Текст книги "Я - главный герой"

Автор книги: Александр Черняков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Название

ISBN

Эпиграф

Об авторе

Милуим в Мегидо. История израильского резервиста

Там, где заканчивается кино и начинается жизнь

Россия – любовь и красота

Вот такой я увидел Америку

Служба в Нахлиеле. Где это? Что это?

Страна клёнов, земля Виннипухов

До весны на электричке

Жди меня

Я жил в Советском Союзе, я был пионером

Милуим… последний?

Папа, мы уже идём в Канаду?

911, полиция города Виннипег слушает…

В чём сила иудея?

Любовь с печенюшками в Королевском банке

Хутерс

5000 км по Америке на машине за четыре дня

Мой друг китаец Шон

Забег по Торонто до американской границы в Баффало

Предновогоднее ярко-позитивное

Спасибо за поздравления с 23 Февраля, но, если по-честному…

Кое что о блондинках в розовом

Канадские сказки об израильской армии

Так говорила балерина

Так говорил мой шеф в Израиле

Сказка о любви

Обязательно по приезду в Израиль

Любовь с первого взгляда

Чудо

Размышления в зубоврачебном кресле

Мой ласковый и нежный зверь

Хочу как в детстве

Бриллиантовые дороги

Надо было учить немецкий

Послесловие

Название

Александр Черняков

Я – главный герой

ISBN

Copyright © 2013 Alexander Chernyakov

All rights reserved.

ISBN: 978-1-62903-914-5

Эпиграф

Жизнь необходимо наполнять событиями! Наставление от Сергея Вильянова

Об авторе

Александр Черняков – родился в СССР, в 1975 году, в городе-герое Смоленске.

В детском саду не проявил ни единого таланта, но до сих пор помнит наизусть первое заученное стихотворение.

За десять школьных лет умудрился сменить три школы. Учился плохо, без троек окончил только первый и девятый классы: в первом – просто ещё был хорошим еврейским мальчиком, а в девятом классе его развели «на слабо», а он взял и выиграл.

Аттестат об окончании школы получился с тройками, причём по всем гуманитарным предметам разом. И по химии трояк до кучи. За всю свою школьную жизнь ни разу добровольно не вступил в пионерскую организацию, но был исключён из рядов оной трижды. В старших классах ходил в школу в джинсах и с ранцем на спине. Галстук никогда не надевал принципиально. Всех своих преподавателей по сей день уважает и благодарит, но двух училок по химии даже вспоминать не хочет.

После школы Черняков поступил в Смоленский филиал Московского Энергетического Института, но задержаться в его стенах больше, чем на один семестр, ему не удалось: вылетел за неуспеваемость по всем предметам. В те годы он особо удачно умел ездить девчонкам по ушам, и успевал параллельно дружить со многими из них. Но вот на учёбу времени как-то не хватило.

Забив на образование, пошёл работать на завод, к станку. Хотя его отец и считал, что руки у него растут не из плеч, он быстро и легко получил удостоверение огранщика алмазов в бриллианты четвёртого разряда.

Проработал недолго. В 1993 году Черняков переехал со своей любимой подругой на ПМЖ в государство Израиль. Первые полгода жил в кибуце, учил иврит, но не выучил. Однако всегда помнил, что в этой жизни очень важно получить образование. В 1995 году легко поступил в Тель-Авивский университет. Поступил, но учиться не пошёл. До сих пор не может сам себе объяснить этот идиотский поступок.

Черняков работал. Три года был лучшим работником на кухне Макдональдс, три с половиной года был лучшим техником по компьютерам там же. Пять лет по ночам проработал в аэропорту имени Бен-Гуриона. Должность была абсолютно непропорциональна зарплате: в ночные смены отвечал за работоспособность всех компьютерных и информационных систем всех внутренних и международных аэропортов, а также сухопутных погран-переходов всего государства Израиль.

Днём после работы не отсыпался, потому как на протяжении десяти лет, то чаще, то реже, строил сады на крышах, балконах и пентхаузах. Работа собой представляла смесь профессий садовника и строителя. Себя Черняков считал дизайнером ландшафтов, и везде представлялся как зам генерального директора компании. Несмотря на то, что его компания была очень известна в Израиле, на постоянной основе в ней работало только два человека: он сам и его начальник.

