Текст книги "Тайна девятки усачей"

Автор книги: Александр Власов

Соавторы: Аркадий Млодик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

НОВАЯ НАХОДКА

На следующий день с утра ребята продолжали копать траншею. Работали усердно, а когда сделали короткую передышку, разгорелся спор. Всех волновал вопрос: каким образом футляр с автоматом и патронами очутился на дне силосной ямы? Мнения, разделились. Гриша Лещук считал, что Дима бросил футляр в воду в минуту опасности.

– Гнались за ним фашисты – вот ему и пришлось!

– Так только трусы поступают! – возразил Санька.– Димка бы не растерялся: вынул бы автомат и скосил всех гадов! У него же пять магазинов с патронами было!

Санька говорил уверенно, словно давным-давно дружил с Димой и знал, как бы тот поступил, увидев за собой погоню.

– Может, его у ямы.... убили, а футляр сам упал, – произнес Вовка.

Досталось же ему за эти слова! Мальчишки не представляли себе, что Дима Большаков мог погибнуть так обыденно и бесславно у какой-то заброшенной силосной ямы. Предположение Вовки возмутило ребят, и они бы еще долго отчитывали своего приятеля, но вмешался Мишук. Он не любил фантазировать и не строил, никаких догадок.

– Не знаю, как футляр попал в яму, – рассудительно произнес звеньевой. – Но зато теперь ни один человек не скажет, что Дима – предатель!.. Oт кого он прятал автомат и патроны в футляре? Конечно, от фашистов!

Мальчишки приумолкли.

Никто раньше не подумал, что их находка снимает с Димы Большакова всякие подозрения. Серебряная планочка подтверждала, что футляр принадлежал ему. Значит, и оружие тоже его! Вместо баяна Дима в тот день нес куда-то автомат.

Но этого было мало, хотелось знать все, что произошло с Димой Большаковым. И теперь пионеры верили, что раскроют тайну.

В полдень, когда солнце нещадно припекало спины и плечи, Мишук разрешил сходить на речку. Вовка сбегал в штаб за сачками и колотушками.

– Зачем это барахло? – удивился Санька.

– Рыбу ловить! – ответил Вовка.

– Кто же попадется в такие снасти?

– Щуки, плотва! – невозмутимо объяснил Вовка. – Бывает, и язя, а то и налима вытащишь. Но больше щуки... Много их в Болотнянке! Они даже на лягушку берут. Нацепишь ее на крючок – а щука хвать! Так и дернет!.. Но с сачком лучше!..

Узенькая речонка Болотнянка протекала недалеко от деревни. Туда и направились ребята по тропинке, которая пересекала широкую пожню – большой заливной луг, растянувшийся по обоим берегам.

Весной, когда таял снег, Болотнянка вздувалась, до краев заполняла русло и выливалась на пожню. Все речное население спешило на простор. Щуки резвились в мелкой воде. Налимы, воровски изгибаясь, шныряли в затонувших зарослях прошлогодней травы.

Но вода быстро спадала, и зазевавшаяся рыба оставалась на пожне. Щурята, язи, красноперки скапливались в лужах и ямах. Мальчишки за один день вылавливали несколько пудов рыбы. Для этого не требовалось особого уменья.

Закатав штаны, ребята до тех пор месили ногами воду, пока очумевшая рыба не прибивалась к берегу. Здесь ее хватали за жабры и бросали в корзину.

Санька недоверчиво слушал рассказы Вовки о странной рыбной ловле. Но вскоре он убедился, что Вовка если и привирал, то самую малость. Когда стежка вывела рыболовов на берег и они пошли вдоль речки, в воде то и дело слышался торопливый всплеск. От этого звука у Саньки екало в груди, а кто-нибудь из ребят с притворным равнодушием замечал:

– Щуренок балует....

Тропинка вышла к переправе. С одного берега на другой были переброшены три нетолстые жерди. Такие шаткие мостки в деревне называли лавами.

– Стой! – сдавленно шепнул Вовка и замер, всматриваясь в темную торфяную воду.

Ребята остановились и затаили дыхание. Вовка считался главным рыбаком. На рыбалке все подчинялись ему, даже Мишук.

– Щука стоит! – тихо сказал Вовка, – Мишук, готовь петлю!

Звеньевой вытащил из кармана моток конского волоса, ловко связал скользящую петлю и передал Вовке.

– Где? – спросил Санька. – Не вижу ничего!

