Текст книги "Время Чёрной Луны"

Автор книги: Александр Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)

Лена решила повторить эту строчку. Она огляделась кругом. Церковь была пуста. Женщина, что тушила свечи, куда-то вышла. Лена опустила глаза и, глядя в пол, тихо, еле слышно, прошептала молитву. Потом – ещё несколько раз.

Она опять посмотрела на Образ, пытаясь прочесть ответ. И тут увидела, что пальцы у Спасителя сложены, как бы при благословлении. Странно, что она раньше этого не заметила. Лена продолжала вглядываться в глаза Учителю. Она ощущала теперь особенный Свет, который нескончаемым сплошным потоком шёл и шёл от иконы, наполняя кругом всё пространство. Этот чудесный, необыкновенный и таинственный Свет, который нельзя было увидеть, но можно было почувствовать – он проникал её, Лену, насквозь.

Она вспомнила ещё одну строчку из Евангелия. "Я с вами во век веков". Это сказал Христос. Когда-то у Лены возник вопрос: а почему не явственно, почему не открыто? Но сейчас, вдруг, она поняла. Разве люди заслужили это? Разве она сама заслужила?

В притворе храма Лена услышала разговор.

– ...несколько священников в рясах вышли из окопа, чтобы обойти наши позиции. Мы смотрели на них, как на самоубийц...

Лена подошла ближе и остановилась, прислушавшись.

– ...Мы думали – сейчас их изрешетят пули. Но в этот момент стрельба, вдруг, затихла. Священнослужители с молитвой и с пением прошли вдоль окопов и точно так же вернулись назад. Мы встали в атаку. Немцы были разбиты, и Кенигсберг был взят. Я ведь тогда даже не ходил в церковь, и если бы мне кто что подобное рассказал, я бы не поверил ему...

Лена вышла из темноты и увидела седого батюшку с бородой. Он рассказывал это уже немолодой женщине.

– А что случилось? Почему немцы перестали стрелять?

– В этом бою мы взяли в плен немецкого ефрейтора. Он рассказал нам, что когда священники вышли из окопа, все немецкие солдаты увидели в небе Мадонну, и одновременно у всех их отказало оружие...

Подходя к гостинице Лена увидела сиреневую «Тойоту». Она отошла в сторону. Нащупала пустой вальтер в кармане.

– Ты – труп, – услышала Лена сзади.

Она обернулась быстро. Перед ней стоял Беляков. Шляпа его была надвинута на глаза, как у героя старомодного голливудского боевика, воротник белого плаща поднят кверху. Беляков держал пистолет в руке.

– Я тебя уже убил, – добавил он спокойно. Потом опустил дуло.

– Краснодар – сумасшедший город, – сказал Беляков. – Не знаешь, кого встретишь в следующую минуту, правда?

Лена кивнула.

– Что дальше?

– Дальше – нам нужно поговорить.

– Наговорились уже. – Лена в упор смотрела на Белякова. – Выше крыши.

Частный детектив опустил голову. Он стоял, внимательно разглядывая тротуар у себя под ногами. Лена продолжала держаться за пистолет.

– Хорошо, – сказал Беляков, как будто что-то обдумав. – Давай начистоту. Саркисян заказал мне тебя. Но сейчас всё изменилось. Сейчас мы с ним играем по разные стороны доски. Мне нужно свести счёты с Саркисяном. И это всё очень серьёзно. Мы с тобой должны действовать вместе. Наши цели и интересы сейчас совпадают. У нас – общий враг.

– Почему я должна тебе верить? Ты уже один раз повёл себя, как человек, которому верить нельзя.

Детектив помолчал. Потом сказал:

– Я бы мог сейчас убить тебя, но не сделал этого. – Он грустно почесал нос. – Человек я не сентиментальный, но, вот, мне давно кажется, что я очень люблю тебя... И ещё. Мне не так мало известно о тех людях, с которыми ты сейчас имеешь дело. – Беляков устало покачал головой. – ...И правда, я не могу забыть тот вечер, ту ночь...

– Когда ты меня чуть не прикончил?

Беляков прямо в брюках плюхнулся на тротуар и встал на колени.

