Текст книги "Русские народные сказки Пермского края"

Автор книги: Александр Черных

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

83. О царе Петре

Поехал царь Петр со своим ординарцем на охоту. Ехали, ехали они по лесу, стемнело, ординарец говорит: «Сейчас я залезу на высокое дерево, посмотрю, где здесь жилье есть». Вот залез он на сосну, посмотрел во все стороны и увидел: в одной стороне огонек горит. Пошли они в ту сторону. Шли, шли и вдруг видят: стоит перед ними большой дом. Стали царь Петр и ординарец в ворота стучать. Выходит к ним хозяйка. Они просят: «Пустите переночевать». Она говорит: «Некуда». – «Да нам хоть где, хоть на вышку». А она: «Нечем кормить». Ординарец: «Как это нечем?» Прошли в дом, ординарец полез в печку, по чугункам пошарил, нашел еду. Поели они, попили, ушли спать на вышку. Ординарец говорит: «Ложись, царь Петр, отдыхай, а я покараулю». И сел у потолочины. Через некоторое время слышит: собаки залаяли, стук, бряк, звон. Приехали разбойники, хозяйка их встречает и говорит: «У нас сегодня гости в доме, на вышке спят». Атаман говорит: «Сначала поедим, а потом разберемся». Вот они поели, попили. Атаман говорит старшему сыну: «Сходи, Васька, на вышку, снеси им головы». Пошел Васька на вышку, стал подниматься по лестнице. Только голову высунул – ординарец ему башку шашкой и снес. Через некоторое время атаман говорит другому сыну: «Сходи, Ванька, на вышку, сними им головы». Пошел Ванька на вышку, и случилось с ним то же, что и с Васькой: ординарец ему башку шашкой снес. Решил атаман сам пойти на вышку. Стал подниматься по лестнице, а там ординарец его уже поджидает и тоже снес ему башку. Наутро говорит ординарец царю Петру: «Смотри, царь Петр, какие тут гости были ночью». Сели на коней и поехали домой.

84. Сварливая жена

Жили-были муж с женой. Не было между ними согласия: мужик слово скажет – жена ему три поперек. Вот пошла она к людям. «Что, – говорит, – мне делать со алым мужиком?» Ей посоветовали сходить на гору к колдуну: тот, мол, поможет. Вот пошла она к колдуну, рассказала ему все, как есть, а он ей говорит: «Есть у меня святая вода. Как только муж начнет ругаться, ты возьми немного воды в рот, да не пей, не выливай воду-то. А то счастья не будет у вас». Налил ей из кадушки воду, она поблагодарила его и пошла домой.

Вот пришел с работы мужик, ворчит, чем-то недоволен. А жена воды в рот набрала – сидит, молчит. Мужик думает: «Неужто баба образумела». В другой раз принялся он ругаться, а та опять отпила воду и рта не открывает.

Обрадовался мужик, с тех пор и живут спокойно, дружно. Жена сидит, глаза веселые, а губы-то не улыбаются: боится воду святую пролить.

85. Про зеркало

Однажды мужик поехал в город на базар, продал зерно, масло, купил стекла, мыла, соли. А еще купил зеркало, но решил его пока никому не показывать. Привез его домой, поставил в спальню и завесил, а сам уехал. У него жена была молодая, красивая, пошла в спальню прибираться, отодвинула занавеску и видит: стоит красивая женщина. Жена увидела ее и заплакала. Побежала жаловаться свекрови:

– Посмотри, что муж с базара привез. Привез другую себе женщину, такую красавицу.

– Да где ты видела?

– Там в углу, в комнате, за шторкой стоит.

Пошла старуха, глянула – а там стоит женщина старая, сгорбленная. Подбородок с носом сросся, сама беззубая.

– Что ты врешь! Там старуха стоит, страшная, горбатая. Разве он променяет тебя на старуху?

Спорят, ругаются. Идет сосед с топором, спрашивает, о чем спорят. Рассказали они ему, в чем дело. Сосед говорит:

– Я схожу посмотрю.

