Текст книги "Необыкновенные приключения капитана Шпарина (СИ)"

Автор книги: Александр Карпов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Карпов Александр Евгеньевич
Необыкновенные приключения капитана Шпарина.

Александр Карпов

Необыкновенные приключения капитана Шпарина.

Роман.

Фантастика. Фэнтези. Боевик.

Аннотация.

Никогда знаешь, что может случиться с тобой в малознакомой местности. В мире, где оказался герой, направляясь к железнодорожной станции из загородного поселка, где проводил отпуск, многое перевернуто с ног на голову. Шпионки Конфедерации, инопланетянки, экзотические животные, говорящие звери, невероятные приключения – в порядке вещей. Невозможное – возможно. Герой живет в одном дне и, кажется, ему это нравится.

Оглавление.

Часть первая. Абсурд.

Глава 1. За поворотом.

Глава 2. База.

Глава 3. База. Утро. Новый поворот.

Глава 4. База. Башня. Вечер.

Глава 5. База. Ночь. Мучители и неожиданный друг.

Глава 6. База. Девушки.

Глава 7. Побег.

Глава 8. Город.

Глава 9. Встречи со старыми знакомыми.

Глава 10. Слежка.

Глава 11. Недотрога.

Часть вторая. Шпионки. Ассорти.

Глава 12. Казино.

Глава 13. Движения.

Глава 14. Марина.

Глава 15. Озеро.

Часть третья. Точки невозврата.

Глава 16. Малджер.

Глава 17. День лязгающей калитки. Коктейль.

Глава 18. Возвращение.

Часть первая. Абсурд.

Глава 1. За поворотом.

Можно было, конечно, дождаться автобуса, но сегодня, благо всю неделю стояла сухая и ровная погода, Шпарин решил прогулятся до электрички пешком. Не спеша побродить по предосеннему тихому лесу и по пути подсобрать к холостяцкому ужину грибков.

"До станции километра три, по прямой, с учётом отвлечения на грибы – четыре, пять. Вполне успею на "двенадцатичасовую... "ТТ" тоже заберу. Пусть лежит дома. Память о дедуле и реликвия как-никак. И вообще... Мало ли хулиганов ездят в электричках и болтается в округе...".

Шпарин подбросил в руке складной нож, когда-то захваченный в сражении с "хулиганами" в ночной электричке, которых очень интересовал его мобильник. Нож остался у Шпарина, а помятые отморозки, поехали дальше в пустом вагоне. Нож и зажигалка отправились в левый карман застиранной маскировочной куртки, одетой поверх футболки цвета хаки. "ТТ" – в правый. Пистолет, найденный в начале отпуска при разборе старой рухляди на чердаке, был в отличном состоянии и хранился дедом-ветераном в промасленной тряпке видимо ещё с войны. Пакет с завтраком и старую армейскую алюминевую фляжку с холодным чаем он положил в небольшую корзинку. Мобильник и старинный "брегет", опять же дедовский, Шпарин затолкал в карманы джинсов.

Зашнуровывая кроссовки, Шпарин бросил взгляд на резиновые сапоги.

"Погода погодой, а росу ещё никто не отменял. Ладно, не размокну".

Шпарин закрыл дверь, спрятал ключ в тайное место и пошел попрощаться с соседями, пожилой парой, доживающей век в поселке и присматривающей за его домом.

– Поехал, Миша? – спросил сосед, на редкость моложавый дедуля с окладистой седой бородой.

– Пошел, Тимофей Анатольевич. Прогуляюсь.

Из-за дома вышла уютненькая старушенция в галошах на босу ногу и поставила на траву ведро со свежевыкопаной картошкой.

– Здрасте, Евдокия Семеновна, – поздоровался Шпарин. – В заботах с утра?

– А как же, Миша? Не потопаешь – не полопаешь. На пенсию на проживешь.

У забора стоял микроавтобус "Форд". Сын стариков работал водителем маршрутного такси.

– Валера тебя отвезет. Приехал за внуками. В школу пора.

– Спасибо, – поблагодарил Шпарин. – Прогуляюсь, погода хорошая.

