Текст книги "Время Чёрной Луны"

Автор книги: Александр Бондарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 13 страниц)

Глава 25

Помахивая новенькими наручниками, опер Хачатуров подошёл к Макарову. По лицу его пробежала довольная, сытая улыбка.

– Может, просто пристрелим обоих? – спросил он Саркисяна. – Зачем они нам?

Усмехнувшись, он глянул назад и... тут Сергей резко перехватил его руку, в которой опер держал пистолет. Четыре выстрела потушили лампочку, и всё утонуло в полумраке. Саркисян два раза выпалил наугад. Лена, которая оказалась рядом, стиснула его перебинтованную руку и что было силы дёрнула. Инспектор завыл от боли и вывалился через приоткрытую дверь в коридор.

Хачатуров выронил пистолет, и тот улетел в сторону. Он шагнул назад. Глаза его свыклись с темнотой, и Хачатуров разбирал теперь силуэт Макарова. Опер усмехнулся злобно. Хачатурова отличало медвежье телосложение, и такой противник казался ему смешным.

Макаров понял это и первым заехал в челюсть. Отвести удар опер не успел, но это только раздразнило его. Зарычав, он пошёл на своего недруга. Положение у Сергея было неважным. Пистолет свой он выбросил и сейчас, в темноте, не мог его найти. Сергей попытался ударить опера второй раз, но тот, захватив противника, швырнул его прямо на шкаф. Послышался треск. Сергей застонал от боли. Он смог подняться, но опер тут же свалил его кулаком в ухо, отчего Сергей чуть не потерял сознание.

Опер отошёл в сторону и вытер со щеки кровь. Лена, которая всё это время стояла, прижимаясь к стене, нащупала у себя в кармане складной нож – тот самый, который изъяла когда-то у Хачика. Она раскрыла его и, подойдя к оперу, ширнула в здоровенную бычью шею. Тот повернулся, и лезвие проехало ему по лицу. Брызнула кровь. Опер завыл отчаянно. Макаров поднялся, шатаясь. Подошёл ближе и сильно врезал Хачатурову между ног коленом. После отскочил к окну.

...Обезумев от дикой боли, опер чуть не задохся. Он, заревев ужасно, бросился на своего врага. Макаров отбежал в последний момент. Оконное стекло разлетелось вдребезги, и грузное тело опера камнем ринулось вниз – в неведомую чёрную бездну.

Крик несчастного пропал где-то за окном. Там стукнуло, и сразу сделалось тихо.

Лена начала быстро шарить руками по полу. Она искала оружие. Макаров присел у стены. Всё тело его раскалывалось от боли, и Сергея ничего не интересовало сейчас.

Лена нащупала под диваном свой вальтер и, взведя курок, неслышно приотворила дверь.

– Там ещё Саркисян, – тихо сказал Макаров.

– Я помню.

– Стой.

Лена остановилась.

– Спускайся вниз, если никого не будет. Я попробую через крышу. Встретимся на улице... – он замолчал. – Давай, иди.

Лена осторожно открыла дверь на лестничную площадку. Здесь было темно. Пистолет в руке испуганно вздрагивал. Лена сделала шаг... Постояв, она пыталась прислушаться к жуткой, давящей тишине, которая наполняла подъезд. Лена понять не могла, куда подевался Саркисян. Он должен был стоять где-то вот тут, где-то рядом. Лена не двигалась, слушая тишину. Потом, неслышно переступая, спустилась по лестнице на два пролёта вниз.

– С Новым Годом, Лена, – её как стукнуло током. Пистолет в руке тяжело затрясся. – С новым счастьем.

Из темноты появилась фигура мужчины. Лена не могла видеть лица, но по голосу, по походке уже узнала того, кого сейчас меньше всего ожидала встретить. Она увидела ещё троих. Лена шагнула назад.

– Не стоит убегать, – Оганесян покачал головой. – И, вообще, убегать не стоило. С самого начала. – Потом добавил: – Правда, я не похож на русского Деда Мороза?

