Текст книги "Народный быт Великого Севера. Том I"

Автор книги: Александр Бурцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Беззаботная жена

Жили-были муж с женой. Жена была баба ленивая и беззаботная, да к тому же еще и большая лакомка: все проела на орешках да на пряничках, так что, наконец, осталась в одной рубахе., и то в худой – изорванной.

Вот подходить большой праздник, а у бабы нечего и надеть, кроме этой рубахи. И говорит она мужу: сходи-ка, муж, в рынок, да купи мне к празднику рубаху. Муж пошел в рынок, увидал, что продают гуся, и купил его вместо рубахи. Приходит домой, жена и спрашивает: купил мне рубаху? – Купил, отвечал муж, да только гуська. А жена не дослышала и говорить: ну и узка, да изношу! Сняла с себя изорванную рубаху и бросила в печку. А потом и спрашивает: где ж рубаха? Дай я надену. – Да ведь я сказал, что купил гуська, а не рубаху, отвечал муж. Так она и осталась нагишом.

Вот видят они – идут к ним гости. Жена и говорит мужу: я сяду в корчагу на полати? – Садись, сказал муж. Пришли гости. Хозяин поставил гуся на стол и потчует. Жена увидала и захотелось и ей поесть гуся. Вот она тянулась да тянулась и упала с корчагой на пол. Гости испугались и все разбежались, а муж, пока жена охала да стонала, и доел гуся, оставив жене только косточки.

(Лично мною записано в Вологодской губ.)

Беспамятный зять[9]

Пришел зять к теще в гости, теща и угостила его киселем. Зять съел кисель и спрашивает, это что за кушанье? – Кисель, отвечала теща. Зятю кисель очень понравился и думает он: дома непременно заставлю жену сварить, только бы не забыть, как зовется.

Вот он идет домой и твердит про себя: кисель, кисель, кисель! Случилась на дороге канава. Хотел мужик перескочить через нее, поскользнулся и упал в канаву. Встал и – забыл, что ел у тещи. Думал, думал, – никак не может вздумать.

Едет мимо барин на шестерне, и видит: мужик бродит в канаве. Остановился и спрашивает, что потерял, мужичок? – Сто рублей. – Кучер, поди, поищи, говорит барин, а когда найдешь, то все разделим пополам. – Кучер подошел к канаве и говорит: вишь как взболтал грязь-то в канаве, словно кисель!.. – Нашел, нашел! закричал мужик, выскочил из канавы и со всех ног пустился домой, а сам кричит: кисель, кисель!

Глупый народ[10]

Были у одной старухи два сына: младший из них, Проня, умер и старуха долго по нем плакала. Однажды, когда старшего сына не было дома, к старухе зашел беглый солдат. Старуха и спрашивает: ты откуда, служивый? А солдат отвечает: сначала накорми да напой, а потом и спрашивай. Старуха накормила и напоила его и опять спрашивает: откуда? – Я с того света выходец, бабушка. – Ой, дитятко! не видал ли ты там моего Прошу? – Как не видать, – видел; твой Проня там боронит, и весь обносился. – Экой бедный! Ты не снесешь ли ему чего? Я бы дала хоть катанки да полушубок. Вот, думает солдат, посылает Бог глупую! и говорит: отчего не снести? за твою хлеб – соль, пожалуй, снесу. – Отдала старуха полушубок и катанки и солдат ушел.

Приходит старший сын домой, старуха и сказывает ему, что был у нее с того света выходец, рассказывал, что наш Проня там боронит и весь обносился, так я послала ему с ним полушубок и катаники.

Сын побранил глупую мать пошел догонять солдата.

Приходит он в одну деревню и видит: мужики затаскивают корову на повить, из сил выбиваются. – Что вы делаете? спрашивает он мужиков. – Да вот не можем затащить корову на повить, чтобы она там сено ела! – Что дадите мне, я научу вас, как это дело лучше делать? – Сто рублей дадим, говорят мужики, только научи.

Взял он от них сто рублей, велел принести пестерь, положил в него сена, снес короб, и она стала есть.

– Поживи у нас, да поучи нас, говорят ему мужики. – Нет, некогда мне; надо идти, и пошел дальше.

Приходит в другую деревню и видит: мужики распялили на батоги хомут и загоняют в него лошадь.

– Что вы делаете? спрашивает он мужиков.

– Лошадь надобно запрячь, да не можем, говорят. – Что дадите, я научу вас, как это дело лучше сделать? – двести рублей дадим, только научи.