Пошел, глянул – а там стоит мужчина красивый, богатырского вида. Сосед говорит:

– Там вообще мужчина стоит.

Вернулся хозяин.

– О чем спорите?

Жена в слезы, рассказала, что видела женщину красивую, старуха – что дряхлую бабушку, сосед – что богатыря видел.

– Где видели? – хозяин спрашивает.

Пошел посмотрел и рассказал, что это зеркало, что кто смотрит в него, тот сам себя и видит. Жена расцвела. Мужик был доволен. Только мать была недовольна, что сама себя старухой обозвала.

86. Ленивая жена

У одного мужика жена ленивая была. Вот пошла эта Маланья жать. Утром ушла, проспала целый день, а вечером пришла домой. Муж спрашивает, много ли выжала.

– Да местечко выжала.

На второй день опять так же: придет – говорит:

– Местечко выжала.

Муж поехал, посмотрел – а поле не жато. И решил он ее наказать. Пришла жена с поля домой, а муж ворота закрыл. Она в подворотню стала пролезать и там уснула, в подворотне-то. Муж взял и остриг ее наголо. Жена утром встала, пришла домой, в зеркало посмотрела и говорит:

– Вроде бы я Маланья, а голова-то у меня баранья. Вроде бы я, да голова-то не моя.

87. Как над мужиками подшутили

Раз поехали мужики из деревни в город, остановились где-то на постоялом дворе. А раньше ведь тоже посмеивались, как и сейчас посмеиваются. Вот на том постоялом дворе другие мужики взяли у этих мужиков сани-то и развернули в обратную сторону. Те утром встали и поехали. Им в город ехать, а они поехали обратно, к себе в деревню. Куда оглобли повернуты были, туда они и едут. Едут, едут. Один-от и говорит: «Вань, а Вань, в городе все, как у нас в деревне. Вань, а Вань, глянь, там баба вроде твоей Мани идет, Вань, точно твоя Мань».

88. Шут да Маришка

Жили-были шут да Маришка. Раз Маришка и говорит: «Шут, сходи к батюшке, я хоть попряду». Шут говорит: «Ладно, схожу». Пришел к батюшке, а тот хочет идти подать собирать по деревне. Батюшка и говорит ему: «Шут, ты сшути мне шутку». – «Ладно, ладно, батюшка, поезжай, сейчас я тебе сшутю». Батюшка только уехал – шут прибежал, матушке его рассказывает: «Ты скорее собирай народ – дом раскатывай. Вам дают семь деревень, восьмое село». Матушка быстро сбегала, собрала всех мужиков, дом раскатывают. Батюшка приехал домой. Едет и кричит: «Не троньте двери-то, не троньте!» А мужики уж последние бревна раскатали.

Батюшко-то уж шибко рассердился на шута: «Ну, шут, я тебе сшутю эту шуточку, ну и сшутю». Решил шуту отомстить, пошел к нему домой. А шут Маришке говорит: «Вари скорее картошку и на порог поставь». Она варит картошку, чугунка[72]72
  Чугунка – сосуд для варки пищи в русской печи.


[Закрыть] кипит во все моченьки. Батюшка заходит – она чугунку на порог поставила.

– Это у вас че такое? – батюшка спрашивает.

– Да вот, чугунка-самокипка. Всегда на пороге варит картошку, у нас всегда тут все готовое.

– Шут, продай мне эту чугунку: мне, сам же знаешь, надо дом рубить.

– Да ты че, батюшка, а я как же без нее?

– Ну, продай!

– Нет, не продам. Как я без нее стану?

Ну все ж таки дал себя уговорить.

Принес батюшка картошки, наклал в чугунок. Поехали в лес, а зима – холодно. Поставили картошку на пень вариться. Мужики рубят. Рубили, рубили, пришли – а в чугунке все колом замерзло.

Батюшка снова рассердился на шута:

– Пойду, я его распеку. Я ему сейчас дам, этому шуту-то!

Идет. А шут опять что придумал: приготовил пузырь, налил туда крови и Маришке своей за пазуху подвесил.

