая руки к горлу Шпарина. – Палыч! Па-лыч!? А давай я? Давай я?

– Убивают! Безвинно-о!.. – заорал Шпарин, отбиваясь ногами от лежащих на нем сержантов. – Карау-уул!.. Караул в ружье! Враги среди нас! Шпионы-ы-ы!..

Вопли Шпарина, отражаясь от стен зданий в вечернем прохладном воздухе, гулко загуляли по Базе. Из казармы напротив штаба выскочил офицер.

– Чего-чего?.. – главный сержант встрепенулся, бросил Шпарина и поднялся с колен. – Замолчи...

– Что вы делаете, главный сержант? – подбегая, закричал офицер. – Немедленно прекратить! Забылись? Оставьте его! Завтра прибывает из отпуска командир. Я доложу о вашем поведении, главный сержант!

– Есть, лейтенант! – пробормотал Супонев. – Так точно!

Офицер вернулся в казарму.

– Литеха – козел! – сказал Кесин.

– Довыпендривается, – сказал Супонев. – Этот Осинкин.

– Хоть один нормальный человек... – задыхаясь и кашляя, просипел Шпарин. – Нашелся...

– Ну ты и сволочь! – сказал главный сержант Шпарину.

– Я? Я сволочь? – изумился Шпарин.

– Завтра тебе все равно финдец придет. Так, Кесин, протаскивай цепь через клетку, замок вешай с той стороны, чтобы писюка не добрался. Вот так. Всё, порядок.

– Устал я, сержант, сегодня, как собака. Кстати, бывший помначштаба изволили оставить некоторый запас... Так, что приглашаю, закуска найдется.

"Ублюдки".

Шпарин подергал сковаными руками цепь. До клетки меньше метра. Медведь лежал рядом, на боку и, просунув сквозь прутья лапу, пытался дотянуться до соседа, делая это осторожно, словно играя, так, что

Шпарину было совершенно не страшно.

– "Пожрать нету?".

– Нету, – Шпарин вздрогнул. – Это ты сказал?

Медведь побренчал цепью.

"Показалось".

– Ну, что, тёзка, судя по их замашкам, похоже, мне и правда завтра "кирдык" придет, пожаловался Шпарин медведю и тоскливо посмотрел в ночное звездное небо.

Шпарина похлопали по плечу.

Он повернул голову.

Медведь все-таки дотянулся до него.

– "Не боись, братан! Прорвемся! – пронеслось у Шпарина в голове. – Мы их порвем! Тебя, как зовут?".

– Отвали, зверюга! – заорал Шпарин.

Медведь засопел, убрал лапу и уполз в дальний конец клетки.

"Схожу с ума! Слетаю с катушек...".

– Спокойной ночи! – на всякий случай пожелал Шпарин медведю. Уснуть на голой земле с разбитой головой, сковаными руками и хомутом на шее не получалось. Разглядывая ночное небо с яркими звёздами,

Шпарин думал о том, что бы делал сейчас, не пойди он сегодня в этот треклятый лес. Может быть, сидел на лавке у дома и беседовал после нескольких рюмок чая с соседями о политике. А может кувыркался на

скрипучей деревянной кровати без сна и мечтал. Или всё-таки уехал в город и засел, наконец, за новый роман.

И только начал подремывать, баюкая боль, как послышались голоса, из штаба чуть ли не в обнимку вывалились оба мучителя. Сон сняло, как рукой.

– Где тут неугомонный наш? – весело сказал главный сержант. Казалось, он забыл о распухшем носе и недавнем инциденте. – Жаль водочки не прихватили. Хочешь? Последнее желание – закон! Кончились твои

шпионские игрища.

– Так я принесу, – Кесин хихикнул. – Щас сбегаю. Главный сержант сегодня добрый.

– Помянули лейтенанта? – спросил Шпарин.

Били его ногами недолго, но сильно.

Короткой потной ночью снились кошмары. Запомнился лишь один, последний, где измученный Шпарин скачет верхом, цепляясь за рога розового муфлона. За ним гонится, тоже верхом, на медведе из клетки,

главный сержант, размахивая цепью с обручем, как арканом. Все действо происходит на плаце, разрисованным желтыми треугольниками. Плац полон молчаливых зрителей в военной форме. "Не уйдешь! – орёт Супонев, одетый в средневековые доспехи. – Все равно достану!". "Рога от дохлого муфлона", – Шпарин, не оглядываясь, показывает ему фигу. Среди зрителей стоят плечом к плечу Додоня и Кесин. Кесин целится в Шпарина из снайперской винтовки. "Погоди, так вернее, – говорит Додоня, поднимая гранатомет. – Не будет мучиться". Кесин стреляет первым. Шпарин вместе с муфлоном кубарем катятся по бетону. "Финита", – говорит главный сержант, оборачиваясь к зрителям. Три солдата, в таких же, как у Супонева доспехах, крючьями утаскивают мертвого муфлона. Зрители молча опускают большие пальцы рук вниз. "Рога теперь наши. Жри, "миша", заслужил, – показывая на Шпарина и снимая с медведя конское седло, счастливо произносит Супонев. – А ты говорил: "никогда не говори никогда".