Получил он с них двести рублей, взял хомут в руки и надел на лошадь. – Ну, теперь запрягайте.

Мужики запрягли лошадь и говорят ему: поживи у нас? – Нет, некогда мне, идти надо.

Пришел в одно богатое село и видит: на барском дворе ходит свинья с поросятами. Снял он перед ней шапку, кланяется и говорит: свинушка пестра, моей матушке сестра, прошу пожаловать ко мне на свадьбу.

Услыхала эти слова барыня и думает: отчего не отпустить свинью на свадьбу? Подозвала его к себе и говорит: я отпущу свинью на свадьбу, только с поросятами.

Согласился он взять и с поросятами. Барыня нарядила свинью в свое лучшее платье и велела запрячь самую лучшую тройку лошадей. Взял мужик свинью с поросятами, сел на тройку и уехал. Об солдате же и думать перестал.

Сказка о Петре и Иване[11]

Жил-был царь; у царя была дочь. Велел он выстроить замок с одной дверью и ключ от этой двери носил всегда с собой.

В этом-то замке царь держал свою дочь только с прислужницей. Не хотелось царю, чтобы кто-нибудь из простых людей влюбился в царевну. Но царевна узнала об этом раньше и просила подрядчика сделать тайную дверь в сад. Он и сделал. Гуляла и веселилась царевна со своей прислужницей в саду. Однажды им захотелось яблочков; они и сорвали каждая по яблочку; играли, играли ими и наконец съели. От этих-то яблочков они забеременели, и каждая из них родила сына. Царевна назвала своего сына Петром, а прислужница – Иваном. Росли сыновья не по дням, а по часам; выросли большие и пошли охотиться. Царь дал каждому по две лошади и по одному слуге. Поехали они в первый день на охоту, увидели волчицу со двумя волчатами и хотели их застрелить. Но волчица просила: «оставьте нас живыми»! Они и не убили их, а повели живых домой. На второй день, опять поехали охотиться. Видят: идет медведица с двумя медвежатами. Они хотели их застрелить. Медведица просит: «оставьте нас живыми»! Они оставили и привели их домой. На третий день опять поехали. Видят: идет львица с двумя львятами. Они хотели их застрелить. Львица также просит: «оставьте нас живыми»! Они оставили их и привели живых домой.

Теперь они взяли каждый по волчонку, медвежонку и львенку и пошли по миру. Приехали они к одному месту, где дорога разделилась. Между дорогами стоит береза. Петр взял свой перочинный ножик, прорезал березовую кору, засунул ножик за кору и сказал: «кто из нас первый воротится, пусть посмотрит этот ножик: коли он чист, то другому хорошо, а коли заржавел, то плохо». Они расстались и поехали: Петр направо, а Иван налево.

Вот Петр ездил, ездил по правой дороге и наконец приехал к городу и увидел, что весь город черным бархатом обит. Он остановился в гостинице и спрашивает: «что это значит»? Хозяин ему отвечает: «в вашем царстве есть страшный змей; нужно его кормить одними людьми. Начали мы с пастуха, а теперь дошла очередь уж до короля; если этому змею не дать добровольно, то он нас всех пожрет! Завтра же нужно отдать ему на съедение младшую царевну».

Вот утром Петр встал рано, взял своих зверей и поехал к тому месту. Приехал и видит: везут царевну в карете на четырех вороных лошадях. Выбросили царевну и поехали назад. А змей о двенадцати головах и летит; увидел он Петра и кричит: «что тебе надо»? Петр ему отвечает: «а тебе что надо»? и начал его рубить, а звери его ему помогают. Он срубил все головы, собрал и положил их под огромный камень. Царевна поблагодарила его и повязала каждому из его зверей по золотой цепочке вокруг шеи. Петр поехал дальше охотиться по лесу. Ездил он, ездил, наконец, приехал опять к этому городу и видит, что весь город украшен. Он остановился в той же самой гостинице и спрашивает хозяина: «что это значит»? Хозяин отвечает: «нашу царевну спас от змея какой-то незнакомец, и король отдает свою дочь замуж за него; сегодня будут их венчать». Петр поехал со своими зверями прямо во дворец. Царевна узнала его, и говорит отцу: «вот мой жених! он меня спас от змея». Но жених не хотел отказаться, божился, что он спас царевну. Тогда Петр повел его к тому месту, где убил змея и велел ему поднять камень; по тот и пошевелить его не мог. А Петр с одного раза поднял камень и показал все двенадцать голов. Тогда царь велел жениха застрелить, а царевну выдать за Петра, и они обвенчались.

