Текст книги "Я - главный герой"

Автор книги: Александр Черняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Да фиг с ней, с формой. Идём мы, значит, с киндером по павильону, детишкам там показывают бронетранспортёр, покрутить башней дают, показывают учебную кабину самолёта, пушка настоящая стоит. Всё дают потрогать, покрутить, поковырять. Стрелять не дают, и это правильно.

Здесь будет уместно напомнить, что в Канаде, в отличие от Израиля, армия не есть обязаловка, и поэтому канадской армии приходится заниматься всевозможными видами рекламы и пиара. Детей надо с детства заинтересовывать войнушкой, чтобы выросли и выбрали профессию профессионального военного.

Продолжаем. Перед самым выходом из павильона стоял стол, а на нём разложено всякое стрелковое оружие (естественно, пристёгнутое тросиками и без патронов). Стоят солдаты, детишкам показывают всё это хозяйство. Мой малой сразу побежал смотреть. Подошёл и я, весело стало. Спрашиваю у солдата (ему наверно 18 лет, но на вид ребёнок ребёнком):

– Можно в руках повертеть?

– Верти на здоровье.

Подхожу, беру пулемёт Маг бельгийский, открыл, закрыл, взвёл, щёлкнул. Ха… звук щелчка знакомый аж до безобразия. Рядом лежал автомат M-16, его-то уж я точно знаю как родного. Вынул магазин, поставил обратно, удар ладонью снизу, взвёл, поднял на 60 градусов, щелчок. Вынул магазин, дважды передёрнул, щелчок, взвёл, поставил на предохранитель. Не задумываясь вполголоса пробормотал скороговоркой «нЭшек парУк, бадУк ве нацУр” (на иврите «оружие разряжено, проверено и поставлено на предохранитель») и аккуратно вернул автомат на стол.

Дитя моё пятилетнее только и сказало:

– Дади Кул! (Папа Крут!)

– Папа может, папа может быть кем угодно…

На парнишку солдата, похоже, тоже произвёл впечатление. Он таки задал патетический вопрос.

– А где ты, дядя, служил в канадской армии?

– Служил, но не в канадской…

Он так на меня глянул недоверчиво, хотя, я его прекрасно понимаю, стоит перед ним мужик с лысой башкой, небритый, с нерусской неканадской мордой. Не дожидаясь пока он начнёт гадать, сам ему говорю.

– Пацан, я с Израиля, наши армии воюют с одной и той же заразой.

– Теперь всё понятно.

Собственно, вот такая история. Обычно, когда я пишу сказки, я имею привычку вначале вдоволь размазаться об воспоминания, и только потом уже сама сказка. Сегодня всё наоборот, вот вам на сладкое история из прошлого.

В одну из резервистских служб в Израиле нам решили повысить уровень боевой подготовки. То есть знание M-16 – это, конечно, хорошо, но надо и гранаты покидать и из пулемёта пострелять, а то какие мы нафиг бойцы? Целый день скакали, прыгали, нападали по тройкам, прикрывая друг друга. Стрельбища из пулемёта оставили нам на вечер.

Как известно, патроны в пулемёт закладываются лентами. Выдали каждому по куску ленты, сантиметров сорок, не больше. Это вообще безобразие, на курок нажал и за две секунды патроны кончились, никакого удовольствия. Возмущаться было бесполезно, но на всякий случай подошёл командиру Гришке Грэгори и говорю:

– Я требую продолжения банкета!

– Шансов нет, высокое командование больше патронов не выдаёт, вас много, а патронов мало, поэтому ленту нарезают.

– Гриша, ты же командир!

– А у меня свой командир, высокий, и он говорит, что патронов больше нет.

Тем временем стрельбища затягивались. На улице стемнело окончательно. Я не сильно верил высокому командованию и пошёл лично порыться в их джипе. Нашёл коробку, открываю – то что надо, лента патронов метра три длинной. Спёр, разумеется. Подхожу к другу Ромче.

– Смотри, что есть! – показываю коробку, – Как бы это на двоих сообразить?

– На двоих не получится, надо Грицко в долю брать.

Пошли к товарищу командиру.