Батюшка заходит – а шут орет:

– Маришка, собирай на стол!

– Да ты че, сейчас только что поели и опять за стол?!

– Я сказал: собирай на стол.

– Не буду.

Шут – раз ножом. Маришка пала, кровь пошла. А у шута плетка была, живулькой он ее звал. Раз хлестанул плеткой-живулькой – Маришка соскочила как ни в чем не бывало.

Батюшка глядел, глядел и говорит:

– Меня часто попадья так не слушает, ты, слышь-ко, продай мне эту плетку.

Шут говорит:

– Нет, я Маришку всегда так проучиваю. Она у меня соскакивает быстро.

– Слушай, продай. Я свою старуху проучу. Она у меня шибко вредная.

Шут вертелся, вертелся, но продал.

Батюшка пришел домой, так же, как шут, заорал на жену:

– Давай собирай на стол!

– Да ты че, только что обедали, с ума сошел!

Батюшка схватил нож, раз – упала. Хлестал-хлестал, хлестал-хлестал, ничего не мог сделать. Уходил свою старуху.

Опять идет к шуту батюшка.

А тот что придумал: поставил короб большущий, денег туда насыпал, полог послал, лошадь поставил задом, чтоб она оправляться могла. Забегает к нему батюшка в ограду. Уж такой злой, такой злой. Поглядел:

– Это че у тебя, шут?

– Да че, вот лошадь деньгами оправляется.

– Как деньгами, все деньгами?

– Деньгами. Кормим вот овсом, а деньгами получаем.

– Ну, шут, уж очень я на тебя злой. Но ты продай мне эту лошадь – я тогда тебе все прощу.

– Нет, как я жить-то буду! У меня всегда деньги есть. А без этой лошади как я буду жить?

Тот одно свое: «Продай да продай». Шут продал. Привел батюшка лошадь домой, так же все сделал. Гм! Денег нет! Опять обманул шут! Пошел снова к шуту. А шут наказал Маришке:

– Ты реви, будто я умер.

Могилу сделали и закопали шута. Маришка сидит ревет. Батюшка пришел.

– Где шут?

– Да ведь он умер, его схоронили.

– Давай веди на могилу. Хоть я на могиле его потопчусь, Уж шибко я на него злой.

Маришка повела. Батюшка топтался, топтался, ругался, ругался. Дай, думает, хоть сяду на могилу, посижу. А шуту созорничать охота, он жигало[73]73
  Жиголо – горячий предмет, используемый для того, чтобы обжечь, прижечь.


[Закрыть] еще загодя приготовил. Батюшка сел – шут ему горячим-то ткнул. Батюшка спрыгнул, больше того рассердился, заорал:

– А, дак он, видимо, живой. На любую могилу сядь – ниче. А тут меня ведь ожгло.

Пошел батюшка домой, думает: «Живой – дак придет, мы его все равно уходим».

Позвал брата своего и пошел с ним к шуту. Пришли – он дома. Посадили его в мешок и повезли топить. Притащили к берегу. А прорубь-то мала, еще надо прорубать. Они побежали за кайлом, а мешок оставили. Едет мимо один богатый человек. А шут орет из мешка-то:

– Судить-рядить не умею, а в судьи выбирают. Судить-рядить не умею, а в судьи выбирают.

А богач слышит и думает: «А я судить-рядить умею». Разрезал мешок, спрашивает:

– Чего ты орешь? Может, я вместо тебя?

– Лезь в мешок – тебя в судьи и выберут вместо меня. Шут его завязал в мешок, а сам сел на его лошадь и уехал.

Батюшка с братом прибежали: раз мешок – и в прорубь. А шут тут и выезжает.

– Ты как, ты откуда взялся? Это откуда у тебя лошадь-то? – они его спрашивают.

– Оттуда: из реки.

Батюшка первый и кинулся в воду, а брат за ним. Ну и сейчас там.