– У самой осоки, – ответил Вовка. – Справа от лавы! Но Санька не видел притаившуюся рыбину.

– Ты и сам, наверно, ни шиша не видишь! – сердито буркнул он.

Вовка промолчал.

Он потихоньку подводил петлю под щуку. В этом деле нужна была большая точность и выдержка. Быстро поведешь – спугнешь. Промедлишь – тоже нехорошо: уйдет щука в самый последний момент. Петля должна встать так, чтобы голова рыбы оказалась внутри волосяного кольца. Затем надо рывком захлестнуть петлю и выбросить добычу на берег.

Все шло отлично. Вовка мастерски подвел петлю к самой щучьей голове. Ребята видели, как удавка медленно приблизилась к жабрам.

– Ну! – жарко шепнул Гриша.

Вовка вскинул руку вверх. Но мгновеньем раньше щука бросилась вперед, и петля успела захватить только хвост.

Тут и Санька увидел, наконец, продолговатое белое брюхо щуки.

Петля вытащила ее на воздух, но узкий хвост выскользнул из удавки. Щука ударилась боком о воду и скрылась.

Мальчишки загалдели так, что с дальних берез испуганно сорвались две вороны и, сердито каркая, улетели.

– Два кило! – кричал Санька. – Разиня! Эх, я бы!..

– Да не два, а полкило было, – сказал Вовка и вздохнул. – Пошли дальше.

Но уходить отсюда не хотелось.

– Давайте здесь попробуем! – предложил Мишук. – Она далеко не уплывет! Может, еще попадется!

Он погрозил кулаком щуке и сбросил рубашку. Остальные тоже стали раздеваться.

Вовка взял сачок и быстро распределил роли. Сема возглавил загонщиков, вооруженных колотушками – длинными палками, на концах которых было приколочено по колобашке. Второй сачок получил Санька.

– Попробуй! – сказал ему Вовка и предупредил: – Только делай все, как я!

Они вдвоем потихоньку спустились с берега в речку. Было неглубоко – вода не доходила до пояса. Сачки установили против течения поперек Болотнянки, прижав нижний край обруча к дну. Первым встал Вовка, сзади, метрах в двух,– Санька.

Гриша и Мишук тоже влезли в воду рядом с Санькой и перегородили ногами протоки слева и справа от сачка.

Пока ребята с колотушками занимали исходный рубеж, Вовка дал Саньке последние указания.

– Как только начнут баламутить воду колотушками, рыба бросится в нашу сторону. Но ты ничего не увидишь – муть поднимется. Тут чувствовать надо руками! Ударит что-нибудь в обруч или дернет за сетку – значит, есть! Выхватывай сачок и смотри!

– «Смотри!» – передразнил его Санька. – Какая дура в мой сачок попадется после твоего! Нарочно вторым меня поставил! Сам небось вперед полез!

– А ты слушай, раз не понимаешь! – прикрикнул Вовка.– Хоть и не видно, а рыба все же чует сачок. Которая поумнее, та обязательно обойдет меня. Ну, а как обойдет, – обрадуется: все, мол, ловушка сзади, теперь можно свободно улепетывать! Кинется со всех ног, – ив твой сачок угодит! Понял?

– Посмотрим! – отозвался Санька.

Загонщики отбежали метров на десять вверх по Болотнянке и встали по обоим берегам речки.

– Начинай! – крикнул им Вовка.

Колотушки дружно врезались в воду. Шум поднялся невероятный. Во все стороны полетели брызги. Вода замутилась от ила, поднятого со дна. Ватага ребят, не переставая работать колотушками, постепенно приближалась к сачкам.

– У тебя есть что-нибудь? – спросил Санька, чувствуя, что у него задрожали руки от напряженного ожидания.

– Рано еще! – ответил Вовка охрипшим голосом, – Налим – тот у самой колотушки идет. Вот щукам, пожалуй, пора...

И тут кто-то живой, сильный ткнулся под водой через сетку прямо Саньке в колено. Он вскрикнул от неожиданности и потянул сачок кверху. Когда нижний край обруча вышел из воды, небольшой щуренок стремительным красивым броском переметнулся из сетки в речку.

Санька взревел и со всей силы толкнул сачок вперед, чтобы подцепить ускользнувшего щуренка.

– Ставь на место! – крикнул Мишук. – Других упустишь!