Помимо своих основных работ, Черняков ещё имел ряд всевозможных подработок: перевозка квартир, полировка полов, разгрузка контейнеров и даже ремонт компьютеров.

Мысль об образовании его никогда не покидала. В 2004 году, по истечению трёх лет, Черняков окончил ашдодский колледж и получил диплом по специальности «Младший инженер по компьютерам и программированию».

Всегда мечтал служить в армии в самых страшных войсках, но судьба распорядилась иначе (может быть, к счастью, а может, и нет). Досталась резервистская служба в войсках химзащиты. Очень добросовестно, на протяжении десяти лет по одному месяцу в году, отслужил в рядах Армии Обороны Израиля. Научился комфортно жить в противогазе и костюме химзащиты при жаре +40, стеречь террористов в арабской тюрьме, а также охранять еврейские поселения от той же заразы, которую стерёг в тюрьме.

Своими личными праздниками в году считает дни рождения близких людей, День Резервиста Армии Обороны Израиля, День Победы 9-ого Мая и День Независимости Израиля также.

С 2000 года Черняков начал сочинять и рассказывать истории о своей жизни и путешествиях. Так появилось на свет то, что сегодня называется проектом

CHEstyle.com – прикольные истории из жизни и путешествий

Со временем выработался собственный стиль повествования, тексты стали выходить больше в объёме и красивей по содержанию. Черняков считает, что назвать удачным текст можно тогда и только тогда, когда по нему легко можно пробежать глазами и при этом ни разу не запнуться. Он это называет «прочитать на одном дыхании». Если читатель при этом ещё смеётся от души, то это дважды удача. Но, с другой стороны, как был Черняков со школы патологически безграмотным, так по сей день и остаётся.

Широко известным ему также стать пока не удалось. То, что на его рассказы подписаны около 10.000 человек в 65 странах мира, – это, конечно, Чернякова радует, но он мечтает о большем. Также Черняков не любит, когда ему говорят, что у него талант. Как пример настоящего таланта он называет писательницу Джоан Роулинг и верит, что заработать денег так же, как и она – это и есть предел его мечтаний. Другими словами, Черняков утверждает, что «Талант не приносящий денег – это просто детская шалость».

Из других увлечений стоит отметить девчонок, любовь к математике, а также роликовые коньки. С детства обожает классическую музыку, а своими любимыми группами называет Кино, ДДТ, Ласковый Май, Наутилус, Крематорий, а так же весь Евро-Дэнс 80-х 90-х годов.

С 2007 года Черняков живёт в Канаде. Проработал год по вечерам в ресторане Хутерс, а также по утрам ремонтировал ноутбуки. Потом он вовремя вспомнил, что в жизни главное – образование и ушёл со всех работ на курсы английского языка.

К 2009 году Черняков продвигается не только в английском языке, но и в профессии. Он блестяще оканчивает годичный курс по компьютерным сетям, открывает собственную ай-ти компанию и уходит работать на вольные хлеба. Уже к 2012-ому году в его резюме появляются новые строчки о работе в Королевском Балете и университете города Виннипег, а вот упоминание об израильском Макдональдсе из резюме исчезает навсегда.

В 2013 году Черняков выбирает на своём сайте несколько десятков наиболее удачных историй и печатает собственную книгу. Иллюзий о том, что это будет коммерческий проект, у него не возникает, просто это была его мечта, и он её осуществил. Черняков понимает, что эта книга не станет весомым вкладом в мировую литературу. С другой стороны, он верит, что истории из его биографии обязательно принесут людям радость и причинят добро.

Из личных качеств – очень, очень скромный и застенчивый человек. Эти чувства он считает своей слабостью и пытается скрыть от окружающих. Хотя «на слабо» может много чего шального натворить. Так было в прошлом, так продолжается и сейчас. Черняков полагает, что безумными поступками и эпатажем можно легко скрыть свои настоящие черты характера. К слову, ему это хорошо удаётся.

Вредных привычек не имеет. Пиво, конечно, пьёт, но вот собутыльником стать не сможет. Курение приравнивает к наркомании, за всю жизнь так ни разу и не попробовал. Спортом особо не занимается, но любит кататься на роликах и регулярно таскает железо по тренажёрному залу.

Обычно все свои тексты (так же как и этот) Черняков пишет под музыку какого-нибудь радио. Настоящая жизнь – она в тишине протекать не может.

Милуим в Мегидо. История израильского резервиста

01.10.2002

Часть 1

Место: город. Ашдод, Израиль. Дата: начало лета 2002.

