Текст книги "Сибирский вояж"

Автор книги: Александр Джад

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

Два не два, а время неумолимо движется только вперёд и, как известно, обратного хода не имеет.

– Поехали! – Михаил уже расположился в машине. Его отсутствия, увлечённый блужданием по «мировой паутине», приятель даже не заметил. – Теперь давай в лесничество.

– Скажи, как сейчас жить без интернета? – запуская мотор, словно отвечая своим мыслям, поинтересовался Владимир. И тут же сам ответил: – Да никак! Трудно представить, что недавно мы преспокойно обходились без него и, как говорится, не тужили. А теперь… На любой вопрос там можно найти ответ.

– Хорошо, а любовь? – включился тут же, будто никуда не уходил, Михаил. – Как можно помочь в этом деликатном вопросе с помощью глобальной сети?

– Ну как же? – воскликнул Владимир. – А сайты знакомств? И вообще… Самые разные откровенные странички…

– Это не любовь, – возразил Михаил. – В одном случае – похоть, в другом – одиночество. Вот ты проторчал перед экраном больше часа и не заметил, как время пролетело. Общение – вот, что такое интернет, особенно для людей одиноких и депрессивных.

– Ага, одиноких… – усмехнулся Владимир. – Пока тебя не было, вычитал одну историю.

– Ну-ну, интересно, – подстегнул Михаил. – Давай рассказывай.

– Да без проблем, – Владимир вывел машину на дорогу. – Жанна была женщиной продвинутой…

3

Жанна была женщиной продвинутой… В том смысле, что с техникой на «ты», не говоря уже обо всех современных достижениях в сфере интернет-общения.

И вот однажды…

Нет, мужа она любила и вполне доверяла. Как не доверять? Вышла замуж по огромной любви. Его любви. Он носил её на руках в прямом и переносном смысле. А она… Что она? Тоже любила. А как не любить, когда тебе даже через год после свадьбы по выходным кофе в постель и утренний поцелуй по будням?

«Ромочка… Роман с Романом… Как занятно звучит… – после очередной чашечки кофе, сладко потягиваясь, размышляла она. – И он мой… только мой…»

Ревность. Нет, она не ревновала. Не давал он для этого повода. Но разве для ревности нужен повод?

«Он такой… мягкий, – обнимая Романа по утрам и утопая в его объятиях, размышляла Жанна. – Может не устоять. Кругом столько хищниц… Придумала!»

И вот однажды…

На работе Роман был занят в основном с утра, когда нужно распределить задания и раздать наряды. Потом оставалось лишь проверять исполнение.

В хорошо налаженном производстве единица начальника – лишняя единица. В хорошо налаженном производстве начальник может не работать. Но, чтобы хорошо наладить производство, начальнику нужно много работать. Вот такой заколдованный круг получается.

Роман работал, не считаясь со временем и нагрузкой. Если надо задержаться или поработать в выходной – соглашался. Начальство им было довольно, проверками не докучало. Подчинённые тоже не обижались – начальник с понятием.

Так что в обеденный перерыв – святое время! – никем не подгоняемый, Роман мог себе позволить побродить по просторам интернета просто так, для разрядки.

И вот однажды…

Никогда Роман не отвечал в «Одноклассниках» на письма незнакомок. А тут что-то нашло. Взгрустнулось, что ли? Общения захотелось под Новый год? Или просто мозги высвободить от производственной рутины, да и заинтриговало как-то…

«Здравствуйте, Роман! Смотрю на ваше фото… Очень интересный мужчина. И в реале такой?»

«Здравствуйте, Анжелина! В реале… О человеке лучше всего скажут его дела и поступки. А сам о себе… Скажу так: человек всегда лучше, чем кажется, и хуже, чем хочет казаться. Так что это с какой стороны посмотреть…»

«Интересная вы личность…»

«Вы думаете только личность?»

«Нет, уверена, вы очень интересный человек… Да, с наступающим Вас Новым годом! Счастья пожелать? Так вы наверняка счастливы… Пожелаю Вам всего земного…»

Ни к чему не обязывающая переписка. Даже за лёгкий флирт не сойдёт. В «Одноклассниках» незнакомые люди частенько поздравляют друг друга. И что? И ничего. А ответить – просто долг вежливости…

«Здравствуйте, Анжелина! Понятие счастья очень субъективно. С наступающим и Вас. А пожелаю Вам того, что сами себе желаете и ещё чуть-чуть… Словом, удачи!»

