Текст книги "Возмездие (изд.1972)"

Автор книги: Александр Насибов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 41 страниц)

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Они двинулись по лесной тропинке, которая вела в глубь острова. Было очень темно, и Абст включил предусмотрительно взятый фонарик. Шорох шагов в тишине, тоненький лучик света, выхватывавший из мрака то ветвь, похожую на протянутую руку, то дикий уродливый камень, усиливали тревогу, которой была наполнена ночь.

Где-то приглушенно проверещал зверек, ему ответило громкое уханье филина. И тотчас, будто вторя этим звукам, порыв ветра зашелестел в верхушках деревьев. Лес ожил, заговорил…

– А он… не вырвется? – спросил Канарис, перед которым неотступно стояли налитые кровью глаза Бретмюллера. – Было бы славно встретить его на этой тропинке.

– Исключено.

– «Исключено»! – передразнил Канарис. – Я читаю: «Бретмюллер лежит пластом, как покойник». А он бьет стекла и врывается в комнату!

– И это уже во второй раз. – Абст помолчал. – Говоря по совести, я теряюсь в догадках. Странно, очень странно. Впрочем, причины выяснятся.

– Когда же?

– Скоро… – уклончиво сказал Абст. – Но вот мы и пришли!

Луч фонарика уперся в серую бетонную стену, обшарил ее, скользнул в сторону и задержался на широкой двустворчатой двери с пандусом – в такие можно ввозить коляски с больными.

– Кто? – спросили из темноты.

Абст молча направил фонарик на себя – осветил грудь, плечи, лицо.

– Проходите, – сказал голос.

Посетители приблизились к двери. Абст коснулся кнопки звонка. Дверь отворилась.

Они проследовали по коридору, миновали еще одну дверь и оказались в небольшой комнате.

Бретмюллер, связанный, точнее, запеленатый широкой брезентовой лентой, лежал вверх лицом на низком клеенчатом топчане, который занимал всю противоположную стену комнаты.

Его заросший подбородок был вздернут, челюсти плотно сжаты; широко раскрытые глаза, не отрываясь, глядели в какую-то точку на потолке.

– В сознании? – Канарис нерешительно остановился посреди комнаты.

Абст покачал головой. Подойдя к Бретмюллеру, открыл ему глаза ладонью и отвел руку. Больной не реагировал.

– В седьмую, – приказал Абст служителю, молча стоявшему у двери.

– Приготовьте все, как обычно. Полный комплект. Не забудьте кофе и сигареты.

– Он будет есть? – спросит Канарис.

– Полагаю, нет. – Абст скривил губы. – Однако так надо…

Он провел Канариса в уютную комнату с мягкой постелью и креслом у большого окна. Чуть пахло дымом: один из служителей возился у камина, разжигая огонь.

В коридоре раздались шаги. Четверо санитаров внесли больного, уложили в постель и удалились.

Вошла женщина. Канарис кивнул ей. Та поклонилась.

– Забинтуйте ему руки, – распорядился Абст.

– И голову? – спросила женщина, оглядев грязную, сбившуюся набок повязку на лбу Бретмюллера.

– Только руки! – Абст нетерпеливо облизнул губы. – Руки он увидит, голову – нет. Приступайте!

Лицо женщины порозовело. Она ловко обмотала бинтами обезображенные, в запекшейся крови кисти больного. Абст шагнул к столику с инструментами, достал из кармана коробочку ампул, отломил у одной из них кончик и втянул содержимое ампулы в шприц. Помощница обнажила и протерла спиртом плечо Бретмюллера.

Абст мастерски сделал укол.

Когда он повторил инъекцию, введя моряку еще одну дозу, у женщины дрогнули губы. Она взяла вату, чтобы протереть место укола, но Абст вынул из коробочки третью ампулу.

– Девятьсот тысяч! – пробормотала она.

Вместо ответа Абст вновь вонзил иглу шприца в руку пациента.

Служитель убрал столик с медицинскими инструментами, вкатил другой. На нем уместились тарелки с обедом, бутылка какой-то воды, высокая вазочка с подрагивающим апельсиновым желе.

Не прошло и десяти минут, как дыхание больного замедлилось, стало ровнее, глубже. Его губы разжались, на лице проступил слабый румянец.

– Время! – скомандовал Абст. Он повернулся к Канарису: – Действие препарата началось. Сегодня все будет быстрее. Хочу еще раз напомнить: осторожность!

