Текст книги "Время Чёрной Луны"

Автор книги: Александр Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Глава 17

Павловский открыл дверцу и, поправив пальто, устроился на сиденьи. В салоне играл магнитофон. Что-то жуткое: вытягивали жилы из организма живого кота. Алексей Михайлович досадливо поморщился.

– Самая популярная сейчас группа на Западе, – виновато пожал плечами шофёр Юра.

– Будешь это без меня слушать, – сухо отрезал ему Павловский.

Юра ещё раз пожал плечами и надавил "stop". Потянул двигатель. Павловский явно был не в настроении сейчас. Всю дорогу он молча глядел, как в окне, один за другим, менялись унылые виды зимнего Краснодара.

– Холодно сегодня очень, – заметил Алексей Михайлович, отрешенно глядя в пустоту улицы, когда машина подкатила к его подъезду. Потом добавил: – Вчера было теплее.

– Да, – согласно кивнул Юра, – сегодня холодно.

– До свиданья, – сухо проговорил Павловский, вылезая из машины. – Завтра увидимся.

– До свидания, Алексей Михайлович.

Машина сорвалась с места и исчезла за поворотом. Павловский посмотрел на белое "Шевроле", припаркованное у подъезда. Водитель – кавказец курил, читая свежий номер "Комсомольской правды". Алексей Михайлович сунул руки в карманы пальто и неспеша направился по ступенькам. Валет выплюнул на асфальт потухший окурок. Он издали наблюдал за Павловским. Сейчас, подумав, пошёл следом. Ему нужно было переговорить, но сделать это хотелось наедине, без свидетелей.

Открыв дверь в подъезд, Алексей Михайлович сразу оказался во мраке: кто-то погасил свет или, может быть, вывинтил лампочку. Павловский продвигался наощупь. Несколько шагов он сделал, как, вдруг, яркая вспышка ударила его по глазам. Алексей Михайлович закрылся рукой, шагнул назад. На верхней площадке стояла блондинка с распущенными волосами. Левая рука её лежала на выключателе. В правой торчал пистолет с тупым набалдашником. Дуло глядело редактору в лицо.

Павловский остановился. Ровно на полсекунды. В полуприщуренных глазах красивой блондинки, в безжалостной улыбке её, он прочитал приговор.

Набалдашник вздрогнул испуганно, и на лбу у редактора отметилась маленькая красная точка. Грузное тело его съехало вниз и затылком ударилось о каменный пол подъезда. Девушка-снайпер быстро убрала оружие и погасила за собой свет. В дверях она столкнулась с Валетом. Они чуть не стукнулись лбами.

– Куда прёшься? – красивая блондинка фыркнула.

Валет покорно пропустил нахальную незнакомку и прошёл в подъезд. Он остановился, вдруг. Замер. Дверь хлопнула у него за спиной, и всё кругом утонуло в тяжёлом мраке.

Поднимаясь осторожно, Валет споткнулся: что-то покоилось на ступеньках – прямо у него под ногами. Промелькнуло нехорошее предчувствие. Валет, тихо ступая, вернулся назад. Распахнул дверь. В полосе света с улицы он сразу увидел распростёртое тело. Валет инстинктивно опустил руку в карман и нащупал там рукоятку. Подходить ближе не захотел. То, что редактор мёртв, не вызывало сомнений.

Продолжая держаться за свой макаров, Валет выглянул из подъезда. Лавочка, где обычно сидят дежурные бабушки, детская площадка – всё было пусто теперь. Он увидел только белое "Шевроле", исчезающее за поворотом.

...Оглянувшись, Валет открыл дверь, где среди прочих табличек было написано: «Глобус». Агенство путешествий и экскурсий". В маленьком, сумрачном коридоре он никого не встретил. Стрелка с надписью «Глобус» приглашала наверх, по лестнице. Валет, поднявшись, очутился перед мощной начальственной дверью. Он медленно обернулся. Посмотрел вниз. В холле по прежнему царили тишина и полумрак.

За дверью Валет разобрал, вдруг, какие-то голоса и, подумав, толкнул её. Он увидел элегантную молодую женщину в короткой юбке, с бумагами в руках. Рядом стоял невысокий, холёного вида, блондин. Валет сделал деловую физиономию и, поздоровавшись, сказал:

– Я хочу видеть директора.

Он заметил, как что-то дрогнуло на лице у холёного блондина.

– Я – директор, – ответил он сухо. – Как ваша фамилия?