– Саш, – раздался голос жены из кухни, – это ты пришёл?

– Ага, а ты кого-то другого ждала?

– Не смешно. Посмотри, там, по-моему, тебе письмо из армии пришло, наверно снова в милуим.

– О! Здорово! В армию, так в армию. Где повестка?

– Там, на зеркале, в прихожей валяется.

«Тааак, посмотрим, и где же она, ага, вот она сладкая зелёненькая…»

– Что ты там бубнишь?

– Не бубню, а читаю, не мешай!

И когда же нам в армию? Ага, 12 августа… ну это ещё дожить надо… и куда?… арабская тюрьма Мегидо… прелесть какая, интересно, а на сколько? До 12 сентября?! 32 дня?!?! Да нифигашь ты себе!!!»

– Прекрати ругаться, дети в доме, что у тебя там, дай посмотреть, что ты там увидел… ЛЯЯ, ЗВИЗДЕЦ!!!

– Бэл, тише а? Дети же в доме.

Часть 2

Так примерно это всё и начиналось. А вообще, каждый год ходить в армию на резервистские сборы (это «милуим» по-нашему) – дело привычное и для нас, приезжих, и для местных мужиков. Конечно, срочную службу проходить нас никто не заставляет, сами понимаете, жена, работа, дети, прелести эмигрантской жизни. Но, как говорится, евреем можешь ты не быть, но быть солдатом ты обязан. Хотя бы резервистом.

Стать резервистом – дело нехитрое. Просто пошлют на курс «молодого» бойца, потом обучат какой простой армейской специальности и вперёд, раз в год будь любезен, явись и отдай долг родине. Если повезёт, дней на пять, если нет – на нет и суда нет, можно на месяц, а можно и на больше.

Наш полк относится к южному округу. Наша специальность – химзащита. Если когда-нибудь и где-нибудь на нашу маленькую родину свалится презент от нехорошего дядюшки Хусейна, да ещё с какой-нибудь гадостью на борту, то это уже будет по нашей части. Замывать всю эту гадость придётся нам. В полку практически местных нет, в основном приезжие, и почти все – НАШИ. Дааа, что на гражданке НАШИ монополию держат в рядах дворников и уборщиков, что в армии. Обычно наш милуим (простите, но я буду пользоваться именно этим словом, оно короче, чем «ежегодные израильские резервистские сборы») – это увеселительное мероприятие дней так на пять. Собираются НАШИ братаны со всего юга страны. Настроение хорошее. Как в отпуск: семье привет, работе кукиш. Да и ученья наши мне напоминают бродячий цирк «Шапито». Представьте картину: в город въезжает колонна из допотопных пожарных машин, армейских джипов и нескольких автобусов. На глазах у изумлённых жителей из автобусов вываливают лунатики в огромных костюмах химзащиты, в противогазах и начинают строить причудливые конструкции а-ля полевые душевые и.т.д.

– Внучок, что у вас тут происходит?

– Ой, бабушка, лучше вам не знать, лучше бежали бы вы отсюда, да внучка бы уводили…

– Господи!!! Витя! Витя! Бегом к бабушке! А ну бегом домой!

В общем, пугаем народ почём зря. А в этом году нам просто подфартило. Война у нас в стране, солдаты по всем территориям террористов собирают, в тюрьмы расталкивают, а охранять-таки некому. Вот и вспомнили о нас.

Часть 3

Место: Тренировочная база Эльяким. Дата 12 августа 2002.

Великий и могучий язык иврит! В нём есть такое слово «осолдатиться». То бишь получить форму, переодеться и в очередной раз составить завещание, мол, если что, то кому наша армия оплатит потерю кормильца. Очень щекотливый момент, скажу я вам, сразу почему-то припоминаются все обиды от своей любимой, все ругани, все скандалы. Так и хочется все деньги питерскому зоопарку взять вот так вот разом и откатать. Но потом вдруг вспоминаешь о детишках малых сопливых, оставленных дома, и всё сразу становится на свои места.