Женщина быстро распеленала Бретмюллера. Брезентовые ленты были сняты и вынесены в коридор.

Абст облачился в белый халат и шапочку.

Выражение глаз Бретмюллера постепенно менялось. Вот он повернул голову и оглядел комнату. Увидев Абста, сделал попытку подняться.

Служители помогли ему сесть, под спину подложили подушки. Затем они вышли.

Абст приблизился к больному, взял его руку.

– Сегодня вы выглядите молодцом, – сказал он. – Пульс почти в норме. Словом, наши дела продвигаются. Скоро вы будете на ногах.

– Но я совсем ослаб, – проговорил больной. – Кружится голова, все плывет перед глазами. Нет, нет, не уверяйте меня – я чувствую, мне хуже.

– Пустяки. – Абст ободряюще улыбнулся. – Заверяю, что самое трудное позади. Лечение идет успешно. И вот доказательство: я привез вам гостя.

– Я узнал господина адмирала Канариса, – безучастно сказал Бретмюллер. – Адмирал желает допросить меня? Я готов сказать все, что знаю.

– Отлично! Вы продолжите свой рассказ, вам зададут вопросы. Но сперва следует пообедать.

Бретмюллер покачал головой.

– Не могу, – прошептал он. – Меня мутит при одном виде пищи. Я не буду есть.

– Хорошо, подкрепитесь позже. Не желаете ли сигарету? Тоже нет? Очень жаль. Я принес вам египетские сигареты, самые лучшие. Курите, сегодня можно!

Бретмюллер вновь покачал головой. Абст выкатил столик с едой и вернулся.

– Приступаем, – сказал он. – Итак, вы всплыли в гроте. Что случилось в дальнейшем? Не торопитесь, подробнее опишите грот.

– Да, грот… – Бретмюллер поморщился, хотел было поднести руки к голове и обнаружил, что они забинтованы. – Что это? Что с моими руками.

– А вы ничего не помните? – небрежно спросил Абст.

На лице больного отразилось усилие мысли. Но вот Бретмюллер вздохнул, устало качнул головой.

– Не помню, – проговорил он. – Обрывки каких-то кошмаров. Будто бежал, бил обо что-то руками, рвался… Нет, ничего не могу связать. Что же со мной случилось? Неужели снова буйствовал?

– У вас был кризис. Вы пытались разбить кулаками вот эту стену. К счастью, кризис миновал. Поэтому-то вы так слабы. Это естественно: организм изо всех сил боролся со страшным недугом. Боролся и победил!

– Значит, я буду жить?

– Разумеется, – бодро сказал Абст. – Но начинайте свой рассказ. Господин Канарис очень занят, он должен спешить в Берлин.

– Мне трудно. – Бретмюллер сделал длинную паузу. – Очень хочется спать…

Абст встал. Он был встревожен. Поймав на себе взгляд Канариса, едва заметно кивнул. Это означало: «Торопитесь!»

– Вам удалось осветить грот? – быстро спросил Канарис. – Как он выглядит?

– Мы применили переносный прожектор.

– Как он выглядит? – повторил Канарис. – Грот велик? Какой высоты своды? Есть ли расщелины в стенах, пустоты, туннели?

– Грот колоссален. Своды теряются в темноте. Оттуда свисают сталактиты. Их множество. С некоторых стекает влага.

– Стены грота отвесны?

– Кое-где они спускаются к воде полого. Будто откосы.

– Так что из воды можно выйти?

– Да. Там, по крайней мере, два таких места. Мы и воспользовались ими. Я излазил все вокруг – искал выход из подземелья. Поиски продолжались более суток. Было обнаружено много больших полостей в стенах, своего рода пещер в пещере.

– Есть и сквозные?

– Пещер много, но сквозных не нашел. Полость наглухо закупорена.

– Как же вы оказались на воле?

– Выплыл через тот самый подводный туннель. У меня был аварийно-спасательный респиратор.

– А с какой стороны он начинается?

– Туннель?

– Да. Откуда вход в грот?

– С зюйда.

– То есть с противоположной стороны… Я хочу сказать: база находится к норду от скалы?

– Да. – Бретмюллер помолчал, как бы собираясь с мыслями. – Теперь я должен рассказать и о другом… Господин адмирал, что вам известно об американском воздушном лайнере «Спид», который двадцать седьмого октября прошлого года вылетел из Пирл-Харбора в Калифорнию? Вылетел и не прибыл к месту назначения…

Канарис вздрогнул, рывком наклонился к больному.

