Текст книги "Тайна девятки усачей"

Автор книги: Александр Власов

Соавторы: Аркадий Млодик
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Мамочка! Что случилось? – крикнула Катя. Ксения Даниловна горестно махнула рукой. Когда она вышла из болота на берег, всех поразили ее печальные потемневшие глаза. Руки нервно перебирали пучок травы.

– Белоус, – сказала она.

Но ребята поняли, что не это сейчас главное, что Катина мама принесла какую-то страшную весть.

– Я была в партизанском лагере, – произнесла она наконец.– Еще одно ужасное преступление фашистов!..

Ксения Даниловна вытащила из кармана куртки клеенчатую тетрадь.

– Это журнал партизанского дозора... Здесь всего полторы страницы... Слушайте...

«Девятое ноября. Двенадцать ноль-ноль. Похоронили Большакова. Был в разведке. Две огнестрельные раны. На рассвете с переднего поста его заметили на болоте. Был без памяти. Умолял кого-то достать автомат из ямы, бредил какими-то газами. Умер, не приходя в сознание.

Два года назад Дима вывел нас из окружения и помог превратить болото в партизанский лагерь. Сумел войти в доверие к гитлеровцам и доставлял нам ценные разведданные. Он узнал, что гитлеровцы готовятся к расправе над местными жителями, и привел к нам своих односельчан. Спи, маленький герой!..

Четырнадцать ноль-ноль. Командир отдал приказ покинуть лагерь. Весь отряд убежден, что Дим. Бол, не случайно говорил в бреду о газах. Противогазов у нас нет...

На островине остается дозор – я и Кудрявцев. Наша задача – дождаться возвращения двух боевых групп, выполняющих задание, и вместе с ними идти на соединение с основными силами отряда.

Семнадцать сорок. Возвратилась первая группа. Немедленно отбыла к месту нового расположения отряда.

Девятнадцать ноль-ноль. Второй группы нет. Все спокойно.

Двадцать один ноль-ноль. Второй группы нет и не будет до утра: на болоте густой туман – не видно ориентиров. Придется нам ночевать на островине.

Двадцать три семнадцать. Островина подверглась артобстрелу. Взрывы снарядов необычно глухие. Туман густеет».

Ксения Даниловна умолкла перед заключительной строкой, нацарапанной наспех нетвердой рукой:

– «Газы! Газы!.. Снаряды химические!.. Спасибо тебе, Дим. Бол., за товарищей!.. Мстите за нас, друзья!..»

ВОЗВРАЩЕНИЕ

К деревне подходили поздно вечером. Темнело быстро. Тропинки не было видно. Брели за дедом Евсеем, руководствуясь больше слухом, чем зрением. Каждый слышал впереди идущего и держался этого направления. Старик не сбивался с дороги, ориентируясь по каким-то невидимым для других приметам.

Разговаривать не хотелось. Слова не могли выразить всех чувств. Встревоженные мысли подсказывали все новые и новые подробности гибели двух партизан: разрывы химических снарядов, туман, смешанный с ядовитыми газами, ночное болото.

Не страх, а большая недетская скорбь охватила ребят. Хотелось помочь кому-то, но как? Хотелось кричать, бежать куда-то, кого-то предупредить. Но вокруг были мир и тишина. Просвечивали сквозь ветки спокойные звезды. Шептались листья.

А где-то совсем рядом отдыхала родная деревня. Ей ничто не угрожало. Не угрожало потому, что много лет назад в болоте на островинах, в лесах, в полях, в городах – везде и всюду стояли насмерть советские люди, защищая будущее своей Родины.

И скорбь уступила место благодарности. Ребята переводили дух, глубоко вдыхали прохладный лесной воздух. Они знали, что скоро, очень скоро будут дома, а все ужасы так и останутся там, в прошлом, остановленные мужеством павших.

В ту ночь Санька долго рассказывал родителям о походе. Раньше, рассказывая о звене Мишука, о строительстве моста, о силосной траншее, Санька обычно пользовался местоимениями: они, у них. Теперь он все чаще произносил: мы, у нас.

Отец улыбнулся.

– Кто-то недавно клялся: «Как вырасту – в тот же день в город уеду!»

Санька смутился и пробурчал:

– Посмотрим! Дел у нас много! – Он стал загибать пальцы. – Обелиск нашим партизанам поставить – раз! Болото осушить – два! Гажу достать – три!.. А ее для нашего колхоза по семь тонн на гектар нужно! Понимаешь?..