Дальше – веселее. Идём получать большой вещмешок «Кит-Бэк». Много в нём ерунды всякой: два комплекта формы, каска, спальник и ещё что-то. Но особенно стоит упомянуть о форме. По размеру она подходит либо на двух человек, либо на полчеловека. Возьмёшь побольше, ремнём стянешь, так пузыри выпирают во все стороны из-под ремня. Сумеешь втиснуться в маленькие – тоже плохо. Мало того, что в них не вздохнуть не пё… эээ… выдохнуть, так ещё и задница в такой облипон, что не каждый бы рискнул в таком виде целый месяц вилять ею среди озабоченных однополчан.

«Боря, зачем вы на себя спальный мешок одели? Это не мешок? А что это? Это штаны?!… Мдааа, вам бы поправиться не помешало…»

Зато с длиной всё просто – она едина для всех. Длину штанов, наверно, подгоняли по росту лилипута, хотя и довольно рослого.

«Рома, я уверяю вас, что это не шорты… не морочите мне голову, это штаны, ШТА-НЫ!!! Клянусь дедушкой… ну чуть-чуть коротковаты, согласен… что значит «коленки еле прикрывают»? Прекратите капризничать, вы же в армии, а я, между прочим, кладовщик, а не костюмер. В театре вам будут по росту подгонять, в театре, а здесь нет, не будут! Не нравится – ваши проблемы, можете ноги себе укоротить и оставить меня в покое. Подумаешь, два метра ростом, стоит тут мне ядом в лысину дышит! А ну проходите… Следующий!»

Часть 4

И вот, когда форма получена, окончен бой за раскладушку, матрас и место под лампочкой в палатке, можно наконец-таки откинуться, полежать и философски обдумать события первого дня и перспективы ближайшего месяца. Вроде, пока всё складывается неплохо. По семье ещё не соскучился, ещё будет на это время. Друганов вот много классных собралось. Год почти не виделись. Надо это будет отметить. Вовочка пойло привёз, Боря колбаски – значит, будет у нас банкет. В другом углу палатки уже комплектуется сборная в тысячу – в армии только игральные карты в цене.

Стоян – дитя болгарского народа – чего-то орёт. Помню как я долго гадал, откуда он из Cоюза, а он, на тебе, из Болгарии оказался. Он же говорит, точней орёт, на чистейшем русском, как на родном, а ругается так, как ещё не каждому «русскому» дано. Конечно, здесь он его выучил, не в Болгарии же. А вот родной он уже давно, наверное, позабыл.

Я бы ещё про Марика рассказал, но про него либо хорошо, либо никак. Хороший, добрый парень. Симпатяга, таким только детей пугать. Что ни слово, то шутка. Что ни шутка, то шедевр. Хотя в свой адрес шутки наотрез понимать отказывается. Обижается. Поэтому больше ни слова о нём.

А вон и Генка. Душка, а не человек. Более компанейского парня, чем он, не сыскать. А с виду и не скажешь, что на гражданке этот человек занимает такой важный и серьёзный пост, как инженер водоснабжения целого города! Дело это, сами понимаете, нешуточное, как говорится, «Если в кране нет воды, – надо Генке дать п… эээ по ушам (скажем так)».

Шурка. Вы можете себе представить, что получится, когда клоун пойдёт работать в дом престарелых, не зная иврита. Шурка пошёл. Заставили его как-то дедушку одного с ложечки покормить. Он очень плохо кушал, но Шурку это не смущало. Он с энтузиазмом принялся пичкать дедушку кашкой. На второй ложке дедушка сказал «дай». Откуда Шурка мог знать, что это на иврите означает «достаточно». Дедушка говорит «дай», а Шурка рад стараться, «на», и оп, ещё ложечку. Так и сидели, «дай» – «на», «дай» – «на», «дай» – «на». В общем, Шурка два раза за добавкой сбегал, пока дедушке совсем не поплохело. Говорят, он потом неделю не кушал.

Эдик – святой отец. Это неправда, что все религиозные в армию не ходят. Эдик ходит и не жалуется. Стратегически – ценнейший человек. В тюрьме, куда мы поедем, кушать готовить нам будет. Если с ним не ссориться, он и добавки не пожалеет, и в неположенное время накормит, а кому надо, тому и в шаббат кидуш на вино прочитает. Шаббат (суббота) – святой день у верующих.

«Эдик, там вон солдаты пришли, дай им по яйцу, пожалуйста, а то они кушать просят… не жадничай, дай ещё… ну, помогай тебе бог, шабат шалом!»