– Боже милостивый, – проговорил он хриплым от волнения голосом, – каким образом узнали вы об этой машине?.. Вы были в океане, за тысячи миль от базы, с молчащей радиостанцией. Да отвечайте же, Бретмюллер!

– Я не мог пользоваться передатчиком, это так. Но никто не запретил мне слушать эфир.

– Чепуха, – вскричал Канарис, – в эфире о самолете не было сказано ни слова!

– Я слышал голос самого «Спида».

– Но каким образом? Да не тяните, Бретмюллер, скорее выкладывайте все!

Больной внезапно побледнел. Его голова упала на подушки. Дыхание с шумом вырывалось из широко раскрытого рта. Казалось, он испытывает удушье.

Абст схватил баллон с кислородом, приоткрыл вентиль и направил раструб шланга в лицо моряку. Бретмюллер стал успокаиваться. Канарис смотрел на него не отрываясь. Мысль адмирала напряженно работала. Он силился восстановить в памяти все связанное с полетом и исчезновением «Спида», чтобы быть наготове, когда моряк оправится и можно будет продолжать разговор.

Пирл-Харбор! Крупнейшая военно-морская база Соединенных Штатов Америки на Тихом океане. Германская военная разведка не жалела усилий, чтобы побольше узнать обо всем, творящемся непосредственно в гавани базы, на стоянках кораблей в аванпорте, в двух сухих и плавучих доках, в секретных лабораториях, на верфях, на аэродромах Эва, Хикэм, Форд, Каноэха, Уилер, в офицерских и матросских клубах Пирл-Харбора и всего острова Оаху, где расположена база.

К весне 1938 года усилия абвера стали приносить первые результаты. На Гавайях – сперва в Гонолулу, а затем и на Оаху – обосновались резидентуры германской разведки. И вскоре ведомство Канариса получило информацию: на торпедном полигоне атолла Мидуэй ведутся особо секретные работы. Группа исследователей и инженеров артиллерийского управления морского министерства США экспериментирует с торпедой нового образца. Еще через некоторое время агенты абвера уточнили: секрет касается не самой торпеды, главное – ее взрыватель. Работы в зачаточном состоянии, дело пока не ладится, но идея, положенная в основу новинки, многообещающа. Новый взрыватель, когда он будет отработан, соединит в себе преимущества многих лучших образцов аналогичных устройств.

Это было все. Дальше абвер не продвинулся ни на шаг. Видимо, контрразведка американцев почувствовала неладное: внезапно работы были перенесены на атолл Уэйк. А туда агенты Канариса не смогли проникнуть.

На новом месте работы продолжались еще месяца два, после чего группа исследователей получила приказ отправиться в Соединенные Штаты.

Добыча явно ускользала из рук немцев: за океаном было бы еще труднее подобраться к новинке американцев.

Шпионы абвера установили, когда и на каком самолете улетают исследователи. Оказалось, что летит вся группа, в самолет будет погружено оборудование и основная документация, связанная с военной новинкой американцев.

Лайнер «Спид» стартовал с аэродрома Хикэм в Пирл-Харборе на рассвете 27 октября 1938 года. Кроме всего прочего, он имел на борту германскую бомбу замедленного действия… В Америке самолета не дождались…

И вот сейчас вдруг отыскался его след!

Канарис с тревогой следил, как Абст хлопочет подле больного.

Удастся ли привести Бретмюллера в состояние, при котором он сможет отвечать на вопросы?..

Прошло еще несколько минут. Наконец легкий румянец окрасил щеки командира «Виперы». Он открыл глаза, несколько раз глубоко вздохнул и отодвинул в сторону раструб кислородного шланга.

– Можете продолжать, – сказал Абст.

Канарис благодарно закивал.

– Вы упомянули, что слышали голос самолета, – поспешно сказал он, обращаясь к Бретмюллеру. – Как это понять?

– Дело было под вечер. До этого мы сутки шли под водой. Когда, по расчетам, наверху стало смеркаться, я принял решение всплыть: штурману требовалось определиться, истощившиеся батареи нуждались в зарядке, команде необходим был глоток свежего воздуха. Вскоре мы всплыли в позиционное положение. И почти тотчас радист лодки принял сигнал бедствия. Неизвестный самолет открытым текстом по-английски передавал, что на борту произошел взрыв, машина потеряла управление, падает в океан… Голос был так громок и отчетлив, что казалось – говорят где-то здесь, рядом!

