Текст книги "Змеелов в СССР (СИ)"

Автор книги: Александр Дорнбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

И затем начал Лаврентий Берия расставлять на освободившиеся вакансии своих людей. Во всей этой кабинетной братии. Своя рука – владыка.

Ведь личная преданность и готовность выполнять любой приказ начальства – залог продвижения по службе. Причем более весомый, чем честность, мужество и оперативное мастерство. А честь, совесть, порядочность, беззаветная верность долгу и другие подобные категории вообще не входят в систему служебно– должностных ценностей, не отражаются в характеристиках, не учитываются при аттестациях и не способствуют карьере.

Ничего в мире не меняется, невзирая на коммунизмы и прочие социализмы. Где есть хозяева, там и верные холуи всегда найдутся.

Тем более, что если раньше власти как-то стеснялись оформлять свои зверства документально, то именно при Берии пытки заключенных у нас в стране были узаконены особым циркуляром от 20.09.39 г. Человеческая жизнь не стоила ни копейки. А в официальные палачи, убивать людей как скот в человекобойнях, готов идти не каждый. Тут нужен особый склад характера.

Позиция нового главы НКВД быстро зазвенела сталью. Начались терки. Так что в результате всех этих телодвижений, в январе капитана Терещенко самого арестовали и осудили. «Учитывая добровольное признание члена ВКП(б) имярек своей вины, проявленную самокритичность, раскаяние, ограничиться…»

И поехал он на 25 лет валить лес с пропиской в бараке дальневосточного лагеря. Как говорится: не рой другому яму, сам в неё попадешь. Или же: ешь сам свое варево. Такова была судьба многих совдеповских функционеров. Конкуренция, мать ее вперехлест через центр мирового равновесия!

В случае же с нашим капитаном, следует признать что арестовали его за дело. Ибо тот совсем зарвался. Произошла профессиональная деформация, сопровождавшаяся сдвигом по фазе. Волчье одиночество, водка через край, галлюцинации по ночам, даром не проходили.

Даже его жена всем подряд уже жаловалась, что благоверный, спросонья увидев свое отражение, в испуге бил зеркала в собственной квартире, крича при этом: «Попался, вражина!» И такие непонятные личные прибабахи напрягали. Ничего, работа в удовольствие на свежем воздухе с топором и лопатой за четверть века ему нервишки подлечит! Вот и вся перспектива!

Впрочем, справедливости ради, надо признать, что часто из наших советских тюрем выходят калеки, дряхлые неузнаваемые старики, преждевременно состарившиеся, малоумные и идиоты. Кому как повезет. А многие и вовсе не выходят…

Между тем исторические события продвигались по проторенной колее. Нет ничего нового под солнцем. Все шло и вкривь, и вкось.

В рамках ликбеза скажу, что быстро схлопнулась, как прохудившийся пузырь, аки проколотый воздушный шарик, Чехословакия. Это было монструозное государство, мини-империя в стиле «цэ Европа», своеобразный Франкенштейн, сшитый на скорую руку из различных кусков на живую нить. С хунтой латиноамериканского типа подлеца и фрика Беноша во главе.

И вот эта страна стремительно развалилась. Без внешней поддержки.

Как известно, чехи – мировые чемпионы по подлости и гнусности. Персонажи точно определенные судьбой в «злодеи».

Еще в первую мировую войну они хитро сдавались целыми толпами в плен русской армии. Затем высказали горячее желание воевать на стороне России. Якобы. Так как получили оружие, но на фронт не спешили. Чтобы при случае вернее ударить русским в спину. А парни там были серьезные. Отборная сволочь! Совершенно без тормозов.

Конечно, давать оружие вчерашним врагам, при том, что в тылу совершенно не оставалось русских войск было совершеннейшее безумие. Непонятно о чем наши начальственные долдоны думали. Ни о чем они не думали, совершеннейшие мазохисты!

