Текст книги "Барон Семитьер: Мясорубка (СИ)"

Автор книги: Александр Полефф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

Раффлз внимательно посмотрел на Барона:

– Вы говорите так, будто опыты на людях могли ему помешать потом кромсать свои жертвы.

– Ничуть. Впрочем, покойнику это сейчас уже никак не поможет и не навредит. Наша задача – восстановить истину, не более. Поэтому продолжим. Франк Деваль ненавидел “инородцев” настолько, что его разум в прямом смысле слова помутился. Как показали другие сотрудники клиники Ротшильда, чем глубже он тонул в болоте махрового национализма, тем сильнее развивались его личные патологии. На протяжении полутора последних лет он не провел ни одного оперативного вмешательства. А причиной тому стала нервическая рвота. Стоило ему прикоснуться к представителю “грязной” крови, как наш добрый доктор тут же начинал блевать. Причем, если изначально его тошнило только от прикосновения к настоящим представителям других национальностей, то с июня прошлого года он видел нечистоту даже в самых породистых галлийцах. Вот такой пердимонокль, друг мой.

– Но ведь хирурги оперируют в перчатках!

– И вот здесь мы упираемся в последнее проявление его болезненного разума. Конечно, мы можем не верить тому, что он сам написал в личном дневнике. Но вот подвергнуть сомнению его медицинскую карту – нет. А она гласит, что у пациента наблюдается сильная аллергия на резину. Он физически не мог их носить.

– Но, ведь, во время надругательства над телами убитых он мог надевать любые другие перчатки?

– Отнюдь. Мясорубка пользуется одноразовыми резиновыми перчатками. Вы же помните крупицы талька, обнаруженные на трупе его жертвы.

– Довод очень смутный.

– Тогда держите финальный гвоздь в крышку этого гроба. Франк Деваль весь последний месяц, вплоть до вчерашнего обеда, находился на каникулах в Гавре.

– И что, он был там безвылазно? Что мешало ему сесть на поезд и…

– Ему мешали решетки на стенах больницы Шарля Бодлера, мон шер. В связи с прогрессом своей болезни, он регулярно ложится на обследование и лечение в приют душевнобольных. Так-то, Франсуа. Как я и говорил, мы облажались.

Раффлз взъерошил волосы:

– Мы не просто ошиблись. Возможно, согласно законам лекарской гильдии, его бы ждало достаточно суровое наказание. Но уж точно не казнь. Кстати, нужно будет обстоятельно поговорить по этому вопросу с комиссаром. Если я не ошибаюсь, сегодня не существует ни одного закона, кроме моральных, которые запрещали бы лечить больных не испытанными лекарствами.

– К сожалению, такая проблема действительно имеется. И разглядеть в ней добрые намерения и злые – вопрос весьма щепетильный. В отличие от того, как выявить крота, засевшего в вашем участке.

По лицу инженер-сыщика было видно, что вопрос этот для него является очень болезненным:

– Да как так-то, Барон? Я же лично отбираю сотрудников на ключевые должности! Неужели весь мой хваленый опыт не стоит даже ломаного экю???

Семитьер достал из серванта медный шейкер, положил внутрь листья перечной мяты и несколько ложек сахара. Выжал пару лаймов. Добавил лед и вылил в получившуюся смесь ром. Энергичными движениями потряс посудину, после чего разлил коктейль по стаканам:

– На Кубе принято добавлять в этот напиток еще и содовую, однако я считаю, что она только портит его изысканный вкус. Попробуйте, отлично успокаивает нервы. А я пока расскажу вам одну интересную историю из моей практики. Когда я приехал в Лютецию, как таковой гильдии могильщиков еще не существовало. Впрочем, мои коллеги почти всегда были людьми высоко моральными, а потому проблем обычно не возникало. Но в один момент я начал замечать, что мои доходы как-то резко упали.