Валет увидел, как тот побледнел, вдруг. Директор смотрел куда-то в сторону. Взгляд его застыл. Валет обернулся. В проходе соседней двери стоял Юра – бывший шофёр Павловского. Пистолет в руке у него не оставлял уже никаких сомнений. Палец лежал на курке. Выражение глаз – такое же холодное, как и пистолетное дуло. Валет понял: сейчас грохнет выстрел.

Терять было нечего. Он отскочил в сторону – быстро, как только мог. Директор "Глобуса", которому пуля попала в грудь, рухнул на стол секретарши, сворачивая все бумаги на пол.

Валет рывком извлек пистолет и, выбросив руку, засадил Юре пулей посреди лба. Тот вмазался затылком в стену и опустился вниз, оставив на бледно-розовых в цветочек обоях кроваво-красную полосу. Секретарша завизжала пронзительно. Дверь распахнулась, и на пороге возник Саркисян с двумя оперативниками.

Времени думать не оставалось. Разбежавшись, Валет высадил окно и прыгнул наружу. Высота была – метра три, и он угодил на чей-то огород, присыпанный ворохом осенних листьев. Не дожидаясь, пока сверху его подстрелят, Валет отбежал в сторону – к стене дома. Три выстрела стукнули, и пули вбуравились в землю. Прижимаясь к стене и держа пистолет наготове, Валет отползал прочь.

Было тихо. Преследователи никак не давали о себе знать. Валет обратил внимание на скопление гаражей в нескольких метрах. Он быстро перебежал туда. За гаражами обнаружил детскую площадку. Миновав её, он очутился на Мира – оживлённой улице в центре города. Валет спрятал оружие. Оперативников видно не было. Ему хотелось сейчас отойти куда-нибудь в сторонку и немного почиститься. Всё остальное – потом.

...Он ещё часа полтора бродил по городским улицам. Потом завернул в какое-то небольшое кафе. Протолкавшись через гущу праздного вида парней и девиц, Валет очутился в углу, где заняты были почти все места. Саркисяна увидел он слишком поздно. Пистолет уже висел в метре от его головы.

– Подними руки, – спокойно скомандовал старший инспектор. – И пушку – сюда.

Валет подчинился. Инспектор шагнул к нему, спрятал его макаров, и вынул из кармана наручники. Он мрачно разглядывал своего недруга.

– Руки давай! Живо!

Один наручник защёлкнулся на запястье. У инспектора это получалось не быстро: левая рука его всё ещё была перебинтована. Сидящие за соседними столиками настороженно разглядывали их.

Валет, вдруг, схватил со стола стакан с оставленной кем-то водкой и выплеснул содержимое в лицо инспектору. Саркисян вскрикнул от неожиданности и спустил курок. Пуля ударила в одну из бутылок, что стояла возле бармена. Осколки стекла и капли виски брызнули во все стороны.

Ударом в челюсть Валет повалил инспектора на пол. Открыв глаза, тот увидел дуло.

– Ключ сюда! – прохрипел Валет.

Саркисян покорно запустил руку в карман. В дверях появились двое оперативников. Один из них вскинул пистолет и прицелился. Валет быстро схватил ключ и бросился к стойке. Пуля угодила в окно, сделав там аккуратную дырочку. Все, кто сидел в кафе, оцепенели от ужаса. Они не могли ещё ничего понять. Выглянув из-за своего прикрытия, Валет попытался взять на прицел Саркисяна, но инспектор уже забился куда-то под стол. Валет не успел выстрелить: пуля, выпущенная одним из оперативников, ударила в стойку, другая разнесла бутылку у него над головой. Публика бросилась врассыпную. Каждый спасался, как мог. Какие-то девицы кричали, пронзительно и ужасно. Не теряя времени, Валет добрался до задней двери с надписью "Посторонним вход воспрещён". Ногой распахнув дверь, он быстро нырнул туда.

Глава 18

Беляков поднялся, тихонько присел на кровати, стараясь не разбудить дремавшую рядом Лену, и аккуратно опустил ноги в уютные меховые тапочки. Набросил халат и, бесшумно ступая, вышел из комнаты. Дверь аккуратно прикрыл. Было ещё темно на улице. Часовая стрелка больших кухонных часов лежала на семи. Утренний Краснодар медленно пробуждался. Первые машины бежали куда-то, разгоняя фарами темноту. Сонные ещё прохожие торопились по своим неотложным делам.