– И вы увидели «Спид»?

– Он вывалился из облаков точно за кормой лодки, милях в трех. Машина круто пикировала, за ней тянулся хвост дыма. У самой воды самолет несколько выровнялся – видимо, пилот был еще жив и каким-то образом ему удалось привести в действие рули высоты. В мгновение ока самолет обогнал лодку и исчез в сгущавшемся сумраке. Вскоре там блеснуло пламя и грохнул взрыв.

– Но почему вы решили, что это был «Спид»? Над океаном летают сотни машин. Откуда вы взяли, что именно эта машина шла из Пирл-Харбора? Вы утверждаете: самолет взорвался, упал в океан, затонул!..

– Он упал не в воду. Как оказалось, впереди были рифы. Самолет врезался в них. Моторы, кабина пилота, передняя часть фюзеляжа – все это было охвачено пламенем. Но хвостовая часть лайнера уцелела. Когда мой помощник и два гребца подобрались к ней на резиновой лодке, киль и рули торчали посреди скал. Через полчаса у меня в руках оказался портфель. Большой портфель из свиной кожи…

Бретмюллер говорил все медленнее. Постепенно голос его затихал. Желтизна вновь разливалась по лицу.

Слушая его, Канарис вздрагивал от возбуждения. Комбинированный электронный взрыватель! Все эти месяцы немцы пытались использовать идею американцев. Но пока они топтались на месте. Заокеанская же агентура абвера доносила: работа над новым взрывателем в США продвигается успешно.

Абст снова дал кислород Бретмюллеру. Тот продолжал:

– Позже, когда мы закончили зарядку и ушли под воду, я вскрыл портфель. Там был дневник руководителя группы и, кроме того, чертежи…

– Взрывателя?!

Бретмюллер кивнул.

– Где он, этот портфель? – спросил Канарис и осекся, вспомнив, при каких обстоятельствах был спасен командир «Виперы».

– Портфель… – Бретмюллер потер лоб тыльной стороной забинтованного кулака. – Да, портфель свиной кожи. Он был в моей каюте. Для верности я запер его в сейф. Он и сейчас где-то там, в лодке…

Возникла пауза. Канарис напряженно думал. Вот он пальцами коснулся колена Бретмюллера:

– Какие глубины в гроте во время полной воды? Вам удалось сделать промер?

– Там очень глубоко.

– Сколько же?

– Футов двести пятьдесят—триста… Простите, очень кружится голова. И боль начинается – все та же дикая, нечеловеческая боль. Позвольте мне заснуть.

– Разговор надо продолжать, – жестко сказа Абст. – Господин адмирал, пожалуйста…

– Да, да, – проговорил Канарис, дружески улыбнувшись Бретмюллеру.

– Еще несколько вопросов, и мы оставим вас в покое. Тогда вы сможете хорошо отдохнуть. Ну-ка, напрягите память и прикиньте ширину туннеля. Может ли войти в него подводная лодка?

– Вы же знаете, что сталось с моей! – с горечью вскричал Бретмюллер. – Неужели пошлете туда другую? Проникнуть на лодке в грот невозможно. Разве что водолаз сядет верхом на ее штевень и будет командовать рулевым… Нет, нет, это невероятно!

– Какова длина туннеля?

– Полкабельтова или немного больше… – Бретмюллера вдруг охватила злоба. – Да что вы все о туннеле и гроте?! А корабль? А люди? Что с ними, где лежат их кости, это вас не интересует?

Наступила тягостная пауза.

– Полно, Бретмюллер, – мягко сказал Абст. – Мы понимаем ваше состояние. Сочувствуем… Старайтесь не волноваться, вам это вредно.

Канарис сидел, не сводя глаз с больного, что-то напряженно обдумывая. Губы его шевелились, пальцы рук двигались, будто он разговаривал сам с собой. Вот он наклонился вперед, выставил ладони:

– До вас никто не побывал в гроте? Вы не обнаружили там чьих-либо следов?

– Не торопитесь с ответом, – вставил Абст, – припомните получше, не ошибитесь.

Бретмюллер покачал головой.