Кстати о еде, пора бы уже бежать и покушать. Пойдём и посмотрим, чем там богата столовка базы Эльяким. А ни чем она не богата. Завтрак – как и ужин. Одно и то же: яйца, оливки, сметана и хлеб. Ну, йогурт ещё иногда. Обед – либо рис, либо макароны и «как бы» мясо. И всё это запивается напитком «а-ля компот армейский»: вода из крана, лёд и сироп. Просто божественный нектар получается.

Но солдата трудности быта не пугают. Жрёт всё, что дадут. Глотает как утка, а желудок удивляется, и уже дня три, как ничего не переваривает, а только накапливает и накапливает.

– Боря, чем вы так опечалены, и почему вы так ойкаете и держитесь за живот?

– Ох, и не спрашивайте, дружище. Третий день себя чувствую как факс в состоянии «on memory». Такой ощущение, что только загрузи бумагу, да как пойдёт, КАК ПОЙДЁТ!

– Боря, простите, вы не обидитесь, если этой ночью я лягу в другом конце палатки?

Часть 5

Что это я всё о быте да о еде. В конце концов, мы же в армии. Попробуем перевести наш рассказ в более армейское русло.

Значит, выдали нам автоматы, патронов не меряно – не считано и все эти три дня вывозили нас на стрельбища. После стрельбы лёжа, сидя и стоя, мишени красноречиво показали, что итоги стрельбы – совсем неутешительные. Не для нас, конечно же, для арабов. Вот им есть чего бояться. Мы их если не точностью, то количеством патронов точно одолеем. А раны мы им обещаем ну самые разнообразные, причём по всему телу. Хирурги искать замучаются, куда это мы попали.

Потом показали нам, как правильно кидать гранаты со слезоточивым газом. Видели бы вы это представление. Я плакал. Бежал врассыпную вместе со всеми и плакал. То ли газ глаза мне разъедал, то ли просто было смешно: «ну как можно быть таким идиётом, чтоб сначала не проверить, в какую сторону ветер дует… шлемазл вы, товарищ офицер, шлемазл…»

Ученья продолжались. Как я уже говорил, нам предстояло ехать охранять тюрьму, а это, как сами понимаете, не только на вышках сидеть, но ещё и иногда на суд арабов конвоировать. А это особая наука. Путь от тюрьмы до военного суда неблизкий, дорога через вражескую территорию проходит, ожидать можно всякого.

«Итак, товарищи солдаты, тренируемся. Первой поедет мусорная машина (автобус с заключёнными), за ней – бронированный джип сопровождения. По моей команде вы, Миша, выпрыгиваете из задней двери джипа и занимаете круговую оборону. Давайте последний раз проверим, всё ли у вас на месте. Итак: каска, керамический бронежилет, автомат, пять полных магазинов с патронами, две литровые фляжки с водой, аптечка, противогаз, удостоверение военнопленного (на всякий)… Миша, вам не тяжело, что это вас так перекосоё-ё-ё моё? Да затяните же вы бронежилет, хватит тут ремня и на ваше брюхо. Да что это с вами? Ослабьте скорее ремешки у каски, у вас же челюсть свело, и уши почернели… вот так, отлично, молодец. Встаньте-ка вы ровно уже, ну-ка подтянитесь. Веселей, веселей, посмотрите на себя со стороны! Да сам Рэмбо рядом с вами – ну чисто фраер! О. к, я продолжаю, по моей команде, Миша, как я уже и говорил, вы в полном снаряжении выпрыгиваете из джипа и… ну, в общем, вы поняли. Итак, все готовы, поехали, НАС АТАКУЮТ!»

Здесь я должен опустить занавес на эту трагическую сцену и пересказать своими словами то, что было дальше. Зря, конечно, всё-таки ослабили ремешки на каске. Подпрыгнув внутри джипа, тучный Миша саданулся что было сил головой о крышу. Каска сползла на самый нос, и дальше он уже видеть ничего не мог, а отступать было некуда. С треском разлетелись дверцы джипа и оттуда, раскинув руки, ласточкой вылетел Миша… «Я чайка!» – мелькнула у меня в голове цитата из какого-то спектакля.

Ничто не предвещало беды. Была пятница тринадцатого.

Земля содрогнулась под тяжестью удара, и эхо глухими раскатами прокатилось по долине. В трёх метрах от джипа, безжизненно распластав руки, лежал Миша. Воцарилось гробовая тишина. Казалось, что даже кузнечики поутихли в эту минуту. За дальней сопкой тихо и печально садилось солнце. Над бренным телом Миши склонился командир и тихонько себе под нос шептал о том, что вот уже совсем скоро он и сам точно так же сядет, как это солнышко, и «так ему гаду и надо».

