Текст книги "Взводный"

Автор книги: Александр Айзенберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Глава 15

Когда через день я вышел к точке сбора, то большая часть моих орлов уже была там, не хватало четверти примерно, но главное – все относительно целы. Разумеется, что в ходе проводимых боевых действий потери у них были, и в живой силе, и в технике тоже, вот только учитывая, что почти вся техника у нас трофейная, то и потери эти мгновенно восполнялись за счет новых трофеев, а бойцов добирали из окруженцев и пленных, так что к месту сбора все прибывали не только в полном составе, но и с неучтенными бойцами, техникой и вооружением, которыми разжились в ходе рейда. Ознакомившись с уже добытым, я понял, что жабизм и хомячизм – это заразно. Взяв меня как пример для подражания, мои орлы тащили все, что только могли добыть. Еще через день наконец все были в сборе, и, подведя итог добытому добру, что притащили с собой остальные отряды, я тихо выпал в осадок. Теперь точно я вооружусь по самое не могу, и хрен что у меня командование заберет. Кроме отжатого мной у немцев дивизиона М-10, который я оставлю у себя, на откуп начальству были 27 гаубиц МЛ-20 калибра 152 миллиметра и 41 гаубица А-19 калибра 122 миллиметра. Это более чем с лихвой покрывало М-10, а для меня главное маневренность, и тут М-10 были вне конкуренции[12]12
  Вес в походном положении гаубицы А-19 составлял 7800 кг, а МЛ-20 – 8070 кг, в то время как М-10 весила всего 4550 кг и на данный момент была самой современной гаубицей в СССР, ни в чем не уступая новейшим зарубежным аналогам.


[Закрыть]. Будучи практически в два раза легче основных тяжелых орудий РККА, они идеально подходили для меня.

Пускай М-10 имела меньшую дальность, чем А-19 и МЛ-20, но для моих задач достаточно стрелять километров на десять, а М-10 била на двенадцать. Это в позиционной войне дальность стрельбы играет огромную роль, все же, когда твои орудия недосягаемы для артиллерии противника, в то время, как сами могут по нему бить, – огромное преимущество. В моем случае, когда весь принцип моих действий основан на маневренной войне, когда я сам в выбранном месте дам противнику плюху и тут же свалю в дальнюю даль, не дожидаясь ответной оплеухи, для меня главную роль играет мобильность, и тут М-10 вне конкуренции с остальными аналогичными по мощности артиллерийскими системами. А тут я откупаюсь вчетверо большим количеством тяжелой артиллерии и с большим радиусом действия.

Еще натащили большое количество противотанковых и дивизионных орудий. Учитывая возможность прибарахлиться, я запланировал по одному противотанковому и одному дивизионному дивизиону на каждый батальон. Все дивизионные орудия были УСВ, так же, как более новые и современные, а вот более старые Ф-22 все шли командованию. В общей сложности сорок девять сорокапяток и шестьдесят одно Ф-22, также достаточное количество для откупа. Отдельной строкой шло оснащение дивизии генерала Севастьянова. Делиться с ним своими орудиями я не хотел, но пока мы ждали остаток моих отрядов, то провели разведку окрестностей и наметили место под экспроприацию нужного. Был пункт сбора нашего вооружения не так далеко и именно по артиллерии. Отдельной строкой шли танки, их набрался целый батальон, даже больше, и чего там только не было. Про КВ-1 и КВ-2 говорить нечего, танки, конечно, очень мощные, но мне мало подходящие, слишком шумные и тяжелые, не везде пройдут. Был даже один Т-35[13]13
  Вес танка Т-35 составлял 58 т, тогда как КВ-1 и -2 весили соответственно 47,5 и 52 т, при этом максимальная толщина брони Т-35 была 40 мм, тогда как у КВ – 75 мм.


[Закрыть], гордость Сталина, а по мне так еще то угребище. Здоровенный, как сарай, тяжелый, еще тяжелей КВ, зато броня никакая, ее даже из сорокапятки пробить можно.