«Спасибо, Роман!»

«Пожалуйста. Приходите, ой! заходите ещё…»

«А можно?»

«А то…»

«Тогда давайте дружить…»

«Почему давайте? Будем дружить! Наверное…» – маленькую лазейку Роман всё же себе оставил. А, может, наоборот, только заинтриговал.

«Что значит – наверное? Сомневаетесь, пригласить или нет?»

«Да никаких сомнений! Приглашайте, и я не откажусь… Если вам это интересно…»

Вот на этом бы и поставить точку. Тысячи ничего не значащих предложений поступают на странички в «Одноклассниках». Тысячи «приколистов» разводят друг друга «для антересу». Но как узнать, где прикол, а где настоящая заинтересованность? Человек слаб на внимание и лесть. Тем более, когда хочешь верить, что на самом деле собеседнику интересен именно ты…

«Роман, вы где? Мне вроде бы уже грустно без вас… Как отпраздновали? Счастья Вам в Новом году! Интересных друзей!»

«С Новым годом, Анжелина! Отпраздновали. Усё добра».

Холодно, но корректно.

«Можно, я буду называть Вас Рома?»

Так просто и незатейливо… И вроде бы без каких-то авансов, но… Как тут отказать?

«Как вам будет удобней», – был его ответ.

Нет, Роман не сдался. Просто согласился. Раз ей так нравится… Пусть будет Рома.

Теперь каждый обед Роман спешил к компьютеру. Переписка стала для него как ложка мёда к чаю, как щепотка соли в супе… Без них есть можно, но вкуса не почувствуешь…

«Идемте пить чай… – в очередной раз написала Анжелина. – Он у меня с малиной, мятой, мелиссой, липой! Вот так! И варенье клубничное!»

«Чай так чай. С удовольствием!» – уплетая обед, принесённый из дома, ответил Роман.

«Ну, так я открываю двери!»

«Мало открыть двери, нужно ещё знать, какие открыть…» – просто трёп, считал Роман. Это ж всё виртуально…

«Плачевное тогда дело… Боюсь сказать…»

«Що, трущёбы якись?»

«А чего сразу трущёбы? Хорошие, красивые двери. Заходите… Приглашаю ведь…

«Так куда? Где ж те двери – хорошие и красивые?» – трёп, это только трёп, продолжал убеждать себя Роман.

«С ума сойти! Во, договорились. За «чистую монету» могу принять. Нет, не могу в дебри залезать…»

«В дебри залезть не страшно. Вот как в них потом не запутаться, не погрязнуть и выбраться с честью?»

«Ну, я бы с большим удовольствием предпочла заблудиться в дебрях, чем бродить ночами и омывать подушку слезами… Одиночество простит мою честь… Но, это не о «женатых дебрях»…

«Береги честь смолоду… А теперь не заморачивайтесь и пользуйтесь тем, что есть, потому что иное порой недоступно».

«Я и не тянусь к недоступному… Просто хочется, чтобы рядом был мужчина, любящий и любимый».

Потихоньку переписка затянула. И повела… Пока ещё не завела, конечно, но… Нет, так нельзя. Есть любимая женщина, жена, Жанна… Роман это понимал. Прекрасно понимал…

«Реальность нужно воспринимать, точнее, принимать такою, какая есть, – написал он. – Исходить следует из реальности и не строить воздушных замков. Чтобы быть счастливой, нужно не желать того, что не сбудется…»

«Ах, Рома… Пока! До завтра!»

Так частенько бывало, оборвёт на полуслове и жди. Но, казалось, оба с нетерпением ожидали этого завтра. По крайней мере, Роман точно втянулся и наслаждался очередным общением.

Жанна вкладывала в переписку несуществующей Анжелины с мужем всю свою женскую душу. Постепенно и сама начала верить в то, что писала. Но… Роман, её Ромочка переписывается с чужой женщиной! Или, может, чувствует подвох? Нет, куда ему? Мужики прямолинейны и тупы в этом отношении как рельсы.