Век человеческий не изменился, как и число смертей. Тем не менее мертвецы стали попадать ко мне на стол намного реже. Я, что греха таить, заподозрил хранителей кладбищ. Знаете, некоторым людям иногда очень хочется заработать лишний ливр, обойдя стороной уложение о незаконном захоронении. Я не поклонник склок, но здесь меня, признаться, зацепило. Проведя незамысловатое расследование, я выяснил, что такая же точно проблема появилась еще у двух моих собратьев по ремеслу. В Лютеции на тот момент были открыты восемь официальных погребальных бюро. И узнать, у кого внезапно выросли объемы работы оказалось весьма простой задачей. То есть, с ответом на первый вопрос – Cui prodest – я разобрался быстро. Гораздо сложнее было с тем, каким образом похоронных дел мастер Гонобль смог перетянуть к себе солидную часть тех мертвецов, что обычно доставались другим.

– Очевидно, вы недооцениваете рекламу, Барон.

– Все оказалось гораздо проще. Но для того, чтобы выяснить это, мне даже пришлось убить моего дворецкого.

– Убить???

– Я утрирую. Я использовал природный яд, который выделяет одна очень милая лягушка, corythomantis greeningi, более известная в узких кругах, как пятнистка. Не буду перечислять все ингредиенты состава, который еще называют “порошок зомби”, чтобы надолго не испортить вам аппетит. Он вызывает у принявшего его практически полную остановку сердца и паралич мышц. Одним словом, даже самый умелый доктор без вскрытия не заметит разницы между отравленным и настоящим трупом. Так вот. Мы арендовали небольшой домик на рю Кло, Лютен принял яд и со спокойной душой возлег на смертное ложе. Как и положено близкому родственнику умирающего, я тут же послал курьера к лекарю. Что и говорить – изрядно ему пришлось побегать в тот день…

– Зачем?

– Единственный человек, который может информировать гробовщика в подобной ситуации, это тот, кто констатирует смерть. И действительно. Уже четвертый по счету слуга Смерти попросил у меня позволения воспользоваться телефонным аппаратом, а спустя четверть часа в нашу дверь уже стучал представитель бюро Гонобля.

– Возможно, случайность? Совпадение? Все-таки, он был четвертым. Каждый из них мог сообщить о трупе могильщику.

– Вы абсолютно правы, голубчик. Именно поэтому, приведя в сознание Пьера, я отправился на переговорную станцию, откуда телефонировал по тому же адресу, что назвал доктор. И конечно же, это было бюро подозреваемого. Дабы не тратить деньги на рекламу, эффект от которой вы не преминули похвалить, он предпочитал платить непосредственно medecin legiste.

– Но, ведь, это не противоречит закону, Барон!

– Полностью поддерживаю ваш пыл, месье законник. Ни единого параграфа господин Генри Гонобль не нарушил. Как и я, благодаря кому, его агентство было вынуждено закрыться.

– Вы пожаловались на него в гильдию? Не думал, что вы такой сутяжник, Гведе.

– Жаловаться? Как можно! Там приключилась занятная история – видите ли, мой коллега оказался весьма слабым нервически. И после того, как во время вскрытия мертвые тела на его столе принялись открывать глаза, шевелить руками, а один – вообще приподнялся, он понял, что ему срочно нужно уезжать на воды. И это не удивительно. Только представьте себе каковы были его чувства, когда очередной мертвец на столе медленно приподнял голову, а тело лишенное жизни, повернулось в его сторону!

– Вы хотите сказать, что на расстоянии способны воскресить покойника? В эпоху науки и пара можете рассказывать эти басни кому-то еще, но не мне.

– Оживить мертвеца невозможно, друже. Тут вы правы. Здесь дело в другом. Вы же слышали о посмертных спазмах? После смерти в теле человека происходит накопление молочной кислоты и прочих веществ, которые способны вызвать мускульные сокращения даже без стимуляции нервных окончаний. Так что официально – все сугубо по канонам науки. Ну а неофициально… тут уж думайте сами. Если магии не существует, то от чего тогда трупы иногда шепчут? Ладно, шучу. Всем известно, что это газы. Просто очень настойчивые газы.