Прошел день, другой. Петр поехал на охоту со своими зверями: вдруг видит он зайца и хочет его застрелить. Откуда ни возьмись пристает к нему какая-то старуха, просит его не стрелять в зайца. Она дала, ему ниточку и говорит: «возьми, обвей себе эту ниточку три раза около головы, тогда заяц за тобою побежит». Петр так и сделал – и превратился со своими зверями в камень.

Иван между тем объехал далекие земли, а ничего не нашел!.. Воротился он назад, приехал к березе и видит, ножик совсем заржавел. «Теперь Петру плохо, подумал он; пойду его отыскивать»! поехал он по правой дороге; ездил, ездил, наконец приехал к городу и спрашивает: «не видали ли вы Петра»? А те думали, что он сам Петр, повели его во дворец к царевне. Та и обрадовалась, потому что он был по лицу и по росту очень похож на Петра, и были у него такая же лошадь и такие же звери, как и у Петра. Царевна не переставала его умолять, чтобы он с ней спал. Иван сейчас подумал: «здесь что-то не так»! Пошел он с ней спать, а свою саблю положил между царевною и собой, и так они проспали всю ночь.

Иван встал утром чем свет, и поехал дальше искать Петра; заехал он в лес – видит: заяц бежит. Он прицелился. Вдруг подходит к нему старуха и говорит: «не стреляй! на тебе ниточку, возьми да, обвей себе три раза около головы, и заяц за тобой побежит». Он взял ниточку, бросил ее на землю и срубил старухе голову. Поехал дальше – видит: Петр и его звери стоят, превращены в камень. Тут он догадался, снял ниточку с его головы, и они стали опять живы.

Иван ему рассказал, как он сюда попал и что ночью с царевной спал. Тут Петр рассердился на Ивана и отрубил ему голову. Приехал он домой; царевна бросилась перед ним на колени и умоляла простить ее, что она вчера заставила незнакомца спать с собой; но рассказала, что тот положил свою саблю между ней и собой. Теперь стало Петру очень жаль, что так дурно поступал с Иваном, по делать было нечего. С горя поехал он опять на охоту. Приехал в лес; видит: лежит мышь с отрубленной головой, а другая все приставляет ей голову; наконец голова приросла, и мышь ожила. Тут Петр вспомнил об Иване, поехал к тому месту, где он лежал, и начал ему приставлять голову; наконец она приросла, и Иван ожил. Очень тому обрадовался Петр. Приехали они оба домой и стали жить да поживать. Наконец умер царь; Петр получил все царство и сделался царем.

НЕВЕРНАЯ ЖЕНА* [12]

Жил-был купец и овдовев, оставсе у его сын в полном возрасте. Он сказал сыну своему, що «жонись ты, сын мой, а мне уж не в годы…» У меня, гыть, все невесты сняты на патрите… Приносит сыну своему патреты невест и говорит: «ну, сын мой, выбирай, которую надоть!» Сказав сын отцю: «батюшка, в твоих патретах нет невесты мне». Ну, гыть, выбирай сам невесту, отвицяв отец. Сын говорит: «стану выбирать невесту по Божьему повеленью, какую мне Бог благословит». Заутра сын отпирает лафку и говорит: «которая первая придет в лафку возврастная девица, то и невеста моя». Как отпер купец лафку и приходит воз(в)растная девица торговать (покупать); вот и говорит (ей) купеческой сын: «пойдем за меня в замужество!» Она отвицеет ему: «господин купец! я низка перед вами». – «Каких ты родов?» – У меня мать бобылочка!» «В какой улице твоя фатера?» спрашивает купеческий сын. – «В такой-то улице», – отвицяет, под таким-то номером. «Хорошо, я буду свататьсё к вам». Вот запирает он лафку и приходит свататьсё, а вдова бобылочка и говорит (ему): «господин купец! у нас денег нет свадьбу сурядить». Он им денег дал множество на свадьбу и сказал вдове: «мне бесчостно ехать в килью женитсё, занимай ты у каково нибудь купца фатеру, будто вы из другой земли приехали, а денег мало будет – пиши письмо, я ищо дам» Вот он и взяв ее в замужество.

К ним в город прислали из другово города полковника, ему и были избраны две фатеры у этово купця, фатеровать. Полковник и посылает письмо с деньщиком, желает в гости купеческую жону к сибе. Приняла купеческая жона письмо это, прочитала и говорит: «не пойду в гости к нему, не желаю и видеть». Приходя деньщик и сказав полковнику, що не хочет идти в гости (купеческая жона). Полковник осерчал на ее.