Но, видно, на роду у Миши было написано ещё пожить немножко. Придя в себя, он разошёлся красноречием в адрес «грёбанного милуима вообще, и грёбанного командира вместе с его грёбанным джипом в частности». Арабов вместе с их родственниками Миша также помянул добрым и ласковым словом.

Что я могу сказать по этому поводу. Видно, библейские чудеса на нашей святой земле и сегодня случаются. Ни одной царапины на теле героя не случилось. Джеки Чан отдыхает.

Часть 6

Место: Арабская тюрьма Мегидо. Дата: середина августа 2002.

Действующие лица: те же, плюс 1200 террористов.

Вот мы и на месте. Сначала маленькая справка. Тюрьма Мегидо находится в Израиле, в северной его части, у подножья горы с одноимённым названием Мегидо. На иврите гора – «ар» Получается Ар-Мегидо. Да, как раз тот самый зловещий Армагеддон и есть. В тюрьме сидят арабские террористы с небольшими сроками, те, кто напрямую не убивал, а только всячески способствовал своим собратьям. Политически представлены все: Фатах, Хамас, Исламский Джихад и другие «дружественные» организации. У каждой территории свой авторитет – шавыш, через него решают все вопросы. Руководит всей работой в тюрьме военная полиция. Будничной охраной занимаются резервисты. Арабы живут в 20-тиместных армейских палатках на огороженных площадках.

В тюрьме два кольца вышек. Внутренние – следят за арабами, внешние – охраняют военную базу, на которой, собственно, и расположена тюрьма. По периметру забора бегают собачки, милые дворняжки-пустобрёхи. График у резервистов простой: четыре часа на вышке, восемь часов отдыхаешь. И так весь срок. Иногда вместо вышек в конвой уезжаешь. Вот так вот в общих чертах.

Часть 7

Дни побежали своим чередом, и день вчерашний ничем не отличался от дня грядущего.

– Кто дежурит с двух часов, срочно собирайте манатки и к штабу на развод. Все пришли? Читаю имена: Александр?

– Здесь!

– Анатолий?

– Здесь!

– Дмитрий… что за чёрт, что за имена? В конце-то концов, мы в израильской армии или нет?

Посетовав немножко, он продолжал.

– Ин-струк-таж. Итак, вы заступаете на вышки. С собой у вас есть автомат, пять магазинов, противогаз, каска.

(Мысли Охранника: «А также книжка – детективчик неплохой, газетка, вполне свежая, плеер, мобильник, 50 грамм для сугреву…»)

– На вышках запрещено читать, слушать плеер, говорить по телефону. Не спать!

(М.О: «Белое не одевать, обтягивающее не носить и, главное, НЕ ТАНЦЕВАТЬ!»)

– Не вступать ни в какую связь с арабами!

(М.О: «Как можно?! Русо резервисто, облико морале!»)

– Обо всём подозрительном докладывать в центр.

(М.О: «Ромчо, будет что интересное, звони на мобольник, О.к.?»)

(М.О: «Нет проблем, Санчо»)

– Кто захочет писать или какать, звонит в центр, центр по рации сообщит нам в штаб, мы отправляем к вам джип и офицера. Он приедет и подменит вас.

(М.О. «Это по секрету всему свету называется…»)

– С Вышек не испражняться, самовольно не покидать! Это всё. Проверить автоматы.

Солдаты защёлкали затворами. Эти характерные щелчки слышны по всей базе. Для тех, кто сидит на вышках, эти звуки – самые желанные, о которых можно было бы только мечтать последние четыре часа.

Часть 8

Первые свои два дежурства я не забуду. Сначала сидел на внешней вышке – собачка рядом со мной умерла. Ночью на внутренней сидел – араба в больницу на скорой увезли. Прослеживалась нездоровая пугающая тенденция. Хотя события разные, но на мысли мрачные наталкивают.