– Дай мне шанс. – Он умоляюще смотрел Лене в глаза. – Прошу тебя, дай мне последний шанс.

В кафе было пусто. Только две замёрзшие девки – проститутки по виду, скучно грелись в уголку за чашкой горячего кофе. Да ещё какая-то парочка тихонько шепталась в другом углу. Валет подошёл к стойке и взял коньяк. Глянул на телевизор, что показывал местные, краснодарские, новости. Вылизанный, как породистая собачка, ведущий рассказывал, о конкурсе детского рисунка в станице Саратовской.

Валет уселся прямо у стойки. Он бездумно смотрел на экран, потягивая коньяк. Проститутки, отогревшись, пошли на улицу – ловить клиента. В кафе появилась в дупель пьяная девка. Она медленно и лениво оглядела зал.

– И снова в нашей программе криминальная информация, – услышал Валет слова телеведущего. На экране замелькали служители правопорядка в своих синих мундирах. Показали "бобик" с милицейской раскраской. – Вчера, в подъезде одного из многоэтажных домов нашего города, – начал рассказывать бодрый молодой голос, – был обнаружен труп. – Валет увидел, как двое в милицейских одеяниях выносят из подъезда накрытое простынёй неподвижное тело. – Как рассказал нам старший инспектор уголовного розыска Самвел Борисович Саркисян, – это был наёмный убийца из Нальчика...

Валет узнал тот подъезд, где он оставил прикованным Алика Кабардинца.

– ...который уже несколько лет находился во всероссийском розыске. На его счету числится ряд убийств, в том числе – убийств работников милиции.

На экране выплыла физиономия Саркисяна. Он что-то рассказывал тележурналисту.

– Этот человек был смертельно ранен выстрелом в голову, – продолжал энергичный юноша. – На теле убитого обнаружены следы побоев. Видимо, перед смертью киллера пытали. Милиция ведёт расследование.

На экране снова возник холёный телеведущий.

– Да, мафиозные разборки давно уже стали в нашем городе обыденностью. И вопрос об искоренении преступности стоит сейчас как никогда остро. Об этом наш следующий репортаж.

– Сегодня в Законодательном Собрании края прошли дебаты, – послышался голос совсем молодой девочки. – Темой сегодняшних дебатов было усиление роли правоохранительных органов в борьбе с организованной преступностью. – По экрану поплыли сытые лица. – Говорилось о необходимости расширения полномочий милиции...

Валет допил коньяк и тут почувствовал, как кто-то подошёл сзади. Нетвёрдые руки взяли его за плечи. Валет обернулся и увидел ту самую кралю, что только что вошла в кафе. Краля дыхнула и Валет ощутил устойчивый запах чего-то крепко-алкогольного.

– Скучаешь? – Она наклонила голову совсем низко.

– Я не хочу за это платить, – ответил Валет спокойно.

– А причём деньги? – язык у молодой женщины заплетался.

Валет подумал, что наутро она уже ничего не вспомнит. Потом быстренько нарисовал в уме план дальнейших своих действий. И тут увидел кольцо на безымянном пальчике новой своей подружки. В один момент перед ним встал монастырский дворик в далёкой запорошенной Москве, задумчивое лицо священника... Валет внимательно посмотрел девице в глаза.

– Ты замужем? – спросил он резко.

Та опешила.

– Чего?

– Ты замужем? – повторил Валет, кивнув на кольцо.

– А – это! – молодая дама пожала плечами. – Не обращай внимания...

Валет посидел немного, потом встал, освободившись от её объятий.

– Иди домой, – сказал он негромко. – К мужу. Нечего тут ошиваться.

И быстро пошёл в сторону выхода.

Опер Хачатуров разложился в кресле, тупо глядя на стену. Против него за своим столом сидел Саркисян. Сложив руки, тот угрюмо смотрел на Хачатурова.

– Не надо было убирать Кабардинца, – замученно сказал Хачатуров, глядя по прежнему в стену, а не на Саркисяна. – Он бы достал Валета.

– Когда? – спросил Саркисян. – К следующему Новому Году? А, может, надо было ему ещё пару штук дать?