Вот потом купец бал завел, посылает своево прислужника к полковнику, звать его в гости. Полковник сказав: «нейду я к вам для купеческой жоны» Сказав полковнику прислужник, що не для ее, а для купца иди, так мне хозяин сказав. Полковник пошов в гости к купцю. После тово опять полковник писав с денщиком письмо и звал в гости купеческую жону. Она подумала умом: «в первый раз звал не пошла, осерчав полковник, ну и пойду, разе?» Вот она и пришла в гости к полковнику, подносит ей полковник чашу напитков, она сказала ему: «не хочу пить». «Ты не ради себя пей, а ради меня хоть выпей!» Она выпила. Вот он потом влюбивсе в ее, а она в ево…

Этово полковника переместили опять в другой город, он и сказав купеческой жоне: «пойдем со мной!» Она удумала ехать с ним. Вот сказала хозяину, що отправляется в экой-то город (куда именно перемещали полковника), «я маленькая была ищо, меня мать овичала (завещала?) сходить Богу молитьсе». А купец ей сказав: «на што пешой идти, занимай пару коней и бери денег колько (сколько) требуетсё». «Мне, гыть, не надо пара коней, я пешой дойду». Заправилась наперед полковника в дорогу, потому що настигёт, так посадит в карету. Господь создав тучу и убило ее громом и наезжает на это тело полковник, и привозит к купцю в дом: «господин купец, гыть, убило твою жону громом». И как тогды купец тужив, плакав и жалел своия жоны!.. Снесли мертвое тело в церкву, приходит купец к священнику: «батюшка, гыть, пусти меня в церкву на ночь, стану я псавтырь читать над мертвым телом». Священник ево пустив в церкву псавтырь читать. Вот он читает и плачет, жалиет своия жоны. Вдруг из алтаря выходит старичок и говорит купцю: «купец, жаль жоны?» «Жаль», гыть. Старичок выносит три листа бумаги да три свици. «Зажги свицю, гыть, прочитай лист; ту погаси, другую зажги и другой прочитай лист; ту погаси и третью зажги, прочитай и третий лист, – воскресишь свою жону!» Произвел все это купец и воскресив свою жону. Заутра отложили (отперли) церкву, – ожилась ево жона. Ну, и учув полковник, що ожилась купеческая жонка, только слух у ее отбило. Опеть зовет ее полковник ехать с собой, она и ладит ехать – забыла наказанье Божье. Вот она и говорит служанке своей: «я пойду на рицку с платьем мыть и пробуду довго там, ты проведай меня», а сама склалась да уехала с полковником в другой город. Пришов хозяин из лафки и спросив: «где жона моя?» Сказала (ему) служанка, що «ушла на рицку да заказала мне, що не буду довго, – проведай меня, а я вот и забыла ее». Пришли на рицку, только и знамя оставила – платье одно. Купец с горя все именье продав и пошов к царю на лицё: «Ваше цярское величество, гыть, я иду в солдаты охотой». И приняв ево в солдаты цярь. А тот полковник подав заявление цярю, що надо сменить деньщиков. Цярь назначив деньщиков новых, этово солдата-охотника, там и других хороших назначив к нему (полковнику). Вот полковник и говорит своей наложнице, що придут новые деньщики, угости ты их на первой раз. Приходят к полковнику новые деньщики, увидала наложница новых деньщиков и познала (признала) мужа своего купця, ну и самовар составила, по стакану водки подала, а сама себя изобидела: ободрала рожу. Приходит полковник, она смутитсе ему сказала на деньщиков: «пришли деньщики, ты велел их угостить, я угостила их, самовар составила, водки подала, ну вот этот (указывает на мужа, надо ево избыть, – пояснил рассказчик) меня изобидив, оцарапав рожу. Дело по делам пошло, ево назначили сквозь строй прогнать, он и говорит своему товарищу: «мне не вымогчи, решат меня, так пожалуста, я тибе скажу, постарайся для Бога, ты можешь меня воскресить, я скажу тибе: ты возьми у меня в сундуке три свици и три листа и прочитай над моим мертвым телом, произведи все три свици, а сначала меня выкопай из ямы да в угомонное (тихое) место снеси ты тело мое». Вот ево прогнали сквозь строй и убили до смерти, закопали ево тело в землю и поставили троих часовых денных и ноцьных для тово, що он ее наложницу воскресив, щобы и сам не воскрес. И приходит к могиле тот деньщик и называет: «братья мои, часовые! доброй души был этот деньщик, пойдемте-тко в трактир, да помянем ево за упокой!» «Мы рады бы с тобой идти в трактир, – отвечают часовые, да у нас денег нет помянуть за упокой!» Пойдемте со мной, я денег дам». Увел часовых в трактир и напоил так, що оне свалились. Вот этот деньщик наняв таких людей, щтобы достать солдата из земли, да в угомонное место отнести. Вот достали и отнесли, он и начав читать эти три листа, и три свици произжох, прочитав и воскресив ево. «Благодарю, земляк, – сказал воскресшой, денег у меня много, хоть все бери».