Так что с наступлением революционного бардака западнославянские мерзавцы, человекообразное зверье, разбрелись по всей нашей стране, грабя и убивая. И засновали по беззащитным российским полям и весям загорелые фигуры чешских разбойников. Устраивающих дикую резню. Настал пипец котенку. Даже золотой запас Российской империи чехословаки сумели украсть.

Кровожадные главари упадочной Антанты решили щедро заплатить этим Иудам, зарекомендовавшим себя негодяями, за работу. Создать им мини-империю. Чехи и родственные им моравы всегда жили под немцами. Вот только обычаи у них были «своеобразные». Теперь им решено было дать государство, куда включить отобранные немецкие территории. Сминая сопротивления людей, которые хотели оставаться сами собой.

Но все же, более чем одного немца на двоих чехов и моравов иметь в новом государстве побоялись. Во избежание неприятности. И все равно Чехия получалась маленьким государством. Что же делать? Ведь подлость надо награждать!

Взяли словаков, которые всегда жили в одном государстве с венграми и никогда с чехами, и дали чехам в нагрузку. В качестве «младшего брата». Хотя словаки были против. Но их никто не спрашивал. Ну и до кучи присоединили к этому государственному конгломерату принадлежащие ранее австрийцам земли Закарпатской Украины.

Немцы не хотели с какого-то перепугу подчиняться «недоразвитым» чехам. Потому, что так велели в Париже или Лондоне. Ими это было воспринято словно плевок в лицо. Немцы хотели в свое государство. А Антанта уже одряхлела и не могла приказывать. И уступила без войны. Еще в октябре гитлеровцы успешно забрали свои Судеты. Тут же следом вторглись гиенами поляки и захватили Тешинскую область. Исход дела был очевиден.

Все шло «по науке». Почуяв, что ветер переменился, словаки попросили независимость. Немцы обещали за них заступится. В марте полыхнуло. Словаки отделились, немцы пришли им на помощь и захватили остатки Чехии. Чехи и не думали сопротивляться. Это же не беззащитных женщин и детей расстреливать, тут и в ответ выстрелить могут.

Оказавшиеся с дальнего бока закарпатские украинцы, на которых не обращали особого внимания, устроили «праздник непослушания». С махровой махновщиной. Так они пьянствовали недели две, пока под шумок Румыния не прибрала себе эти «бесхозные земли».

Никто о Чехословакии не пожалел. Все только радовались. А чехи начали так самозабвенно лизать сапоги гитлеровцам, что тем аж стало неудобно. С чего это такая внезапно вспыхнувшая любовь до гроба? Впрочем, все верно. Кто кусает кормящую руку, (намек на происходящее в России), обязан целовать пинающие его сапоги.

И вновь пришла весна, и снова в полупустынях закипела жизнь…

В марте 1939 года большой войны боялись все, сознавая, что война неизбежна. «Если завтра война, если завтра в поход»… Мать твою, через коромысло! Малой кровью и на чужой территории… СССР хотел дружить со всеми, но сознавал, что немцы платят щедрее и справедливее за наши традиционные товары. Берлин покупал все.

Между тем Берлин и Вена оказались теперь в одном государстве. В Риме сидел политический союзник Германии – Бенито Муссолини. В болгарской Софии царь Борис Сакс-Кобург порвал с опекой надзирателей из Антанты и всей душой был готов присоединится к немцам. В Будапеште регент Хорти тоже оставался верен старому союзу.

А вот в Анкаре теперь сидели наследники Ататюрка и они, сильно обжегшись, потеряв теперь почти все, твердо собирались отсидеться в сторонке, соблюдая нейтралитет, чтобы не утратить и остатки территорий. Урок им пошел впрок.

Со второй половины 1937 года Советский Союз резко сократил объемы помощи республиканцам в Испании. Сообразив, что не в коня корм. Сталин оказался прав, генерал Франко уже контролировал всю страну, успешно додавливая последние разрозненные очаги сопротивления. Дел сейчас там оставалось максимум на месяц. Рядом в Португалии профессор Салазар совершенно мирным путем привел к власти фашистскую хунту.