– Гришка, смотри, что у меня есть, – и коробку заветную показываю.

– Где ты спёр?

– Не надо громких фраз, лучше дай нам с Ромчей пострелять по-человечески.

Желание Гришки пострелять самому пересилило чувство ответственности командира Грэгори.

– Хорошо, только тихо, я беру пулемёт, и мы отходим в сторонку и эту ленту делим на троих, идёт?

– Не базар, товарищ командир!

Конечно, метр – это не много, но однозначно лучше, чем жалкие сорок сантиметров.

К сожалению, а может и к счастью, мне так и не пришлось на практике применить навык пальбы из пулемёта, но факт остаётся фактом, прошло немерянное количество лет, а руки то помнят! А вот автомат М-16 я и подавно никогда не забуду. Я вообще никогда не забываю тех, с кем спал в этой жизни, и не поймите меня превратно.

Так говорила балерина

20.09.2010

При Королевском Виннипежском балете есть школа-нтернат для будущих балерин и танцоров балета (нет такого слова «балерун», кстати). Живут, учатся и профессионально занимаются балетом там детишки не только из Канады, но и из Америки, Европы и даже из Японии и Китая. Школа эта всемирно известная и некисло престижная.

Так вот, давеча прихожу я в столовую, а там такое хрупкое дитя лет тринадцати разговаривает с поваром на тему, чего бы такого вкусненького сегодня съесть. И вся такая и «ох», и «ах», и прямо такое нежное несчастное создание.

Я стаю за ней в очереди, в разговор не вмешиваюсь. И не надо было мне вмешиваться. Вот о чём мне говорить с этим ребёнком – будущей звездой балета? Но повар начал первым.

– Алекс, смотри, ученица из Калифорнии!

Ну, раз меня втянули в разговор, надо, думаю, что-то ребёнку хорошее сказать про её родину. Я и говорю.

– Калифорния – не ну это круто ва-а-аще! У вас там Шварценеггер губернатором – это супер круто! Я вообще фанат вашего Терминатора! Помню, он как-то в Израиль прилетел открывать кафешку «Планета Голивуд» на Тель-Авивской набережной. Толпа была немерянная, но я его с расстояния метра видел. Здоровый такой, крутой. В общем, Шварценеггер – это круто шо пипец!

Будущая нежная балерина смерила меня презрительным взглядом и как-то совсем не по-детски сказала:

– Арнольд Шварценеггер – очень посредственный политик, ускоренно теряющий поддержку калифорнийского электората из-за чрезмерных растрат бюджета штата на сомнительные финансовые проекты.

Сказала – как отрезала, отвернулась, забрала свой салатик и уплыла за стол. И вот как я после этого выглядел?

Так говорил мой шеф в Израиле

02.10.2010

Думаю, не осталось уже среди читателей тех людей, кто не знает основные вехи моей головокружительной биографии. Так вот, сегодня я хочу напомнить о том, что я когда-то работал (не люблю это слово) садовником. Ну не садовник же я, просто мы с шефом строили сады на крышах, балконах и пентхаузах для не самых бедных людей Израиля.

Работа, конечно, была адская. Физически пахать по десять часов в день на жаре, таскать по винтовым лестницам бетонные кадки и мешки с цементом и землёй, скажем так, это не очень просто. Почему я тогда так работал, раз это каторга? Потому, что поначалу деньги очень нужны были, а потом просто, чтобы был повод встретиться с шефом и поболтать с ним за жизнь. Он израильтянин, возможно, самый лучший из всех израильтян на свете. Я его безмерно уважаю и дружбу нашу ценю неимоверно.