Зевнув протяжно, Беляков полез в морозильник и вынул оттуда покрытую инеем бутылку "смирновской". Он плеснул немного в чистый, из сушилки, стаканчик и проглотил залпом. Засунув назад бутылку, потушил свет на кухне и поглядел в окно. Потом вернулся в прихожую. Достал из кармана брюк вальтер, из другого кармана – глушитель. Мягкие лунные отблески от кухонного окна чуть-чуть рассеивали полумрак в коридоре. В зеркале напротив Беляков увидел слабый силуэт своего отражения. Холодный пистолет жёг ему руку. Стараясь не шуметь, Беляков привинтил глушитель к стволу и взвёл курок. Затаив дыхание, прислушался... Глухо. Только часы тикают на кухне, и назойливый ветер гудит в окне, заглушая шум пробегающих там машин. Беляков на цыпочках, как привидение, пошёл назад – в спальню. Тихонько отворил дверь.

В тяжёлом полумраке комнаты он разглядел Лену. Голова её покоилась на подушке. Он не промахнётся. Беляков подошёл ближе, и тут в лицо ему ударил свет. От неожиданности он зажмурился. Лена привстала с кровати. Макаров в руке её не сводил своего единственного глаза с частного сыщика.

– Выкинь, – сказала она спокойно. – Там всё равно нет патронов.

Беляков повертел в руке вальтер, открыл обойму.

– Я его разрядила ещё вчера, – так же тихо и безразлично добавила Лена. – Мог бы и проверить.

– Действительно, – сказал Беляков озадаченно и отбросил пустой пистолет в угол.

Всё, что произошло, плохо укладывалось у него в голове. Он сейчас растерянно смотрел на девчонку. Лицо у Лены светилось холодной ненавистью.

– Хотел меня кончить и выдать потом Саркисяну, – Лена надвигалась на него, не опуская ствола. – Вышел отсюда!

Беляков развернулся и покорно двинулся по коридору.

– Куда? – он не оборачивался, ожидая в любой момент получить пулю.

– На балкон! Я тебя там запру.

Когда задвижка равнодушно звякнула за спиной детектива, тот поинтересовался:

– А как я потом выйду?

– Дверь сломаешь, – бросила Лена.

Она быстро оделась. Сунула за пояс беляковский вальтер.

– Возьми денег, – вдруг услышала она через открытую форточку, – в кармане плаща, во внутреннем.

Лена удивилась.

– За что?

– Просто так возьми.

Беляков добавил:

– Возьми потому, что у тебя – нет, а у меня – много...

Аргумент прозвучал убедительно. Лена, покопавшись, нашла увесистую пачку купюр.

– Что, всё?

– Всё бери, – ответил Беляков без интереса. – И возьми ещё на вешалке пуленепробиваемый жилет. Пригодится.

Лена спрятала в кармане деньги, взяла в охапку жилет и раскрыла дверь балкона. Беляков увидел нацеленный на него пистолет.

– Замочишь меня на прощание?

Лена медленно покачала головой.

– Зачем? Ты уже и так труп...

Она повернулась и, не опуская дула, распахнула дверь на лестничную площадку. Там было сейчас пусто. Где-то внизу гудел лифт. Лена шагнула туда – в темноту, и пропала. Беляков стоял, спрятав руки в карманах и слушал, как таяли вдалеке её шаги.

– ...то, что алкоголик – элемент антиобщественный, явление ненормальное, вы, дети, конечно, знаете. – Светлана Георгиевна обвела своими маленькими глазёнками класс. – Я вам хочу рассказать о другом. О том, как пьяница губит не только себя и своё здоровье, но и здоровье детей. Ведь у них дети потом рождаются умственно неполноценными, – учительница внимательно посмотрела на Лену. Кто-то с соседних парт радостно и зло захихикал. – И главное, вы должны понять – они не виноваты, что родились такими. – Глаза у учительницы были добрые, как у ласковой мамы... – Каждый из вас должен помнить: то, что он родился нормальным, это – счастье. – Светлана Георгиевна продолжала разглядывать Лену.

Одноклассники злобно шушукались. Слышался чей-то смех.

– Артёмина! Про тебя!

– Артёмина!

Лена сидела, собравшись в тугой комок. Не отрываясь, глядела в стену. Она старалась не видеть обезьяньи физиономии.

– Да, дети, – Светлана Георгиевна покачала головой печально. И смотрела уже не на Артёмину, а в класс. – Когда ребенок ненормальный, когда ребенок умственно неполноценный, это большое горе для родителей. – Казалось, она заплачет сейчас. – Очень большое, ребята, горе...