«Пора переходить в наступление, – Жанна была полна решимости. – Пусть проявит свою сущность».

Чуть дождалась обеда. Зашла в «Одноклассники»… Около фотки мужа мигал жёлтенький квадратик. Значит, в сети. Ну, берегись, дорогой!

«Привет, Рома! Разрушала воздушные замки. Успокаивала нервы… Вроде на эшафот передумала идти… Поживу…»

«На эшафот не стоит. Время пройдёт – всё образуется. Кстати, «туда» спешить не надо. Всегда успеем. Туда ещё никто не опоздал… Вот, блин, успокоил, да?»

«Ну, да… Проникаюсь каждым словом…»

«Потерпите, всё переболит…»

Как же мужики наивны и уверены в своей исключительности, незаменимости и обаянии! Как легко их… не обмануть, нет, увлечь…

«Сердце не подчиняется разуму, – продолжала гнуть свою линию Жанна. – Я ни на что не претендую. На чужом несчастье своё не построишь, так ведь говорят? Но любить я имею право… И, кто бы он ни был… Хочу и люблю… Понял? Айсберг!»

«Дык и любите на здоровье! – Роман был несколько ошарашен таким напором, но позиций своих не сдавал. – Как мало надо (кому бы то ни было!) для счастья. Необходимо просто не закрывать глаза, чтобы его увидеть. Посмотрите вокруг! Я ж уже писал: чтобы быть счастливой, надо не желать того, что не сбудется… И просто быть счастливой. Дорожите каждой прожитой на этом свете минутой, нет, даже секундой. Смените приоритеты – и всё получится!»

«Спасибо. Вы – необыкновенный…»

Жанна была настроена решительно. Клиент созрел. Пора расставить все точки. Вот он ключевой момент.

«Это номер моего телефона… – с замирающим сердцем написала она. – Позвоните, если захотите…»

Прошёл день, два. Роман не позвонил. В интернете сама ему не писала, а он не настаивал, хотя был в сети. Лишь жёлтый квадратик внизу его фотки приветливо мигал, приглашая.

«Муж с чужой женщиной на связь не выходит, – Жанна вздохнула с облегчением. – Нет, не повёлся. С честью выдержал такое непростое для мужика испытание. Ромочка… Хороший мой… Что ж, Рома, прости…»

«Прощай, милый! – написала она от имени Анжелины. – Мне с тобой было хорошо…»

Роман не ответил. Может, конечно, просто не увидел…

Поставив тем самым жирную точку в этой переписке, Жанна окончательно успокоилась и удалила страничку и всю переписку Анжелины из «Одноклассников». Роман только её и больше ничей! Задача выполнена. Цель достигнута. Ура!

Ура?

В очередной обеденный перерыв Роман сидел перед монитором, тупо упёршись взглядом в экран. Анжелина уже давно не выходила на связь.

Кусок не лез в горло. Пустота. Страничка её исчезла вместе с перепиской и номером телефона. Чего-то не хватало. Чего-то привычного и ставшего необходимым. Ни к чему не обязывающая переписка затянула. Там он был понят, обласкан и нужен… Для мужчины очень важно быть нужным. А тут…

И вот однажды…

«Привет, Роман! – увидел он письмо от незнакомки всё в тех же «Одноклассниках». – Меня зовут Инна. У тебя такая фотка классная… Давай дружить?»

«Почему бы и нет? – подумал Роман. – Это же ни к чему не обязывает…»

Пальцы привычно забегали по клавишам:

«Давай! Как жизнь?»

«Жизнь? Жизнь идёт… Нет, даже бежит! И на такой скорости может вполне промчаться мимо…»

«Да уж, жизнь как супермаркет, бери, что хочешь, но не забывай – касса впереди…» – не остался в долгу Роман.

Мозг заработал. Аппетит вернулся. Жажда к жизни проснулась.

«Одно слово – женщины!» – вздохнув, подумал любящий муж и принялся с удовольствием жевать бутерброд, заботливо приготовленный ему женой…

«Фольксваген» мчался к тайге. Покрытые снежными шапками огромные сосны плотной стеной темнели впереди. Владимир закончил рассказ. Помолчали…

– Да уж, – вздохнул Михаил, – каким бы сильным ни был мужчина, женщина всегда будет его слабостью. С любимой женщиной всегда трудно – она либо снится, либо спать не дает…

– Но и у женщин есть вечная проблема, – не отрывая взгляда от дороги, отметил Владимир. – При знакомстве с молодым человеком как отличить хорошего от плохого, если оба хотят от неё одного и того же?