– Хату не думаешь продавать?

– Ни за что.

– Не продавай, Миша.

Небольшой дом, оставленный умершим дедом в наследство Шпарину, был полон воспоминаний о детстве и служил тихой заводью, куда он периодически и в любое время года, сбегал от городской суеты, приятелей и любовниц.

– Когда назад? – спросил старик.

– Дня через два... – неопределенно ответил Шпарин. – Возможно раньше. Дела срочные.

– Знаю твои дела. Девушка?

– Ага, – сказал Шпарин. – Звонила вчера.

– Книгу новую привези. Только обещаешь.

– Привезу. Счастливо оставаться.

Отпуск только начался. И журналистская, и писательская карьера Шпарина находилась, как он сам думал, где-то в начале. Шпарин печатался, был полон новых идей, надежд и будущее, в отличие от бурного прошлого, представлялось совершенно в голубых и розовых тонах с добавлением других приятных оттенков.

Стена леса начиналась в cта метрах за огородами. Шпарин ступил на первую же тропинку, оглянулся на дом и вошел в лес.

Минут через двадцать усыпанная иголками тропинка вильнула, прервала раздумья о нюансах основной линии будущего романа, обежала замшелый пень, семейку длинненьких мухоморов и раздвоилась под прямым углом.

Левая лесная дорожка, залитая утренним светом, запетляла в высоких корабельных сосновых стволах, правая, во влажных испарениях, коряво нырнула в густые сумерки елей.

С наслаждением вдыхая пряный густой воздух, Шпарин потоптался на развилке, полюбовался поразительной картиной – разделенными массивами елей и сосен, и, прикинув направление к станции, повернулнаправо, сошел с тропинки и тут же запнулся о выступающий корень. Тонкие шершавые стволы бросились на него, обступая со всех сторон, Шпарин вздрогнул, увернулся от летящих в лицо веток, протиснулся меж деревьев и оказался на открытом месте.

"Метаморфозы...".

Быстрая смена растительности немного смутила. Шпарин, не меняя положения, спиной, проскрёбся обратно к тропинке, огляделся и, увидев мшистый пень, вернулся назад.

Незаросший склон холма кривлялся и полого уходил к синей ленте речки. По горбатому деревянному мосту ехала машина. По полю, невообразимым зигзагом, полз трактор. За речкой виднелся посёлок,

который он недавно покинул.

Шпарин поставил корзинку, развел руки и, обнимая дали, закричал:

– Ого-го-о-го-оо-о-о!.. Оо-оо-о-о!..

"Странно, эха нет".

Шпарин уселся на сухой бугорок, сорвал травинку и сунул в рот.

"И росы тут нет... От поселка ушел недалеко. Здесь ещё не был. Блуданул? Сделал круг и вышел с другой стороны? Так получается".

На одиноко стоящую ёлку села ворона и несколько раз каркнула в его сторону.

Подул лёгкий ветерок. Марая голубое небо, полетели быстрые облака.

Мягкая тишина.

"Август. Последние погожие деньки".

Изумрудно-тёмный лес с желтыми наскоками осени тщательно выстиран ночной влагой.

Теплое солнышко ласково гладит макушку.

"Идиллия".

Клонило в сон. Было так хорошо, как казалось хорошо никогда не было. Хотелось упасть навзничь, растянуться на земле и предаться неге.

Он так и сделал, забыл о мокрых ногах, сцепил руки на затылке и повалился на спину.

Пока Шпарин созерцал красоты окружающей природы и размякал душой, из серой сумятицы облаков выделилось одно, необычно оранжевого цвета и округлой формы и, потянув за собой яркий, резко

очерченный хвост, понеслось к земле.

Лениво пожевывая травинку, прищурясь, он разглядывал необыкновенное облако.

"Прямо аномальщина какая-то...".

Облако трансформировалось в шар, приличных размеров, потом в линзообразную сферу, которая медленно увеличиваясь стала опускаться ему на голову. Сфера распухла до неимоверных размеров и, касаясь верхушек деревьев, застыла над поляной. Внутри сферы, в машинном зале, бегали люди в халатах и комбинезонах и, ожесточённо жестикулируя, кажется, кричали друг на друга. По залу метались и били разноцветные лучи. Валил дым, горело оборудование. Лица людей выражали растерянность, страх, даже ужас.