89. Беззаботный поп

Жил в одной деревне поп. Работы у него особой нету, на полях он не работает: это не поповское дело – коров доить, хлеб растить. А у того попа был работник. И подговорил он попа написать у себя на воротах объявление «здесь живет беззаботный поп», чтобы все знали, что у него заботы нет.

Долго ли, коротко ли эта бумажка у него висела, едет архиерей, смотрит: бумажка висит, – читает: «Беззаботный поп». «Да какой же это поп, разве может у нас быть такой поп, у которого нет заботы. У попа должна быть всегда забота: то крестить, то отпевать, то венчать, то соборовать. А это какой же поп? Надо такого попа убрать».

Посылает архиерей своего слугу. «Сходи-ка, – говорит, – позови этого попа ко мне». Ну, слуга сходил. Пришел поп. Архиерей говорит:

– Значит, ты поп беззаботный? Нам таких попов не надо. Ведь у тебя же каждый день должна быть забота. Вот крестить, отпевать, венчать – ведь это же все равно забота; а ты говоришь: беззаботный поп. Я вот тебя за это накажу.

А поп ему:

– Дак ну уж прости меня, батюшка, это ведь я нечаянно так написал.

– Ну, ладно, – говорит архиерей, – если отгадаешь мои три загадки, то я тебя прощу. А если не отгадаешь, то накажу.

– А какие загадки?

– А вот первая загадка: сколько я стою? какая моя цена?

– А вторая?

– А вторая загадка такая: сколько весит моя голова?

– А третья?

– А третья загадка: что я думаю?

Пошел поп к себе домой, переживает: «Как такие загадки отгадать? Вот если я скажу, сколько он стоит, он скажет: я не столько стою, а дороже. Как я ему цену дам? Сколько он стоит? Кто его знает. Или вот вторая загадка: сколько весит его голова? Я вот скажу, сколько она весит, а он скажет: нет, она больше весит, – или скажет: меньше весит. И тем более как я угадаю, что он думает? Я скажу, что он думает, а он скажет: нет, я это не думаю, я другое думаю. Как у человека мысли угадать?»

Пришел домой и своему работнику говорит:

– Ты меня подучил написать такое объявление, так вот давай и загадки вместе угадывать. А если не угадаем, то нам обоим плохо придется.

Работник и спрашивает:

– А когда он велел угадывать?

– А завтра.

– Ну че, завтра и угадаем.

Приходит назавтра работник к попу и говорит: «Снимай свою одежду: я пойду вместо тебя загадки угадывать». Снял поп свою рясу, все поповское одеяние, работник его надел и пошел загадки угадывать.

Приходит к архиерею и говорит:

– Вот, я пришел загадки ваши угадать. Повторите мне первую загадку.

Архиерей ему повторяет:

– Сколько я стою?

– Сколько вы стоите? Ну, я бы, по вашему виду, по вашему уму, дал бы за вас тридцать три серебреника.

Архиерей удивляется:

– Что, так мало? Неужели я только тридцать три серебреника стою?

– А что, – говорит работник, – Иуда продал же Христа за тридцать три серебреника, а вы ведь все-таки не Христос, а только архиерей, ведь это же большая разница. А я и то вам предлагаю тридцать три серебреника.

– Да, пожалуй, – согласился архиерей. – Ладно, первую загадку, предположим, ты угадал. Давай, теперь угадай вторую: сколько весит моя голова?

– Ну, килограмма три.

– Да нет, – говорит, – не думаю. Пожалуй, не три килограмма, а больше – может быть, три с половиной. Ты не угадал.

А работник ему:

– Ну че, давайте отрубим вашу голову и взвесим. Узнаем, больше или меньше, кто из нас прав. А я говорю, что три.

Архиерей аж попятился: как отрубить голову и взвесить!

– Нет, – говорит, – я свою голову рубить не дам. Ладно уж, я согласен: пусть моя голова три килограмма весит.

А сам думает: «Вот третью он все равно не угадает. Он скажет: то думаю. А я скажу: я это не думал, а совсем другое».

А работник просит:

– Повторите третью загадку.