... Офис фирмы «Поиск» размещался в небольшом частном домике, неподалеку от Красной. Беляков в своё время подмазал нотариуса, и хозяин строения узнал, вдруг, что оно ему больше не принадлежит. Многомесячные хождения по судам больного семидесятилетнего пенсионера ничего не дали и окончились на тихом, смиренном кладбище за чертой города.

Беляков владел собственностью уже больше года. Вход украшала строгая официальная табличка с трепещущим на ветру демократическим флагом и надписью: "Частная детективная фирма "Поиск". г.Краснодар". Рядом курил, примостившись на облезших ступеньках, здоровенный рыжий детина. Под курткой, за поясом, у него, на всякий возможный случай, торчала рукоятка газового пистолета. Мера предосторожности эта была продиктована самой жизнью: любой местный урка мог позариться на недешёвую аппаратуру, что стояла в офисе.

Сейчас глава фирмы сидел, развалившись вальяжно в своем директорском кресле и давал интервью местной краевой газете в лице короткоподстриженной брюнетки. Он улыбался и томно глядел на молодую девушку, чем приводил её в смущение. Статья была оплачена. Редакция получила деньги, и ей оставалось выполнить свою часть рекламного договора.

Беляков рассказывал, а в столе у него крутилась плёнка вделанного туда портативного магнитофона. Сыщик никому не верил на этом свете и хотел после иметь запись. Магнитофон он включал всякий раз, когда кто-нибудь входил в кабинет.

Стрелки часов над головой сошлись вместе и показали полдень.

Рыжий детина у входа поднялся, затянулся последний разок, и окурок его полетел в кусты. Из-за угла, на той стороне улицы, показались трое в одинаковых серых костюмах. Саркисян и пара оперативников. Охранник огляделся нервно.

– Он и с ним двое, – сказал он, когда инспектор подошёл вплотную. – Корреспондентка ещё какая-то. Интервью берет.

– Плевать! – бросил Саркисян. – Пойдём.

Рыжий достал рацию.

– Аллё, – сказал он спокойно, – тут клиент. Хочет, чтобы жену его проверили. Боится, там не то что-то.

Слежка за неверными или же подозреваемыми супругами – основное, чем занималась контора. И рыжий, проработавший там пару месяцев, хорошо это знал.

Он увидел, как в руке одного из милиционеров появился пистолет, и ждать больше не стал – не теряя времени, испарился. Железная дверь, тяжело скрипнув, открылась. На пороге появился заспанный парень в джинсовке. Протяжно зевнул и тут же грохнулся на пол, сваленный двумя выстрелами. Все трое, с пистолетами наготове, быстро вошли внутрь. Саркисян первым оказался в проёме. Пуля свистнула у его уха и ударила в стену, стряхнув на пол белую, как снег, штукатурку. Инспектор нырнул и спрятался за массивным дубовым шкафом, держа наготове макаров. Охранник пустил наобум ещё две пули и скрылся в проёме двери. Пригибаясь, он добрался до комнаты, где затаившись сидели Беляков и насмерть перепуганная журналистка.

Как только голова сыщика оказалась в дверном проёме, дуло парабеллума повисло у его носа. Беляков держал пистолет двумя руками.

– Это – я, – детектив растерянно смотрел в чёрный глазок ствола.

– Вижу, – Беляков быстро убрал оружие.

– Там – Саркисян, – сказал детектив, устраиваясь на полу рядом. С ним ещё двое. Колян нас продал. Это из-за него менты здесь.

Беляков молчал.

Журналистка сидела, обхватив руками колени, и пыталась соображать.

– Что здесь происходит? – спросила она, наконец, глядя то на одного, то на другого. – Кто-нибудь мне объяснит?

– Заткнись! – Беляков ткнул ей в лицо указательным пальцем. – Заткнись и не высовывайся!

Саркисян и его люди расположились в соседней комнате.

– Беляков! – прозвучало оттуда. Это был Саркисян. – Выходи! Мне надо поговорить с тобой.

– Говори так. Я слышу.

– Если выйдешь сейчас и не будешь выделываться, останешься в живых, – пообещал инспектор.

Беляков не отвечал.

– Предупреждаю, – продолжал Саркисян. – У меня нет времени ждать. Выходи быстро, если хочешь, чтобы мы разошлись по-мирному.

– Спрашивай оттуда! – Беляков не сдавался. – Что тебе надо?!