Один из тех, кто стоял позади Оганесяна, подошёл к выключателю и зажёг свет. Лена постаралась не зажмуриться. Она смотрела на президента землячества "Арарат". Следила за каждым его движением. Теперь она видела, что в руке у того пистолет с толстым здоровенным звукоглушителем. Наличие глушителя не оставляло сомнений. Трое, что стояли позади Оганесяна, тоже были вооружены. Все четыре ствола внимательно глядели на Лену. Она молча приподняла дуло, прицелилась. Лена смотрела на Оганесяна. Она видела сейчас его лоб, застывший на мушке вальтера. Палец её лежал на курке.

– Ты хочешь меня напугать? – спокойно спросил Оганесян. – Я – старый и очень больной человек, я своё прожил. Это вы – молодые и здоровые должны бояться смерти. Я с ней давно на "ты".

Оганесян увидел, как у Лены что-то потухло в глазах. Она побледнела. Оганесян прижал палец к курку...

– Артёмина! Артёмина!

Лена испуганно вздрогнула.

– Опять ты не слышишь, когда к тебе обращаются! О чём ты вечно думаешь, Артёмина?!

Учительница рисования Антонина Васильевна, рыжеволосая полная дама, была вне себя от ярости. Антонина Васильевна плохо спала ночью (снова мучили наследственные головные боли), и поднялась она с отвратительным настроением.

– Почему весь класс рисует, а ты опять отдыхаешь?! – маленькие глазки учительницы за огромными, в дешёвой оправе, круглыми очками, блестели от злости. Однокласники, прервав свои занятия, с недображелательным интересом следили за начинающимся спекталем.

– А она у нас самая умная, – подала голос прыщавая девка с задней парты.

Из-за окна, там где был школьный двор, доносились крики – это целой толпой гасили кого-то.

– Я уже нарисовала, – Лена спокойно пододвинула Антонине Васильевне аккуратный рисунок, где была запечатлена выставленная на учительском столе дурацкая ваза.

– Так ты смеешь ещё и дерзить педагогу?! – Антонину Васильевну затрясло, забило маленькой колючей дрожью. – Схватив грязными пальцами рисунок Лены, она яростно его разорвала. – Я ставлю тебе за урок "2"!

Швырнув клочки в урну, она пошла к своему столу. Достала классный журнал и с аппетитом вывела там большую жирную "двойку". – И откуда это такие дети гадкие берутся?! Носишься с ними, носишься – никакой благодарности.

Лена без выражения смотрела на учительницу. Из коридора слышались шаги, голоса, смех. Трудовик не вернулся ещё из вытрезвителя, и параллельный класс, у которого был сейчас труд по расписанию, бесцельно слонялся по коридору.

Антонина Васильевна вдруг выпрямилась, застыла на месте.

– Ты что это так на меня смотришь? Ты не чувствуешь себя виноватой? Перед педагогом, которого ты оскорбила? Перед одноклассниками, к которым ты проявила неуважение? Ты не хочешь извиниться, попросить прощения? Не хочешь пообещать, что больше не будешь себя гадко вести?

Всё так же тупо глядя на учительницу, Лена медленно покачала головой.

Та снова взорвалась.

– Тот, кто тебя прибьёт когда-нибудь, сделает нам всем большое доброе дело! И, поверь мне, это обязательно случится!

Макаров вылез в подъезд, и неслышно передвигаясь, прокрался наверх. Лены уже не было рядом. Он добрался до здоровенной, обитой железом двери и увидел, что тут не заперто. Это означало две вещи. Во первых, то, что вход на крышу свободен, а во-вторых, что там его запросто могли поджидать оперативники. Макаров открыл обойму. Проверил патроны.

Постояв пару минут, он осторожно толкнул дверь...

Тихо. Только машины гудели внизу. Звёзды равнодушно перемигивались сверху, над головой. Казалось, всё тут уже умерло.

Сергей сделал два шага, пытаясь приучить глаза к темноте. И... остановился. В затылок ему ткнулось что-то грубое, твёрдое.

– Не шевелись, – прозвучало это спокойно, даже как-то устало.