Так вот, собственно, о чём я хотел рассказать? С двадцати (моих) лет он мне всегда говорил:

«Александр, ну что ты за жизнь паришься? Тебе ещё только двадцать с лишним лет. У тебя ещё всё обязательно будет, не спеши. Вот посмотри на меня, я пришёл с армии и всё время пахал как конь. Очень тяжело работал и нифига у меня не было, ни денег, ни дома – вообще ничего. И вот только к 35 годам я понемногу стал зарабатывать и начал жить себе в удовольствие. Вот купил дом, впервые поехал за границу, и больше никогда в жизни после 35 лет я ни о чём не парился. Понимаешь, только в 35 лет! Поверь, у тебя ещё до 35 лет времени ну просто валом. Подрастёшь, и тоже будешь жить достойно, и тоже никогда больше не будешь париться в этой жизни»

Вот так говорил мой шеф, и знаете, меня это всегда успокаивало. Ведь, ё-моё, до 35 лет, казалось, ещё так далеко, а не верить шефу я просто не мог, я же всегда верю в хорошее. Иногда я даже себе представлял, как в день своего 35-летия я устрою себе страшный суд и строго спрошу, мол «Александр, ну что, что ты сейчас скажешь? Давай посмотрим, умник, чего ты добился в этой жизни, а главное, как дальше-то жить собираешься, а?»

Я раньше никогда не боялся этого вопроса, я всегда верил, ещё успею, времени у меня еще валом.

Чёрт побери, мне сегодня 35 лет…

Сказка о любви

07.11.2010

Когда мне было семнадцать лет, я как-то оказался в больнице с потрясением мозгов. Отделение было весёлое, там половина народа были с таким же диагнозом как у меня – ушибленный и временно больной на всю голову.

Первый день в больнице помню плохо, голова была немного бо-бо, и жутко хотелось просто полежать. На второй день, взрослеющий и озабоченный организм в кровати оставаться более не желал и потребовал общения. Сначала по стеночкам, а потом всё бодрее и увереннее, я начал ходить по отделению и активно интересоваться медсёстрами, а заодно и заводить знакомства с товарищами по несчастью.

Медсёстры, разумеется, были стары до безобразия, им всем уже давно перевалило за двадцать один год, а самой древней из них стукнуло на днях аж двадцать четыре. Но выбирать не приходилось, и я по мере возможностей начал искать «дружбы» у этих «взрослых тёток».

К медсёстрам мы ещё вернёмся, а пока пару слов о коллегах. Больница была областной, почти все пациенты этого медицинского заведения были из сельской местности, простые работяги, труженики садов и полей. Каждый вечер мы пили пиво и рассказывали байки за жизнь. Точнее они рассказывали, а я только слушал. Для меня, городского пацана из интеллигентной семьи, все эти истории были как сказки из другой вселенной. Я тогда ещё мало что знал про прикладное использование секса, зато коллеги никогда не скупились на эту тему, красок и подробностей добавляли – мама не горюй. Во всех деталях я узнал как, где, а главное по сколько раз это безобразие происходит на селе. Хотя «по сколько раз» – это они скорей всего, привирали, хотя чем чёрт не шутит на природе, да на парном молоке, да на доярке…

Был мужик, автогонщик. Он в аварии повредил спину и теперь вот передвигался на каталке. Я иногда ездил с ним на процедуры, помогал ему пересаживаться в радоновую ванну. Пока ехали, он тоже рассказывал много всяких историй, и всё больше про свою жену. С наступлением вечера он обычно глушил водку – всё никак не мог привыкнуть ни к каталке, ни к тому, что жена, сцука, узнав про травму спины, сразу его бросила. А ведь он был ещё молодой, ему и тридцатки не было, грустная история. К счастью, у остальных мужиков в этой жизни всё было намного позитивней. Сразу стало понятно, что колхозные труженики не только горазды сказки про доярок рассказывать, но и к жизни они приспособлены лучше, чем многие городские умники. Хотя иногда случалось непредвиденное…

Как-то принесли мне колбасы, но поскольку сожрать её всю за раз мы не успели, а с холодильником был напряг, то стала она предсказуемо липкой и противной. Ну, от греха подальше, решил я её нафиг, в мусор.

– Так с продуктами не поступают, – объяснил мне коллега по палате, – Колбасу нужно отварить!

– Как? У нас нет ни плиты, ни кастрюли.

– Зато у нас есть банка, в которой мы кипятим воду для чая!

Да, у нас была волшебная банка для кипячения чая. Только не подумайте наивно, что у нас был ещё и кипятильник. Точнее, кипятильник был, самодельный. Берутся два технических лезвия Нева, к каждому приделывается проволока, лезвия прикладываются друг к другу, а чтобы не было контакта – две спички между ними. Всё это фиксируется с помощью ниток. Далее всё просто – два провода в розетку и вперёд. Тут же банка начинала ацки гудеть и меньше чем за тридцать секунд закипала. Как вспомню – так вздрогну, до сих пор страшно.