Я бы с удовольствием бросил тут этого квазимодо, но народ не понял бы меня, для них он тоже олицетворял советскую мощь, а потому принял соломоново решение. Танк беру с собой, но если он сломается или топлива станет не хватать, то сразу его брошу. Были еще три Т-28, вот это другое дело, конечно, в прямом бою он тоже достаточно уязвим, но вот против пехоты самое то с его двумя отдельными пулеметными башнями. Все равно я не собирался бросать свою технику в лобовые атаки на неподавленного противника, так что у меня они себя еще покажут, по сути это современный аналог БМПТ (боевой машины поддержки танков). Выйдем к своим, я все КВ и Т-34 отдам, не по моим задачам танки, а себе оставлю БТ и все три Т-28, вместе с БА-10 как раз на танковый батальон наберется и особых хлопот с ними не будет. Теперь главное к своим выйти и все непосильно нажитое добро не растерять.

После того как все собрались, основная часть полка двинулась к намеченному месту в сторону линии фронта, а моя рота вместе с батальоном Севастьянова и им самим двинулись к этому пункту сбора трофеев. Ехали на грузовиках, с собой взяли только роту БА-10 для огневого прикрытия, также прихватив всех водителей Севастьянова. Добыча для него транспорта тоже входила в мою задачу. Пункт сбора охраняла целая усиленная рота немцев при шести бронетранспортерах, трех наших бронеавтомобилях БА-10 и двух танках БТ-7. Ударили, как всегда, ночью, когда немцы спали, сначала тихо сняли часовых, а затем, открыв ворота бывшей колхозной МТС, стали резать спящих немцев. Несколько выстрелов внутри барака, переделанного немцами под казарму, далеко не распространились, так что, можно сказать, все прошло тихо. Это хорошо, немцев было около двух сотен, и если бы нам не удалось тихо снять часовых и проникнуть в казарму, то шуму было бы много. Нет, задавить бы мы их, конечно, задавили, да просто сожгли бы их в казарме, чтобы не терять своих людей, но нашумели бы на всю округу. А так тихо вырезали их и всех дел-то, зато Севастьянов получил пятьдесят три сорокапятки, сорок восемь орудий Ф-22 и двенадцать пусть уже и устаревших к этому времени 122-миллиметровых гаубиц образца 1910/1930 года, зато легких, всего две с половиной тонны весом.

Считай, все грузовики, что мы взяли с собой, оказались заняты буксировкой орудий. Снарядов для орудий почти не оказалось, в общей сложности по десятку-полтора на ствол, но это не страшно, пока вполне хватит, а там раздобудем. На обратном пути устроили засаду на немцев, мне грузовики были нужны, вернее Севастьянову, я же ему обещал добыть транспорт. В удобном месте устроили засаду. Тут как раз и орудия пригодились, и снарядов для засады вполне хватало. Дождавшись большой автомобильной колонны, первыми выстрелами из орудий подожгли шедший впереди танк Т-3 и пару бронетранспортеров, тем самым остановив вражескую колонну, после чего принялись отстреливать водителей. Точными выстрелами также били по шедшим в составе колонны бронетранспортерам, выбивая таким образом всю бронетехнику. Пара десятков прихваченных «максимов» тоже внесла свою лепту, правда, в основном по моему плану они должны были показать немцам нашу огневую мощь и заставить их слинять подальше от колонны.

Здраво оценив нашу огневую мощь, особенно когда из леса показались захваченные бронемашины и танки, немцы решили отступить, к тому же в основном это была колонна снабжения, и солдат в ней было не много. Таким образом, мы захватили чуть больше сотни грузовиков, все от трех тонн и выше, так что значительно повышали нашу мобильность. В каждый грузовик могли сесть человек двадцать пехоты, а это уже около двух тысяч. От места засады сразу рванули к временному лагерю военнопленных, где оказалось две с половиной тысячи наших пленных бойцов и командиров, их еще не успели рассортировать и разделить. Тут никто после освобождения и пикнуть не посмел, качая права, все же генерал присутствовал. Всех загнали в кузова грузовиков и двинулись дальше к пункту сбора стрелкового оружия. Охранявший его немецкий батальон (все же какие-никакие уроки немцы вынесли и усилили охрану таких мест) сбили с легкостью. Когда на широком поле стали разворачиваться машины с орудиями, готовясь к стрельбе, прямо на них двинулось с десяток бронемашин и бронетранспортеров. А позади них из большой колонны грузовиков стали выпрыгивать многочисленные фигуры советских бойцов. Командир немецкого батальона здраво рассудил, что максимум через десять минут боя его батальона не станет. Примерно в полукилометре за пунктом сбора протекала река, вот к ней он и устремился, так как через реку техника без моста точно не пройдет. Преследовать его не стали, времени нет, очень скоро немцы узнают о наших художествах и как минимум пошлют авиацию, так что все надо делать в темпе вальса.