"У вас, парни, похоже, неприятности", – посочувствовал он людям в сфере.

Наполнение сферы смазалось, появились увеличенные, замутненные лица, внимательно смотрящие на него. Лица отодвинулись, проявились фигуры в халатах в уже виденном машинном зале, стоящие

у громоздкого аппарата с толстой трубой и громадным раструбом на конце.

Зев трубы, в котором Шпарин увидел себя, лежащего на зеленой траве, разросся на весь диаметр сферы и пыхнул оранжевым огнем.

На склоне резко посветлело. Содержимое линзообразной сферы затянулось зеркальной искрящейся пленкой. Воздух наэлектризовался и, странное дело, начал струиться и зашипел.

"Вы что там задумали, ребята?", – чувствуя шевеление волос на голове, наконец, обеспокоился Шпарин, вскочил на ноги, поднял белеющий рядом гладкий камень и взвесил на ладони.

Камень попал в центр сферы.

Небесное зеркало треснуло, противно чмокнуло, заглатывая камень, побежало кривыми ломаными трещинами к краям. Волнистые, размытые края сферы затвердели, выпрямились. Ломаные трещины вернулись к центру, раздался громкий щелчок, вспышка, и сфера растянулась в гигантский призрачный куб. Куб рухнул и накрыл склон. От стенок куба полезла грязная рыжая вата, обращаясь в стремительном движении в рыжий туман. Туман вскипел и распался на мириады летящих оранжевых точек.

Затем куб с ужасающим воем и грохотом взорвался. Ослепительно-тяжёлый поток света впечатал Шпарина в землю и закрыл ему глаза.

Звенящая тишина.

Шпарин полежал, послушал звенящую тишину и осторожно приоткрыл веки.

"Неприятности, похоже, у меня".

Рыжий туман исчезал и эта рыжая гадость, испаряясь на глазах, меняла мир самым подлым и непостижимым образом.

В остатках рыжего марева возникла плоская гора. Склоны горы со срезанной верхушкой мгновенно покрылись растительностью. На возвышенность, одно за другим, полезли белые циклопические строения с

куполами и тарелками параболических антенн на крышах. Выросли и устремились к небу пирамидальные решетчатые мачты потрясающей высоты. Выросли зеркальные сверкающие конструкции, выросли, попрыгали

с горки и побежали за горизонт.

Вернулись звуки. Зашумел ветер, закричали птицы.

Воздух над возвышенностью переливался цветами радуги.

"Не буди лихо, пока тихо. Какого дьявола я бросил туда камень? Но что-то бы изменилось?".

Шпарин, ощущая себя некий прибором, который быстро разобрали и вновь собрали, забыв кое-что привинтить обратно, повалялся еще немного на зелёной траве, поразмышлял о жизни после смерти и, поставив диагноз: "кратковременное помутнение рассудка", решил вставать.

Мост с машиной, поле с трактором, поселок исчезли. На месте речки плескалось озеро, в котором лежал полузатопленый двухмоторный самолет. У берега, выставив ноздри из воды, громко фыркал бегемот.

– Твою мать!.. – с чувством сказал Шпарин.

Ворона с ёлкой превратились в березу. Под березой валялись белый камень и Шпаринская корзинка. На дереве, на большом суку, медленным маятником раскачивался голый, подпухший на солнце мертвец.

Шпарин переборол себя и пошёл к березе.

Висельник был чернокожим.

– Сходил Миша по грибы! – Шпарин поднял корзинку, протянул руку, корзиной остановил мертвый маятник и вернул взгляд на озеро.

К воде крались четверо солдатиков с автоматами. Солдатики, дойдя до камышей, вскинули оружие. Поверхность озера закипела белыми брызгами. Бегемот ушел под воду и тут же, лежа на боку, всплыл. Из-за склона выкатился бульдозер. Солдатики побросали автоматы, скинули форму, и, сняв зелёные трусы, полезли в воду. Обмотали тушу гиппопотама тросом. Бульдозер поволок жалобно ревущее животное за склон.