Собственно, покрошили мы колбасу в банку, и вставили провода в розетку. Банка взревела, но тут же раздался хлопок, и свет погас… везде… целый этаж обесточили (похоже, колбаса между лезвий застряла и коротнула). Самое ужасное, это то, что обесточилась даже операционная комната. К счастью, там уже заканчивали кого-то зашивать. А соберись мы поесть колбасы на полчасика раньше – даже страшно подумать, чем бы всё это могло закончиться. Нам, идиотам, повезло, нас не вычислили. А сосед по комнате – мужик, не рассказал главврачу о реальных авторах рукотворного затмения. Мы ему потом ещё пива покупали в благодарность.

Но вернёмся к медсёстрам. Естественно, мои сельские коллеги были на десяток лет меня постарше, времени не теряли и клеились ко всему, что только можно. На фоне их напористости и опыта я однозначно терялся. Это сегодня невозможно сознаться, что в семнадцать лет у тебя ещё никого и ничего не было, – просто лучше сквозь землю провалиться, но тогда, в девяностые годы, это было вполне нормально (во всяком случае, среди моих знакомых). Но семнадцать лет – это семнадцать лет, и мне тоже страшно хотелось стать взрослым.

Медсестёр было много, но для начала надо было подружиться хотя бы с одной. Выбрал ту, с которой чаще всего встречался в интимной обстановке, она мне уколы в зад постоянно делала. В принципе хороший повод для романтического знакомства.

Я просил колоть меня с любовью и нежностью, она смеялась и колола, как могла. Было больно, но я терпел, и, стоя без штанов, ещё пытался заигрывать. Она очень хорошо ко мне относилась и поэтому поделилась секретом, что если после укола посидеть полчасика на горячей батарее, то вколотая любовь и нежность быстрее отпустит и болеть потом не так страшно будет.

Такая забота меня натолкнула на мысль, а вдруг и вправду она ко мне неравнодушна. Тут же сработал инстинкт, надо привести себя в порядок и прежде всего – побриться. В семнадцать лет я не заморачивался такой ерундой, как взять с собой в больницу бритвенный станок, зачем? А тут вот резко понадобилось. Я к коллеге по палате…

– Дай станок побриться.

– И кто она?

– Дашь станок – тогда скажу.

– Станок дам, а лезвий нет, своё не отдам, у меня последнее!

– Фигли ты гонишь, у тебя в столе вон пачка новых лежит.

– Это Нева, они технические, ими бриться нельзя!

– Я уж как-нибудь…

Это «Джилет – лучше для мужчины нет», но тут выбирать не приходилось. Вместо крема для бритья – мыло чуть лучше хозяйственного, ну и побрился-таки как смог, всё отделение с меня потом прикалывалось.

Вечером пришёл к своей медсестре на укол. Она так серьёзно на меня посмотрела и сказала:

– Если хочешь покончить жизнь самоубийством – лучше один раз перережь вену, чем двести раз морду.

– Это я к тебе на укол собирался, вот и побрился.

– А что изменилось с прошлого раза, и зачем брить морду, когда я тебе уколы в зад делаю?

Я, конечно, парень скромный, но иногда, когда терять мне совсем уже нечего, становлюсь прямолинейный как Ржевский:

– Я хотел, чтобы ты на меня обратила внимание.

– Тебе явно это удалось, но можно было отделаться и меньшей кровью.

– Когда у тебя ночное дежурство?

– Завтра.

– Я в гости приду, с пивом, можно?

– Сначала дождёмся того, что нам Вассерман скажет.

И ушла. Я остался в глубоких непонятках. Меня отшили или как? Я знал только одного Вассермана, из «Что? Где? Когда?», но что он мог ей сказать обо мне?

Пошёл к коллегам за советом.

– Кто такой Вассерман?

– А кто она? – ехидно спросили многоопытные коллеги.

– Это я так… в коридоре услышал… это вообще не для меня.