Архиерей говорит:

– А вот третья загадка: что я думаю?

А работник и говорит:

– Вы думаете, что я поп. А я не поп – я только его работник.

Взял и снял с себя одежду. И оказалось действительно так, что он не поп, а только его работник. И архиерею пришлось признаться, что он действительно думал, что он разговаривает с попом.

Ну вот, все угадал, архиерею деваться было некуда, он сказал: «Ладно, я вас прощаю, только эту бумажку убрать надо».

Бумажку убрали, и стал опять поп жить-поживать, добра наживать.

90. Поп и работник

Вот жили-были поп с попадьей. У них двое детей было – Лукша да Перша. Взяли они себе работника, Иванушку, и так с ним договорились: если поп на работника рассердится – у работника три ремня со спины вырезать, а если Иван на попа рассердится – то у него вырезать. Хозяйство у попа было большое-большое, много скота и всякой всячины.

Вот садятся они завтракать, Лукша с Першей в уборную захотят – работник веди. Пока они ходят, поп пообедает, а работник голодный. Так и утром, и вечером, и в обед. Поп спрашивает: «Ты, работник, сердишься?» Иванушка отвечает: «Нет».

Раз поехали поп с попадьей на базар, а Ивану наказывают: «Заколи овечку!» А Иван спрашивает: «А которую?» Поп говорит: «Зайди в конюшню, крикни: „Мыс, мыс!“ – которая взглянет на тебя, ту и бери, заколи и свари суп. И положи туда луку и перцу», А Иванушка подумал – Лукшу и Першу. Он овцу заколол, суп сварил и Лукшу с Першей туда же в котел утолкал. Вечером приехали с базара поп с попадьей. Поп спрашивает: «Суп готов?» А Иван отвечает: «Готов, батюшка, готов!» Поп дальше спрашивает: «А где Лукша с Першей?» Иван говорит: «Ты же сам велел их в суп положить». Попадья заревела, а поп молчит. Хоть и сердится, а признаться нельзя. Стали поп с попадьей думать, как бы им от работника избавиться.

Поп говорит: «Ты, матушка, сухарей насуши. Насушим – уйдем из дома, пусть он, дурак, здесь остается».

А Иванушка в то время на печи лежал, подслушивал. Дождался, когда попадья мешок сухарей приготовит, взял, отбавил сухарей, залез в мешок и завязал его. А поп пришел домой, взял мешок на закромки, и побежали они с матушкой. А Иван кричит из мешка: «Поп, постой! Поп, постой!» Поп говорит: «Матушка, догоняет он нас!»

Подошли к речке, сели отдохнуть. Иван вылез из мешка и сел за ними. Поп удивился: «Откуда ты здесь?» А Иван говорит: «Ты же сам меня нес».

Поп говорит попадье: «Давай здесь пока заночуем у речки. Как он заснет, я тебя ткну под бок, мы его за руки, за ноги и кинем в реку». Поп с попадьей бежали весь день, устали, как легли – сразу же уснули. А Ивану хоть бы что: он нисколько не устал, лежит – не спит. Взял и переложил попадью на свое место. Поп проснулся, толкнул Ивана и говорит: «Давай!» Взяли попадью и утопили. «Ну, – говорит поп, – слава богу». И снова спать лег. А утром поп спрашивает: «А ты откуда взялся здесь? И где попадья?» Иван-то и говорит: «Батюшка, так ведь мы матушку вместе в реку бросали!»

Поп думал, думал и сам утопился. На том и конец.

91. Иван-дурак и поп

Стал Иван-дурак в работники наряжаться. Да никто его, дурака, не берет. Пошел он на рынок. Идет батюшка и говорит:

– Мне бы надо работника.

– А меня не возьмешь?

– Дак че не возьму? Возьму!

Иван согласился, батюшка согласился. Пошли к попу домой. А Иван слыхал, что поп работников брал, да не кормил. Сели есть. Поп говорит:

– Давай, старуха, пообедаем, а заодно уж и поужинаем. И уж потом отробимся, да и спать.