Но Санька вошел в азарт. Он ничего не слышал и не понимал – пихал и пихал сачок вперед, пока не уперся обручем в чьи-то ноги, Это был Вовка. От толчка сзади он чуть не упал. Обернувшись, Вовка ухватился за Санькин сачок и вытащил его из воды. В сетке бился щуренок.

– А-а! Попался! – вскричал Санька. – Не уйдешь, голубчик! Я бы и ту щуку не упустил! У меня не попляшешь!

– Замолчи! – одернул его Вовка. – Бросай щуренка на берег! Ставь сачок на место! Сейчас рыба навалом попрет!

Щуренок полетел в траву. Санька отступил назад и вновь перегородил речку сачком. Мишук и Гриша снова встали по бокам и, высоко поднимая колени, затопали ногами по дну, чтобы рыба, которой удастся благополучно миновать Вовку, не прошла мимо второго сачка.

Сема со своей командой все приближался. Вспененная илистая вода так и кипела под колотушками. Когда между передним сачком и загонщиками осталось метра два, Вовка быстро пошел навстречу, толкая перед собой сачок. За шаг до того места, где колотушки бухали по воде, он привычным рывком выдернул сетку, в которой трепыхалась рыба, и выпрыгнул на берег.

А Санька, хоть и старался во всем подражать Вовке, не смог справиться с сачком. Он наполнился илом и грязью и не хотел двигаться против течения.

– Вытаскивай! – услышал Санька чей-то крик и рванул сетку вверх.

Как назло, обод зацепился за что-то, Санька покраснел от натуги. Гриша и Мишук стали ему помогать. На поверхности воды показалась черная коряга. Вытянуть эту тяжесть на берег не хватало сил. А рыба так и сигала из сачка.

– Ну что же вы! – в отчаянии завопил Санька, видя, как крупный налим лениво переваливается через обруч в речку.

Вовка тоже заметил налима и прыгнул в воду. Ребята вчетвером выволокли на берег сачок вместе с прицепившейся к сетке корягой.

Налим не успел удрать. Запыхавшийся и счастливый, Санька присоединил его к кучке рыбы, вытряхнутой из Вовкиного сачка.

Налюбовавшись уловом, мальчишки пошли дальше, чтобы повторить облаву на рыбье царство в другом месте.

Вскоре показался мостик, по которому проходила проселочная дорога.

– Под тем мостом, – сказал Вовка, – щуки толстенные, как бревна.

– Побежали туда! – загорелся Санька.

– Не выйдет! – ответил Вовка. – Там глубоко – сачок не поставишь!

– Боишься? – Санька насмешливо покосился на него.

– Глубоко! – повторил Вовка. – Не перегородить сачком!

– А за мостом? – не сдавался Санька.

– Помельче.

– Вот и поставь там сачки, а мне дай колотушку – я тебе всех щук из-под моста выкурю!

– Ты хоть плавать-то умеешь? – спросил Сема. Никому другому Санька не ответил бы на этот оскорбительный вопрос, а Семе он простил обидное сомнение.

– Спрашиваешь!.. Конечно, умею!

– Пойдем! – коротко сказал Сема.

Он подал Саньке колотушку и, не оглядываясь, зашагал к мосту.

Болотнянка делала крутое колено и, расширяясь, уходила в тень от бревенчатого настила. Вода под мостом была черная, как тушь. Тянуло холодной сыростью и прелью. Но рыба тут водилась крупная. Проходя по мосту, усачи часто слышали тяжелый всплеск потревоженной щуки. По речке расходились широкие круги.

Однажды Вовка видел, как на камешек под мостом села какая-то пичуга. Она набрала в клювик воды и запрокинула голову. В реке у камня метнулась длинная тень, высунулась зубастая пасть, схватила зазевавшуюся птичку и пропала. Колыхнулись листья кувшинок. На поверхность всплыли пузырьки воздуха. Больше ничто не напоминало о маленькой трагедии. И Вовке стало страшно. Может быть, поэтому он здесь никогда не ставил сачки, хотя не раз мечтал поймать щуку, обитавшую под мостом.

Сегодня такой случай подвернулся. Вовка схватил сачок. Второй сачок взял Мишук, и ребята побежали за Семой и Санькой.

Сразу за мостом речка была довольно широкой. Лишь метрах в десяти вниз по течению она становилась уже, но и там пришлось ставить сачки не друг за другом, а рядом. И все же слева и справа у берегов остались неперегороженные протоки. Здесь Вовка расставил всех свободных мальчишек. Их ноги образовали в воде живой частокол.