Сергей тут же расстался со своим дулом. Пистолет у него просто забрали. Чиркнул карманный фонарик. Сергей зажмурился – это ему осветили лицо. Потом фонарик посмотрел вниз. Сергей увидел два тела, неподвижно разложенные под ногами. Он различал перед собою чёрный неясный силуэт. В одной руке – фонарик, в другой – дуло с глушителем. Незнакомец шагнул ближе, и Сергей со всего размаху получил рукояткой. А потом – сильный удар в живот, который заставил согнуться, и от которого перехватило дыхание. Сергей почувствовал, что щека у него стала влажной. Что-то липкое, кислое на вкус, бежало со лба, стекало в рот.

Сергей приподнял голову. Он смог разглядеть худощавого усатого типа в кожанке. Оперативник погасил свой фонарик, сунул его в карман и достал сигарету. Вспыхнула зажигалка.

– Подружка твоя – на том свете, – сказал усатый, закуривая. – Хотел ей помочь? Поздно.

Сергей молчал. Он думал о том, что если его не убили сразу, то сколько-то времени у него есть.

Из подъезда появились двое. Один из них остановился, увидев рядом с Макаровым ещё два неподвижных тела.

– Что это значит? – быстро спросил он.

– Утомились. Отдыхают теперь. – Усатый взвёл курок. – Спокойно. Всё под контролем.

– Я должен связаться с капитаном Васильевым.

Усатый зло усмехнулся.

– Твой капитан Васильев в Кубани плавает. С ножом в спине.

Послышалось два тихих хлопка, и оперативник свалился, не успев вытащить пистолет. Усатый добил его двумя прицельными выстрелами. Потом спрятал оружие.

– Повезло тебе, – сказал усатый, обернувшись к Макарову. – Никому ты больше не нужен.

– Идём. – Другой оперативник, подняв руку, глянул на светящийся циферблат своих часов.

Усатый повернулся к нему.

– Да, чуть не забыл, – он совсем близко подошёл к Сергею и что было силы двинул ему ногой в живот.

– Это тебе – от меня. Лично.

Тот чуть не задохнулся от удара. У Сергея перехватило дыхание, и ему показалось, он вот-вот выключится.

Сергей лежал, не двигаясь. Он видел, как двое оперативников спустились вниз. Слышал, как шаги их потерялись в глубине подъезда.

Не отрываясь, как пьяная, Лена смотрела в глазок здоровенного ствола, ожидая, когда тот, вдруг, моргнёт.

– Стойте!

Оганесян изумлённо посмотрел на Макарова, который появился сверху. В руке Сергей держал газету.

– Все тут собрались.

– Взгляни. – Макаров протянул газету Оганесяну. – Тебе будет интересно.

Президент армянского землячества "Арарат" удивлённо его рассматривал. Потом опустил пистолет. Взял газету. Лена продолжала целиться Оганесяну в висок. Три дула держали её на прицеле.

С минуту затаилось молчание. Все ждали. Ждала Лена. Ждал Макаров. Ждали три мрачные армянских физиономии за спиной Бориса Самвеловича.

Лицо того, вдруг, сделалось смертельно багровым. Он поднял отяжелевшие глаза на Макарова.

– Это – сегодняшний номер, – тихо сказал тот. – Накрылась вся твоя сделка.

Накрылась... Нет, не сделка накрылась – накрылась жизнь. Всё накрылось. И Оганесян понял. Понял то, о чём он раньше только догадывался. Он понял, что очевидно, Саркисян пытался убить его не по своей инициативе. Саркисян – шестерка, и инициативы у него быть не может. КТО-ТО ЗАКАЗАЛ БОРИСА САМВЕЛОВИЧА САРКИСЯНУ. Кто?.. Очевидно, они – старшие товарищи по работе, тайные лидеры родной диаспоры. Они. Несколько лиц прошло тихой и торжественной чередой перед глазами Бориса Самвеловича. Это они. Они. Они. Они хотят его смерти. А что будет теперь? Как оправдается он перед ними за этот прокол?.. Да и можно ли оправдаться за такое? Он сам, Борис Самвелович Оганесян, добрейший человек, карал других смертью за меньшие просчеты и упущения. А здесь? Что будет теперь с ним?.. Что?.. А что с ним ещё может быть? Много ли здесь вариантов? Эти люди и так приговорили его, они и так согласились, что он умрёт... А теперь?..