Хачатуров пожал плечами и, приподняв голову, глянул на своего коллегу.

– Что скажешь? – сухо спросил тот.

Хачатуров опять пожал плечами.

– А что мне сказать?

– Короче, так... – Саркисян медленно постучал ногтём по крышке стола. – У нас с тобой два дня...

Хачатуров выжидательно смотрел на Саркисяна.

– Два дня, чтобы достать Валета и Артёмину. Валета – только живым. Артёмину – живой необязательно. Но лучше – и её живой. Два дня... – инспектор помолчал. – Не справимся... Вспомни, что сталось с твоим другом Кабардинцем... Я сам тебя грохну, мне терять будет нечего... – Саркисян снова постучал ногтём по столу. – Или самостоятельно тогда выпрыгни из окна. Так тебе будет проще.

Глава 24

Охранник, увидев остановившуюся напротив «Тойоту», неспеша, вразвалку пошёл к машине. Из приоткрывшегося окошка краешком выглянул глушитель. Охранник – мощный армянин с квадратной физиономией не успел даже взяться за рукоятку – его свалили два точных выстрела. Он рухнул плашмя, ударившись об асфальтированный тротуар затылком.

Глушитель исчез в окошке, и все двери "Тойоты" разом открылись. Оттуда вышли Лена, Беляков и ещё два детектива из беляковской конторы. Вылизанная дождём улица тускло поблескивала в свете ночных фонарей. Нигде не виднелось ни души.

Быстро перейдя дорогу, четыре человека встали у двери маленького двухэтажного особнячка. Прислушались. Тишина. Не теряя даром минут, Беляков достал из кармана браунинг с глушителем на конце и двумя пулями выбил замок. Потом распахнул дверь ногой. Первым вошёл бородатый тип в кожанке с поднятым воротником. Он держал наготове свой парабеллум. Следом двигался другой детектив – небритый парень в кепке. Лена и Беляков шли сзади.

Едва, миновав тёмную прихожую, они очутились в большой комнате, как сразу же прогремела целая канонада выстрелов. Бородатый рухнул, как сноп – он получил в череп сразу две пули. Это был другой охранник, который, выглянув в проёме двери, прицельно разрядил почти всю обойму. Детектив в кепке выстрелил в него трижды и тоже свалился на пол, скошенный точным выстрелом.

Сжимая рукоятку вальтера, Лена отползла к стене. Грохнул ещё один выстрел, погасив свет. Беляков, достав браунинг, занял оборонительную позицию у входа в комнату.

С пару минут было тихо. Потом Лена ногой распахнула соседнюю дверь, из которой чуть падал свет. Сразу же ударило два выстрела: парень в кепке был ещё жив и сидел, опёршись о стену – он уложил неосторожно высунувшегося охранника.

Беляков вылез из-за своего прикрытия. Не опуская браунинга, он подошёл к охраннику. Тот неподвижно лежал на полу, раскинув руки. Беляков обернулся назад.

– Димон, ты в порядке?

Детектив не ответил. Он сидел, свесив голову. Рядом валялся пистолет. Беляков подошёл ближе, ткнул дулом в плечо. Безжизненное тело съехало на пол. В паре шагов от него, в большой расплывающейся луже крови, лежал бородатый.

В этот момент на пороге показался хозяин квартиры – седой усатый армянин. Его, видно, подняли с постели – на нём был домашний халат. В руке он держал пистолет.

– Бросай ствол! – сказал армянин, целясь в Белякова. Но тут же увидел вальтер в сантиметре от своего виска.

– Ты первый бросай. – Палец Лены плавно прилёг к спусковому крючку.

Рука хозяина квартиры разжалась и пистолет упал на пол.

Генеральный директор коммерческого банка "Меркурий", активист краснодарского "Арарата" Армен Артурович Богдасарян уже лёг спать. Но только он задремал, как его разбудила стрельба внизу. Дождавшись, когда выстрелы стихнут, Богдасарян достал пистолет, с которым не расставался даже во сне. Одел тапочки и, аккуратно ступая, направился вниз. Увидев здесь незнакомого человека с пистолетом в руке, Богдасарян взял его на прицел. Лену он заметил не сразу. Но теперь уже было поздно.