Поели, Иван забрался на полати, спать ложится. А батюшка ему говорит:

– Да ты что, Иван, надо поробить.

– Ха, да после ужина в каждом доме спят.

И все, завалился спать и не встает. Батюшка думает: «Как же мне с ним быть; надо, видно, как-то по-другому его работать заставить». На следующий день говорит:

– Иван, ты сегодня погони овец пастись.

Пошел Иван овец пасти. Едет мимо один богатый человек, спрашивает:

– Чье это стадо пасется?

– Я пасу и стадо мое.

– А ты не продашь?

– Дак че не продам, если хороши деньги дашь. Продам.

Тот купил. А Иван одну овцу связал и в болотину воткнул. Домой пришел – поп его спрашивает:

– А где, Иван, овцы?

– А зашли вон в такую-то болотину, до единой погибли все, вот одну только видно немного.

– Дак че это, Иван, тебя никуда послать нельзя, ниче робить нельзя заставить.

А матушка попу и шепчет: «Батюшка, есть такая мельница, откуда никто живой не выходит. Давай пошлем его туда!» Послали Ивана на мельницу. Иван собрался, поехал. А на той мельнице чертей шибко много водилось. Приехал Иван, засыпал зерно, сам сел, ножку на ножку закинул, сидит, покачивает. Прибежал чертенок, остановил мельницу. Иван соскочил.

– Какая это гадина мельницу остановила?

Пустил мельницу, опять сел. Мельница опять стала. Иван увидел чертенка, поймал его и говорит:

– Тебе что тут надо?

– А мы тут никогда не даем никому молоть. И живым отсюда никто не выходит.

Иван говорит:

– Я выйду живым, да еще и с богатством, и муку домой привезу.

Чертенок побежал, рассказал все это старшему черту. Старший черт говорит:

– Спроси, сколь ему и чего надо? Мы с ним поборемся. Если наперегонки – дак я его перегоню.

Пошел чертенок к Ивану, предложил ему со старшим чертом наперегонки сбегать. Если, мол, черт его обгонит, Ивана черти в омут утянут; а если Иван черта обгонит, то черти разрешат ему и муку на мельнице смолоть и золота мешок дадут.

А Иван уж двух зайцев поймал, одного в мешок спрятал, а другого гладит и говорит:

– Вот у меня младший братик, вы уж сначала с ним наперегонки сбегайте. Если уж не получится, я сам побегу.

Взял и выпустил зайца, черт бежит, запыхался весь, подбежал, а Иван уж второго зайца достал, на коленках держит, гладит и говорит:

– Устал, бедный, умаялся!

Пришлось чертям свое обещание держать.

Приехал Иван домой, золото привез и муки мешок. Батюшка увидел его, обмер, говорит попадье:

– Все равно он нас перехитрил. Видно, нам от него не отбиться.

А матушка и говорит:

– Так надо его еще в такое место послать, чтобы он живым не оказался.

– А нет, лучше вот что сделаем. Сами от него убежим и золото все заберем.

Положили золото в мешок, а сверху пирогов наклали. А Иван опять подслушал все, забрался тихонько в мешок, под пироги, и сидит.

Взвалил батюшка этот мешок.

– Ой, матушка, столь тяжело наклала. Как тащить – сам не знаю.

– Ну, батюшка, жить-то чем-то надо, своя ведь ноша-то.

Ну ладно, бежали, бежали и остановились, мешок развязали, а оттуда Иван вылезает.

– А че, я опять тут.

Не знают, че и делать, как от него отделаться. Пришли к какой-то реке, там гора крутущая. Матушка и придумала:

– Батюшка, он уснет, дак мы его с горы-то и спихнем, вот и отделаемся от него.

А Иван снова подслушивает. Поп с попадьей уснули. Иван матушку переложил на свое место, а сам на ее место лег и говорит тихонько:

– Ну, батюшка, пора.

Раскачали, матушку бросили. А Иван кричит:

– Батюшка, а я ведь тут.

Так и не мог поп от Ивана отделаться. Вот и все.