И Оганесян почувствовал, вдруг, тупое и скучное безразличие ко всему. Ко всему вообще. Он за бортом. Его перечеркнули. И для него все кончено. Кончено навсегда. Он уже умер. Насовсем умер. Что тут поправишь, что переделаешь? Оганесян увидел в это мгновение себя со стороны – всю свою жизнь: ничтожная, пустая жизнь, пустого, ничтожного человека. И эта жизнь оказалась, вдруг, зачёркнутой – одной точной и проворной чертой. Зачёркнутой. Конец. Глупо жалеть теперь об этой пустой и ненужной жизни. Глупо...

Перед глазами у Оганесяна стоял мрак. Ему сделалось жарко. Он физически чувствовал, как жара эта надвигается на него плотной тяжёлой стеной. Стало нечем дышать. Какие-то силуэты появились из темноты и молча, угрюмо, начали окружать его. Никто больше не видел их, только он. И Оганесян понял – это пришли за ним. Пистолет грубо стукнул о бетонный пол. Оганесян стоял на месте. Неподвижный, как памятник самому себе. Пустые зрачки его глядели на Макарова. На своего убийцу. На человека, который, сам не зная того, исполнил приговор армянской диаспоры.

– Накрылась сделка твоя, – спокойно повторил Макаров.

Борис Самвелович открыл рот и попытался сказать что-то. Но из его горла наружу вышел только придушенный тяжёлый хрип. Качнувшись, Оганесян упал на пол.

Двое кинулись на подмогу своему шефу, однако тот уже растянулся на холодном бетоне.

– Быстро "скорую"! – крикнул один. – Его надо срочно в больницу!

– Не надо в больницу, – сказал другой – маленький толстенький и с лысиной на макушке. Он успел уже пощупать на неподвижной руке Оганесяна то место, где обычно у живых людей бывает пульс. – В морг его отвезут.

Потом пнул тело ногой. Все трое убрали оружие.

– Пошли, – сказал толстенький с лысиной. – Нечего тут больше стоять.

Он шагнул вперёд и, достав визитную карточку, сунул её в карман Макарову.

– Надумаешь – звони, – сказал он. – Нам всегда нужны толковые люди.

Макаров вынул карточку и переложил её в карман лысому человечку.

– Не надумаю, – ответил он. – Я завязал с этими играми. Тот пожал плечами.

– Как знаешь. Дело твоё.

Все трое спустились по лестнице вниз, оставив на площадке труп. Лена с Сергеем слушали их шаги. Потом Сергей подобрал пистолет Оганесяна.

– Идём, – Лена взяла Сергея за руку. – Нам нечего тут больше делать.

Она вызвала лифт.

– Вот и всё, – проговорил Макаров. – История эта закончилась...

Двери лифта раскрылись. На пороге стоял Саркисян. Как по команде Макаров и Лена выхватили оружие, взяв на прицел инспектора. Тот покачнулся, и столбом рухнул прямо на руки растерявшейся Лене. Рот инспектора раскрылся, и оттуда, Лене на одежду, фонтаном хлынула тёплая густая кровь. Только тут Лена заметила, что из груди у Саркисяна торчит изогнутая рукоятка большого кавказского ножа.

Инспектор был мёртв.

Макаров, недолго думая, сдёрнул с двери ленточку, обозначавшую, что квартира опечатана милицией и открыл дверь. Сама дверь еле-еле держалась на петлях. Сорванную взрывом, её кое-как приставили обратно. Внутри Сергея ожидал полный разгром. Оперативники перерыли всё, что только могли. Единственное: не было трупного запаха – тело тёти вынесли в тот же день. Сергей стоял, грустно оглядываясь.

– Я хотел пригласить тебя, – он растерянно глянул на Лену. – Но... некуда.