Военные оделись, повесили автоматы на плечи и переговариваясь, весело гогоча, побежали следом.

Солнце стояло высоко, от недавней утренней прохлады и практически безмятежного существования, остались высотные белые разводы в голубом небе и появились очень, очень нехорошие, отвратительные мысли.

Отчетливая достоверность событий, ощущаемая разумом и покрытой мурашками кожей, не давала повода думать, что он сошел с ума и осознание какой-то ужасной катастрофы, которая произошла с ним было близко.

Раздалась автоматная очередь, затем ещё одна.

Шпарин прыгнул на живот, перекатился и замер.

Автоматные очереди приближались. С ближайщих крон полетели срезанные ветки.

Из леса один за другим выскочили несколько человек с явно азиатскими чертами лиц и так же, цепочкой, прыгая через Шпарина, побежали к озеру.

Это было слишком.

Шпарин вскочил, вломился в заросли и бросился куда понесли ноги.

Бег с препятствиями завел его в настоящие дебри. Путь беглецу преградил завал из деревьев. Шпарин остановился, переводя дыхание, наклонился, упираясь рукой в колено, другой ковырнул ствол дуба,

обтянутый синеватым и, наощупь, липким мхом.

"Я рехнулся?.. Что, блин, происходит? Ну не сплю же я, в конце концов!".

Шпарин поднял голову, выглядывая солнце, скрытое густой листвой, сориентировался и пошёл на Север.

Пробираясь в полнейшей прострации среди бурелома он услышал звуки цивилизации. Где-то неподалёку хлопнула дверь машины, раздались голоса.

Дорога.

Серая лента идеальной бетонки с нестандартной разметкой. Широкие разделительные линии, белые, красные, жёлтые.

Дальше было ещё хуже.

Белый щит на противоположной стороне дороги:

Особая Зона

Ношение документов обязательно

Охранный пункт N 6

300 м

Сверху, над текстом, в овале из остроконечных желтых листьев – клыкастая морда медведя и два слова: «Соединённое Губернаторство».

Шпарин зажмурился и с силой провел ладонью по лицу.

Всё осталось на своих местах.

– Бутафория, – выходя на середину дороги, пробормотал Шпарин и потёр подошвой кроссовки желтую линию, красную, заодно и белую. – А может и нет...

Шпарин уперся руками в металлический столб, на котором был закреплён щит и с подозрением посмотрел на высокую траву у его основания.

"Капитально врыт".

Держась за столб, он огляделся. Слева от него бетонка уходила в поворот и ныряла в чащу, откуда он только что выполз. Справа вела к недалёкому перекрёстку. За перекрёстком начинались просторные поля, окаймлённые полосками леса. В центре перекрёстка, в травяном круге, торчал еще один указатель.

Шпарин бросил столб, повернул направо и пошел к столбу в травяном круге.

На столбе в травяном круге висели аккуратные таблички-стрелки.

"Этот указатель...".

На слабеющих ногах Шпарин начал обходить травяной круг и читать надписи на многочисленных стрелках:

Боровск 23

Губернаторск 106

Семихолмск 2754

Белогорск 382

Зеленодомск 1973

Красносельск ...

Белокаменск...

Шпарин судорожно глотнул воздух. Буквы прыгали и мелькали перед глазами. Последняя табличка добила его:

Государственная Граница 27 Конфедерация Северных Широт

Неизвестно где, неизвестно зачем, неизвестно почему, стоял высокий, молодой симпатичный мужчина, сероглазый брюнет, душа компаний, любимец женщин, морщился и, кажется, собирался заплакать.

От накатывающей истерики отвлекла автоматная стрельба и шум моторов. Со стороны Боровска к перекрестку подлетел автомобиль допотопного вида без номеров и, срезав угол между дорог, помчался по

кочковатому полю. За ним пронеслись, совершив тот же маневр, два резвых грузовичка военного обличия, с кузовами набитыми солдатами в коричневых беретах с помпонами.