– Решительно никаких следов пребывания в гроте людей? – переспросил Канарис.

– Нет.

– Вы сказали, у вас был дыхательный аппарат… Один?

– Аппаратов было много, на всю команду. Но я не мог разрешить воспользоваться ими. Я имел строгий приказ: на базе ни при каких обстоятельствах не должны знать, что возле нее побывала германская лодка. Если бы люди выплыли в респираторах… Короче, я выполнил приказ!

– Так вы сами уничтожили лодку и весь экипаж?!

– Сам! – Бретмюллер повалился в кровать, уткнулся лицом в подушку, заколотил по голове обезображенными руками. – Я сам взорвал корабль, утопил людей. Зачем? Во имя чего? О, будьте вы прокляты!

Канарис нагнулся к Бретмюллеру, взял его за плечи, потряс.

Внезапно больной затих.

– Осторожно! – воскликнул Абст.

Но было поздно.

Бретмюллер рывком приподнялся в кровати. Руки его обвились вокруг шеи Канариса, и тот увидел возле себя физиономию сумасшедшего с оскаленными зубами.

Канарис вскрикнул и лишился сознания.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Смакуя, Канарис сделал несколько глотков и откинулся в кресле.

– Славный кофе! – сказал он. – Такой я пробовал, помнится, в Марокко.

Абст тихо рассмеялся:

– Этот рецепт оттуда и вывезен!

И он долго рассказывал, как перехитрил в Танжере владельца портовой кофейни, ревниво оберегавшего свой секрет приготовления лучшего в городе кофе. Приключение было веселое, Абст действовал остроумно, и сейчас собеседникам было над чем посмеяться.

Они вновь находились в кабинете хозяина острова, куда Абст доставил своего шефа после происшествия при допросе Бретмюллера. Канарис перенес немалое потрясение, и Абст старался развлечь его, успокоить.

Конечно, в критический момент Абст защитил начальника. Но это стоило жизни командиру «Виперы», которому он разбил голову рукояткой пистолета, – нападение было неожиданное, опасность для шефа велика, и Абст действовал автоматически. Теперь он досадовал: потерял выдержку, заспешил. В итоге мозг умалишенного обезображен, и планы относительно его исследования, интереснейшие планы, на которые возлагалось столько надежд, пошли прахом!

Абст встал и направился в смежную комнату. Когда он вернулся, на плече у него сидел большой серый какаду.

При виде птицы Канарис улыбнулся. В его доме, расположенном в Зюденде, что в полутора десятках километров от Берлина, всегда жила дюжина попугаев и собак, к которым глава абвера питал нежную привязанность. Когда Абст уединился на острове для секретной работы, один какаду был презентован ему со строгим наказом беречь подарок.

– Смотри-ка! – Канарис осторожно погладил попугая. – Живет и не тужит. Здравствуй, малыш!

Попугай сонно глядел на адмирала и молчал.

– Унеси его, – распорядился Канарис, – посади в клетку и накрой колпаком. Пусть выспится.

Абст повиновался. Вернувшись, он кочергой растащил поленья в камине. Огонь вспыхнул ярче По стене заметались большие черные тени.

– Спальня уже приготовлена, и если адмирал пожелает… – докончить фразу Абст не успел.

– Ого, – перебил его Канарис, – я вижу, меня записали в немощные старики! Так вот, я разочарую тебя: постель подождет, пока мы не выполним еще одну работу. Я буду смотреть пловцов!

– Сейчас? Ночью?

– А почему бы и нет! Насколько я понимаю, ночью главным образом им и предстоит действовать.

– Действовать? – воскликнул Абст, все больше удивляясь. – Вы желаете видеть их в деле?

– Именно так. – Канарис взял его за плечо. – Сейчас ты покажешь, чего они стоят. Пусть потрудятся, а мы понаблюдаем.

– Это решение вы приняли после того, как посетили Бретмюллера? Я не ошибаюсь?

– Да. Не могу забыть показаний покойного командира «Виперы». Подумать только, скала с огромным естественным тайником! И это близ военно-морской базы, против которой нам обязательно придется работать!

Луна стояла в зените, но тучи скрывали ее, и только едва приметное пятнышко светлело в центре черного небосвода. Темной была и вода. Ее невидимые струи чуть слышно обтекали борта катера, несколько минут назад отвалившего от острова.