В то время у цяря дочь померла, приходит солдат-охотник к цярю: «ваше цярское величество, гыть, я воскрешу твою дочь!» А цярь сказав ему: «кабы мог воскресить мою дочь, то будешь ты цярем, а моя дочь – цярица». «Где твоя дочь находится?» – «В зале!» Вот его допустили к мертвому телу, он зажег свицю – прочитав лист, прочитав и все листы, и прижег свици – воскресив цярскую дочь. Цярь и произвел ево в цяри, на свое цярство посадив. Вот и пошов новой цярь по силе (войско) своей, по полковникам. У которово-бы полковника и не ладно, да ладно все, приходит в тот полк, где ево жона наложницей приходитсе. У этово полковника що и ладно, да не ладно все. Сказав новой цярь полковнику: «снимай ополеты с себя!» Сказав ищо цярь тому деньщику, который ево воскресив: «снимай мундир свой и накладывай ополеты полковника, а солдатской мундир отдай ему». Призывает наложницу полковника, приказывает цярь: расстрелять ее!..

Вологодской губ.

Как понамарь отдал свою пономарицу замуж [13]

Умер купец, осталася вдова с сыном-малолетком; вот она и стала ево приучеть к торговле. Сын хорошо уж стал заниматьсё торговать, она и завирила ему одному стоять в лафке. Вот он торгует один, приходят девки к нему на торг, он и дает им все в долг, и много уж товару изнурив без денег. А рядом была лафка дяди ево; дядя и видит этот торг у племянника, как он товар изнуряет и сказывает братове жене, що девкам он без денег товар отпущает. Приходит купчиха вдова в лафку, а у ево товаров многое множество утрачено, а денег нет; она и не завирила ему больше одному торговать.

Отправляетсё дядя за море торговать, вдова и говорит ему: «возьми, дядя, сына моево с собой!» – «Не надо мне твой сын, он распутново поведенья!» – сказав дядя. Опеть сноха говорит: «Возьми, дядя, я дам тибе сто рублев!» «Вот що, – сказав дядя, – сто рублев какие деньги, давай ста три и пущай он учитсе, навыкает торговать!» Она дала триста рублев, вот оне и отправились за море торговать. Прибыли они за море и говорит купеческой сын: «Дядя, дай мне сто рублев, пойду в город товару закупать». Дядя дает ему 100 рублев. Идет он по городу и (видит) стоит подомарь в лафке с вертушкой. «Эй, земляк! иди сюда, вернем!» – кричит ему подомарь. На это купеческой сын сказав: «О много ли?» – «О сте рублев!» – отвицеет подомарь. Вот оне и вернули: купеческий сын и провернул 100 рублев подомарю. Подомарь и говорит: «Пойдем ко мне в дом, угощу я тебя и подомарици покажу». Подомарь приходит к своему дому: заперта подомариця за семим дверьми и семим замками у ево, отлажает замки, отворяет двери и (войдя) хвастает своей подомарице: «я у этово земляка вывернув сто рублев, угостить ево надоть». Вот подомариця составила самовар, на купеческово сына посмотря, що красавец, и он на ее посмотря (видит), що красавиця. Подомарь для тово и держит ее под замками, щобы не озарились чужие люди. Угостив подомарь купеческово сына и сказав: «ну, ступай же теперь вон!» и сам пошов в лафку на вертушку.