– Хм, – усмехнулся Михаил. – Да никак. Чего заморачиваться? Женщины влюбляются в то, что слышат, а мужчины – в то, что видят. Поэтому женщины красятся, а мужчины врут. Узнать правду тотчас не дано ни тем, ни другим.

– Вычитал сегодня, – продолжил тему Владимир. – Главное отличие мужчин от женщин – мужчина видит основное, глобальное. Женщина – мелочи, детали. Но, как известно, именно на мелочах прокалываются все разведчики мира…

– Правильно, – согласился Михаил. – Женщина, даже самая умная, живет эмоциями: как сказано, каким тоном, почему и что это значит… Мужчина руководствуется жёсткой логикой, вычисляя причинно-следственные связи, которые лежат на поверхности или, реже, голым расчётом, если дурак. Скажу больше: ни одна женщина не влюбится в мужчину только потому, что у него очень стройные ноги, а мужчина, потому что у неё высшее образование, научная степень или просто умна… Последнее, кстати, многих даже оттолкнёт.

– Как говаривал Михаил Жванецкий, – кивнул Владимир, – женщин любят всяких: блондинок, брюнеток и рыженьких. Любят высоких, среднего роста и дюймовочек. Худых, толстых и не очень. Красивых, обычных и даже страшненьких – в этом тоже есть своя прелесть. И вообще, любят не за красоту или формы, а за то обаяние и притяжение, перед которыми невозможно устоять. Пусть говорят, что все женщины одинаковы, но ведь каждая неповторима. И с этим трудно поспорить. Одно слово – женщины…

– Знаешь… – Михаил немного задумался. – Говорят, что искать женщину без изъянов может только мужчина без извилин. И ведь такие иногда встречаются. Ничто так не украшает женщину, как удачно подобранный мужчина. Ведь любовь – это не когда с кем-то хорошо, а когда без кого-то плохо. Согласись, хочется всего, сразу и побольше… В реале же, как правило, выбираем то, что видим, можем получить и, конечно же, удержать…

– Вон наш лесник, – кивнул Владимир, подруливая к огороженной жердями заимке. – Приехали… Привет, Михеич! – опустив окно, крикнул он.

Одетый в тулуп, обутый в валенки, с двустволкой за спиной, широко улыбаясь сквозь густую чёрную бороду, к ним спешил огромный, ростом около двух метров, мужчина.

ГЛАВА 2
Брат

Убивает не длительное падение,

а внезапная остановка.

…К ним спешил огромный, ростом около двух метров, мужчина. Было ему где-то под пятьдесят. Но суровая таёжная обстановка и борода делали старше, а общение с природой обогатило эдакой неспешной философской мудростью.

– Здравствуй, Михал Петрович, здравствуй и ты, Володя! – слегка кивнул Михеич. – Полагал, забыли старика… Давненько не были…

– Скажешь тоже – старика. Ты у нас ещё о-го-го, какой шустрый! – выйдя из машины, Михаил пожал протянутую руку и приобнял хозяина заимки.

– Шустрый да не очень. Третьего дня на дальнюю вырубку ходил, так назад чуть по свету успел.

– А до вырубки, поди, километров двадцать будет? – усмехнулся Михаил.

– Может, и так, а может, и поболе того. Да чего мы тут стоим? Давайте в избу. Глафира! – крикнул Михеич. – Гости на дворе! Где ты там?

Из дверей крепкого сруба-пятистенка выскочила миниатюрная женщина в валенках и небрежно накинутой на плечи телогрейке.

«Прямо Дюймовочка против Голиафа, – отметил про себя Михаил. – Если есть на земле два совершенно неподходящих друг другу человека, то это именно они. Он – огромный, немногословный, рассудительно-спокойный. Она – эдакий живчик в юбке, маленькая, шустрая, словоохотливая…»

– Гости-то какие! – запричитала Глафира. – Милости просим. Как чувствовала, щей целый чугунок наварила да утку, фаршированную рисом с яблоками, в печь поставила. Уж извиняйте, чем богаты…

– Брось, Глаша, эту высокосветскую чушь нести, – остановил жену хозяин. – Михал Петрович не первый раз тут. Давай-ка на стол лучше собирай по-быстрому, и наш фирменный ликёр не забудь.