Раффлз озадаченно посмотрел на собеседника:

– Давайте размышлять логически. С точки зрения родственников усопшего, ваш конкурент оказывал им услугу. У них не возникало нужды в поисках могильщика и они могли позволить себе скорбеть, не отвлекаясь на досадные мелочи.

– Согласен. Но есть один маленький нюанс. Предположим, именно в вашем доме лежит только что преставившийся близкий вам человек. Конечно же, вас раздирают самые разные чувства, и в первую очередь – горе. И именно в такой момент некий “спаситель” может полностью вами манипулировать. Ну а получив ответ: “Ах, делайте необходимое, только оставьте меня в покое”, можно заработать на похоронной церемонии не сто ливров, а все триста. Бесспорно, ни одного видимого нарушения закона нет. Вы сами подписали смету и тем самым согласились на условия бюро. А как насчет чисто человеческой справедливости? Ободрать вдову до нитки – это справедливо?

Инженер-сыщик развел руками:

– Действительно, вы правы. Если смотреть на ситуацию под таким углом, конечно. Но вернемся к нашим баранам. Что вы хотели показать мне, рассказав эту историю?

– Все просто. Я хотел сказать, что избавиться от назойливого внимания крота мы способны только одним способом – поймать его на живца. До тех же пор, пока информация о ходе расследования и уликах может с легкостью оказаться у Ги Бергнара, я предлагаю перенести штаб туда, где лишних ушей и глаз точно нет. Я говорю об этом доме и моей секционной.

– Что ж, идея не дурна. Наверное, мы так и поступим. А сейчас я вынужден откланяться – мне необходимо подумать над тем, как вывести на чистую воду крысу, пожирающую мой сыр.

Барон зааплодировал:

– Браво, Раффлз! Я смотрю, вы уже заразились от меня манерой выражаться метафорически. Глядишь, скоро мы сделаем из вас человека. И не мечите молнии – я имел в виду, справедливого человека.

***

Роза Фалюш и Лютен вернулись за несколько минут до того, как часы пробили шесть. Барон стоял у открытой клетки и кормил своего ручного ворона сырым мясом.

– Месье Семитьер, ваше поручение было исполнено.

Гведе потрепал птицу по голове:

– Отлично. Лютен, сервируйте ужин. Поговорим за столом. Кстати, безупречно выглядите, мадемуазель!

Действительно, Розу было просто не узнать. Застиранное серое платье сменили бордовая блуза с кружевными воланами на плечах и длинная, плиссированная юбка в пол. Сверху на девушке была черная накидка с меховой оторочкой и капюшоном, подбитым алым бархатом.

– А еще господин Пьер подарил мне чудесные полусапожки, – с чисто девичьим кокетством похвасталась она, приподнимая подол и демонстрируя стильные ботильоны из отлично выделанной, покрытой лаком, кожи.

– Владелица Гуся, мадемуазель Рита, пришлет счет в конце месяца. – доложил дворецкий. – Прошу вас забыть, что обувь является моим подарком, а потому вычтите его стоимость из моего жалования.

– Договорились, дружище. Кстати, я удивлен, что Аста Рита до сих пор стоит за прилавком лично…

Дождавшись, пока девушка избавится от верхней одежды, Барон налил в бокал вина и протянул ей:

– Что скажете, милая моя, много пришлось перелопатить в поисках того, что меня интересует?

– О, смотритель Меродах был настолько любезен, что собрал всю необходимую информацию практически самостоятельно. Мне пришлось лишь немного отсортировать ее и убрать совсем уж не подходящую. Но даже после такого отсева осталось почти два с половиной десятка культов и сект, процветающих в Галлии и отправляющих свои обряды. Из них десять – в столице.

– Неожиданно много. Значит, придется отложить ваш отчет на более поздний вечер. Сегодня привезли тело господина, о котором вы уведомляли. Не желаете пощекотать нервы и присутствовать на вскрытии? Меня весьма утомляет параллельно с работой производить еще и записи. Я не настаиваю, конечно. Но возможно, вам будет интересно.

Роза одним глотком опустошила бокал:

– А знаете… Гведе, я согласна. Надоело жить и всего бояться!