– Ну-ну, она просто ждёт пока твои анализы крови придут, там одна из проверок «Реакция Вассермана», сифилис у тебя был?

– Чур меня!

– Тогда не дрейфь, всё нормально будет, и, кстати, кто она?

Через пару дней таинственный Вассерман дал добро на начало взрослой жизни. В день её ночного дежурства, как и договаривались, в час ночи, я отправился на свидание в сестринскую. Настроение было прекрасное, мы только выпили по бутылке пива и придвинулись поближе друг к другу. Первая пуговица пошла… как вдруг в коридоре послышались шаги и, блин, совсем уж некстати зашёл дежурный врач. Ещё за секунду как он показался на пороге, я успел сигануть во вторую дверь и нас не застукали. Через две минуты врач ушёл, я вернулся в сестринскую. Пива больше не было, мы опять придвинулись друг к другу… как вдруг кому-то стало плохо, причём конкретно плохо – звонки, суета, свет в коридоре, в операционной… Моя красавица быстренько застегнула халатик, на лету поцеловала и только прошептала: «извини, дорогой, работа, в следующий раз», и упорхнула…

Жестокий облом, я бы даже сказал на грани конца света. Надеюсь, что тому, кому там стало так невовремя плохо, всё-таки помогли, иначе ради чего были такие жертвы с моей стороны? Вернулся в палату. На меня тут же накинулись мужики с расспросами. Врать не хотелось, правду говорить тем более, просто молча лёг и отвернулся к стенке. Меня обозвали сволочью, эгоистом, плохим другом и потребовали отчёта, но мне было на это уже наплевать.

А потом у неё всё как-то не было ночного дежурства. А потом меня выписали. Больше мы с ней ни разу в жизни не встречались. Я знаю, как её зовут, и знаю её фамилию. Ради интереса проверил сегодня в одноклассниках – нет её там.

Это грустная история так и закончилась, а моё взросление было передвинуто ещё на более поздний неопределённый срок.

Обязательно по приезду в Израиль

24.11.2010

Задумался над тем, что обязательно нужно сделать, когда снова окажусь когда-нибудь в Израиле.

1. Необходимо сходить в Иерусалим, чтобы погулять, посмотреть, подумать…

2. Дойти пешком до водопада в Эйн-Геди, залезть под тяжёлую струю водопада с головой и постоять немного, промыть мозги от всякой фигни…

Живой город и живая вода творят чудеса…

Любовь с первого взгляда

25.08.2011

12 Января 1991 года на экранах российского телевиденья появилась теле-игра «Любовь с первого взгляда». Смысл игры, напомню вкратце, такой: трое парней и три девушки сидят напротив друг друга и ведущие задают им всякие слегка провокационные вопросы. Участники, как могут, стараются отвечать на эти незатейливые вопросы. Ближе к концу передачи каждый парень нажатием кнопки выбирает, какая девчушка приглянулась ему, соответственно, то же самое делают и девушки, выбирают парней.

Смысл минимальный – на основе ответов выбрать, кто из участников тебе больше всего понравился (хотя все выбирают не по ответам, а по внешнему виду, это и ежу понятно). Если выбор взаимно совпадает – ну тогда это ура, и в этом вся игра ака «Любовь с первого взгляда». Парочка вскакивает, обнимается, прыгает. Остальных же, невыбранных, как лохов увозят со сцены. Глупо и забавно.

В те славные 90-ые, я как раз учился в одиннадцатом классе. И вот как-то мы в школе, вот уж не помню чего ради, немного напились и решили поиграть в ту самую «Любовь с первого взгляда». С парнями в гуманитарном классе был жестокий напряг, поэтому в игре учувствовали все, что были в наличии на тот момент. Понятно, что мимо меня та игра не прошла.

Напротив нас сидели три дорогие одноклассницы. Среди них была Таня, и… и вот не помню, кто ещё. Помню только одну Таню. Играли долго и весело. Мне безумно хотелось выиграть. Мне всегда и во всём хотелось выиграть в шестнадцать лет. Из участвующих трёх девчонок больше всех мне нравилась Таня, она высокая, красивая, а когда смеялась, была просто неотразима.