– Ты надеешся на помощь?! Хочешь протянуть время?! Лучше выходи! Это не поможет! Обещаю – пальцем тебя не тронем, если сам выйдешь!

– Он сейчас милицию вызовет, – сказал оперативник, что сидел рядом, и тут же мрачно захохотал, довольный своим юмором. Но никому из осажденных в беляковском офисе смешно не было.

– Слушай, шерлок холмс, – это снова был Саркисян. – Твоя контора мне на хрен сдалась. Мне нужна Артёмина. Ты обещал её сегодня утром – живую или труп. Сейчас – обед.

Беляков ответил не сразу. Молчал, разглядывая ствол своего парабеллума.

– У меня нет Артёминой! – бросил он наконец. – Не вышло.

Саркисян переглянулся со своими коллегами.

– Издевается, – подвёл он итог.

Канонада выстрелов намертво заложила уши всем, кто сидел в офисе. Несчастная журналистка согнулась чуть ни до земли и обхватила руками голову. Волосы ей обсыпало осколками вазы и белой пылью от изуродованной пулями штукатурки. Один из оперативников – здоровый бородатый мужик, появился в проёме двери. Вскинув руку, он выстрелил в детектива, что прикрылся шкафом. И тут же грохнулся на пол, схватившись за простреленное бедро. Детектив прицелился, но следующая пуля разнесла ему голову. Мозги, кровь брызнули во все стороны, большими каплями осев на оконном стекле. Беляков взял на мушку Саркисяна, но, увидев нацеленные на него сразу два дула, замер.

– Брось ствол! – внятно произнёс Саркисян. – Если нажмёшь курок – у тебя никаких шансов.

Беляков понял, что тот не врёт. Он выкинул пистолет в угол комнаты. Уже через пару минут сыщик и его бывшая интервьюерша сидели, крепко привязанные к своим креслам. Саркисян хмуро прохаживался взад и вперёд по комнате. Бородатый оперативник сидел в углу и, кряхтя от боли, перевязывал ногу. Его коллега курил, усевшись на беляковском столе.

– Ну?! – Саркисян собрался с мыслями и подошёл к Белякову вплотную. – Я жду.

– Чего? – Беляков искоса посмотрел на инспектора.

– Не придуривайся, – Саркисян покачал головой. – Где Артёмина?

– Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? – это жалобно подала голос привязанная журналистка.

Саркисян развернулся и, вытащив пистолет, ткнул ей стволом в глаз.

– Заткнись! – прошипел он. – Заткнись, или я выпущу тебе мозги!

Лицо у несчастной сделалось белым. Единственный открытый глаз её смотрел, не мигая, на прижатый к курку палец.

Саркисян опустил дуло. Потом повернулся опять к Белякову.

– Итак, – произнёс он медленно. – Скажешь мне, где Артёмина или выбить тебе сначала зубы?

Потом развернулся, вдруг, и, что было силы, засветил рукояткой в челюсть. Беляков стукнулся о стену головой и чуть не лишился сознания. В ушах звенело. Перед глазами поднялся туман, розово-жёлтые кружочки бежали в разные стороны. Инспектор плеснул ему в лицо из графина.

– Теперь понятнее?

Беляков поднял глаза на Саркисяна. Просочившись между губами, изо рта у него потекла кровь.

– Можешь меня сразу прикончить, – выдавил он. – Я всё равно ничего не знаю. Она просто ушла от меня. Куда – не сказала. Большего ты не услышишь.

Инспектор отступил назад.

– Хорошо, – сказал он, вдруг. – Я верю. Верю.

Потом прошёлся по комнате. Беляков наблюдал за ним.

– Когда она ушла? – спросил Саркисян.

– Сегодня утром. Около семи.

– Хорошо.

– Вы меня здесь не бросите, – услышал инспектор сзади.

Он обернулся. Бородатый оперативник сидел на полу. Пистолет в вытянутой руке его глядел на Саркисяна. В глазах заплясали белые огоньки злобного безумия. По лицу струился крупными каплями пот.

Саркисян шагнул в сторону. Дуло по прежнему следило за ним. Он побледнел.

– Что ты хочешь этим сказать?

Раненный убеждённо покачал головой.

– Вы меня не бросите здесь, – повторил он, бессмысленно глядя на инспектора сквозь мушку прицела. – Вы меня здесь не бросите.