Барон подмигнул:

– Отличное решение. Тем более, самый лучший способ избавиться от страхов – это рассказать о них мертвецу. Он уж точно ничего дурного не посоветует.

Лютен сообщил о том, что ужин будет подан через десять минут. Барон и Роза поспешили каждый в свою комнату и только сидящий на карнизе Ригор Мортис обратил внимание на колючий, пристальный взгляд человека, стоящего за окном и наблюдающего за происходящим в щель между неплотно задернутыми гардинами. Ворон покосился на него и негромко каркнул.

Прозекция личности

Прозекция личности

"The lover of life's not a sinner,

The ending is just a beginner."

Black Sabbath “Heaven and Hell”

Среда, 8 марта, раннее утро.

Он не считал себя художником в обычном понимании этого слова. Искусство столичных салонов было для него жалким, поверхностным и фальшивым. Как и те, кто кичился им. Покровы грязи – внешней и внутренней – делали их ничтожными. Нет, он был художником духа. Его мольберт – это жизнь, а кисти – холодный металл. И если какой-нибудь Густав Кортуа ставит перед собой девственно белый холст и наносит на него краски, чтобы получить что-то вроде “Похорон в Орнане”, то он действует с точностью до наоборот. Он берет в руки грязное полотно тела и тщательно отсекает от него все ненужное. Он дарит людям вечность!

Мужчина подошел к календарю, висящему на стене. Сегодня на нем появится еще одна отметка – новый день рождения. Каждый штрих здесь был не простым числом, а символом его триумфа над тленом Смерти. Он ласково провел рукой по глянцу календаря: древние говорили, что бумага все стерпит. Но какая разительная разница может быть между двумя листами, одинаково испещренными типографской краской!

Вернувшись за стол, он налил в свою любимую чашку свежезаваренный чай и вновь взял в руки сегодняшний выпуск “Le Petit Journal”. Если после первого прочтения передовицы ему хотелось в ярости скомкать газету и вышвырнуть в корзину, то сейчас он читал этот гнусный пасквиль более вдумчиво:

“Убийцу по кличке “Мясорубка” сожгли на площади Луи Лепина. Как сообщил нам мэтр де ля трибун Ордена святого Доминика, Вигдор, преступник, наводивший ужас на умы горожан Лютеции, был схвачен гвардейцами кардинала прямо у себя в рабочем кабинете.

“Мягкотелые жандармы, как обычно, могли упустить убийцу за отсутствием улик. Но благодаря напору прелата Бергнара, он был препровожден во Дворец правосудия, где раскаялся во всех роковых актах насилия”, – рассказал он.

Чудовищем, терроризировавшим город оказался достопочтенный доктор медицины. В составе группы неустановленных лиц они творили беззаконие во славу Сатаны, искренне веря, что тот поможет им свергнуть нашего уважаемого Президента. Несмотря на то, что преступник отказался выдать своих соучастников, ссылаясь на незнание их имен и статуса, выскажем всеобщую надежду на то, что досточтимый прелат успешно завершит начатое и всех остальных убийц ждет та же участь. Казнь преступника состоялась 7 марта 1898 года при массовом скоплении благодарной публики.”

Он всегда считал, что смерть это не конец, а такой же диагноз, как чахотка или оспа. Если подойти к нему профессионально, то человека можно исцелить. Но уж чем точно смерть не может быть, так это фарсом. Не то, чтобы он считал, что на месте казненного должен оказаться он. Сие – горькая слава, и погрязшие во грехах люди не могут пока по достоинству оценить ту работу, которую он выполняет для них. И эта пропитанная дешевым пафосом диффамация тому свидетельство.

“Грязные души не могут увидеть свет”, – подумал он, сжимая чашку, чуть не раздавив ее.

Он достал из шифоньера чистый, идеально отглаженный хирургический халат. Полюбовался своим отражением в зеркале: наверное, именно так и должен выглядеть святой. Строгий костюм, галстук – все земное – скрывают под собой белое покрывало, символизирующее чистоту как внешнюю, так и внутреннюю. Надевая его человек преображается в Спасителя.