Шпарин пошевелил пальцами в изодранных кроссовках, изучил грязные, порванные на коленях джинсы, ладонь с глубоким саднящим порезом. Боль и капающая на серый бетон кровь были очень реальны.

"Михаил Иваныч, вы часом не сбрендили? Какие мысли: параллельный мир, другое измерение, Тмутаракань, на худой конец – страшный сон?..".

Сознание никак не хотело мириться с происходящим, ну никак, и, стараясь забыть зеркальную сферу над поляной, черного висельника, бегемота, лихорадочно подбирало версию событий щадящую рассудок.

Подбирало и никак не могло подобрать.

Шпарин поднес ладонь ко рту, лизнул и, почувствовав солоноватый привкус, плюнул на серый бетон. Сорвал с обочины лист подорожника, потер о джинсы, удаляя пыль, помял и приложил к порезу.

"Не... не могут здесь ездить только те, кто устанавливает идиотские указатели, носит береты с помпонами и устраивает гонки с преследованием. По дорогам должны передвигаться и нормальные люди, которые

и объяснят, что к чему".

Становилось жарко.

Шпарин замотал ладонь носовым платком, вытянул из карманов часы, мобильник, уселся в узкую тень отбрасываемую указателем и стал ждать нормальных людей.

Дедовский "брегет", который он всегда носил с собой, лежал в левом кармане джинсов, хотя он точно помнил, что положил его утром в правый. "Брегет" был в порядке и, кажется, показывал московское время, Шпарин понял это, сверив показания стрелок на циферблате с тенью от столба указателя, такими своеобразными солнечными часами.

Включенный мобильник, не показывая экранной заставки, зашипел как змея. Доведенный до исступления Шпарин, поднял руку, собираясь разбить телефон о бордюр, на котором сидел, но мобильник неожиданно щелкнул, сыграл бодрый военный марш, затем сквозь помехи послышалась человеческая речь:

– "Сем... атый, ответьте Пятому...".

Мобильник пошипел и хриплым голосом ответил:

– "... взяли... всех... из них двое...".

– "...так везите... Пятый".

– " ...некого везти... Сем... атый".

Дикий мат.

– "До... енты?".

– "Да... адцатый".

– "Приберите за... бой... ятый".

Телефон пискнул, стал горячим и замолчал.

Было о чем задуматься.

Шпарин выключил мобильник и опустил в карман куртки.

"Те грузовички достали легковушку. Я, скажем, не углубляясь пока в подробности, каким-то образом очутился чёрт его знает где, в какой-то... какой-то... глухомани, где никто не живет, район, по всей видимости, перекрыт военными, а чем они тут занимаются, не хочу и думать. Вообще не хочу ни о чем думать. Идти к "Охранному пункту N 6" тоже не хочу, но делать нечего. Может тут кино снимают? Жуткое, современное кино... Со спецэффектами".

Шпарин безнадежно усмехнулся, поднялся, подхватил корзинку и побрёл к белому щиту.

Тот самый щит.

Тот самый поворот.

Впереди маячил одноэтажный щитовой домик. Чем ближе к нему подходил Шпарин, тем мельче делались его шаги. Он остановился.

Полосатый погнутый шлагбаум. Колесный вездеход с пулеметом и два тех самых резвых грузовичка. В кювете валялся ржавый остов легкового автомобиля.

От группы стоящих у шлагбаума военных отделился человек и направился к Шпарину.

– Эй!.. – крикнул военный. – Это ты болтался, там, на перекрестке? А мы про тебя забыли. Быстренько топай ко мне!

Шпарин тряхнул корзинкой.

– Да я просто прогуливаюсь здесь, грибы собираю.

– Не бойся, небольшая проверочка. Потом пойдешь дальше... – хохотнул автоматчик, передергивая затвор автомата. – Грибы собирать.

"Убьют! – вдруг понял Шпарин. – Убьют на хрен...".

Спасительная стена леса была рядом. Выстрелов Шпарин не слышал.

Минут через десять здоровье кончилось. Хватая ртом живительный озон, Шпарин привалился к стволу осины, сполз спиной по дереву и вытянул ноги. Ещё минут десять сидел, ни о чём не думая, и смотрел на

стоящую перед ним пальму.