– Что вам нужно? – спросил Богдасарян спокойно. – Вы не знаете, кто я такой?

– Это мы знаем, – так же спокойно ответила Лена.

Вместе с Беляковым они усадили Богдасаряна и прикрутили верёвкой к стулу.

Беляков чуть отошёл в сторону.

– Начнём, – сказала Лена. – Ты был в деле с Ашотом и Павловским. Ты в курсе – чем они занимались. Что за материалы собирал Макаров для Павловского?

Было видно, как связанный хозяин побледнел и напрягся. Он молчал.

– Не понимаешь порусски? – Лена сунула ему в щёку ствол вальтера. – По-армянски спросить?

– Зачем вам это? – выдавил из себя связанный генеральный директор.

С размаху Лена врезала ему рукояткой в зубы. На губах у Богдасаряна проступили тёмные капли.

– У нас совсем мало времени. Я повторяю – что это были за материалы? – Лена приставила пистолет к его голове. – Мне стоит только нажать на курок...

В глазах у Богдасаряна появилось выражение – как у быка на живодёрне.

– Хорошо, – вдруг сказал он. Изо рта его потекла кровь. – Я расскажу всё. Но вы, похоже, ещё не поняли, с кем связались. До вас не доходит, что это за люди...

Он помолчал. Лена не торопила его. Она ждала.

– Речь об оружии, которое идёт из средней полосы России. Идёт на Кавказ. – Богдасарян замолчал, сплюнул на пол кровь. – Краснодар – что-то вроде перевалочного пункта. Уже несколько лет это оружие отправляют в Грузию, в Абхазию, в Чечню, в Армению, в Карабах... – Богдасарян снова замолчал. – Он смотрел в угол, словно бы воскрешая что-то у себя в памяти. – Шестого января из Калуги выйдет большая партия медикаментов. Те, кому надо, знают: на самом деле в ящиках будут гранотомёты в комплекте с гранатами. Для Чечни. Но это ещё не всё. – Богдасарян сделал паузу.

Лена ткнула ему в щёку ствол.

– Дальше, – сказала она.

– Оружие – бракованное. Но знать об этом никто не должен. Ашот был в курсе. Кеворк – тоже. Павловский – нет. Вначале только. Ашот предложил Кеворку изменить конечный пункт регулярной транспротировки и начать переправлять оружие талибам, в Афганистан. Идея принадлежала Павловскому. Он был чем-то вроде мозгов Ашота. Думал за него. Но Ашот ему не вполне доверял, мне кажется. Ашот решил опрокинуть тех людей в Сочи, которым оружие попадало из Краснодара. Он послал своего человека в Афганистан. Тот исчез, но перед этим успел связаться с Ашотом и сообщить, что талибы заинтересовались и предложили за оружие хорошие деньги. Ашот поговорил с Кеворком, Кеворку идея не понравилась. Он вообще не хотел говорить об этом. Боялся. Во-первых, ссориться со своими сочинскими партнёрами, а во-вторых, боялся, что если оружие из Краснодара окажется в Афганистане, то этим заинтересуются Интерпол или разведки с Запада. Но Ашот не хотел уступать. Думаю, у него были ещё какие-то причины. Они с Павловским решили сорвать сделку. Возникла идея рассекретить план транспортировки, и засветить то, что оружие бракованное.

– А разве Ашот не терял на этом деньги? – перебил Беляков.

– Не знаю, – Богдасарян покачал головой. – У него всегда были свои соображения. Вобщем, Макаров хотел напечатать в своей газете статью, где он бы раскрыл весь план сделки. Если покупатели узнают о подлоге, поднимется заваруха. Тогда Кеворку пришлось бы думать о новых рынках. Об этом узнал Оганесян. Он приказал Саркисяну убрать Макарова, а заодно – всех, кто хотя бы случайно мог что-нибудь узнать об этой сделке и о бракованном оружии. А когда до Оганесяна дошло, что статью Макарову заказал Ашот... – Богдасарян посмотрел на Лену. – Это сделка – на огромную сумму. Они не остановятся, даже если надо будет вырезать пол-Краснодара. Я тоже дал себя в это впутать. Но сейчас вижу, какую сделал глупость. Это не те люди, с кем можно играть в игры. Саркисян – шестёрка. Он ничего не стоит. Оганесян – фигура покрупнее, но и он – не главный. Кто стоят за ним – их много, и они – везде. Нити идут и в Москву, на самый верх. С ними нельзя справиться, их нельзя победить. Они сожрут кого угодно и не подавятся. Они непобедимы и всемогущи... – Богдасарян замолчал. – Развяжите меня. Я сказал всё.