Любимица Антанты и англосаксонских плутократов – Чехословакия была захвачена и поделена. Из числа «Санитарного кордона» против СССР, стран так называемой Малой Антанты, в строю оставались только главные шакалы – Польша и Румыния. А так же зверье поменьше: Финляндия, Прибалтика, Югославия. Но все эти «жулики» заигрывали и с британцами и немцами, как шлюхи, собираясь продаться подороже тому, кто больше заплатит.

К тому же, бесноватый Гитлер был восточноевропейским папуасам более симпатичен по сродству душ, ведь фюрера в отношении своих сателлитов совершенно не интересовал цвет кошки, если она ловит мышей. Даже румынских цыган он без тени сомнения готов был признать арийцами, лишь бы они пополняли ряды его солдат.

Впрочем, газеты всех стран трубили о мире. Чтобы не нагнетать панику. Простецы им охотно верили, жопой понимая, что маленькому зернышку между жерновов не уцелеть. А интеллектуалов приручали и приручали намертво.

Сэры еще даже не засуетились. Мусье тоже. Слишком уж они были тупыми. До идиотизма. Мюнхенский сговор в узком кругу давал им некоторую надежду на продолжение банкета. СССР же они предпочитали пинать при всяком удобном случае, допрыгавшись со своими издевательствами в скором времени до заключения «Советами» Пакта с Рейхом. Не понимали, гребанные демократы, что они уже перегнули палку. А даром только дуры под венец идут.

Между тем, с приходом весны я снова рьяно взялся за охоту на змей. Расширяя географию своих охотничьих рейдов.

В Туркмении имелось около тридцати видов змей. Большинство из них – не ядовитые и потому, видимо, они не столь широко известны, как ядовитые. Особенно много у нас водилось полозов: оливковый, краснополосый, лазающий, чешуелобый, узорчатый, поперечно-полосатый.

И самый крупный из них – большеглазый, достигающий в длину более двух метров. Это самая крупная змея в Туркмении. Водятся здесь также восточный и песчаный удавчики, ужи, афганский литоринх, изменчивый олигодон, полосатая и иранская контии.

А яд? Это ли не чудо природы?.. О действиях змеиного яда и лечении укусов написаны тысячи книг, статей, научных исследований. Вырабатывается он видоизмененной верхней слюнной железой змеи. Сложный состав яда вызывает сложную картину отравления, и зависит она от группы змей.

Однажды мне даже попалась иранская «кошачья» змея. Она не ядовитая, но в Туркмении это редкость необычайная. А водится она в восточном и центральном Иране, Синде и Белуджистане.

Однако, как ни странно, я не всегда был сосредоточен только лишь на одной мысли об охоте. От нее очень часто меня отвлекали окружавшие со всех сторон развалины старинных построек – немые свидетели печального прошлого: кровопролитных войн, человеческих страданий, страха перед нашествием, врагов. Один за другим всплывали в памяти эпизоды из прочитанных книг, имена правителей, везиров, историков, поэтов.

Тишина звенела в ушах, бескрайность пустыни навалилась на плечи физическим грузом, замедляла мои движения и мышление.

Любая постройка – будь то круглая башня, полуразвалившийся дворец какого-нибудь хана или феодала, пробитая в нескольких местах крепостная стена как бы манили к себе, и я часами простаивал возле них, разглядывая каждую трещину, каждую пробоину в стене, ее кирпичную или глиняную кладку и самый кирпич, возбуждавший интерес незнакомым форматом.

Конечно, в походах было нелегко. Но как бы я ни уставал, я непременно посещал мавзолей Султана Санджара, гениальный памятник средневекового зодчества. Нечто вроде пирамиды Хеопса для здешних мест.

Или степной маяк, ориентируясь на который, много веков назад держали свой курс вожатые купеческих верблюжьих караванов.

Как считают ученые, к этому времени от мавзолея Санджара осталось не больше сорока процентов его былого облика. Но и по этому внушительному остатку и по тем скупым архитектурным фрагментам, открытым реставраторами вокруг памятника, смело можно судить о его былом величии.