“Христос был гоним, поругаем. Знал, что его должны подвергнуть мучительной казни. Но разве в Его просветленное сознание хоть единожды закрадывалась злость на людей? Мне нужно учиться смирению у пославшего меня, не поддаваться искушениям!”

Ключ мягко вошел в обильно смазанную машинным маслом скважину замка, тихо щелкнул. Ступени заскрипели под тяжестью тела. Этот подвал, его мастерская, был наглядной демонстрацией того, как грязь и запустение могут стать обителью света. Да, пришлось изрядно потрудиться – убрать лишнее, изрубить в щепки сломанную мебель, перемолоть в труху мусор. Выбросить все, что напоминало о прошлом. Заказать и собрать по деталям каждый необходимый для работы механизм и аппаратуру. Сотворить первое чудо воскрешения и последующего преображения.

“Я – святой!”

Рот Марианны был зашит еще накануне вечером, когда она утопала в теплых снах под действием паров эфира. Искусная работа! До сих пор ему не приходилось иметь дело с такими нежными губами. Но орудуя кривой иглой и тончайшим шелком, он понимал – ни одна частица души не должна покинуть ее тело до того, как ее элегантный дар опустится в транспортный ящик.

О, последнее – это великое открытие нашей эпохи! Благодаря его конструкции из оцинкованной жести, а также – прокладке из конского волоса и льда, сокровища хранятся очень долго! Человек, который изобрел “сыворотку ледяного покоя”, вправе считаться настоящим гением.

В прошлый раз он досадно ошибся. Не обратил внимания: дар был поражен “кровяным проклятием”. Во время учебы им говорили, что некоторые болезни могут пребывать во внутренностях человека без внешних проявлений. По-видимому, это был такой случай. Как итог – проклятие перешло вместе с даром. Печально. Но даже великим святым свойственно заблуждаться.

«Ангелы во плоти очень боятся меня. Им кажется, что я намереваюсь убить их. Раньше мне приходилось тратить по несколько часов для того, чтобы убедить их: я всего лишь добрый проводник, помогающий им исполнить свою миссию на Земле. Но мне удалось довести сонную смесь до такой степени совершенства, что контролируя ее медленное поступление я способен держать человеческую оболочку в идеальном состоянии не тревожа сознание. Вчера она успела посмотреть на меня своими испуганным взглядом как олененок.»

“Не бойтесь, ангел мой, я помогу вам!”, – прошептал он, пока ее глаза закрывались.

Благодетель сообщил, что нуждающийся в даре пребывает в святилище еще со вчерашнего дня. Нетерпеливо ждет благословения. И он его получит.

Нужно вывезти каталку и аккуратно переложить тело ангела на стол. Проверить поступление обогащенного эфира и можно приступать. Подключить капельницу, которая будет снабжать мозг и сердце свежей кровью. Сейчас это место напоминает алтарь. Свет газовых ламп, окруженных бестеневыми линзами ласкает облицованные голубым стены. На сверкающем подносе под руками разложены инструменты, блестящие, как реликвии культа – скальпели, зажимы, паутина шелка в стеклянных пробирках.

Сегодня в воздухе только запах антисептика. Никакого зловония ужаса. Резина обтянула пальцы, будто вторая кожа.

Первым делом – надрез. Он должен быть аккуратным настолько, чтобы случайно не потревожить важные сосуды. Одно неверное движение, один миллиметр в сторону – и ангел упорхнет, унося с собой такой необходимый дар. Лезвие скользит по коже, как кисть, оставляя лишь алую росу, которая тут же начинала стекать вниз, впитываясь в стерильную простыню. Раскрыть ангела – как же поэтично звучит эта фраза! Ткани расступились, обнажая тонкую прослойку жира, похожего на расплавленное золото.

“Они сравнивают меня с мясником. Какая глупость! Разве мясник сможет понять, что его руки касаются божественного? Я – архивариус, хранитель тайн плоти, извлекающий свиток жизни из узилища тела”

Элегантный дар. Алхимическая лаборатория, преобразующая яды в чистую жизненную энергию. Теплый, живой, он пульсирует под ребрами пронизанный сетью сосудов, как корнями могучего дерева. Освобождать его нужно очень осторожно, постоянно перевязывая эти корневища шелковой лигатурой.