– Где материалы Макарова? – спросила Лена. – Уже у Саркисяна?

Богдасарян вдруг приподнял голову. Взгляд его засверкал. Директор "Меркурия" смотрел куда-то вдаль и, явно видел там очень много всего, так много, что и рассказать обо всём он бы не смог.

– ...И на их стороне правда, – ни с того ни с сего выговорил он голосом ни то пророка Мухаммеда, ни то древнеегипетского жреца. На их стороне вечная, священная правда. Великая Армения – вот та цель, ради которой стоит пожертвовать жизнью. И это случится. Я умру. Но миллионы сынов Арарата придут следом. Они положат свои молодые жизни на алтарь нашей Великой Цели...

Лена опустила пистолет и отошла назад. А генеральный директор коммерческого банка "Меркурий" все продолжал пророчествовать. По шевелящимся губам Богдасаряна медленной струйкой стекала кровь. Его негромкий голос – голос слепого фанатика звучал в тишине комнаты.

– Вы оба прокляты, – Богдасарян внимательно посмотрел сначала на Лену, потом на Белякова. – Вы прокляты, как проклят каждый, кто поднял свою руку на великий армянский народ. Вы в чёрном списке армянской нации. От возмездия вам не уйти. Даже в аду вас найдёт и покарает мститель за пролитую вами армянскую кровь...

– Слушай, ты, Заратустра, – Беляков подошел ближе, приподнял пистолет и с силою вдавил дуло в висок Богдасаряну. – Тебя ясно спросили: где материалы Макарова? У Саркисяна?

Богдасарян закрыл глаза. Потом открыл. И, прошевелив губами, ответил:

– Пока ещё – нет. Хотя, кто его знает... Макаров их отдал Сморчку... Знаешь его?

Со Сморчком Лена знакома не была, но краешком о нём слышала. Старый опустившийся еврей торговал наркотиками и ещё много чем. Поговаривали, что он невероятно богат, но где держит свои капиталы можно было только догадываться. Образ жизни Сморчёк вёл более чем скромный. Одевался он так, что выглядел, как бродяга. Милиция Сморчка никогда не трогала – у него там были свои люди. Хитрый старый дядя знал, с кем надо делиться и – как.

– Где он живёт? Его адрес?

Богдасарян помолчал, порылся немного в памяти. Потом назвал улицу, номер дома и номер квартиры.

– Знаешь, что с тобой будет, если его там нет? – Беляков подошёл ближе.

Богдасарян посмотрел устало на пистолет у него в руке.

– Он там, – сказал спокойно.

– Я поеду сейчас к этому твоему Сморчку, – сказал Беляков. Он глянул на Лену, потом – на Богдасаряна. Постучал рукояткой пистолета по тумбочке. – А она тут с тобой посидит. Если через два часа я не позвоню...

Лена опустила пистолет. Грохнул выстрел, и Беляков тут же свалился на пол. Лена отскочила в сторону и спряталась за диваном. Три выстрела громыхнуло следом – ещё живой охранник держал в руке пистолет. Он отполз на полтора метра, взяв на прицел диван, за которым сидела Лена. Прозвучали дуплетом четыре выстрела, и охранник растянулся посреди пола. Беляков опустил пистолет.

Лена вылезла из-за дивана и подбежала к нему. Беляков задыхался. Изо рта у него стекала кровь. Лена услышала шум автомашины, подъехавшей с улицы и топот ног.

– Сматывайся отсюда, – прошептал Беляков.

Лена стояла, как вкопанная. Она слушала звуки шагов.

– Почему ты не надел жилет? – вырвалось у неё.