– Дава-ай! – долетело до Семы и Саньки.

Они вошли в речку с другой стороны и забарабанили колотушками. Под ногами разъезжалось глинистое месиво. Было скользко, как на ледяной горке.

Молчаливый Сема сопел и напористо шел вперед. Молчал и Санька, стараясь не отстать. Так они и очутились под мостом.

Старый бревенчатый настил навис над самой головой, заслонил свет и будто придавил ребят. Сверху сыпалась труха перегнившего дерева. А внизу вокруг голых ног, как щупальца спрута, обвивались скользкие водоросли.

Санька яростно бултыхал колотушкой, стараясь заглушить в себе беспокойное чувство. Удары звучали под мостом глухо, как в бочке. Вода не мутилась, потому что палки не доставали дна.

«Никого отсюда не выгонишь! – подумал Санька, преодолевая противную дрожь. – Тут и рыба, наверно, никакая не водится!»

Но он ошибся. Впрочем, о своей ошибке он узнал уже потом, а сейчас до него донесся отчаянный вопль, за которым последовал взрыв испуганных голосов.

– А-а-а... И-и-и... О-о-о!.. – летело над водой. У сачков что-то произошло.

– Чего это они? – спросил Санька и посмотрел на Сему.

Тот только пожал плечами и заторопился, чтобы поскорее выбраться из-под моста. Заспешил и Санька, но поскользнулся, хотел опереться на колотушку, да не достал дна.

Сема обернулся, успел заметить уходящую под воду макушку кудрявой Санькиной головы и прыгнул к нему с таким всплеском, что эхо загуляло под настилом.

Санька плавал хорошо. Он даже не испугался, когда ноги соскользнули и вода сомкнулась над его головой. Просто было неприятно погружаться в темную, холодную глубину. И если бы Сема не поспешил ему на помощь, это вынужденное купанье ничем бы особенным не кончилось.

Ho когда Сема с шумом прыгнул за Санькой, тому показалось, что обрушился весь мост. Что-то опустилось ему на голову и сжало ребра, а затем какая-то сила выдернула Саньку на поверхность.

Раскрыв глаза, он в первую очередь со страхом взглянул вверх – на мост – и только потом увидел совсем рядом невозмутимо спокойное лицо Семы.

– Это ты? – удивился Санька и, догадавшись, что Сема его спасал, рассмеялся. – Я ж сказал: умею плавать! Зачем полез?

– Мало ли... – произнес Сема.

– А я думал – мост обрушился! – признался Санька и снова задрал голову.

Подгнивший настил опасно провисал между тремя стальными рельсами, перекинутыми с берега на берег и служившими опорой для бревен.

– Мостик еще тот! – усмехнулся Санька. – Нырять кому-нибудь придется!.. И скоро! Как груженая машина...– Он замолчал. Глаза у него остановились, прикованные к крайнему рельсу.

Сема потянул Саньку за руку.

– Идем!

Но Санька уперся и молча продолжал смотреть вверх. Тогда и Сема поднял голову. На нижней плоской грани рельса виднелись шесть букв: «Дим. Бол.».

Санька присвистнул.

– Видишь?.. Димка Большаков!

Сема беззвучно приоткрыл рот. Теперь уже Санька схватил его за руку и потащил из-под моста. Сердце у Саньки так и прыгало в груди. Он готов был спорить с кем угодно, что буквы поставлены не случайно. «Тут что-то есть! – думал Санька. – Опять тайник!»

– Ур-а-а-а!

С этим ликующим возгласом он выскочил из-под настила. Но поблизости никого не оказалось. Озадаченный, Санька прикрыл рукой глаза от солнца и увидел мальчишек. Они бежали прочь от моста вдоль речки и на ходу швыряли в воду камни, палки, комья земли.

Не сговариваясь, Санька и Сема бросились за ними и догнали у большого омута. Ребята стояли на берегу, пристально всматриваясь в воду. Но в темной глубине ничего не было видно. Вовка обернулся и на удивленный Санькин взгляд ответил односложно, с горьким сожалением:

– Ушла...

– Кто? Куда? – спросил Санька. – Рыбешка, что ли?

– Рыбешка? – обиделся Вовка. – В-во какая рыбешка! – И он во всю ширь раскинул руки.

– Больше! – горячо возразил Гриша.