Лена чуть сконфуженно улыбнулась.

– Мы наведём тут порядок. Вместе...

Стрелки на часах приближались к двенадцати. Телевизор не работал – его расковыряли во время обыска. Расковыряли также и радио. Сергей постоял, подумав – болело везде, болело всё тело. Потом открыл бар. Здесь было пусто: оперативники выпили, что нашли. Только осколки разбитых бутылок напоминали о когда-то тут хранившемся.

Сергей развёл руками.

– Ничего, – сказала Лена. – Это – не самое страшное.

– Ты думаешь?

– Да.

Макаров шагнул к ней и взял за ладони. Потискал их, потом почувствовал, что губы Лены рядом уже. Ближе, ближе... Зазвонил телефон.

Сергей испуганно вздрогнул, шагнул назад. Нащупал, не глядя, телефонный аппарат, снял трубку.

– Кого? – удивился он.

Потом протянул трубку Лене.

– Да... – лицо её, вдруг, стало очень серьёзным и сосредоточенным. – Хорошо... Сейчас буду.

– Мне нужно идти, – сказала она Сергею, который в эту минуту сидел на диване. – Но я вернусь. Скоро вернусь.

Сергей ничего не ответил. Но продолжал сидеть, молча глядя на Лену, когда та повернулась и быстро вышла.

Сергей не стал закрывать дверь. Зачем? Ведь Лена вот-вот вернётся.

Она вышла из лифта, и со всех сторон её обступила насторожившаяся темнота. Лена остановилась, потом пошла дальше. И тут чья-то рука схватила её за горло. Тихо блеснуло наточенное лезвие... Рука, сжимающая рукоятку, задёргалась в воздухе. Лена попробовала перехватить нож. Она увидела физиономию Валька. Нож своим лезвием завис в чёрном пространстве – в сантиметре от её лица.

– Думала – не увидимся больше? – тихо проговорил Валёк. – Ошибалась.

Ударил выстрел, похожий на приглушенный негромкий хлопок. Тёплая кровь брызнула в разные стороны. Лена отпихнула от себя мёртвое тело, которое безвольно спустилось на пол. Она тяжело дышала, пытаясь поверить, что до сих пор жива.

Человек в белом плаще и в чёрной шляпе появился из темноты. Он спрятал в карман пистолет со звукоглушителем.

– У тебя проблемы? – спросил он.

– Теперь – нет. – Лена смотрела, не отрываясь, на труп под ногами и на увеличивающуюся, хотя и без того большую, тёмную лужу.

– Пошли. У меня мало времени.

Лена переступила через труп, чуть отодвинув его.

Человек в белом плаще и в шляпе шагнул в тень.

– Ну? – спросил он. – Что у тебя?

– Оружия для талибов не будет, – ответила Лена. – Она коротко рассказала ему о Павловском, Ашоте, Кеворке и Оганесяне. Потом вынула пачку бумаг. – Это может быть для вас интересно.

Человек в белом плаще достал конверт и всунул его Лене в карман.

– Шеф тобою доволен, – сказал он коротко.

Лена вынула конверт из кармана и вскрыла его. Аккуратно уложенные американские долларовые купюры. Пересчитывать она не стала.

– Моя предыдущая информация как-то пригодилась? – спросила Лена.

– Если бы не пригодилась, тебе бы не заплатили.

Человек в белом плаще спрятал бумаги и вышел на улицу.

– До встречи, – бросил он.

– До свидания, – прошептала Лена.

Она подождала минуты две, потом, когда стало совсем тихо, выглянула из подъезда. Захотелось пройтись. Лена свернула за угол, и тут увидела коммерческий ларёк. Горел свет. Скучный паренёк читал книжку Марининой. Заметив возможную покупательницу, он отложил книгу в сторону. Где-то, в вышине хлопнула ракетница. Подумав, Лена взяла две бутылки шампанского и большую коробку конфет. Потом ещё каких-то консерв. Когда она просунула через окошко две десятидолларовые купюры, лицо у паренька прояснилось. Он заинтересованно посмотрел на Лену.