Детектив улыбнулся устало.

– Не знаю... Забыл.

Шаги с улицы становились слышнее, ближе. Лена склонилась над Беляковым.

– Ты знаешь, что тебя ждёт ад? – вдруг спросила она.

Беляков усмехнулся.

– Мне всё равно... Я в это не верю.

Он хотел что-то ещё сказать, но не смог. Голова его опустилась бессильно, и тело съехало на пол. Лена медленно его перекрестила. Шаги слышались уже совсем близко. Лена не стала больше тянуть. Она быстро перебежала в соседнюю комнату. Здесь был коридор, а за ним – ещё дверь. Приподняв пистолет, Лена взялась за ручку.

Дверь оказалась без замка. И дальше следовал другой коридор. По коврику у выхода Лена догадась, что отсюда она попадёт на улицу. Или, может, в сад. Она дёрнула ручку... но здесь было заперто. Лена прицелилась. Выстрел услышат, но выхода у неё не оставалось. И тут ей в голову пришла счастливая мысль. Она ногой откинула коврик, что лежал у двери... Так и есть. Лена увидела ключ. Она схватила его и сунула в замок. Ключ подошёл.

Как оказалось, дверь эта выводила во двор. Лену окружила череда высоких заборов. И, вдруг, она услышала из темноты глухое собачье рычание. Лена испуганно отшатнулась. Сквозь мрак она различала теперь два больших сверкающих глаза. Это была сторожевая овчарка. Лена достала складной нож, который она отобрала у Хачика. Тихо щёлкнув, выпрыгнуло наружу лезвие. У Лены всё внутри задрожало. Выставив нож, она прицелилась из своего вальтера. Ждала, когда собака прыгнет.

...Прошла минута, другая. Ничего не происходило. Потом, чуть заскулив, то ли от страха, то ли от скуки, овчарка отошла в сторону. Лена сперва не поверила, что всё так запросто кончилось. Пятясь назад, тиская пистолет, она подошла к забору. Потом, спрятав в один карман дуло, в другой – нож, Лена взобралась наверх. Огляделась. Со двора на неё смотрели глаза овчарки. Она услышала выстрел. Лена вздрогнула, но поняла, что стреляли в доме.

Она быстро спрыгнула вниз. Лена очутилась на незнакомой ей тихой улочке.

– Осторожно, двери закрываются, – сказал водитель. – Следующая остановка...

Лена смотрела в окно. Набитый трамвай вёз её куда-то на окраину Краснодара, где ей ещё не приходилось бывать. За спиною старые бабушки взволнованно обсуждали недавнюю кончину главного редактора "Зари Кубани".

– Я только его последнюю статью прочитала, – уверенно говорила одна из них, – и сразу всё поняла – за эту статью его и убили. Он написал, что евреи хотят в России капитализм вместо социализма. Путин ведь тоже – тайный еврей. Ему, говорят, даже обрезание в Израиле сделали...

– И я считаю, что капитализм жиды придумали. Им только бы торговать. Мать с отцом продадут. Русскому человеку социализм нужен. – Это подала свой голос другая бабушка – единомышленница первой.

– А Сталина всё хают! – встрепенулся седой бородатый дед в потёртом пальто с орденскими планками.

– Так ведь жиды хают! – согласилась с ним бабушка. Разве русский человек станет ругать Сталина? Русский человек только поклонится ему да перекрестится.

– Да, – заулыбался старик. – При Сталине мы, помню, жидов как тараканов давили. Я ещё в НКВД служил. При Сталине хорошо было. Помню...

Лена так и не узнала, как хорошо было при Сталине – подоспела её остановка. Большой девятиэтажный дом она увидела сразу, как только сошла с трамвая. Обойдя вокруг, прочитала номер...

Стемнело. Начиналась последняя ночь 2002-го года и первая ночь года 2003-го. Во дворе было пусто. Только какой-то мужик в пыжиковой шапке стаскивал с "Жигулей" большую зелёную ёлку. Лена вошла в подъезд и прочитала список жильцов на стене. Под номером "92" она нашла фамилию с характерным немецким окончанием. Лена поднялась на восьмой этаж. Прислушалась.