– Смотри – протаранила! – произнес Мишук и показал Саньке прорванный сачок.

Заговорили все разом, возбужденно. И Санька с Семой поняли, наконец, что произошло. Старая громадная щука бревном ткнулась в сачок, прорвала сетку и выскочила на мелководье. Тогда и полетели в нее палки, камни – все, что попалось под руку. Мальчишки гнались за ней до самого омута, пока щука не скрылась в глубине.

– И это все? – небрежно спросил Санька, когда ребята поутихли. – Столько шума из-за одной щуки?.. Вот я вам сейчас скажу!.. Ахнете и закачаетесь! Я открыл новый тайник Димы Большакова.

Санька обвел всех глазами и остался доволен произведенным эффектом. Только Мишук был больше встревожен, чем изумлен. Санька по-своему истолковал выражение его лица. Ему подумалось, что звеньевой сомневается.

– Сема! Подтверди! – произнес он.

– Надпись видел, – Сема кивнул головой. – А про тайник не знаю.

– Не знаешь? – возмутился Санька. – А зачем же «Дим. Бол.» написано?.. Так просто, да?.. Делать было нечего, да?.. Залез Димка под мост и напильником дзык-дзык, да?

– Под мостом? – переспросил Мишук и насторожился еще больше.

– Под мостом!.. На рельсине!

– Знаешь, что под мостами в войну прятали? – Мишук сделал страшные глаза. – Ми-ны!..

Предположение звеньевого так было похоже на правду, что горячие головы мальчишек поостыли. Один Гриша поддержал Саньку.

– По-твоему, – сказал он Мишуку, – Дима заминировал мост и тут же подпись свою оставил, чтобы фашисты сразу могли узнать, кто это сделал!

Санька с благодарностью посмотрел на Гришу. Оживились и ребята.

Конечно, Дима не поступил бы так опрометчиво! Никаких мин под мостом не могло быть!

Оставив колотушки и сачки на берегу, все залезли под настил. С любопытством и волнением смотрели мальчишки на надпись.

– Неужели он напильником?.. – задумчиво произнес Гриша. – Ведь рельса-то стальная...

– Он же сильный был, как Сема! – ответил Вовка.

– А ты откуда знаешь? – спросил Санька.

– От деда Евсея!

Санька отметил про себя это важное обстоятельство, а вслух сказал:

– Надо послать в деревню за лопатами и ломами. Тут, наверно, такое запрятано!..

– А уговор? – напомнил Мишук.

– Какой еще уговор? – удивился Санька,

– Норма!.. Мы ее сегодня не выполнили. Санька плюнул в воду и вылез из-под моста.

Его недовольство передалось всему звену. Траншею рыли вяло, без подъема. Было около восьми часов, когда ребята с грехом пополам справились с дневным заданием. Пошли в штаб. И опять старенькая баня допоздна гудела от мальчишеских голосов.

Иван Прокофьевич и его жена, возвращаясь с поля, услышали этот приглушенный гомон и остановились у крыльца своего дома.

– Парень-то у агронома заводной! – сказал Иван Прокофьевич.– Всего два дня здесь,– и оба дня в бане, как в улье. Всполошил он наших ребят!

– Они все трое, видать, такие! – добродушно ответила жена. – Мать на ферме бунтует: подавай ей новые доильные агрегаты! Подожди – и агроном развернется!

ВЫНУЖДЕННОЕ БЕЗДЕЛЬЕ

Саньке казалось в этот вечер, что стоит ему коснуться подушки – и он заснет. Но, когда после ужина он забрался на чердак и залез под одеяло, сон отлетел. Лежал Санька с открытыми глазами и смотрел в черный дверной проем, испещренный яркими звездами. А мысли были далеко. Они вели Саньку по болоту к сухим лесистым буграм – островинам. Он бесстрашно шел с автоматом на медведя, первым отыскивал таинственные партизанские тропы и с удивительной проницательностью указывал ребятам зарытые во мху мины.

Фантазия разыгралась вовсю. Уставившись на мерцающие звезды, он видел высокую гору, заросшую густым кустарником. Одинокий дымок курился над самой ее вершиной. У костра сидел Дима Большаков. Юный партизан забыл тропу через болото и много лет прожил робинзоном на островине, поджидая, когда Санька выручит его. И вот она – долгожданная помощь!

Заросший, грязный, в разорванной рубашке, Дима бежит навстречу мальчишкам, которых Санька провел благополучно через топи и трясины...