Раньше, впрочем, как и сейчас, я к себе относился довольно сдержано и критично. Я понимал, что такая красивая, как Таня, вряд ли меня выберет, поэтому, как бы она мне ни нравилась, мне с ней совпасть в этой игре абсолютно не светит. Ну, я и выбрал кого-то из других девчонок. Ещё подумал, лучше хоть какой-то шанс, чем вообще никакой.

В общем, я не выиграл, я проиграл. И всё потому, что меня никто из девчонок не выбрал, никто, кроме Тани… Она посмотрела на меня, прищурилась, и с укоризной и досадой тихо сказала: «Эх, ты, Черняков…»

Балин…

Таня, я до сих пор об этом помню, мне до сих пор немного стыдно за собственную трусость. Но всё равно, спасибо, что тогда выбрала именно меня, я кое-что понял в этой жизни.

И у Тани на стене нарисовал я облака

И слона с ослом, летящих в никуда,

И она ложилась спать, схватив слона за крыла,

И просыпалась с хвостом осла…

Жаль, что она умерла, жаль, что она умерла.

Вокруг меня чужие люди, у них совсем другая игра

И мне жаль, что она умерла.

Чудо

07.12.2011

«Встречай меня у входа через 15 минут!» – прилетела мне смска от Чуда.

Честно говоря – не ожидал. Мы с ней знакомы всего ничего, ещё два дня до этого я вообще не знал о её существовании. Просто раньше нам как-то не доводилось пересекаться по работе, а тут вот встретились, познакомились, разговорились. В тот день я пришёл в её отдел разбираться с проблемами в сети. Кто знал тогда, чем всё это для нас обернётся? Хоть я и припоминаю несколько интересных киносюжетов, которые так же начинались с прихода сантехника, но давайте мы сейчас не будем об этом.

Давайте я вам лучше расскажу о НЕЙ. Вы только представьте, она – местное дитя, родилась здесь, в Канаде. Ей было уже 23 года, а я был на одиннадцать лет её старше. Не обратить на неё внимания было просто невозможно – высокая, стройная блондинка с распущенными локонами ниже плеч. И главное, взгляд… да, взгляд, что-то среднее между детской чистотой и каким-то очевидным, и в тоже время непостижимым, прибабахом на всю голову. Это восхищало и завораживало одновременно.

После нескольких моих фраз на далёком от совершенства английском языке она чётко вычислила, Алекс – он русской души человек, и от этого глаза её загорелись ещё ярче. Она присела рядышком со мной, и, пока я работал, она завела со мной чрезвычайно культурную беседу. Чудо оказалась крайне общительной. Я узнал, что её бабушка и дедушка тоже русские, но сама она по-русски ничего не говорит и не понимает. А ещё она рассказала, что обожает книги. Её любимые писатели это Чехов, Достоевский, а самый любимый писатель – Булгаков. Самой любимой книгой оказалась «Мастер и Маргарита», кто бы сомневался?

У неё всегда в сумочке лежит какое-нибудь произведение русского классика (достала и показала). Так же она вкратце рассказала о тех книгах, которые прочитала, и непременно спрашивала моё мнение о каждой из них. Каюсь, я и половины не открывал из её списка, но виду не подавал. Стыдно мне не было, но какая-то неловкость таки меня мучила. Она, вроде бы, современная канадская девчушка, дитя Фейсбука, а вот в классической русской литературе понимает больше чем я – динозавр, рождённый в СССР. И хотя я в детстве много книг прочитал, но, похоже, Конан Дойль, Марк Твен или Жюль Верн её не так сильно возбуждали.

После часа милого щебетанья я понял, с одной стороны да, она – классическая блондинка. Её поведение и манера разговора – тут всё очевидно – классика жанра. Но, с другой стороны, углублённое изучение русской литературы в космических масштабах, как видно, даром не прошло. Образность мышления, красоту выражений и тонкость приколов я оценил. И поверьте мне, когда с симпатичной девушкой ещё и поговорить интересно, то это не просто удовольствие, это уже целый праздник жизни получается. Кстати, Чудо ни капельки не парилась по поводу того, что я говорю по-английски с ошибками, однако ей было крайне интересно слушать то, о чём я ей рассказываю. Немного нескромно, но факт, иногда я могу быть крайне красноречивым, даже в рамках не сильно широких познаний в английском.