Заутра опеть купеческой сын говорит дяде» «дядя, дай ищо сто рублев денег!» – «А що скоро издержав?» – спрашивает ево дядя. – «Закупил, гыть, товаров, не хватило ста рублев». Дядя дал ему 100 рублев. Вот он идет по городу, а подомарь, опеть увидяв его, крицит: «Эй, земляк, иди сюда, вернем!» – «О много ли вернем?» – «О ста рублев!» Вернули, купеческой сын опеть провернул подомарю 100 рублев. Подомарь на радостях опеть зовет ево в гости, угостить надо таково человека. Пришли, отпирает подомарь семеры двери и крицит: «подомариця дома?» – «Где же, гыть, – отвицяет та, как не дома, когда запираешь семеры двери?» «Я опеть сто рублев вывернул у этово земляка», хвастает подомарь. Ну вот, купеческово сына угощают; угостили, подомарь и сказав: «ну, ступай жо теперь вон!» А купеческой сын заутро опеть к дяде: «дядя, дай ищо сто рублев!» – «Да дано тебе два-ста, гыть дядя, що скоро издержав?» – «Да закупив товару много, а денег не хватило». «На, гыть, ищо сто рублев, а больше не проси, не дам!» Вот идет купеческой сын по городу, а подомарь опеть крицит: «иди, земляк, вернем!» Опеть вернули, купеческой сын и послидние провернув. Подомарь опеть стал звать в гости купеческово сына, такжо угостив и выслав вон из дому. Купеческому сыну делать больше нечево, денег нет, и дядя отказав, вот он и пошов вокруг подомарева дому, а там, за двором, стоит килья, посмотрив, а подомариця сидит в этой килье, он и зашов; глядит на ее: «а що же, гыть, я тебя как видав?» – «Да и я тебя как видала?» – отвицеет подомариця; вот они тут и признали друг дружку. «Пойдем жо, гыть, со мной», сказала она. Вот она отпирает запань в землю, опустилисё в эту запань, потом и подынулисё в те же залы, где она раньше угощала ево. Он говорит ей: «Как жо, у меня больше денег нет вертеть с подомарем?» Она ему только сказала: «ночуй у меня». – «А подомарь-то придет?» – «Не придет, гыть». Ну, он и заночевал у ее. Она заутро дает ему 100 рублей денег да перстяки (перчатки) на руки, да и говорит: «ну, пойди к подомарю на вертушку, а как подомарь вернет, ты в это время брось руки на вертушку и скрици: «стой, подомарь! не ладно вернул!» Он провирнет тибе 100 рублев да и опознает твои перчатки, поведет тебя на свидетельство к сибе; он станет отпирать семеры двери, а ты бежи проворнее к этой килье и брось перчатки!..

Вот идет купеческой сын по городу, а подомарь стоит в лафке на вертушке и крицит: «ей, земляк! иди сюда, вернем!» – «О много ли?» «О сте рублев!» Подомарь вернув, а купеческой сын скричав: «стой, подомарь! не ладно!» и бросив руки свои в перстятках на вертушку; подомарь и провернул сто рублев, провернув, да и опознав перстятки: «Ты, братец, украв у меня перстятки, пойдем, гыть, на свидетельство домой». Вот оне и приходят; подомарь отпирает семеры двери, а купеческой сын приотшативсе да ищо бросив в эту килью перстятки. Отворив подомарь семеры двери, да и крицит: «подомариця дома?» – «А где жо твоя подомариця, как не дома?» – отвицяет та. – «Вот он украв у нас перстятки, я видев, на руках у ево были, пойди-ко, подомариця, посмотри на комоде, есть ли, нет ли перстятки?» Подомариця приносит ему перстятки и называет: «Ох ты, глупой подомарь! да разве столько перстяток, що твои, а у людей разе нет?» Подомарь опеть прогнав купеческово сына, а сам пошов в лафку на вертушку. Купеческой сын приходя (sic!) в эту килью к бабушке, а подомариця тут. «Ну, пойдем жо, гыть подомариця, в ту жо комнату, где вечор ночевали!» Вот они и отправились, он там опеть ночевал. Заутра она дает ему тресту [14], «пойди жо, гыть, к подомарю на вертушку, как он вернет, – ты трестой ищо махни на вертушку, да опеть скрици: «стой, подомарь, не ладно»; он опеть провернет тебе 100 рублев». – Идет купеческой сын по городу, подомарь опеть крицит из лафки: «иди, земляк, вернем!» Подомарь вернув, а купеческой сын трестой махнув: «стой, гыть, подомарь, не ладно!» Вот подомарь опеть провернув 100 рублев, да и опознав тресту, що ево; опеть и повел на свидетельство домой. Вот он отпирает семеры двери, да и крицит: «Подомариця дома?» – «А где жо, как не дома твоя подомариця», – отвицяет та. – «Вот он у меня, гыть, тресту украв, я опознаю, сходи-ко в зало, стоит ли там треста, где поставлена?» Подомариця приносит тресту, да и говорит: «ох ты, глупой подомарь, да разве столько трестов, що у тебя одново? ты ее купив да хвастав, що осталисё ощо [15] две тресты»… Опеть вышли вон, подомарь пошов в лафку на вертушку, а купеческой сын в килью, а подомариця уж ждет ево. Ну, опять ушли они в те жо комнаты, купеческой сын опеть ночевал с подомарицей. Заутра подомариця дает ему подрясник Подомарев и наказывает: «как подомарь вернет, ты опеть скрици: стой, подомарь, не ладно! да полой подрясника ищо махни о вертушку, опеть деньги твои будут…