Поежившись от жутковато-сладкого чувства, Санька блаженно улыбнулся. С этой улыбкой он и заснул, честно признавшись самому себе, что в деревне не так уж плохо.

Но на следующий день Санька чуть не переменил свое мнение.

Он проснулся от страшной зубной боли. Вчерашняя рыбная ловля не прошла даром. Не привык он долго бродить по воде и простыл. Зуб не просто ныл или болел. Нет! Саньке казалось, будто зуб зажали раскаленными щипцами и дергают что есть силы из стороны в сторону.

Не видя перекладин стремянки, зажмурив от боли глаза, перед которыми вспыхивали лиловые и зеленые искорки, Санька спустился с чердака и мыча, как глухонемой, ворвался в дом.

Мать накрывала на стол.

– Зуб? – догадалась она, взглянув на сына, который руками придерживал щеку и мотал головой.

– Есть тут... больница? – выдавил из себя Санька и тоненько застонал.

– Купался вчера? – спросил отец и, не дождавшись ответа, добавил: – В городе надо было привести рот в порядок. Здесь больница далеко.

– О-о-о! – простонал Санька, плюхнулся на стул и свесил голову к коленям.

– Ложись на кровать – пригрейся! – посоветовала мать. – Я сейчас грелку тебе налью, а в обед принесу шалфея… Пополощешь – оно и пройдет к вечеру.

– К вечеру? – взвизгнул Санька, и вдруг его прорвало:– Почему нет больницы?.. Что это – не Советский Союз? Заболел – значит, умирай?

– Ничего! Я думаю, еще поживешь! – пошутил отец.

Санька взвыл.

– И чего ребенка дразнишь! – недовольно заметила мать. – Ложись, сынок! Пригрейся, потерпи...

Санька свалился на кровать и прикрыл голову подушкой. Во рту у него творилось что-то невероятное. Тупая раскаленная игла сверлила челюсть и выворачивала ее на сторону. Голова, казалось, распухла. Он даже не почувствовал, когда мать подсунула под щеку грелку, завернутую в полотенце, и не услышал, как ушли родители...

В восемь часов звено Мишука собралось у силосной траншеи.

– Опаздывает! – недовольно произнес звеньевой видя, что нет Саньки. – Начнем! – сказал он ребятам. – Ждать не будем!

Прошло пятнадцать минут, двадцать... Саньки не было. Мальчишки работали молча, оглядываясь на деревню в надежде, что Санька, наконец, появится.

Когда сделали перерыв и невесело расселись на куче выброшенной из траншеи глины, Вовка сказал, задумчиво рассматривая грязное колено:

– И задира, и хвастун, а какой-то он... С ним не скучно... И обижаться на него не хочется...

– Болен, может, – как всегда отрывисто и коротко произнес Сема.

– Ничего не болен! – возразил Гриша. – Я знаю, где он!.. Под мостом! Откопает что-нибудь и будет хвастать!

Это было похоже на Саньку.

– Если так!..– Мишук не докончил угрозы. – Вовка, слетай на речку! Не найдешь – забеги домой! Узнай!

Вовка убежал, а ребята снова взялись за лопаты, и каждый от души хотел, чтобы Саньки под мостом не оказалось.

Прошло полчаса, прежде чем Вовка появился на деревенской улице. Он еще издали прокричал что-то. Подбежав к ребятам, Вовка весело повторил:

– Болен!.. Зубы у него!

– Чему же ты радуешься? – удивился Мишук, хотя и сам почувствовал какое-то облегчение.

– Значит, не виноват! – простодушно объяснил Вовка.– А болят – страсть как! Воет, точно бешеный!.. Ждет обеда – мать шалфея обещала принести! Деревню кроет – страх! За то, что больницы нет!

– А ты ему объяснил? – спросил Мишук.

– Ему объяснишь! – воскликнул Вовка. – Он и не слышит ничего: воет и ругается!

Звеньевой посмотрел на мальчишек.

– Отпустим Вовку в Обречье? – спросил он и добавил:– Только норму сбавлять не буду – придется работать и за Саньку, и за Вовку!

– Отпустим! – согласились ребята.

И Вовка колобком покатился по дороге в соседнюю деревню.

Ему посчастливилось: он застал председателя в правлении.

– Павел Николаевич! Меня звеньевой прислал! – тяжело дыша, сказал Вовка, без стука влетев в комнату.