А какое впечатление производил мавзолей на тех, кто видел его полностью, в первозданной, так сказать, красоте, еще не тронутым ни временем, ни людьми?

Рашид ад-Дин в начале XIV века оценивал его, «как самое большое здание на свете». Конец XV века. Исфизари: «Это одна из величайших построек царств вселенной и до такой степени прочной, что порча не может коснуться ее».

Каждый раз какая-то неведомая сила влекла меня к этому «дому загробной жизни» покойного Султана. Помню первую встречу с ним и первое впечатление, произведенное им. Оно было неотразимым.

Несмотря на то, что на верхней части мавзолея – барабане – облетела штукатурка и обнажились разгрузочные арки, несмотря на то, что лишь кое-где по бокам его каменного корпуса сохранился четкий геометрический орнамент и несколько слов, написанных арабской вязью, он все еще казался огромным, несокрушимо крепким, и не сразу могла возникнуть догадка, что перед тобой всего лишь часть «одной из величайших построек царств вселенной».

Несколько слов о самом великом Султане, Повелителе Мира

Право на владение Мервской областью он получил еще в молодости, от своего отца Малик-шаха. В 1118 году, когда Санджар объявил себя султаном всей могучей Сельджукидской державы, простиравшейся от Амударьи до берегов Средиземного моря, город Мерв он сделал своей столицей. В течение нескольких десятилетий правил Санджар огромным, неспокойным государством.

На склоне лет, видимо, устав от тяжкого бремени высшей власти, бесконечных войн и придворных интриг, а, может, попросту говоря, чуя скорый конец, он приказал построить для себя «Дом загробной жизни» – «Дар ул-ахира». Ясно, что этой постройкой Султан хотел еще больше возвеличить себя и утвердить свое бессмертие в веках.

Наблюдать за ходом строительства мавзолея было поручено одному из приближенных султана – Ихтияреддину-Джаухар-ат-Таджи. А руководил строителями талантливый и, очевидно, опытный мастер Мухаммед Атсыз из Серахса.

О том, чтобы имя его со временем стало известно, он позаботился сам. Тайком, рискуя жизнью, Мухаммед Атсыз сделал надпись и поместил ее в медальон под куполом мавзолея. Великий зодчий понимал, что ничего вечного не бывает и, когда усыпальница Султана начнет стареть, тайна архитектора будет раскрыта.

Такое уже было еще задолго до мавзолея на известном всему миру Александрийском маяке. Честолюбивый властелин повелел высечь на нем такую надпись: «Царь Птоломей – богам – спасителям, – на благо – мореплавателям». Но создатель маяка знал секреты облицовочных материалов.

В определенный им срок ненужная часть облицовки осыпалась и обнажилась мраморная плита. На ней люди прочитали другую надпись, которая прославила имя истинного творца: «Состратус из города Книда, сын Дексиплиана, – богам – спасителям, на благо мореплавателям».

Делая свой смелый шаг, Мухаммед Атсыз был, как мне кажется, уверен, что воздвигая мавзолей грозному владыке, строители прежде всего создают памятник творческому гению народа, его созидательному труду, и было бы крайне несправедливо, если бы тот, кто вложил в этот труд весь свой ум, талант, богатейший опыт своих предшественников, исчез бы из памяти потомков.

Когда-то этим мавзолеем любовался знаменитый русский ученый Александр Павлович Федченко, в честь которого назван огромный ледник на Памире.

Александр Павлович и его жена Ольга Александровна, урожденная Армфельд, дочь профессора Московского университета, тоже останавливались в Байрам-Али. Какое же смелое путешествие совершили они в неспокойный Туркестан во второй половине 19 века!

Находясь в Туркестане, молодые ученые собрали большой и ценный научный материал по многим отраслям знаний. Кроме этого они привезли в Петербург богатую коллекцию насекомых, растений и альбом талантливых пейзажных зарисовок, сделанных с натуры рукою Ольги Александровны.