Наконец дар у него в руках. Матовый, горячит кожу даже через перчатки. Испещренный мраморными разводами. Его нужно бережно поместить в сосуд с листеровской сывороткой, обернуть пленкой и переложить в транспортировочный ящик. Начиная с этого момента хронометр в его голове с макабрическим грохотом принялся отсчитывать два часа. В течение сего времени сила ангельского благословения будет медленно угасать, чтобы по окончании срока превратиться в ничто. Но он это время не упустит. Благодетель уже сейчас подготовил заказчика для принятия святого дара. Через тридцать или сорок минут он передаст ему сосуд, за стеклом которого ждет новая жизнь. Напоследок требуется проткнуть сонную артерию иглой, соединенной резиновой трубкой с насосом и включить его.

Действовать нужно без промедления. Снимая фартук и халат, густо запачканные красным, он оглянулся на лежащее тело Марианны. Кровь из ран медленно стекала по желобу в подставленный лоток, отражаясь в линзах очков багровыми бликами. В такие моменты он всегда вспоминал свое детство: отец винодел давил в деревянном чане крупные ягоды, а сок лился густой рекой.

“Тоже красное. Тоже священное”, – улыбнулся он про себя.

По возвращении его ждет еще много работы, на этот раз не столь тонкой и трепетной. Удалить реберную клетку, изъять из полости всю скверну. Иссечь ее на мелкие куски и приготовить из грязи угощение для слуг смерти и зла. Пусть подавятся – сегодня ангел исполнил свое предназначение, а им останется только в ненависти к нему, святому спасителю, скрежетать пеньками гнилых зубов.

“Прах к праху, земля к земле”.

Глава 4. Исповедь плоти

Глава 4. Исповедь плоти

“Figure in black which points at me”

Black Sabbath, “Black Sabbath”

Вторник, 7 марта, вечер.

После ужина Гведе Семитьер порылся в шкафу и извлек из него темно-зеленый хлопчатобумажный костюм. Такие в операционных носили сестры милосердия и санитары. Протянул его Розе:

– По идее, должен подойти. Примерьте, пожалуйста. Если справитесь с несложной работой моего ассистента, закажем новый, точно под ваш размер.

Роза ушла в свою комнату, чтобы переодеться. Брюки оказались практически в пору, а вот сорочка с короткими рукавами была на несколько размеров шире. Девушка полюбовалась своим отражением в старинном зеркале с массивной рамой из орехового дерева. Да, это она: все те же густые волосы, скрепленные заколкой из слоновой кости, те же тонкие черты лица и детские, чуть припухлые губы. Но с другой стороны, что-то в ней изменилось. Сейчас на нее смотрела не просто испуганная девушка из бедного района, боящаяся людей. В ее взгляде плескалась какая-то едва уловимая отвага. Не та, с которой обычно смотрят обреченные, другая. Немного дерзкая, чуть самоуверенная. Но – отвага.

Барон критически осмотрел ее нескладную фигурку в новом облачении, хмыкнул:

– Для первого раза сойдет. Впрочем, не сомневаюсь, решимости в вас достаточно. Ну что, пойдемте к нашему… как там этого отравленного зовут?

– Господин Дрейфус, – подсказала Роза, справившись со своими записями в блокноте.

– Действительно. Кого же еще травить в Лютеции, как не известного банкира Дрейфуса. Кстати, дитя мое, вы знаете, что чаще всего об убийстве близкого человека заявляют те, кто к нему причастен? Конечно, это отнюдь не аксиома, но факт остается фактом. Вы готовы?

Роза замялась. Вся ее внутренняя сущность даже не кричала, а вопила: “Нет!!!”, однако девушка до боли прикусила язык:

– Надеюсь, да.

Желтые глаза Семитьера сверкнули некой потусторонней вспышкой:

– Отлично. Тогда пойдемте. Только сперва выпейте вот это.