Голодная боль в желудке привела в чувство. Организм давным-давно отвык от экстремальных нагрузок и требовал восполнения сил. Только сейчас Шпарин обнаружил, что так и не бросил корзинку. Это было очень кстати. В корзинке до сих пор лежали фляжка с чаем и завтрак в целофановом пакетике: два яйца свареных вкрутую и три бутерброда с тонкими ломтиками деревенского сала. Прислушиваясь к звукам леса

и стараясь не смотреть на пальму, Шпарин принялся за трапезу.

На соседней осине, рядом с той, под которой он устроился, орудовал дятел. На Шпарина летели отходы его деятельности в виде небольшой стружки, но он не был на него в обиде – какой-никой, а сторож. Проку

от этого сторожа оказалось мало. Шпарин понял это через несколько минут, когда приканчивая последний бутерброд, потянулся к корзинке за фляжкой.

Хрустнула сухая ветка.

Детел продолжал заниматься ударным делом.

– И как у тебя башка не отвалится? – продолжая жевать, прошамкал набитым ртом Шпарин и, уронив фляжку, полез за пистолетом.

Из кустов высунулся ствол автомата.

Дятел затих слишком поздно.

– Сиди смирно, косоглазая морда! – раздался грозный голос.

Шпарин подавился и зашелся в кашле.

Кусты ольхи раздвинулись и перед ним появился рыжеусый розовощекий здоровяк, лет тридцати, в коричневом берете с помпоном, в камуфляже со множеством карманов. На спине здоровяка толстым коробом висел зеленый брезентовый ранец. Над правым верхним карманом куртки блестел золотом криво висящий овальный знак размером с донце стакана. Из центра знака пучилась оскаленная, зубастая звериная морда.

Шпарин прокашлялся и стряхнул хлебные крошки с футболки.

– Это у вас кто на ордене изображён? – спросил он, завязывая разговор.

– Медведь. Национальная тварь, – машинально ответил розовощекий здоровяк, поправляя знак. – То есть зверь.

– Ордена за просто так не выдают, – польстил Шпарин камуфляжнику. – Вы, наверное, совершили подвиг?

– Это не орден... – в замешательстве от напора Шпарина сказал здоровяк.

– И никакой я не косоглазый, у меня совершенно европейский тип лица. У вас какое звание? Полковник?

– Главный сержант я, – опуская автомат, пробормотал здоровяк. – Станет тебе полковник ноги по кочкам бить.

– Получается, если на погонах ГС – то главный сержант, а если, к примеру...

– Жрёшь, значит, здесь, пока мы за тобой по лесам бегаем, причем в воскресенье, – завистливо сказал главный сержант, жадно вдыхая остатки чесночного запаха сала витающие в воздухе.

– Я здесь при чём? Бегайте, если есть желание, – Шпарин пожал плечами. – Каждый зарабатывает себе на обед сам, я вот грибы собираю, пожарю с картошечкой.

– Я тебе пожарю! – обозлился военный.

Главный сержант снял ранец и аккуратно прислонил к стволу осины, под которой сидел Шпарин.

Из кустов вылез ещё один камуфляжник с автоматом, помоложе, поменьше и пониже ростом, конопатый, курносый, в таком же берете, с таким же знаком и буквами МС на погонах.

– Чего с ним болтать? Дайте ему по башке, господин главный сержант, и айда на Базу обедать. Пусть запомнит, что в Особой Зоне нельзя просто так бродить.

– С ума сошли? – спросил Шпарин.

– Ты кто? – ласково спросил главный сержант, упирая ствол автомата Шпарину в грудь.

– Прохожий, – ответил Шпарин, пытаясь отвести ствол от груди. – На сегоднешнее утро...

– А может ты ещё кто-нибудь? А?..

– Вам больше делать нечего? – напряженно сказал Шпарин, думая о том, что придет в голову этим ряженым придуркам, когда они найдут пистолет.

– Медленно встал и упёрся ручками в дерево. Шевельнёшься – пристрелю!

Шпарина сноровисто обыскали.