Выставив голову из-под ветрозащитного козырька, Абст напряженно вглядывался в окружающий мрак, ведя судно по широкой плавной дуге. На кормовом сиденье расположился Канарис.

Катер шел без огней. Мотор рокотал на средних оборотах. За транцем [22]22
  Транец – плоская оконечность кормы.


[Закрыть]приглушенно булькали выхлопные газы.

На озере было холодно. И озноб, который Канарис глушил в кабинете Абста горячим кофе, вновь заявил о себе. А когда адмирал думал о том, что в эти минуты где-то на острове входят в воду пловцы, ему становилось еще холоднее, и он плотнее кутался в кожаное на меху пальто, заботливо предложенное хозяином.

Внезапно Канарис обернулся. Пущенная с острова ракета медленно взбиралась на небо, роняя тяжелые зеленые капли. Стала видна широкая водная гладь и темная зубчатая полоска леса, который со всех сторон подступал к озеру. Ракета ринулась вниз и погасла, не долетев до воды.

Озеро снова окутала темнота.

– Старт? – спросил Канарис.

– Да, сейчас их выпускают.

– Они окоченеют, прежде чем доберутся до цели.

– Пловцы в резиновых костюмах, под которыми теплое шерстяное белье. К тому же прошли тренировку.

– Как они отыщут нас? – Канарис с сомнением посмотрел в направлении острова, от которого они отошли на значительное расстояние.

– Пловцы знают наш курс. И у них есть компасы.

– Сколько же мы прошли?

Абст наклонился к приборной доске, на мгновение включил освещение.

– Семь кабельтовых, – сказал он, останавливая двигатель. – Пожалуй, хватит.

Абст отправился на бак, с минуту повозился с якорем. Раздался всплеск, коротко пророкотала цепь в клюзе, и все смолкло. Канарис поднес к глазам часы со светящимся циферблатом.

– Два часа и шесть минут, – сказал он.

– Пловцы атакуют катер в промежутке от трех часов до трех тридцати.

– Занятно. – Канарис пожевал губами. – Очень занятно. А сколько у нас под килем?

– Футов пятьдесят, – сказал Абст, вернувшись на корму. – Здесь не очень глубоко.

– Занятно, – повторил Канарис, – от трех до трех тридцати… И в эти полчаса я должен глядеть в оба?

– Будьте как можно внимательнее, очень прошу об этом. Иначе они проведут нас.

– И каждый пловец, которого я замечу, выходит из игры? Ну, а вдруг я окликну его, а он нырнет, будто не слышал?

– Вы можете стрелять.

– Что?..

– Вы можете стрелять в каждое подозрительное пятно на воде. Пожалуйста, не церемоньтесь.

– Это серьезно?

– Абсолютно серьезно. – Абст пожал плечами. – Ведь так будет, когда начнется боевая работа. Они специально предупреждены.

Канарис рассмеялся.

– Ну и ловкач! – воскликнул он. – Тебе отлично известно, что я не ношу оружия!

Вместо ответа Абст положил на кормовое сиденье маленький черный пистолет.

– Заряжен, – сказал он. – Патрон в стволе. И есть запасная обойма.

Канарис оборвал смех. Он не думал, что Абст зайдет так далеко.

– Впрочем, вы напрасно беспокоитесь за них, – сказал Абст. – Патроны будут расстреляны зря.

Адмирал взял револьвер, вынул и проверил обойму, затем, оттянув затвор, убедился, что патрон действительно дослан в ствол.

– Ну, а вдруг я все же замечу кого-нибудь из них, сделаю выстрел и не промахнусь? Ты же знаешь, я умею наблюдать, умею стрелять!

– В таком случае, пусть пеняют на себя. – Абст упрямо качнул головой. – Скоро год, как я вожусь с ними. Я не жалел никаких усилий, чтобы сделать из них убийц – самых умелых и неуязвимых. И если ошибся, пусть они уже сейчас получат свое. Чем раньше, тем лучше!

– Ну уж нет! – Канарис решительно отодвинул пистолет. – Не будем столь жестоки. Я придумал другое. Дай-ка отпорный крюк… Вот так. – Он оценивающе взвесил в руках длинный тяжелый шест со стальным наконечником. – Пожалуй, это будет поинтереснее, а?

Абст кивнул, по достоинству оценив замысел шефа.