Он протянул руку в которой лежал хрустальный фиал. Роза взяла его, удивившись неожиданной тяжести. Пробка была плотно притерта к горлышку и понадобилось приложить усилие для того, чтобы вытащить ее. Не оставляя себе ни секунды на возможность засомневаться, она вытряхнула из флакончика в рот несколько пряных капель. В голове зашумело, словно ей довелось одним махом опустошить стакан вина, но это чувство тут же прошло. Девушка вопросительно посмотрела на своего работодателя.

– Не волнуйтесь. Считайте сие эликсиром мужества. Впрочем, из чего я его приготовил, вам сейчас лучше не знать.

Увидев расширившиеся от ужаса глаза ассистентки, он звонко и весело расхохотался:

– Мадемуазель Фалюш, я шучу. Пора начинать привыкать к моему чувству юмора. – он подмигнул, – Это совершенно безобидная вытяжка из одной тропической лианы. Блокирует обонятельные нервные окончания, что позволит вам не так бурно реагировать на трупный запах. Ну и в качестве одного из эффектов – притупляет чувство страха. Природное успокоительное средство, изобретенное коренными жителями Перу.

***

Газовые лампы в покойницкой шипели, а их дрожащий свет отбрасывал на стены тени, похожие на скрюченные пальцы. Холод пробирался под одежду Розы, а воздух, густой от сырости и слабого запаха формальдегида, оставлял во рту металлический привкус. Невидимый призрак ужаса вновь вонзил свои ледяные пальцы в мозг девушки.

“Ты станешь таким же, как он”, – шептал он, заставляя Розу сфокусировать взгляд на трупе человека, лежащем под простыней на столе. Барон снисходительно посмотрел на нее, легко приобнял за плечи:

– Не стоит бояться, шер ами. Люди опасаются привидений, забывая о том, что они не могут причинить им вреда. Вывод: если вы увидели призрак, то просто спросите у него, что ему нужно. По секрету – чаще всего оказывается, ему элементарно хочется поболтать. А вот с живыми монстрами стоит вести себя максимально осторожно. Что может иметь против вас месье Дрейфус? Он даже не знал вас при жизни.

Он указал на небольшой столик, напоминающий парту в начальной школе:

– Это ваше рабочее место. Ваша задача – фиксировать на бумаге все то, что я буду говорить вслух в процессе вскрытия. Конечно, только то, что касается непосредственно нашего усопшего. Ведь потом вам придется напечатать все это на "ремингтоне" и передать отчет родственникам вместе с телом. Или – в жандармерию. Все зависит от того, что прикончило исследуемого. Ну а сейчас, пожалуй, приступим. Значит, достопочтенная мадам Дрейфус утверждала, что ее муж был отравлен…

Одним рывком Барон сбросил на пол простыню, выставив напоказ обнаженное тело не старого еще мужчины, лет пятидесяти на вид. В свете газовых ламп его кожа казалась пергаментно-желтой. Гведе полюбовался трупом, как делал бы это ценитель в картинной галерее. Накинул поверх фрака черный фартук с множеством карманов, на руки натянул длинные, до локтя, перчатки. На голову надел систему линз на ремешках.

– Записывайте, дитя. Кожные покровы желтые с серым оттенком. Лицо отекло, под глазами – тяжелые мешки. Белки красные, веки опухли. Первые признаки отравления налицо.

С помощью металлического шпателя он ловко раскрыл рот усопшего, опустил на правый глаз окуляр:

– А вот и второй симптом. Во рту – мокнущие язвы. Гингивит. На зубах – серый налет с металлическим оттенком. Поздравляю вас, Дрейфус. В вашем возрасте пора бы знать, что ртуть это сильный яд. И применять его лучше всего только в термометре. Уверен, в крови и мочевом пузыре мы обнаружим большое количество этого металла. Сейчас посмотрим кровь через призму анализатора.