За дверью девяносто второй квартиры царствовала тишина. Запросто могло оказаться, что никого нет дома. Лена позвонила.

...Наверное, с полминуты – никакой реакции. Потом она услышала осторожные шаркающие шаги. Глазка на двери не было.

– Кто там? – послышался с той стороны настороженный старческий голос.

– Телеграмма, – сказала Лена, стараясь, чтобы прозвучало это как можно более естественно и спокойно.

За дверью затаилась робкая пауза. Там размышляли – открывать или нет. Потом медленно, неуверенно защёлкал замок. Когда дверь приоткрылась, Лена увидела старое морщинистое лицо с нечёсанным пучком седых волос. Маленькие хитрые глазки внимательно её обшаривали.

– Где телеграмма? – спросил хозяин квартиры, и Лена поняла, что он уже догадался о подвохе.

Сморчок хотел было захлопнуть дверь, но Лена быстро выдернула пистолет и сунула ему в ноздрю.

– Я могу войти?

Сморчок вытаращил глаза, и быстро буркнул что-то, означающее согласие. Не опуская пистолета, Лена вошла внутрь.

Она поразилась тому, что увидела здесь. Лена и не подозревала, что жильё старого барыги выглядит столь печально. Всё тут говорило о самой горькой и самой безысходной нищете. Даже квартиры тех, кто вкалывал за официально установленный минимум заработной платы, смотрелись шикарнее.

Жилище состояло из двух комнат. Лена протолкнула Сморчка в одну из них. Здесь располагался старый облезлый диван, на котором, видимо, хозяин спал. Шкаф выглядел так, словно его принесли с мусорника. Ковёр на стене был в дырах. Он скорее уродовал стену, чем украшал. Больше в комнате ничего не виднелось – даже паркета на полу. Сверху светила маленькая и тусклая лампочка без абажура. Такая тусклая, что Лена догадалась – хозяин специально подобрал именно эту лампочку, не желая разоряться на электричестве.

Продолжая целиться, Лена отошла чуть назад.

– Милая, очаровательная и, конечно же, благородная бандитка, – вкрадчиво начал Сморчок. – Вы можете видеть – у бедного старика совсем нету денег...

– Мне нужны не деньги, – резко оборвала его Лена. – Мне нужны бумаги Макарова.

На какой-то миг лицо старого еврея чуть побледнело. Но он быстро взял себя в руки и изобразил самое искреннее непонимание.

– Если вы мне расскажете, кто такой Макаров, то я, конечно же, буду очень рад вам помочь...

Лена вдруг выбросила руку, и пистолет задрожал в двух сантиметрах от левого глаза Сморчка. Старый барыга по-настоящему испугался. До него дошло, как ничтожно мало оценена сейчас его жизнь.

– Я считаю до трёх, – сказала Лена. – Голос звучал бесстрастно и сухо, как у судьи, зачитывающего приговор. – Один...

– У меня нет этих бумаг, – Сморчок беспомощно развёл руками. – Они у меня были, но...

В глазах у Лены отразилось короткое колебание. Мгновение она не знала, верить или нет...

– Два, – прозвучало всё так же уверенно.

– Я – бедный одинокий старик... – казалось, Сморчок заплачет сейчас. – Я никогда никому не причинил зла...

– Опусти пистолет! – услышала Лена сзади.

Она медленно повернула голову. Дуло висело в воздухе, в метре от неё. У входа в комнату, надвинув на глаза кепку, стоял Валет.

Лена усмехнулась. Потом спрятала оружие. Валет – тоже.

– Мистер Макаров? – Лена кивнула. – Добрый вечер.

Когда Саркисян вошёл в комнату, он увидел четыре тела, неподвижно распластанных на залитом кровью полу. В центре сидел привязанный к стулу Богдасарян.

– Вы – вовремя, – начал он сразу, увидев Саркисяна. – Редко так везёт. – Богдасарян вздохнул с облегчением. – Развяжите меня.