Грузовики с бывшими пленными по очереди заезжали на пункт сбора, где выпрыгнувшие бойцы быстро разбирали оружие и немногочисленные патроны и сразу залезали назад в грузовики, а на их место моментально подъезжали следующие. Уже через час, вооружив всех освобожденных пленных, мы ехали прочь. Севастьянов был вне себя от радости, теперь у него в наличии практически два полноценных полка при очень мощном для этого времени артиллерийском прикрытии. По три противотанковых и полковых дивизиона, один гаубичный и четыре минометных калибра 82 миллиметра, это была огромная мощь на данный момент. В обороне вся артиллерия стоила третьего полка, так что по огневой мощи он даже стал сильнее.

А на обратном пути повстречалась еще одна большая колонна наших пленных. Повезло, что встретились как раз в тот момент, когда должны были с узкой лесной дороги, по которой, собственно говоря, и двигались, пересечь шоссе и углубиться дальше в лес. Более тысячи пленных гнали по дороге, других немецких частей поблизости не оказалось. Охрану положили мгновенно и пленным разбежаться не дали, а кое-как рассадили их по технике, даже на орудия, где были более или менее подходящие места.

Через три часа сделали привал и обед, конечно, с учетом пополнения уже готовой еды на всех не хватало, а потому повара давали по половинной порции, но накормили всех и тут же принялись заново готовить обед, благо встали на берегу маленького лесного ручья, так что хоть проблем с водой не было. Через час приготовили на скорую руку макароны по-флотски с консервами и снова всех покормили, после чего двинулись в путь.

Вечером велел разведке подыскать новый транспорт. Благо мы уже приблизились к концу этого леса, впереди был отрезок километров пятнадцать свободного пространства, прежде чем снова начинались леса.

Разведка не подвела, нашли место, где примерно с полсотни немецких грузовиков стояло, но в нагрузку к ним батальон пехоты, собственно говоря, именно его на этих грузовиках и везли. Главное, что рядом еще никого не было, так как тут тихо все сделать не получилось. Хотя сами мы потерь практически не получили, всего пара десятков убитых и раненых, но вот нашумели прилично, зато теперь могли посадить всех новеньких в машины, чему они были очень рады. Пользуясь ночной темнотой, сразу рванули дальше и уже через час въезжали в очередной лес, где и встали на ночевку. Встали поздно, все же спать легли около двух часов ночи, а потому и подъем был в восемь утра.

В полдень следующего дня благополучно соединились со своим отрядом, ребята за это время тоже слегка пошалили, и мы стали богаче на сотню грузовиков, а еще притащили четырехдверный кабриолет, генеральский «хорьх 830» и в нагрузку к нему его пассажира, командующего 6-й полевой армией вермахта генерал-полковника Вальтера фон Рейхенау и его адъютанта. Его кортеж, несмотря на сильную охрану, ничего не смог противопоставить роте БА-10, которая усиливала две стрелковые роты, и пяти танкам БТ. Десяток немецких Т-3, шедших в охране, сожгли в первые минуты стычки, они даже толком ничего не смогли сделать, так как по ним ударили из засады. Затем просто расстреляли грузовики и бронетранспортеры охраны из пулеметов и орудий, при этом генеральский «хорьх» не получил ни одной царапины. Будет отличным подарком Кирпоносу.

Все это провернули этим же утром, так что я приказал немедленно двигаться вперед, кипеж у немцев если даже еще и не поднялся, во что мне верилось с трудом, то начнется с минуты на минуту. Слишком значимая фигура попала под нашу раздачу, так что немцы землю носом будут рыть в его поисках.

Через полчаса появилась «Рама», которая медленно проплыла в небесах. На время ее пролета я приказал остановить движение нашей колоны. Спустя час снова тот же самолет, а потом снова и снова, немцы вовсю искали генерал-полковника. До наших оставалось еще километров семьдесят-восемьдесят, и сейчас начнут попадаться немецкие части как грибы после дождя, так как фронт уже близко.