– Да уж не забуду. Проходьте, гости дорогие! – и Глафира юркнула в дом.

Избу эту Михеич срубил лет двадцать пять назад, когда его, молодого специалиста после окончания лесотехнического факультета технологического института направили хозяйничать сюда, в глухие по тем временам места. Точнее, сам сюда напросился, логично решив, что по-молодости всё равно, с чего начинать, а чтоб жизнь понять, лучшего места не найти. И начал со строительства избы… Построил, да так и остался, женившись через пару лет на миниатюрной и спорой в работе Глафире…

Вошли в дом. Женщина засуетилась по-хозяйству, а мужчины расположились за массивным и крепким, впрочем, как и всё в этом доме, столом.

– Михеич, всё хотел спросить, а как вы с Михаилом познакомились? Вроде бы и пересечься негде было…

– Всё-то тебе интересно, – попытался встрять Михаил. – Ничего в этом занятного нет.

– Не скромничай… – Михеич погладил бороду. – Учились мы в одном институте. Только я после армии и чуток раньше поступил, а он после школы. Там Мишаня мне и стал как брат. Это теперь он Михаил Петрович, а раньше-то ещё с института все его Шефом звали.

– Брось языком попусту молоть, – вновь встрял Михаил. – Давно это было. Уже забыть пора.

– Да об этом надо на каждом углу кричать…

– Скажешь тоже… – миролюбиво пробурчал Михаил, но больше спорить не стал.

Владимир слушал эту перебранку двух приятелей, не вмешиваясь. Знал, уж если Михеич решил, то никакие уговоры его не остановят.

– А пошло это вот откуда… – начал свой рассказ хозяин заимки.

Михаил с первого дня учёбы выделялся среди сокурсников завидной целеустремлённостью, серьёзным отношением к учёбе, общественной работе, да и к жизни вообще. Уже на первом курсе его выбрали секретарём комитета комсомола сначала курса, а вскоре и института. Общественная работа не мешала ему хорошо учиться, он прекрасно совмещал обязанности молодёжного лидера и успешного студента.

Однажды, когда проходило заседание актива, на котором обсуждалась помощь подшефному детскому садику – была тогда такая практика, к ним буквально ворвался Иван – широкоплечий сибиряк – и во всё своё лужёное горло заорал:

– Шеф, всё пропало, шеф! Чё делать будем? – глаза широко распахнуты, брови вздёрнуты, щёки так и пылают.

Поначалу все замерли от неожиданности и мощи такого напора. Потом кто-то первый хихикнул, а следом буквально заржали все, памятуя эту самую фразу Папанова из фильма «Брильянтовая рука».

Иван непонимающе, дико вращал зрачками, глядел на всех и по-прежнему, немного сбавив темп, автоматически повторил:

– Шеф, всё пропало, шеф… Чего делать-то будем?

– Ваня, успокойся. Что случилось? Говори толково, – первым, как и подобает, пришёл в себя Михаил.

– Да завхоз, зараза, куда-то слинял. Сказали, сегодня его уже не будет, а завтра выходной. Шеф, чем же мы будем в садике потолки белить? Обещали ведь помочь, а он… зараза!

– Зачем нужен завхоз, когда наши шефы нам целый мешок побелки выдали? Вон стоит, – кивнул в сторону двери Михаил. – Можешь забирать.

– Наши шефы для наших подшефных… Чего ж ты молчал, Шеф?

И вновь раздался заразительный смех. И долго не смолкал. Иван же удивлённо оглядел всех: чего это они? Подхватил мешок и вышел из комитета.