Началось ожидание. Катер неподвижно лежал на воде. В воздухе не чувствовалось ни малейшего ветерка. Тишина стояла такая, что отчетливо было слышно, как далеко за лесом раздаются мерные глухие удары. Там, за много километров от озера, дизельный молот вгонял в грунт длинные толстые бревна. Это строилась ограда концлагеря для нескольких тысяч чехов, которых вот-вот должны были пригнать с Востока.

– Шеф, – сказал Абст, прислушиваясь к далеким ударам, – можно заполучить чешских водолазов?

– Зачем тебе чехи? Это враги, которые не согласятся добровольно идти под воду. А принудишь их – при первой же возможности они предадут тебя, перебегут к неприятелю.

– Все же я хотел бы иметь несколько чехов!

У борта катера раздался всплеск: большая рыба, выпрыгнув, шлепнула хвостом и вновь ушла вниз.

– Послушай, – сказал Канарис, глядя на крохотную воронку, оставшуюся там, где рыба скользнула под воду, – послушай, Артур, весь путь с острова и до катера они проделают на глубине?

– Не обязательно. Пловцы вольны поступить по собственному усмотрению. Главное, чтобы их не обнаружили.

И снова наступила пауза.

Казалось, Абст и его шеф дремлют. Между тем луна подвинулась далеко к горизонту. Тучи вокруг нее редели. Стало светлее. Озеро подернулось дымкой. Низко над катером прошелестела стайка уток. И ветерок потянул – верный признак близящегося рассвета.

Канарис зевнул, поднес к сонным глазам руку с часами. И – замер. Что-то заставило его насторожиться. Вот он осторожно пододвинул к себе отпорный крюк, поднял его, перенес через борт, привстал с сиденья.

– Где? – одними губами спросил Абст.

Канарис подбородком указал на темный комочек, едва заметно покачивавшийся неподалеку от катера.

– Бить? – Он нацелил шест, встал во весь рост, наклонился к борту. – Я его отчетливо вижу!

Абст не ответил, предоставляя шефу свободу действий.

Канарис крепче уперся ногами в решетчатый настил катера и с Силой ткнул шестом в подозрительный предмет. Раздался всплеск, шест глубоко ушел под воду, и Канарис, потеряв равновесие, едва не вывалился за борт. Абст успел подхватить его и оттащить назад. Вдвоем они втянули шест на судно. Крюк был увенчан большим пучком водорослей.

– Осечка, шеф!

Еще дважды хватался Канарис за тяжелый шест и погружал его в воду, целясь в невидимого пловца, и оба раза безрезультатно. В первом случае это было полузатонувшее гнилое бревно, и наконечник багра глубоко проник в трухлявую древесину, во втором – жалкий обрывок тростниковой циновки.

– Ерунда! – раздраженно сказал он, вытаскивая шест. – Ерунда, Артур, их здесь нет.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Они сбились с курса и вернулись назад, либо плавают вокруг, не рискуя приблизиться… Ого, что это? – воскликнул Канарис, наклоняясь к кильсону. [23]23
  Кильсон – брус наподобие киля, но внутри судна.


[Закрыть] – Гляди, катер дал течь!

В центре кормового настила прямо из-под ноги адмирала била короткая струйка воды.

– А вот и еще фонтанчик, – невозмутимо сказал Абст, освещая настил фонариком. – Поглядите сюда. Вот он, немного правее.

Канарис увидел и вторую струйку.

– Разрешите заделать? – спросил Абст, роясь в ящике с инструментом. – Надеюсь, пробоины зафиксированы?

Ответа не последовало. Да Абст и не ждал его. Он извлек затычки, молоток и ловко заколотил отверстия в днище судна.

– Конечно, при действиях под брюхом вражеского корабля пловцы не станут сверлить в нем дырки, – сказал Абст, закончив работу и выпрямляясь. – Они подвесят заряды и включат механизм взрывателей. Но, разумеется, я не мог позволить им минировать наш катер. Поэтому беднягам пришлось захватить с собой сверла и в поте лица потрудиться под килем. Это вполне безопасно, – я знал, на что они способны, поэтому мушкель [24]24
  Мушкель – деревянный молоток с короткой ручкой, применяется для такелажных работ.


[Закрыть]и пробки заготовил еще на берегу. Словом, это был эксперимент, и, мне кажется, удачный.

Канарис молчал.

– Но боюсь, пловцы не ограничатся только этим, – продолжал Абст. – Сейчас мы поднимем якорь и посмотрим, не случилась ли еще какая-нибудь неприятность.