Когда до линии фронта осталось с полсотни километров, встали на привал, благо, что уже вечер наступил, главное, следы вроде бы достаточно запутали, сразу немцы их не разберут, а нам всего пару дней времени надо. Пока основной отряд, который уже был с дивизию, вставал на привал, разведка пошла вперед исследовать обстановку. Весь следующий день мы простояли в лесу, в эфире радисты отмечали повышенную активность противника, так же, как и в небе самолеты. К вечеру вернулась разведка, переодетая в немецкую форму. Хоть и тяжело, но пройти было можно, задерживаться нельзя, а потому на ночь глядя мы отправились в путь. Не успели тронуться с места, как прилетело сообщение от арьергарда: немцы. Пока еще нас не видят и не слышат, но, похоже, встали на наш след. Это был моторизованный батальон, усиленный ротой танков. Часа через два точно будет на месте нашей дневки, одна надежда, что ночью немцы не попрутся дальше в лес, а, как и все нормальные герои, встанут на ночевку. Они же, редиски недоделанные, мне всю малину обгадить могут, мне сейчас тишина нужна для относительно тихого перехода через линию фронта. В любом случае пара часов форы у меня есть, главное тихо к немецким позициям подойти, и как минимум час времени для работы нужно, а потом хрен с ним, пущай догоняют, батальоном больше, батальоном меньше, нам по барабану.

Мы двигались до двух часов ночи, потом на подходе к деревне встали, а в деревне – штаб пехотной дивизии, как раз из 6-й армии фон Рейхенау. Уже поднабравшиеся большого опыта разведчики сняли часовых, после чего первый батальон тихо рассосался по деревне и принялся вырезать спящих немцев. Тихонько проникали в дома и резали спящих, пустить под раздачу мирное население мы не боялись, так как немцы всех местных жителей повыгоняли в сараи и бани, а сами заняли их дома. Через полчаса все было кончено, в живых оставили только командира дивизии, генерала, его просто оглушили, чтобы под ногами не путался, а позже, когда уже все закончилось, его привели в чувство, одели и посадили в машину к его командиру фон Рейхенау. В самой деревне мы пустили под нож батальон охраны и роту обслуги, совсем без выстрелов не обошлось, но когда они раздались, то было уже поздно, большая часть немцев отправилась в места вечной охоты, вернее в ад, где их уже черти заждались. Обескураженный командир дивизии лишь оторопело смотрел на своего командира армии, который мрачно сидел рядом с ним.

После разгрома штаба немецкой дивизии двинулись дальше, но особо далеко не продвинулись, пришлось снова встать и пустить вперед разведчиков. Хорошо хоть, что вставший на наш след немецкий батальон, по-видимому, все же встал на ночевку, так как арьергард его, так и не дождавшись, снялся с места и двинулся вслед за нами. Мы, двигаясь, как пьяницы, обошли большую часть немецких частей и вышли к линии фронта, где, встав километрах в пяти от нее, опять выдвинули вперед разведку. Время неумолимо утекало, но приходилось ждать, немцы точно не будут стоять тихо в сторонке и спокойно смотреть, как мы пересекаем их позиции. Пока не вырежем стоящий тут батальон, нам без боя и шума не пройти. К тому же место неплохое – дорога, а по ней сможем быстро уехать, так как колонна у нас длинная. С учетом бойцов генерала Севастьянова – полноценная дивизия, так что нам нужно будет около двух часов на переход через линию фронта, и если немцы нас засекут, то потери у нас будут большими.

Пришлось ждать смены караула, но чтобы не терять времени понапрасну, потихоньку изучали немецкие позиции. Хорошо, смена произошла быстро, ждали чуть больше получаса, зато узнали, где находится дежурная смена. Часовых резали сразу после пересменки, после чего, заблокировав землянку со сменившимися часовыми, дали сигнал остальным и стали ждать. Сменившиеся часовые точно спать легли, а вот разводящий и старший караула наверняка бодрствуют. Поэтому разведчики просто заблокировали ее, и если кто-то оттуда выйдет, то его тихо прирежут. В полпятого утра мы наконец тронулись в путь, когда бойцы стали резать спящих немцев, а разведка поползла уже к нашим. Если мы в темноте покажемся с немецкой стороны, да еще и на трофейной технике, то паника и дружественный огонь нам гарантированы.