Затем, поднимаясь к заоблачным вершинам Памира, Александр Федченко, с риском для жизни, изучал могучие ледники, растения и животных.

Горестно думать о том, как рано и нелепо оборвалась короткая жизнь Александра Павловича Федченко – талантливого естествоиспытателя, ученого, который мог бы принести много нового науке.

В то время, когда его жена с годовалым сыном находилась в Берлине, Федченко – с целью тренировки – решил совершить восхождение на одну из альпийских вершин. В этом походе его сопровождали два брата, два молодых здоровенных швейцарца. В горах внезапно похолодало, начался снегопад и подул сильный ветер. Испугавшись за свою жизнь, проводники бросили ученого и вернулись домой.

Через несколько дней из Альп привезли труп Александра Федченко. Его похоронили в той же деревне, где он остановился со своей женой и сыном. Мораль сей басни. Никогда не доверяй швейцарцам. Они тебя ограбят и убьют. Гребанные европоиды…

Глава 21

В начале апреля я все же рискнул съездить в Киев. Труба зовет. Время летит. И уходит безвозвратно. А я же не трепло, никогда им не был и уже не буду. Это любая собака в байрамалинском почечном санатории подтвердить может. Спросите хотя бы тамошнего завхоза Власа Алибабаевича! Даже можете ему пригрозить водки не наливать.

За полгода должно все улечься, а у меня мирные месяцы на исходе. С 1 сентября этого года, в связи с начавшейся войной, дорожка в Польшу прикроется. Окончательно. А внутри нашей страны изумруды не будут пользоваться таким же спросом, так как «западная контрабандная премия» уйдет. А это уже взвинчивало ставки до предела. Раз уж взялся за гуж, то куда денешься. В общем, если нельзя, но надо, значит можно.

Поскольку середина апреля в Киеве все же не май месяц, то я предусмотрительно заранее перешил скрытый карман с ножнами на левую внутреннюю полу своего пиджака. Осторожность не помешает, а лезть копаться в одежде мне времени никто не даст. Ничего не хотелось исключать, и уж тем более я не собирался ставить себя в невыгодное положение.

Набрал змей, взял билеты и выехал. Шансы у меня хорошие, так что… Рискуем!

Снова еду по стране в ж/д вагоне. Средняя Азия страна, конечно, экзотическая. Частенько ситуация в нашем вагоне напоминает анекдот про чукчу. Едет чукча в поезде, зажал свой экзотический варган между зубами и брынчит:

– дзынь… дзынь… дзынь…

Рядом с ним ехала девушка. Девушка говорит: «не брынчи!», чукча перестал. Тишина. проходит минута, вторая. Девушка соблазнительно села рядом, выпятила грудь и спрашивает:

– хочется?

– хотса!

– ну давай, только быстро.

Дзынь дзынь дзынь дзынь дзынь дзынь дзынь…

Далее пошла уже Россия. И снова еду, хотя и сижу. Никаких нервов, полное спокойствие. Полный притворной лени дзен-буддизм. В стиле: " Наркотики, гейши, цунами, сакэ, харакири – вот что нас губит." Иначе я буду подозрительно выглядеть в глазах окружающих. А так ничем не выделяюсь среди других пассажиров. Кроме антуража змеелова. Кому надо – тот поймет, остальных я не просвещаю, притворяясь командированным научным работником. Все в нужных пропорциях.

Прибыл в Киев. Первым делом пристроил змей на фабрику наглядных пособий. Сбыл с рук. Там же, дорвавшись до телефона, позвонил Альперовичу:

– Ваш родственник из Казахстана просил передать, что завтра в 10−00 уезжает в зеленую тайгу. На 14 полных дней и 8 неполных.

Это код, означающий, что я приду к ювелиру завтра в десять утра с изумрудами в количестве 14 больших и 8 маленьких. Толика актерского мастерства как нельзя кстати оказывается востребована во всех темных делах и интригах.

Еще ранее я решил жить в Киеве все время на нелегальном положении.