Так же это прелестное дитя мне рассказало, что она ещё и художник, а сразу же добавила, что моё мнение о её картинах ей крайне важно. Я, конечно, не критик, но посмотреть могу. Чудо зашла в Интернет и отыскала страницу со своими картинами. Я, неторопясь, пролистывал одну за другой. Она же в этот момент как удав не сводила с меня глаз и, казалось, пыталась уловить любую эмоцию на моём лице. Врать было трудно и нехорошо. Я сказал как можно более корректно: «похоже, в этом что-то есть, но дома бы я такое не повесил, это слишком концептуально, а в живописи я немного консервативен». Нет, ну правда, что я мог сказать на тему апокалипсического хаоса с вкраплениями Карла Маркса, разноцветных клякс и наготы на гране здравого смысла? Обидеть художника каждый может, поэтому иногда лучше промолчать, тем более, что мы только-только познакомились.

Есть мнение, что художник мыслит так же, как и рисует, и видит мир таким, каким он его понимает. Что творится у неё в голове – на самом деле понять сложно, а если судить по её картинам, то вообще невозможно. И весь вот это карнавал чётко светился в её глазах, и, я повторюсь, это восхищало и завораживало одновременно.

Чудо сказала, что если я не против, она хотела бы со мной встретиться как-нибудь и помимо работы, так как со мной «ну крайне интересно!». Я не возражал. Это конечно лестно слышать, что я интересный человек, но, похоже, тут не последнюю роль сыграло то, что я, банально, русский. Она сказала, что пришлёт мне смску и записала номер мобильника. Я мог предположить всё, что угодно, но вот так вот, чтобы через пару дней да посреди рабочего дня, без всяких предупреждений прилетит «Встречай меня у входа через 15 минут!», я не ожидал… но и, честно говоря, не удивился.

* * *

Ни что не красит так рабочий день, как время обеденного перерыва. Вышел на улицу, потянулся, загораю на солнышке, жду ЕЁ. А тем временем перед глазами рисуется чудная картина городской суеты: проезжают автобусы, колоннами шагает на обед офисный планктон, кто-то торгует сосисками, кто-то выписывает штрафы за парковку. Одним словом – жизнь течёт. И только я никуда не спешу, стою на «берегу» и со стороны созерцаю мирскую суету большого города.

Чудо оказалась на редкость пунктуальной. Как и обещала, через 15 минут после смски на другой стороне улицы я заметил свою новую подругу. Тут для красоты повествования давайте нарисуем эту картину как в кино: шум города вдруг куда-то исчезает, где-то на фоне заиграла лёгкая музыка, замедленная съёмка, развевающиеся на ветру светлые локоны, тонкое летнее платьице, походка от бедра. Сама улыбается ярче солнца, руками машет: «Привет!» Ага, вижу.

Мы стояли по разные стороны дороги, а между нами один за другим пролетали городские автобусы. Наконец на светофоре загорелся красный свет, автобусы встали, она подошла и звонко так, по-канадски, поздоровалась.

– Привет!

– Привет и тебе, молодец, ценю пунктуальность.

– Тебе ничего не будет, за то, что ты с работы ушёл?

– У меня обед.

– И как долго ты обычно обедаешь?

– Думаю, что час погулять мы сможем.

– Ясно, времени мало, пошли за мной.

– Если нам часа мало, то может быть тогда побежали?

– Нет, пойдём, тут близко.

Больше вопросов в данную минуту у меня не возникло. Куда и зачем меня ведут? – понятия не имею. Можно было бы устроить допрос, но смысл?

– Кстати, – сказало Чудо на ходу, – сегодня и погода подходящая.

– Подходящая? – ну да, такая погода действительно подходит ко многому, пожалуй, кроме хоккея, – Мы же не в хоккей играть идём?

– Нет.

– Это хорошо.

– Кстати, спасибо, что согласился пойти со мной.