Следом за Саркисяном в комнате появились трое оперативников в штатском. Каждый держал наготове оружие. Из соседней комнаты послышались осторожные шаги. Вошла женщина лет сорока в домашнем халате. Волосы её были растрёпаны, в глазах читался ужас. Супруга генерального директора недоумённо смотрела на мужа, привязанного к креслу, на Саркисяна, на оперативников.

– Что здесь происходит?

Ей не ответили. Саркисян с интересом посмотрел на Богдасаряна.

– Думаешь, тебе повезло? – он прищурился. -

Ты, правда, так считаешь?

Было видно, как директор "Меркурия" побелел. Саркисян, испытывающе разглядывая его, медленно отошёл назад. Потом усмехнулся и, подняв руку, выпустил пулю – точно в середину лба. Стул опрокинулся, и бесчувственное тело генерального директора тяжело грохнулось на пол. Несчастная супруга вскрикнула и тут же упала рядом – один из оперативников всадил пулю ей в горло.

Макаров виновато повертел пистолет в руке.

– Выйди, – бросил он Сморчку. – Мы поговорим.

Старый еврей удалился, угодливо перебирая ногами.

– Значит, ты тоже записался в бандиты? – сказала Лена спокойно, когда за Сморчком прикрылась дверь.

Макаров плюхнулся на диван и выбросил пистолет в угол.

– Зарплата когда-нибудь кончается, – он грустно развёл руками. – А кушать всё равно хочется. – Потом, – Сергей помолчал, – сейчас я уже и сам себе противен. Ведь, когда-то мечтал стать писателем, для этого-то и пошёл в газету. – Он усмехнулся. – А стал уголовником.

– Все журналисты хотят быть писателями, – сказала Лена. – Если не все, то многие. Это нормально.

Макаров кивнул.

– Но только я им не стал. Многое в жизни получается не так, как когда-то хотелось.

Лена отошла к стенке и присела на корточки.

– Материалы у тебя? – спросила она.

– Материалы?

Макаров покачал головой.

– Теперь это уже без разницы...

Дверь распахнулась. Старший инспектор Саркисян и инспектор Хачатуров стояли на пороге. Каждый держал по пистолету. Позади них, покорно скрючившись, пристроился Сморчок. Он преданно смотрел на оперов, переводя взгляд с одного на другого.

– Я сделал всё, как вы приказывали... – заискивающе начал он.

Хачатуров развернулся быстро и дважды нажал курок. Сморчок без стона свалился на пол. Макаров и Лена вздрогнули. Не опуская ствола, Хачатуров достал из кармана удостоверение:

– А вы идёте со мной! Оба!

Оганесян, задрав голову, смотрел на неподвижный купол звёздного неба. Когда надоело, засунув руки в карманы, принялся прогуливаться взад и вперёд. Окна многоэтажек светились радостно и по-праздничному. Оганесян откуда-то слышал музыку. Город готовился к встрече ещё одного Нового Года.

Обернувшись, Борис Самвелович увидел двух человек в штатском. Они быстро шли прямо к нему. Потом, вдруг, остановились. Оганесян замер. Вокруг – ни души. Двор словно вымели.

...Тот, что шёл первым, достал браунинг. Оганесян увидел в упор нацеленное на него дуло.

– И что ты этим хочешь сказать? – процедил он спокойно.

Оперативник молча спустил курок, однако выстрела не последовало. Только приглушенный щелчок. Оперативник нажал курок во второй раз и в третий, но результат был тот же.

– Это всё? – произнес Оганесян.

Оперативник швырнул пистолет в сторону и вытащил из кармана наточенный нож. Лезвие свирепо блеснуло. Оперативник шагнул вперёд, но коллега, у него за спиной, быстро накинул ему удавку. Верёвка, схлестнувшись, скрутилась вокруг шеи.

Оганесян невозмутимо глядел, как убийца, обронив нож, пытался ухватить рукой натянутую верёвку. Глаза его вылезли из орбит, язык вываливался наружу... Потом верёвка ослабла, и безжизненное тело тяжело рухнуло на

асфальт.

Из подъезда появилось несколько человек в штатском. Они молча окружили распластанный труп. Кто-то без интереса, равнодушно, пнул его ногой.

– Мда... – сказал он негромко. – На этот раз Саркисян серьёзно просчитался.