Вот собака. Жила как собака, службу собачью несла, родине за кусок хлеба служила. Служила всегда, и днём, и ночью, и в жару, и в зимние ливни. На свою нелёгкую судьбу никому не жаловалась. Она пережила памятный 2000 год, когда был бунт в тюрьме и арабов травили газом. Нехило так травили, аж в соседнем кибуце коровы передохли, да и на базе пару собак погибло. Но она выдержала, её откачали, спасли. Здоровье, конечно, подорвала, но службу нести не перестала. А сегодня она сделала пару шагов, поскулила и легла на лапы. И больше не вставала. Сдохла, как собака. Пришёл солдат, закинул бедолагу на тачку, увёз и закопал, опять-таки тоже, «как собаку». И, поверьте мне, чисто по-человечески мне её жаль, очень жаль, КАК ЧЕЛОВЕКА! Судьба несправедлива, на её месте должен был быть террорист.

Часть 9

Не будем о грустном. Вернёмся к нашим баранам. Дежурство днём и ночью на вышке сильно отличается. Днём и читать проще, и друзья иногда навещают. Спать не хочется, внизу под вышкой идёт передача «За стеклом». Только вместо девчонок одни бородатые рыла слоняются туда-сюда. Наблюдать за ними интересно так же, как и за муравейником. Первые 10 минут интересно, а потом становится скучно и хочется плюнуть. А иногда просто тошнит. Они все в шлёпках ходят и каждые 15 минут бегают ноги мыть. Традиция, что ли, такая. Засунут одну ногу в раковину, потрут, потом другую (без мыла, кстати), потом этими же руками залижут шевелюру, разгладят бороду, и, в довершении к ритуалу, сложат свои стерильные ручки ковшиком и водичку из них попьют. Когда я это увидел, меня начало мутить. Собака, сидевшая у меня под вышкой, опасливо отошла в сторону.

Ночью совсем не так. Читать темно. Все ещё на построении начинают интересоваться у коллег, кто был на какой вышке и где фонари удачно светят. А если не читать, то спать ведь хочется.

Однажды, в самом начале нашей службы, поставили меня на внутреннюю вышку в ночную смену. Пришёл, сел, разложился, книжку достал. Слышу, кто-то на вышку поднимается. Книжку спрятал оперативно под ремень и «опочки – здравствуй командир».

– Александр?

– Да

– С вещами на выход

– А собственно по како…

– Подробности по дороге в джипе расскажу

– Ладно, поехали

Подъехали к внешней вышке.

– Понимаешь, Александр, мы тебя с одним человеком вышками поменяли.

– А что ему тут не сиделось?

– Понимаешь ли, ему… страшно.

Ни фига себе, нашли героя. Я как-то уже говорил, что среди солдат почти все НАШИ, этот трус был не НАШ. Спорить было поздно, полез на вышку. Залез, осмотрелся. Не весело, признаюсь я вам. В десяти метрах от меня лес чёрной стеной стоит, ничего не видно. Сам я, напротив, сижу в ярко освещённой вышке, и вся эта картина мне стрельбища наши почему-то напоминает. Знаете ли, есть такие мишени «до пояса», где голова и туловище. Вот и я, сижу, красавец, в проёме окна. И так красиво, так ровненько, что хоть автомат по мне пристреливай. Мдаа… жутковато конечно. Всё-таки, поймите, какая-никакая, а война у нас идёт, 7 км от сюда – Дженин, арабские территории. А до ближайшей арабской деревни и километра не будет. Тут она, рядышком, прямо за этим лесочком.

Если честно, в то дежурство я так глаз и не сомкнул, только и уповал на бдительность пёсика. А он, малыш, на всякую ерунду тявкал. То лиса пробежит, то енот. Бегает, прыгает, гавкает – герой, одним словом. А вот когда в долине стая шакалов завыла, вот тут-то он и поджал хвостик, и лужицу сделал. И правильно это, У ЛЮБОГО ГЕРОИЗМА ЕСТЬ СВОЙ ПРЕДЕЛ!

Часть 10

Сижу на внутренней вышке. Три часа ночи. Глаза слипаются. Читать не получается, темно. Хотя ещё вчера здесь было всё нормально. И я уже было отчаялся сегодня почитать, как вдруг сработала гениальная мысль. На крыше вышки есть прожектор, а в потолке люк. Да-да, правильно, именно так я и поступил. Проблема была зафиксировать прожектор лампочкой вниз. Но это уже было делом техники, главное идея была верной. Светло как на солнце стало. Не зря я читал книгу «100 великих изобретений», помогло. Но сегодня халява не прошла. Лампочка сгорела, какая досада.