Он нарочно начал со звеньевого. Строгий председатель не любил, когда колхозники без разрешения бригадира приходили в рабочее время в правление.

– Как траншея? – спросил Павел Николаевич.

– Роем... Только у нас Санька зубами заболел!

– Санька? Это... А-а! Агронома сын?

– Да! Воет волком!

– Перекупался?.. С непривычки и заболел! – Председатель хмуро посмотрел на Вовку. – Вы там не в траншее, а в Болотнянке целыми днями сидите! Знаю я тебя, рыболова! Ты первый заводила, насчет речки!

У Вовки разгорелись глаза: он вспомнил про щуку.

– Вчера в-во какая!.. – начал он и осекся.

– Проговорился! – с укором произнес председатель.– А ведь звеньевой наказывал, наверно, чтоб ни-ни! А?.. Сего дня к вечеру заеду на вашу ударную стройку. С метром приеду! Сам обмерю! За недодел – по спинам! Внял? Этим же метром! А он у меня стальной!

Вовка не отвечал – помаргивал белесыми ресницами и сопел конопатым носом. Он не очень-то боялся Павла Николаевича. Все в колхозе знали, что председатель хотя и строг, но справедлив и чуток, особенно к ребятам.

Павел Николаевич снял телефонную трубку и спросил:

– Зубы?

– Зубы! – подтвердил Вовка и придвинулся к столу. Председатель положил трубку обратно на рычаг, в упор посмотрел на Вовку и вкрадчиво сказал:

– Ты присядь... Отдохни... Может, раскладушечку принести?

Вовка отодвинулся, а Павел Николаевич показал на часы и внушительно произнес:

– Время-то рабочее! – И вдруг сердито крикнул, широко раскрыв совсем не злые глаза: – Футболь отсюда, пока цел!

– Про зубы не забудьте! – напомнил Вовка, выскакивая за дверь...

Санька не находил себе места. Он уже устал ругать деревню и теперь давал себе страшные клятвы, что никогда и ни за что не сунется больше в воду, что при первой возможности уедет обратно в город и будет жить обязательно рядом с зубным врачом. В ушах звенело и стреляло, и все же он услышал, как к дому подъехала какая-то машина. В надежде на чудо Санька выглянул в окно и увидел белый фургон с красным крестом на боковом стекле и всю восьмерку усачей.

Он вспомнил, что Вовка говорил про какую-то «летучку». Но тогда Санька не обратил внимания на его болтовню – больных всегда успокаивают. А теперь нельзя было не верить: перед домом стояла настоящая «Скорая помощь». «Свезут к врачу!» – с облегчением подумал Санька и пошел к двери.

На крыльце ребята подхватили его под руки. Вовка надул щеку и пробарабанил пальцами короткий марш. Гриша открыл заднюю дверцу машины. Санька поднялся по железной лесенке и очутился... в зубоврачебном кабинете. В фургоне стояла привинченная к полу бормашина. На стенах висели белые ящички с гнездами для инструментов и медикаментов. К кабине тянулись разноцветные электрические провода.

– Садись, мальчик! – услышал Санька и без колебаний сел в кресло.

Только сейчас он заметил тоненькую невысокую девушку в белом халате. «Не выдернуть ей! Замучает!» – ужаснулся он, но покорно раскрыл рот.

Мальчишки настороженно прислушивались снаружи к доносившимся звукам.

В деревнях эту машину называли «зубной летучкой». Она регулярно раз в месяц появлялась в каждой деревне, а иногда приезжала по срочному вызову. Хозяйничала в «летучке» Дина Юдина – молодая девушка, только, что окончившая институт. Первое время колхозники ей не доверяли, но очень скоро убедились, что у «врачихи» легкая рука, что она выдергивает зубы и ставит пломбы быстро и почти безболезненно.

В «летучке» было тихо, лишь металлически позвякивали инструменты. Вовка дотянулся до окна и попробовал заглянуть внутрь фургона. Но ничего не увидел через матовое стекло.

Прожужжала бормашина и тотчас умолкла. Из кабины выглянул шофер, посмотрел на мальчишек и спросил:

– Ждете? Сейчас начнется!

– Что начнется? – не понял Вовка.

– Концерт! – улыбнулся шофер. – Ваш дружок исполнит арию «Не тяни меня за зуб».

– А ему, может, и не будут дергать! – сказал Гриша.

– Будут! – уверенно произнес шофер. – Раз бормашина молчит, – обязательно будут!