Так что, тут же на фабрике у одного из шапочных знакомых я снял за деньги койку на два дня. Деньги ему нужны, а я не хочу мелькать в местах, где меня могут ожидать. И пасти. Дело это обычное, не в гостиницу же советскому гражданину идти? Там все для командировочных…

Конечно, для органов узнать по билету о моем приезде в Киев и расспросить на фабрике куда я направился не составит особого труда, но для уголовников все же я организовал некоторые трудности. Если в Африке слоны не передохнут, то так быстро урки не среагируют, даже если меня кто на улице случайно и опознает. Все вилами на воде писано.

Квартирка оказалась на бывшей окраине города, который в последнее время уже разросся, за счет понаехавших селян. Так что сейчас это стал старый район с рядами покосившихся домишек, напоминающих зубы в челюсти колхозника-пенсионера, между окраиной и центром. Жил я на Лукьяновке, возле кинотеатра «Коммунар». Неподалеку от трамвайного парка.

Ветхие двух-трехэтажные домишки с наружными железными лестницами и приспособленными удобствами, насквозь проржавевшими трубами, кранами и стояками, плохо сложенными печками. Все дома строились еще до революции и, очевидно, из люмпен-пролетарской ненависти к царскому режиму советской властью никогда не ремонтировались.

Население тут, в основном простые оболтусы, мужики в сатиновых трусах или выношенных до дыр подштанниках по вечерам курили возле покосившихся развалюх, лениво разговаривали, интересуясь только глобальными вещами типа «А если водка на луне?» Или «А почему рука в говне?» Полный отстой!

Я снял угол и расположился на кушетке. Ничего в поезде столько належался, что пару дней потерплю. Посплю в спартанских условиях. Был бы толк для дела.

Комната как комната. На дощатом крашеном полу протоптались от ног дорожки, на стенах по грязноватым светлым обоям приколоты выцветшие – надо думать, семейные – фотографии и, для красоты, «картинки»: пейзажи и жанровые сценки из «Огонька», отрывной календарь с портретом Льва Толстого и, конечно, не без задней мысли пристроенные портреты Сталина и Буденного.

У знакомого же я выпросил на следующий день некоторую одежду, под предлогом того, что часть моих вещей – грязная, а часть я постирал. Зачастую, самую тщательно продуманную операцию портят разные мелочи, вот я и хотел их избежать. Не надо нам никаких вакханалий!

Помимо одежды, я подстраховался с гримом. Кожа у меня смуглая и загорелая, так что я осветлил свое лицо и кисти рук при помощи пудры. Р-раз, и кожа на лице и кистях рук становится другого оттенка, да и выглядит, как у человека, давно перевалившего за три десятка лет. Два… кусок шерсти каракулевого ягненка приклеенный в качестве усов под нос тоже многое меняет. Три! Аксессуары приготовлены. Очки с простыми стеклами в массивной роговой оправе, ботинки с толстыми стельками. Одна, за счет подложенной газетной бумаги, толще, так что я еле заметно хромаю.

И в качестве завершающего аккорда – ватные валики за щеки, меняющие не только выражение лица, но и голос. Метаморфоза изумительная.

Теперь возникает вполне естественный вопрос… А можно ли меня вообще в таком виде опознать? Сильно-сильно в этом сомневаюсь.

Натянул кепку на лицо и двинулся. Приехал на сорок минут раньше, понаблюдал за мастерской ювелира – вроде чисто. Не надо делать резких телодвижений, не зная броду…

Сейчас советской милицией успешно пугают маленьких детей: «Будешь плохо себя вести – придет дядя-милиционер и заберет тебя». То есть, в глазах простых советских граждан советская милиция выглядит более страшно чем древние монголо-татарские «бабайки». А если милиционер в форме гуляет под ручку с девушкой, то первая мысли у всех: «За что же её загребли?»