– Да пожалуйста…

Я «согласился»? Когда? Но, с другой стороны, не припоминаю, чтобы и отчего-то отказывался. А раз не отказывался – значит, она права, есть в этом какая-то логика.

Так и шли мы с ней рядом через центр города: офисные здания сменяли друг друга, дороги, пешеходные переходы. Говорили о разном, в основном о «Культурных и бескультурных различиях в любовных отношениях парней и девушек в России и в Канаде». Интересно было и ей и мне. Она рассказывала за всех девчонок Канады разом, мне же было проще пояснять на личном примере. Она внимательно слушала, удивлялась, сомневалась и, похоже, верила далеко не всему.

После десяти минут такой вот незатейливой прогулки мы подошли к зданию парламента. Чудо на секунду приостановилась, осмотрелась вокруг и спросила:

– Тебе здесь нравится?

– Красиво здесь, но я наш парламент и раньше видел. Мы идём гулять по парламенту?

– Нет, мы пройдём мимо и пойдём дальше.

– А дальше там только река.

– Вот туда и идём

– Купаться будем?

– Нет.

– Слав тебе, госпидя, а то я плавать не умею.

– Врёшь?

– Вот конкретно тебе ещё ни разу не соврал.

– Опять же, врёшь.

– Да ладно, просто не успел ещё…

Немного не доходя реки, позади парламента, раскинулась зелёная лужайка, причудливо перегороженная лабиринтом из высоких, аккуратно подстриженных кустов.

– Нам туда, – сказала Чудо, указывая на кусты.

Ну а что тут такого, чему тут собственно удивляться?

– Ты уверена? Да ты же в своём коротком платьице через эти кусты вжись не перелезешь, я тебе точно говорю.

– Я и не собиралась напролом, мы по траве вокруг обойдём, и вообще ты меня не перестаёшь удивлять…

– Зато ты меня сегодня ещё ни разу не удивила.

За кустами оказалась точно такая же зелёная лужайка. Чудо аккуратно поставила сумочку на траву и уселась рядом. Обычно так сидят на пляже, чуть откинувшись назад и упершись на руки. Какое-то время она молчала, щурилась на солнце и думала о чём-то своём. Закончив любоваться солнцем и облаками, она перестала щуриться, перевела взгляд на меня и слегка наклонила голову. Я уже рассказывал вам про эти глаза, чего в них только не отражается.

– Послушай, я должна тебе кое-что сказать…

– Давай.

– Точнее попросить…

– Попробуй.

– Знаешь, – начала она неуверенно, – Я даже не знаю, как тебя попросить об ЭТОМ и не знаю, что после ЭТОГО ты обо мне подумаешь? Ну как тебя сказать-то…

– Как есть, так и говори.

– Ты понимаешь, я очень люблю…

– Стой, подожди-ка секунду, дай я сначала тоже присяду, а то я не уверен, что смогу это выслушать стоя.

Невольно оглянулся по сторонам. Картина ещё та нарисовалась: середина рабочего дня, парк в центре города, где-то в нескольких метрах от нас за кустами неторопливо прогуливаются люди. Что-то такое есть в этом чувстве, когда ты понятия не имеешь о том, что должно произойти в следующий момент. Ну да ладно, уселся рядом.

– Вот теперь говори.

Чудо помолчала ещё несколько секунд, посмотрела прямо в глаза, как бы раздумывала, надо или не надо, но потом-таки выдохнула и заговорила так быстро, как будто скороговорку рассказать пытается.

– Ты понимаешь, я очень люблю… очень люблю русскую литературу и тут ты, русский, у меня никогда раньше не было русских, понимаешь?

– Продолжай…

– Дело в том, что русскую литературу читать в переводе на английский это не есть хорошо. Я чувствую, что что-то теряется, что-то особенное, едва уловимое, понимаешь?

– Дальше…

– Так вот, я поняла, что никогда не смогу выучить русский язык так, чтобы читать и понимать русскую классику в оригинале.

– Эвоно как.

– Поэтому я тебя сюда и позвала, я подумала, что если ты не откажешься, то вместе мы могли бы…

Она потянулась к сумочке, достала книжку и передала её мне. Это был потрепанный томик Антона Павловича Чехова «Дядя Ваня», причём на английском языке.