– С тех самых пор Михаил и стал Шефом, – Михеич no-привычке вновь пригладил бороду. – Но это так, вступление, присказка. Сказка ещё впереди…

Прежде всего, небольшой экскурс по, так сказать, местам нашей боевой славы. Мещера… Волшебный край. Страна озёр, болот и лесов простирается на многие километры по территориям трёх областей – Московской, Владимирской и Рязанской. Тёмно-коричневая вода озёр и рек, как и наполненный дурманящей хвоей воздух, обладают сильным бактерицидным действием, способствуют скорейшему заживанию ран, защищают от разнообразных инфекций, простуд и всяких респираторных заболеваний. Да и вообще Мещера, пожалуй, самое красивое и удивительное место средней полосы России.

Так писал о Мещерской стороне Сергей Есенин:

 
Тот, кто видел хоть однажды
Этот край и эту гладь,
Тот почти берёзке каждой
Ножку рад поцеловать.
 

Нельзя не согласиться с поэтом. Огромное количество полных дичи лесов, рыбных озёр и студёных чудодейственных родников, окутанных множеством легенд и преданий, манят сюда бесчисленных ценителей природы. Вот и мы на ноябрьские праздники собрались посетить эти Богом облюбованные места.

Мы – это полтора десятка студентов, юношей и девушек, любителей пеших походов. Михаил, то есть Шеф, – теперь иначе его никто и не называл, был организатором и, естественно, стал нашим предводителем.

Озёра Урженское, Сегденское, Чёрненькое… На всё про всё неделя. День до Рязани, день после. Пять – на сам поход. Красота.

Студёный ноябрь в этом крае не злобствует морозами, так, градусов до десяти. Снег или только выпал, или лишь прикрыл позёмкой дорожки. Нас, молодых и энергичных людей, разве могло это остановить?

Берег лесного озера. Ночь. Костёр. Палатка. Еда, пропитанная дымком и запахом загадочности. Задушевные или отчаянные туристские песни после ужина. Романтика. Как тут не влюбиться? И влюблялись…

С этого всё и началось.

Во-первых, я был по тем временам немного старше Михаила. Во-вторых – мудрее. Словом, как говорят французы: ищите женщину. А чего её искать, когда она рядом. Можно на неё посмотреть, поговорить, даже руками потрогать…

Так случилось, что Алёнка запала на Михаила, а я – на неё. На самом деле звали её Татьяной. Алёнкой я прозвал. Она мне казалась такой милой, как Алёнка с шоколадки: длинные ресницы, огромные голубые глаза, на щёчках румянец… А уж голосок прямо ангельский – нежный, мягкий и вкрадчивый.

Вот такой неравнобедренный треугольник получился. Любому пацану приятно, когда к нему девочка благоговеет. Михаил стал внимание ей оказывать. А мне это как ножом по сердцу. Я ж видел – не нужна она ему. В лучшем случае поматросит и бросит. И решил вечером после ужина с ним поговорить, жестко так, по-мужски.

Понимал прекрасно, какой может разговор выйти – я ж на голову выше его, в армии борьбой увлекался… Он, конечно, начальство какое-никакое, шеф, так сказать… Но когда амурные дела в отношения встревают, тут уж никакого чинопочитания быть не может. В этом случае или ты, или он.

Мы отошли недалеко от костра. Михаил, не оборачиваясь, шёл впереди. Бесстрашный такой и невозмутимый. Не дожидаясь каких-либо действий со стороны противника, я ухватил его своей огромной лапищей за плечо и резко развернул к себе.

В слабом свете луны увидел его лицо… Брови нахмурены. Губы сжаты. В глазах крохотными чёртиками мелькают отблески костра. Взгляд прямой и… отважный. «Ну, – думаю, – сейчас ты у меня получишь по полной, храбрец, блин…»

Прижал его к огромной сосне и прошипел:

– Слышь, молокосос, – и напряжёнными пальцами ткнул его в солнечное сплетение. – Ты бы от Алёнки отвалил по-хорошему. А то…

– А то… что? – присогнувшись от боли и с трудом выдохнув, выдавил из себя комсомольский вожак.

– А то, то…

Но договорить я не успел. Крутанувшись, он отбросил меня в сторону, заломил руку, рванул, и мы мгновенно поменялись местами. Теперь уже я был прижат к сосне, а Михаил, глядя на меня снизу вверх, совершенно спокойно сказал:

– Я сам буду решать, что мне делать, а чего делать не стоит…

Тут я не выдержал. Мой огромный кулак полетел прямо ему в глаз. Но Михаил словно этого ждал. Отклонившись против хода руки, увернулся и нанёс короткий удар мне в подбородок. Резкая боль шилом пронзила мозг. Было не столько больно, сколько обидно.