Саркисян увидел, как коллега его, что сидел на столе, достаёт оружие... Громыхнуло дуплетом. Один оперативник успел пригнуться, и пуля продырявила стену над его головой. Бородатый пригнуться не успел. Теперь он лежал, разбросав руки, в расширяющейся кровавой луже.

Саркисян мрачно, не отрываясь, смотрел на труп. Потом отряхнулся.

– Хватит! – сказал он. – Пора кончать!

Инспектор подошёл к столу и рывком вывернул на пол бумаги из ящика. Достал зажигалку. Чиркнул. Посмотрел, как дымок синей струйкой пополз к потолку.

– Шо ты хочешь делать? – Беляков похолодел от ужаса.

Журналистка извивалась, как только могла, пытаясь одолеть веревки.

– В понедельник у меня встреча в администрации края с генерал-майором ЭмВэДэ! – закричала она. – Он всё узнает, чем вы тут занимаетесь!

Оперативник добродушно усмехнулся, набивая анашой сигарету.

– Сегодня у тебя будет встреча с прадедушкой, – он закрутил кончик косяка и подпалил его о язычок, что прыгал над крышкою беляковского стола. – Ему и пожалуешься. Расскажешь, какие в Краснодаре менты нехорошие. Живую тебя поджарили...

– Пошли, – бросил Саркисян.

Несчастная испустила вопль – такой громкий, какой только смогла. И продолжала дёргать веревки, раскачивая туда и сюда кресло.

...Стихли шаги за порогом. Прогудела машина.

Беляков огляделся. Он посмотрел на пламя и понял, что потушить его уже не сможет. Развернувшись всем креслом, он начал передвигаться назад. Девушка видела это. С безумной надеждой в глазах она наблюдала за его движениями. Когда Белякову удалось-таки справиться с одним из ящиков, он начал просовывать туда пальцы, пытаясь захватить что-то, лежавшее там. Связанная журналистка не понимала смысла его действий, но соображала подспудно, что от этого зависит сейчас её жизнь. Она вся подобралась и судорожно шевелила губами, бессильная чем-нибудь помочь Белякову.

И вот, наконец, получилось извлечь из ящика письменного стола то самое нечто. Это был большой складной нож, в костяной рукоятке которого пряталось, наточенное как бритва, лезвие. Руки у Белякова затекли, стянутые верёвкой, кнопка ему никак не давалась. Минуты две он промучился, прежде чем из массивной и тяжёлой, как кастет, рукоятки лезвие выскочило наружу. Тем временем пламя, сожрав уже почти все бумаги, жадно облизывало письменный стол.

Сдавив дыхание, следила молодая женщина за тем, как Беляков пытается разрезать верёвку.

Занавеска вспыхнула так, словно была из ваты. Огонь всё сильнее расползался вокруг. Комната наполнялась дымом; оба – Беляков и журналистка уже начинали кашлять от едкой гари, что забивала нос и разъедала глаза. Девушка вскрикнула от бессильного ужаса: раскрытый нож выскользнул из рук Белякова и сейчас лежал на полу. Подумав секунду, тот оттолкнулся от стены ногами, качнулся и тяжело ударился спиною об пол. У него чуть не вылетели все внутренности. Но удушливый дым всё активнее распространялся по комнате, и Беляков понимал, что времени у него осталось немного. Ковёр, на котором он лежал сейчас, медленно тлел, и пламя подбиралось всё ближе.

Намертво привязанная к креслу несчастная репортёрша, не отрываясь, продолжала следить за всеми движениями Белякова. Дым дурманил, слепил глаза, и не отпускала одна мысль: стоит только сейчас отключиться, и это – конец. Это – смерть.

...Но вот, надрезанные верёвки треснули. Пошатываясь, словно пьяный, детектив поднялся на ноги. И сразу же поперхнулся дымом. Чуть не упал. Потом отшвырнув нож, подхватил кресло и с размаху бросил его в дверь, уже объятую пламенем. Дверь распахнулась, тяжело закачавшись на петлях. Беляков двинулся к выходу. И тут только до связанной журналистки дошло окончательно: её участь здесь никого не интересует.

– Стой! – закричала она, задыхаясь от ужаса и от дыма. – Назад! Освободи меня!

Беляков остановился и поглядел. В голове у него что-то провернулось. Он подошёл к журналистке, подобрал нож с пола и одним взмахом рассёк верёвки.

Спотыкаясь, оба вышли наружу. Здесь ноги у несчастной подкосились сами, она опустилась на траву. Не оглядывась, Беляков пошёл к своей машине.