Как раз к моменту выступления пришло сообщение от разведки, что они вышли к нашим и предупредили их. Уже около шести утра, в предрассветных сумерках, конец нашей колонны наконец пересек наши позиции. Всё, мы вышли к своим, после пересечения линии фронта проехали около десятка километров и встали на отдых в лесу. В принципе вполне можно было двигаться дальше, вот только зенитного прикрытия у нас слишком мало, в основном у меня, а у Севастьянова мало. Стоит только немцам нас засечь, как в небе над нами будут все время кружиться геринговские стервятники. Это будет их шанс поквитаться с нами за все наши художества в их тылу. Вот поэтому мы и встали в лесу на дневку, благо что спешить сейчас некуда и лишний день погоды не сделает. Единственное, что я наконец вышел на связь со штабом фронта и обрадовал их важным пленником.

Через час меня позвали к рации, благо мощность позволяла вести переговоры не только морзянкой, но и в голосовом режиме. Начальство захотело подарок здесь и сейчас. Пришлось включить весь мой потенциал убеждения, что ехать сейчас слишком опасно, но все оказалось напрасно – а подать ко мне немедленно и ничего не знаю. Делать нечего, но подставлять под удар свой полк и дивизию Севастьянова я не захотел. Короче, после короткого совещания оставил их в лесу, вечером, когда начнет темнеть, они двинутся в путь и к утру как раз доедут до Киева. А я сам с пленными и охраной двинулся прямо сейчас. Отпускать их одних не захотел. С собой взял два БА-10, один БА-20, четыре мотоцикла с колясками, три грузовика с бойцами, два обычных бронетранспортера и два с немецкими зенитками, а также четыре грузовика с зенитками, вернее, с установленными в их кузовах ДШК на зенитных станках. В принципе вполне достаточно, чтобы и от диверсантов отбиться, и от самолетов. Вот так и поехали…

И уже через час первый налет, девятка лапотников, попытавшихся нас штурмовать. Их встретил шквал огня, заставивший свернуть с боевого курса. Короче, пронесло, хоть они все равно нас бомбили, но получилось это у них не прицельно и обошлось нам без потерь и повреждений. Второй раз мы успели нырнуть в лес, он как раз попался нам по пути. Засекли мы немецкие штурмовики еще издали, они нас как раз догоняли, вот только лес уже был совсем рядом, так что, считай, в последний момент нырнули под кроны деревьев, и немцы остались с носом. В третий раз это оказалась четверка «мессеров», которые попытались зайти на нас снизу, но не получилось, повезло их заметить, и когда они вылетели на нас, то им навстречу рванули огненные струи пулеметного огня, и летевший первым поймал очередь в нос. Десяток тяжелых крупнокалиберных пуль разнесли ему двигатель, но судя по всему, попали и в пилота, так как истребитель неожиданно клюнул носом и врезался в землю где-то рядом. Вот так, с приключениями, мы и ехали, хорошо хоть, что ни очередного немецкого прорыва не случилось, ни диверсанты нас не обстреляли, хотя тут наверняка на нас играла наша охрана, так как она могла сначала мгновенно задавить массированным огнем любую диверсионную группу, а затем просто зачистить ее.

Наконец, Киев. Отпускать охрану я не стал от греха подальше, еще не хватало в самом городе найти приключения на свою задницу, а то, не дай бог, уже тут что случится, меня тогда начальство живьем съест без соли и лука.

Первыми к штабу фронта подъехали мотоциклы, следом – БА-20 и пара грузовиков, потом – БА-10 и немецкие бронетранспортеры, а уже за ними «хорьх» фон Рейхенау и уже затем – второй БА-10 и остальные грузовики с охраной. Видимо, Кирпонос увидел нас в окно или ему доложили, но то, что мы уже тут, он знал. Мы поддерживали радиосвязь со штабом и сообщили о въезде в город. Я ехал на переднем сиденье, рядом с водителем, а на заднем сидели оба пленных немецких генерала. Я перед поездкой спросил у них, как они хотят ехать, в легковой машине и не связанными или в грузовике на полу и связанными по рукам и ногам. Немцы оказались отнюдь не героями и спокойно просидели всю дорогу, выходили только, когда мы останавливались сбросить излишки организма в придорожные кусты[14]14
  В реальной истории фон Рейхенау был сторонником самых варварских и жестоких методов ведения войны в России и того же требовал от своих войск. Так, например, в августе он лично приказал расстрелять большую группу еврейских детей в городе Белая Церковь. К большому сожалению, этому извергу удалось отвертеться от Нюрнбергского трибунала, так как он умер сам зимой 1942 года. 14 января 1942 года у него произошло кровоизлияние в мозг, а 17 января он умер во время перелета в Лейпциг на лечение. Слишком легкая смерть для нацистского преступника…


[Закрыть].