Дежурство обещало быть скучным. Ничего интересного. С одной стороны арабы спят, с другой – собачки в псарне, и тоже спят. Подо мной Бобик, и тот спит. Один я терплю. Ладно, терплю так терплю. И вдруг я вижу, как на одной кровати араб так сладко поёрзал, перевернулся на другой бочок, свернулся калачиком, выставил ко мне свою жопу и так тихонько взбзднул в мою сторону. До него было метров двадцать, но меня это взбесило. Я честно терпел сколько мог, но это уже было верхом наглости. Пристрелить его я не мог, простить – подавно. Главное было растормошить Бобика. Имея под рукой фляжку с водой, это было нетяжело – Бобик завёлся с пол оборота. На крики Бобика подорвались другие собаки, целая псарня. Гам стоял ну просто шикарный. Главное было не останавливаться. Ну, я и подливал потихоньку, пока вода не кончилась в обеих фляжках.

В ту ночь вокруг моей вышки больше никто не спал.

Часть 11

Потихоньку рассказ начал скатываться к описанию детских шалостей. Лучше расскажу о другом. Если поднапрячься, конечно, можно рассказать целую эпопею о еде и тюремных кошках, но обойдёмся одним абзацем.

Я не люблю кошек, но как животинку – жалко (дружно утираем слезу умиления). В столовой с ними делил по-братски маленький, пережаренный и сухой шницель. Они, в отличие от нас, не всё подряд жрали. Нам частенько давали маленькие чёрные котлеты, мы их называли «псевдо мясо» («дмуй басар»), так вот это кошки не жрали. А мы ничего, кетчупом заливали и вперёд! Эдик, доброй души человек, творог им скармливал. А вот Ромчо, паразит, пинал их своим «кованным фашистским сапогом». Хорошо, что мимо, но всё равно, ведь страшно отхватить ботинок 46 размера между ушей.

Про крыс тоже можно рассказать что ни будь. Они же везде жили. Особенно прикольно было смотреть, как они разбегаются в разные стороны из-под помойки, когда отбросы общества со страшным шумом вывозили отходы жизнедеятельности.

Конечно же, не всё так было печально. И праздники были у нас, и шикарные праздничные обеды были. Жаль, конечно, что будней было больше, но всё-таки. Был и отпуск на 4 дня. Отоспались мы здесь, отдохнули. И домой мы все вернулись целые и невредимые, к любящим жёнам и сопливым детишкам. А вот в этом как раз и счастье.

Там, где заканчивается кино и начинается жизнь

08.05.2004

Нечасто в жизни бывает, что вдруг оказываешься в нужное время и в нужном месте. Нечасто бывает, что приходит именно тот самый момент, когда ты понимаешь, что твой час настал и именно ТЫ можешь и именно ТЫ должен в этот момент свершить что то несомненно важное и, к тому же, по возможности, ещё и не облажаться.

Но обо всём по порядку. Несколько дней назад стою в Тель-Авиве на перекрёстке возле ж/д вокзала. Время раннее, семи ещё нет, стою, зеваю, дожидаюсь шефа. Глаза открыты, но сознание по-прежнему пребывает во власти обрывков весенне-эротических снов с участием лучших блондинок нашего времени. Просыпаться и отвлекаться особо не хочется, стою сплю. И, как по закону жанра, ВДРУГ сквозь рёв потока машин раздаётся звук тяжёлого удара и скрежет метала по асфальту. Вздрогнул, проснулся, проморгался, гляжу – прямо посреди перекрёстка лежит мотоцикл, а под ним КТО-ТО, лежит и не шевелится. О-па-чки… А из людей то рядом никого! Значит, мой час настал. Сумку в сторону, подбегаю к мотоциклу (ох-мля, сам чуть не навернулся, какая-то Аннушка точно литров 20 машинного масла тут пролила), мотоцикл в сторону оттащил, а там это Шумахер лежит в каске, лицом в асфальт, и, значит, не шевелится даже. Мда, дела… Ну, мы люди грамотные, человека не трогаем, мало ли что со спиной, поэтому понимаю, пока врачи не приедут, переворачивать и поднимать негоже. Кстати, что у нас там с врачами? А, вот и парнишка-солдат с автоматом подбежал, так я и говорю, мол, давай, братан, звони в скорую. А сам прилёг рядом, в каску пытаюсь заглянуть, мол «тук-тук, anybody home?»