Он отправился на бак. Вскоре донесся стук вытягиваемой якорной цепи. Катер дрогнул и пополз вперед.

– Якорь поднят и уложен на палубе, – доложил Абст, вернувшись и встав у штурвала. – Теперь заведем мотор.

Канарис не удивился бы, случись сейчас что-нибудь с двигателем или винтом. Но нет, Абст включил стартер, мотор заработал, и катер тронулся.

– Слава всевышнему, все в порядке! – проговорил Абст со вздохом. – Теперь руль право на борт, и через четверть часа мы дома… Боже, спаси и помилуй! – воскликнул он, растерянно вертя штурвал. – Поглядите, что они натворили! Подумать только, катер не слушает руля!

Абст не лгал. Канарис видел: штурвал переложен вправо, но за кормой все так же тянется прямой, как линейка, след. Будто к рулю и не прикасались!

Абст выключил мотор, оставил штурвал и, обернувшись к шефу, развел руками, как бы приглашая его в свидетели происшествия.

– Ну-ну, – пробормотал озадаченный Канарис, – хватит шуток! Ловко же ты все придумал!

– Я? – весело воскликнул Абст. – Нет уж, увольте, я здесь ни при чем.

– Кто же испортил руль?

– Конечно, они. Вероятно, им хотелось лучше показать себя. Вот они и стащили перо руля. Однако будьте покойны, мы перехитрим их. Я знал, с кем имею дело, поэтому, кроме мушкеля, прихватил и еще кое-что;.

С этими словами Абст принялся отвязывать прикрепленное к планширу большое весло. И здесь произошло то, чего, кажется, не ожидал и Абст.

Едва он спустил весло за корму, чтобы действовать им вместо руля, как оно было вырвано и с силой отброшено в сторону.

В тот же миг из воды взметнулось черное гибкое тело. Канарис не успел и глазом моргнуть, как человек оказался на борту, схватил его за грудь, вскинул руку с ножом.

– Стой! – крикнул Абст, пытаясь достать из кармана пистолет. – Стой, брось кинжал!

Но пловец лишь инсценировал атаку. Вот он выпустил Канариса, уселся на банку и, воткнув клинок рядом с собой, стащил с головы черный резиновый шлем.

Абст был взбешен.

– Встать! – приказал он.

– Не надо. – Канарис запустил пальцы за ворот, ослабил узел галстука. – Не надо, Артур. – Он обратился к пловцу: – Скажи, ты сам это придумал?

Тот усмехнулся.

Но вот он посмотрел на адмирала, затем оглядел его вновь, более внимательно, и в следующее мгновение вскочил на ноги, вытянулся. Его лицо выражало страх.

– Садись, садись! – Канарис хлопнул его по блестящему черному боку. – Садись и давай побеседуем. Ты мне нравишься, парень. Да садись же, черт тебя побери!

– Простите, – пробормотал пловец, продолжая стоять навытяжку. – Видит бог, мы не знали, что в катере – вы. Господин корветен-капитэн Абст сказал, перед тем как мы вышли на задание: «Какой-то офицер из штаба хочет поглядеть, на что вы годитесь». Вот мы и решили…

– Твое имя?

– Штабс-боцман [25]25
  Штабсбоцман – старший унтер офицерский чин в гитлеровском военноморском флоте.


[Закрыть]Густав Глюк!

Канарис уже успокоился, и к нему вернулось хорошее настроение.

Поудобнее устроившись у транца, он с любопытством разглядывал стоявшего перед ним человека. Кисти рук, лицо и шея пловца, где их не закрывала резина, были черны – вероятно, покрыты смесью жира и сажи.

На этом фоне ярко выделялась огненно-рыжая борода, короткая и густая.

Вязаная водолазная феска была надвинута на уши. Резиновый костюм, плотно облегавший тело, заканчивался на ногах широкими эластичными ластами. На груди пловца был пристегнут дыхательный аппарат – небольшой баллон со сжатым кислородом, продолговатая коробка с веществом для поглощения углекислоты, выделяемой при выдохе, и резиновый мешок, из которого шла к шлему гофрированная трубка. Пловец был опоясан брезентовой лентой со свинцовыми грузами – на ней висели подводный фонарь и ножны кинжала. К запястьям рук были прикреплены специальные компас, часы и глубиномер.