Перед сделкой я несколько демаскировался. Вынул валики, сложил их в бумажный кулек и засунул в карман. Снял очки. Кому надо – меня узнает. Сбыл Альперовичу камни, получил половину денег сразу. Вернулся и сделал тайник на чердаке дома, в котором квартировал. Навестил Степаниду и передал, что жду свои 0,6 кг. Пусть готовит. Взял билеты на обратную поездку в Туркмению. На рынке прикупил пару порядочных шматов сала в дорогу, круг домашней колбасы.

Через день дождался остальной части денег и рванул к Сомовой. Тут сделка тоже состоялась. Насыпал шлих в специальные карманы, пришитые с внутренней стороны штанов.

Под вечер рванул на вокзал и, в своем нормальном виде, на ночь глядя поехал, в Белую Церковь. Переночевал у русской бабуси, родителям просил передать, что спешу. Дела, работа… Живу нормально, жив – здоров. Чего и всем желаю.

Рано утром засветло рванул обратно в Киев, а там пошлялся пару часов по улицам, а потом, когда дождался времени посадки на поезд, уверенно сразу пришел на вокзал и сел в свой вагон. Все. На поездку потратил всего 27 дней, так как нигде не задерживался. Деньги решали не все, но многое. Я рисковал, конечно, но этот риск себя оправдал. На этот раз.

В общем, можно сказать, свезло. Прошел-таки сухим между капелек.

Глава 22

В мае месяце все шло как обычно. Ловля змей, добыча яда. Я же и жнец и на дуде игрец. Мастер на все руки.

«Дело было весной, зеленеющим маем…» Однажды я добрался в самую глушь. Где и о советской власти туземцы слышали довольно смутно. В поисках новых мест тащился на восток половину дня. Потом показалось большое стадо тонкорунных овец, сбившихся в кучу и теснившихся друг к другу; они пугливо бежали от меня. Ожиревшие и обленившиеся собаки вдруг бросились на мою скромную персону, оберегая стадо.

А в небольшой тени сидел притаившись пастух в длинной персидской поддевке и в шапке, натянутой на голову, как чулок. Он беззаботно перебирал четки, и жевал со скуки жареный горох. Он был спокоен, ленив, и ни о чем не думал, точно все в жизни было устроено именно так, как он того хотел. Увидев меня, он смутился и оробел – я помешал его спокойствию.

Этот наивный малый, склонный к суевериям и предрассудкам, мог принять меня за привидение, за какую-то нечистую силу, которая мешает правоверным мусульманам жить праведной жизнью. Он боялся русских, у которых нет теперь Бога, – как говорили все соседи в его кишлаке, – и которые поклоняются теперь сатане. Но поговорили мы достаточно мирно, так я теперь владел туркменским на уровне позволяющим общение:

– Не вся правда в твоих словах, – возражал я, стараясь убедить его в том, что мы, русские, тоже люди и происходим от людей.

Общий язык незаметно сблизил нас, и пастуху видимо стало нас, русских, жалко. Он отогнал собак, жаждавших растерзать меня, чтобы доказать ревностную службу своему хозяину, и устыдившись должно-быть своего равнодушия к несчастью других людей, стал угощать меня жареным горохом.

– Кушай… – говорил он добрея на глазах.

А мог бы и ножичком по горлу полоснуть и в песок закопать…

Мои же хозяйственные дела шли просто отлично. В порядке обустройства, я купил за пять тысяч у одного горожанина, по имени Агабек, в центре Байрам-али треть участка ( две сотки) и теперь потихонечку-полегонечку пытался возвести там домик. Собственный. Жирую. Местные власти мне не препятствовали, а напротив всячески помогали. Мол, я уже почти свой, почти ученый, умные статьи в Москве публикую, сколько живу, а все еще скитаюсь по чужим домам. Непорядок.

А я же полное воплощение респектабельности советского героя-первооткрывателя. Немного, правда, чокнутый, странный, чужой, не свой в доску парень, но ты тесно поработай бок о бок несколько лет с ядовитыми гадами, невольно сам по фазе начнешь сдвигаться. Но в меру. Так что ко мне никаких претензий нет и быть не может.