Водитель оказался пророком. Не успел он предсказать Санькину судьбу, как раздался глубокий горловой звук. Санька выкрикнул всего один слог: не то «ма», не то «па», но сколько чувства было заключено в нем!

Потом прозвучал мягкий успокаивающий голос:

– Все, все! Уже все!.. Прополощи рот!.. Тут у тебя еще два зуба шалят, но их подлечим в следующий раз. Хорошо?

– Ага! Ага! – поспешил согласиться Санька.

– Дать тебе зуб на память?

– А ну его!..

Зуб был выдернут, но болезнь еще только начиналась. В тот день Санька так и не вышел из дома. К вечеру у него подскочила температура.

Когда председатель колхоза на газике подкатил к силосной траншее, он застал на работе лишь восьмерку усачей.

– Поредели ряды боевые! – насмешливо произнес он, грузно вылезая из машины. – Что у него, все зубы подряд вытаскивают?

– Горло у него еще прихватило! – ответил Мишук.

– Рыбка, значит, подвела? – усмехнулся Павел Николаевич и, вытащив из-под сиденья стальной метр, подошел к траншее. – Посмотрим, во что эта рыбка обошлась колхозу. Когда получили задание?

– Позавчера утром! – ответил Мишук. Председатель спустился в траншею, измерил длину, ширину и глубину.

– Не хватает до нормы! – сказал он Мишуку.

– А воду считали? – спросил звеньевой.

Павел Николаевич прищурился, окинул взглядом яму.

– Сколько ведер?

– Миллион! – выпалил Вовка.

Председатель улыбнулся.

– Снимаю свои обвинения!.. А сейчас – кончай работу! Садитесь в машину – проведаем вашего больного!

Ребята не ждали повторного приглашения. Набитый до отказа газик медленно въехал в деревню и остановился у избы агронома.

Когда мальчишки, пропустив вперед Павла Николаевича, вошли в комнату, Санька лежал под двумя одеялами и выстукивал зубами отчаянную дробь. Отец и мать ужинали.

Ребята окружили кровать. Павел Николаевич присел к столу.

– Ангина? – спросил Он, кивнув на Саньку. – Может, врача надо?

– Не надо! – ответила мать. – Я его болезни давно изучила. Горло слабое!.. Таблетки даю... Хорошо бы, конечно, меду с молоком.

– Или ремня с пряжкой! – добавил отец.

– Ты не серчай на парня! – сказал председатель. – Это у нас обычное дело. Бывает и со взрослыми. Сеть возьмут – и на озеро. Часов пять из воды не вылезают. А на следующий день – у кого живот, у кого горло!

Павел Николаевич сунул руку в карман, достал карандаш, пачку бланков, аккуратно переложенных листиками копирки, и заполнил накладную.

– Звеньевой!

– Я! – ответил Мишук.

– Пошли кого-нибудь к деду Евсею за медом.

На пасеку с накладной и кувшином побежал Вовка. Павел Николаевич убрал карандаш, бланки и озабоченно покачал головой.

– Не возьму в толк! – произнес он задумчиво. – В колхозной столовой уху как-то из плотвы сварили... Ого, какой крик поднялся: и горькая, и кости одни, и чешуя попадается! Чего только не болтали! Повара чуть в котел не запихнули! А сами ту же плотву наловят – и едят за милую душу! Что это, по-твоему, Семен Егорович?

Санькин отец уверенно ответил:

– Ловля рыбы – это спорт. А где спорт – там здоровый азарт. А где азарт – там все сладко. Свари уху из одних желчных пузырей – будут хвалить!

– Пусть так! – согласился председатель. – Спорт, азарт – все это хорошо! А возьми такую штуку... Заехал я сегодня в передовую бригаду – в Осиновец... Народ вроде сознательный. Лучшие в колхозе люди. Решил: дай поговорю насчет одного дела... И поговорил! Раскричались, как вороны! Ухватились за свои избы намертво! Тронь – глаза выклюют!

Павел Николаевич не преувеличивал. Разговор в деревне Осиновец произошел бурный. И все из-за того, что председатель намекнул: не пора ли, мол, расстаться со старыми избенками. Он даже не предложил, а именно намекнул, что можно построить в одном месте современные типовые дома и переселиться в них всем колхозом. Была еще у председателя думка о газе в баллонах и газовых плитах. Но ему и высказать всего не дали.