– Ого! Что это у нас тут!? – воскликнул главный сержант, вытаскивая из Шпаринского кармана "ТТ". – Попался, шпионская морда! Додоня, давай наручники!

– У него тут цельный арсенал, – сказал молодой камуфляжник с буквами МС на погонах, когда содержимое карманов "шпионской морды" перекочевало на сорванную с неё же куртку, разложенную на траве.

Молодой камуфляжник повертел "брегет", зажигалку, складной нож и заинтересовался телефоном.

– Чего это? – спросил младший сержант, покачивая мобильником, зажатым меж двух пальцев. – Телефон? Я таких не видал.

Отмахиваться от кровососущих, лежа на спине со скованными руками было совершенно невозможно.

– Мина! – зло сказал Шпарин, истерзанный комарами.

Ответ последовал молниеносно. "Шпионская морда" получила удар в живот, а мобильник упал на куртку.

– Идиот! Я же пошути-ил... – корчась от боли, простонал Шпарин.

За "шпионом" получил своё и младший сержант, – прикладом автомата в то же место.

– Прежде чем бросить, надо сначала подумать, лучше головой, а не тем местом на котором сидишь, – назидательно сказал главный сержант младшему сержанту. – А если бы рвануло?

– Вы почему подчинённых бьёте? – спросил Шпарин. – Муфлонец рыжий!

"Рыжий муфлонец" застыл. В глазах главного сержанта мелькнуло удивление присматриваясь к Шпарину, он склонил голову набок, ухмыльнулся и поднял автомат.

– Додоня, иди на Базу! – приказал главный сержант, укладывая палец на спусковой крючок. – Давай, давай... пошёл, я тебя догоню.

Ожили переговорные устройства, закрепленные на плечах сержантов.

– "Десятый"! "Десятый"! База на связи... Ответь "Пятому". Супонев, ты где?".

– Здесь "Сто Сороковой Девятый"! – вместо главного сержанта ответил младший сержант. – В Шестом квадрате один "биоб".

– Здесь "Десятый"! – зло сказал главный сержант. – Пришлёпок!.. Это я не тебе, "Пятый"... Подтверждаю. В Шестом – один "биоб". Возвращаюсь на Базу. "Десятый".

– Додоня, собираемся, – сказал ГС. – Ранец одевай. Улики в корзину. Пошевеливайся, мудель! Помоги ему подняться.

– Вопрос можно? – спросил Шпарин, приведённый в вертикальное состояние. – Что такое мудель и что такое "биоб"?

– Это два вопроса, – сказал главный сержант.

– Скоро узнаете!.. – отворачиваясь, сказал младший сержант.

– Уже завтра, – подтвердил ГС. – У нас с вашим братом долго не чикаются.

Супонев достал из ранца моток веревки, сделал петлю и набросил Шпарину на шею. Конец веревки привязал к ранцу на спине Додони.

– Совсем офигели? – спросил Шпарин.

– Так надежней будет, – сказал главный сержант. – Вперед, Додоня. Я сзади.

Младший сержант рванул вперёд. Петля на шее сдавила сдавила горло.

– Поосторожней... – прохрипел Шпарин, дёргая головой.

Конопатый камуфляжник остановился и, виновато отводя глаза, ослабил узел.

– Давай, давай... – главный сержант толкнул Шпарина. – Пошел!.. Не разговаривать!..

Через несколько минут лес расступился. В широком прямом коридоре, вырубленном в чаще, хватаясь за провода, разбегались в стороны опоры ЛЭП.

Главный сержант направился к гудящей металлической опоре и уселся на бетонный столб под ней, разломанный на две неравные части. Положил на колени автомат, стянул берет, вытер беретом изрядную

потную плешь в обрамлении жидких рыжих волос и потянулся к фляге на ремне Додони.

– Перекур, водички попьем.

– Пусто, – младший сержант похлопал по фляжке. – Попил всю. Жарко.

– Притырок! Прибавь хода! – поднимаясь, раздраженно скомандовал главный сержант. – Так ползти – до утра не придем.

– Мужики, отпустите меня? – на всякий случай попросил Шпарин. – Нет? Ну, смотрите, вам же хуже будет.