На крыльце штаба нас встречал сам Кирпонос с другими командирами, так что, как только генеральский автомобиль остановился у входа в штаб, я быстро выскочил из машины и доложился командующему:

– Товарищ генерал-полковник, захваченный в плен командующий немецкой шестой полевой армией генерал-фельдмаршал Вальтер фон Рейхенау доставлен. Вместе с ним доставлены и штабные бумаги, а также командир одной из его дивизий.

– Ну Прохоров! Ну сукин ты сын! Ну молодец! Такого языка захватить! Крути дырки, тебе еще и за прошлые твои подвиги награды полагаются.

– Товарищ генерал-полковник, у фон Рейхенау машина хорошая, думаю, вам она лучше подойдет, чем кому другому.

– Машина, говоришь… Ладно, давай этих гусей в штаб, а сам завтра с утра будь тут, будешь о своем рейде отчитываться, ты, кстати, знаешь, сколько немцы за твою голову денег предлагают?

– Слышал, только мало дают, что значат какие-то жалкие сто тысяч марок, я тоже хочу назначить награду за голову фон Ру́ндштедта.

– И сколько?

– Один рубль, большего он не стоит.

Кирпонос, услышав это, расхохотался.

– Надо официально об этом объявить, думаю, унизить сильней фон Ру́ндштедта не получится, всего лишь рубль за его голову.

– Надо бить врага всем, чем только можно, унижение – тоже оружие.

– Ладно, майор, свободен, не забудь, завтра к девяти утра быть в штабе как штык.

Немцев вывели наконец из машины и под конвоем уже сотрудников контрразведки повели в штаб, в кабинет Кирпоноса. Там же собралось все высшее руководство фронта и переводчик, после чего начался допрос фон Рейхенау. Я смотрел вслед удаляющимся немцам, сейчас их начнут потрошить, и не думаю, что если они заартачатся, то с ними будут мильдальничать. Я, кстати, уже коротко поговорил с фон Рейхенау. Тот поначалу попытался включить аристократа и барина, но быстро сдулся после нескольких ударов в живот и пары интересных зажимов, которые не оставляют следов, зато очень болезненны.

Скорее всего, и наши не будут в случае чего играть джентльменов, а выпишут фон Рейхенау для затравки знатных лещей. А если не поможет, то и более действенные средства. Пересев в трофейный бронетранспортер, я приказал охране двигаться в наше ППД, благо, что ехать было недалеко. Приехав, принялся инспектировать своих хомяков и прочий нестроевой люд, а то распустились тут без барина, понимаешь… Все оказалось в ажуре, придраться не к чему, нет, было бы, конечно, желание, так и к столбу докопаться можно – не там стоишь, не туда светишь, но это если тебе подчиненных замордовать хочется, а мне только порядок нужен – и он есть.

Весь остаток дня я провел на нервах, как там мои бойцы назад добираться будут, и ведь повода особого не было, ну что с ними может случиться уже на нашей территории и при движении ночью, когда немцы не летают над дорогами. Успокоился я уже только утром, когда в расположение стал въезжать мой полк. Не стал ждать, когда все въедут, и доклада тоже, так как время уже поджимало, нужно было ехать в штаб фронта на отчет о моих безобразиях в немецком тылу. Сев в свою «Ласточку» на заднее сиденье, а мне по должности персональный водитель положен, я скрепя сердце приказал ему ехать. Лучше бы я дождался, пока все мои орлы прибудут, и получил доклад, но, судя по всему, прибыли они без приключений и в полном составе, так что потом, после штаба все выясню, а пока еще надо новые ништяки легализовать, а то раскулачить бедного меня все хотят, нет чтобы сказать: что вам, товарищ майор, еще нужно, у-у, жабы пупырчатые.