– Поговорим? – вновь не теряя самообладания, уточнил Михаил.

– Не о чем мне с тобой говорить! – выпалил я. – Не уйдёшь с дороги, прибью!

Отшвырнул его, как игрушку, в сторону и пошёл к костру. Голова гудела. Подбородок ныл. Потрогал. Точно! Шишак вздулся. Наверняка и синячище будет не слабый…

Владимир слушал молча и не перебивал. Михаил всё это время нервно выхаживал по избе. Видно, не всё ещё улеглось. А, может, просто воспоминания нахлынули… Глафира присела в уголке и тоже с интересом прислушивалась. Не частыми были, видно, откровения мужа.

– Хватит уже, Михеич! – не выдержал Михаил. – Кто старое помянет…

– А вот уж нет, – невозмутимо отреагировал хозяин. – Теперь точно доскажу. Ради этого и начинал…

Утро следующего дня встретило, как обычно, легким морозцем, холодным солнышком без снега. Дежурные колдовали около костра, готовя завтрак. На клеёнке, благоразумно прихваченной с собой, раскладывали ломтики хлеба, намазывали маслом и сверху накрывали сыром. Весело булькая, закипала вода в котелке под перловую кашу с тушёнкой.

Остальные туристы дрыхли в своих спальниках после ночного бдения и сладко посапывали, тесно прижавшись друг к другу, укрывшись от ветра за тонким материалом палаток.

Только спали не все.

Привыкший делать утренний променад, я решил не изменять своим привычкам и здесь. Как только рассвело, осторожно, чтобы не разбудить товарищей вылез из палатки. Натянул ботинки. И лёгкой трусцой побежал вдоль озера.

Свежий воздух наполнял лёгкие. Щёки горели от морозца. Дышалось свободно. Бежалось легко. Крутил головой по сторонам и любовался… Красотища-то какая!

Пробежал, может, с пару километров, может, чуть больше. Оглянулся. Лагеря не увидел. Опустил голову и… О чудо!

За ночь озеро с чистейшей водой покрылось прозрачной ледяной коркой, а под ней, как за волшебным стеклом, открылся сказочный подводный мир, живущий своей собственной удивительной жизнью.

У самого берега величественно покачивались водоросли, потревоженные стайкой мелких рыбёшек. Небольшая голодная щучка застыла в зарослях камыша, поджидая жертву. Беззаботная плотвичка, грациозно виляя хвостом, собирала невидимый корм.

Невольно остановившись, засмотрелся на это диво. Шаг за шагом, наблюдая за рыбёшками, осторожно ступал, продвигаясь всё дальше от берега. Лёд под моими ногами прогибался, дышал, но не трещал. Это обнадёживало, придавало сил и уверенности. Чем глубже, тем занимательней и волшебней открывался этот загадочный и удивительный мир. Глаз было не оторвать…

Вдруг нога, потеряв опору, скользнула вниз. Мелькнула мысль: «Блин, ноги промочу, придётся дежурить у костра и сушиться». Но лёд вроде бы держал. Что тогда? Как потом выяснилось – это местные рыбаки на зорьке, по первому льду насверлили лунок, но остаться побоялись: уж больно лёд слаб, и ушли…

Вот в эту лунку и провалилась сначала пятка. Потом тонкий лёд под тяжёлым зимним ботинком хрустнул и раскололся. Правая нога провалилась в бездну. Я с высоты своего роста рухнул вниз, но левая нога при этом осталась на поверхности и неестественно вывернулась, удерживаемая льдом… Дикая боль пронзила сверху донизу. Лёд треснул и рассыпался по всем направлениям. Острая кромка льдины, как бритвой резанула по штанине, чиркнула по внутренней части бедра, и я мгновенно оказался под водой.

Дна не почувствовал. Обожгло холодом. Дыхание перехватило. Боль была везде. На поверхности появились бурые пятна крови.

Кричал ли? Звал на помощь? Сказать не могу. Да и что толку? В лагере наверняка бы не услышали.