Вот идет купеческий сын по городу, а подомарь крицит: «эй, земляк, зайди, вернем!» Опеть оне вернули о сте рублев; лишь только вернув подомарь, а купеческой сын и скрицяв: «стой, подомарь, не ладно!» и махнул полой подрясника, – вывернув 100 рублев. Подомарь опеть опознав подрясник, що ево, и повел купеческово сына на свидетельство домой. Вот отпирает семеры двери, а купеческой сын опеть бросив в килью подрясник. Отпер подомарь двери и крицит: «Подомариця! посмотри-ко скоряя, дома ли, нет ли мой подрясник?» Подомариця принесла ему подрясник. Подомарь посмотря говорит: «Ну, я с ним больше вертить не стану, он волшебник какой-то, все деньги у меня вывертит!»

Вот опеть подомарь пошов в лафку на вертушку, а купеческой сын в килью, а подомариця уж ждет ево. Вот оне ушли в те жо комнаты, подомариця и говорит: «Он с тобой больше вертить не станет, волшебником обзывает; ты пойди жо к ему в лафку, да и скажи, що вот, подомарь, у нас с тобой теперь дело знакомое, ты жони меня! Он тогды поперебирает невест, да и скажет: эка, паре, да где же мне невесту взеть тибе? А ты и скажи: а вот, подомарь, за двором-то у тебя килья есть, я видев тут девка хорошая есть, сватай-ко ее, не отдадут ли за меня? Он скажет опеть тибе, що нет тут девки, а ты скажи, що есть, видев я; он на то скажет: ужо, я спрошу у подомарици, есть ли, нет?»

Вот купеческой сын как было сказано, так и сделав. Подомарь приходит из лафки домой и спрашивает у подомарицы: «мне сто рублев денег дает этот земляк, с которым вертили на вертушке, кабы, гыть, меня жонив, а посылает свататьсе в килью этамте [16], во дворе-то… Що жо, подомариця, я не видал тут девки? Я хочу спросить у тебя: есть ли, нет девка?» А подомариця и говорит ему: «а много ли у тебя подомарицю-то видели люди? так столько и ты видав девку!» Вот подомарь и пошов свататьсе в эту килью и спрашивает он у бабушки: «есть ли, нет у тя девка? Я у тя, гыть, не видав?» Бабушка ему отвицеет: «а много ли у тебя подомариця видали? – столько и ты видав мою невесту!» Вот подомарь и высватав у килейници невесту, пошов к священнику на уговорку – когды винцеть? Заплатив вперед за винценье, условивсе, що от винця столы производить у попа. Потом сходив за женихом и пошли в эту килью по невесту, и выводит бабушка невесту за стол, а подомарь глядит на эту невесту, да думает: «как моя пономариця, и ростом, и лицом, и оклажем». Вот из кильи и в церкву пошли, повинцелисё, потом к попу, столы производить. Ну, и що было доброво, и питья, и кушанья, и напитков разных! но подомарь не может не пить, ни исть: «совсем моя подомариця», думает. Столы произвели, молодых свели к бабушке в килью. Приходит подомарь домой, отпирает семеры двери у себя и крицит зыцьно: «подомариця дома ли?» Слышит: «а где жо, как не дома?» Вот он и став рассказывать подомарице про все: «вот що, подомариця, меня из ума выбивать стало, будто я тебя отдал взамуж; совсем ты: и ростом, и лицом, и волосами – вся ты!» Ну, слава Богу, хоть ты дома… Нынь и исть стану, и пить стану; неси напитков и закусков, – сердцё на месте нынь»… Вот он напивсе и наевсе, лег спать и заснув самым крипким сном, пьяной, а у молодых уж запас сделан, корабль куплен, из лафки товары сгрузили в корабль, а она и деньги все взяла с собой. Вот оне и отправились все на кораб(ль), в ход ево пустили, поплыли на свою сторону. Подомарь проснувсе и крицит свою подомарицю: «дома ли подомариця?» – ответа нет. Вот он тут и догадавсе, що отдав взамуж свою подомарицю; пришов в лафку свою – ничево нет, обрала подомариця все, и деньги, и товар. Подомарь не мог стерпить этово горя, зелья хлебнув – и умер.