Барон осторожно проник длинной иглой стеклянного шприца в артерию на шее усопшего, с видимым усилием добыл несколько капель бордовой жидкости. Капнул на предметное стекло своего удивительного прибора. Прильнул глазом к окуляру:

– Так и есть. Голубой дым. Однако, пожалуй, сделаем еще несколько проб. Девочка моя, подайте мне вон тот деревянный сундучок с полки.

Получив требуемое, могильщик извлек из ячеек коробки две пробирки. При этом он продолжал комментировать каждое свое действие:

– Сперва мы обработаем кровь усопшего с кислотой. Это необходимо для того, чтобы разрушить все органические элементы. Теперь добавим йодид калия... Отлично. Видите этот красный осадок? По сути, на этом можно и остановиться. Но если хотите, я наглядно покажу вам процесс превращения скрытого в организме яда в изначальный металл. Смотрите, сейчас я капну внутрь раствор хлорида олова и... Видите эти серебристые капельки и серый осадок на стенках сосуда? Это и есть ртуть!

Роза, чуть высунув от усердия кончик языка, скрипела пером, фиксируя все замечания мэтра:

– То есть, она была права? Ее муж был отравлен? Вы так быстро закончили работу!

Барон покачал головой:

– К сожалению, нет. Все не так просто. Тот факт, что его травили ртутью, еще не говорит о том, будто умер он именно от ее ядовитых фракций.

Он провел руками по высохшему в посмертии туловищу. Девушка заметила, с какой приязнью, уважением, он это делал. Задержался внизу живота:

– Обратите внимание на сей странный шрам в виде птичьей лапки, мадемуазель. Он расположен на брюхе справа. След аккуратный, что очевидно – не так давно он пережил полостную операцию. Воспаления тканей практически нет. Ну это логично, у него вполне хватило денег на хорошего хирурга и достойный уход после вмешательства. Ну, полюбопытствуем, что же у нашей новой игрушки внутри…

Нож с длинным лезвием угрожающе блеснул в свете ламп. Легким движением Семитьер сделал продольный разрез посередине тела: от ямки, где у горла сходятся ключицы до паха. Дополнил его сверху еще двумя диагональными надрезами. Остро отточенный скальпель легко рассекал кожу, оставляя за собой тонкую линию, из которой медленно выступила темная, густая кровь. Она не била струей, как у живых, а сочилась, словно черная река по разбитой земле, лениво огибая бледные берега кожи.

Осторожно, почти нежно, он отделил кожу и мышцы от ребер, раскрывая грудную клетку. Под ними прятались сердце и легкие – органы, что еще сегодня ночью качали кровь и снабжали ее кислородом.

Перо в руках девушки замерло. На миг она задумалась о том, насколько все-таки хрупка человеческая жизнь. И еще о том, что она целиком и полностью зависит от слаженной работы тех деталей, которые сейчас выглядели просто кусками мяса.

Барон взял со стола пилу для костей. Приложил полотно к грудине. Омерзительное жужжание наполнило морг, а хруст ребер, поддающихся напору лезвия, напомнил треск сухих веток. На мгновение Розе показалось, будто сам дьявол водит смычком по ее нервам. Семитьер разрезал кости с обеих сторон и поднял грудину, словно крышку сундука, обнажая внутренности.

Безжизненное сердце, темно-красное, неподвижное, как комок обожженной глины, сейчас лежал прямо перед ним. Легкие, сморщенные и бледные мешки, прижимались к нему, будто два сдувшихся воздушных шарика.

“Такие, как подарила мне мама на пятилетие”, – прошептала Роза, незаметно для себя встав с табурета и приблизившись к трупу. Гведе одобрительно посмотрел на нее и, перерезав веревки сосудов, осторожно вытащил сердце из полости. Положил на весы:

– Вес, форма, цвет – все в норме. Никаких патологий. Удивительно здоровый человек был этот самый Дрейфус.

Девушку слегка замутило. Барон указал ей на круглую коробочку, стоявшую у изголовья стола:

– Unguentum menthae. Мазните немного под носом. Ментол помогает успокоить нервную систему. Теперь займемся легкими. Гм. Кроме того, что усопший дымил, как паровоз, ничего необычного.