– У меня нет рублей. – Лена развела руками.

Продавец не стал спорить. Он горестно покачал головой.

– Мы не даём сдачу в долларах, – сказал продавец. – Только в рублях по курсу.

Лена согласилась. Продавец выдал ей сдачу.

Рассовав по карманам свои покупки, Лена пошла обратно. Одну из бутылок и конфеты она несла в руках.

У самого подъезда Лена чуть приостановилась. Она не успела заметить наведённое на неё сзади дуло. Замёрзший палец надавил на курок четыре раза подряд...

Четырёхлетняя Лена большими и удивлёнными глазёнками смотрела на пистолет, что лежал на столе. Это – табельное оружие её дяди. Дядя служил в милиции оперуполномоченным. Недавно он обезвредил вооружённого бандита. У бандита был нож, но дядя выстрелил из своего пистолета (из этого самого) и попал бандиту в руку. Нож выпал, и дядя надел на обезоруженного банлита наручники. Лена всё думала, что это, наверное, очень страшно – когда против бандита, особенно вооружённого. Ей всё хотелось потрогать пистолет, но она не могла решиться.

Несколько минут Лена стояла на месте, боясь приблизиться. Она слышала, как взрослые звенят бокалами и громко смеются в соседней комнате.

Не выдержав, наконец, Лена медленно протянула руку. Пистолет был холодный. Лена хотела поднять его, но не могла. Она стала ощупывать, со всех сторон разглядывая. Какой-то рычажок с трудом, но поддался. Лена переключала его туда-сюда несколько раз.

Курок она трогать боялась. Лена представляла себе, что произойдёт тогда, и всё у неё внутри замирало от ужаса... Но курок не давал покоя. Лена пощупала его. Потом начала слегка надавливать... Курок – очень твёрдый, и Лена пыталась представить, каким же надо всё-таки быть большим и сильным, чтобы нажать на него одним только пальцем.

Лена не могла успокоиться. Она продолжала давить сильнее и сильнее...

Грохот выстрела услышали в соседней комнате. Секунду стояла тишина... Потом взрослые гурьбой кинулись туда, откуда прогремело.

Ленина мама вбежала первой. То, что она сразу увидела – это была Лена, неподвижная и белая, как простынка, не сводящая круглых глазёнок от пистолета, упавшего на пол.

Мама, закричав, бросилась к девочке, судорожно её тискала, не веря, что Лена цела. Потом подбежала к брату, который стоял тут же, в сторонке, растерянно глядя то на свой пистолет, то на Лену.

– У тебя, что, мозгов совсем нет?! Ты бы ещё в игрушки ребёнку пистолет положил!

Дядя виновато пожимал плечами.

– Я не знаю... почему он выстрелил... Курок не был взведён... Точно помню...

Потом мама, вне себя, кричала на Лену:

– Никогда не смей брать в руки оружие! Ты меня слышишь?! НИ-КОГ-ДА!

Лена обернулась. Сзади неё стоял взлохмаченный мальчишка лет шести-семи. Он держал в руках пистолет – большой, почти, как настоящий.

– А ты почему не спишь? – спросила Лена.

– Взрослые за столом сидят, – недовольно сказал мальчишка. – А я почему спать должен?

Начинался новый 2003-й год. Было уже за полночь, и чуть ли ни во всех окнах горели огоньки. Слышалась музыка. Какая-то очень знакомая песня. Ужасно знакомая. Из детских, давно позабытых снов. Тех снов, где отважный рыцарь в который раз отрубает последнюю голову злому дракону; а благородный принц снова находит потерянный башмачок, чтобы опять жениться на прекрасной Золушке.

– Падай! – закричал взлохмаченный мальчишка, целясь в Лену из своего игрушечного пистолета. – Я тебя убил четыре раза подряд!

Лена искренне удивилась.

– А зачем так много? Одного раза вполне достаточно.

– А я тебя четыре раза убил! – не сдавался мальчишка.

Лена улыбнулась, потом медленно покачала головой.

– Ты промахнулся.

Миссиссага-Торонто,

2003 г.