Между тем места в городе – строй не хочу. Материалы – глина и дерево. И рабочих рук – полно. Так что я нанял пару дехкан и они мне потихоньку лепили домик. Не спеша, ибо общественные нужды сейчас в первую очередь, а частные – по остаточному принципу.

Другие мои нужды пока подвисли. Азия оказалась полным нулем в области современного оружия. Конечно, за деньги все можно достать, но цена… та же английская винтовка «Холанд и Холанд» предназначена для богатых людей. Аристократов. Большие деньги дают им возможность покупать самые лучшие и дорогие игрушки.

Как я говорил, оружие англичане в Индии старались туземцам в руки не давать. Не по чину.

В Афганистан всякое утекало, но в основном старье. Или же в лучшем случае – обычное армейское оружие. А мне было нужно элитное. То есть кусающуюся английскую цену можно умножить на три или на четыре и в результате меня душила жаба отдать за импортное ружье такие огромные деньги. Пусть за такую цену афганские эмиры такие винтовки покупают. Они богатые. А я – простой советский человек.

В общем, раз Азия не смогла удовлетворить мои нужды, то я обратил свой взор на Европу. Польша – любимица Антанты. То есть польскую армию европейские спонсоры вооружали очень неплохо. В ней существовали роты снайперов, вооруженных прекрасным современным французским и английским оружием. Только вот воевать поляки не умеют. У них же шакалья тактика. Не бьешь – беснуются до усрачки, а дай им по зубам – сразу убегают, роняя жидкое дерьмо из штанов.

Так что в первой половине сентября немцы за две недели всю эту опереточную польскую армию наголову разгромят. Порвут как тузик грелку. А там и наши совершат освободительный поход в западную Украину и Белоруссию. А все свое оружие поляки побросают, останется его только собирать. И выбрать лучшее.

Так что придется мне в сентябре-октябре лоббировать среди знакомых в Москве командировку от тамошнего института в освобожденные области. С целю изучения местного биологического разнообразия фауны. Не можем же мы верить на слово буржуазным специалистам? Мы, коммунисты, должны сами во всем убедиться.

Правда, боюсь, такое стремление сэкономить может стоить мне головы, но я тут не в цацки-пецки играю. Одним риском больше, одним меньше, одна хрень.

Между тем, в мае месяце до меня дошли слухи, что в Мары приезжает немецкий корреспондент газеты «Берлинен цайтунг». Написать про достижения Советской власти на национальных окраинах. Как они расцветают с каждым днем.

Немцы стремительно превращались в «друзей Советского союза». Да так, что наш народ искренне охреневал, запутавшись от таких причудливых зигзагов политики. Давно ли мы с фашистами в Испании воевали? Но сейчас Франко уверенно победил и более делить нам нечего.

Хотя до сих пор в нашем «дворцовом» байрамалинском санатории еще можно встретить размещенные на жительство две-три семьи испанских эмигрантов – мужественных борцов с кровавым режимом Франко. А советские газеты нет-нет да и разродятся передовицей о том, что «диктатура в Испании изжила себя».

Вернее, потенциально делить нам с немцами много чего. Польшу, Румынию, Прибалтику, Финляндию. «Делайте Ваши ставки, господа!» Но пока об этом никто вслух не говорил. Даже немцы еще действовали исключительно мирным путем. Дипломатическим.

Пытаясь в результате переговоров надавить на Польшу, чтобы та предоставила немцам сухопутный «Данцингский коридор». А заодно и на Литву, чтобы те вернули на родину Клайпеду. Но без особого успеха. В политике понятие «справедливость» у каждого противоположно разная.

Так вот, союзниками мы с немцами еще не стали, но уже «наводили мосты». Мы же дружим со всеми. Миролюбивые наши. А немцы под сурдинку стали засылать к нам под видом инженеров и журналистов шпионов. Все разведать, набрать агентуры из местных. Сообразить, что можно разбомбить, а что взорвать при помощи диверсантов.