Под ногами твёрдой опоры так и не нащупал. Да какое там нащупал? Бился как выброшенная на берег рыба, судорожно хватал ртом воздух, подламывал хрупкий лёд, но выбраться никак не получалось.

И тут увидел его. Своего соперника. От неожиданности перестал беспорядочно биться и застыл.

Ни слова не говоря, Михаил, скинул с себя куртку и шарф. Стянул тёплые штаны, оставшись лишь в лёгком трико. Связал всё между собой, опустился на лёд, раскинул руки и ноги по сторонам и бросил импровизированный канат мне.

Ничего не оставалось, как принять помощь от вчерашнего врага. Ухватился за рукав куртки и попытался подтянуться. Но куда там? Я был тяжелее Михаила. Да ещё прозрачный скользкий лёд без снега и следа…

– Оставь меня! – крикнул, превозмогая боль и холод. – Сам провалишься и мне не поможешь. Жми за помощью!

– Пока буду бегать, ты тут окочуришься, – сквозь зубы, напряжённо, буквально вгрызаясь в прогибающийся лед, выдавил из себя Михаил. – Вон кровищи сколько! Давай без суеты! Потихоньку… Вот так… Осторожно… Поехали…

Медленно, очень медленно я стал выползать из нерукотворной проруби. И тут, когда казалось – вот оно, спасение! – твердь под Михаилом не выдержала, и он оказался в воде.

Нас отделяло друг от друга несколько метров. Порой и сантиметра хватает, чтобы избежать чего-то ужасного. А тут…

– Стою на земле, не суетись! – крикнул Михаил. – Ломай лёд, подтягивайся! Выплывем!

И ведь выплыли! Потом, запыхавшиеся и измученные от нечеловеческого напряжения, буквально несколько мгновений без движения лежали на берегу. В небе какие-то чёрные птицы кружили прямо над нами…

– Не дождётесь! – поднялся Михаил. – Ишь, разлетались!

Кровь у меня из раны хоть и не хлестала ручьём, но неумолимо вытекала, унося с собой жизнь. Михаил непослушными, замёрзшими руками едва отвязал шарф и перетянул рану.

– Идти сможешь? – спросил.

Холод закрадывался под намокшую и отяжелевшую от воды одежду. Тело начало мелко дрожать. Надо было как-то пробираться к своим.

– Смогу, – уверенно сказал я и попытался встать.

Но острая боль вновь мгновенно пронзила, сковав движения. Левая нога была неестественно вывернута и отказывалась слушаться. Кроме открытой раны – вывих или перелом. Блин, этого ещё не хватало!

– Лежи! – прикрикнул Михаил и принялся подкладывать под меня свою куртку.

– Тяжёлый. Не сможешь… – простонал я.

– Поехали! – Михаил поднапрягся, и мы, шаг за шагом, стали продвигаться к лагерю…

Нас увидели издалека. Потом больница. У Михаила оказались отморожены кисти рук, испещрённые многочисленными порезами. У меня – растяжение связок, пришлось наложить гипс, и большая потеря крови – требовалось переливание. Словом, зашили-заштопали, а вот с кровью поначалу была проблема. И опять Михаил. У него оказалась та же группа, что у меня. Прямое переливание…

Володя так и не проронил за время рассказа ни слова. Глафира лишь изредка выходила на кухню, но прислушивалась, стараясь ничего не пропустить.

– Так кто он мне после этого, как не брат? – закончил рассказ Михеич.

– Боже ты мой! – выдохнула Глафира. – Михал Петрович…

– Да ладно вам! – присел к столу Михаил. – Хозяйка, угощать собираешься или баснями будем друг друга кормить?

– А девушка… – наконец-то включился в разговор Владимир. – Что стало с ней? С кем в результате осталась она?

– Через какое-то время, подлечившись, мы вернулись домой, – сказал Михеич. – Романтика закончилась. А вместе с ней и любовь. Меньше, чем через год, Алёнка, точнее, Татьяна вышла замуж за моего однокурсника…

– Мальчики, всё готово! – Глафира внесла дымящийся, издающий дурманящий аромат, чугунок. – Всем быстро мыть руки и за стол. Остальные разговоры потом…

Не первый раз мы бывали здесь и прекрасно знали, что это «потом» затянется надолго, и будет небезынтересно…