ФОМА БЕРЕННИКОВ

В некотором царстве-государстве жил-был мужик Фомка Беренников – такой сильной да дородной, что если пролетит мимо воробей, да зацепит его крылом, так он и с ног свалится! Плохо ему на белом свете, все его обижают, и вздумал он: «дай пойду, утоплюся с горя!» подходит к болоту; увидали его лягушки и прыгнули в воду. «Постой! – думает Фомка, не стану топиться; и меня, поди, боятся!» Воротился домой, стал на пашню собираться; а лошаденка у него была дрянная, на работе замученная; натерло ей хомутом шею до крови, и облепили ее слепни да мухи видимо-невидимо. Фома подошел, как ударит ладонью – одним махом сто побивахом! и говорит: «ох, да я сам богатырь! не хочу пахать, хочу воевать!» Соседи над ним смеются: «куда тебе, дураку, воевать; тебе впору свиньям корм давать!» Не тут-то было, назвался Фомка богатырем, взял тупицу и косарь, что лучину скепают, надел на себя старый кафтан да высокий яломок, сел на свою клячу и поехал в чистое поле ступою бредучею. В чистом поле врыл в землю столб и написал на нем: «еду сражаться в иные города – одним махом сто побивахом!» Только что успел отъехать с места, прискакали к столбу два могучих богатыря, прочитали надпись и говорят: «что за богатырь такой! куда он поехал? скоку молодецкого не слышно, следу богатырского не видно!» Кинулись за ним по дороге; увидал их Фомка и спрашивает: «кто вы таковы?» – Мир тебе, добрый человек! Мы сильно-могучие богатыри. – «А по скольку голов сразу рубите?» Один говорит: по пяти; другой: по десятку. Какие же вы сильно могучие богатыри? вы просто дрянь! вот я так богатырь; одним махом сто побивахом!» – Прими нас в товарищи, будь нам старший брат. – «Пожалуй, говорит Фомка, – поезжайте сзади». Пристроились к нему сильно-могучие богатыри и отправились все вместе в заповедные луга царские. Приехали; сами легли отдых взять, а лошадей пустили шелкову траву щипать. Долго ли, коротко ли, скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, усмотрел их царь: «что, говорит, за невежи такие в моих лугах прохлаждаются! доселева тут ни зверь ни прорыскивал, ни птица не пролетывала, а теперь гости пожаловали!» Сейчас собрал войско великое, и дает приказ очистить свои луга заповедные. Идет сила-рать несметная; увидали могучие богатыри, доложили про то названному старшему брату, а он им в ответ: «ступайте-ка, переведайтесь, а я посмотрю – какова ваша храбрость есть?» Вот они сели на своих богатырских коней, припустили их на войско вражеское, полетели, как ясные соколы на стадо голубей, притоптали, прирубили всех до единого. Дело-то не ладно! думает царь; опять собирает войско великое, чуть ли не вдвое больше прежнего, а впереди всего войска посылает силача-великана: голова, что пивной котел, лоб, что твоя заслонка, а сам, что гора! Сел Фомка на свою клячу, выехал навстречу и говорит великану: «ты – сильно-могучий богатырь, и я таков же! Ни честь, ни хвала будет нам, добрым молодцам, коли станем сражаться, не поздоровавшись! Наперед надо друг другу поклон отдать, а потом и в бой вступать». – Ладно, отвечает великан. Разъехались они, и стали кланяться. Пока великан наклонил свою голову, прошло полчаса времени; а другие полчаса надо, чтобы поднять ее. Фома мал, да удал, не захотел дожидаться, хватил косарем раз-другой, и полетела голова с плеч долой. Войско дрогнуло и рассыпалось в разные стороны; а Фома взобрался на богатырского коня, давай нагонять, да конем топтать. Нечего делать, покорился царь; послал звать к себе сильно-могучего богатыря Фому Беренникова и двух меньших его братьев. Угостил их, учествовал на славу, выдал за Фомку дочь свою царевну, и дал полцарства в приданое.